Впрочем, всем полученным десятилетиями опасной жизни опытом Цзи чуял, что этот человек – никакой не клиент. Он пришел за ним. Пришел, чтобы убить. Под тяжелым дубовым прилавком у Цзи была тревожная кнопка, по сигналу которой через пять минут прибудет полиция, а через десять – бойцы одной из дружественных триад. И ещё некоторые другие вещи хранились под прилавком. А в бесчисленных кармашках и складочках одежды на Цзи было довольно смертоносных предметов. Но и не будь их, подходить к нему с недобрыми намерениями было бы неразумно. Тем не менее, лишь сидящие в подсознании психологические навыки позволяли ему сейчас подавлять обессиливающе вязкий страх. «Я стал стар», – с горечью подумал Цзи.
Человек оторвался от созерцания гравюры, на которой субтильная барышня, сидя на ложе, перебирала струны лютни, и обратил на Цзи серьезный взгляд из-под очков. В нём было нечто, от чего китайца, несмотря на все усилия, охватила паника. Его рука рванулась к кнопке.
– Не стоит, – ровно проговорил человек на приличном, хоть и с заметным даже Цзи акцентом, английском.
При этих словах дверь магазинчика раскрылась, пропустив пятерых молодых молчаливых китайцев, несмотря на духоту, экипированных в джинсы и кожаные куртки. Они тщательно закрыли за собой на засов и угрюмо застыли за спиной пришельца.
Палец китайца продолжал отчаянно давить на кнопку.
– Не стоит, господин Цзи, – повторил человек, – сигнализация выведена из строя.
Неуловимым движением он откинул застежку кейса и сунул туда руку. Но растерянность Цзи прошла. Он резко присел, рука его взлетела над прилавком и в ней объявился «узи» с глушителем. Уже стрелял, когда пятерка у дверей выхватила револьверы, а посетитель нырнул, уходя с линии огня.
Двое из парней свались, остальные растянулись на полу, открыв бешеную, но совершенно не слышную с улицы пальбу. Тем более что как раз в тот момент какие-то идиоты не ко времени разразились очередным фейерверком. «Не ко времени? – с горечью подумал Цзи, лихорадочно меняя обойму. – Скорее, тогда, когда им было нужно…»
На шум со второго этажа на лоджию выскочил с обрезом в руках Джимми Ляо, молодой помощник торговца, и тут же упал, пробитый несколькими пулями. Цзи ощутил сожаление от гибели услужливого и нежного юноши. Но надо было спасать себя – он ещё не совсем потерял надежду.
Страшный пришелец передвинулся влево. В обеих руках его было по кургузому черному пистолету, выстрелы которых звучали не громче хлопка ладонями. «Русский шёпот», – всплыло в памяти Цзи. Он дал очередь, но противник уже перекатился за большое лаковое кресло эпохи Мин. Терзая его пулями, антиквар чувствовал подлинную боль. Однако выбирать не приходилось. Вообще, если он останется жив, после такой канонады в магазине придется делать генеральный ремонт и полностью обновлять ассортимент. Но сейчас это не имело значения.
Пули крошили прилавок в щепки. Судя по всему, недостатка в боеприпасах гости не испытывали. В отличие от Цзи, у которого заканчивалась третья и последняя обойма. Оружие было на втором этаже, но туда ещё следовало добраться. Цзи достал дымовую шашку и перебросил её через прилавок. Комнату заволок едкий красный дым. Под его прикрытием китаец резко встал, распрямился в струну, и с места, словно бы мистическими силами, поднялся в воздух. Прыжок был отменный, он уже лет двадцать не исполнял такого, но чего не сделаешь ради спасения жизни.
Стукнув пятками о пол лоджии, тут же нырнул в ближайшую открытую дверь. Но пришелец уже возник сзади. Очевидно, его прыжок был не менее впечатляющ, чем у Цзи.
Китаец был в таком отчаянии, что применил уловку презренных ниндзя: обратное сальто с переворотом и броском сёрикена. Противник легко уклонился от стальной звезды и вскинул пистолет.
Они находились в небольшом тренировочном зале – в последние годы поддержание формы стало у Цзи идеей фикс. По стенам и на стойках покоились учебные и боевые мечи, шесты и алебарды, но сейчас они были для торговца бесполезны. Обретя, наконец, приличествующий ханьцу фатализм, он смиренно ожидал, когда его тело прошьют пули.
Но убийца опустил пистолет, присев, осторожно положил его на пол. Цзи понял, что дело продолжается. Сделав скользящий шаг к стойке, не глядя схватил остро заточенный шоудао. Настраиваясь на классическую тао меча, попытался очиститься от посторонних эмоций, широко развёл руки и присел в стойке, ожидая противника.
Тот, не воспользовавшись возможностью вооружится, приближался к Цзи вычурными шажками, все время совершая какие-то мелкие посторонние движения, раздражающие и отвлекающие внимание. Его очки поблескивали, усы слегка топорщились.
Торговец бросился в атаку. Широкий изогнутый клинок разил, казалось, одновременно в нескольких направлениях. Но всякий раз встречал не упругую плоть, а пустоту. Противник уворачивался мгновенно, и, что самое неприятное, Цзи никак не мог понять, каким образом тот это делает. Прихотливые блоки и нырки не фиксировались даже экстремальным зрением. Этот стиль был совершенно незнаком китайцу.
Трое оставшихся на ногах нападавших ввалились в зал и смирно стояли, наблюдая за поединком. Цзи не сомневался, что, если одолеет очкастого парня, с этими разделается легко. Но первая часть задачи казалась невыполнимой. Противник вился вокруг, непостижимым образом гася любой выпад, несмотря на то, что Цзи был мастером многоопытным и дрался сейчас так, как не дрался с бурной юности. Но вот в безупречной вязи движений он допустил одну маленькую ошибку, и… не понял, как стал безоружен. Просто меч, вырванный неведомой силой, звеня, отлетел в сторону, а он, почувствовав одновременно страшный удар по горлу и ослепляющую боль в глазах, оказался лежащим навзничь. Дернулся, чтобы поднялся, но в руках его противника уже был пистолет, направленный прямо ему в лоб.
– От Artel`и за генерала Ахалова, – услышал он свой приговор и физически ощутил, как палец начал давление на спуск.
У него оставалось последнее средство. То, которое он так не хотел использовать. Но выбирать сейчас не мог – жизнь стоила дороже.
