— Все ушли из бара и вестибюля. Двое ребят пошли проводить Марту. Она уходила последней. Они сказали, что сразу вернутся, и я не закрывал дверь, пока они не пришли.
— И Макс ушел спать?
— Не тогда. Мы с ним поговорили, пока не вернулись эти парни, пожелали им спокойной ночи, и они поднялись по лестнице. Тогда Макс попрощался со мной и тоже отправился спать.
— Откуда вы знаете?
— Ну, я же видел, как он пошел!
— В постель?
— Вы понимаете, что я хотел сказать. Я видел, как он направился в свою квартиру.
— Вы не видели, как он снова вышел?
Кили напрягся:
— Конечно, не видел.
— А миссис Лэндберг? Вы видели, как она выходила?
— А в чем дело? — возмутился Кили.
— Это, мой друг, то, что называется допросом. Полагаю, вы слышали, что мы ищем парня, с которым у Джейн Причард было назначено свидание?
— Слышал, — сказал Кили.
— Ну, так мы его нашли, — сказал Гарделла.
— Они хотят сказать тебе, Джек, что это был я, — понуро сообщил Макс.
Кили пришлось повернуться всем туловищем, чтобы взглянуть на Хедду. Его лицо было взволнованным.
— Я надеялся, что ты об этом не узнаешь, Хедда, — сказал он.
— Ты это знал? — спросила она.
— Да, знал, — сказал он и глубоко вздохнул. — Поэтому я их и убил.
Глава 4
— И Макс ушел спать?
— Не тогда. Мы с ним поговорили, пока не вернулись эти парни, пожелали им спокойной ночи, и они поднялись по лестнице. Тогда Макс попрощался со мной и тоже отправился спать.
— Откуда вы знаете?
— Ну, я же видел, как он пошел!
— В постель?
— Вы понимаете, что я хотел сказать. Я видел, как он направился в свою квартиру.
— Вы не видели, как он снова вышел?
Кили напрягся:
— Конечно, не видел.
— А миссис Лэндберг? Вы видели, как она выходила?
— А в чем дело? — возмутился Кили.
— Это, мой друг, то, что называется допросом. Полагаю, вы слышали, что мы ищем парня, с которым у Джейн Причард было назначено свидание?
— Слышал, — сказал Кили.
— Ну, так мы его нашли, — сказал Гарделла.
— Они хотят сказать тебе, Джек, что это был я, — понуро сообщил Макс.
Кили пришлось повернуться всем туловищем, чтобы взглянуть на Хедду. Его лицо было взволнованным.
— Я надеялся, что ты об этом не узнаешь, Хедда, — сказал он.
— Ты это знал? — спросила она.
— Да, знал, — сказал он и глубоко вздохнул. — Поэтому я их и убил.
Глава 4
Казалось, в комнате стало нечем дышать. Мы все замерли, один только Питер отвернулся от окна, и в его глазах появился недобрый блеск.
— Так это вы убили девушек? — спокойно спросил Гарделла.
Кили кивнул.
— О нет, Джек! — воскликнула Хедда.
— И Мортона Льюиса? — продолжал Гарделла.
— Да.
— И вы напали на мисс Лауру Причард в комнате двести десять?
Кили растерянно сморгнул:
— Да… Да, как мне кажется.
— Вам кажется?
— Да, это сделал я, — сказал Кили.
На какой-то момент Гарделла перевел взгляд своих припухших глаз на Питера. Я подумал, что он просит у него помощи, но он ничего не сказал.
— Ну, мистер Кили, — сказал он, — что, если вы расскажете нам обо всем, только не волнуйтесь и не торопитесь.
— Я этому не верю, Джек! — взорвалась Хедда. — Ни одному твоему слову не верю!
— Пусть он расскажет нам, миссис Лэндберг, — сказал Гарделла.
Кили тяжело отвернулся от Хедды.
— Тут и нечего особенно рассказывать, — начал он. — Я говорил вам, что мы с Мартой были друзьями. От нее я узнал, что Макс встречается с этой девицей в Нью-Йорке. Я не знал, что и делать. Всем, что у меня осталось, я обязан Максу и Хедде. Будь я проклят, если позволю какой-то шлюхе встать между ними и разрушить их жизнь! Когда она приехала сюда с Мартой, я понял, что должен положить этому конец. Я поговорил с Мартой, и она сказала, что ничего не может сделать. Все зависит от Макса и девицы Причард. В ту ночь я все здесь запер и направился в коттедж номер 6. Все равно моя обязанность обойти всю территорию. Девушки еще не спали. Я… я сказал им, что нужно сразу кончать эту историю с Максом, пока все не зашло слишком далеко. А они… они только рассмеялись. Когда я представил себе, что все это будет означать для Хедды, я, наверное, просто потерял голову. Я схватил нож и убил девицу Причард, а потом… ведь Марта так кричала… ну, мне пришлось покончить и с ней.
Он замолчал, как будто на этом его исповедь закончилась.
— Вы связали их до или после того, как убили? — спросил Гарделла. — Ведь они были связаны, а рты у них были заткнуты кляпами.
— Я… Я не очень помню, — промямлил Кили. — В голове у меня будто туман. Я…
— Отметьте это, — сухо сказал Гарделла стенографисту. — Подозреваемый будет ссылаться на временное умопомешательство. Значит, затем вы просто вернулись в дом и занялись своим делом?
— Да.
— И никакой крови не заметили на своей одежде?
— Думаю, нет. Так случилось, что я не запачкался.
— Ладно, — сказал Гарделла. — А потом шайка Брэдена сыграла вам на руку, подстроив шутку с хохочущим человеком, и мы все бросились искать убийцу совершенно в другом направлении.
— Да, мне здорово с этим повезло, — согласился Кили.
— А позже на вас снова нашло помутнение разума и вы убили Льюиса?
— Он обо всем догадался, — сказал Кили.
— Каким образом?
— Не знаю. Он… Я встретил его на автостоянке. Он обвинил меня в убийстве, и я заставил его замолчать, поразив лыжной палкой.
— Так просто?
— Да.
— А еще позднее вы поднялись в комнату мисс Лауры Причард и, ударив ее по голове подсвечником, не дали ей позвонить?
— Да.
— Кому она звонила?
— Я… Я подумал, что она звонила кому-то спросить про Макса.
— Вы слышали, как она спрашивала об этом?
— Да.
— Но она никого не спрашивала! — воскликнула Хедда. — Ей так и не удалось поговорить! И, Джек, когда был убит Льюис, ты находился со мной. Ты принес охапку дров для камина, мы сидели в гостиной, пили и разговаривали. Вы помните, Джим? Джек же был там, когда вы с мисс Причард зашли ко мне! Он сидел у меня уже полчаса. Он не мог убить Льюиса.
— Я убил его! — упрямо сказал Кили.
Гарделла воздел очи к потолку.
— Господи, почему это должно было случиться со мной?! — сказал он, ни к кому не обращаясь. Затем опустил взгляд на Кили. — Ладно, герой, давайте по порядку. Все потемнело у вас в глазах, так что вы не помните, связали вы девушек перед или после убийства, так?
— Да, все было как в тумане.
— Ну а нож? Он тоже покрыт туманом? Вы сказали: «Я схватил нож». Где он был?
— Там… прямо там.
— Он что, висел на стене или валялся на столе? Где конкретно он находился?
