Паттерсон Джеймс. Джек и Джилл

Не то место, не то время, не та женщина.Да, за свою жизнь я совершал сомнительные поступки, и я, конечно, не безгрешный ангел, но пытаться заигрывать с замужней женщиной все же считал для себя непозволительным и непростительным поведением.
   – Боюсь, что мне почти нечего вам сказать, – вздохнула она. – Как вы просили, я постаралась узнать все, что могла. Сегодня за обедом я еще раз устроила настоящий допрос всем учителям. Я велела им рассказать обо всех подозрительных людях и событиях последних дней. И каждый из них был со мной откровенен. Вы знаете, у нас здесь довольно дружный коллектив.
   – Скажите, может быть, кто-то из учителей сейчас находится в школе? Я мог бы побеседовать с ними немедленно. Конечно, я в этом полностью не уверен, но все же подозреваю, что убийца некоторое время наблюдал за школой, – сообщил я. Конечно, мне и в голову не приходило запугивать миссис Джонсон и ее коллег, просто я хотел, чтобы они оставались бдительными и осторожными во всем. Лично я сам был глубоко уверен в том, что преступник с некоторого времени пристально следил за школой.
   Миссис Джонсон медленно покачала головой, а потом склонила ее набок. Казалось, она пытается разглядеть меня под другим углом:
   – Почти все они уходят отсюда в четыре. Причем стараются покидать здание школы вместе. Понимаете, группой ходить куда безопаснее.
   – Что ж, вполне разумное поведение, – согласился я. – Местность у нас довольно-таки своеобразная.
   – Так что оставаться здесь после пяти просто глупо, если учесть, что все двери практически остаются незапертыми, – добавила миссис Джонсон. Именно об этом я и думал с того момента, когда вошел в школу.
   Я не стал ничего говорить, особенно про открытые двери. Разумеется, миссис Джонсон была свободна распоряжаться своей жизнью, как угодно, и поступать по-своему.
   – Спасибо, что поговорили с учителями, – поблагодарил я ее, – и за то, что потратили свое личное время.
   – Нет, это вам спасибо, что зашли сюда, – перебила она. – Я понимаю, как тяжело сейчас и вам, и Деймону. Да и всей вашей семье, как впрочем, и нам.
   Она сняла очки в тонкой оправе и положила их в карман пиджака. Я понял, что миссис Джонсон прекрасно выглядела как в очках, так и без них.
   Умна, приятна, мила.
   «И за пределами твоих радарных установок», – тут же напомнил я себе. В тот же момент я почти почувствовал легкий удар линейкой по пальцам.
   Быстрее, чем я мог себе представить, она достала пистолет 38 калибра с коротким стволом. Оружие лежало у нее в ящике стола. И хотя она не стала направлять дуло в мою сторону, но могла бы это сделать. И достаточно просто.
   – Несколько лет я жила в этом районе, – пояснила миссис Джонсон, потом улыбнулась и спрятала оружие. – Поэтому я стараюсь всегда быть готовой ко всему, – спокойно добавила она. – И здесь действительно время от времени происходят подобные вещи. Я ведь знала, что вы стоите у двери, детектив. Дети шутят, говоря, что у меня на затылке тоже есть глаза. Наверное, они правы.
   Она рассмеялась, и мне понравился ее смех. Впрочем, он понравился бы любому нормальному человеку. Ну, все, Алекс, пора прощаться.
   У меня всегда возникают довольно смешанные чувства к гражданским, обладающим оружием, но сейчас я был уверен, что ее пистолет зарегистрирован, и она имеет на него разрешение.
   – А вам приходилось использовать свой револьвер в этих местах? – задал я неожиданный вопрос.
   – Нет, но я обучалась стрельбе в клубе «Ремингтон» в Фэрфаксе. Мой муж всегда волновался за меня из-за того, что я работаю в таком районе. Да он и сейчас переживает.Все вы, мужчины, одинаковы. Ой, извините, – тут же спохватилась миссис Джонсон и примирительно улыбнулась. – Я пытаюсь сдерживать себя, когда дело касается проблемы полов. Я была неправа. Еще раз простите.
   С этими словами она поднялась и выключила настольную лампу:
   – Я провожу вас до входной двери, – предложила женщина. – Я должна убедиться, что вы благополучно вышли отсюда, поскольку сейчас, как видите, уже позже четырех.
   – Что ж, буду не против, – поддержал я ее шутку. Она снова заставила меня улыбнуться, и это было неплохо, учитывая все напряжение последних дней. – Вы всегда такая веселая и непринужденная?
