Пендлтон Дон. Наступление на Сохо

   — Вы задали мне один вопрос... Зачем продолжать жить? Я живу, потому что хочу победить. Если я умру, победят "они"... А я этого не хочу. Я докажу им, что они... не боги. Я возвращаю им посеянное ими же зло... Понимаете?
   — Да, конечно.
   — Именно поэтому я продолжаю... я живу. Не из гордости или бравады... нет. Это игра... И играть в нее нужно по их собственным правилам... Вам ясно?
   — Да, теперь я все понимаю.
   Не сводя с него глаз, девушка начала раздеваться.
   — Что вы делаете? — спросил он с проснувшимся интересом.
   Она сняла лифчик и деликатно положила его на стул с другой стороны кровати.
   — Собираюсь лечь. Девушки, знаете ли, тоже должны иногда спать.
   Болан с трудом оторвал голову от подушки, приподнялся на локте и с полусонной улыбкой наблюдал, как она снимает трусики.
   — Вы поступаете неосторожно, — пробормотал он. — Я не устал до такой степени, чтобы...
   — Я в этом не уверена, — серьезно ответила она, скользнув под одеяло и прижимаясь всем телом к Болану.
   — Мне тоже трудно жить, — шепнула она ему на ухо.
   Мак обнял девушку и крепко прижал х себе.
   — Просто восхитительно, — чуть слышно произнес он.
   — Да...
   В следующий миг Энн почувствовала, как его объятия ослабели. Усталость взяла верх. Энн перевернула Болана на спину и поправила подушку у него под головой. Некоторое время она смотрела на него, потом импульсивно нагнулась и поцеловала в губы.
   — Кровожадный Болан, — нежно прошептала она и положила голову ему на плечо.
   Энн Франклин заснула почти мгновенно.

Глава 7

   Бесконечно долгая ночь Палача закончилась, но по ту сторону Атлантики в одном из городов восточного побережья Штатов собрались первые лица мафии. Совещание проходило в пригороде Нью-Йорка, в особняке Оджи Маринелло — капо одной из нью-йоркских семей. На повестке дня снова стояла проблема Болана, и решить ее необходимо было как можно скорее.
   Вопреки распространенному представлению, на совете не было ни большого Босса, ни главного капо. Эта должность исчезла навсегда с убийством Сальваторе Маранцано в 1931 году. С тех пор каждое семейство имело своего представителя на совете капо — высшем органе управления колоссальной преступной империи.
   Совещание в Нью-Йорке нельзя было назвать большим советом, но на него съехались видные люди. Кроме Оджи Маринелло, нью-йоркские семьи представляли еще два капо. Все остальные гости прибыли от независимых территорий. После катастрофы в Аппалачах была предпринята одна-единственная попытка собрать вместе всех шефов мафии. Такая встреча состоялась в Майами несколько недель тому назад и в результате вмешательства подонка Болана масштабом разыгравшейся драмы заставила навсегда забыть Аппалачи.
   Главы семейств угрюмо молчали, размышляя о минувших событиях. Все они присутствовали на совете в Майами, когда разыгралась та страшная трагедия. Кое-кто из них до сих пор носил следы физических ран, другие перенесли тяжелую психическую травму и перестали спокойно спать. Майами они запомнят надолго, как и того, кто устроил им кровавую баню.
   Два массивных типа в элегантных костюмах молча обошли всех приглашенных и, наполнив их бокалы, удалились, оставив боссов одних.
   Как хозяин Оджи Маринелло открыл совещание, прокаркав своим хриплым голосом:
   — Мы получили сообщение, что в настоящий момент этот мерзавец находится в Англии.
   Арнесто "Арни" Кастильоне, капо огромной территории, охватывающей несколько штатов атлантического побережья, беспокойно заерзал в кресле.
   — Так... э-э... получилось, что во Франции его упустили, — объяснил он. — Я вам... короче, извините за дурную весть, но... но я не могу понять, как этот тип смог выйти сухим из воды.
   — Ну он-то все понял, — зло бросил капо из Пенсильвании.
