Пентикост Хью. Чума насилия

   — Он сказал, что вы — просто одно из многих маминых увлечений. И еще он сказал, что больше не сможет этого терпеть.
   — Он сказал это, чтобы объяснить, почему стрелял в меня в роще? — догадался Джерико.
   — Он только сказал, что ему нужно было… — Мальчик умолк, и его глаза широко раскрылись.
   — Мне просто показалось, что это не мог быть ты, Томми. Я — старый специалист по ведению боевых действий в джунглях. Человек, преследовавший меня, обладал примерно таким же опытом. Так что это был не ты, парень. Утром ты сказал мне, что твой отец — охотник с большим стажем. Я подозревал его, но у меня не было уверенности, пока ты не сказал, что это был ты. Тебе просто хотелось помочь ему, ведь правда?
   — Мама довела его до этого!
   — Возможно.
   — Это так ужасно — знать, что твоя мать…
   — Ты ничего еще не знаешь. Когда вы все уехали в фонд?
   — Вскоре после полудня.
   — Вы уехали так же, как и возвращались, все вместе, на трех машинах?
   — Да.
   — И твой отец был еще жив?
   У мальчика задрожали губы.
   — Он стоял у парадной двери и помахал мне на прощанье.
   — Ты не поехал с мамой в одной машине?
   — Я не мог. Только не после того, что рассказал мне папа. Я знал, что она удивилась, обиделась, наверное, но я просто не мог.
   — Раз уж ты узнал, что она интересуется другими мужчинами, разве тебе не хотелось присмотреть за ней в фонде?
   — Она была хозяйкой на завтраке в честь попечителей. Вы хотите узнать, не заговаривал ли с ней кто-нибудь…
   — Но тебе известно, где она находилась все это время?
   — Да.
   — Значит, она не могла вернуться и сделать что-нибудь с отцом?
   — Наверное, нет.
   — Только наверное? Ведь вы же вернулись все вместе после того, как стало известно о заложенной бомбе.
   — Нет, до этого она точно не возвращалась сюда. Я все время следил за ней.
   Джерико примял табак в трубке и раскурил ее.
   — Мы уже столько времени разговариваем с тобой, Томми, а ты до сих пор не настоял, чтобы я рассказал тебе, как погиб твой отец.
   — Вы сказали, что это произошло в моей комнате!
   — Слушать об этом будет нелегко.
   — Пожалуйста…
   — Я нашел его в твоей спальне, Томми. — Джерико говорил спокойно и неторопливо. — С него сняли одежду и привязали к кровати веревкой за руки и за ноги, после чего несколько раз ударили ножом. Над изголовьем кровати кто-то написал слово «свинья», вымазав палец в крови. — Джерико замялся. — Когда я вошел, он еще стонал, но так и умер, не сказав ни слова.
   Это оказалось слишком сильным потрясением для мальчика. Он выглядел озадаченным и смотрел на Джерико с недоверием.
   — Дэвид был со мной, когда я вернулся из усадьбы Уолтура, где произошли беспорядки. Ты знаешь, там убили девушку.
   — Ее убили легавые, — задумчиво отозвался мальчик.
   — Мы с Дэвидом зашли в дом, чтобы переодеться. Когда я принял душ и сменил одежду, то вышел за Дэвидом, но нигде не нашел его. Он исчез. Тогда я вышел к машине и обнаружил, что кто-то спустил все шины. Я вернулся в дом за оружием. Витрина в библиотеке оказалась пустой, и я поднялся в твою комнату, вспомнив о винтовке. Там я и нашел твоего отца.
   — Наверное, для него это был настоящий ужас.
   — Наверное.
   — Наверное, это были хиппи. Дэвид ушел с ними. Джуди ведь тоже одна из них.
   — Могло быть и так.
   — Думаю, что да, сэр, — ответил Томми.
 
 
   Когда Джерико с Томми подходили к дому, Уайли Прентис как раз выходил из машины.
