Страница:
Сергей взялся за две облюбованные им ноги, дернул их… В лицо стрельнуло пахучим паром, прорвавшимся через-треснувшую кожу. Руку обожгло соком. Вилок и ножей тут не водилось. Штурман ругнулся и, поглядев, как управляется хозяин, достал десантный нож… Увидев оружие с пилообразной насечкой по тупому краю, Хэст поинтересовался:
— Странный нож у тебя, господин благородный Инженер. Зачем это?
Сергей, не отрываясь от ноги, ответил:
— Это оружие на все случаи жизни — нож, клещи, пила… Если я не могу что-то отрезать, приходится отпиливать.
Хэст задумался такому излишеству, а потом понимающе закивал:
— Это очень умно. Да. Да-да… Только я своих пленников предпочитаю убивать не мучая…
Утолив первый голод, Сергей и Мартин уже не только ели, сколько пробовали. Если раньше в глаза инженеру лезли тарелки и блюда, то теперь этим занялись кувшины, что стояли посреди стола.
— Это знаменитое каспедийское вино, — сказал Хэст, заметив их интерес. — Хозяин держит несколько бочек специально для меня.
Слова его обещали так много, что люди взяли по какой-то глиняной плошке, желая попробовать, но рыцарь остановил их.
— Не обижайте этот славный напиток, — укорил он их. — Не в наших обычаях пить его из такой мелкой посуды…
Он достал из-под стола три деревянных кубка.
— О, простите нас, благородный рыцарь, — церемонно откликнулся Мартин. — Обычаи вашей страны еще незнакомы нам, а делая что-то в первый раз, всегда рискуешь ошибиться.
Он встал, поклонился Хэсту как хозяину, и все пригубили вино. Действительно, напиток был неплох. Вытерев губы, Мартин продолжил:
— Однако я готов рискнуть еще раз. Я заранее прошу прощения за бестактный вопрос. Скажите, что произошло с вами.? Там, у камней, мы видели следствие, но причина…
Глядя на льющуюся в кубок темно-красную струю, Хэст нехотя ответил:
— Не такая уж это приятная история, чтобы вспоминать ее…
Вино добежало до краев, и шапка розовой пены поднялась над краем кубка. Он помрачнел. Брови сошлись в линию над переносицей. По лицу его было видно, что воспоминания доставляют ему мучительную боль, но он хочет проверить, сможет ли он еще раз выдержать ее. По щеке пробежала судорога, но он взял себя в руки.
— Ну да ладно…
Раздвинув локтями тарелки, он положил руки на стол, сжал пальцы в кулаки. Немного помолчав, сказал:
— Род Керрольдов — очень древний род. Подтверждение тому — два единорога в моем гербе, а их уж лет триста как нигде в Захребетье не сыщешь. Все по-вывелись.
Предок мой, благослови его Карха, пришел в эти места из области Теплых Ключей. В роду он был младшим и поэтому, по нашим обычаям, должен был покинуть родину и искать счастья на диких землях Захребетья. Тут он и построил замок Керрольд, в котором родился мой отец act Маввей Керрольд. В положенное время там же родились и мы с сестрой, а шесть лет назад он погиб в схватке с небесными колдунами. Когда я стал хозяином замка, на меня перешли все вассальные обязанности по отношению к Императору и права, которыми были наделены мои предки. Мэй выросла и превратилась в красавицу. Вот ее-то в недобрую минуту и повстречал на балу в Эмиргергере брайхкамер Трульд, ну и, конечно же, влюбился с первого взгляда без памяти.
Знакомое имя заставило Сергея насторожиться:
— А кто он такой, этот Трульд? Его замок где-то рядом?
— Брайхкамер Трульд дворянин, но не очень древнего рода — всего четыре поколения благородных предков. Да и знакомства у него… Со всякой швалью дружбу водит…
Было видно, что Хэст хочет вспомнить еще что-нибудь порочащее брайхкамера, но ничего не вспоминалось.
Сергей, почистив куском хлеба свой нож, отправил кусок в рот.
— Так он что, жениться хотел? — помог он рыцарю выйти из неловкой паузы.
— Да, — отрешенно глядя перед собой, сказал Хэст, — все по правилам… Со священной пляской и раздачей милостыни в полнолуние.
Мартин подпер голову ладонью. История получалась вполне заурядной, но неугомонный инженер попытался угадать, что случилось дальше.
— А сестра, значит, не хотела?
Рыцарь тяжело пожал плечами. Где-то глубоко внутри него раздался скрип — металл терся о металл. От этого звука у Мартина мурашки побежали по спине.
— Не знаю. Ее никто и не спрашивал. Она с рождения была сговорена за меркира Винтимилли.