   — Скорее всего, да, — хмуро заявил глава Нью-Джерси. — В качестве доказательства он украсил Лондон трупами наших людей.
   Арни скривил кислую мину.
   — Рассказывайте про покойников кому угодно, только не мне. Мы до сих пор считаем свои потери во Франции и пытаемся вызволить из-за решетки тех, кого схватила полиция.
   Маринелло сипло вздохнул.
   — Я получил телеграмму от Ника Триггера, — сообщил он, глядя на капо из Нью-Джерси. — Он хочет возглавить охоту на Болана.
   — Но у меня там целая команда, которая уже занимается этим, Оджи, — возразил тот.
   — Знаю, но что они до сих пор сделали?
   — Ну, как я уже тебе говорил, они нашли его и дважды были в контакте.
   — Контактов было полно и в Майами, — насмешливо заметил один из капо с севера. — И к чему они нас привели?
   — Там хорошие ребята — настойчиво сказал председатель Нью-Джерси. — Полагаю, они скоро возьмут ситуацию под контроль.
   — Если ты так действительно думаешь, то ты болван, — буркнул Арни.
   — Как это болван?!
   — А вот так! Я отправил во Францию целую армию, настоящий десант, как в сорок четвертом, а назад вернулось меньше половины. Поэтому я говорю, что ты болван. У тебя есть парни хитрее и лучше Сэмми Шива, Толстого Анджело и Быстрого Тони? Нет! Значит, ты болван!
   Кастильоне отхлебнул вина и, прищурившись, глянул поверх бокала на коллегу из Нью-Джерси, глаза которого сверкали лютой ненавистью.
   — Скажи-ка нам, кто у тебя там, в Англии? Кто вскоре возьмет ситуацию под контроль?
   — Данно Джилиамо со своей командой, — натянуто ответил капо из Нью-Джерси.
   — Ты меня поразил. Раз ты отправил Данно, это меняет дело. Это хорошо. Ты не такой уж болван, беру свои слова обратно.
   — У Данно бульдожья хватка, — добавил Маринелло. — Против этого никто не возразит. Я не хочу принижать достоинства Данно, но все же скажу, что было бы неплохо, если бы охоту на Болана возглавил Ник. Кроме того, Ник сообщил, что говорил на эту тему с Данно и тот не возражает. Сейчас не время сердиться друг на друга. С Боланом нужно кончать, и как можно скорее, потому что вся эта история стоит сумасшедших денег.
   — Не говоря уж о сумме контракта, — вставил капо из Пенсильвании.
   — Я бы заплатил вдвое больше, не моргнув глазом, если бы...
   Арни заколебался.
   Он поднял свой бокал, отпил глоток и продолжил уже чуть спокойнее:
   — Хочу сделать одно заявление: я лично округляю сумму до миллиона. Ребят это должно заинтересовать. Кроме того, мы уже потеряли гораздо больше из-за этого дерьма Болана. В довершение ко всему, он еще и потешается над нами. Сколько же мы можем терпеть это издевательство...
   Он не закончил фразу, и над столом повисла тягостная тишина. Первым нарушил молчание капо из Нью-Джерси.
   — Большая премия — это еще не решение проблемы.
   — Черт бы тебя побрал! — заорал Арни. — У тебя есть лучшее? Ты же не можешь признать себя виновным по делу этого парня!
   Последней фразой Арни намекал на критический период в жизни капо Нью-Джерси, когда тому пришлось трижды отсидеть в тюрьме, признавал себя виновным в совершении мелких преступлений, чтобы избежать наказания за более тяжкие. Он терпеть не мог, когда ему напоминали о прошлых ошибках, и его взбешенное лицо красноречиво свидетельствовало об этом.
   Маринелло постарался разрядить обстановку.
   — Мы уже знаем решение, — спокойно сказал он. — Мы делаем то, что нужно, не стоит волноваться. Это лишь вопрос...
   — Нет, погодите. Почему бы не признать свою вину за прокол в деле с Боланом?
