Паттерсон Джеймс. Кошки-мышки

   – Как бы то ни было, – вставил Кайл, – до сих пор у него все получалось. Он заставлял нас гоняться за мистером Смитом по всему миру. Что мы до сих пор и делаем. Никому еще не удавалось так мастерски оттрахать ФБР.
   – Неужели это не получалось даже у великого Эдгара Гувера? – иронично подмигнув, спросила Сондра.
   – Ну, – смягчился Кайл, – как истинный психопат, Гувер вообще не имел себе равных.
   Я поднялся из-за стола и принялся расхаживать по комнате. В боку опять возникла боль, но я не хотел, чтобы кто-нибудь это заметил. В этом случае меня отправили бы домой, и я пропустил бы самое интересное. Я вышагивал и бормотал под нос вроде бы бессвязные предложения, что иногда срабатывало:
   – Он пытается нам что-то сказать. Пытается каким-то странным образом наладить контакт. Инес? Это имя чем-то созвучно с Изабеллой. Он одержим Изабеллой. Вам бы самим увидеть их кембриджскую квартиру. Может быть, Инес должна заменить Изабеллу? А Атлантик-Сити символизирует собой Лагуну? А что, если он привез Изабеллу Инес домой? Хотя зачем ему привозить ее домой?
   И дальше в том же духе: дикие догадки, неожиданные ассоциации, нелепые предположения. И все впустую. Ничего, кроме разочарования. Насколько я мог судить, ни день, ни ночь не принесли нам ничего полезного: ни одной стоящей идеи. Хотя я мог и ошибаться.
   Больше Пирс не пытался связаться с нами. Никаких посланий по электронной почте мы не получали, и это насторожило и удивило меня. Кайл боялся, что Пирс уже уехал из города. И теперь он будет перемещаться по побережью Джерси, постепенно выматывая из нас все силы. Мы вшестером оставались в офисе всю ночь. Спали, не раздеваясь, на столах, стульях и просто на полу.
   Я расхаживал взад-вперед по комнате, а иногда выходил на блестящий, окутанный туманом деревянный настил, предназначенный для прогулок по пляжу. В виде последнего средства я приобрел пакетик местных ирисок, пропахших морской водой, и решил наесться ими до тошноты.
   Какая логика присутствует в действиях Пирса? Мистер Смит является его персональным изобретением, его собственным мистером Хайдом. В чем заключается миссия этого мистера Смита? Почему он приехал сюда?
   Именно такие вопросы я задавал себе, а иногда даже начинал разговаривать сам с собой, неспешно прохаживаясь по пустынному деревянному настилу.
   Является ли Инес Изабеллой в его представлении?
   Нет, такой легкий ответ не мог быть истиной. Пирс не стал бы все упрощать.
   Инес вовсе не Изабелла. Изабелла была одной и единственной. Так почему же Пирс продолжает убивать снова и снова?
   Наконец, я очутился на перекрестке Парк-Плейс и Борд-Уок. Это вызвало у меня улыбку. Я сразу же вспомнил «Монополию». Еще одна игра?
   Я поплелся обратно в офис, чтобы немного поспать. Хотя бы пару часов. Большего я не мог себе позволить.
   Рядом находился Пирс.
   И мистер Смит.

Глава 117

   «Эта местность представляет собой плоский пустынный берег, где луга переходят в песчаные пляжи, протянувшиеся на целые мили… Яркое солнце, сверкающие, покрытые пеной волны. Пейзаж дополняют белеющие вдалеке паруса», – писал Уолт Уитмен об Атлантик-Сити еще сто лет назад. Эта цитата украшала стену забегаловки, торгующей пиццей и хот-догами. Уитман перевернулся бы в гробу, увидев, какое применение нашли его творчеству.
   Я отправился в очередную прогулку по пляжу в десять часов. Субботнее утро выдалось настолько жарким и солнечным, что обдуваемый ветерком пляж уже был полон отдыхающих.