   Джерико подумал, что преждевременно поседевший адвокат с красным испитым лицом еще не так давно был вполне привлекательным мужчиной. Наверное, в лучшие времена он выглядел мужественным и энергичным. Теперь же из-за лишнего веса и нетрезвого вида в его наружности можно было разглядеть лишь остатки былого обаяния. Джерико ничего не знал о миссис Прентис, матери Дэвида.
   — Я позвонил из первого же дома, который мне попался по пути, — сообщил Прентис. — Вся местная полиция брошена на поиски взрывчатки в фонде и сбежавших в горы хиппи.
   Он нерешительно взглянул на Томми. Видимо, было еще что-то, о чем он не хотел говорить при мальчике.
   Что делать с Томми — этот вопрос мучил Джерико больше всего. Невозможно было даже отослать его в комнату, чтобы он провел время за хорошей книжкой. В комнате лежал труп его отца. И отправить его к матери тоже было невозможно. В настоящий момент Лиз была его главным врагом.
   — Наверное, с сегодняшнего дня мы можем считать Томми взрослым человеком, — решил он наконец.
   Прентис вытащил носовой платок из нагрудного кармана и промокнул капли пота, выступившие у него на лбу. Он посмотрел на Томми, его налитые кровью глаза болезненно сощурились.
   — Так уж случилось, — произнес он, как бы вспомнив о чем-то, потом глубоко вздохнул. — У них не хватает людей, там, в городе. Но так случилось, что на аукционе присутствовал окружной прокурор, поэтому он заглянул в полицейские казармы, чтобы выяснить, что происходит. Сейчас он едет сюда вместе с двумя вооруженными помощниками. Макс Шеннон. Человек с большим опытом. Двадцать пять лет назад он начал службу агентом ФБР, потом был адвокатом в департаменте юстиции. Когда вышел в отставку, то занялся частной практикой в Коннектикуте и заинтересовался политикой. Это настоящий джентльмен.
   — Продолжайте, — поощрил его Джерико.
   В карих глазах Прентиса промелькнула усмешка.
   — Разве вам неизвестно, что я — напыщенное ничтожество? Я думал, вы уже знаете об этом от Дэвида. Я просто хотел сказать, что Макс — человек нашего круга, а не какой-нибудь полисмен с изжеванной сигарой. Он лучше, чем кто-либо другой, сумеет помочь Лиз и всем остальным.
   — Если ему удастся справиться с этим делом.
   — Я же не зря сказал, что он — человек с большим опытом. Видите ли, Джерико, вы должны понять, до какой степени я беспокоюсь о Дэвиде.
   — Мы все беспокоимся, — ответил Джерико, он бросил взгляд на окна второго этажа, где находилась комната Томми. — Если бы вы видели, что там, наверху, то убедились бы, что против нас выступает не один, а целая армия психов. Понимаете, они в исступлении от того, что находятся на свободе, да к тому же с оружием в руках. Если им не удалось вынести свое оружие из усадьбы Уолтура, то теперь они обнаружили полный шкаф оружия и боеприпасов. Так что им ничего не стоит отрезать уши и вашему джентльмену, и его подручным, просто так, ради развлечения.
   — Вы считаете, что эти анархисты еще могут сюда вернуться? — спросил Прентис, облизнув губы.
   — К несчастью, я не умею думать так же, как они, — ответил Джерико. — Когда людей охватывает жажда убийств и разрушения, их невозможно остановить доводами разума. Дэвиду известно, что они задумали, поэтому он так нужен нам.
   — Тогда почему бы нам всем не уехать отсюда как можно скорее? — спросил Прентис.
   Джерико перевел взгляд на петляющее шоссе:
   — Вы думаете, они не смогут остановить нас, если захотят? Против вооруженной толпы у нас одна винтовка двадцать второго калибра. Они держат нас в ловушке, и выбраться из нее не так-то просто. Телефонные провода обрезаны, машина выведена из строя, а лошади сбежали.
   Прентис вытаращил глаза:
   — Но вы же сами послали меня за подмогой. Вы знали, что мне грозит опасность, и тем не менее заставили ехать!