   Все посмотрели на Джо Стаччио, капо северных территорий.
   — Ты в своем уме, Джо? — спросил кто-то из собравшихся.
   — Вполне, — ответил Стаччио. — Хотя это зависит от того, как смотреть на вещи. Я хочу сказать, что эта идея не так уж нелепа, как может показаться. Мы ведем себя, как наши предки. Напрягите свои мозги. Даже старики знали, что существует несколько вариантов решения тех или иных проблем. Понимаете?
   Оджи Маринелло задумчиво смотрел на него. Кастильоне скорчил недовольную мину, поняв, куда клонит Стаччио. Капо из Нью-Джерси не сводил глаз с Маринелло.
   — Ты предлагаешь нам поднять руки, пасть на колени и попросить прощения, так, что ли, Джо? — скрипнув зубами, спросил Кастильоне.
   — Погодите! — Маринелло заговорил громче, чтобы его голос не утонул в гуле возмущенных криков протеста. — Джо произнес вслух то, что рано или поздно приходило в голову каждому из нас. Предложение сделано, давайте обсудим его. Может быть, Джо прав, и мы, действительно, попались на крючок, как последние дураки.
   — Недавно я как-то задумался о старике, — произнес Стаччио, имея в виду Сальваторе Маранцано. В те времена никто не доверял друг другу, все были готовы перерезать горло ближнему. Войны той поры вышли за пределы разумного, вы сами это знаете. Если бы Чарли Счастливчик не положил этому конец и не уладил миром все спорные вопросы, закрыв глаза на прошлые обиды, то сегодня мы не сидели бы здесь, не так ли?
   — Верно, Джо, — подтвердил Маринелло.
   — Ты забыл, наверное, что Чарли Лучиано и сукин сын Болан стоят по разные стороны баррикады, — язвительно заметил Арни.
   — Это так, Арни, — ответил Стаччио. — Но проблема состоит не в том, и твое сравнение лишено всякого смысла. Но то, что есть немало способов положить конец кровавой войне, это факт.
   — Мы истекаем кровью, — подтвердил капо из Нью-Джерси, — и это кровотечение очень опасно. Никто этого не станет отрицать. С войной нужно покончить, и чем быстрее, тем лучше.
   Маринелло согласно кивнул и обернулся к Стаччио.
   — Что ты надумал, Джо?
   — Заключить с ним соглашение.
   — Что за соглашение?
   — Он кончает охотиться на нас — мы оставляем его в покое. Мы закопаем топор войны.
   — И ему сойдет с рук то, что он нам сделал?! — негодующе взревел Арни.
   — Давай реально смотреть на вещи, Арни, — успокаивающе произнес Стаччио. — Болан потерял свою семью и ответственность за смерть близких возлагает на нас. Если мы правильно понимаем ситуацию, то это кровная месть. Кровь за кровь. Давайте трезво оценим ситуацию и попытаемся покончить с этой вендеттой.
   Арни Кастильоне вспыхнул.
   — Ну хорошо, допустим, обе стороны желают мира, что дальше? — спросил Маринелло.
   Стаччио пожал плечами.
   — Об этом я как следует не размышлял. Но мне кажется, что в свое время у Чарли Счастливчика был в запасе отличный тактический ход.
   — Ты хочешь сказать, мы должны предложить Болану стать членом Организации? — задумчиво спросил Маринелло.
   Стаччио снова пожал плечами.
   — А почему бы и нет? Такое уже случалось, и не раз. Почему бы не применить этот прием снова? Было бы чертовски здорово иметь этого парня на своей стороне. Мы все могли бы относиться к нему с уважением. Верно? Он бы стал нашим арсеналом на колесах.
   Арни встал и осторожно провел пальцами по ягодице.
   — У меня в заднице дырка размером с мяч для игры в гольф, — объявил он. — Я обязан ее появлению этому подонку. Теперь я никогда не смогу сесть, чтобы не подумать...