   Инес до сих пор не была обнаружена, да и не мудрено: никаких зацепок, ни малейшего представления, кто она такая.
   Меня преследовало неприятное чувство, что Пирс наблюдает за нами, и я могу столкнуться с ним в толпе изнемогающих от зноя людей в любой момент. На всякий случай я прихватил с собой пейджер: вдруг в офис придет сообщение от мистера Смита.
   В данный момент мы ничего не могли предпринять. Смит-Пирс контролировал ситуацию и далее наши жизни. Псих дорвался до управления миром. По крайней мере, мне так казалось.
   Я остановился возле пляжа Стиплчейз неподалеку от гостиницы «Резортс-Казино». В высоких волнах прибоя резвились купающиеся. Каждый по-своему наслаждался отдыхом и казалось, что им всем плевать на происходящее в мире. С чем их и хотелось поздравить.
   Впрочем, наверное, это и правильно. Я сразу вспомнил и детей, и Кристину. Я не мог винить ее за то, что ей не нравилась моя мерзкая работа. Однако уверенности, что я смогу бросить службу в полиции, не было. Даже удивительно. Врач, исцели себя сам. Возможно, очень скоро мне это и удастся.
   Продолжая прогулку, я пытался убедить себя в том, что все возможное для поимки Пирса нами было сделано. Пройдя мимо кондитерских магазинчиков «Джеймс» и «Фрэлинджер», я обратил внимание на продавца орехового масла. Одетый в дурацкий костюм, долженствующий изображать плод арахиса, он едва не умирал от жары.
   Дальше находились достопримечательности вроде «Рипли», где демонстрировалась прядь волос, принадлежавшая Джорджу Вашингтону, и стол для игры в рулетку, сделанный из мармелада. Этот музей назывался «Веришь – не веришь». Нет, я не мог в это поверить. Думаю, что никому из нашей кризисной группы и в голову бы не пришло верить в подобную чушь.
   От размышлений меня отвлек запищавший на бедре пейджер. Я бросился к ближайшему телефону-автомату, чтобы позвонить.
   От Пирса пришло еще одно сообщение. Кайл и Сэмпсон уже двигались мне навстречу: Пирс указал место, рядом с которым он находится, и заявлял, что Инес вместе с ним. Томас намекнул, что мы можем успеть спасти их.
   Особенно он подчеркнул слово их. Наверное, мне не следовало так увлекаться ходьбой: бок снова начал болеть и пульсировать. В жизни я не чувствовал себя настолько не в форме. Гадкое ощущение! Абсолютная беспомощность и ранимость.
   И тут-то до меня дошло самое главное: я просто боюсь Томаса Пирса и мистера Смита.
   Пока я добирался до Стил-Пирс, места, указанного Смитом, моя одежда вся взмокла от пота, и я едва дышал. Пришлось стянуть с себя рубашку и идти с голым торсом. Вокруг сновали старомодные тележки, фургоны, велосипедисты на тандемах и просто любители бегать трусцой.
   Поскольку на моем теле оставалось множество бинтов и пластырей, со стороны я выглядел беглецом из местной больницы. Все равно, даже раздевшись, мне было трудно переносить жару, обрушившуюся на Атлантик-Сити. Продавец мороженого с коробкой на плече, попавшийся мне навстречу, кричал:
   – Прокатите свой язык на зимних санках!
   Томас Пирс мог находиться совсем рядом и посмеиваться над нами, оказавшись или этим самым мороженщиком или вообще кем угодно из толпы отдыхающих.
   Я приложил ладонь козырьком ко лбу и обвел взглядом пляж. На глаза попались несколько агентов ФБР и полицейских, шнырявших среди людей. К тому времени на пляже скопилось тысяч пятьдесят любителей позагорать. Из холла ближайшей гостиницы доносились электронное позвякивание игровых автоматов.
   Инес. Атлантик-Сити. О Господи!
   И сумасшедший, разгуливающий на свободе возле знаменитого Стил-Пирс.