   Джерико кивнул:
   — Вы — отец их приятеля Дэвида. Единственный человек, которого они пропустили бы. Благодаря Дэвиду.
 
 
   Все присутствующие — гости, прислуга и Лиз, которая снова сомкнула створки своей раковины, — собрались в столовой. Кто-то включил огромную кофеварку.
   Навстречу входившим в дом Джерико, Прентису и Томми по лестнице спускался Боб Уилсон. Казалось, его вот-вот вырвет.
   — Невозможно, — прошептал он. — Лиз хотела подняться со мной, но я сказал, что сначала сам посмотрю, что там такое. Боже милостивый!
   В столовой к ним подошел Мартин Ломекс:
   — Не вижу никаких причин, чтобы мы все оставались здесь, дожидаясь, когда на нас набросится банда убийц! — Его голос сорвался и зазвучал фальцетом. — Когда все уезжали в фонд, Бауман махал нам на прощанье с крыльца. Вернулись мы тоже все вместе. Ни один из нас не мог быть причастен к тому, что здесь случилось. Никто из нас ничего не видел. Поэтому если полиция и сможет сюда добраться, нам нечего будет рассказать. Так зачем же сидеть здесь, превращая себя в мишень? Я, например, собираюсь уехать, причем немедленно!
   — Дайте ему ключи от машины, — крикнул Джерико с порога столовой. — Но я обязан предупредить вас, Ломекс, что лес, возможно, кишит хиппи. Они вооружены, и одному Богу известно, что у них на уме. Если вас не пугает шанс быть распятым на каком-нибудь дереве, то поезжайте.
   — Если мы останемся, то все рискуем попасть в такое положение, — ответил Ломекс, кажется, готовый истерически разрыдаться.
   — Здесь у нас есть вот это. — И Джерико продемонстрировал винтовку. — К тому же, если верить Прентису, к нам едут вооруженные люди шерифа. Так что наше положение вскоре изменится к лучшему. Но если вы хотите уехать, то поезжайте, Ломекс.
   Актер Трейл утратил свой непринужденно-элегантный вид:
   — Если мы все сядем в машины и попытаемся прорваться…
   — А если они нас поджидают, вы готовы оказаться одним из тех, кого подстрелят?
   Джерико глубоко вздохнул и продолжил, так и не дождавшись ответа:
   — Помощь близка, это уже вопрос нескольких минут. Я предлагаю всем остаться здесь.
   — Я не настаиваю, это просто совет. Полиция…
   — Джонни прав, — вмешался Боб Уилсон. — Если мы попробуем сбежать, то сыграем им на руку, только и всего.
   — А если останемся, то рискуем так никогда и не выйти из этой комнаты, — ответил Ломекс. — Слушайте!
   Он замер. Откуда-то издалека послышался звук приближающейся машины.
   Томми подбежал к французскому окну прежде, чем Джерико успел остановить его.
   — Это мистер Шеннон и с ним двое вооруженных мужчин! — воскликнул он.
   — Слава богу! — вздохнул с облегчением Прентис.
   Макс Шеннон поразил их. Он был высоким, почти как Джерико, но толстым. Он напоминал бывшего футболиста, который утратил форму. Над мясистым лицом щетинился седой «ежик». А подбородки — их у него была целая коллекция. Он мог бы показаться настоящим олицетворением добродушного толстяка, если бы не глаза. Серые, холодные и проницательные. Двое, приехавшие с ним, были в штатском — в летних брюках и спортивных рубашках. Один из них держал в руках дробовик, на втором была полицейская портупея с кобурой; этот второй был худым и малорослым, поэтому кобура то и дело съезжала у него с бедра и ему приходилось все время возвращать ее на место. Оба помощника шерифа были явно напуганы, хотя держались с подчеркнутой бравадой.
   — Какие новости, Уайли? — обратился Шеннон к Прентису, который вышел в вестибюль, чтобы поприветствовать своего приятеля.
   Голос у Шеннона оказался хриплым из-за множества выкуренных сигарет и, видимо, не меньшего количества выпитого бурбона.