   — Ты не один такой, — холодно прервал его Стаччио. — У нас у всех хватает причин ненавидеть этого парня, но не это должно волновать нас. Нужно иметь мужество заглянуть правде в глаза. Организация рухнет, если мы по-прежнему будем махать кулаками, забыв о том, что иногда нужно работать и головой. Мы переживаем кризис, как наши старики с их войнами!
   Кастильоне передернуло.
   — Признать свою вину перед Боланом? — пробормотал он. — Никогда! НИ-КОГ-ДА!
   — Ну, ладно, ладно, успокойся, — сказал Маринелло. — Вы оба высказали свое мнение, теперь давайте сядем и все обсудим.
   Кастильоне с ворчанием сел.
   — Попробуйте примириться с этим Боланом. Тогда и в самом деле всему придет конец. Он причинил нам слишком много зла, Оджи. Есть такие раны, которые не заживают никогда.
   — И все же давайте поговорим.
   — А если сделать так, чтобы он поверил, будто мы хотим пойти с ним на переговоры? — предложил капо из Пенсильвании.
   — Он в любом случае будет ожидать этого, — ответил Стаччио. — Но проявит максимум осторожности. Даже, если мы поведем себя честно на все сто процентов, он все равно будет опасаться нас, как чумы.
   — В таком случае, мы теряем время, — прокомментировал Арни. — А зачем убивать время на пустую болтовню?
   — Я знаю одного парня, который мог бы поговорить с Боланом, — предложил капо из Пенсильвании.
   — Ты имеешь в виду "Котика" Лео? — спросил Маринелло.
   — Да, племянника Серджио. Он сейчас ведет все мои дела в Питтсфилде. Думаю, что он...
   — Это тот тип, у которого когда-то работал Болан? — поинтересовался Стаччио.
   — Он самый. Лео мог бы передать наше предложение Болану лучше кого бы то ни было.
   — Какое предложение? — взвился Кастильоне. — Не было такого решения — делать ему предложение!
   — Я хочу сказать, если такое решение будет принято, — поправился пенсильванец.
   — Не рассчитывайте на это, я — против!
   — Ничего плохого не случится, Арни, если мы обсудим все варианты, — миролюбиво сказал Маринелло. — Почему бы нам не рассмотреть и такую возможность, а? В этом забеге мы могли бы поставить сразу на двух лошадей. На чистокровку и першерона, усекаешь?
   Он незаметно подмигнул Стаччио.
   — Это все равно, что бега рысаков.
   — Не пойму, к чему ты клонишь, — мрачно буркнул Кастильоне.
   — Мы просто говорили о наших возможностях, Арни. Можно подойти к решению задачи с двух сторон. С одной стороны запустить Джо с его видением проблемы, с другой — тебя. Тогда мы увидим, кто раньше добьется успеха.
   — Бред! — раздраженно ответил Арни.
   — Вовсе нет.
   Маринелло обернулся к пенсильванцу.
   — Ты действительно думаешь, что "Котик" Лео мог бы выйти на Болана?
   Тот пожал плечами.
   — Если теоретически, то, возможно, Лео справится со своей задачей.
   Маринелло перевел взгляд на Джо Стаччио.
   — Твое мнение, Джо? Ты не против обсудить это с Лео?
   Стаччио медленно кивнул.
   — Надо попробовать.
   — Чушь собачья! — холодно бросил Кастильоне. — Я уже пробовал наладить контакт с Боланом. Я отправил к нему негра — ветерана, а вместо ответа получил гору трупов.
   — И все же я думаю, что игра стоит свеч, — настойчиво повторил Стаччио.
   — Ладно, — решительно сказал Маринелло. — Мы поступим следующим образом: ты, Арни, займешься контрактом. Ник Триггер станет твоим помощником. Ты знаешь, что всегда можешь рассчитывать на него... В твое распоряжение поступает Данно и его команда. Можешь взять еще кого-нибудь на свое усмотрение. Сил и средств у тебя достаточно, так что постарайся прикончить Болана. Ты, Джо, заберешь с собой тех, кто будет тебе полезен, и постараешься убедить Болана сесть за стол переговоров. Ну что? Есть в этом смысл или нет? Меня интересует ваше мнение.