Хэст говорил, казалось, сам с собой, принимая вопросы инженера за свой внутренний голос.
— Конечно, это не было неодолимым препятствием, — сказал он себе. — Все можно было бы переиграть, согласись он отдать мне Всезнающего, но он не захотел. Видно, посчитал, что будет лучше, если у него будет и то и другое…
Лицо его дрогнуло, но он удержался, не всхлипнул. Не желая продлевать эту муку, он сглотнул комок в горле и быстро закончил:
— Девять дней назад он осадил Керрольд, а три дня назад взял его штурмом. Мэй похищена… Замок разрушен… Всезнающий там же, где и был…
Он умолк, глядя на стол.
Видя его горе, никто из людей не поторопился с вопросом. Хэст резко отодвинул кубок:
— А теперь я иду выручать сестру.
Он так и не притронулся к нему. Пена опала и стекала по стенкам прозрачными каплями, чертившими кривые дорожки по отполированному дереву.
— Ты смелый человек, — сказал наконец Сергей. — Такому зверю в пасть лезешь…
— А что мне еще делать? — горько улыбнулся Хэст. — У меня нет ни семьи, ни замка. Только честь.
«Он ищет смерти, — подумал Сергей, — а жаль…»
Этот дикарь ему чем-то нравился. То ли непосредственностью своей, то ли исповедуемыми идеалами, из которых сыпалась пыль веков.
В распахнутое окно со двора залетел стук копыт. Мартину показалось, что это даже обрадовало туземца. Стряхнув с себя тяжесть воспоминаний, тот шагнул к нему, но в ту же секунду в комнату вбежал испуганный хозяин:
— Господин! Солдаты Трульда!
Маввей все-таки сделал шаг и выглянул.
Двор корчмы был полон солдат в ненавистной розово-белой форме. Он узнал их, и они узнали его;
— Вот он! Хэст присел, почти упал на пол. Короткое копье, свистнув над головой, впилось в потолок.
— Это за мной, — спокойно пояснил Хэст, поднимаясь. Стиснув зубы, он выдохнул воздух и добавил вполголоса: — Проклятый Всезнающий…
Маввей не потерял головы. Сняв с пояса кошелек, он протянул его плачущему трактирщику:
— Спасибо, Тригди. Обед был неплох. Особенно вино.
Обойдя ломающего руки толстяка, «новгородцы» тоже выглянули во двор.
Они были спокойны, как могут быть спокойны люди, уверенные в том, что сумеют постоять за себя. По двору, поднимая пыль, бегало около двух десятков вооруженных людей. Сергей усмехнулся, глядя на длинные копья, как две капли воды похожие на те, что остались в лесу. Ни в одном из них не было ни капли страха. Что могли им сделать эти вооруженные палками, пусть даже палками с железными наконечниками, люди, Сергей даже не стал предполагать. Он хотел посмеяться над ними вместе с Мартином, но, взглянув на него, увидел, как кривится его лицо. Спросить, что случилось, он не успел — за спиной прозвучал голос Хэста. Оторвав от себя хозяина, в слезах вспоминавшего предков благородного Маввея и оказанные ими ему благодеяния, Хэст подошел к ним:
— Господин благородный Штурман! Господин благородный Инженер!
Заморские дворяне склонили головы.
— Здесь наши дороги расходятся. Я благодарю вас за все, что вы сделали для меня.
Он усмехнулся. Нервно, краешком рта. — Надеюсь, то, что я познакомил вас с верховой ездой, хоть в какой-то степени искупает мой долг перед вами. Прощайте. Тригди проводит вас.
Спокойствие его никого не обмануло. Трудно было быть спокойным, выбирая между жизнью и смертью.
— А вы? — спросил Сергей. — Разве вы не составите нам компанию?
Маввей бросил незаметный взгляд на окно:
— Похоже, что мне придется задержаться. Их слишком много для одного человека.
Сказано это было просто, безо всякой рисовки. Просчитав ситуацию, он всего лишь констатировал факт своей смерти, как нечто неопровержимо вытекающее из того, что творилось вокруг них.
Первый удар в дверь заставил их вздрогнуть. Потом в нее забарабанили чем попало сразу несколько человек, и новизна ощущений пропала.
— Открывай!!! — весело заорали за дверью. Хэст не стал терять времени на ответ. Лязгнув ножнами, он обнажил меч. Свет от окна упал на сталь, и она вспыхнула яркой полосой. Косым взглядом из угла в угол он оглядел комнату, выбирая место для последнего боя. Взгляд его опять наткнулся на «новгородцев».
— Тригди, выведи их. Быстро… Тригди послушно сделал шаг к людям.