   Она снова склонила голову набок, и теперь я заметил, что она частенько так делает. Затем миссис Джонсон уверенно кивнула:
   – Постоянно. По крайней мере, как сейчас. У меня был выбор: стать комедийной актрисой или работать в системе образования. Но получилось, что я все же выбрала второе. Здесь куда больше искреннего непринужденного смеха… Почти всегда.
   Мы вдвоем прошли пустынными коридорами к выходу. Шаги казались необычно громкими и отдавались гулким эхом. В моей голове продолжала звучать мелодия «Шуп-шуп», та самая, которую напевала миссис Джонсон, сидя за своим рабочим столом. У меня оставалось еще множество вопросов, которые я хотел задать директору, но я знал, что о некоторых из них мне не стоит даже вспоминать. Ведь они не имели никакого отношения к убийствам.
   Мы подошли к входной двери, где нас встретил крепкий охранник средних лет. Это меня несколько удивило, потому что, когда я заходил в школу, его на месте не было.
   У охранника имелись внушительная дубинка и рация. В общем, безопасность школы Трут гарантировалась теми же атрибутами, что и у всех остальных школ в Вашингтоне: охранник у входа, металлические детекторы, стальные сетки на окнах. Не удивительно, что все в округе ненавидели подобные официальные учреждения, включая школы.
   – Спокойной ночи, сэр, – доброжелательно произнес школьный сторож. – Вы тоже скоро уйдете домой, миссис Джонсон?
   – Да, – кивнула женщина. – Ты можешь быть свободен, Лайонел, если хочешь. Мой «Узи» всегда при мне.
   Лайонел рассмеялся этой шутке. Подобная женщина никогда и нигде не растеряется. Я мог бы поспорить, что она выдержала бы и кулачный бой, если бы до этого дошло.
   – Спокойной ночи, миссис Джонсон, – попрощался я и добавил: – Пожалуйста, будьте осторожны, пока дело еще не расследовано.
   Она стояла в дверях, такая мудрая и привлекательная. По крайней мере, на мой вкус:
   – Называйте меня просто «Кристина». Я буду осторожна. Обещаю. И еще раз спасибо, что зашли.
    Кристина! ОГосподи! Именно такое имя я ей и придумал. Скорее всего, я краем уха услышал его от Деймона или Наны, но все равно это показалось мне странным. Даже немного волшебным, если хотите. Джеймс Редфилд, наверное, с ума бы сошел от такого совпадения.
   Я шел домой и думал об убийствах детей, о Джеке и Джилл, а, кроме того, о директоре школы Соджорнер Трут. Она была мудрой, милой и славной женщиной. Она прекрасно могла сама позаботиться о себе. Кроме того, у нее имелся пистолет, из которого она умела стрелять.
   Миссис Джонсон.
    Кристина.
    Шуп-шуп. Шуп-шуп.

Глава 28

   В наш опасный век каждому хочется думать так: со мной это не случится. Только не со мной. Нет ни единого шанса на то, что это произойдет именно со мной.
   Киноактер Майкл Робинсон считал, что было бы абсурдно думать об убийцах. Это даже немного походило бы на самомнение – считать, что на тебя обратят внимание эти маньяки, разгуливающие на свободе в Вашингтоне. Да и какое имеют к нему отношение зловещие угрозы, исходящие от Джека и Джилл? Ответ, как ему казалось, был очевиден: никакого.
   Тем не менее, Майкл был пуглив и немного нервничал, а по сему решил с пользой дела провести вечер, и раз уж адреналин и без того гуляет в его крови, то надо было найти этому применение.
   Незадолго до полуночи голливудская звезда, наконец, собрался с духом. Майкл отважился позвонить в отдел обслуживания особо важных персон и заказал себе любовное свидание, что послужило как бы «десертом» перед отходом ко сну. Этой службой он неоднократно пользовался и раньше, когда приезжал в столицу. Отдел, обеспечивающий выезд своих работников на дом, был достаточно надежным и выполнял все требования клиентов быстро и без лишних вопросов.
   Майкл состоял в их списках и пользовался службой благодаря собственному бизнес-агенту в Лос-Анджелесе.