   Я искал Сэмпсона или Кайла, но безуспешно. Я хотел найти Пирса, Инес и мистера Смита.
   Тут буквально над ухом раздался громкий голос, и от неожиданности я остановился как вкопанный:
   – Это ФБР.

Глава 118

   Обращение раздалось из громкоговорителя: возможно, через радиосистему одной из гостиниц, возможно, из полицейского автомобиля.
   – Это ФБР, – повторил голос Кайла Крейга. – На пляже сейчас находятся наши агенты. Просим сотрудничать с ними, а также с полицией Атлантик-Сити. Выполняйте их распоряжения. Сохраняйте спокойствие. Оказывайте помощь офицерам полиции.
   Огромная толпа странным образом сразу притихла. Все начали оглядываться, отыскивая упомянутых представителей власти. Сейчас, в данный момент, повода для волнений не было. До тех пор, пока мы не обнаружим Пирса. Пока не наткнемся на мистера Смита, производящего очередную свою чудовищную операцию прямо в толпе.
   Я отправился к известному центру развлечений, где еще в детстве видел знаменитую ныряющую лошадь. Люди, стоящие в волнах прибоя, пялились на берег, и мне припомнилась сцена из фильма «Челюсти».
   Все вокруг по-прежнему контролировал Томас Пирс. Черный вертолет «Белл Джет Рейнджер» завис ярдах в семидесяти над берегом. Второй такой же подлетал к пляжу с северо-востока. Он поравнялся с первым, потом развернулся и направился к гостиничному комплексу «Тай Махал». Я сумел разглядеть снайперов, устроившихся в вертолете, также как и все присутствующие на пляже, и Пирс в том числе. Я знал, что стрелки из ФБР расположились и на верхних этажах гостиниц. Томас тоже был осведомлен об этом, так как имел непосредственное отношение к данной организации. Он знал каждый наш шаг и использовал это знание против нас. И пока побеждал.
   Возле Центра развлечений возникло волнение: кто-то нервно оглядывался по сторонам, а некоторые пытались выбраться из обеспокоенной толпы.
   Постепенно на пляже воцарились обычные шум и суета, раздавалась музыка. В воздухе разносился запах сахарной ваты, хот-догов и пива. Я направился к Центру, опять вспоминая и ныряющую лошадь, и слониху Люси. Что и говорить, раньше времена были лучше! Впереди показались Сэмпсон и Кайл. Они стояли, склонившись над чем-то. О Боже! Боже! Инес, Атлантик-Сити! Я почувствовал бешеные удары пульса.
   Это было уже не хорошо.
   Темноволосая девочка захлебывалась от рыданий, прижавшись к груди какого-то пожилого мужчины. Остальные, вытаращив глаза, разглядывали труп, небрежно завернутый в пляжные покрывала. Я и понятия не имел, как он попал туда, но факт оставался фактом.
   Инес, Атлантик-Сити. Это наверняка она.
   Убитой женщине с длинными крашенными светлыми волосами было, наверное, около двадцати лет. Впрочем, сейчас трудно было об этом судить. Кожа приобрела нездоровый синюшный оттенок и казалась восковой. Глазные яблоки из-за потери жидкости стали плоскими, как пуговицы, а губы и ногти побелели. Смит произвел операцию: удалив ребра и грудину, он выставил на всеобщее обозрение легкие жертвы, ее пищевод, трахею и сердце.
   «Инес» было созвучно «Изабелле».
   Пирс знал об этом.
   Он не стал вынимать сердце Инес.
   Рядом с телом были аккуратно выложены удаленные яичники и фаллопиевы трубы. Органы выглядели словно чудовищные серьги и ожерелье, выставленные на витрине сумасшедшего ювелира.
   Внезапно, присутствующие стали указывать на что-то вверху. Прикрыв глаза от солнца, я взглянул туда же.
   С севера, снижаясь, приближался маленький самолетик, какие обычно используют для рекламных целей. Они тянут за собой сорокафутовые полотнища, расхваливающие услуги гостиниц, местных баров, ресторанов и казино.