– Мы знаем про Лисунова, – прохрипел он прямо в чёрное дуло, готовое разверзнуть для него пустоту.
Киллер внимательно поглядел на Цзи. Тот согласно кивнул головой, вперившись в ничего не выражающие зелёные глаза за толстыми стеклами очков. Для Цзи все уродливые лица лаовай были непроницаемы. Но сейчас он всеми силами старался передать варвару ощущение правдивости своих слов. И тот понял. Пистолет всё ещё был направлен на Цзи, но несостоявшийся убийца сделал шаг назад. Не отворачиваясь от лежащего китайца, он и его команда быстро растворилась за дверями. Цзи конвульсивно выдохнул и потерял сознание.
В воскресенье торговца вел Терри Ли. Более скучного задания он не получал за всю свою короткую карьеру в частном сыскном агентстве. Для него оставалось дурацкой загадкой, кому могло понадобиться пасти почтенного тхунчжи – «товарища желания» (новомодный эвфемизм для определения приверженцев того, что в старой поэтической манере называлось «искусством отрывания рукава», попросту, мужеложство).
Шеф, получив этот заказ от неких людей дня три назад, совсем сошёл с ума, бросив на слежку за безобидным антикваром лучшие силы агентства. Терри представить не мог типов, которых выложили большущие (а почему бы ещё шеф так надрывался?) деньги для слежки за старцем, весь смысл жизни которого состоял в сидении среди старого барахла в лавочке на Натан Роуд, и вечерних поездок в Абердин, откуда он привозил на тихую незаметную виллу на севере Коулуна очередного «младшего братца».
Но работа есть работа. Терри привычно скользил на своей мощной «хонде» между тысяч автомобилей, заполонивших улицы этого сумасшедшего города, неотступно следуя за непрезентабельной «тойотой» объекта.
Сквозь пылающие перетекающими цветами стены домов, подмигивающий неон ночных клубов, сияние роскошных витрин, ярко мельтешащие строчки информации. Сквозь многоязычный говор, пение гудков, чад ресторанчиков, призывы торговцев, визг и крики уличных вечеринок. Сквозь узкие многоярусные улочки с нависающими рекламными баннерами и длиннейшие подводные тоннели. И Терри, и тот, за кем он следовал, давно уже привыкли, что живут, словно в фантастическом фильме о странном будущем урбанизированного человечества.
Из-за поворота возник в вечерних сполохах частокол мачт – рыбачья деревушка Абердин, жители которой никогда не покидают воды. Лакомое местечко для алчущего экзотики туриста. Но старик приехал сюда не затем, чтобы любоваться бытом «людей лодок». Терри знал, что прогулочный катер тот брать не станет и не почтит своим присутствием рябящий помпезными огнями плавучий ресторан. С центральной улицы он свернёт в гору и остановится у непрезентабельного заведения под названием «Студия „Альтернатива“». Два дня назад Терри вошел вслед за объектом, но приглушённый свет, выступающие из полутьмы экзотические цветы, слащавая манера официантов и изнывающие в алчном ожидании мужчины разных возрастов ему совсем не понравились. Сегодня он предпочёл поставить мотоцикл в стороне и подождать, пока старик выйдет. Прошлый раз антиквар буквально за пятнадцать минут завёл знакомство с юным индусом, сразу же расплатился за нетронутый кофе и повез паренька на виллу, где парочка провела всю ночь.
Заданием, собственно, были контакты торговца. Хвост пускали за каждым покупателем, заходившим днём в его лавочку. И, разумеется, после первого визита объекта в «Студию» агенты шефа, а может, ещё и сами заказчики, прошлись по притону частым гребнем. Но, судя по всему, безрезультатно – старик приезжал сюда затем, зачем приезжал: за мальчиком. Оно и понятно: Терри знал, что после случившейся в лавочке в четверг стрельбы труп юного помощника антиквара пребывал в доме его родителей в деревушке на востоке полуострова, ожидая, когда «высохнет вся кровь», без чего не могут свершиться пристойные похороны. Судя по всему, похотливый старик не мог и ночи обойтись без юного тела. А может, ему просто страшно одному по вечерам в уединённом особняке.
И на сей раз ожидание детектива длилось недолго. Торговец выходил из зеркальных дверей заведения, приобняв за плечи своё очередное приобретение. Терри не поверил глазам: на сей раз «младший братец» был юным лаоваем. Темные волосы беспорядочно падали на загорелое скуластое лицо подростка, оснащенное уродливо большим с ханьской точки зрения носом и гротескно круглыми глазами. Похоже, безумный старец увлекался экзотикой.
Не дожидаясь, пока парочка сядет в «тойоту», Терри вскочил на мотоцикл. Им предстоял довольно длительный путь до укрытой за стеной густого кустарника виллой, расположенной, как и подобает дому состоятельного господина, подальше от побережья. Там Терри придется ждать до рассвета, когда обслуживший старика подросток незаметно выскользнет из тяжелой калитки и побредёт в свое, наверняка, гнусное, жилище. За ним пойдет хвост, но это, хвала Небесам, будет уже не Терри Ли.
– Парень, похоже, собирается торчать тут всю ночь, – заметил Сахиб, мельком глянув сквозь ажурные ставни на улицу.
– Это человек из детективного агентства «Шань», господин, – ответил Цзи, склоняясь в поклоне. – Они ведут меня уже три дня, с того несчастного происшествия… Думаю, их наняла Artel.
– Разумеется, она не оставит вас своим вниманием после вашего провала, – кивнул Сахиб.
Он свободно говорил на местном диалекте, звучащем как пародия на благородный мандаринский, тем не менее, являющийся вполне естественным для юга Китая.
Лицо его было не очень приветливо.
– Господин, – антиквар поклонился ещё ниже, – непростительность моего поведения не подлежит сомнению и я смиренно приму из ваших рук любое наказание.
– Хватит, Цзи, – прервал его юноша, и, похоже, эта неприкрытая грубость доставила ему удовольствие. – Благодаря вашему малодушию сорвана операция, которую я готовлю уже долгое время.
Было видно, что почтенный китаец до глубины души оскорблен таким обращением, но на лице его это никак не отразилось. Он лишь поклонился ещё раз, чтобы спрятать яростный блеск глаз. Сейчас он был готов совершить самоубийство, если Сахиб того потребует. Но умер бы, взывая к Небесам о вопиющей несправедливости начальника.