   — Чушь собачья, — непоколебимо стоял на своем Арни. — Но если за нее проголосуют все, то я присоединюсь, несмотря на то, что имею на этот счет собственное мнение. Только запомните: я снимаю с себя всякую ответственность за действия Джо и "Котенка" Лео. Мы просто помешаем друг другу. Мои парни сначала будут стрелять, а уж потом задавать вопросы.
   — Так чем тебе не нравится наша идея, Арни? — спросил Стаччио.
   — Если этот Лео может приблизиться к Болану, он тотчас так же может сделать это и с пистолетом в кармане... не понимаю, почему...
   — Ты упорно не хочешь понимать, что Болан вовсе не дешевый убийца-дилетант. Он обладает шестым чувством. Я наблюдаю за ним с тех пор, как он устроил погром в Майами. Я снова думаю о братьях Талиферо. И потом, я никак не могу забыть, что он сотворил с Диджем и его людьми в Палм-Спрингсе. В нем есть нечто необычайное. Не забывайте: как и мы, его разыскивают все фараоны мира, а он уходит от них так же легко, как и от нас. Его ведет шестое чувство, это точно. Он чует подвох за два дня до того, как ты соберешься устроить ему ловушку. Он...
   Капо из Нью-Джерси хихикнул и перебил его.
   — Уж не занимается ли он черной магией, Джо? Стоит ему надеть черный комбинезон, и он превращается в демона или еще кого...
   Кто-то подал голос с другого конца стола:
   — Кончай, не стоит говорить о таких вещах.
   — Я хотел только, — мрачно продолжил Стаччио, — чтобы вы поняли одно: я должен отнестись к делу абсолютно серьезно и играть с Боланом в открытую. Никаких подвохов, никакого мошенничества. И, как только мне удастся установить с ним контакт, бег наперегонки со смертью закончится. С этим уже сегодня должны согласиться все. Сделка, которую я заключу с Боланом, должна быть одобрена большим советом. Она должна стать законом, как контракт: все семьи должны подчиниться. Я говорю о всех, а не только о тех, кто сегодня присутствует здесь, в том числе и об Арни Кастильоне.
   Пока Стаччио говорил, Маринелло наблюдал за Кастильоне. Он кивнул, по-прежнему не спуская глаз с капо из Вирджинии.
   — Наше слово — это наша честь, Джо, — произнес он. — Так было всегда, так будет и впредь.
   — Отлично, значит, мы договорились. Если у меня возникнут сомнения, Болан заметит это, и я окажусь в дурацком положении.
   Кастильоне иронически усмехнулся.
   — Сдается мне, что Джо стал суеверным.
   — Нет, но он прав, — сказал Маринелло. — Я согласен с тобой, Джо. Если мы договоримся здесь, то тогда сможем организовать селекторное совещание с другими семьями, чтобы убедить их присоединиться к нам. Ну, что мы решаем? Попробуем?
   — Надо бы разобраться во всех деталях, Оджи, — подал голос капо из Пенсильвании.
   — Для этого у нас еще ночь впереди, — ответил Маринелло.
   — Давайте поговорим сначала о моих проблемах, — предложил Кастильоне. — Болан перебил кучу моих людей, поэтому мне бы хотелось, чтоб каждая семья выделила несколько человек и обеспечила их путешествие за свой счет.
   — Я дам тебе Джимми "Картошку" и его людей, — заявил пенсильванец.
   — А я пошлю с тобой Томми Томпсона и его компанию, — пообещал Маринелло.
   — "Скутер" Риццо, — сказал другой нью-йоркский капо.
   — Отлично, — кивнул Кастильоне. — Когда ты начнешь совещание по телефону, не забудь сказать, чтобы другие семьи тоже выделили мне своих людей.
   Маринелло не стал спорить.
   — Хорошо. Мы продвигаемся вперед. Теперь поговорим о другом: чем мы можем помочь тебе, Джо?