   За этим самолетом тоже тянулась матерчатая лента с каким-то воззванием. Я не верил своим глазам – это было очередное послание от Пирса:
   «Мистер Смит исчезает навсегда. Помашите ему на прощание!»

Глава 119

   Ранним утром следующего дня я направился в Вашингтон. Мне хотелось видеть своих детей, спать в своей кровати и находиться как можно дальше от Томаса Пирса и его чудовищного порождения – мистера Смита.
   Оказалось, что Инес работала девушкой по вызову, и Пирс заказал ее в свой номер. Теперь мне начинало казаться, что Пирс вступает в интимные отношения лишь с будущими жертвами. Но было и еще что-то, побуждающее его совершать свои жуткие убийства. Почему Инес и почему побережье Джерси?
   Мне требовалось отвлечься на пару дней или хотя бы на несколько часов. Настолько, насколько позволят обстоятельства. Пока мы не знали ни имени следующей жертвы, ни места, куда придется броситься на поиски.
   Из Атлантик-Сити я позвонил Кристине и пригласил ее провести вечер в кругу моей семьи. Она тут же согласилась, предупредив, что явится «со звонком». Это прозвучало удивительно приятно. Ее слова были лучшим бальзамом от всех моих тревог.
   Всю дорогу до Вашингтона голос Кристины звучал у меня в ушах. Итак, она явится ко мне со звонком!
   Деймон, Дженни и я суетились все утро, готовясь к торжественному ужину. За продуктами мы отправились сначала в «Ситронеллу», а потом в «Джайнт». Как говорится, «Veni, Vidi, Visa», то есть, перефразируя латинское изречение, «пришел, увидел, заплатил».
   Я почти что перестал думать о Пирсе-мистере Смите, но все же носил при себе «Глок» в кобуре, пристегнутой к лодыжке, даже направляясь в магазин за покупками.
   В «Джайнте» Деймон убежал по торговым рядам искать колу и какие-то особенные чипсы, и у нас появилась возможность поговорить с Дженни наедине. По ее виду можно было сразу сказать, что ей не терпится поболтать со мной. Моя дочка обладает удивительно живым воображением, и сейчас мне самому хотелось узнать, куда на этот раз завели ее фантазии.
   Сегодня Дженни было поручено везти тележку с продуктами, и металлическая ручка находилась чуть выше уровня глаз моей малютки. Дженни остановилась у отдела с крупами, тщательно отбирая только все самое вкусное. Бабуля Нана обучила ее премудростям хождения по магазинам, и теперь Дженни могла без труда подсчитывать в уме общую стоимость покупок.
   – Ну, давай побеседуем, – начал я. – Теперь я полностью принадлежу вам. Итак, папочка вернулся домой.
   – Только на сегодня, – серьезно произнесла она, ошарашив меня своим ответом. Я тут же спустился с небес на грешную землю.
   – Как же нелегко быть зеленым! – я печально покачал головой. Это было наше любимое изречение лягушки Кермит. Но сегодня на Дженни не подействовало даже это. Нет, моя серьезная дочурка не собиралась покупаться так дешево. Все. Больше у меня это так не пройдет.
   – Так вы с Деймоном до сих пор на меня сердитесь? – я изо всех сил старался, чтобы голос звучал спокойно. – Ну-ка, подружка, выкладывай все начистоту.
   Наконец, она немного смягчилась:
   – Ну, не так уж и сильно, папочка. Ты ведь стараешься, как можешь, правда? – она участливо посмотрела на меня. – Просто нам очень плохо без тебя, и вообще, когда ты уезжаешь в другой город, становится одиноко. Я очень скучаю без тебя. Когда ты просто на работе, это совсем другое дело.
   Я только улыбнулся и покачал головой, размышляя при этом, откуда у нее берутся такие мысли. Нана клянется, что Дженни умеет рассуждать самостоятельно, не прислушиваясь к разговорам взрослых.