— Ну, нельзя же так, — морщась, сказал Мартин. — Ведь не один же тут вы…
Его корчило от стыда, от неестественности происходящего. Против воли жизнь заставляла его стать персонажем рыцарского романа да вдобавок еще и играть в нем роль благородного героя. Гадливая дрожь, вызванная недовольством к самому себе, пронизала его от шеи до ног. Но все это было естественнее и правильнее, чем все остальное.
— Сколько их, Тригди?
— Около двадцати, господин… Желая как можно быстрее приземлить ситуацию, штурман почесал голову.
Вмешиваться в здешние дела было неосмотрительно, но что оставалось делать? Жизнь заставила их сделать первый шаг еще там, у камней, когда они спасли Хэста, и теперь приходилось делать второй шаг.
«Против воли, — подумал он. — Против воли. Ведь наверняка будет и третий, и четвертый…»
Но делать было нечего. Судьба тащила их вперед, ухватив за шиворот. Дверь уже трещала под навалившимися на нее с той стороны доброхотами…
Мартин еще раздумывал о нравственности выбора, а Сергей уже настраивал разрядник на парализующий разряд.
Когда дверь соскочила с петель и в горницу полезли бородатые морды, он уже был готов. В первую же секунду оцепеневшие от лучевого удара солдаты гремучим ворохом оружия и конечностей ввалились внутрь комнаты. Напор нападающих был так силен, что от него содрогнулись и стены, и люди. В мощном звуке, потрясшем корчму до основания, слились и топот, и звон железа, и хриплые, придушенные стоны…
А во вторую секунду Мартин швырнул за дверь гранату.
Вспышка предназначалась всем, кто еще не успел подняться на второй этаж. Свет, сжатый взрывом, ощущался как нечто материальное, что можно было потрогать рукой и оцарапаться. От него не спасали ни веки, ни ладони, прижатые к глазам. Даже в их комнате воздух словно наполнился едким зеленым дымом, а уж что было там, внизу…
Не успело ослепительное сияние померкнуть, как Мартин выбежал на галерею. Под ногами что-то податливо ушло в сторону, что-то звякнуло, но он даже не подумал о тех, на кого наступил. Лежавшие тут были пока неопасны, но те, другие, внизу…
Он замер, давая глазам привыкнуть к темноте.
В зале было тихо-тихо.
Люди не решались в наступившей темноте сойти с места и только щупали воздух вокруг себя. Тишина наливалась ужасом. Воины не понимали, что произошло тут секунду назад, но все говорило им о том, что произошло нечто страшное, нечто непоправимое. Ощущение ужаса.витало в воздухе. Каждый считал себя оставшимся один на один с неведомым, но это не могло продолжаться долго. Сметая запруды стыда и долга, ужас просился наружу. Секунда вязкой тишины раскололась от многоголосого жалобного воя.
По спине Мартина холодным потоком пробежали мурашки. Он был готов к этому, но все же… В звуках, идущих снизу, не было ни гнева, ни ярости — тихий, едва слышный вой десятков людей был наполнен только животным ужасом перед силой, сделавшей ЭТО. Силой, безусловно, злой и могучей и поэтому могущей сделать нечто еще более страшное… Те, внизу, уже не чувствовали себя ни мужчинами, ни воинами. В темноте, хватая воздух дрожащими пальцами, стояли испуганные дети, взывающие к жалости и состраданию.
Пораженные увиденным, Хэст и корчмарь застыли на месте. Мартин сделал шаг вниз. Хэст протянул руку, чтобы тронуть его за плечо, но не решился. Лестница оглушительно заскрипела, и солдаты заметались, налетая на столы, столбы и друг на друга. И вдруг он понял:
— Колдовство! Что ты сделал с ними?
В голосе Хэста был едва сдерживаемый ужас.
— Ничего страшного не произошло. За спиной тоненько охнул хозяин.
— Это такое заморское оружие. Не беспокойтесь о них, — вполголоса ответил Мартин. — Это временная слепота. Завтра утром они вновь смогут гоняться за вами.
Хэст унял возникшую в утробе дрожь, вспомнив рассказы Братьев о колдунах. Очень было похоже… Правда, они дворяне… Хотя кто знает? Маввей покосился на господина благородного Инженера, стоявшего рядом с ним с разрядником на изготовку и с жадным любопытством глазевшего на то, что получилось.
Нет… Все-таки дворяне. Вон взгляд какой осмысленный и разговор учтивый, и к схватке, видно, привычны. Вон как быстро управились…
Все бы ничего, но одно неприятно царапало душу. Могущество этих людей было велико. И не просто велико, а унизительно велико. Легкость, с которой они решили проблему его жизни и смерти, задевала фамильную гордость, да и средства, что они использовали… Может быть, все же колдуны?
Он вздернул подбородок, перевел взгляд на замерших врагов. Они показали ему свое могущество, что ж… Он найдет способ показать им свое.