   — Черт знает что здесь творится, Макс, — ответил Прентис. — Вы никого не видели в лесу по дороге сюда?
   — Там никого не было, — ответил тощий помощник шерифа, поправляя портупею.
   — Мы никого не видели, — подтвердил Шеннон, внося в его слова необходимое уточнение. — По телефону вы сказали, что…
   — Он наверху, — объяснил Прентис.
   На Шенноне был превосходный, аккуратно сшитый светло-серый костюм. Если не принимать в расчет его размеры, то выглядел он настоящим денди. Он взглянул на Лиз, сидевшую позади Прентиса. Казалось, она не заметила его приезда.
   — Кто его обнаружил? — спросил Шеннон.
   — Погодите! — прервал его Ломекс. — Меня не интересуют ваши чертовы полицейские вопросы! Нам нужно выбраться отсюда, мистер Как-вас-там, пока нас всех не поубивали.
   — Похоже, что это дело рук коммуны, — сказал Прентис.
   — Что навело вас на такую мысль?
   — Наверное, вам стоит подняться наверх, чтобы прийти к собственному заключению, — предложил Боб Уилсон.
   — Кто из вас Джерико? — спросил Шеннон и, когда Джерико выступил вперед, попросил: — Может, проводите нас?
   — Будет гораздо лучше оставить ваших людей с оружием здесь, — возразил Ломекс.
   — Хорошо, — ответил Шеннон. — Джордж и вы, Ред, ждите меня здесь.
   Джерико медленно стал подниматься по ступеням. По дороге он дал прокурору краткий отчет о том, что произошло после того, как они с Дэвидом вернулись в дом. Подойдя к двери, ведущей в комнату, Джерико протянул руку, чтобы открыть ее.
   — Подождите, — остановил его Шеннон.
   — К сожалению, — ответил Джерико, — на дверной ручке нет никаких отпечатков, кроме моих собственных. Я прикасался к ней, когда еще не знал, что увижу внутри.
   Шеннон пожал плечами:
   — Тогда открывайте.
   Джерико открыл дверь и отошел в сторону. Шеннон вошел в комнату. Джерико было слышно, как шумно, со свистом, он дышит.
   — Когда я зашел в комнату в первый раз, он был еще жив. Но он умер до того, как я успел к нему подойти.
   — Господи, да эти ребята — настоящие чудовища! — воскликнул Шеннон. — И почти весь день гуляют на свободе. — Своими большими руками он мял пачку сигарет. — К чему вы прикасались в комнате?
   — Я взял со стены винтовку. За ней я и приходил. Внизу тоже была целая коллекция оружия, но все исчезло. Видимо, на винтовку здесь, на стене, они не обратили внимания или решили, что это игрушка.
   — И больше вы ничего не трогали?
   — Я открывал ящики стола, когда искал патроны.
   Макс Шеннон уставился на труп холодным немигающим взглядом.
   — А сын Уайли? — спросил он. — Вы не думаете, что это он испортил вам колеса и выпустил лошадей?
   — Может быть. Случилось что-то такое, из-за чего ему пришлось уйти в страшной спешке. Он начал переодеваться, и тут что-то произошло, так что он не успел положить в карман свои ключи и деньги. Они так и остались в его комнате на комоде.
   — Вы ничего не слышали?
   — Некоторое время я был в душе. Тогда я еще не знал о Баумане. Поэтому мне было ни к чему прислушиваться или что-нибудь подозревать, кроме, пожалуй…
   — Кроме чего?
   — Вы верно заметили, что денек еще тот. Все началось на рассвете. Я выходил прогуляться в роще, и кто-то начал в меня стрелять.
   — Стрелять?