   – Ты не против моего сегодняшнего плана относительно ужина? – осторожно начал я, пытаясь действовать как можно тактичней.
   – Конечно, нет! – просияла Дженни. – Никаких проблем. Я же обожаю всякие вечеринки.
   – А Деймон? Как он относится к тому, что придет Кристина? – не отставал я от своей наперстницы.
   – Он немного побаивается, потому что все-таки Кристина – наш директор. Но он держится стойко. Ты же знаешь Деймона. Настоящий мужчина.
   Я кивнул.
   – Значит, стойкий парень, говоришь? И никаких проблем насчет вечеринки? А ты-то сама ничуточки не боишься? – подзадорил я дочку.
   Но Дженни тут же отрицательно помотала головой:
   – Не-а. А чего мне бояться? Кто же пугается вечеринок и ужинов?
   Да, Дженни была умна не по годам и к тому же обладала изумительной проницательностью. Сейчас мне показалось, что я разговариваю со взрослым и мудрым человеком. К тому же Дженни поражала меня и как поэт, и как философ. Когда-нибудь она составит настоящую конкуренцию таким личностям, как Майя Энджелу и Тони Моррисон. И мне, как отцу, это очень льстило.
   – А тебе все равно надо продолжать гоняться за ним? – наконец, спросила Дженни. – За этой задницей мистером Смитом? Да, наверное, – ответила она сама на свой же вопрос.
   – Я ведь стараюсь, как могу, – вспомнил я слова дочери.
   Дженни встала на цыпочки, а я наклонился, но уже не так низко, как это бывало раньше. Она чмокнула меня в щеку. Наконец-то, я получил свой любимый «губной шлепок», как Дженни называла поцелуи.
   – Ты действительно трудишься как пчелка, – напомнила мне Дженни одно из любимых выражений Бабу ли Наны.
   – У-у-у! – с громким устрашающим криком из-за ряда, где выстроились бутылки и банки со всевозможными газированными напитками, высунулся Деймон.
   Его голова оказалась окруженной сине-красно-белым морем пепси-колы. Я придвинул его поближе и тоже поцеловал в щеку. Потом я чмокнул его в макушку и долго не отпускал. Точно так же мне хотелось, чтобы со мной поступал отец, когда я был маленьким мальчиком. После этого мы устроили в универсаме небольшой спектакль с криками и беготней.
   Господи, как же я люблю своих малышей, и в какую сложную дилемму выливается эта любовь! «Глок» на ноге весил, наверное, с тонну, и сейчас больше напоминал раскаленную кочергу, только что вынутую из горячей печи. Мне захотелось тут же избавиться от пистолета и больше никогда не надевать его снова.
   При этом я прекрасно отдавал себе отчет в том, что не смогу этого сделать. Где-то на свободе еще разгуливал Томас Пирс. Как и мистер Смит, как и все ему подобные. По какой-то причине я верил, что только в мои непосредственные обязанности входит истребление этих гадов. Я нес прямую ответственность за то, чтобы в мире стало хоть немного безопаснее.
   – Папочка, приземлись, – послышался голос Дженни, и я увидел ее нахмуренные брови. – Видишь? Ты опять куда-то улетел. Ты был там вместе с мистером Смитом, да?

Глава 120

   Кристина может помочь тебе. Если, конечно, тебя в нынешнем состоянии вообще можно спасти.
   Я подкатил к дому Кристины примерно в половине седьмого вечера. Мы договорились, что я заеду за ней в Митчелвилл. У меня снова разболелся бок, и я ощущал себя самым настоящим калекой, однако пропустить такой великолепный вечер я, конечно, не мог.
   Кристина вышла ко мне в солнечном оранжево-красном платье и босоножках на высоком каблуке. Она выглядела даже лучше, чем просто восхитительно. На груди у нее была приколота брошка с крошечными серебряными колокольчиками. Итак, она действительно явилась ко мне «со звонком», как и обещала.