Сахиб всё это прекрасно понимал. Он действительно был разгневан тем, что китаец предпочел остаться в живых – ситуация складывалась такая, что вся польза, приносимая живым Цзи, не могла перевесить преимущества, которую Клаб получал от тайного знания личности одного из членов совета Artel`и. Но понимал он и то, что по-иному случиться не могло. Невозможно требовать от Цзи умереть за то, о чём тот понятия не имел. Так что теперь Сахиб просто пользовался случаем унизить человека, в глубине души его презиравшего.
– Хорошо, господин Цзи, – проговорил он помягче, – надо радоваться хотя бы тому, что ваши нетрадиционные предпочтения позволили нам встретиться в тайне от противника…
Согбенный Цзи чуть вздрогнул, уловив в этой фразе нотку лукавой двусмысленности. Не разгибая спины, сладко пролепетал:
– Если юному господину угодно будет почтить своего слугу яшмовой благосклонностью, благодарность никчемного старика поднимется выше гор и проникнет глубже морей.
Сахиб хихикнул довольно развратно, но холод его последующих слов не оставил антиквару надежд:
– Увы, господин Цзи, я вовсе не юн, а, кроме того, времени на легкомысленные забавы у нас нет.
Перейдя из внутренних покоев, они сидели в причудливой беседке садика, где глазам их открывалось очаровательное зрелище пруда с играющими золотыми рыбками и горбатым мостиком. В искусно продуманном хаосе деревьев и камней отступала гнетущая городская жара, мысли струились покойно и плавно. Цзи был поклонником изящной архаики не только в профессии и фигурах речи, но и в быту. Собственноручно заваренный им чай выражал его безграничное почтение к гостю, ибо это был настоящий дахунпао, каждая чашечка которого стоила не менее тысячи долларов.
– Итак, – гнул свою линию Сахиб, – противник осведомлён о том, что мы раскрыли Лисунова.
– Увы, это так, господин.
– Вы спасли себе жизнь, открыв это агенту Artel`и, дабы он понял, что за вас, по правилам Игры, мы возьмем жизнь известного нам их лидера, – Сахиб говорил это тоном констатации. – Мы бы так и сделали, смею вас уверить. Потом… Когда Лисунов перестал бы служить моим планам. Но теперь это в прошлом. Поскольку вы раскрыты, то обязаны уйти в тень. То же самое, я уверен, Артель решит в отношении Лисунова.
Цзи вновь поклонился. Сахиб, отпив глоток драгоценного чая, продолжил:
– Я не посвящал вас в подробности плана, надеюсь, вы не в претензии. Не буду разглашать его и теперь, когда обстоятельства заставляют нас от него отказаться. Вы знаете только, что речь шла о внедрении в Артель через Непал, где хозяйничает господин Лисунов. Это внедрение всё равно будет совершено, однако теперь через Камбоджу, где наши люди совсем недавно раскопали весьма полезную историю… Да, полезную и даже романтическую…
На лице Сахиба возникла нехорошая улыбка, но тут же пропала и он проговорил деловым тоном:
– Прошу вас подготовить всю инфраструктуру для обеспечения операции.
Китаец согласно закивал.
– Заверяю вас, господин, что ваш нижайший слуга приложит все силы…
Жестом Сахиб прервал его. Некоторое время сидел молча, попивая чай и посматривая на садик. Цзи тоже молчал, почтительно склонившись.
– В Срединном государстве жить умеют, – задумчиво обронил Сахиб.
– Вы, наверное, ломаете голову, почему до сих пор живы, хотя допустили столь вопиющий прокол? – вдруг резко повернулся он к китайцу.
Узкие глаза были непроницаемы для взгляда европейца. Но Сахиб был не совсем европейцем. За безличным выражением он разглядел боль и ошеломление.
– Господин Цзи, Игра не может обойтись без ваших соотечественников.
Цзи внимательно слушал, в глубине души недоумевая, куда это понесло варварского мальчишку – по-иному ему трудно было воспринимать Сахиба. А тот продолжал:
– Готовится визит британского премьера в КНР. Клаб постарается, чтобы был, накоец, решён вопрос о возвращении Китаю Гонконга. То же касается и Аомыня, а в будущем – и Тайваня. Ваша страна должна воссоединиться, чтобы стать сильной, – юноша продолжал глядеть на тихий пруд, казалось, ему нет дела до того, слушает ли его собеседник. – А влияние альтернативных экономики и идеологии возвращенных территорий сделают из Китая то, что необходимо Клабу в Игре, чтобы давить на наших вечных противников с востока. Такое положение сложилось чуть ли ни с начала цивилизации, и нам его не изменить… Если только, конечно, мы не совершим Деяния, которое до сих пор удавалось только противнику.
Сахиб повернулся и в упор поглядел на Цзи.
– Впрочем, в двенадцатом веке ваши предки это предотвратили.
– Байляньшэ, – проговорил Цзи, – тогда в Поднебесной общество Игры называлось Байляньшэ.
– Да, – кивнул Сахиб, – Общество Белого лотоса, о котором все слышали, но очень мало кто знает истину. Оно искусно разжигало смуту в Степи, вычислило тогдашнего Отрока и заманило его в ловушку. Жаль только, связи Байляньшэ с европейской Конгрегацией были слабы, и они плохо координировали действия…
– Если господин дозволит своему слуге говорить, Байляньшэ знало о Конгрегации, но сомневалось, что их цели полностью совпадают, – почтительно возразил Цзи.
Сахиб кивнул.
– Да, лишь сравнительно недавно мы осознали, что враг наш выступает в разных лицах, но геополитически един, а значит, и действовать мы должны вместе. Однако Европа должна быть благодарна Байляньшэ за пленение Тэмуджина. Ведь он знал, что является Отроком…
– Да, – согласился Цзи, – люди Орды открыли ему это. Но он изначально не особенно доверял Орде – её Хурул состоял в основном из уйгуров, тангутов и киданей. Были и индусы, если я не ошибаюсь. А Тэмуджин верил только монголам.
– …Которые и передали его китайцам…
– Да. А после этого не верил уже никому.
Цзи помолчал.
– Возможно, – бесстрастность тона подавляла заключающееся в словах сомнение, – мои предшественники обошлись с ним чересчур жестоко…
– Настолько, – подхватил Сахиб, – что с этих пор месть Китаю стала главным делом его жизни, а долг Отрока – забыт.
– Уже тогда мудрецы Байляньшэ сознавали, что интересы государства не всегда идентичны целям Общества, – мрачно произнёс китаец.