   — Да. — Сейчас Джерико не хотелось снова пересказывать эту историю. Возможно, это не имело отношения к делу. — Стреляли с близкого расстояния. В Корее я получил некоторый опыт общения со снайперами. Мне удалось вернуться в дом, отделавшись царапиной на руке. — Он показал Шеннону ранку. — Позже, так и не увидев в этом происшествии никакого смысла, я поехал в город, чтобы сообщить в полицию. Вот тогда-то и начался самый разгар. Лейтенанту Фарроу пришло в голову, причем без всяких оснований, что стреляли ребята из коммуны. Он поехал к ним и принялся громить их пристанище, не имея ни законных оснований, ни ордера. После этого начались взрывы, а потом погибла девушка.
   — Вы были очевидцем того, как это случилось?
   — Да. Я обещал Фарроу, что засвидетельствую, как это произошло. Он стрелял по тем, кто пытался скрыться в лесу. Девушка набросилась на него и попыталась выцарапать ему глаза. Он отбивался от нее и, защищаясь, случайно ударил ее стволом пистолета по голове.
   — Тогда почему эти ребята переключились на него? — Шеннон кивнул в сторону кровати.
   — У меня только предположения.
   — Так поделитесь.
   — Бауман со своими приятелями как мог пытался выжить коммуну с земли Уолтура и вообще из города. Он был врагом хиппи. Когда все барьеры рухнули и ребята разбежались, они были готовы сорвать злость на первом попавшемся. Только уступ горы отделяет землю Уолтура от этого дома. Кто-нибудь из хиппи мог оказаться в роще, когда убегал от полиции. Они могли вспомнить, что Бауман положил немало сил на то, чтобы расправиться с ними. Возможно, они увидели его. А разум им уже застлала кровавая пелена.
   — Но в вас-то они стреляли еще до того, как полиция разгромила их резиденцию.
   — Нет никаких доказательств, что это были они, — ответил Джерико.
   — Вы рассуждаете не как любитель.
   — Кто в моем возрасте и в наше время может позволить себе быть любителем?
   В пронзительных серых глазах Шеннона появилось задумчивое выражение.
   — Прежде чем мы сможем вынести тело, придется послать за экспертами, чтобы сделать фотографии, снять отпечатки и прочее. Я заметил, что вы не заперли дверь.
   — Тут нет ключа.
   — Придется поставить одного из помощников в коридоре. — На загорелых щеках Шеннона заиграли желваки. — Давайте уйдем отсюда. Бедняга. Если он был в сознании, когда они проделывали с ним все это…
   Выйдя в коридор, Джерико заколебался:
   — Вы знаете, что телефон не работает?
   — Да.
   — Как же вы собираетесь вызвать специалистов?
   — Послать за ними.
   — Можно не доехать.
   Темные брови Шеннона поползли вверх.
   — Вы считаете, что хиппи могут устроить засаду?
   — Вполне.
   — Но Уайли Прентису удалось выехать отсюда, позвонить нам и вернуться!
   — Прентис — отец Дэвида, а Дэвид — один из них, — ответил Джерико.
   — Значит, мы снова отправим Прентиса.
   — Может быть, вам стоит еще раз осмотреть Баумана, прежде чем мы спустимся.
   Шеннон обернулся.
   — Еще раз? — Уголок его большого рта приподнялся в кривой усмешке. — Не стройте из себя всезнайку, Джерико.
   Шеннон вселял во всех уверенность своим присутствием — огромный, знающий свое дело, внушающий доверие. Но чувствовалось, что среди собравшихся на первом этаже царила паника. От Мартина Ломекса она передалась прислуге, и теперь две служанки рыдали. Джерико отметил, что Нельсон так и не вернулся из конюшни.
   Через минуту после того, как Шеннон вновь присоединился к ним, Ломекс кинулся к нему с новым предложением. Теперь среди них было трое вооруженных мужчин. Если они разместятся в трех машинах, почему бы им не предпринять попытку совершить побег, которая теперь достаточно безопасна? Если Шеннону необходимо допросить их, то почему он не может сделать это в городе? Например, в полицейских казармах, где им ничего не будет угрожать. Никто из них не был в доме, когда все случилось. Никто из них не мог ничего рассказать об этом. Но если Шеннону нужно задать им какие-то вопросы, почему не сделать это в безопасном месте?