   – Колокольчики, – улыбнулся я. – Маленькие звоночки.
   – Вот видишь, – довольно кивнула она. – А ты, наверное, подумал, что я шучу.
   Я обнял ее прямо на пороге кирпичного дома, где нас окружали цветущие белые и красные розы. Потом я еще теснее прижал Кристину к своей груди, и наши губы слились в поцелуе.
   Я совершенно растворился в ее сладких устах и жарких объятиях. Моя рука, как мне показалось, сама собой взлетела вверх к ее лицу, и я стал касаться пальцами ее скул, потом носа и век.
   Чувство близости с любимым человеком было ошеломляющим. Я так соскучился по нему, и теперь полностью наслаждался нахлынувшими на меня ощущениями.
   Когда я, наконец, открыл глаза, то увидел, что Кристина внимательно смотрит на меня. У нее был очень выразительный взгляд, отражавший всю ее прекрасную душу.
   – Мне очень нравится, когда ты обнимаешь меня, – прошептала Кристина, но глаза ее говорили о гораздо большем, чем эти незамысловатые слова. – Мне нравятся твои прикосновения.
   Мы вошли в дом, и я снова поцеловал ее.
   – У нас есть время? – рассмеялась Кристина.
   – Ш-ш-ш, – я прижал палец к губам. – Об этом думают только сумасшедшие. Разве мы такие?
   – Конечно.
   Яркое оранжево-красное платье в один момент оказалось на полу. Мне нравилось прикасаться к тонкому шелку, но кожа Кристины была, конечно, куда приятней самой дорогой ткани. Мне почудилось, что все это уже происходило в моей жизни, что я вот так же раздевал Кристину у нее дома. Очевидно, я просто очень долго мечтал об этих секундах, и вот теперь мое желание, наконец, сбылось.
   Она сама помогла мне справиться с белым кружевным бюстгальтером. Так же, в четыре руки, мы избавились от ее изящных трусиков. Мы остались абсолютно обнаженными, если не считать ожерелья с огненным опалом, украшавшим шею Кристины. На память пришли строки, в которых говорилось что-то о красоте тел любовников, но поэт, как истинный художник, акцентировал внимание на каком-нибудь ярком украшении. По-моему, это был Бодлер. Я нежно куснул Кристину за плечо, и она ответила мне тем же.
   Моя мужская плоть отвердела почти до боли, но то были сладкие муки, дававшие мне ощущение собственной мощи и силы. Я полностью принадлежал этой женщине, возбуждавшей меня каждым дюймом своего тела.
   – Ты знаешь, – шепнул я, – когда-нибудь ты сведешь меня с ума.
   – Совсем или чуть-чуть?
   Мои губы скользили по ее груди и животу. Кожа Кристины едва уловимо пахла духами. Я целовал ее лоно, а она нежно произносила мое имя. Потом ее тон изменился, стал призывным, и я вошел в нее, прижав, почти вдавив Кристину в стену гостиной.
   – Я люблю тебя, – прошептал я.
   – Я люблю тебя, Алекс, – эхом отозвалась она.
   Кристина была нежной, сильной и грациозной одновременно. Мы начали танцевать, и это не было метафорой: мы действительно плавно закружились в танце.
   Я упивался ее чудесным голосом, страстными вскриками и, когда она тихонько запела, я подхватил мелодию вместе с ней.
   Не знаю, как долго это продолжалось: время просто утратило свой смысл. Это было и вечным, и настоящим.
   Мы с Кристиной вспотели, так что даже стена за ее спиной стала влажной и скользкой. Дикий порыв сменился плавным неспешным ритмом, который захватывал еще больше. Я ощущал, что без этих мгновений жизнь просто потеряет значение.
   Кристина как бы сжалась вокруг меня, ограничивая мои движения, а потом вдруг раскрылась, словно цветок, и я проник в нее до упора. Нас обоих сотрясало от страсти, и это продолжалось до тех пор, пока мы одновременно не испытали оргазм. Мы шептали друг другу бесконечное «да, да, да» и словно растворялись. Мы полностью отдались своим ощущениям, зная, что никто не в силах помешать нам сейчас. Никто, даже Томас Пирс.