– Да, такова Игра, – согласился Сахиб и с нескрываемым удовольствием сделал последний глоток чая.
– Могу ли я спросить вас, господин? – тон Цзи снова принял обычное подобострастие. Сахиб выжидательно посмотрел на него.
– Какова ситуация с Отроком нынешнего Узла?
Лицо Сахибы помрачнело.
– Очень плохая, – после длительно паузы ответил он. – Руслан Загоровский погиб в психиатрической больнице, куда мне удалось его упрятать. По всей видимости, принял смертельную дозу нейролептиков… Это значит лишь то, что вскоре мы услышим о появлении другого Отрока и станем строить Игру заново. Потому что…
Продолжения фразы Цзи не дождался, потому и не смог её традиционно закончить. Вместо этого Сахиб сменил тему:
– Прежде, чем я уйду, мне следует дать вам ещё кое-какие инструкции. Они касаются одного из наших коллег по правлению Клаба, поэтому, как вы понимаете, строго конфиденциальны.
– Господин, я весь внимание.
Несмотря на ночную духоту, Терри Ли прилично замерз на сырой земле. Третий час лежал в густых зарослях лавра, посматривая на тёмные ставни построенного в старинном стиле особняка. Терри знал, что хозяин с гостем во внутренних покоях и думал, что знает, чем они там занимаются. Это его совершенно не интересовало, но он обязан был хорошо выполнить свою хорошо оплачиваемую работу. Потому, надежно укрыв мотоцикл и сам замаскировавшись довольно профессионально, приготовился ждать до рассвета, когда, как он думал, юнец покинет жилище старика.
Он был так уверен в своих расчётах, что проглядел юркую тень, промелькнувшую по гребню высокой стены. Терри увлеченно жевал Turbo, ибо по молодости лет ещё коллекционировал яркие вкладыши с машинами. Столь же увлеченно он предавался онанизму, засунув руку в расстегнутую прореху джинсов. При этом он представлял очаровательную Бетти Тин Пей. Так что смерть свою мог бы счесть роскошной, поскольку умер в объятиях той же женщины, что и его кумир по жизни – маленький дракон Брюс. Однако Терри так и не успел понять, что умер. На самом пике наслаждения его горло перехватила неодолимая жёсткость. Мир сразу померк, и он уже не осознавал, что бьёт в агонии ногами, что глаза его вылезают из орбит, что расслабляется мочевой пузырь…
Ощутив тяжёлый запах, Сахиб понял, что со шпиком покончено, и ловким движением освободил шею трупа от шнурка йо-йо. Пряча игрушку в карман, он быстро осматривался – не наследил ли где. Кимбел не любил неряшливо сделанной работы.
5
СССР, Ленинград, 9 июля 1983
Человек оторвался от созерцания гравюры, на которой субтильная барышня, сидя на ложе, перебирала струны лютни, и обратил на Цзи серьезный взгляд из-под очков. В нём было нечто, от чего китайца, несмотря на все усилия, охватила паника. Его рука рванулась к кнопке.
– Не стоит, – ровно проговорил человек на приличном, хоть и с заметным даже Цзи акцентом, английском.
При этих словах дверь магазинчика раскрылась, пропустив пятерых молодых молчаливых китайцев, несмотря на духоту, экипированных в джинсы и кожаные куртки. Они тщательно закрыли за собой на засов и угрюмо застыли за спиной пришельца.
Палец китайца продолжал отчаянно давить на кнопку.
– Не стоит, господин Цзи, – повторил человек, – сигнализация выведена из строя.
Неуловимым движением он откинул застежку кейса и сунул туда руку. Но растерянность Цзи прошла. Он резко присел, рука его взлетела над прилавком и в ней объявился «узи» с глушителем. Уже стрелял, когда пятерка у дверей выхватила револьверы, а посетитель нырнул, уходя с линии огня.
Двое из парней свались, остальные растянулись на полу, открыв бешеную, но совершенно не слышную с улицы пальбу. Тем более что как раз в тот момент какие-то идиоты не ко времени разразились очередным фейерверком. «Не ко времени? – с горечью подумал Цзи, лихорадочно меняя обойму. – Скорее, тогда, когда им было нужно…»
На шум со второго этажа на лоджию выскочил с обрезом в руках Джимми Ляо, молодой помощник торговца, и тут же упал, пробитый несколькими пулями. Цзи ощутил сожаление от гибели услужливого и нежного юноши. Но надо было спасать себя – он ещё не совсем потерял надежду.
Страшный пришелец передвинулся влево. В обеих руках его было по кургузому черному пистолету, выстрелы которых звучали не громче хлопка ладонями. «Русский шёпот», – всплыло в памяти Цзи. Он дал очередь, но противник уже перекатился за большое лаковое кресло эпохи Мин. Терзая его пулями, антиквар чувствовал подлинную боль. Однако выбирать не приходилось. Вообще, если он останется жив, после такой канонады в магазине придется делать генеральный ремонт и полностью обновлять ассортимент. Но сейчас это не имело значения.
Пули крошили прилавок в щепки. Судя по всему, недостатка в боеприпасах гости не испытывали. В отличие от Цзи, у которого заканчивалась третья и последняя обойма. Оружие было на втором этаже, но туда ещё следовало добраться. Цзи достал дымовую шашку и перебросил её через прилавок. Комнату заволок едкий красный дым. Под его прикрытием китаец резко встал, распрямился в струну, и с места, словно бы мистическими силами, поднялся в воздух. Прыжок был отменный, он уже лет двадцать не исполнял такого, но чего не сделаешь ради спасения жизни.
Стукнув пятками о пол лоджии, тут же нырнул в ближайшую открытую дверь. Но пришелец уже возник сзади. Очевидно, его прыжок был не менее впечатляющ, чем у Цзи.
Китаец был в таком отчаянии, что применил уловку презренных ниндзя: обратное сальто с переворотом и броском сёрикена. Противник легко уклонился от стальной звезды и вскинул пистолет.
Они находились в небольшом тренировочном зале – в последние годы поддержание формы стало у Цзи идеей фикс. По стенам и на стойках покоились учебные и боевые мечи, шесты и алебарды, но сейчас они были для торговца бесполезны. Обретя, наконец, приличествующий ханьцу фатализм, он смиренно ожидал, когда его тело прошьют пули.