— Воины! — обратился он к солдатам. От его голоса слепцы шарахнулись в разные стороны. Шум волной пробежал по залу. — Передайте Трульду, что каждый, кто будет гоняться за мной, плохо кончит.
Понимая свое положение, бело-розовые завопили:
— Милости! Пощади нас, Керрольд! Хэст улыбнулся. Что ни говори, а дружба с такими людьми, как эти заморские дворяне, может принести и пользу, и удовольствие. Он вскочил на скамью, чтобы голос его был услышан во всех концах зала.
— Вы не враги мне, и я не враг вам. Завтра утром вы вновь сможете видеть, но предупреждаю…
Голос Маввея обрел силу грома. Факелы на стенах колыхнулись, выпустив вверх чадные струйки.
— Каждый, кто захочет пойти по моему следу, ослепнет вновь.
Его слушали затаив дыхание, боясь пропустить хоть слово — ведь он возвращал им жизнь и свет.
— А пока посидите тут… Эй, хозяин! Напои своих гостей…
Его слова были встречены ревом — страх отступал, растворяясь в радости. Недавний враг возвращал им жизнь и будущее. Краем глаза он ухватил странный жест господина благородного Инженера — он поднял большой палец и тряхнул им.
— Да здравствует благородный Хэст Маввей Керрольд! — завопило сразу несколько голосов. Орать это можно было сколь угодно долго, благо оба десятника ослепли и неприятностей от них можно было не опасаться. Голос Маввея трубным звуком оттолкнулся, даря им пощаду.
— Счастливо, ребята! Помните о моих словах и хорошенько напейтесь за мое здоровье.
Они стояли спиной к входу в полной уверенности, что неприятностей с той стороны ждать не стоит. И ошиблись. Что там сработало внутри Хэста, ни Сергей, ни Мартин не поняли. Возможно, что стало чуть-чуть темнее оттого, что кто-то появился в дверном проеме. Может быть, скрипнули половицы. Может быть, что-то еще…
Хэст был ближе к этому миру и знал правила игры, исповедуемые аборигенами, несравненно лучше. Именно поэтому он первым учуял опасность и бросился вбок, валя плечом «новгородцев» на дощатый пол корчмы.
Инженер и штурман еще копошились там, а благородный рыцарь уже стоял около пробившего пол копья с обнаженным мечом в руке. Сергей потянулся к разряднику, но Хэст крикнул:
— Нет! Оставьте их мне. Мой меч работает не хуже вашего колдовства.
Покачивая мечом, он не спеша пошел к выходу. Две тени, маячившие в проеме, медленно отступали назад. Хэст двигался качающейся походкой. Сергей понял, что это все не от страха, а для защиты от копий и стрел. Голова его вертелась в разные стороны — двух человек он видел, но могли ведь остаться и еще… Эти солдаты то ли замешкались, то ли были оставлены стеречь лошадей. Так или иначе, они не попали ни под разрядник Сергея, ни под гранату Мартина.
В каждом движении Хэста видно было угрюмую силу, способную приложиться к чему угодно, и Мартин подумал, что это еще неизвестно — повезло тем двоим или нет.
Солдаты медленно отступили во двор. Казалось, страх все дальше толкал их от дверей. Однако, выйдя из тени, отбрасываемой домом, они остановились. Сергей подумал было, что это солнечный свет добавил им отваги, но потом догадался, что все было так и задумано. Те просто хотели поставить Хэста так, чтобы солнце било ему в глаза.
Они напали на него одновременно, но рыцарь не дрогнул. Мечи, скользнув друг по другу, отпрянули. Слова рыцаря оказались не пустой похвальбой. Меч его и правда работал ничуть не хуже разрядника. Щитом, бросив его, как метательный диск, он сбил одного из противников на землю и, пока тот корчился там, пытаясь подняться на ноги, пятью мощными ударами разбил доспехи второго. Воин пытался защищаться, но и только. Хэст, с неукротимостью водопада, обрушился на него, срубил оплечье, выбил меч. Удар по горлу не убил врага, угодил по железу, но перерубил застежку плаща, и тот упал в грязь. Топча его, солдат попытался защититься от лавины ударов, подняв щит над головой, выиграть хотя бы немного времени, но Хэст не позволил ему этого. Ухватив меч обеими руками, он размашисто, сверху вниз, вколачивал врага, сразу ставшего похожим на гвоздь, в землю.
Через несколько секунд тот грудой железа уже лежал в грязи. Хэст постоял над ним, раздумывая, что делать дальше. Сергей подумал было, что он не сдержится и зарубит несчастного, но все обошлось. Рыцарь пинками заставил упавшего подняться, взвалил раненого ему на плечи и погнал в корчму, к остальным. Сергей с Мартином расступились, пропуская их. Хэст остановился на пороге и плоской стороной меча направил их внутрь. Лицо его раскраснелось. Он тяжело дышал, но губы улыбались. Он тоже смог себя показать.
