Паттерсон Джеймс. Розы красные

   Он замолчал, давая ей время на осмысление только что услышанного. Она должна была, наконец, понять, что от нее требуется.
   Затем он склонился над ней, так, что между их лицами оставалось расстояние лишь в несколько дюймов.
   – Теперь я должен, наверное, подробно объяснить свое появление и дальнейшие планы. Что ж, я постараюсь быть кратким и говорить доходчиво. Я верю в то, что ты никому и никогда не расскажешь о том, что произошло. Но все-таки, если это случится, ты же понимаешь, что я могу так же легко еще раз проникнуть сюда, как сделал это сегодня. Никакая сигнальная система не станет мне преградой, но тогда я буду серьезно мучить и пытать тебя. Я обязательно убью тебя, но перед этим поиздеваюсь, насколько хватит моей фантазии.
   Жертва кивнула. Ну, вот, наконец-то, кажется, наступил момент понимания. «Пытка и боль» – это достаточно сильнодействующие и почти волшебные слова. Наверное, их надо гораздо чаще использовать еще в школе.
   – Я некоторое время изучал тебя и наблюдал за тобой. По-моему, для меня ты просто идеальна. Да, я в этом уверен, а я практически никогда не ошибаюсь. Я оказываюсь прав в девяноста девяти случаях из ста.
   Заложница снова перестала понимать, что происходит в ее спальне. Он видел это по ее беспомощному взгляду. Глаза раскрыты, но она ничего не соображает. Как говорится, «никого нет дома».
   – А вот и причина, по которой я пришел сегодня к тебе. Я собираюсь хорошенько постараться, чтобы сделать тебе ребенка. Да-да, ты не ослышалась. Я хочу, чтобы ты родила моего ребенка, – смилостивился наконец Дирижер, объяснив женщине свое появление. – Я тщательно изучил твои месячные циклы и программу предохранения. Даже не спрашивай, как мне это удалось. Доверься мне полностью. Сейчас я имею самые серьезные намерения.
   Если ты не родишь этого ребенка, я обязательно вернусь за тобой, Джустина. Если ты осмелишься сделать аборт, я буду долго пытать тебя, а потом убью. Но ты не волнуйся, это должен быть превосходный, замечательный ребенок. Он будет особенный, не похожий на остальных, – продолжал Дирижер. А теперь займись со мной любовью, Джустина.

Глава 82

   В полдень следующего дня в деле произошел неожиданный и страшный поворот. Я занимался опросом сотрудников «Метро Хартфорд», когда ко мне в комнату ворвалась возбужденная Бетси. Она остановилась в дверях и как можно вежливей попросила меня выйти в коридор. Лицо ее было белым, как полотно.
   – О Господи! – еле выдавил я, стараясь представить себе, что еще могло произойти. – Что на этот раз?
   – Алекс, все это настолько ужасно, что у меня по телу до сих пор мурашки бегают. Меня буквально трясет. Ну, слушай. Прошлой ночью в своей квартире в пригороде Хартфорда была изнасилована двадцатипятилетняя женщина. Насильник заявил, будто хочет, чтобы она родила от него ребенка. После того как он ушел, она сразу же бросилась бежать в больницу. Была срочно вызвана полиция. В отчете указано, что преступник воспользовался резиновой маской с лицом Клинтона – такой же, какую он надевал и при ограблениях банка, Алекс. Кроме того, он называл себя Дирижером.
   – Эта женщина до сих пор находится в больнице? – сразу же поинтересовался я. – Полиция охраняет ее палату? – Я судорожно перебирал возможные варианты: принимал одни и тут же отвергал другие. Никаких совпадений на этот раз быть не могло. Неужели Дирижер настолько обнаглел, что позволил себе появиться в окрестностях Хартфорда, да еще использовать маски Клинтона? Он подошел к нам слишком близко.
   – Она ушла из больницы домой, Алекс. И вскоре ее обнаружили мертвой. Он ведь предупреждал ее: никому ничего не рассказывать и не делать аборт. Она ослушалась, совершила ошибку. Он отравил ее, Алекс. Будь он проклят!
   Мы с Бетси Кавальерр отправились в дом убитой. Место преступления оказалось еще более ужасающим, чем я того ожидал. Женщина лежала на полу в кухне. Конечности ее были скрючены, поза неестественна. Мне сразу вспомнились тела Брайаны и Эррола Паркера. Бедная женщина получила свое наказание. Технические сотрудники ФБР рассыпались по квартире и крохотному участку вокруг дома. Мы с Бетси здесь были лишними, ведь мы ничем не могли помочь. Итак, негодяй действительно был здесь, совсем рядом с Хартфордом. А может быть, оставался и в данный момент. Он поддразнивал нас, буквально издевался над нами.
   Этот эпизод вызвал у нас сильный стресс. Тот, кто стоял за ограблениями и убийствами, становился невидимкой. Мы были бессильны выследить его или хотя бы разработать план действий.
   Кто же этот Дирижер, черт бы его побрал? На самом ли деле он успел побывать вечером в Хартфорде и оставался здесь до утра? Зачем ему такой риск?
   Я работал в «Метро Хартфорд» почти до семи вечера. И хотя старался внешне не показывать своего отчаяния, но сам чувствовал, что еще немного – и все внутри меня перегорит. Я опросил еще нескольких служащих, затем отправился в отдел кадров и занялся просмотром почты, адресованной компании. Письма здесь хранились большими пачками. Как правило, послания с угрозами сейчас приходили от переживших захват членов семей, жалующихся на то, что расследование затягивается. Примерно час я беседовал с начальницей отдела охраны здания, Терри Мейер. Она не подчинялась Стиву Болдингу, который считался независимым консультантом. Терри подробно объяснила мне, как происходит обработка почты, как поступают с угрозами, приходящими через Интернет, как просматривают подозрительные бандероли, и даже показала, как распознать, не находится ли бомба в самом, казалось бы, безобидном на первый взгляд, бумажном конверте.
   – Мы всегда были готовы к волне возмущения, – призналась Мейер. – Но только не к тому, что произошло.
   Однако то, что случилось с несчастной женщиной из пригорода Хартфорда, не давало мне покоя весь день. Перед глазами то и дело возникал образ ее изуродованного отравлением тела. Итак, Дирижер хотел, чтобы она родила от него ребенка. Это могло означать, что у него не было собственных детей. И теперь ему понадобился наследник, крошечный кусочек собственного бессмертия.