Но убийца опустил пистолет, присев, осторожно положил его на пол. Цзи понял, что дело продолжается. Сделав скользящий шаг к стойке, не глядя схватил остро заточенный шоудао. Настраиваясь на классическую тао меча, попытался очиститься от посторонних эмоций, широко развёл руки и присел в стойке, ожидая противника.
Тот, не воспользовавшись возможностью вооружится, приближался к Цзи вычурными шажками, все время совершая какие-то мелкие посторонние движения, раздражающие и отвлекающие внимание. Его очки поблескивали, усы слегка топорщились.
Торговец бросился в атаку. Широкий изогнутый клинок разил, казалось, одновременно в нескольких направлениях. Но всякий раз встречал не упругую плоть, а пустоту. Противник уворачивался мгновенно, и, что самое неприятное, Цзи никак не мог понять, каким образом тот это делает. Прихотливые блоки и нырки не фиксировались даже экстремальным зрением. Этот стиль был совершенно незнаком китайцу.
Трое оставшихся на ногах нападавших ввалились в зал и смирно стояли, наблюдая за поединком. Цзи не сомневался, что, если одолеет очкастого парня, с этими разделается легко. Но первая часть задачи казалась невыполнимой. Противник вился вокруг, непостижимым образом гася любой выпад, несмотря на то, что Цзи был мастером многоопытным и дрался сейчас так, как не дрался с бурной юности. Но вот в безупречной вязи движений он допустил одну маленькую ошибку, и… не понял, как стал безоружен. Просто меч, вырванный неведомой силой, звеня, отлетел в сторону, а он, почувствовав одновременно страшный удар по горлу и ослепляющую боль в глазах, оказался лежащим навзничь. Дернулся, чтобы поднялся, но в руках его противника уже был пистолет, направленный прямо ему в лоб.
– От Artel`и за генерала Ахалова, – услышал он свой приговор и физически ощутил, как палец начал давление на спуск.
У него оставалось последнее средство. То, которое он так не хотел использовать. Но выбирать сейчас не мог – жизнь стоила дороже.
– Мы знаем про Лисунова, – прохрипел он прямо в чёрное дуло, готовое разверзнуть для него пустоту.
Киллер внимательно поглядел на Цзи. Тот согласно кивнул головой, вперившись в ничего не выражающие зелёные глаза за толстыми стеклами очков. Для Цзи все уродливые лица лаовай были непроницаемы. Но сейчас он всеми силами старался передать варвару ощущение правдивости своих слов. И тот понял. Пистолет всё ещё был направлен на Цзи, но несостоявшийся убийца сделал шаг назад. Не отворачиваясь от лежащего китайца, он и его команда быстро растворилась за дверями. Цзи конвульсивно выдохнул и потерял сознание.
В воскресенье торговца вел Терри Ли. Более скучного задания он не получал за всю свою короткую карьеру в частном сыскном агентстве. Для него оставалось дурацкой загадкой, кому могло понадобиться пасти почтенного тхунчжи – «товарища желания» (новомодный эвфемизм для определения приверженцев того, что в старой поэтической манере называлось «искусством отрывания рукава», попросту, мужеложство).
Шеф, получив этот заказ от неких людей дня три назад, совсем сошёл с ума, бросив на слежку за безобидным антикваром лучшие силы агентства. Терри представить не мог типов, которых выложили большущие (а почему бы ещё шеф так надрывался?) деньги для слежки за старцем, весь смысл жизни которого состоял в сидении среди старого барахла в лавочке на Натан Роуд, и вечерних поездок в Абердин, откуда он привозил на тихую незаметную виллу на севере Коулуна очередного «младшего братца».
Но работа есть работа. Терри привычно скользил на своей мощной «хонде» между тысяч автомобилей, заполонивших улицы этого сумасшедшего города, неотступно следуя за непрезентабельной «тойотой» объекта.
Сквозь пылающие перетекающими цветами стены домов, подмигивающий неон ночных клубов, сияние роскошных витрин, ярко мельтешащие строчки информации. Сквозь многоязычный говор, пение гудков, чад ресторанчиков, призывы торговцев, визг и крики уличных вечеринок. Сквозь узкие многоярусные улочки с нависающими рекламными баннерами и длиннейшие подводные тоннели. И Терри, и тот, за кем он следовал, давно уже привыкли, что живут, словно в фантастическом фильме о странном будущем урбанизированного человечества.
Из-за поворота возник в вечерних сполохах частокол мачт – рыбачья деревушка Абердин, жители которой никогда не покидают воды. Лакомое местечко для алчущего экзотики туриста. Но старик приехал сюда не затем, чтобы любоваться бытом «людей лодок». Терри знал, что прогулочный катер тот брать не станет и не почтит своим присутствием рябящий помпезными огнями плавучий ресторан. С центральной улицы он свернёт в гору и остановится у непрезентабельного заведения под названием «Студия „Альтернатива“». Два дня назад Терри вошел вслед за объектом, но приглушённый свет, выступающие из полутьмы экзотические цветы, слащавая манера официантов и изнывающие в алчном ожидании мужчины разных возрастов ему совсем не понравились. Сегодня он предпочёл поставить мотоцикл в стороне и подождать, пока старик выйдет. Прошлый раз антиквар буквально за пятнадцать минут завёл знакомство с юным индусом, сразу же расплатился за нетронутый кофе и повез паренька на виллу, где парочка провела всю ночь.
Заданием, собственно, были контакты торговца. Хвост пускали за каждым покупателем, заходившим днём в его лавочку. И, разумеется, после первого визита объекта в «Студию» агенты шефа, а может, ещё и сами заказчики, прошлись по притону частым гребнем. Но, судя по всему, безрезультатно – старик приезжал сюда затем, зачем приезжал: за мальчиком. Оно и понятно: Терри знал, что после случившейся в лавочке в четверг стрельбы труп юного помощника антиквара пребывал в доме его родителей в деревушке на востоке полуострова, ожидая, когда «высохнет вся кровь», без чего не могут свершиться пристойные похороны. Судя по всему, похотливый старик не мог и ночи обойтись без юного тела. А может, ему просто страшно одному по вечерам в уединённом особняке.
И на сей раз ожидание детектива длилось недолго. Торговец выходил из зеркальных дверей заведения, приобняв за плечи своё очередное приобретение. Терри не поверил глазам: на сей раз «младший братец» был юным лаоваем. Темные волосы беспорядочно падали на загорелое скуластое лицо подростка, оснащенное уродливо большим с ханьской точки зрения носом и гротескно круглыми глазами. Похоже, безумный старец увлекался экзотикой.