— Я рад, что все обошлось, — сказал Мартин. — Мы за вас волновались…
— Пустяки. Это не лучшие из воинов Трульда. Лучшие идут следом.
Сергей, покачивая разрядником и стараясь не выглядеть заинтересованным, бросил:
— Может быть, не стоит их тут дожидаться? Обедать мы, по-моему, закончили? Хэст оглянулся:
— Да. Пожалуй, только вот руки не помыли…
Хэст оглядел корчму, двор, заполненный лошадьми. Уже остывая от схватки, сказал:
— Да. Все было славно, но пора и ехать. В седла, господа, в седла.
За воротами их снова ждала дорога. После двух часов скачки они оставили лошадей. Она вела прямо к перевалу, на котором — Хэст знал это абсолютно точно — всегда стояла застава трульдов: Прорываться сквозь нее не стоило. Гораздо проще было обойти заставу стороной и не усложнять себе жизнь. С сожалением посмотрев на лошадей, он повел ничего не спрашивающих путешественников в лес.
Разговоров по дороге почти не было. Задав темп, Хэст не снижал его. Он шел впереди, без дороги, напролом. Первое время Сергей думал, что вот-вот они выйдут на какую-нибудь тайную тропу, но потом он понял, что ее не будет. Если бы тропа предполагалась, Хэст не оставил бы лошадей. Решив проверить свою догадливость, он догнал его.
— Куда мы идем, господин Маввей?
— Вперед.
Лаконичность ответа внушала уважение. Сергей отстал, размышляя, что еще может означать слово «вперед».
Хэст шел к горам. Просто шел, понимая, что горную цепь, протянувшуюся на их пути, они не минуют. Рыцарь часто оглядывался, наблюдая, как «новгородцы» протаптывают тропу. О чем еще он думал в такие моменты, оставалось для землян тайной. Сергей, перехвативший такой взгляд, толкнул плечом Мартина:
— Рыцарь-то наш… Себе на уме…
— И слава Богу что не дурак, — ответил штурман. — Лучше б было, если б он от всего того, что мы делали, умом тронулся?
Мартин считал свой вопрос риторическим и не ждал ответа, но Сергей сказал в спину обогнавшему его Мартину:
— Может быть, и лучше.
— Ты чего?
Он повернулся было, но ветка хлестнула по лицу и напомнила, что в дороге нужно смотреть вперед и под ноги.
— Слишком уж он уверенный…
Он замолчал, но Мартин жестом попросил его продолжить. Сергей молчал долгих одиннадцать шагов и наконец сказал:
— Ни страха… Ни сомнений… Да и смотрит.
— Дворянин, — сказал Мартин, словно это объясняло все. Сергей пожал плечами. Потом до Мартина дошел смысл последней фразы. — Как это — смотрит?
Сергей неловко улыбнулся, словно пожалел о некстати вырвавшемся слове. Он попытался подобрать другое, но не смог.
— Не знаю. Он не испытывает к нам благодарности. Что другое, может быть, но не благодарность.
Спина Хэста маячила впереди. Оттуда доносился хруст ломаемых веток, летели вверх листья, труха. Мартин впервые подумал о туземце как о возможном противнике.и с удивлением увидел, насколько широки его плечи. Между ними вполне мог бы уместиться разрядник. Вспомнив о своем оружии, Мартин успокоился.
— Мы идем в нужную сторону? — спросил он Сергея.
— Да.
— Ну а обо всем другом пока думать не время. Я не колеблясь пущу в ход оружие, если почувствую что-либо подозрительное.
Он снял разрядник с плеча, перевесил его на грудь. Идти так было неудобно, но ради спокойствия можно было потерпеть и более крупные неудобства.
После того что случилось в корчме, Хэст не решался говорить со своими спутниками. Его, как и «новгородцев», точили не только сомнения, но самый обычный страх. Там, еще в корчме у Тригди, он понял, что произошло. Хэст догадывался! Догадывался! Да что там догадывался, знал уже, с кем свела его судьба, но предпочитал пока не щеголять остротой ума. Тайна, которой он владел, не просто жгла душу, а наполняла ее страхом.
«Колдуны! Колдуны! Колдуны! — стучала кровь в висках. — Колдуны, а не дворяне!..»
Вспомнив о том, что случилось в корчме, он вновь испытал ужас и ощущение позорного бессилия от близкого колдовства.
Теперь, когда ходьба привела мысли в порядок, он мог связно мыслить. Движение загнало страх внутрь, и тот не мешал рыцарю смотреть вперед.