   – Эй, – еле слышно произнес я. – Я уже говорил, что люблю тебя?
   – Да, но можешь повторить это еще раз.

Глава 121

   Дети, как правило, оказываются гораздо умнее, чем считают их же собственные родители. Дети знают практически все и догадываются о некоторых вещах раньше, чем до этого додумаются сами взрослые.
   – Ну и здорово же вы опаздываете. У вас, наверное, спустилась шина, или вы просто обнимались и целовались? – едва мы появились у меня в доме, как Дженни тут же осыпала нас вопросами. Ей иногда удается высказать самые смелые предположения и потом выйти сухой из воды. Она это сознает и при случае пользуется своим талантом.
   – Обнимались, – ничуть не смутился я. – Ты довольна?
   – Конечно, – загадочно улыбнулась дочь. – А вообще-то, вы совсем не опоздали, а как раз наоборот – приехали вовремя.
   Ужин в компании с Наной и детьми был для меня не просто эмоциональной разрядкой напряжения, но и милыми, забавными минутами отдыха. Я понял, что означает быть дома. Мы дружно занялись сервировкой стола и очень быстро с ней управились, а когда сели за стол, то набросились на еду с безрассудной несдержанностью. Нана постаралась на славу и к ужину приготовила отбивные из рыбы-меч, печеный картофель, рагу из зеленого горошка и сдобные слойки. При этом Бабуле весьма активно помогали и Дженни, и Деймон. Все блюда подавались еще горячими, а на десерт на столе появился знаменитый лимонный пирог с меренгой. Нана испекла его специально для Кристины.
   Я бы мог объяснить свое состояние простым и одновременно таким разносторонним и всеобъемлющим словом, как радость.
   Да, именно радость переполняла всех, кто сидел в тот вечер за нашим столом. Она светилась в глазах Наны, Дженни и Деймона. О Кристине и говорить было нечего. Я наблюдал за ней весь вечер и пришел к выводу, что она при желании могла бы стать в Вашингтоне знаменитостью. Но она предпочла довольно скромную профессию учительницы, и за это я любил ее еще больше.
   Мы пересказывали друг другу старые семейные истории, которые всегда припоминаются в подобных случаях. Весь вечер Нана была оживлена и постоянно шутила. Она же дала нам мудрый совет относительно старости: «Если вы что-то не можете вспомнить, забудьте об этом «.
   Потом я играл на рояле и даже пел. Дженни решила похвастаться перед Кристиной и станцевала сначала кекуок, а потом что-то уж совсем развеселое из своего репертуара. Даже Нана после недолгих уговоров исполнила джиттербаг.
   – Я не умею танцевать, я никогда не умела танцевать, – сопротивлялась Бабуля, но вскоре уступила нам и, надо сказать, ее выступление всем очень понравилось.
   Один момент, одна сцена, как фотография, запечатлелась в моем мозгу, и я буду вспоминать ее, наверное, до самой смерти. Это произошло сразу после ужина, когда я наводил порядок на кухне.
   Я мыл посуду и повернулся за следующей тарелкой, да так и застыл в неудобной позе, пораженный и зачарованный увиденным.
   Кристина стояла поодаль, взяв Дженни на руки, и вдвоем они представляли собой незабываемую парочку. Может быть, дочка сама запрыгнула к Кристине в объятия, я не знаю. Но они хохотали над чем-то, и это показалось мне естественным и очень трогательным. Я со всей ясностью понял, как все же Деймон и Дженни нуждаются в материнской ласке.
   Радость. Она царила в доме весь вечер. Как просто произносится это слово, и как порой бывает трудно отыскать ее в жизни!
   А утром мне предстояло вновь заняться работой. Я по-прежнему оставался победителем драконов.

Глава 122