Не дожидаясь, пока парочка сядет в «тойоту», Терри вскочил на мотоцикл. Им предстоял довольно длительный путь до укрытой за стеной густого кустарника виллой, расположенной, как и подобает дому состоятельного господина, подальше от побережья. Там Терри придется ждать до рассвета, когда обслуживший старика подросток незаметно выскользнет из тяжелой калитки и побредёт в свое, наверняка, гнусное, жилище. За ним пойдет хвост, но это, хвала Небесам, будет уже не Терри Ли.
– Парень, похоже, собирается торчать тут всю ночь, – заметил Сахиб, мельком глянув сквозь ажурные ставни на улицу.
– Это человек из детективного агентства «Шань», господин, – ответил Цзи, склоняясь в поклоне. – Они ведут меня уже три дня, с того несчастного происшествия… Думаю, их наняла Artel.
– Разумеется, она не оставит вас своим вниманием после вашего провала, – кивнул Сахиб.
Он свободно говорил на местном диалекте, звучащем как пародия на благородный мандаринский, тем не менее, являющийся вполне естественным для юга Китая.
Лицо его было не очень приветливо.
– Господин, – антиквар поклонился ещё ниже, – непростительность моего поведения не подлежит сомнению и я смиренно приму из ваших рук любое наказание.
– Хватит, Цзи, – прервал его юноша, и, похоже, эта неприкрытая грубость доставила ему удовольствие. – Благодаря вашему малодушию сорвана операция, которую я готовлю уже долгое время.
Было видно, что почтенный китаец до глубины души оскорблен таким обращением, но на лице его это никак не отразилось. Он лишь поклонился ещё раз, чтобы спрятать яростный блеск глаз. Сейчас он был готов совершить самоубийство, если Сахиб того потребует. Но умер бы, взывая к Небесам о вопиющей несправедливости начальника.
Сахиб всё это прекрасно понимал. Он действительно был разгневан тем, что китаец предпочел остаться в живых – ситуация складывалась такая, что вся польза, приносимая живым Цзи, не могла перевесить преимущества, которую Клаб получал от тайного знания личности одного из членов совета Artel`и. Но понимал он и то, что по-иному случиться не могло. Невозможно требовать от Цзи умереть за то, о чём тот понятия не имел. Так что теперь Сахиб просто пользовался случаем унизить человека, в глубине души его презиравшего.
– Хорошо, господин Цзи, – проговорил он помягче, – надо радоваться хотя бы тому, что ваши нетрадиционные предпочтения позволили нам встретиться в тайне от противника…
Согбенный Цзи чуть вздрогнул, уловив в этой фразе нотку лукавой двусмысленности. Не разгибая спины, сладко пролепетал:
– Если юному господину угодно будет почтить своего слугу яшмовой благосклонностью, благодарность никчемного старика поднимется выше гор и проникнет глубже морей.
Сахиб хихикнул довольно развратно, но холод его последующих слов не оставил антиквару надежд:
– Увы, господин Цзи, я вовсе не юн, а, кроме того, времени на легкомысленные забавы у нас нет.
Перейдя из внутренних покоев, они сидели в причудливой беседке садика, где глазам их открывалось очаровательное зрелище пруда с играющими золотыми рыбками и горбатым мостиком. В искусно продуманном хаосе деревьев и камней отступала гнетущая городская жара, мысли струились покойно и плавно. Цзи был поклонником изящной архаики не только в профессии и фигурах речи, но и в быту. Собственноручно заваренный им чай выражал его безграничное почтение к гостю, ибо это был настоящий дахунпао, каждая чашечка которого стоила не менее тысячи долларов.
– Итак, – гнул свою линию Сахиб, – противник осведомлён о том, что мы раскрыли Лисунова.
– Увы, это так, господин.
– Вы спасли себе жизнь, открыв это агенту Artel`и, дабы он понял, что за вас, по правилам Игры, мы возьмем жизнь известного нам их лидера, – Сахиб говорил это тоном констатации. – Мы бы так и сделали, смею вас уверить. Потом… Когда Лисунов перестал бы служить моим планам. Но теперь это в прошлом. Поскольку вы раскрыты, то обязаны уйти в тень. То же самое, я уверен, Артель решит в отношении Лисунова.
Цзи вновь поклонился. Сахиб, отпив глоток драгоценного чая, продолжил:
– Я не посвящал вас в подробности плана, надеюсь, вы не в претензии. Не буду разглашать его и теперь, когда обстоятельства заставляют нас от него отказаться. Вы знаете только, что речь шла о внедрении в Артель через Непал, где хозяйничает господин Лисунов. Это внедрение всё равно будет совершено, однако теперь через Камбоджу, где наши люди совсем недавно раскопали весьма полезную историю… Да, полезную и даже романтическую…
На лице Сахиба возникла нехорошая улыбка, но тут же пропала и он проговорил деловым тоном:
– Прошу вас подготовить всю инфраструктуру для обеспечения операции.
Китаец согласно закивал.
– Заверяю вас, господин, что ваш нижайший слуга приложит все силы…
Жестом Сахиб прервал его. Некоторое время сидел молча, попивая чай и посматривая на садик. Цзи тоже молчал, почтительно склонившись.
– В Срединном государстве жить умеют, – задумчиво обронил Сахиб.
– Вы, наверное, ломаете голову, почему до сих пор живы, хотя допустили столь вопиющий прокол? – вдруг резко повернулся он к китайцу.
Узкие глаза были непроницаемы для взгляда европейца. Но Сахиб был не совсем европейцем. За безличным выражением он разглядел боль и ошеломление.
– Господин Цзи, Игра не может обойтись без ваших соотечественников.
Цзи внимательно слушал, в глубине души недоумевая, куда это понесло варварского мальчишку – по-иному ему трудно было воспринимать Сахиба. А тот продолжал:
– Готовится визит британского премьера в КНР. Клаб постарается, чтобы был, накоец, решён вопрос о возвращении Китаю Гонконга. То же касается и Аомыня, а в будущем – и Тайваня. Ваша страна должна воссоединиться, чтобы стать сильной, – юноша продолжал глядеть на тихий пруд, казалось, ему нет дела до того, слушает ли его собеседник. – А влияние альтернативных экономики и идеологии возвращенных территорий сделают из Китая то, что необходимо Клабу в Игре, чтобы давить на наших вечных противников с востока. Такое положение сложилось чуть ли ни с начала цивилизации, и нам его не изменить… Если только, конечно, мы не совершим Деяния, которое до сих пор удавалось только противнику.