Глава 83

   Я вернулся в Вашингтон тем же вечером, успев на последний рейс. Когда я прибыл домой, часы показывали всего лишь начало двенадцатого. В кухонных окнах горел яркий свет. Наверху уже все было темно. Дети, скорее всего, спали.
   – А я дома, – тихонько объявил я, открывая скрипучую дверь кухни, и тут же отдавая себе мысленный приказ – наутро обязательно смазать петли маслом. И снова я отметил, что не успеваю заниматься устранением мелких неполадок в собственном доме.
   – Тебе удалось поймать всех нехороших парней? – отозвалась Нана со своего любимого места за столом. Перед ней лежала книга в обложке под названием «Цвет воды».
   – Мы движемся в верном направлении. А вот плохой парень, наконец-то, совершил пару непростительных ошибок. Он начал сильно рисковать. Теперь я окрылен надеждой, как никогда. Тебе нравится эта книга? – спросил я, желая по возможности, поскорее сменить тему. Ведь я находился дома.
   Нана сложила губы трубочкой, что у нее означало полуулыбку.
   – Я тоже полна надежды. А этот автор довольно неплохо пишет. Однако не отклоняйся от темы. Садись рядом, Алекс. Давай поговорим.
   – А можно поговорить стоя? Тогда я смог бы заодно и соорудить себе что-то вроде ужина.
   Нана нахмурилась и недовольно покачала головой:
   – Тебя что же, не накормили в самолете?
   – Обед во время полета состоял из арахиса в меду и пластмассового стаканчика с «кока-колой». Это все, что я успел проглотить за день. А вот этот цыпленок и печенье еще съедобны?
   Нана склонила голову набок и снова нахмурилась, искоса глядя на меня:
   – Нет, все давно испортилось. Поэтому я и положила еду в холодильник. Ты сам-то как думаешь, Алекс? Конечно, все очень свежее и вкусное. Я бы назвала цыпленка шедевром домашней кулинарии.
   Я прекратил шарить глазами по внутренностям холодильника и уставился на Бабулю:
   – Ну, прости меня. Так у нас сейчас идет очередная борьба умов?
   – Вовсе нет. Если бы это было так, ты бы определил сразу. Со мной все в порядке, а вот ты, как мне кажется, слишком много времени стал уделять работе. Но, похоже, тебе это даже идет на пользу. Ты все еще воюешь с драконами и истребляешь их? Спасаешь мир своим мечом и все такое прочее?
   Я вынул цыпленка из холодильника и ощутил такой голод, что готов был съесть его, даже не разогревая.
   – Не исключено, что наше так затянувшееся и всем надоевшее расследование скоро закончится.
   – За ним начнется следующее, потом еще и еще одно. Мне на днях попалось на глаза неплохое выражение: «Нет предела совершенству, а потом человек умирает». Что ты можешь на это ответить?
   Я кивнул и глубоко вздохнул:
   – Тебе тоже надоело жить бок о бок с детективом по расследованию убийств? Не могу тебя в этом винить.
   Нана недовольно сморщилась:
   – Нет, вовсе нет. Напротив, мне это даже нравится. Но я могу понять тех людей, кто не вынес бы ничего подобного.
   – Я тоже, особенно в такие дни, какой выдался сегодня. Мне совсем не нравится то, как сложились наши отношения с Кристиной. Причем «не нравится» – еще слишком мягко сказано. Я грущу. У меня болит сердце. Но я хорошо понимаю ее страхи. Иногда я сам пугаюсь чего-то.
   Нана выпрямилась:
   – Даже пусть это будет не Кристина. Все равно тебе кто-то нужен. И тебе, и детям: Дженни и Дэймону. Может быть, стоит обратить внимание на решение данной проблемы в самую первую очередь?
   – Я и так провожу много времени с детьми, – постарался хоть как-то оправдаться я. – Но я, разумеется, буду работать над этим вопросом. – С этими словами я шлепнул на сковороду холодного цыпленка, обложил его гарниром и обильно посыпал специями.
   – Как же тебе это удастся, Алекс? Ты же бесконечно занят расследованием убийств. По-моему, именно работа всегда стояла и будет стоять у тебя на первом месте.
   Такое утверждение Наны больно задело меня. Неужели это правда?
   – Вскоре, как мне кажется, опять произойдут какие-то страшные убийства. Но я обязательно отыщу преступника. Он должен посчитать, что меня все-таки не стоит серьезно беспокоить.
   Нана засмеялась.
   – Это будет, как я полагаю, очередной серийный убийца. Их прямо-таки притягивает к тебе.
   Наконец около часа ночи я все же поплелся наверх, в спальню. Однако, как только я достиг верхней ступеньки, зазвонил телефон.
   – Вот проклятье! – выругался я и поспешил в комнату. Я снял трубку, прежде чем звонок успел всполошить весь дом.
   – Да?
   – Прости, – услышал я шепот Бетси. – Мне так неловко, Алекс.
   Но я был рад слышать ее:
   – Все в порядке. Что случилось?
   – Алекс, мы сдвинулись в расследовании. У нас настоящий прорыв. Добрые вести. Пятнадцатилетняя девочка из Бруклина потребовала вознаграждение, объявленное страховой компанией. В Нью-Йорке к ее заявлению отнеслись вполне серьезно. Девочка утверждает, что ее отец был одним из участников захвата автобуса. Кроме того, она знает всех остальных. Алекс, они работают детективами в полиции Нью-Йорка. Выходит, что наш Дирижер – легавый!

Глава 84

   Итак, Дирижер – полицейский. Если это так, то теперь многое становилось понятным. Это частично объясняло, почему он так хорошо знаком с системой охраны в банках, а также и то, что ему было практически все известно и о нас самих.
   Утром, в четверть шестого, я встретился с Бетси Кавальерр и четырьмя другими агентами ФБР на летном поле в Боллинге. Нас ждал вертолет. Мы поднялись в воздух, напоминавший густой сероватый суп, и земля скрылась из виду уже через несколько секунд после взлета.
   Мы все нервничали. Кроме того, нас буквально распирало любопытство. Бетси сидела в первом ряду вместе с одним из своих старших агентов Майклом Даудом. Сегодня она надела серый костюм и белую сорочку, отчего стала выглядеть предельно официальной и серьезной. Агент Дауд раздал всем остальным материалы на подозреваемых нью-йоркских детективов.
   Во время полета я принялся изучать документы. Все детективы оказались из Бруклина. Они работали в шестьдесят первом участке, расположенном между Кони-Айлендом и заливом Шипсхед. В бумагах отмечалось, что население данного района состоит из смеси всевозможных преступных группировок, включая итальянскую и русскую мафии, азиатов, латиноамериканцов и негров. Пятеро подозреваемых работали вместе уже десять лет и, как было подчеркнуто, считались близкими друзьями.
   Хотя все они характеризовались по службе положительно, однако имели и предупреждения. Например, за частое и не всегда оправданное применение оружия. И это несмотря на то, что их полем деятельности была борьба с наркотиками. Трое из пяти имели дисциплинарные взыскания. В шутку они называли друг друга «братанами». Самым главным в компании считался детектив Брайан Макдугалл.
   Здесь же находилось полдюжины страниц с показаниями пятнадцатилетней свидетельницы: дочери детектива Брайана Макдугалла. Она считалась лучшей ученицей в средней школе. Очевидно, девочка чувствовала себя одинокой и не имела друзей. Общавшиеся с ней нью-йоркские детективы характеризовали ее как ответственного и заслуживающего всяческого доверия человека. Причина, по которой девочка решила выдать отца, также оказалась достаточно веской: он много пил и избивал мать. «Он виновен в похищении у „Метро Хартфорд“. Он и его дружки», – заявила она.
   Я был склонен верить, что все складывается нормально. В полиции так случается довольно часто: расставляется множество сетей, и, в конце концов, кто-нибудь из преступников в них попадается. А бывает, что преступника «сдает» властям друг или родственник. Например, обиженная дочь, желающая наказать своего отца.
   В половине восьмого мы вошли в конференц-зал Главного полицейского управления Нью-Йорка, где встретились с местными детективами, включая и их шефа. Я являлся представителем вашингтонской полиции, и Кайл Крэйг выразил желание, чтобы я присутствовал на совещании и выслушал историю девочки непосредственно от нее.
   Кайлу было важно мое мнение: поверю ли я ее показаниям.

Глава 85

   Вероника Макдугалл уже сидела в большом зале. Она была одета в синие потертые джинсы и старый зеленоватый свитер. Ее волнистые рыжие волосы были спутаны, а темные круги под глазами свидетельствовали о том, что девочка уже давно не имела возможности хорошенько выспаться.
   Вероника равнодушно смотрела на нас, когда мы начали по очереди представляться ей, устроившись за круглым столом со стеклянной столешницей, внутри помещения, которое в Нью-Йорке у полицейских принято называть «Большим Зданием». Начальник отдела детективов Эндрю Гросс познакомил нас с девочкой:
   – Вероника – очень смелая девушка, – убедительно заявил он. – Она расскажет нам все сама, своими словами.
   Внезапно дыхание девочки участилось, а на глаза, напоминающие маленькие зеленые бусинки, навернулись слезы:
   – Я вчера уже кое-что написала, когда, наконец, смогла собраться с мыслями. Теперь я хочу сделать заявление, а потом, если пожелаете, задавайте мне вопросы.
   Шеф детективов, массивный мужчина с густыми седыми усами и длинными бакенбардами, мягко произнес:
   – Это было бы замечательно, Вероника. Все будет так, как ты захочешь. Нас устроит любой вариант. Не торопись.
   Вероника тряхнула головой. Выглядела она очень неуверенно.
   – Со мной все в порядке. Я должна так поступить, – решительно произнесла она и перешла к своей истории.
   – Мой отец – из тех людей, которых обычно называют «настоящими мужчинами». И он этим очень гордится. Он верен своим друзьям, особенно тем, кто работает в полиции. Получается, что он «отличный парень», не правда ли? Но у него есть и другая сторона. Моя мать когда-то была очень симпатичной: десять лет и тридцать фунтов тому назад. Но ей до сих пор нужны модные вещи. Одежда, обувь… Можно сказать, что вещи – это ее душа.
   Она, конечно, не самая умная женщина в мире, но отец, считающий, что он всегда прав, относится к ней безжалостно. Несколько лет назад он начал здорово выпивать. И вот тогда он озлобился и стал избивать ее. Он называл ее не иначе как «тушей» или «ходячим мешком». Очень остроумно, да?
   Вероника замолчала и обвела взглядом комнату. Ей хотелось увидеть нашу реакцию на ее слова. В конференц-зале воцарилась полная тишина: все завороженно смотрели на девочку, в зеленых глазах которой горел неподдельный гнев.
   – Вот почему сегодня я и пришла сюда. И я смогу совершить такой ужасный поступок – «предать» своего отца. Так сказать, сломать священную Синюю Стену.
   Она вновь замолчала и снова вызывающе посмотрела на нас. Я не мог отвести от нее взгляда, как, впрочем, и все остальные, находившиеся в зале. Ведь сейчас у нас действительно намечался серьезный прорыв в делах, потому что заявление шло не от постороннего человека, а от члена семьи подозреваемого.
   – Моему отцу и в голову не приходит, что я не только умнее его, но и более наблюдательна. Возможно, правда, я научилась этому именно у него. Мне помнится, что уже в десятилетнем возрасте я твердо решила для себя, что обязательно стану полицейским детективом. Парадоксально, да? Просто умилительное и одновременно душераздирающее решение, если учесть все обстоятельства, верно?
   Итак, я взрослела, и стала замечать, что денег у моего отца почему-то гораздо больше, чем должно было быть. Он мог позволить себе сорваться среди года и взять нас с собой в какую-нибудь удивительную поездку, скажем, в Ирландию, или на острова Карибского моря. И у него никогда не переводились деньги «на карманные расходы». Но эти расходы включали в себя покупку очень дорогой одежды, сшитой на заказ у модных портных. Машину он менял каждый год. Кроме того, он приобрел себе изящную белую яхту, которая стоит в заливе.
   Прошлым летом мой отец как-то в пятницу вечером напился особенно сильно. Я помнила, что в субботу он собирался с друзьями сходить поиграть на бегах. Он вышел на улицу и отправился к бабушке, которая живет неподалеку от нас, буквально через квартал. Я решила последовать за ним. Это было совершенно безопасно, потому что отец был настолько пьян, что не замечал ничего вокруг.
   Однако, вместо того чтобы идти в дом, он обогнул его и заглянул в старый сарай. Там он сдвинул с места верстак и поднял несколько досок пола. Я тогда не смогла разглядеть, чем он занимался, но на следующий же день сама явилась в сарай и проделала все то же самое, что и отец. Под досками оказался тайник, в котором лежали деньги. Я не знаю, откуда он их достал, до сих пор понятия не имею. Но я твердо знала, что это не его зарплата детектива. Я насчитала почти двадцать тысяч долларов. Тогда я решила вытащить для себя несколько сотен. Кстати, в тот раз он так ничего и не заметил.
   После этого случая мне пришлось удвоить свою наблюдательность. Не так давно, скажем, с месяц назад, я поняла, что мой отец задумал какое-то дело со своими приятелями – «братанами», как они называют друг друга. Это было совершенно очевидно. Каждый день после работы они снова встречались. Как-то раз я услышала, что он рассказывал своему дружку Джимми Крузу что-то про Вашингтон. После этого он куда-то уехал и не появлялся целых четыре дня.
   Затем он явился домой. Это было в день захвата автобуса с членами семей сотрудников «Метро Хартфорд». Примерно в три часа он начал что-то бурно «праздновать», а к семи уже не стоял на ногах. Тем вечером он так разозлился на мать, что сломал ей скулу и порвал кожу на щеке, чудом не выбив глаз. Он носит дурацкую золотую печатку на пальце в память о какой-то спортивной команде. Этим «колечком» можно изуродовать кого угодно. Тогда же я снова отправилась в бабушкин сарай, и опять обнаружила там деньги. Но на этот раз я даже не поверила своим глазам – сколько их там было. И только наличные, никаких чеков.
   Вероника Макдугалл вынула из-под стола бледно-голубой рюкзак, какими обычно пользуются школьники. Она раскрыла его и достала несколько пачек денег, демонстрируя их нам. На лице девочки в эти мгновения появилось выражение стыда и боли.
   – Здесь десять тысяч четыреста долларов. И я вынула их из того самого тайника в сарае моей бабушки. Мой отец положил их туда. И мой отец участвовал в захвате автобуса в Вашингтоне. Он считает себя непревзойденным умником.
   И только когда рассказ был закончен. Вероника не выдержала и расплакалась.
   – Простите меня, – повторяла она, утирая слезы. – Простите, пожалуйста, простите меня.
   Мне показалось, что она пытается вымолить прощение за преступления своего отца.

Глава 86

   Я поверил ей. У меня еще долго голова шла кругом от щемящей душу исповеди девочки, рассказывающей о похождениях своего отца-детектива. Оставался, правда, еще один немаловажный вопрос: участвовал ли отец Вероники со своей командой и в предыдущих ограблениях банков. Возможно ли, что это они хладнокровно лишили жизни стольких людей, прежде чем совершили захват автобуса «Метро Хартфорд»? И являлся ли один из бруклинских детективов Дирижером?
   У меня было предостаточно времени подумать об этом в течение дня, который выдался на удивление длинным. Мне пришлось общаться и «вести бои» и с ФБР, и с мэром, и с комиссаром нью-йоркской полиции. В то же время за всеми пятерыми детективами было установлено наблюдение, но разрешения на их арест мы пока что не получили. Такое положение дел бесило, сводило с ума и выматывало. Мне все это напоминало безнадежно испорченный день, проведенный в транспортной пробке где-нибудь на Лонг-Айленде или в намертво застрявшем поезде нью-йоркской подземки. Заново были просмотрены рабочие журналы, с тем, чтобы определить, где находились все пятеро детективов во время первых банковских ограблений. Проверяли чуть ли не каждый их шаг, сделанный в те дни. Были срочно опрошены другие детективы и даже осведомители. Деньги, обнаруженные в тайнике сарая матери Макдугалла, вернули на место, несмотря на то, что уже никто не сомневался: это была часть выкупа за заложников.
   В шесть часов никакого определенного решения еще принято не было. Никто из нас не мог поверить в такую задержку. Бетси докладывала начальству о том, что пока дело застряло на мертвой точке. Около семи часов я отправился в гостиницу, чтобы продлить свой срок пребывания в городе еще на одну ночь.
   Тем временем я становился все более озлобленным. Пришлось принять горячий душ, чтобы немного расслабиться. После этого я принялся перелистывать городской справочник, в надежде отыскать какое-нибудь приличное место, где можно было бы достойно поужинать. Так ничего и не придумав, в девять часов я заказал еду в отделе обслуживания гостиничных номеров. Жаль, что Бетси не могла в это время присоединиться ко мне: она до сих пор находилась в полицейском управлении, пытаясь перебороть его бюрократическую машину.
   Я поудобнее устроился на кровати и попытался почитать «Молитву о дожде» Денниса Лихейна. Эта книга входила в первую пятерку моих любимых, и стояла в одном ряду с такими произведениями, как «Жена летчика» «Гавайи», «Гарри Поттер и философский камень».
   Однако, мне никак не удавалось сосредоточиться. Мне хотелось быстрее арестовать пятерых нью-йоркских детективов, чтобы оказаться дома с детьми. А еще я мечтал о том, чтобы маленький Алекс поскорей присоединился к нашей семье. Это немаловажное обстоятельство поддерживало во мне силы в последнее время.
   Потом я стал думать о Бетси Кавальерр. Я никак не мог выкинуть из головы наше «свидание» в Хартфорде. Она нравилась мне, и это было очевидно. Мне хотелось видеть ее, и я надеялся, что это желание взаимно.
   Около одиннадцати часов в моем номере зазвонил телефон. Я услышал голос Бетси: усталый, измученный и полностью лишенный энергии, что вовсе не было на нее похоже:
   – Я скоро освобожусь. Во всяком случае, сильно рассчитываю на это. Хочешь – верь, хочешь – нет, но арестовывать мы их будем только завтра. Ты бы просто обалдел от того, что мне здесь пришлось выслушать. Только и говорили, что о гражданских правах детективов. Да еще о том, как арест этих бандитов скажется на моральном состоянии остальных нью-йоркских полицейских. Обучали меня, как нужно «правильно» производить арест. Никто даже и не заикнулся о том, что эти приятели не только захватчики заложников, но еще, возможно, и убийцы. Поэтому их надо обезвредить, как можно быстрей.
   – Да, это очень плохие парни, и брать их надо по возможности скорей, – согласился я.
   Она засмеялась, и я ясно представил себе ее лучезарную улыбку:
   – Мы так и поступим, Алекс. Ранним и ясным завтрашним утром. Мы обязательно возьмем их. Может быть, среди них окажется и Дирижер. А пока что мне придется пробыть здесь еще, по крайней мере, целый час. Увидимся утром. Рано утром.

Глава 87

   Четыре часа считается ранним утром. Именно на это время было назначено задержание пяти детективов в их домах. Все было продумано, план действий определен. По крайней мере, я на это надеялся.
   Однако половина четвертого наступила еще раньше. Мы встретились на Лонг-Айленде, в округе Нассау. Я плохо знал этот симпатичный, намного выше среднего уровня жизни район. Разумеется, нашу Пятую улицу на юго-востоке даже смешно было сравнивать с ним. Кто-то из нашей команды заметил, что здесь копы и мафиози живут бок о бок и, похоже, в очевидной гармонии.