— Он… по-моему, он лежал на столе, — сказал Кили, облизнув пересохшие губы.
— И какой это был нож?
— Кажется… да, это был кухонный нож… да, для мяса. Они что-то ели там, в коттедже, сандвичи или еще что-то.
— Что вы с ним сделали потом?
— Я его выбросил… куда-то в снег.
— А тарелку для сандвичей и поднос, на котором их принесли?
— Я оставил их там.
— Интересно, их-то кто выбросил? — спросил, обращаясь к потолку, Гарделла. — Потому что в коттедже не было ни тарелки, ни подноса, когда девушек обнаружили. Но оставим это пока. Перейдем к Льюису. Вы встретили его на стоянке?
— Да.
— И он обвинил вас в убийстве девушек?
— Да.
— Что именно он сказал?
— Он сказал, что все знает.
— А у вас в руках оказалась лыжная палка?
— Да.
— Как она у вас очутилась?
— Она… она просто валялась на снегу. Я как раз только что поднял ее, когда появился Льюис.
Внезапно Гарделла с силой грохнул по столу кулаком.
— Ну, кажется, мы дали вам все факты, которыми располагаем на это время, — сказал он. — Миссис Лэндберг утверждает, что вы находились с ней в гостиной в течение получаса до того, как к ней зашли Джим Трэнтер и Лаура Причард. Вы подтверждаете это?
— Да. Я… Я убил Льюиса после того, как ушел от нее.
Гарделла проигнорировал это заявление:
— Трэнтер и мисс Причард находились у миссис Лэндберг, когда Рич Лэндберг пришел сообщить, что ранен Льюис. Сколько, вы сказали, Трэнтер, вы провели времени с миссис Лэндберг?
— Минут двадцать, может быть, полчаса, — сказал я.
— Значит, у миссис Лэндберг есть алиби почти на целый час. Послушайте меня, Кили. Она не могла убить Льюиса! Вы можете это понять своей упрямой башкой? И она не могла уйти после этого из своей квартиры. Весь вестибюль был заполнен толпой газетчиков. У нее нет алиби на то время, когда были убиты девушки, но два других преступления она точно не могла совершить. Вам этого достаточно, чтобы перестать валять дурака?
Кили покачнулся и схватился за спинку стула.
— В вашей истории больше дырок, чем в швейцарском сыре, — сказал Гарделла. — Я помню, вы как-то заявили, что жизни своей не пожалеете для Лэндбергов. Но вам и не нужно ею жертвовать.
Хедда быстро шагнула к Кили:
— Ты хотел покрыть меня, Джек?
По щекам Кили скатились две крупные слезы.
— Я бы все сделал для тебя, Хедда, — сказал он. — Все, что угодно.
— Ты подумал, что я убила этих девушек, потому что Макс влюбился в одну из них?
— Я… я бы не стал вас в этом винить, — сказал Кили.
Она протянула руки и обняла его, нежно прижав к себе.
Итак, мы поймали хохочущего мужчину, и это оказался не тот конец ниточки. И мы выяснили, кто был загадочным возлюбленным Джейн Причард, и, если только я не ошибался, эта ниточка тоже не вела к разгадке убийств.
— Наступило время и толстяку немного поспать, — сказал Гарделла, когда в кабинете остались только мы с Питером. — Достаточно я всего наслушался, больше нет сил. Не могу сконцентрироваться.
— Вы удовлетворены, что у нас нет ничего ни на Лэндбергов, ни на Кили? — спросил Питер.
— Удовлетворен — не то слово, — задумчиво ответил Гарделла. — Рассказ Кили — сущая романтическая брехня. Я вычеркнул его. Лэндберги? — Он пожал плечами. — Все эти убийства не могла совершить одна миссис Лэндберг. Она не могла убить Льюиса и не имела возможности выйти из своей квартиры и подняться наверх, чтобы ранить Лауру Причард. Когда я слушал, я раздумывал, не вместе ли супруги работали. Но здесь что-то не сходится. Видите ли, мой друг, мы проделали множество проверок. Если я пробегусь по своим записям, я смогу доказать, что все то время, пока Льюис отсутствовал и подвергся нападению, Макс находился в баре. Значит, он не виновен в смерти Льюиса. Так что, если вы не хотите обвинить их, вам придется сделать вывод, что в убийстве Льюиса виновен какой-то третий человек. Я подумал о молодом Риче. Ну, тут уж мой мозг вовсе возмутился. «Убийцы Лэндберги!» Слишком уж похоже на объявление об акробатическом этюде, вставленном в старомодный водевиль. — Он устало покачал головой. — Уж очень все запутано. Мы потеряли где-то след, дружище. Ну, я пошел вздремнуть. Даже мы, Гарделлы, иногда должны поспать. — И он тяжело поднялся на ноги.
Питер не проявлял ни малейших признаков сонливости, его глаза возбужденно блестели.
— Меня беспокоит Льюис, — сказал он. — Он не был дураком, Гарделла. Может, слишком самоуверенным, но не дураком. Если бы он встретился с человеком на автостоянке, с человеком, у которого в руках была лыжная палка, сказал бы он ему: «Я обвиняю вас в убийстве» — и дал бы себя убить? Я так не думаю. Если бы он хотел выдвинуть обвинение, он сделал бы это в присутствии полицейских и, скорее всего, на публике. Я не представляю себе, чтобы он пожертвовал своей жизнью ради эффекта. Он слишком себя любил.
— Значит? — потягиваясь, спросил Гарделла.
— Значит, то, что произошло на автостоянке, случилось внезапно. Он что-то увидел, обнаружил или услышал. Он был убит прежде, чем успел связаться с вами и рассказать.
— И что же он увидел, обнаружил или услышал?
Питер пожал плечами:
— Если бы мы это знали, мы бы нашли преступника.
— Я иду спать, — сказал Гарделла. — А вы берегитесь, а то можете зайти слишком далеко. Наверное, с нашим гением так и случилось.
Питер поднял на него глаза:
— Что вы хотите сказать?
— Он сказал мне, что играл в покер у своих друзей в Манчестере почти до четырех утра. Он проспал всего несколько часов, когда отсюда поступил вызов. Может, он просто не выспался и потому потерял осторожность. Это не для меня, и я рекомендую вам тоже возвратиться в свой номер и поспать хоть часик, дружище.
Питер покачал головой:
— Только не я. Я знаю, Гарделла, мы что-то упустили. Что-то совершенно очевидное.
— Если вам придет в голову что-нибудь стоящее, найдете меня на одной из свободных кроватей, — сказал он. — Позовете меня.
После того как Гарделла ушел, Питер долго бродил по кабинету.
— Как я ни стараюсь, Джим, — сказал он, — не могу сложить все в стройную картину. Нужно взять за данное, что мы имеем дело с одним убийцей, а не с серией никак не связанных между собой преступлений. Например, я не могу поверить, что кто-то хотел убить Марту и убил Джейн просто потому, что она там оказалась; что кто-то другой убил Льюиса по совершенно другой причине; а третий напал на Лауру, чтобы не дать ей провести тот телефонный разговор. — Он замолчал, раскуривая сигарету. — Последнее преступление больше всего не дает мне покоя. Через некоторое время мы все равно узнали бы рассказ метрдотеля и всю историю про Макса и Джейн от детектива Фрэнка Девери в Нью-Йорке. Убийца слишком многим рисковал, покушаясь на жизнь Лауры, чтобы выиграть лишь немного времени. Какую роль играло время? Он никуда не мог отсюда деться.
— Просто повезло, что он ее не убил, — отозвался я. — Френч сказал, что, если бы в последнее мгновение она не повернулась, вся сила удара пришлась бы ей точно по голове.
Питер не сводил с меня взгляда, как будто я сказал что-то невероятно важное.
— Господи, Джим, наверное, ты прав! — сказал он. — Конечно же он хотел убить ее, думал, что убил!
— Но зачем? Если это не из-за телефонного звонка, тогда она вообще ни для кого не представляла опасности.
— Скорее всего, нам не хватает ответа именно на этот вопрос, Джим. А это заставило бы все факты собраться воедино и составить определенную картину. — Он с силой затянулся дымом. — Кто-то хотел убить Джейн, кто-то хотел убить Лауру, кто-то нанял детектива следить в Нью-Йорке за Джейн.
— Это могла бы быть Хедда, если бы мы уже не убедились, что она не имела возможности этого сделать, — сказал я. — Она ненавидела всех девушек, которые здесь увивались за мужчинами.
Питер нетерпеливо взмахнул рукой:
— Ты знаешь кого-нибудь, связанного со всем этим делом, кто имеет привычку и возможность нанимать частных детективов?
— Нет, пожалуй, — сказал я. — Хотя вот Джордж Причард пятнадцать лет назад нанял детектива следить за своей женой. Но… — Я замолк, потому что Питер пристально смотрел меня, весь горя от волнения. — Но ведь Причарда не было здесь, когда были убиты девушки!
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что…
— Может, именно на это и наткнулся Льюис, — сказал Питер. — Может, узнал, что «несчастный» отец находился здесь, в «Дарлбруке», когда были убиты девушки.
— Это не имеет смысла! — вскипел я. — Его собственные дочери!
— Напротив, это имеет самый серьезный смысл, — сказал Питер. — Это имеет даже очень большой смысл, если посмотреть на него как на человека, который полностью спятил. Он ненавидел свою жену, потому что она сбежала с другим мужчиной. Он пытался внушить своим дочерям, что мужчины — их враги. Это не сработало. У обеих появился интерес к мужчинам. Значит, они такие же порочные, как их мать!
У меня пробежал мороз по спине.
— Джейн, безупречная Джейн дошла до того, что казалось ему недопустимо аморальным поведением. Она собиралась разрушить чужой брак!
— Возможно, — сказал я. — Только ведь его здесь не было.
— Если он был здесь и Льюис это узнал, узнаем и мы, — сказал Питер. — Господи, Джим, впервые все с начала до конца складывается воедино. Даже то, что девушки оказались связанными и с заткнутыми ртами, что казалось мне совершенно бессмысленным и непонятным. Этот тип должен был прочесть им лекцию о морали, прежде чем убить их! Он сделал своих узниц невольными слушательницами!
У меня на лбу выступила испарина.
— Что будем делать?
— Ты знаешь, какая машина у Причарда?
— Конечно. Ярко-желтый «кадиллак» с откидывающейся крышей. Он выделяется, как маяк.
— Пойдем посмотрим, не увидим ли мы его на стоянке. — Он двинулся к двери и остановился. — Стой, Джим, все же сходится! Абсолютно все сходится! Причард мог добраться сюда в пятницу ночью только на машине. Он ехал сюда, потому что детектив доложил ему о Джейн. Он предстал перед Джейн и Мартой в их коттедже, связал и заклеил им рты, чтобы прочесть им свою лекцию, а потом убил девушек. Он уехал домой, так никем и не замеченный, пока не добрался до Манчестера. И здесь у него на пути оказалось чисто случайное совпадение. Окружной прокурор только что вышел от своих друзей, где до утра играл в покер, и увидел этот ярко-желтый «кадиллак», очень специфичный, который пронесся через город. Ты же сказал, что машина бросается в глаза, как маяк! Он не стал об этом задумываться, направился домой спать, а через несколько часов его разбудили и сообщили, что здесь произошло убийство. Он и не думал об этом желтом автомобиле, пока не вышел на стоянку достать что-то из своей машины и здесь увидел ее. Он сразу все понял. Он начал ее осматривать, и тут появляется Причард. Причард захотел узнать, что Льюис делает около его машины. «Ваша машина, — сказал Льюис, застигнутый врасплох. — Значит, вы были здесь прошлой ночью!» И это было сигналом для убийства Льюиса, прежде чем он мог все сообразить или двинуть пальцем, чтобы защититься.
Да, все цеплялось одно за одно, как звенья одной цепи. Трудно было в это поверить, но все рассуждения Питера имели основания. В первый раз я понял, как все шло с самого начала. Я словно слышал голос Лауры, которая рассказывала мне, как отец ненавидел жену все эти годы, как он внушал им враждебное к ней отношение, как пытался оградить их от мужчин. Я понимал, что все складывалось в картину проявления неуравновешенной ненависти.
— Я хочу взглянуть на машину, — сказал Питер.
Чувствуя легкое головокружение, я последовал за ним через вестибюль. И там мы встретили Джорджа Причарда. Он выглядел посеревшим от усталости, но принужденно улыбнулся нам.
— Вы так и не поспали? — спросил он.
— Нет, — сказал Питер.
— Я собирался пройти на кухню посмотреть, не найдется ли там горячего кофе, а заодно и сделать себе сандвич. Пойдемте вместе?
— Хорошо, — сказал Питер.
— Я сидел у комнаты Лауры, — сказал Причард. — Хотел быть рядом, когда она очнется. Ей захочется видеть близкого человека. Но видимо, доктор дал ей сильное снотворное.
— А полицейский по-прежнему там дежурит? — спросил Питер.
Причард кивнул:
— Хотя не понимаю почему. Ведь теперь Лэндберги находятся там.
Мы вошли на кухню. Я почувствовал сильный голод. Кухня сверкала чистотой, сияющими металлическими кастрюлями и сковородками. На газовой плите стояла кофеварка, полная кофе. Причард подошел и зажег под ней газ.
— Вот уж не думал, что снова захочу есть, — сказал он, — но страшно проголодался. — Он приблизился к одному из огромных холодильников и открыл его. — А, холодная индейка, — обрадовался он.
Он перенес птицу на большое блюдо в центре стола. Нашел хлеб в хлебнице, затем обернулся к подставке для ножей и вытянул большой острый нож.
— Приготовить вам сандвичи? — спросил он.
— Я не хочу есть. Выпью немного кофе, когда он согреется, — сказал Питер.
— Нарезать продукты всегда было делом мужчины в той семье, где я вырос, — сказал Причард. — В наши дни мужчины не любят этим заниматься. — С ловкостью хирурга он начал нарезать тонкие ломти белого мяса. В большом кувшине, прикрытом вощеной бумагой, было фунта два размягченного масла. Причард намазал маслом несколько кусков хлеба и начал раскладывать на них куски индейки. — Будь я проклят, если понимаю, что здесь происходит, — сказал он. — Когда я предложил вознаграждение, я думал, что делом займутся и копы, и газетчики, и все кому не лень. Как могло случиться, что за сутки никто не может найти ни единой ниточки к разгадке этих страшных преступлений?
— Все кончено, Причард, — спокойно сказал Питер.
— Что значит «все кончено»? — Причард сложил сандвичи вместе и разрезал их по диагонали.
Почему-то я не мог отвести взгляд от сверкающего лезвия ножа.
— Немного вашей помощи, и мы сможем распутать все в течение получаса, — сказал Питер.
— Какой помощи, Стайлс? Я сделал все, что мог.
— Просто дайте мне название вашего гаража в городе, где вы держите свою машину.
— Гаража? — нахмурившись, спросил Причард.
— Чтобы мы могли проверить время, — сказал Питер. — Время, когда вы выехали из города в пятницу вечером, чтобы добраться сюда; и время, когда вы снова направились сюда, когда Макс позвонил вам и сообщил об убийстве.
— Вы несете чепуху, — сказал Причард. — Хотите кофе, Трэнтер? Он кипит.
В каком-то трансе я подошел и снял кофеварку с огня.
— Чашки вон там, над вашей головой, — сказал Причард.
— Нам также поможет сэкономить время, — продолжал Питер тем же спокойным тоном, — если вы назовете имя частного детектива, которого вы наняли следить за Джейн. Разумеется, Джордж, мы можем получить все эти данные и без вашей помощи, но так оно будет быстрее. Действительно, все уже кончено, Джордж.
Кофейные чашки дребезжали, когда я ставил их на стол. Причард уверенной рукой налил себе кофе. Он стоял перед нами на другой стороне широкого кухонного стола.
— Значит, вы все знаете, — сказал он с пугающим спокойствием.
— Достаточно, чтобы обвинить вас в убийстве трех человек и в покушении на убийство вашей дочери Лауры, — ответил Питер.
Причард протянул руку и схватил нож с длинным лезвием быстрее, чем мы успели двинуться.
— Великолепный образчик, — сказал он, проведя подушечкой большого пальца по сверкающему лезвию. Он невозмутимо посмотрел на Питера. — Меня постигла неудача с девочками, — сказал он. — Они обе стали такими же, как их мать. Я не мог позволить, чтобы они отравляли своим поведением общество, в котором жили. Джейн чуть не разбила брак Лэндбергов. Я не виню Лэндберга. Ни один мужчина не способен устоять против женщины ее типа. Когда днем в пятницу я вернулся с побережья, мой детектив сказал мне, что Джейн будет здесь. Тогда я понял, что должен положить этому конец. Мой детектив работал добросовестно. Он узнал, что Джейн вместе со своей презренной подружкой Мартой остановится в коттедже номер 6. Так что, как вы уже знаете, я выехал в путь. Я был здесь без четверти три. Направился к коттеджу. Обе не спали. Тауэрс подняла шум. Я приставил ей к горлу нож и велел Джейн связать ее. Затем сам связал Джейн.
— Они должны были выслушать вас, верно? — сказал Питер.
— Они должны были понять, — спокойно сказал Причард, — за что я намерен их убить. Когда я достаточно ясно все им объяснил, я сделал это.
— А нож? — спросил Питер.
— Он из набора для пикника, который я вожу в машине, — сказал Причард и снова провел пальцем по лезвию. — Он так и лежит там, тщательно вымытый, конечно.
— Значит, затем вы вернулись домой и стали ждать, когда вам сообщат об убийстве.
Причард кивнул:
— Это пятичасовая поездка. Здесь заключался самый большой риск. Я успел переступить порог дома всего за двадцать минут до звонка Лэндберга.
— И вы не знали, что Льюис заметил, как вы проезжали по Манчестеру?
— Так вот оно в чем дело! — сказал Причард. — А я-то гадал. Я вышел к машине взять несколько косметических салфеток. У меня не было с собой загородной одежды — только легкие туфли. На улице было скользко, и я захватил в холле лыжную палку в качестве трости. Когда я добрался до машины, вокруг нее ходил Льюис. Он спросил, моя ли это машина, и я подтвердил это. Обычно люди всегда рассматривают «кадиллаки», а эта машина особенная. Затем он сказал: «Значит, вы были здесь прошлой ночью!» — Причард отхлебнул кофе. — Я не стал спрашивать его, как он об этом узнал. Я убил его лыжной палкой. Мне пришлось это сделать. Понимаете, Стайлс, я не хочу, чтобы меня кто-либо наказывал за содеянное, кто бы это ни был.
— А Лаура? — спросил Питер.
— Ну, я решил, что она тоже должна умереть, — сказал Причард, как будто беседовал о погоде. — У нас был номер на втором этаже, как вы знаете. Мы были вне подозрения. Я решил, что Лауре лучше умереть сейчас, когда все ищут убийцу из «Дарлбрука». Это будет безопаснее, чем потом. Я должен был избавиться от всей их дурной крови. Поэтому, когда она поднялась, чтобы позвонить, я напал на нее. Конечно, я подумал, что сделал то, что намеревался. Наверное, мне нужно было убедиться в этом, но… но не очень-то это приятное дело — убивать собственных детей.
— Согласен с вами, — сказал Питер. — И говорить об этом нелегко. Так почему бы нам не прекратить этот разговор, чтобы вы сделали официальное заявление Гарделле? Рано или поздно вам все равно придется через это пройти.
Он отвернулся, как мне показалось, чтобы скрыть внезапно нахлынувшие чувства. Затем нагнулся вперед, и Питер отчаянно закричал мне.
Причард рухнул до того, как мы подбежали к нему. Длинное лезвие по самую рукоятку вонзилось ему в живот.
Доктору Френчу не удалось остановить обильное внутреннее кровотечение, положившее конец взятой на себя Джорджем Причардом уродливо понятой им роли чистильщика общественной морали. Не приходя в сознание, он умер на операционном столе в медпункте отеля. На следующее утро вскоре после завтрака настало время Питеру, Гарделле и мне сообщить о случившемся Лауре Причард. Она сидела на кровати Рича Лэндберга, ее левая рука была подхвачена шелковой подвязкой. Кто-то нашел темные очки, которые теперь скрывали выражение ее глаз.
— Я виню себя в том, что допустил это, — сказал Питер. — Я был так уверен, что теперь, когда мы все узнали, он захочет публично оправдаться. Кажется, он искренне верил, что сделал то, что было необходимо. Я был готов к тому, что он бросится на меня или на Джима, но не на себя.
— Он предпочел более легкий путь, — тихим бесстрастным голосом сказала Лаура. Ее способность владеть собой снова вернулась к ней. — Никакого длительного публичного разбирательства. Никакого пожизненного заключения в психиатрической клинике. — Ее губы дрогнули. — Я еще не скоро осознаю, до какой степени он нас ненавидел.
— Он слишком далеко зашел в своей ненависти, — сказал Питер.
Мы вышли, оставив ее одну. Казалось, девушке необходимо было остаться в одиночестве. Вернувшись в кабинет Макса, Гарделла начал укладывать свои бумаги в потрепанный портфель. Оставалось несколько деталей, которые он должен был проверить: установление личности детектива, нанятого Причардом, время приезда и отъезда машины Причарда из гаража. Но само преступление было раскрыто.
— А как насчет вас, дружище? — спросил он Питера, перекатывая во рту новую сигару.
— Что насчет меня? — не понял его Питер.
— Вы же приехали сюда кое-кого найти, — сказал Гарделла, — но не нашли его.
Питер закурил и сощурил глаза от поднимающегося дыма. За его спиной я видел в окно, как на снеговых холмах бесчисленные лыжники оставляют сверкающие на солнце перекрещивающиеся следы своих лыж. Издали донесся звук колокола на вышке трамплина. Для большинства из здешних гостей все вернулось в привычное русло.
— Где-то здесь по-прежнему веселится человек, убивший моего отца, — сказал Питер. — Я хотел бы его найти.
— Я некоторым образом полюбил вас, — сказал Гарделла, — и возлагаю на вас большие надежды.
— Надежды?
— Работяги вроде меня будут продолжать искать вашего особого человека, — сказал Гарделла. — В конце концов обычно мы таких людей находим. Но кого мы можем винить за состояние умов, которое они представляют? Кто намерен сражаться с беззаконием, насилием, ненавистью и фанатизмом? Кто должен хотя бы постараться вырвать этот ядовитый сорняк из голов людей, которые наслаждаются этим? Я — всего лишь коп. Я могу действовать только после того, как случится преступление. А как насчет работы до того?
Питер удивленно смотрел на него, затем улыбнулся:
— А вы знаете, я тоже почему-то вас полюбил, дружище. Я обмозгую ваш вопрос.
— Пожалуйста, — сказал Гарделла. — И дайте мне знать, что там у вас получилось, если найдете время.
Питер глубоко вздохнул.
— Да, — сказал он. — Я дам вам знать.
— Так это вы убили девушек? — спокойно спросил Гарделла.
Кили кивнул.
— О нет, Джек! — воскликнула Хедда.
— И Мортона Льюиса? — продолжал Гарделла.
— Да.
— И вы напали на мисс Лауру Причард в комнате двести десять?
Кили растерянно сморгнул:
— Да… Да, как мне кажется.
— Вам кажется?
— Да, это сделал я, — сказал Кили.
На какой-то момент Гарделла перевел взгляд своих припухших глаз на Питера. Я подумал, что он просит у него помощи, но он ничего не сказал.
— Ну, мистер Кили, — сказал он, — что, если вы расскажете нам обо всем, только не волнуйтесь и не торопитесь.
— Я этому не верю, Джек! — взорвалась Хедда. — Ни одному твоему слову не верю!
— Пусть он расскажет нам, миссис Лэндберг, — сказал Гарделла.
Кили тяжело отвернулся от Хедды.
— Тут и нечего особенно рассказывать, — начал он. — Я говорил вам, что мы с Мартой были друзьями. От нее я узнал, что Макс встречается с этой девицей в Нью-Йорке. Я не знал, что и делать. Всем, что у меня осталось, я обязан Максу и Хедде. Будь я проклят, если позволю какой-то шлюхе встать между ними и разрушить их жизнь! Когда она приехала сюда с Мартой, я понял, что должен положить этому конец. Я поговорил с Мартой, и она сказала, что ничего не может сделать. Все зависит от Макса и девицы Причард. В ту ночь я все здесь запер и направился в коттедж номер 6. Все равно моя обязанность обойти всю территорию. Девушки еще не спали. Я… я сказал им, что нужно сразу кончать эту историю с Максом, пока все не зашло слишком далеко. А они… они только рассмеялись. Когда я представил себе, что все это будет означать для Хедды, я, наверное, просто потерял голову. Я схватил нож и убил девицу Причард, а потом… ведь Марта так кричала… ну, мне пришлось покончить и с ней.
Он замолчал, как будто на этом его исповедь закончилась.
— Вы связали их до или после того, как убили? — спросил Гарделла. — Ведь они были связаны, а рты у них были заткнуты кляпами.
— Я… Я не очень помню, — промямлил Кили. — В голове у меня будто туман. Я…
— Отметьте это, — сухо сказал Гарделла стенографисту. — Подозреваемый будет ссылаться на временное умопомешательство. Значит, затем вы просто вернулись в дом и занялись своим делом?
— Да.
— И никакой крови не заметили на своей одежде?
— Думаю, нет. Так случилось, что я не запачкался.
— Ладно, — сказал Гарделла. — А потом шайка Брэдена сыграла вам на руку, подстроив шутку с хохочущим человеком, и мы все бросились искать убийцу совершенно в другом направлении.
— Да, мне здорово с этим повезло, — согласился Кили.
— А позже на вас снова нашло помутнение разума и вы убили Льюиса?
— Он обо всем догадался, — сказал Кили.
— Каким образом?
— Не знаю. Он… Я встретил его на автостоянке. Он обвинил меня в убийстве, и я заставил его замолчать, поразив лыжной палкой.
— Так просто?
— Да.
— А еще позднее вы поднялись в комнату мисс Лауры Причард и, ударив ее по голове подсвечником, не дали ей позвонить?
— Да.
— Кому она звонила?
— Я… Я подумал, что она звонила кому-то спросить про Макса.
— Вы слышали, как она спрашивала об этом?
— Да.
— Но она никого не спрашивала! — воскликнула Хедда. — Ей так и не удалось поговорить! И, Джек, когда был убит Льюис, ты находился со мной. Ты принес охапку дров для камина, мы сидели в гостиной, пили и разговаривали. Вы помните, Джим? Джек же был там, когда вы с мисс Причард зашли ко мне! Он сидел у меня уже полчаса. Он не мог убить Льюиса.
— Я убил его! — упрямо сказал Кили.
Гарделла воздел очи к потолку.
— Господи, почему это должно было случиться со мной?! — сказал он, ни к кому не обращаясь. Затем опустил взгляд на Кили. — Ладно, герой, давайте по порядку. Все потемнело у вас в глазах, так что вы не помните, связали вы девушек перед или после убийства, так?
— Да, все было как в тумане.
— Ну а нож? Он тоже покрыт туманом? Вы сказали: «Я схватил нож». Где он был?
— Там… прямо там.
— Он что, висел на стене или валялся на столе? Где конкретно он находился?
— Он… по-моему, он лежал на столе, — сказал Кили, облизнув пересохшие губы.
— И какой это был нож?
— Кажется… да, это был кухонный нож… да, для мяса. Они что-то ели там, в коттедже, сандвичи или еще что-то.
— Что вы с ним сделали потом?
— Я его выбросил… куда-то в снег.
— А тарелку для сандвичей и поднос, на котором их принесли?
— Я оставил их там.
— Интересно, их-то кто выбросил? — спросил, обращаясь к потолку, Гарделла. — Потому что в коттедже не было ни тарелки, ни подноса, когда девушек обнаружили. Но оставим это пока. Перейдем к Льюису. Вы встретили его на стоянке?
— Да.
— И он обвинил вас в убийстве девушек?
— Да.
— Что именно он сказал?
— Он сказал, что все знает.
— А у вас в руках оказалась лыжная палка?
— Да.
— Как она у вас очутилась?
— Она… она просто валялась на снегу. Я как раз только что поднял ее, когда появился Льюис.
Внезапно Гарделла с силой грохнул по столу кулаком.
— Ну, кажется, мы дали вам все факты, которыми располагаем на это время, — сказал он. — Миссис Лэндберг утверждает, что вы находились с ней в гостиной в течение получаса до того, как к ней зашли Джим Трэнтер и Лаура Причард. Вы подтверждаете это?
— Да. Я… Я убил Льюиса после того, как ушел от нее.
Гарделла проигнорировал это заявление:
— Трэнтер и мисс Причард находились у миссис Лэндберг, когда Рич Лэндберг пришел сообщить, что ранен Льюис. Сколько, вы сказали, Трэнтер, вы провели времени с миссис Лэндберг?
— Минут двадцать, может быть, полчаса, — сказал я.
— Значит, у миссис Лэндберг есть алиби почти на целый час. Послушайте меня, Кили. Она не могла убить Льюиса! Вы можете это понять своей упрямой башкой? И она не могла уйти после этого из своей квартиры. Весь вестибюль был заполнен толпой газетчиков. У нее нет алиби на то время, когда были убиты девушки, но два других преступления она точно не могла совершить. Вам этого достаточно, чтобы перестать валять дурака?
Кили покачнулся и схватился за спинку стула.
— В вашей истории больше дырок, чем в швейцарском сыре, — сказал Гарделла. — Я помню, вы как-то заявили, что жизни своей не пожалеете для Лэндбергов. Но вам и не нужно ею жертвовать.
Хедда быстро шагнула к Кили:
— Ты хотел покрыть меня, Джек?
По щекам Кили скатились две крупные слезы.
— Я бы все сделал для тебя, Хедда, — сказал он. — Все, что угодно.
— Ты подумал, что я убила этих девушек, потому что Макс влюбился в одну из них?
— Я… я бы не стал вас в этом винить, — сказал Кили.
Она протянула руки и обняла его, нежно прижав к себе.
Итак, мы поймали хохочущего мужчину, и это оказался не тот конец ниточки. И мы выяснили, кто был загадочным возлюбленным Джейн Причард, и, если только я не ошибался, эта ниточка тоже не вела к разгадке убийств.
— Наступило время и толстяку немного поспать, — сказал Гарделла, когда в кабинете остались только мы с Питером. — Достаточно я всего наслушался, больше нет сил. Не могу сконцентрироваться.
— Вы удовлетворены, что у нас нет ничего ни на Лэндбергов, ни на Кили? — спросил Питер.
— Удовлетворен — не то слово, — задумчиво ответил Гарделла. — Рассказ Кили — сущая романтическая брехня. Я вычеркнул его. Лэндберги? — Он пожал плечами. — Все эти убийства не могла совершить одна миссис Лэндберг. Она не могла убить Льюиса и не имела возможности выйти из своей квартиры и подняться наверх, чтобы ранить Лауру Причард. Когда я слушал, я раздумывал, не вместе ли супруги работали. Но здесь что-то не сходится. Видите ли, мой друг, мы проделали множество проверок. Если я пробегусь по своим записям, я смогу доказать, что все то время, пока Льюис отсутствовал и подвергся нападению, Макс находился в баре. Значит, он не виновен в смерти Льюиса. Так что, если вы не хотите обвинить их, вам придется сделать вывод, что в убийстве Льюиса виновен какой-то третий человек. Я подумал о молодом Риче. Ну, тут уж мой мозг вовсе возмутился. «Убийцы Лэндберги!» Слишком уж похоже на объявление об акробатическом этюде, вставленном в старомодный водевиль. — Он устало покачал головой. — Уж очень все запутано. Мы потеряли где-то след, дружище. Ну, я пошел вздремнуть. Даже мы, Гарделлы, иногда должны поспать. — И он тяжело поднялся на ноги.
Питер не проявлял ни малейших признаков сонливости, его глаза возбужденно блестели.
— Меня беспокоит Льюис, — сказал он. — Он не был дураком, Гарделла. Может, слишком самоуверенным, но не дураком. Если бы он встретился с человеком на автостоянке, с человеком, у которого в руках была лыжная палка, сказал бы он ему: «Я обвиняю вас в убийстве» — и дал бы себя убить? Я так не думаю. Если бы он хотел выдвинуть обвинение, он сделал бы это в присутствии полицейских и, скорее всего, на публике. Я не представляю себе, чтобы он пожертвовал своей жизнью ради эффекта. Он слишком себя любил.
— Значит? — потягиваясь, спросил Гарделла.
— Значит, то, что произошло на автостоянке, случилось внезапно. Он что-то увидел, обнаружил или услышал. Он был убит прежде, чем успел связаться с вами и рассказать.
— И что же он увидел, обнаружил или услышал?
Питер пожал плечами:
— Если бы мы это знали, мы бы нашли преступника.
— Я иду спать, — сказал Гарделла. — А вы берегитесь, а то можете зайти слишком далеко. Наверное, с нашим гением так и случилось.
Питер поднял на него глаза:
— Что вы хотите сказать?
— Он сказал мне, что играл в покер у своих друзей в Манчестере почти до четырех утра. Он проспал всего несколько часов, когда отсюда поступил вызов. Может, он просто не выспался и потому потерял осторожность. Это не для меня, и я рекомендую вам тоже возвратиться в свой номер и поспать хоть часик, дружище.
Питер покачал головой:
— Только не я. Я знаю, Гарделла, мы что-то упустили. Что-то совершенно очевидное.
— Если вам придет в голову что-нибудь стоящее, найдете меня на одной из свободных кроватей, — сказал он. — Позовете меня.
После того как Гарделла ушел, Питер долго бродил по кабинету.
— Как я ни стараюсь, Джим, — сказал он, — не могу сложить все в стройную картину. Нужно взять за данное, что мы имеем дело с одним убийцей, а не с серией никак не связанных между собой преступлений. Например, я не могу поверить, что кто-то хотел убить Марту и убил Джейн просто потому, что она там оказалась; что кто-то другой убил Льюиса по совершенно другой причине; а третий напал на Лауру, чтобы не дать ей провести тот телефонный разговор. — Он замолчал, раскуривая сигарету. — Последнее преступление больше всего не дает мне покоя. Через некоторое время мы все равно узнали бы рассказ метрдотеля и всю историю про Макса и Джейн от детектива Фрэнка Девери в Нью-Йорке. Убийца слишком многим рисковал, покушаясь на жизнь Лауры, чтобы выиграть лишь немного времени. Какую роль играло время? Он никуда не мог отсюда деться.
— Просто повезло, что он ее не убил, — отозвался я. — Френч сказал, что, если бы в последнее мгновение она не повернулась, вся сила удара пришлась бы ей точно по голове.
Питер не сводил с меня взгляда, как будто я сказал что-то невероятно важное.
— Господи, Джим, наверное, ты прав! — сказал он. — Конечно же он хотел убить ее, думал, что убил!
— Но зачем? Если это не из-за телефонного звонка, тогда она вообще ни для кого не представляла опасности.
— Скорее всего, нам не хватает ответа именно на этот вопрос, Джим. А это заставило бы все факты собраться воедино и составить определенную картину. — Он с силой затянулся дымом. — Кто-то хотел убить Джейн, кто-то хотел убить Лауру, кто-то нанял детектива следить в Нью-Йорке за Джейн.
— Это могла бы быть Хедда, если бы мы уже не убедились, что она не имела возможности этого сделать, — сказал я. — Она ненавидела всех девушек, которые здесь увивались за мужчинами.
Питер нетерпеливо взмахнул рукой:
— Ты знаешь кого-нибудь, связанного со всем этим делом, кто имеет привычку и возможность нанимать частных детективов?
— Нет, пожалуй, — сказал я. — Хотя вот Джордж Причард пятнадцать лет назад нанял детектива следить за своей женой. Но… — Я замолк, потому что Питер пристально смотрел меня, весь горя от волнения. — Но ведь Причарда не было здесь, когда были убиты девушки!
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что…
— Может, именно на это и наткнулся Льюис, — сказал Питер. — Может, узнал, что «несчастный» отец находился здесь, в «Дарлбруке», когда были убиты девушки.
— Это не имеет смысла! — вскипел я. — Его собственные дочери!
— Напротив, это имеет самый серьезный смысл, — сказал Питер. — Это имеет даже очень большой смысл, если посмотреть на него как на человека, который полностью спятил. Он ненавидел свою жену, потому что она сбежала с другим мужчиной. Он пытался внушить своим дочерям, что мужчины — их враги. Это не сработало. У обеих появился интерес к мужчинам. Значит, они такие же порочные, как их мать!
У меня пробежал мороз по спине.
— Джейн, безупречная Джейн дошла до того, что казалось ему недопустимо аморальным поведением. Она собиралась разрушить чужой брак!
— Возможно, — сказал я. — Только ведь его здесь не было.
— Если он был здесь и Льюис это узнал, узнаем и мы, — сказал Питер. — Господи, Джим, впервые все с начала до конца складывается воедино. Даже то, что девушки оказались связанными и с заткнутыми ртами, что казалось мне совершенно бессмысленным и непонятным. Этот тип должен был прочесть им лекцию о морали, прежде чем убить их! Он сделал своих узниц невольными слушательницами!
У меня на лбу выступила испарина.
— Что будем делать?
— Ты знаешь, какая машина у Причарда?
— Конечно. Ярко-желтый «кадиллак» с откидывающейся крышей. Он выделяется, как маяк.
— Пойдем посмотрим, не увидим ли мы его на стоянке. — Он двинулся к двери и остановился. — Стой, Джим, все же сходится! Абсолютно все сходится! Причард мог добраться сюда в пятницу ночью только на машине. Он ехал сюда, потому что детектив доложил ему о Джейн. Он предстал перед Джейн и Мартой в их коттедже, связал и заклеил им рты, чтобы прочесть им свою лекцию, а потом убил девушек. Он уехал домой, так никем и не замеченный, пока не добрался до Манчестера. И здесь у него на пути оказалось чисто случайное совпадение. Окружной прокурор только что вышел от своих друзей, где до утра играл в покер, и увидел этот ярко-желтый «кадиллак», очень специфичный, который пронесся через город. Ты же сказал, что машина бросается в глаза, как маяк! Он не стал об этом задумываться, направился домой спать, а через несколько часов его разбудили и сообщили, что здесь произошло убийство. Он и не думал об этом желтом автомобиле, пока не вышел на стоянку достать что-то из своей машины и здесь увидел ее. Он сразу все понял. Он начал ее осматривать, и тут появляется Причард. Причард захотел узнать, что Льюис делает около его машины. «Ваша машина, — сказал Льюис, застигнутый врасплох. — Значит, вы были здесь прошлой ночью!» И это было сигналом для убийства Льюиса, прежде чем он мог все сообразить или двинуть пальцем, чтобы защититься.
Да, все цеплялось одно за одно, как звенья одной цепи. Трудно было в это поверить, но все рассуждения Питера имели основания. В первый раз я понял, как все шло с самого начала. Я словно слышал голос Лауры, которая рассказывала мне, как отец ненавидел жену все эти годы, как он внушал им враждебное к ней отношение, как пытался оградить их от мужчин. Я понимал, что все складывалось в картину проявления неуравновешенной ненависти.
— Я хочу взглянуть на машину, — сказал Питер.
Чувствуя легкое головокружение, я последовал за ним через вестибюль. И там мы встретили Джорджа Причарда. Он выглядел посеревшим от усталости, но принужденно улыбнулся нам.
— Вы так и не поспали? — спросил он.
— Нет, — сказал Питер.
— Я собирался пройти на кухню посмотреть, не найдется ли там горячего кофе, а заодно и сделать себе сандвич. Пойдемте вместе?
— Хорошо, — сказал Питер.
— Я сидел у комнаты Лауры, — сказал Причард. — Хотел быть рядом, когда она очнется. Ей захочется видеть близкого человека. Но видимо, доктор дал ей сильное снотворное.
— А полицейский по-прежнему там дежурит? — спросил Питер.
Причард кивнул:
— Хотя не понимаю почему. Ведь теперь Лэндберги находятся там.
Мы вошли на кухню. Я почувствовал сильный голод. Кухня сверкала чистотой, сияющими металлическими кастрюлями и сковородками. На газовой плите стояла кофеварка, полная кофе. Причард подошел и зажег под ней газ.
— Вот уж не думал, что снова захочу есть, — сказал он, — но страшно проголодался. — Он приблизился к одному из огромных холодильников и открыл его. — А, холодная индейка, — обрадовался он.
Он перенес птицу на большое блюдо в центре стола. Нашел хлеб в хлебнице, затем обернулся к подставке для ножей и вытянул большой острый нож.
— Приготовить вам сандвичи? — спросил он.
— Я не хочу есть. Выпью немного кофе, когда он согреется, — сказал Питер.
— Нарезать продукты всегда было делом мужчины в той семье, где я вырос, — сказал Причард. — В наши дни мужчины не любят этим заниматься. — С ловкостью хирурга он начал нарезать тонкие ломти белого мяса. В большом кувшине, прикрытом вощеной бумагой, было фунта два размягченного масла. Причард намазал маслом несколько кусков хлеба и начал раскладывать на них куски индейки. — Будь я проклят, если понимаю, что здесь происходит, — сказал он. — Когда я предложил вознаграждение, я думал, что делом займутся и копы, и газетчики, и все кому не лень. Как могло случиться, что за сутки никто не может найти ни единой ниточки к разгадке этих страшных преступлений?
— Все кончено, Причард, — спокойно сказал Питер.
— Что значит «все кончено»? — Причард сложил сандвичи вместе и разрезал их по диагонали.
Почему-то я не мог отвести взгляд от сверкающего лезвия ножа.
— Немного вашей помощи, и мы сможем распутать все в течение получаса, — сказал Питер.
— Какой помощи, Стайлс? Я сделал все, что мог.
— Просто дайте мне название вашего гаража в городе, где вы держите свою машину.
— Гаража? — нахмурившись, спросил Причард.
— Чтобы мы могли проверить время, — сказал Питер. — Время, когда вы выехали из города в пятницу вечером, чтобы добраться сюда; и время, когда вы снова направились сюда, когда Макс позвонил вам и сообщил об убийстве.
— Вы несете чепуху, — сказал Причард. — Хотите кофе, Трэнтер? Он кипит.
В каком-то трансе я подошел и снял кофеварку с огня.
— Чашки вон там, над вашей головой, — сказал Причард.
— Нам также поможет сэкономить время, — продолжал Питер тем же спокойным тоном, — если вы назовете имя частного детектива, которого вы наняли следить за Джейн. Разумеется, Джордж, мы можем получить все эти данные и без вашей помощи, но так оно будет быстрее. Действительно, все уже кончено, Джордж.
Кофейные чашки дребезжали, когда я ставил их на стол. Причард уверенной рукой налил себе кофе. Он стоял перед нами на другой стороне широкого кухонного стола.
— Значит, вы все знаете, — сказал он с пугающим спокойствием.
— Достаточно, чтобы обвинить вас в убийстве трех человек и в покушении на убийство вашей дочери Лауры, — ответил Питер.
Причард протянул руку и схватил нож с длинным лезвием быстрее, чем мы успели двинуться.
— Великолепный образчик, — сказал он, проведя подушечкой большого пальца по сверкающему лезвию. Он невозмутимо посмотрел на Питера. — Меня постигла неудача с девочками, — сказал он. — Они обе стали такими же, как их мать. Я не мог позволить, чтобы они отравляли своим поведением общество, в котором жили. Джейн чуть не разбила брак Лэндбергов. Я не виню Лэндберга. Ни один мужчина не способен устоять против женщины ее типа. Когда днем в пятницу я вернулся с побережья, мой детектив сказал мне, что Джейн будет здесь. Тогда я понял, что должен положить этому конец. Мой детектив работал добросовестно. Он узнал, что Джейн вместе со своей презренной подружкой Мартой остановится в коттедже номер 6. Так что, как вы уже знаете, я выехал в путь. Я был здесь без четверти три. Направился к коттеджу. Обе не спали. Тауэрс подняла шум. Я приставил ей к горлу нож и велел Джейн связать ее. Затем сам связал Джейн.
— Они должны были выслушать вас, верно? — сказал Питер.
— Они должны были понять, — спокойно сказал Причард, — за что я намерен их убить. Когда я достаточно ясно все им объяснил, я сделал это.
— А нож? — спросил Питер.
— Он из набора для пикника, который я вожу в машине, — сказал Причард и снова провел пальцем по лезвию. — Он так и лежит там, тщательно вымытый, конечно.
— Значит, затем вы вернулись домой и стали ждать, когда вам сообщат об убийстве.
Причард кивнул:
— Это пятичасовая поездка. Здесь заключался самый большой риск. Я успел переступить порог дома всего за двадцать минут до звонка Лэндберга.
— И вы не знали, что Льюис заметил, как вы проезжали по Манчестеру?
— Так вот оно в чем дело! — сказал Причард. — А я-то гадал. Я вышел к машине взять несколько косметических салфеток. У меня не было с собой загородной одежды — только легкие туфли. На улице было скользко, и я захватил в холле лыжную палку в качестве трости. Когда я добрался до машины, вокруг нее ходил Льюис. Он спросил, моя ли это машина, и я подтвердил это. Обычно люди всегда рассматривают «кадиллаки», а эта машина особенная. Затем он сказал: «Значит, вы были здесь прошлой ночью!» — Причард отхлебнул кофе. — Я не стал спрашивать его, как он об этом узнал. Я убил его лыжной палкой. Мне пришлось это сделать. Понимаете, Стайлс, я не хочу, чтобы меня кто-либо наказывал за содеянное, кто бы это ни был.
— А Лаура? — спросил Питер.
— Ну, я решил, что она тоже должна умереть, — сказал Причард, как будто беседовал о погоде. — У нас был номер на втором этаже, как вы знаете. Мы были вне подозрения. Я решил, что Лауре лучше умереть сейчас, когда все ищут убийцу из «Дарлбрука». Это будет безопаснее, чем потом. Я должен был избавиться от всей их дурной крови. Поэтому, когда она поднялась, чтобы позвонить, я напал на нее. Конечно, я подумал, что сделал то, что намеревался. Наверное, мне нужно было убедиться в этом, но… но не очень-то это приятное дело — убивать собственных детей.
— Согласен с вами, — сказал Питер. — И говорить об этом нелегко. Так почему бы нам не прекратить этот разговор, чтобы вы сделали официальное заявление Гарделле? Рано или поздно вам все равно придется через это пройти.
Он отвернулся, как мне показалось, чтобы скрыть внезапно нахлынувшие чувства. Затем нагнулся вперед, и Питер отчаянно закричал мне.
Причард рухнул до того, как мы подбежали к нему. Длинное лезвие по самую рукоятку вонзилось ему в живот.
Доктору Френчу не удалось остановить обильное внутреннее кровотечение, положившее конец взятой на себя Джорджем Причардом уродливо понятой им роли чистильщика общественной морали. Не приходя в сознание, он умер на операционном столе в медпункте отеля. На следующее утро вскоре после завтрака настало время Питеру, Гарделле и мне сообщить о случившемся Лауре Причард. Она сидела на кровати Рича Лэндберга, ее левая рука была подхвачена шелковой подвязкой. Кто-то нашел темные очки, которые теперь скрывали выражение ее глаз.
— Я виню себя в том, что допустил это, — сказал Питер. — Я был так уверен, что теперь, когда мы все узнали, он захочет публично оправдаться. Кажется, он искренне верил, что сделал то, что было необходимо. Я был готов к тому, что он бросится на меня или на Джима, но не на себя.
— Он предпочел более легкий путь, — тихим бесстрастным голосом сказала Лаура. Ее способность владеть собой снова вернулась к ней. — Никакого длительного публичного разбирательства. Никакого пожизненного заключения в психиатрической клинике. — Ее губы дрогнули. — Я еще не скоро осознаю, до какой степени он нас ненавидел.
— Он слишком далеко зашел в своей ненависти, — сказал Питер.
Мы вышли, оставив ее одну. Казалось, девушке необходимо было остаться в одиночестве. Вернувшись в кабинет Макса, Гарделла начал укладывать свои бумаги в потрепанный портфель. Оставалось несколько деталей, которые он должен был проверить: установление личности детектива, нанятого Причардом, время приезда и отъезда машины Причарда из гаража. Но само преступление было раскрыто.
— А как насчет вас, дружище? — спросил он Питера, перекатывая во рту новую сигару.
— Что насчет меня? — не понял его Питер.
— Вы же приехали сюда кое-кого найти, — сказал Гарделла, — но не нашли его.
Питер закурил и сощурил глаза от поднимающегося дыма. За его спиной я видел в окно, как на снеговых холмах бесчисленные лыжники оставляют сверкающие на солнце перекрещивающиеся следы своих лыж. Издали донесся звук колокола на вышке трамплина. Для большинства из здешних гостей все вернулось в привычное русло.
— Где-то здесь по-прежнему веселится человек, убивший моего отца, — сказал Питер. — Я хотел бы его найти.
— Я некоторым образом полюбил вас, — сказал Гарделла, — и возлагаю на вас большие надежды.
— Надежды?
— Работяги вроде меня будут продолжать искать вашего особого человека, — сказал Гарделла. — В конце концов обычно мы таких людей находим. Но кого мы можем винить за состояние умов, которое они представляют? Кто намерен сражаться с беззаконием, насилием, ненавистью и фанатизмом? Кто должен хотя бы постараться вырвать этот ядовитый сорняк из голов людей, которые наслаждаются этим? Я — всего лишь коп. Я могу действовать только после того, как случится преступление. А как насчет работы до того?
Питер удивленно смотрел на него, затем улыбнулся:
— А вы знаете, я тоже почему-то вас полюбил, дружище. Я обмозгую ваш вопрос.
— Пожалуйста, — сказал Гарделла. — И дайте мне знать, что там у вас получилось, если найдете время.
Питер глубоко вздохнул.
— Да, — сказал он. — Я дам вам знать.