   Джерико, очевидно, удалось поколебать самоуверенность Шеннона. Идея прорываться на машинах через рощу его больше не привлекала. Вероятно, ему рассказали о том, как в мгновение ока были уничтожены полицейские машины в усадьбе Уолтура. Не особенно приятно было представлять себе, как бомба взрывается под колесами машины с беглецами. Ломекс, поддерживаемый Эриком Трейлом, продолжал настаивать на побеге.
   — Вы проводите Реда наверх? — обратился Шеннон к Джерико. — Никого не пускайте туда, Ред, и сами не входите.
   Помощник в сползающей портупее с безрадостным видом последовал за Джерико на второй этаж.
   — Это точно, что его убили те ребята?
   — Шеннон думает, что это они.
   — А вы?
   — Они потерпели поражение, и теперь их переполняет злоба.
   — Вы обыскивали дом?
   — Только этот этаж.
   — Так, значит, кто-нибудь из них мог остаться, в подвале, например, да мало ли где! Знаете что, скажите Шеннону, что я не хочу оставаться здесь один.
   — Скажу, — согласился Джерико.
   Он спустился в вестибюль и возле двери, ведущей в столовую, привлек внимание Боба Уилсона и поманил его. Уилсон подошел к нему, и они отошли в сторонку, чтобы их разговор не достиг ушей Ломекса.
   — Ты думаешь, оставаться здесь действительно опасно? — спросил его Уилсон.
   — Посмотри на колеса моей машины. И лошадей кто-то выпустил. Наверное, этот человек ушел отсюда, пока я переодевался. Но о Баумане он позаботиться успел.
   — А до того был этот твой приятель с ружьем.
   — Это был Бауман.
   — Как!
   — Томми сказал мне. Он знал.
   — Боже мой! А ты знаешь, какую историю Бауман рассказывал всем подряд, после того как ты уехал с Таней?
   — Могу себе представить.
   — Если бы я не знал тебя, то спросил бы себя…
   — А теперь не спрашиваешь? — Джерико безрадостно улыбнулся.
   — Господи, конечно нет, Джонни. Но когда у них кончится истерика, кто-нибудь может вспомнить об этом и рассказать Шеннону…
   — Ты думаешь, я способен убить человека таким способом? Искромсав ножом и ослепив?
   Уилсон покачал головой:
   — Наверное, кто-то нашел отличный способ, чтобы отвести от себя подозрения. На этих ребят ополчился весь город. Желание выставить их отсюда настолько велико, что горожане готовы воспользоваться любым предлогом.
   — Ты собираешься подкинуть эту идею Шеннону? — резко спросил Джерико.
   — Не валяй дурака, Джонни. Я просто рассуждаю… — Он поднял обеспокоенный взгляд на своего друга. — Что произошло между тобой и Лиз?
   — Мы поговорили. Она пришла ко мне в спальню посреди ночи, чтобы попросить защиты.
   — Защиты от чего?
   — Спроси ее сам. И кстати, Боб, я ведь ехал сюда не для того, чтобы устроить себе праздник секса. Таня доехала со мной до города, и около десяти я высадил ее на Мэйн-стрит. С тех пор я ее не видел. Все ее вещи остались в комнате. Я начинаю беспокоиться. Ты не знаешь, есть ли у нее в городе знакомые, кроме Бауманов?
   — Уверен, что нет, — ответил Уилсон. — Она приехала, чтобы сделать мне любезность. Я знаю ее с тех пор, когда она еще не была знаменитостью, я тогда отвечал за связи с общественностью в городском балете. Я сам приглашал ее.
   — Между нами произошла небольшая ссора. Она могла нанять машину или вскочить в автобус или поезд и вернуться в город, наплевав на вещи, которые здесь оставила. Теперь я надеюсь, что так она и поступила.
   — Не могу себе представить, чтобы она сбежала с аукциона и даже не позвонила мне.
   — Сегодня в этом кровожадном местечке могло произойти все, что угодно. Меня беспокоит одна вещь, Боб.