Ох уж эти господа путешественники! Он оглянулся.
Страшные своей силой, колдуны неутомимо шли следом, то ли переговариваясь на ходу, то ли пробуя какое-то новое колдовство. В лицах читались упорство и воля.
Такие породистые лица и в столице Империи были редкостью.
«А может быть, и дворяне к тому же… Кто их разберет, заморских-то колдунов?»
Мысль его металась, не зная, на чем остановиться. Хэст затравленно вздохнул. Жизнь, конечно же, не кончилась, но страшно было остаться на белом свете с запачканной душой. Колдуны были не только силой и властью, они еще были и опасностью. Братство не просто косо смотрело на колдунов и чародеев. С ними боролись, их подчиняли и, — если не могли подчинить, уничтожали. Спасти колдуна от неприятностей мог только Император. Доставалось и их укрывателям. Маввей хорошо помнил, как Братство домогалось Всезнающего и как вертелся Трульд, отбивая его у Братьев по Вере.
Теперь-то, конечно, для Трульда все позади. Он вспомнил самодовольную усмешку похитителя сестры и в голове всплыл злобный вопрос.
«Почему ему можно, а мне нельзя? Почему? Чем он лучше меня?»
Колдуны за спиной переговаривались. Он украдкой обернулся на своих спутников. Теперь их лица не казались ему ни страшными, ни отталкивающими.
«А может быть, это неспроста? Может быть, это не черное колдовство, а помощь Кархи? Неужели я не заслужил такой милости…» Он уцепился за эту мысль, и она потащила за собой другие.
Маввей кожей ощущал мощь, что струилась от его попутчиков, Он понимал, что эти чужие для его мира люди обладают тем, что крайне ценилось здесь, но пока эта мощь была ничья. Она пропадала втуне, словно сила плодородия в нераспаханной земле, словно золото в камнях.
А он нашел это золото. Любое богатство в любых руках оставалось золотом. В руках ли разбойника, или Брата по Вере, или самого Императора оно оставалось золотом, и только тот, кто владел им, решал, как использовать его.
Конечно, его «золото» было особым. Кроме силы, оно еще имело и волю, и только поэтому следовало пять раз подумать, прежде чем назвать его своим. Но назвать его своим было необходимо! Подъем был тяжел.
Досталось всем — и нетренированному Хэсту, и «новгородцам», которые, привыкнув уже к небогатому кислородом воздуху планеты, вынуждены были перейти на еще более скудный высокогорный паек, но люди упорно шли вперед, и к вечеру лес расступился. Пройдя вверх еще метров двести по круто вздымавшейся вверх расселине, они остановились. Выше идти было некуда. Они вышли на гребень. Ноги просили отдыха. После леса, в котором дальше двадцати шагов ничего видно не было, открывшийся простор завораживал. Горы закрывали три четверти горизонта. Заходящее солнце, подпертое далекими скалами, бросало последние лучи и на лес, из которого они только что вышли, и на склон перед ними, и на нависающий со всех сторон камень. От панорамы веяло грозным величием. Прямо перед ними, только далеко-далеко, в небо рвались три островерхие вершины. Сверху на них были нахлобучены снежные шапки, искрящиеся ледяным блеском. Темно-синий от предвечерних сумерек камень вздымался в небо, и синева его там сменялась буйством оттенков голубого цвета — от ультрамарина на востоке до пронизанной золотыми лучами голубизны на западе.
— Странный нож у тебя, господин благородный Инженер. Зачем это?
Сергей, не отрываясь от ноги, ответил:
— Это оружие на все случаи жизни — нож, клещи, пила… Если я не могу что-то отрезать, приходится отпиливать.
Хэст задумался такому излишеству, а потом понимающе закивал:
— Это очень умно. Да. Да-да… Только я своих пленников предпочитаю убивать не мучая…
Утолив первый голод, Сергей и Мартин уже не только ели, сколько пробовали. Если раньше в глаза инженеру лезли тарелки и блюда, то теперь этим занялись кувшины, что стояли посреди стола.
— Это знаменитое каспедийское вино, — сказал Хэст, заметив их интерес. — Хозяин держит несколько бочек специально для меня.
Слова его обещали так много, что люди взяли по какой-то глиняной плошке, желая попробовать, но рыцарь остановил их.
— Не обижайте этот славный напиток, — укорил он их. — Не в наших обычаях пить его из такой мелкой посуды…
Он достал из-под стола три деревянных кубка.
— О, простите нас, благородный рыцарь, — церемонно откликнулся Мартин. — Обычаи вашей страны еще незнакомы нам, а делая что-то в первый раз, всегда рискуешь ошибиться.