   — Сначала давайте обсудим, с чем мне идти к Болану, что я могу ему предложить. Только не надо мелочиться, предложение должно заинтересовать его. Не просто мир, но нечто такое, что покажется ему крайне привлекательным. Место с хорошими перспективами, высокую должность в Организации. Поскольку братья Талиферо вышли из строя, нам понадобится исполнитель для "Коммиссионе". Я думаю, что...
   — Черт! Скажи, что ты шутишь! — ужаснувшись, вскричал Кастильоне.
   — Погоди секунду, Арни, — посоветовал Маринелло, подмигивая своему давнему соратнику. — Пусть Джо говорит. Продолжай, Джо, мы слушаем тебя.
   — О'кей, — ответил Стаччио, — это все, что я хотел сказать.
   Обсуждение продолжалось всю ночь. Оживленный разговор сменялся угрюмым молчанием или яростной перебранкой. К утру нервы у всех были взвинчены до предела. Окончательно результат этот чрезвычайного ночного совещания должен был самым решительным образом сказаться на судьбе Мака Болана, которому, вопреки своей воле, предстояло вступить в жесточайшую схватку с преступным миром. Долгая ночь Болана не окончилась, она еще только начиналась.

Глава 8

   Мак проснулся в кромешной темноте. Он инстинктивно нащупал рукоять "беретты" и замер, затаив дыхание, пока, наконец, не вспомнил, где находится. На память пришло непередаваемое ощущение прикосновения к бархатистой коже красивой девушки, тесно прижавшейся к нему. На мгновение Болану показалось, будто ему приснился прекрасный цветной сон... Рядом с ним в постели никого не было, в чем он сразу же убедился, пошарив вокруг себя руками. Выскользнув из-под одеяла, Болан быстро обошел всю квартиру и с удивлением убедился, что он — единственный ее обитатель. Вернувшись в спальню, он зажег свет и взглянул на часы. Стрелки бесстрастно сообщили ему, что он появился в "Куинз Хаузе" четырнадцать часов назад, а сосущая боль в желудке свидетельствовала о проснувшемся чувстве голода. Отопление было включено. Болан не ощущал холода, хотя в поисках одежды бродил по квартире нагишом. Он натянул черный комбинезон, застегнул ремни снаряжения и пошел на кухню. В холодильнике Мак нашел яйца, бекон и бутылку молока. Он разбил два яйца в стакан с молоком, сделал гоголь-моголь и, поставив на газ воду для кофе, вернулся в спальню.
   Только теперь он нашел записку, оставленную Энн Франклин на пачке денег: "Вы найдете меня в "Духе Сохо" в одиннадцать вечера". Рядом с запиской лежала коробка спичек с яркой рекламной этикеткой, утверждавшей, что "Дух Сохо" — самый модный ночной клуб Лондона. Тут же был указан и адрес заведения.
   Поверх комбинезона Болан надел солидный твидовый костюм, немного подумал и сунул большую часть денег в один из карманов комбинезона. В бумажник он положил только мелкие банкноты: две по пятьдесят долларов и пять купюр по десять фунтов.
   В девять часов вечера он плотно поужинал яичницей с беконом, выпил бутылку молока и, покуривая сигарету, спокойно допил кофе. Пора было идти на встречу. Болан спустился в гараж, открыл багажник "линкольна" и осмотрел свой арсенал. Маленький "узи" с несколькими запасными магазинами он сунул под переднее сиденье. Ему очень нравился этот превосходный пистолет-пулемет, к которому подходил стандартный натовский 9-миллиметровый патрон. Приклад "узи" складывался, и в таком положении его длина не превышала 35 сантиметров. Немного подумав, Болан вытащил из багажника "уэзерби", пояс с боекомплектом к нему и, поднявшись в квартиру, спрятал карабин в платяном шкафу. Вернувшись в гараж, Мак завел машину и поехал в Сохо...
   Найти место для стоянки было не просто, но Болану повезло: он припарковал машину в небольшом переулке, неподалеку от знаменитого джаз-клуба "Ронни Скотс". Отсюда до места встречи было рукой подать.