   Повесив трубку на рычаг, сорокадевятилетний актер попробовал почитать дорогой авантюрно-любовный роман, который приобрел совсем недавно, чтобы отвлечься, но из этого ничего не получилось. Он встал и подошел к окну своего дорогого номера на крыше гостиницы «Уиллард» на Пенсильвания-авеню. Конечно, он понимал, что его поклонники просто бы взбесились, узнав, что ему приходится платить молодому человеку, работающему по вызову, но это, как говорится, были «их проблемы», а вовсе не его.
   На самом же деле, он считал, что такие «платные» встречи были гораздо проще в психологическом смысле. Куда легче заплатить тысячу или полторы и потом спокойно расстаться без всяких осложнений, чем привязывать к себе поклонников, заставляя их после страдать.
   Нынешним вечером актер находился в превосходном расположении духа. Он чувствовал себя уверенно и достаточно приземленно, глядя из окна на панораму города. Сейчас ему просто требовалось общение, немного нежной любви и самого банального секса. И, как он рассчитывал, все эти три требования должны были в самое ближайшее время удовлетвориться.
   Майкл мысленно перенесся в свой родной город, в начало шестидесятых, когда он учился в старших классах средней школы. Уже тогда у него стали возникать самые странные сексуальные фантазии и желания, которые он, впрочем, не смог реализовать. Но сейчас все было по-другому: сейчас он твердо знал, чего хочет, и получит это, не ощущая никакого чувства вины или угрызений совести.
   Оглядев гостиничный номер, он решил немного прибраться, пока его молодой человек находится еще в пути. Этот невротический ритуал приведения в порядок жилища заставил Майкла улыбнуться. Каким же он все-таки неуверенным оставался до сих пор! Сейчас он мог заказать себе мальчика откуда угодно, ни о чем не заботясь! Эта мысль немного успокоила актера.
   Неожиданно в дверь постучали, и это весьма удивило Майкла. В службе ему сказали, что «заказ» будет выполнен через час. Обычно так оно и происходило, а иногда случалось ждать и дольше.
   – Минуточку! – крикнул он. – Сейчас подойду. Одну минуточку!
   Майкл Робинсон взглянул на часы: прошло всего тридцать минут. Ну что ж, тем лучше. Он вполне был готов немного расслабиться, чтобы потом заснуть блаженным сном до самого утра, тем более, что ему предстоял приятный завтрак с председателем Демократического Национального Комитета. Его попросили помочь с фондами демократов, а председатель являлся своего рода «звездой», но уже в совсем другой области. В каком-то смысле, все они были «звездами». Всем хотелось недосягаемого, а Майкл Робинсон и был недосягаемой высотой для всех. Почти для всех.
   Майкл прищурился и приник к дверному глазку. Что ж, совсем неплохо! Тот, кто стоял в коридоре, ему пришелся по вкусу, даже несмотря на то, что выпуклое стекло глазка значительно искажало облик приехавшего. Майкл снова почувствовал прилив адреналина в крови. Он распахнул дверь, и на лице его засветилась знаменитая улыбка «в миллион долларов».
   – Здравствуйте, меня зовут Джаспер, – представился очаровательный незнакомец. – Очень приятно познакомиться с вами, сэр.
   Майкл Робинсон, конечно, понимал, что молодого человека зовут не «Джаспер». Ему больше подошло бы имя Джейк или, например, Клифф. Он был чуточку старше, чем ожидал Майкл, где-то тридцать с небольшим. Но внешность его оказалась безупречной, почти идеальной. Майкл Робинсон понял, что уже «готов»: его мужская плоть затвердела и увлажнилась. Вооружен и опасен,как любил он называть такое состояние.
   – Ну, как ты сегодня себя чувствуешь? – ласково спросил актер и чуть прикоснулся к руке незнакомца. Он хотел показать «Джасперу», что он такой же, как все, обычный земной мужчина и, кроме всего прочего, душевный человек. Он и в самом деле был таким. «USA Тудэй» не так давно опубликовала список самых «очаровательных» звезд Голливуда, и Робинсон вошел в эту плеяду, правда, исключительно благодаря все тому же бизнес-агенту, который отзывался о Майкле исключительно благожелательно.
   Джек изобразил на лице самую располагающую улыбку, входя в роскошный номер для «богатых и знаменитых». Закрывая за собой дверь, он прикинул, что в его распоряжении имеется примерно полчаса до то-то момента, когда здесь появится настоящий «мальчик по вызову». Этого времени было предостаточно.
   В любом случае внизу, в вестибюле «Уилларда», находилась Джилл. Если вдруг юноша явится раньше назначенного часа, она позаботится обо всем. Джилл была великолепна в таких делах, да и во всем, что касалось различных неувязок и непредвиденных случайностей. Джилл была великолепна во всем. Точка.