Сахиб повернулся и в упор поглядел на Цзи.
– Впрочем, в двенадцатом веке ваши предки это предотвратили.
– Байляньшэ, – проговорил Цзи, – тогда в Поднебесной общество Игры называлось Байляньшэ.
– Да, – кивнул Сахиб, – Общество Белого лотоса, о котором все слышали, но очень мало кто знает истину. Оно искусно разжигало смуту в Степи, вычислило тогдашнего Отрока и заманило его в ловушку. Жаль только, связи Байляньшэ с европейской Конгрегацией были слабы, и они плохо координировали действия…
– Если господин дозволит своему слуге говорить, Байляньшэ знало о Конгрегации, но сомневалось, что их цели полностью совпадают, – почтительно возразил Цзи.
Сахиб кивнул.
– Да, лишь сравнительно недавно мы осознали, что враг наш выступает в разных лицах, но геополитически един, а значит, и действовать мы должны вместе. Однако Европа должна быть благодарна Байляньшэ за пленение Тэмуджина. Ведь он знал, что является Отроком…
– Да, – согласился Цзи, – люди Орды открыли ему это. Но он изначально не особенно доверял Орде – её Хурул состоял в основном из уйгуров, тангутов и киданей. Были и индусы, если я не ошибаюсь. А Тэмуджин верил только монголам.
– …Которые и передали его китайцам…
– Да. А после этого не верил уже никому.
Цзи помолчал.
– Возможно, – бесстрастность тона подавляла заключающееся в словах сомнение, – мои предшественники обошлись с ним чересчур жестоко…
– Настолько, – подхватил Сахиб, – что с этих пор месть Китаю стала главным делом его жизни, а долг Отрока – забыт.
– Уже тогда мудрецы Байляньшэ сознавали, что интересы государства не всегда идентичны целям Общества, – мрачно произнёс китаец.
– Да, такова Игра, – согласился Сахиб и с нескрываемым удовольствием сделал последний глоток чая.
– Могу ли я спросить вас, господин? – тон Цзи снова принял обычное подобострастие. Сахиб выжидательно посмотрел на него.
– Какова ситуация с Отроком нынешнего Узла?
Лицо Сахибы помрачнело.
– Очень плохая, – после длительно паузы ответил он. – Руслан Загоровский погиб в психиатрической больнице, куда мне удалось его упрятать. По всей видимости, принял смертельную дозу нейролептиков… Это значит лишь то, что вскоре мы услышим о появлении другого Отрока и станем строить Игру заново. Потому что…
Продолжения фразы Цзи не дождался, потому и не смог её традиционно закончить. Вместо этого Сахиб сменил тему:
– Прежде, чем я уйду, мне следует дать вам ещё кое-какие инструкции. Они касаются одного из наших коллег по правлению Клаба, поэтому, как вы понимаете, строго конфиденциальны.
– Господин, я весь внимание.
Несмотря на ночную духоту, Терри Ли прилично замерз на сырой земле. Третий час лежал в густых зарослях лавра, посматривая на тёмные ставни построенного в старинном стиле особняка. Терри знал, что хозяин с гостем во внутренних покоях и думал, что знает, чем они там занимаются. Это его совершенно не интересовало, но он обязан был хорошо выполнить свою хорошо оплачиваемую работу. Потому, надежно укрыв мотоцикл и сам замаскировавшись довольно профессионально, приготовился ждать до рассвета, когда, как он думал, юнец покинет жилище старика.
Он был так уверен в своих расчётах, что проглядел юркую тень, промелькнувшую по гребню высокой стены. Терри увлеченно жевал Turbo, ибо по молодости лет ещё коллекционировал яркие вкладыши с машинами. Столь же увлеченно он предавался онанизму, засунув руку в расстегнутую прореху джинсов. При этом он представлял очаровательную Бетти Тин Пей. Так что смерть свою мог бы счесть роскошной, поскольку умер в объятиях той же женщины, что и его кумир по жизни – маленький дракон Брюс. Однако Терри так и не успел понять, что умер. На самом пике наслаждения его горло перехватила неодолимая жёсткость. Мир сразу померк, и он уже не осознавал, что бьёт в агонии ногами, что глаза его вылезают из орбит, что расслабляется мочевой пузырь…
Ощутив тяжёлый запах, Сахиб понял, что со шпиком покончено, и ловким движением освободил шею трупа от шнурка йо-йо. Пряча игрушку в карман, он быстро осматривался – не наследил ли где. Кимбел не любил неряшливо сделанной работы.
5
Не мычу, не телюсь, весь – как вата.
Надо что-то бить – уже пора!
Чем же бить? Ладьею – страшновато,
Справа в челюсть – вроде рановато,
Неудобно – первая игра.
Владимир Высоцкий «Игра»
СССР, Ленинград, 9 июля 1983
Рудик Бородовкин этой субботой был доволен. С утра бомбил на «галере», поначалу, впрочем, безуспешно. Всю добычу составила пара зажигалок да неполная пачка «Самца»… то есть, «Кэмела». Для Рудика, давно уже вышедшего из возраста и статуса мелкого гамщика, столь жалкий навар был оскорбителен. Но к обеду увязался за подвыпившим турмалаем, спортивная сумка которого явно содержала нечто интересное. Скудных совместных познаний в английском Рудика и финика хватило, чтобы сделка переместилась в ближайший парадняк. Оттуда Бородавкин вышел, сияя всеми своими золотыми фиксами – счастливым обладателем джинсов «Вранглер» (новье, в упаковке!), выменянных на купленные накануне две бутылки литовского ликера. На энской балке он в момент сделает на штанах хорошую месячную зарплату честного труженика страны Советов.
Предательский азарт вернуться на «галеру» и пошакалить ещё, хоть и с трудом, но подавил – это могло закончиться печально. Ему и так повезло, что не попался ни прихватчикам, ни ребятам Гриши Дуболома, который с давних пор пас всех фарцовщиков Невского. Вообще-то, Рудик возник в Питере проездом – денек отдохнуть и развеяться после успешно проведенной в Прибалтике операции по закупке нескольких сот метров хлопчатобумажной ткани цвета «вырви глаз», которая пользовалась бешеным спросом у энских цыганок. Товар обрел надежное пристанище в камере хранения Московского вокзала, а Рудик, взяв билет на «Красную стрелу», слегка утомлённый длительной автобусной поездкой, степенно прошелся по першпективе. Но у Гостинки сердце не выдержало ностальгических воспоминаний, и он поднялся на «галеру», рискуя получить в торец и лишиться всей «капусты»: местные смотрящие не любили гастролеров, а высокие покровители Рудика были далеко в Сибири.