   Маку показалось, что по мановению волшебной палочки он перенесся в другой мир. Лондон открыл ему свое второе лицо: его ночная жизнь предстала перед ним во всем своем блеске, великолепии... и грязи. Гринвич Вилледж, Рыбацкая Пристань и Пигаль — все смешалось здесь в один сверкающий, искрящийся, праздничный круговорот ночных клубов, притонов и стриптиз-баров, дешевых кабачков и шикарных, всемирно известных ресторанов, бесчисленных кафе, оформленных, как дворцы, и непременных дискотек. Мак неторопливо шел по неоновым джунглям, невольно подстраиваясь под ритм джазовых аккордов и вспышек ослепительной световой рекламы, не забывая при этом фиксировать в памяти все, мимо чего он проходил.
   "Дух Сохо" находился в том месте, которое было указано на спичечной коробке: "на Фрит Стрит, возле сквера". С одной стороны к клубу примыкал пакистанский ресторан, с другой — обветшалый театр, красочные афиши которого приглашали полюбоваться на "самые красивые задницы в Лондоне".
   Из предосторожности Болан приехал на встречу на час раньше. Он прошелся перед клубом, на перекрестке перешел на противоположную сторону улицы и неторопливо вернулся обратно. Напротив входа в клуб располагалось кафе самообслуживания, и Мак заглянул туда. Он плотно поел на квартире у Энн, но несмотря на это, набрал целый поднос еды и собрался устроиться за свободным столиком у окна.
   Кассирша подала ему чек.
   — С вас шесть и шесть, сэр.
   — Шесть и шесть чего? — переспросил Болан, вытаскивая из кармана бумажник.
   — Вы американец?
   Мак молча кивнул и достал банкноту в десять фунтов.
   Кассирша улыбнулась и объяснила:
   — Вы должны заплатить всего шесть шиллингов и шесть пенсов.
   Ее очаровательная улыбка погасла, когда она увидела десятифунтовую бумажку.
   — У вас нет денег помельче, сэр?
   — К сожалению, нет, — смущенно пробормотал Болан.
   Что-то сердито бурча себе под нос, кассирша дала ему сдачу и неодобрительно покачала головой, увидев, как он небрежно бросил деньги на поднос и пошел к своему столику.
   Следующие сорок минут Мак посвятил дегустации пирога с телячьими почками, жареных помидоров и других блюд британской кухни. Сидя перед окном, он видел всю улицу и без помех наблюдал за всеми посетителями "Духа Сохо".
   Без десяти одиннадцать перед клубом остановилось такси, и из него вышла Энн Франклин. Болан видел, как она нагнулась ко второму пассажиру, который остался в салоне машины и должен был, вероятно, держать такси до ее возвращения. Они обменялись несколькими словами, потом машина тронулась, а девушка вошла в клуб. Болан подождал еще и не напрасно: через несколько минут подъехало еще одно такси — может быть, то же самое, — и из него вышел полный мужчина, тот самый здоровяк, который вез их из Дувра в Лондон. Мак вспомнил, что девушка называла его Гарри Парксом.
   Краем глаза Болан заметил еще одну автомашину — на этот раз небольшой седан английского производства, который медленно подъехал к тротуару и остановился в нескольких метрах позади такси. Из машины вышли два человека и следом за Гарри Парксом скрылись за дверью клуба. Машина тут же отъехала, а еще один подозрительный тип вышел из заведения и перешел на другую сторону улицы. Болан видел, как он прислонился к фонарному столбу и закурил сигарету, словно ожидал кого-то.
   Мак без труда догадался, кого ждал этот человек. Он вздохнул, незаметно расстегнул рубашку и вытащил из кобуры "беретту". Болан положил пистолет на колени и, спрятав руки под скатертью, начал навинчивать на ствол глушитель. Покончив с этим, он сунул пистолет за пояс. На мгновение Маку показалось, будто он в театре: вот-вот поднимется занавес и объявят его выход.