   — Только одна?
   — На твоей записке было проставлено время — 12.25. Но ведь на аукцион вы уехали раньше? Вам нужно было успеть на завтрак.
   — Да, мы выехали около полудня. Я возвращался.
   — Ты возвращался сюда?
   — Да. Лиз забыла свою чековую книжку, на которую я возлагал большие надежды. — Он рассмеялся. — Послать за ней было некого, поэтому я вызвался сам. К тому же я надеялся застать вас с Таней. Предполагалось, что вы с ней будете открывать шоу. А времени оставалось немного.
   — Ты видел Баумана?
   — Господи, конечно нет. Мне незачем было заходить в комнату Томми.
   — Тогда он мог быть еще жив. А в доме ты с ним не встречался?
   — Нет.
   — Когда мы с Дэвидом подъехали, перед домом не было ни одной машины. Естественно, вы не могли уехать и оставить его без машины.
   — У него оставалась спортивная машина. «Корвет», по-моему. Так его не было перед домом?
   — Нет, — Джерико вздохнул. — Ты понимаешь, что в это время, в двенадцать двадцать пять, в доме мог находиться убийца или даже несколько.
   — Ничего себе!
   — Видно, тебе везет больше, чем ты можешь предположить. — Джерико едва заметно улыбнулся. — Во всяком случае, Роберт, если ты начнешь указывать на меня пальцем, мне не останется ничего другого, как обратить палец на тебя. Кто, кроме Лиз, знает, что ты возвращался за чековой книжкой?
   — Она могла кому-нибудь сказать. Сам я не говорил. Я спешил поскорее найти ее и вернуться.
   — А «корвет» стоял перед домом?
   Уилсон нахмурился:
   — Честно говоря, не помню. Понимаешь, я не думал о Баумане. Поэтому мне было ни к чему смотреть, здесь ли его машина.
   Шеннон вышел в холл, вытирая свое круглое лицо безукоризненно белым льняным платком.
   — Они так кричат, что я даже сосредоточиться не могу, — сказал он.
   Подошел к затянутой сеткой входной двери и некоторое время постоял, разглядывая лужайку перед домом. Потом вернулся и, сосредоточенно нахмурившись, спросил:
   — Насколько рискованно, по-вашему, было бы послать одного из моих помощников за подкреплением?
   — А согласятся ли они сами поехать? — поинтересовался Уилсон. — Мне показалось, что они до смерти напуганы.
   — Предположим, что один из них согласится, — продолжал Шеннон — он явно предпочитал обращаться к Джерико. — Вы человек, привычный к опасности. У вас должно быть какое-то мнение.
   — Возможно, — ответил Джерико, — что ваш человек сядет в машину и доедет без всяких осложнений. Теперь хиппи должны были уйти достаточно далеко отсюда. Вероятно, опасность уже миновала. Как вы заметили, Прентиса они пропустили.
   — А как заметили вы, сын Прентиса — один из них.
   — Но они знали, что он едет за подмогой.
   — Знали. Но не остановили его. Это может означать…
   — Это может означать, что они ушли. Они не дали мне уехать, выведя из строя мою машину, потому что тогда у них не было бы времени, чтобы скрыться.
   — Выходит, теперь есть шанс, что опасность позади, — заключил Шеннон. — Насколько мы рискуем?
   Джерико посмотрел на Шеннона в упор:
   — Вы не спросили, не вызовусь ли я добровольцем.
   — Итак?
   — Не думаю, что готов согласиться.
   — Тогда кто?
   — Сегодня утром я был в усадьбе Уолтура, Шеннон. И присутствовал при избиении, взрывах, убийствах. И видел, как Фарроу со своими людьми без разбору стрелял по убегающим людям. Эти ребята — революционеры. Вы читаете газеты? Они не отступают перед властями. На насилие они отвечают насилием. Взрывают, поджигают, убивают. Око за око.
   — Настанет время, когда они получат хороший урок.
   — Так пойдите и дайте им его. — С этими словами Джерико отвернулся.