Он встал, поклонился Хэсту как хозяину, и все пригубили вино. Действительно, напиток был неплох. Вытерев губы, Мартин продолжил:
— Однако я готов рискнуть еще раз. Я заранее прошу прощения за бестактный вопрос. Скажите, что произошло с вами.? Там, у камней, мы видели следствие, но причина…
Глядя на льющуюся в кубок темно-красную струю, Хэст нехотя ответил:
— Не такая уж это приятная история, чтобы вспоминать ее…
Вино добежало до краев, и шапка розовой пены поднялась над краем кубка. Он помрачнел. Брови сошлись в линию над переносицей. По лицу его было видно, что воспоминания доставляют ему мучительную боль, но он хочет проверить, сможет ли он еще раз выдержать ее. По щеке пробежала судорога, но он взял себя в руки.
— Ну да ладно…
Раздвинув локтями тарелки, он положил руки на стол, сжал пальцы в кулаки. Немного помолчав, сказал:
— Род Керрольдов — очень древний род. Подтверждение тому — два единорога в моем гербе, а их уж лет триста как нигде в Захребетье не сыщешь. Все по-вывелись.
Предок мой, благослови его Карха, пришел в эти места из области Теплых Ключей. В роду он был младшим и поэтому, по нашим обычаям, должен был покинуть родину и искать счастья на диких землях Захребетья. Тут он и построил замок Керрольд, в котором родился мой отец act Маввей Керрольд. В положенное время там же родились и мы с сестрой, а шесть лет назад он погиб в схватке с небесными колдунами. Когда я стал хозяином замка, на меня перешли все вассальные обязанности по отношению к Императору и права, которыми были наделены мои предки. Мэй выросла и превратилась в красавицу. Вот ее-то в недобрую минуту и повстречал на балу в Эмиргергере брайхкамер Трульд, ну и, конечно же, влюбился с первого взгляда без памяти.
Знакомое имя заставило Сергея насторожиться:
— А кто он такой, этот Трульд? Его замок где-то рядом?
— Брайхкамер Трульд дворянин, но не очень древнего рода — всего четыре поколения благородных предков. Да и знакомства у него… Со всякой швалью дружбу водит…
Было видно, что Хэст хочет вспомнить еще что-нибудь порочащее брайхкамера, но ничего не вспоминалось.
Сергей, почистив куском хлеба свой нож, отправил кусок в рот.
— Так он что, жениться хотел? — помог он рыцарю выйти из неловкой паузы.
— Да, — отрешенно глядя перед собой, сказал Хэст, — все по правилам… Со священной пляской и раздачей милостыни в полнолуние.
Мартин подпер голову ладонью. История получалась вполне заурядной, но неугомонный инженер попытался угадать, что случилось дальше.
— А сестра, значит, не хотела?
Рыцарь тяжело пожал плечами. Где-то глубоко внутри него раздался скрип — металл терся о металл. От этого звука у Мартина мурашки побежали по спине.
— Не знаю. Ее никто и не спрашивал. Она с рождения была сговорена за меркира Винтимилли.
Хэст говорил, казалось, сам с собой, принимая вопросы инженера за свой внутренний голос.
— Конечно, это не было неодолимым препятствием, — сказал он себе. — Все можно было бы переиграть, согласись он отдать мне Всезнающего, но он не захотел. Видно, посчитал, что будет лучше, если у него будет и то и другое…
Лицо его дрогнуло, но он удержался, не всхлипнул. Не желая продлевать эту муку, он сглотнул комок в горле и быстро закончил:
— Девять дней назад он осадил Керрольд, а три дня назад взял его штурмом. Мэй похищена… Замок разрушен… Всезнающий там же, где и был…
Он умолк, глядя на стол.
Видя его горе, никто из людей не поторопился с вопросом. Хэст резко отодвинул кубок:
— А теперь я иду выручать сестру.
Он так и не притронулся к нему. Пена опала и стекала по стенкам прозрачными каплями, чертившими кривые дорожки по отполированному дереву.
— Ты смелый человек, — сказал наконец Сергей. — Такому зверю в пасть лезешь…
— А что мне еще делать? — горько улыбнулся Хэст. — У меня нет ни семьи, ни замка. Только честь.
«Он ищет смерти, — подумал Сергей, — а жаль…»
Этот дикарь ему чем-то нравился. То ли непосредственностью своей, то ли исповедуемыми идеалами, из которых сыпалась пыль веков.
В распахнутое окно со двора залетел стук копыт. Мартину показалось, что это даже обрадовало туземца. Стряхнув с себя тяжесть воспоминаний, тот шагнул к нему, но в ту же секунду в комнату вбежал испуганный хозяин:
— Господин! Солдаты Трульда!
Маввей все-таки сделал шаг и выглянул.