Так что теперь, спрятав добычу в хоть простецкий, но в доступный продаже не встречающийся пластиковый «дипломат», Рудик прошёл через «трубу» на другую сторону проспекта и начал свой отдых вполне традиционно. Нырнув в двери «гадюшника», лихо опрокинул стограмчик, закусив буржуйским бутербродом, на котором завиток масла соседствовал с двумя десятками красных икринок. Чувствуя себя кутящим Ротшильдом, ибо выложил за бутерброд аж пенчик, вышел обратно на придавленную влажной жарой главную магистраль колыбели трех революций, с превосходством поглядывая на голимо прикинутых ленинградцев и гостей города.
Мимоходом подумав, не дойти ли до «Сайгона», решил, что интересной тусовки в такое время там всё равно не будет. И вообще, после выпивки ему хотелось секса, а он знал, где его получить, не слишком стаптывая свои драгоценные «адики». Вновь направился к зеву «трубы», напевая под нос из «Стены»:
И сейчас севший, разумеется, слева Рудик не успел докурить сигарету из трофейной пачки, как к нему уже направилась какая-то «белка». Сперва он почувствовал разочарование: малец был инвалидом на косолапых ступнях и полусогнутых коленях, опирался на палочку, иногда делая конвульсивные движения. Но когда тот подошёл ближе, фарцовщик изменил своё мнение: мальчик оказался хорошеньким. Типичный «колокольчик из города Динь-динь», робкий, не уверенный в себе, но, как прикинул много лет бывший в теме Рудик, обещающий в деле показать себя очень даже…
Скользнув взглядом по бледному лицу, пухлым губам и худощавой фигуре, Бородавкин почувствовал возбуждение. Что-то было в юноше сладостное, желанное, словно Рудик встретил то, о чём мечтал давным-давно.
– Сигаретой не угостите?
Голос был ломающийся, довольно манерный, и, опять же, словно где-то уже слышанный. Ещё в нем звучало хорошее воспитание в семье тружеников умственного труда, впечатление чего усиливалось очаровательной картавостью – может быть, последствие болезни, но совсем лёгкое.
Мужчина поднял голову и поглядел мальчишке прямо в лицо. Тот улыбался одновременно робко и насмешливо, как будто знал, что в двухсотрублевых джинсах дяденьки только что стало тесновато…
Предательский азарт вернуться на «галеру» и пошакалить ещё, хоть и с трудом, но подавил – это могло закончиться печально. Ему и так повезло, что не попался ни прихватчикам, ни ребятам Гриши Дуболома, который с давних пор пас всех фарцовщиков Невского. Вообще-то, Рудик возник в Питере проездом – денек отдохнуть и развеяться после успешно проведенной в Прибалтике операции по закупке нескольких сот метров хлопчатобумажной ткани цвета «вырви глаз», которая пользовалась бешеным спросом у энских цыганок. Товар обрел надежное пристанище в камере хранения Московского вокзала, а Рудик, взяв билет на «Красную стрелу», слегка утомлённый длительной автобусной поездкой, степенно прошелся по першпективе. Но у Гостинки сердце не выдержало ностальгических воспоминаний, и он поднялся на «галеру», рискуя получить в торец и лишиться всей «капусты»: местные смотрящие не любили гастролеров, а высокие покровители Рудика были далеко в Сибири.
Так что теперь, спрятав добычу в хоть простецкий, но в доступный продаже не встречающийся пластиковый «дипломат», Рудик прошёл через «трубу» на другую сторону проспекта и начал свой отдых вполне традиционно. Нырнув в двери «гадюшника», лихо опрокинул стограмчик, закусив буржуйским бутербродом, на котором завиток масла соседствовал с двумя десятками красных икринок. Чувствуя себя кутящим Ротшильдом, ибо выложил за бутерброд аж пенчик, вышел обратно на придавленную влажной жарой главную магистраль колыбели трех революций, с превосходством поглядывая на голимо прикинутых ленинградцев и гостей города.
Мимоходом подумав, не дойти ли до «Сайгона», решил, что интересной тусовки в такое время там всё равно не будет. И вообще, после выпивки ему хотелось секса, а он знал, где его получить, не слишком стаптывая свои драгоценные «адики». Вновь направился к зеву «трубы», напевая под нос из «Стены»:
Питерская плешка нравилась ему гораздо больше московской, довольно хамоватой и разухабистой. А здесь, в Катькином саду, все было чинно и благопристойно, как и подобает в столь интеллигентном городе. Свою роль знали все: на скамейках справа сидели юные «бархотки», ожидая, когда на них обратят внимание восседающие слева солидные «быки». Впрочем, часто происходило наоборот, и это было нормально.
I am just a new boy
A stranger in this town
Where are all the good times
Who's gonna show this stranger around?
Ooooh I need a dirty woman
Ooooh I need a dirty girl…
И сейчас севший, разумеется, слева Рудик не успел докурить сигарету из трофейной пачки, как к нему уже направилась какая-то «белка». Сперва он почувствовал разочарование: малец был инвалидом на косолапых ступнях и полусогнутых коленях, опирался на палочку, иногда делая конвульсивные движения. Но когда тот подошёл ближе, фарцовщик изменил своё мнение: мальчик оказался хорошеньким. Типичный «колокольчик из города Динь-динь», робкий, не уверенный в себе, но, как прикинул много лет бывший в теме Рудик, обещающий в деле показать себя очень даже…
Скользнув взглядом по бледному лицу, пухлым губам и худощавой фигуре, Бородавкин почувствовал возбуждение. Что-то было в юноше сладостное, желанное, словно Рудик встретил то, о чём мечтал давным-давно.
– Сигаретой не угостите?
Голос был ломающийся, довольно манерный, и, опять же, словно где-то уже слышанный. Ещё в нем звучало хорошее воспитание в семье тружеников умственного труда, впечатление чего усиливалось очаровательной картавостью – может быть, последствие болезни, но совсем лёгкое.
Мужчина поднял голову и поглядел мальчишке прямо в лицо. Тот улыбался одновременно робко и насмешливо, как будто знал, что в двухсотрублевых джинсах дяденьки только что стало тесновато…
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента