Пендлтон Дон. Субботний шабаш

   Болан закрыл книжку, положил ее обратно в сейф и перекинул карточку через стол ее владельцу. Закинув ноги на край стола и скрестив руки за головой, он произнес:
   — Что-то мы раньше не встречались.
   — Нет, сэр. Я здесь начал работать с тех пор, как... э-э...
   Болан договорил за него:
   — С тех пор, как все полетело к черту, если так можно сказать. Но нельзя допустить, чтобы такое положение дел сохранялось до бесконечности. Я повторяю свой вопрос: где вы все подевались? Куда, черт возьми, подевался Зигмунд?
   Рутиглио поерзал на стуле, подыскивая более деликатную форму ответа.
   — Зигмунд теперь редко появляется. Откровенно говоря, сэр, вы попали в самую точку. Здесь действительно ощущается дыхание смерти.
   Болан опустил ноги на пол, закурил и, выпустив дым в лицо собеседнику, произнес:
   — Это временное явление. Хватит отдыхать, Дональд. Попроси-ка Лео Киску заглянуть ко мне. Я жду его ровно через две минуты. Суббота — не суббота, чтобы он был здесь.
   Рутиглио с усмешкой поднялся и проговорил:
   — Его теперь так не называют, сэр. Мистер Таррин практически ведет все дела. Я уверен, что он здесь, только его редко увидишь в своем кабинете. Хороший парень. Я сбегаю поищу его.
   — Валяй, — проворчал Болан.
   Рутиглио улыбнулся и вышел.
   Хладнокровный тип. «Второстепенный» или нет, но он умеет держать себя в руках. Именно такие мафиози на протяжении десятилетий вдохновляли писателей и режиссеров на создание образов таких вот неустрашимых, несгибаемых и непоколебимо преданных своему делу бойцов мафии. Слава Богу, таких людей в рядах Организации можно было пересчитать на пальцах. В большинстве же мафиози отличались чрезвычайной жестокостью и коварством, ими правили тщеславие и продажность, они легко поддавались губительным эмоциям, были ненадежными и не заслуживающими доверия людьми.
   Но ребята вроде Дональда Рутиглио — нечто совсем другое. И Болан был несказанно рад, что их осталось очень мало. Но если хотя бы один из них останется у вершин власти, то такие ублюдки, как Марко Минотти, снова смогут раздуть огонь и разбросать свои кровожадные и ненасытные щупальца по всему миру.
   Черт побери! Этого не будет! Нет.
   Болан подтянул вверх левую штанину и снял с ноги плоскую продолговатую коробку, которую удерживали на месте резиновые ремни. По форме она напоминала обычный блок сигарет, только размеры ее были раза в два меньше. Разорвав бумажную оболочку, Мак извлек из нее радиоретранслятор, выполненный по последнему слову техники. До сих пор ими снабжались только спецподразделения по борьбе с террористами. Болан вытянул небольшую телескопическую антенну и перенес ретранслятор на террасу. На то, чтобы спрятать его и включить, ушло не более двадцати секунд. Теперь центр сбора информации в Вашингтоне мог принимать его сигналы круглые сутки. Фактически же ретранслятор представлял собой универсальное миниатюрное приемно-передающее устройство, работающее одновременно на шести разных частотах. Кроме того, в нем был встроен и магнитофон с импульсными реле и шестью записывающими каналами, настроенными на запись с миниатюрных «жучков» — потайных микрофонов, предназначенных для установки внутри телефонных аппаратов. Теперь Маку осталось лишь одно: разместить микрофоны в нужных местах.
   Один он установил в свой собственный телефон, по одному в двух других кабинетах, еще под столом-подковой, а два последних оставил для Таррина.
   Затем он проверил «беретту», навинтил на ствол глушитель и, положив оружие под папку-скоросшиватель, приготовился встречать гостей.

Глава 11

   Когда Броньола вошел в дом на колесах, Роза Эйприл сидела за компьютером. Это была высокая стройная девушка с восхитительной точеной фигурой, потрясающей грудью и властным взглядом темных колдовских глаз.
   "Кто бы мог подумать, — размышлял Броньола, — что эта девушка с высшим инженерно-техническим образованием, имеющая степень бакалавра по физике твердого тела, вдруг предпочтет всему карьеру на государственной службе, да еще такой опасной — в разведке.
   Уж куда лучше она бы смотрелась в качестве капитана группы поддержки одной из ведущих команд Национальной футбольной лиги или на развороте журнала «Плейбой».
   Объект его размышлений одарил своего шефа ослепительной улыбкой и промурлыкал:
   — Одну минутку, пожалуйста.
   Броньола подошел к пульту управления, сел и, закурив, стал наблюдать за работой Розы. А посмотреть было на что. Ее пальцы так и летали по клавиатуре, едва касаясь кнопок. Да, она работала превосходно. Глядя на нее, Броньола чувствовал себя немного виноватым. Роза впервые работала в полевых условиях, хотя он возражал против ее решения участвовать в операции вместе с Боланом... К черту! Он не хотел вовлекать ее в это дело до такой степени. Сама кругом виновата. А ведь он ее предупреждал. Предупреждал насчет Болана.
   «Думаю, ты не устоишь перед этим парнем, как и большинство женщин, — говорил он ей. — И не потому, что он ловелас. Как раз наоборот. У этого парня на уме только одно, но, к сожалению, не любовь. Запомни это и держись от него подальше. Иначе тебе потом будет ужасно больно. Мне бы очень не хотелось огорчать тебя, но Мак Болан — живой труп».
   Ослепив его взглядом своих огненных глаз, Роза тогда ответила: «Не беспокойтесь обо мне, шеф. Похоже, мистер Болан — герой не моего романа».
   Ха!
   Он, конечно же, выдал ей полную информацию. Рассказал все об этом человеке и о той войне, которую он ведет — никому другому он так подробно не рассказывал об этом. Тогда он считал это просто необходимым — не только ради нее, сколько ради самого Болана. И в тот момент он видел неодобрение в ее глазах. Нет, этот человек ей не нравился. Но... только до тех пор, пока она не встретилась с ним лично шесть дней назад. И всего за шесть паршивых дней все изменилось: она попалась на крючок — это было так очевидно.
   Ну что ж...
   Эйприл оторвала взгляд от экрана монитора и посмотрела на Броньолу странным взглядом, будто уловила его мысли, но вслух произнесла:
   — Кажется, дела идут великолепно.
   — Что на горизонте?
   Она тряхнула прелестной головкой, чтобы убрать с лица непокорный локон.
   — Пока ничего особенного. Страйкер только что вошел в здание и занял свое место. Наверное, я никогда не смогу понять, как он это делает.
   — Железная воля, — проворчал Броньола. — С ним есть связь?
   — Да, шесть каналов.
   — Можно послушать?
   Она отрицательно покачала головой и объяснила:
   — Это не прямая линия. Тут другой принцип действия. Черный ящик принимает и закладывает в память информацию по каждому отдельному каналу по десятиминутной программе. По окончании каждой программы он передает собранные данные на компьютер — все шесть каналов одновременно. Время разгрузки — десять секунд. В течение этих десяти секунд входные данные через приемник накапливаются на буферном устройстве — в цепи задержки — и затем, по окончании передачи, записываются на магнитную ленту. Таким образом, при сборе данных удается избежать ненужных интервалов между записываемыми программами.
   — Ну и как я узнаю, что там у него происходит?
   — Я все подготовила, — улыбнувшись, ответила Эйприл. — Посмотрите на свой терминал.
   Броньола повернул голову к первому компьютеру. На мониторе появилась надпись: «Аудиопрограмма».
   — Ваши кнопки управления — цифровые клавиши от 1 до 6, — пояснила Роза. — Каждая клавиша соответствует отдельному каналу записи. Страйкер — на первом канале. Скалолаз — на четвертом. Где установлены другие микрофоны, я точно не знаю.
   — Значит, я просто нажимаю кнопку "1" и все?
   — спросил он.
   — Да. Эта кнопка переключает вас на канал Страйкера, начиная с первой выборки. Для прослушивания следующей порции нажмите «1.1», затем «1.2» и так далее. Компьютер уже ликвидировал паузы, поэтому разговор будет воспроизводиться в непрерывном режиме, даже если были большие перерывы. Кроме того, у вас в запасе остается десять минут, чтобы внести необходимые коррективы.
   — Хорошо, — проворчал Броньола, склонившись над терминалом.
   — Кстати, — поинтересовалась Роза, — а кто такой Зигмунд?
   — А что такое?
   — Он зашел в кабинет Страйкера как раз перед началом последнего сброса информации. Пока что у меня только их приветствия.
   Броньола вздохнул, пожал плечами и нажал кнопку "1" на своей клавиатуре.

* * *

   Легко постучав в дверь, в кабинет без приглашения вошел незнакомый Болану человек неопределенного возраста, среднего роста и атлетического телосложения. И хотя Болан никогда раньше не видел этого типа с мужественным лицом, тяжелым взглядом и обманчиво расслабленной манерой держаться, он сразу же понял, кто перед ним.
   — Жизнь бьет ключом, Зигмунд? — небрежно поинтересовался он.
   Трефовый Туз подошел к окну, выглянул на террасу и затем, обернувшись, проговорил с тонкой ухмылкой:
   — Боюсь, что вообще не бьет. Шлюзы перекрыты.
   — Это не проблема, достаточно немного приоткрыть вентиль, — парировал Болан.
   Зигмунд снова повернулся к окну, закурил и, глубоко затянувшись, выпустил дым через нос. Какое-то время он молча наблюдал за голубыми завитушками, поднимающимися к потолку, потом сунул руки в карманы и, повернув голову к человеку, сидящему за столом, произнес:
   — И поэтому ты здесь?
   Болан посмотрел на него тяжелым взглядом.
   — Я здесь, потому что я здесь.
   — Извини, я не хотел сказать, что... — Зигмунд снова затянулся сигаретой. — Я был в Европе, когда... на... э-э...
   — Ты был в Цюрихе.
   В глазах Трефового Туза сверкнул огонек.
   — Ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе.
   — Имею право.
   Зигмунд улыбнулся, подошел к столу и, вынув изо рта сигарету, наклонился, чтобы получше разглядеть лицо и руки Болана.
   — У меня есть личный вопрос, можно?
   Болан ответил улыбкой на улыбку.
   — Давай.
   — Мне нравится твое лицо. Кто его сотворил?
   Зигмунд не скрывал своего профессионального интереса, но Болан ответил уклончиво и довольно сухо:
   — Это слишком личное.
   Так оно и было. Если в легендах о Тузах имелась хоть доля истины, то правдой могло быть и то, что они меняли внешность так же часто, как свои костюмы. Ходил даже анекдот, суть которого заключалась в том, что «трефы» и «пики» иногда забывали, кто они на самом деле. Конечно, смысл шутки состоял в том, чтобы заставить поверить в это всех остальных.
   Да, лицо Болана сейчас совсем не походило на то, с каким он начинал эту войну. Внимательный взгляд специалиста заметил бы, что оно претерпело немало изменений.
   Зигмунд произнес:
   — Да, ты прав. Особенно сейчас. Честно говоря, меня несколько удивило, что ты здесь.
   — Почему?
   — Ну, просто... Ты же был здесь, когда началась заваруха?
   Болан холодно произнес:
   — Да, был.
   — Теперь этот город просто дышит ненавистью.
   — Сейчас так везде, не только здесь, — напомнил Тузу Болан.
   — Но здесь особенно, тебе не кажется?
   Болан пожал плечами:
   — Меня это только вдохновляет. Но они ненавидят не меня, Зигмунд, а то, во что превратилось их дело. Мы должны все изменить.
   — Мы? Учти, нас осталось всего лишь двое. Иногда я задаю себе вопрос: а на правильном ли мы пути? Понимаешь, на то, что осталось, не стоит даже тратить силы. Если только...
   — Что если только? — проворчал Болан.
   — Если только мы не избавимся от этого парня — Болана. Он тоже появился в городе.
   Зигмунд заметно нажал на слово «тоже».
   — Ты видел его? — мягко спросил Болан.
   — А кто его вообще когда-нибудь видел? Но он здесь. Это точно. С тех пор, как я вернулся из Европы, я все время потратил на то, чтобы изучить повадки этого типа, найти к нему ключ, вычислить его. Теперь я наверняка знаю, как он действует, какие методы берет на вооружение.
   — Очень интересно, — ответил Болан. — Я занимался этим же вопросом, правда, в боевых условиях.
   — Да, я... э-э... Я знаю, что ты принимал в охоте на Болана активное участие, Омега. А Фрэнки — это тоже ты?
   — Называй меня как угодно, — спокойно ответил Болан. — Только не пытайся меня подсечь, Зигмунд. Это пробовали сделать многие, даже самые лучшие, в том числе и Барни, известный также под именами Питер, Скала... Вряд ли стоит перечислять все его клички.
   Поведение Зигмунда заметно изменилось. Он как будто расслабился, оттаял: Барни был тем фундаментом, на котором держалось все «здание».
   Он прикурил новую сигарету от окурка.
   — Мне казалось, что я единственный, кто знает об этом.
   — А ты знал, — доверительно спросил Болан, переходя почти на шепот, — что братья Талиферо — сыновья Барни? Его плоть и кровь?
   У Туза отвисла челюсть. Он стряхнул пепел с сигареты и, не скрывая своего изумления, спросил:
   — Это... Это правда?
   — Правда, — заверил его Болан. — Он сообщил мне об этом перед смертью. Перед тем, как, — он обвел рукой весь кабинет, — оставить мне вот это...
   — Понимаю, — тихо произнес Зигмунд. — Этот офис принадлежал тем, кто имел власть. Но после Барни сюда никто не заходил. Признаюсь, иногда я сам приходил сюда посидеть за этим столом. Но больше здесь никого не было. Никого... Однажды вечером я заметил Барни, он выходил отсюда... Но — это было пару лет назад — он тоже увидел меня. И это, как мне кажется, послужило главной причиной того, что меня отправили в Европу.
   — Ну и как дела там? — поинтересовался Болан, стараясь поменять тему разговора.
   — Тоже хреново. Но не так, как здесь. Наши боссы качали оттуда деньги, как из бездонной бочки. Поэтому братья Талиферо...
   — Вчера Организация потеряла сорок или пятьдесят миллионов, — вставил Болан.
   — Да, я слышал. Итого, около пятисот миллионов только за одну неделю. Между нами, Омега, больше уже почти ничего не осталось. Когда погиб Оджи...
   — Дело не только и не столько в деньгах, — прервал его Болан, стараясь удержать разговор в интересующем его русле. — Деньги — это помои, которые можно вылить в любое место. Мы можем сделать так, чтобы их выливали куда положено, если «наше» дело снова заявит о себе. И я думаю, что ты прав — пора покончить с Боланом. Ты уверен, что он здесь?
   — Я знаю, — уверенно заявил Трефовый Туз.
   — Откуда?
   — Сегодня утром он уже дважды наехал на Марко.
   — Ты уверен, что это был Болан?
   — Наверняка. Последние две недели я провел много времени, разговаривая с Вашингтоном. У меня есть там кое-какие связи. Мне кажется, я знаю, что у этого парня на уме и как он попытается осуществить свои идеи. Он здесь, это точно. Полагаю, он прибыл в Нью-Йорк, чтобы нанести последний удар.
   — Какой удар? — тихо спросил Болан.
   — Последний, чтобы не оставить от Организации камня на камне. Я думаю, это будет его «лебединая песня».
   — Что это значит?
   — Я считаю, что Болан сотрудничает с ФБР.
   — Откуда у тебя такие сведения?
   — Я же сказал, у меня есть связи.
   — Но если ФБР в курсе того, что этот парень вытворяет...
   — Вот именно, — самодовольно улыбнулся Зигмунд.
   — Ты считаешь, что они его финансируют?
   — Да, я уверен, что так оно и есть.
   — И как давно?
   Зигмунд пожал плечами.
   — Какая разница? Если они помогают ему сейчас...
   На минуту в кабинете воцарилось молчание. Затем Болан жестко потребовал:
   — Лучше выкладывай все, что знаешь.
   — Вся эта неделя прошла под знаком повышенной активности ФБР, — заговорщически придвинулся к Болану Зигмунд. — Может, ты слышал про такого типа — Гарольд Броньола? Он возглавляет ФБР и является помощником Генерального прокурора по особым делам. Но это для публики. А посвященные знают, что этот парень работает непосредственно по указке Белого дома. Поэтому все скрытые действия ФБР направляются именно им. Хочешь знать, что на повестке дня?
   Болан проворчал:
   — Догадываюсь.
   — Правильно догадываешься, — кивнул Зигмунд, всматриваясь в лицо Болана. — Сейчас в аэропорту находится несколько военно-транспортных самолетов для перевозки правительственных грузов. Вокруг них кружат машины, напичканные различным суперсовременным электронным оборудованием. Кроме того, в город нагрянула целая армия федеральных агентов. Странное совпадение — там, где появляется Болан, тут же появляются и они.
   — Не может быть, — как бы взвешивая услышанное, протянул Болан.
   — Они здесь.
   — Ты уверен?
   — Транспортные самолеты находятся сейчас в аэропорту Кеннеди.
   — А может, ФБР предпринимает отчаянную попытку поймать этого типа? Ведь он уже давным-давно находится в розыске. Предположительно...
   — Правильно: предположительно, — подхватил Зигмунд. — На самом деле все сводится к одному. Я считаю, что ФБР ему помогает.
   — Да-а... Вот это новость, — проворчал Болан.
   — Послушай меня. Если чертово правительство становится на сторону такого типа, то...
   — Это ужасно, — заявил «такой тип».
   — Не то слово, — сказал Зигмунд. — Боюсь, что у него есть наша карта-визитка.
   Болан попытался придать своему лицу как можно более озабоченный вид.
   — Откуда это тебе известно? — спросил он.
   — Я не совсем уверен, но похоже, что так оно и есть. Я думаю, что Болан уже давно завладел ею. Может, поэтому в стране сейчас такой кавардак. Понимаешь?
   Омега прекрасно все понимал. Так же, как и Мак Болан. От начала и до конца. Этот Трефовый Туз был дьявольски опасен. Ему следовало бы быть Пиковым Тузом. Возможно, он и стал бы им, если бы не дурацкая атмосфера «засекреченности» вокруг «пентхауза» и если бы Барни не отправил этого парня из Штатов...
   — Надеюсь, этот разговор останется между нами, дружище, — сказал Болан. — Посмотрим, может, вместе нам и удастся сварить какую-нибудь кашу.

* * *

   Гарольд Броньола вскочил, как ошарашенный, и закричал:
   — Боже праведный!
   — Что случилось? — воскликнула Эйприл.
   — Не спрашивай! Умоляю — молчи!
   Директор ФБР исчез, словно его ветром сдуло. О том, что произошло, Розе оставалось только догадываться.
   Она снова запустила программу прослушивания в главном терминале, надела наушники и нажала соответствующую кнопку.
   Несколько минут спустя она ошеломленно откинулась на спинку стула, смахнула со щеки слезу и прошептала: — Боже мой!
   Озабоченность Броньолы вполне можно было понять: произошла утечка информации, о чем он узнал, прослушав разговор Болана и Трефового Туза. Такой поворот событий мог не только помешать Болану нанести мафии последний удар, но и ставил под угрозу осуществление плана «Феникс». Впрочем, Броньола умчался чересчур быстро. Если бы он до того прослушал третий десятиминутный отрывок разговора, с ним случился бы сердечный приступ: Марко Минотти и его «бригада» только что подъехали к штабу мафии.
   Всего пару дней назад в Уайт Сэндсе Болан и Минотти стояли друг против друга, и Марко прекрасно помнил эту встречу.
   Роза понимала, что он, пожалуй, единственный мафиози в Нью-Йорке, который мог опознать Мака Болана и раз и навсегда поставить точку в летописи его крестового похода против мафии.

Глава 12

   Лео просунул голову в дверь:
   — Минотти и его «команда» уже здесь. Поднимаются на лифте.
   — Сколько их? — спросил Болан-Омега.
   — Прибыли на пяти машинах, набитых под завязку.
   — Пусть устраиваются поудобнее в холле, — отдал распоряжение Пиковый Туз. — Мы присоединимся к ним через пару минут.
   Затем он обернулся к Зигмунду и спросил:
   — Ты знал, что он приедет?
   — Я ему сам звонил, — утвердительно кивнув головой, ответил Зигмунд.
   — Зачем?
   — С ним приходится считаться, — пояснил Зигмунд, разведя руками. — Сам посуди: Марко теперь босс всех боссов.
   — Что за ересь ты несешь, — проворчал Болан.
   — Это он так считает, — ответил Зигмунд, самодовольно улыбнувшись.
   — А ты? — поинтересовался Болан.
   — Ну, я всегда стоял на стороне силы и власти. По правде говоря, до вчерашнего дня я больше склонялся к Сантелли. Но что поделаешь, Томми уже нет. Марко — единственный человек, который имеет реальную власть.
   — Марко — просто уличный бандит.
   — Таким же был и Оджи тридцать лет назад. Все они одним лыком шиты. Я мог бы работать с Марко. А ты?
   Болан-Омега ответил:
   — Пожалуй, нет.
   — У тебя есть достойная альтернатива?
   — Я бы все отдал, лишь бы иметь ее.
   — Так может быть, ты не будешь против, если я немного полюбезничаю с Марко? — спросил Зигмунд.
   — Ты вправе делать все, что хочешь, — спокойно ответил Болан.
   — Ну, тогда я пошел. Да, один совет, если можно... Наше положение сейчас очень шаткое. Похоже, что мы вдвоем — единственные, кто еще способен хоть что-то предпринять. Один неосторожный шаг и...
   — Ты говорил Марко об информации, которую получил из Вашингтона?
   — Так, намекал, — ответил Зигмунд. — Чтобы завоевать доверие. — Он хитро ухмыльнулся. — Но не настолько подробно, чтобы во мне больше не нуждались.
   Болан улыбнулся в ответ:
   — Быть тебе Пиковым Тузом.
   — Я тоже так думаю.
   — Как только мы уладим все проблемы, то первым делом официально решим вопрос об изменении твоего статуса.
   — Спасибо, — поблагодарил Зигмунд и искренне добавил: — Давно пора.
   — Я рекомендовал тебя два года назад, — не спеша произнес Болан-Омега, тоже стараясь быть искренним.
   — Это было до или после...
   — До, — ответил Болан.
   — Ну так мы оба знаем, что из этого вышло, — засмеялся Зигмунд. — Твоя рекомендация отправилась в Европу.
   Да, чувства юмора Тузу Треф было не занимать. И в душе Болану это очень понравилось. Приятно иметь дело с умными людьми. Он захохотал и признался:
   — Мою дважды посылали в Южную Америку, пока она, наконец, не нашла свое место здесь.
   Теперь они почувствовали себя друзьями по несчастью, ставшими жертвой странных мафиозных интриг, и прониклись взаимным доверием.
   Зигмунд поднялся, открыл дверь и выглянул в коридор.
   — Я думаю, они уже здесь. Ты не против, если я выйду и...
   Болан не стал возражать.
   — Да, валяй, поступай по своему усмотрению. Что ж до меня — я не хотел бы встречаться с этой навозной мухой.
   Зигмунд с трудом сдержал смех. Откашлявшись, он взял себя в руки и сказал:
   — Что ж, у меня большой практический опыт общения с ними.
   Когда дверь за ним закрылась, Болан вздохнул, вынул «беретту» из под папки и, сняв глушитель, сунул оружие обратно в кобуру. Нет, сегодня ему совсем не хотелось встречаться с Минотти. Еще не подошло время.

* * *

   Лео Таррин ожидал их у лифта. Увидев Минотти, он схватил его за руку и, тепло пожимая ее, воскликнул:
   — Как я рад тебя видеть, Марко! Слышал о случае в парке — ну и новость! Кто бы мог подумать, черт возьми...
   Трое телохранителей прошли вперед, чтобы осмотреть гостиную, два других остались в фойе, и два личных телохранителя Минотти вошли вместе со своим боссом.
   Хороший парень этот Лео! Минотти любил и уважал его, как брата. Он всегда хотел, чтобы этот парень был в его команде. Но сегодня он приехал не для того, что повидаться с Лео.
   — Где Зигмунд? — проворчал он.
   — Садись, устраивайся поудобнее, — сказал Таррин. — Зигмунд сейчас беседует с Омегой. Они скоро закончат. Что будем пить? Ах, я знаю.
   Он обернулся к человеку за стойкой и, щелкнув пальцами, произнес:
   — Виски с «Перье» для мистера Минотти.
   Странные дела. Лео был уже «солдатом», когда Марко все еще промышлял карманными кражами в Бронксе. И для чего это ему было надо?..
   Минотти опустился в большое кожаное кресло.
   — Ты, Лео, молодец. Даже не знаю, что бы мы без тебя делали. Но помни: в любое время, когда ты захочешь покинуть этот «корабль», свистни мне — я помогу.
   Таррин ухмыльнулся.
   — У вас есть интересное предложение?
   Минотти наклонился, чтобы раскурить сигару. Расслабившись в кресле, он выпустил колечко дыма и, наблюдая, как оно, расширяясь, поднимается к потолку, произнес:
   — У меня много чего интересного накопилось. Надо возвращаться на круги своя. Слишком много времени и денег потрачено на улаживание конфликта с законом. И что с того? Нам надо спрятать денежки там, где «федералы» их никогда не найдут. И тогда все вернется на круги своя.
   Таррин бросил взгляд в дальний конец комнаты, пододвинул стул поближе и сказал:
   — Именно об этом я и думал, Марко.
   — Да. Продолжай думать в том же духе, Лео. Былое обязательно возродится. — Минотти оседлал своего любимого конька. — Мне понравилось, как ты управлялся с девочками там, на севере. Кстати, на это нам тоже следует обратить внимание. Понимаешь? Но у меня уже появились другие интересы. Ты знаешь, о чем я говорю. А вообще — дела ни к черту не годятся. Все полетело кувырком. Сегодня рынок услуг стал намного капризнее и требовательнее, чем мы себе представляли. При этом невозможно бороться за его монополизацию, когда за тобой по пятам бегает ФБР.
   — Я тебя понимаю, — поддакнул Таррин, с сочувствием глядя на своего собеседника.
   — Ну да. Ты же умный парень. Правда, такие, как ты, уже почти все вымерли. Ах, в прежнее время... Ну, понимаешь, о чем я?.. Засранцы, которые не достойны даже стряхнуть пепел с моей сигары, сейчас ворочают почти всеми крупными делами на рынке. Понимаешь? Мы все выпустили из-под контроля. Но я намереваюсь восстановить прежний порядок. И если ты хочешь...
   — Ты же знаешь, что хочу, — тихо сказал Таррин. — Здесь, в «Коммиссионе», я был, как в отпуске. У меня уже ум за разум стал заходить, честное слово. Я бы все отдал, лишь бы заняться серьезным делом.