   – Я ваш поклонник, – «признался» Джек голливудской звезде. – Я всегда очень внимательно следил за вашей карьерой.
   Майкл Робинсон заговорил тем полушепотом, который сводил с ума всех сто почитателей, и женщин, и мужчин:
   – О, неужели, Джаспер? Мне так приятно это слышать. Как мило с твоей стороны.
   – Клянусь Богом, это сущая правда, – продолжал игру Сэм Харрисон. – Кстати, меня зовут Джек, а Джилл в данный момент находится внизу, в вестибюле. Может быть, вы уже слышали о нас?
   Джек вынул свою «беретту» с глушителем, направил дуло прямо между удивленных голубых глаз актера и выстрелил. Все шло по плану и соответствовало стилю Джека и Джилл: известная личность, убийство, напоминающее казнь, намек на преступника-психопата и стихотворение.

 
Джек и Джилл на Холме опять,
Снова придется им убивать.
 

Глава 29

   Одна деталь, присущая этому убийству, занозой застряла у меня в мозгу и не давала покоя. Она преследовала меня, пока я ехал по забитой транспортом Пенсильвания-авеню, а потом втискивал свою машину в узкую щель между припаркованными у «Уилларда» автомобилями. Гостиница была местом последнего жуткого убийства.
   Не оставила она меня и тогда, когда я вошел в вестибюль и поднялся наверх, в номер Майкла Робинсона.
   Я размышлял об этом все время, пока бесшумный лифт скользил вверх, пока не остановился на нужном этаже. В коридоре уже толпилось с дюжину полицейских, разматывающих свои желтые обычные ограничительные ленты, напоминающие безвкусный серпантин для рождественского праздника.
   «В предыдущих убийствах, – вспоминал я, – особенно в последнем, не было откровенного намека на страсть. В двух первых случаях преступления совершались хладнокровно, и расположение тел свидетельствовало о том, что все детали были продуманы с почти художественной тщательностью. Чего нельзя было сказать об убийствах детей возле школы Соджорнер Трут, которые носили взрывной истеричный характер».
   Пока я не мог прийти ни к какому логическому выводу, как, впрочем, и те, с кем мне приходилось разговаривать на эту тему. Ни среди вашингтонских полицейских, ни среди федералов в Куантико. Как детективу, мне был прекрасно известен отличительный признак любого преднамеренного убийства: они почти всегда базировались на страсти. Присутствовали либо исключительная любовь, либо ненависть, а то и просто зависть. Но в этих убийствах подобный признак начисто отсутствовал. Вот эта мысль и не давала мне покоя.
   «При чем здесь Майкл Робинсон? – рассуждал я, проходя в номер, где и было совершено преступление. – Что эти два психопата прицепились к Вашингтону? Что за ненормальную и жестокую игру они затеяли… и почему они жаждут, чтобы миллионы зрителей наблюдали за их сенсационным кровавым спектаклем?»
   Первым на глаза мне попался Кайл Крейг, и я остановился у двери, чтобы побеседовать с ним. Обычно невозмутимые вашингтонские полицейские, суетящиеся вокруг, сейчас казались растерянными и пребывали в состоянии, близком к шоку. Очевидно, многие из них являлись почитателями таланта Майкла Робинсона.
   – Медэксперт считает, что наша знаменитость пребывает в состоянии трупа вот уже около семи часов. Значит, все произошло около полуночи, – сообщил Кайл, вводя меня в курс дела. – Два выстрела в голову, Алекс. Причем с близкого расстояния, как и в тех случаях. Впрочем, ты сейчас сам все увидишь. Тот, кто это сделал, наверное, никогда не имел сердца. Ублюдок!
   Я полностью разделял мнение Кайла.
    Бессердечность.
   Никакой страсти.
   Никакого гнева.
   – Как обнаружили тело Майкла Робинсона?
   – О, об этом тоже интересно вспомнить. Тут что-то новенькое. Они позвонили в «Пост» и сами сообщили об убийстве, чтобы газета могла успеть получить свеженькую утреннюю гадость.
   – Это цитата? – насторожился я.
   – Я уж не вспомню точные слова, но «гадость» там присутствовала, – кивнул Кайл.
   Меня интересовали любые детали, связанные с неуважительным отношением Джека и Джилл к их жертвам и свойственный преступникам полный цинизм. Они не стеснялись в выражениях и, видимо, действительно считали себя художниками и актерами. Теперь мне пришла в голову мысль, что они, возможно, сейчас находятся где-то поблизости, на Пенсильвания-авеню, и снова наблюдают за нами. А может быть, даже снимают на пленку, как мы суетимся и мечемся внутри гостиницы, не находя себе места. Интересно, готовят ли они новую серию своего фильма для показа широкой публике? На улице возле «Уилларда» повсюду были расставлены посты наблюдения, так что если убийцы были здесь, то уже находились в пределах нашей досягаемости.
   Войдя в гостиную шикарного номера, я первым делом с удовольствием отметил про себя, что шеф детективов Питтман сегодня отсутствует. Однако актер Майкл Робинсон находился на том месте, где и предполагалось. Как говорили, он был рожден, чтобы играть самые различные роли, и эта, последняя, возможно, вышла у него лучше остальных.
   Обнаженное тело Майкла находилось в сидячем положении, причем голову подпирала койка. Со стороны казалось, будто Робинсон напрягся для того, чтобы получше разглядеть входящего к нему в номер. Возможно, такова была задумка убийцы. Глаза актера уставились прямо на меня. Для чего: чтобы смотреть или быть увиденным ?Сейчас Майкл представлял собой довольно неприятное зрелище. Я сразу же отметил мертвенную бледность его лица. Кровь уже застыла в нижней части туловища, окрасив его в отвратительный сине-багровый цвет.
   Итак, убийцы выставили нам на показеще одну знаменитость. За что они так поступили с ним? Был ли он наказан за какую-то реальную или выдуманную ими провинность? Какая связь могла иметься с Фитцпатриком и Шихан? Почему такое сочетание: сенатор, телеведущая и киноактер?
   Три убийства за столь короткий промежуток времени. Тем более, что известные люди, как правило, лучше защищены, чем большинство из нас. По крайней мере, они чувствуют себя в большей безопасности, чем все остальные. Мне стало больно и тошно смотреть на изувеченное мертвое тело Майкла Робинсона. В том, что совершали с жертвами преступники, было нечто отвратительное и противное самой человеческой природе.
   Что же могло означать такое причудливое и уродливое послание от Джека и Джилл? То, что теперь никто не мог считать себя отгороженным от их нападения? Эту жестокую мысль я снова и снова проворачивал в голове. Она показалась мне интересной, и ее стоило принять во внимание.
    Никто теперь не застрахован.Джек и Джилл явно давали понять, что они могли убить любого человека и в любое время. Они умели пробираться внутрьжилища.
   Рядом с телом было найдено еще одно стихотворение, написанное Джеком и Джилл. Оно лежало на ночном столике, там, где его оставили для нас эти упыри: убийцы, или убийца.

 
Джилл с Джеком ваш Холм посетили опять,
Чтоб вновь одного либерала убрать.
Им видеть приятно
И очень занятно,
Как будет он кровью своей истекать.
 

   В номере находился один из агентов Майкла Робинсона, специально прилетевший сюда из Нью-Йорка. Это был приятный мужчина с серебристыми светлыми волосами. Поверх дорогого костюма на нем было надето длинное кашемировое пальто. Я заметил, что у агента сильно опухли и покраснели глаза. Очевидно, он долго плакал. У тела актера возились сразу два медэксперта. Наверное, такое внимание и полагалось оказывать телу великого актера. Все только самое лучшее для Майкла Робинсона.
   Были и другие черты сходства между этим преступлением и убийствами Фитцпатрика и Шихан. Каждое из этих деяний было обставлено как казнь. И что самое главное, все трое были либералами, не так ли?
   – Доктор Алекс Кросс? Простите, вы ведь доктор Алекс Кросс, если не ошибаюсь…
   Я повернулся и увидел высокого стройного мужчину около сорока лет от роду, своей короткой стрижкой и выправкой напоминавшего военного. На нем был черный плащ, накинутый поверх темно-серого костюма. Как я понял, он относился к старшим по званию представителям закона.
   – Да, я Алекс Кросс.
   – Я Джей Грейер из Секретной Службы, – официально представился он. Мужчина держался уверенно и неправдоподобно прямо, словно к его спине привязали шест. Возможно, это диктовалось его убежденностью в своей значительности.
   – Я старший агент из команды, обслуживающей Первое Семейство, – уточнил мужчина.
   – Чем могу быть полезен? – спросил я агента Грейера. В моей голове уже прозвучал сигнал тревоги. Я понял, что недалеко то время, когда я, наконец, узнаю, почему меня пристегнули к делу Джека и Джилл. Вернее, кто и по какой причине принял это решение.
   – Вас хотят видеть в Белом Доме, – продолжал он. – Боюсь, что это самый настоящий приказ, доктор Кросс. Это касается расследования, связанного с Джеком и Джилл. Существуют проблемы, о которых вы должны знать.
   – Бьюсь об заклад, что это действительно серьезные проблемы, – предположил я.
   – Да, вы не ошиблись. Очень большие проблемы, доктор Кросс. И нам необходимо с вами кое-чем поделиться.
   Я уже начинал кое о чем догадываться, тем более, что эта мимолетная мысль уже давно сидела где-то на задворках моего сознания.
   Итак, меня ждали в Белом Доме.
   Им срочно понадобился там победитель драконов. А они представляли, что это означает?

Глава 30

   Единственная вещь, которой охотно делятся в Вашингтоне в наши дни, так это заботы.
   Хотя я вряд ли стал бы оспаривать приказы, поступающие свыше, поэтому покорно отправился с Джеем Грейером по Пенсильвания-авеню к дому 1600. Спросите меня, чего только не приходится делать на благо своей страны.
   Белый Дом располагался неподалеку от гостиницы «Уиллард». Несмотря на то, что некоторые его обитатели вели не совсем праведный образ жизни, тем не менее, Белый Дом вызывает чувство гордости у многих, в том числе и у меня. Мне только дважды до этого довелось побывать внутри – во время экскурсий вместе с детьми. Вот и сейчас мне почти хотелось, чтобы Деймон и Джанель оказались рядом.
   Нас быстро пропустили через домик охраны, белый, с голубой крышей, находившийся у Западных ворот. Агенту Грейеру разрешалось парковать машину в гараже под Белым Домом. Чувствовалось, что он скромно гордится подобной привилегией. Джей объяснил, что гараж до сих пор считается индивидуальным бомбоубежищем и служит также путем для эвакуации в случае нападения.
   – Приятно об этом узнать, – улыбнулся я и получил в ответ такую же улыбку. Веселость, конечно, была напускной, но просто мы хотели поднять друг другу настроение.
   – Думаю, вам не терпится узнать, почему вас сюда вызвали. Я бы на вашем месте изнывал от любопытства.
   – По крайней мере, твердо знаю, что не на чай, – ответил я и добавил: – Но вы правы. Мне действительно интересно.
   – Причина заключается в делах Сонеджи и Казановы, – объяснил мой спутник, когда мы поднимались на лифте из гаража. – Ваша репутация открывает вам двери даже здесь. Вам, наверное, известно, что несмотря на весь свой опыт, ФБР так ни разу и не поймало ни одного серийного убийцы. Мы хотим взять вас в свою команду.
   – Что это за команда?
   – Спустя несколько секунд вы сами все узнаете. Это определенно команда номер один. Приготовьтесь окунуться в самое первосортное дерьмо. ФБР следит даже за гостиничным номером, где когда-то останавливался Джон Хинкли. А вдруг нашим «подопечным» захочется почтить его память и навестить эти места или что-то вроде этого.
   – Не такая уж идиотская выдумка, – заметил я, и когда Грейер взглянул на меня, как на полного психа, добавил: – Но и хорошего в ней ни черта нет. – После чего тот расплылся в улыбке.
   Несколько мужчин и женщин в деловых костюмах разместились в Западном Крыле, в офисе ответственного по персоналу Белого Дома. Все занимались своим делом, но я почувствовал, что в комнате царит напряженная атмосфера. Меня представили как специалиста от вашингтонской полиции. Добро пожаловать в команду. Поприветствуйте победителя драконов.
   Все остальные представились сами. Здесь находились еще два старших агента Секретной Службы: женщина по имени Энн Роупер и моложавый симпатичный мужчина Майкл Феско. Компанию им составляли: директор внутренней разведки ФБР Роберт Хэтфилд, генерал Эйден Корнуолл из объединенного Комитета начальников штабов, советник по национальной безопасности Майкл Кейн и ответственный по персоналу Белого Дома Дон Хамерман. Вторая дама, Джинн Стерлинг, оказалась старшим офицером ЦРУ. Ее присутствие говорило о том, что происходящее рассматривается и как возможное проявление иностранного вмешательства. Возможность такого поворота мне раньше и в голову не приходила.