Двор корчмы был полон солдат в ненавистной розово-белой форме. Он узнал их, и они узнали его;
— Вот он! Хэст присел, почти упал на пол. Короткое копье, свистнув над головой, впилось в потолок.
— Это за мной, — спокойно пояснил Хэст, поднимаясь. Стиснув зубы, он выдохнул воздух и добавил вполголоса: — Проклятый Всезнающий…
Маввей не потерял головы. Сняв с пояса кошелек, он протянул его плачущему трактирщику:
— Спасибо, Тригди. Обед был неплох. Особенно вино.
Обойдя ломающего руки толстяка, «новгородцы» тоже выглянули во двор.
Они были спокойны, как могут быть спокойны люди, уверенные в том, что сумеют постоять за себя. По двору, поднимая пыль, бегало около двух десятков вооруженных людей. Сергей усмехнулся, глядя на длинные копья, как две капли воды похожие на те, что остались в лесу. Ни в одном из них не было ни капли страха. Что могли им сделать эти вооруженные палками, пусть даже палками с железными наконечниками, люди, Сергей даже не стал предполагать. Он хотел посмеяться над ними вместе с Мартином, но, взглянув на него, увидел, как кривится его лицо. Спросить, что случилось, он не успел — за спиной прозвучал голос Хэста. Оторвав от себя хозяина, в слезах вспоминавшего предков благородного Маввея и оказанные ими ему благодеяния, Хэст подошел к ним:
— Господин благородный Штурман! Господин благородный Инженер!
Заморские дворяне склонили головы.
— Здесь наши дороги расходятся. Я благодарю вас за все, что вы сделали для меня.
Он усмехнулся. Нервно, краешком рта. — Надеюсь, то, что я познакомил вас с верховой ездой, хоть в какой-то степени искупает мой долг перед вами. Прощайте. Тригди проводит вас.
Спокойствие его никого не обмануло. Трудно было быть спокойным, выбирая между жизнью и смертью.
— А вы? — спросил Сергей. — Разве вы не составите нам компанию?
Маввей бросил незаметный взгляд на окно:
— Похоже, что мне придется задержаться. Их слишком много для одного человека.
Сказано это было просто, безо всякой рисовки. Просчитав ситуацию, он всего лишь констатировал факт своей смерти, как нечто неопровержимо вытекающее из того, что творилось вокруг них.
Первый удар в дверь заставил их вздрогнуть. Потом в нее забарабанили чем попало сразу несколько человек, и новизна ощущений пропала.
— Открывай!!! — весело заорали за дверью. Хэст не стал терять времени на ответ. Лязгнув ножнами, он обнажил меч. Свет от окна упал на сталь, и она вспыхнула яркой полосой. Косым взглядом из угла в угол он оглядел комнату, выбирая место для последнего боя. Взгляд его опять наткнулся на «новгородцев».
— Тригди, выведи их. Быстро… Тригди послушно сделал шаг к людям.
— Ну, нельзя же так, — морщась, сказал Мартин. — Ведь не один же тут вы…
Его корчило от стыда, от неестественности происходящего. Против воли жизнь заставляла его стать персонажем рыцарского романа да вдобавок еще и играть в нем роль благородного героя. Гадливая дрожь, вызванная недовольством к самому себе, пронизала его от шеи до ног. Но все это было естественнее и правильнее, чем все остальное.
— Сколько их, Тригди?
— Около двадцати, господин… Желая как можно быстрее приземлить ситуацию, штурман почесал голову.
Вмешиваться в здешние дела было неосмотрительно, но что оставалось делать? Жизнь заставила их сделать первый шаг еще там, у камней, когда они спасли Хэста, и теперь приходилось делать второй шаг.
«Против воли, — подумал он. — Против воли. Ведь наверняка будет и третий, и четвертый…»
Но делать было нечего. Судьба тащила их вперед, ухватив за шиворот. Дверь уже трещала под навалившимися на нее с той стороны доброхотами…
Мартин еще раздумывал о нравственности выбора, а Сергей уже настраивал разрядник на парализующий разряд.
Когда дверь соскочила с петель и в горницу полезли бородатые морды, он уже был готов. В первую же секунду оцепеневшие от лучевого удара солдаты гремучим ворохом оружия и конечностей ввалились внутрь комнаты. Напор нападающих был так силен, что от него содрогнулись и стены, и люди. В мощном звуке, потрясшем корчму до основания, слились и топот, и звон железа, и хриплые, придушенные стоны…
А во вторую секунду Мартин швырнул за дверь гранату.
Вспышка предназначалась всем, кто еще не успел подняться на второй этаж. Свет, сжатый взрывом, ощущался как нечто материальное, что можно было потрогать рукой и оцарапаться. От него не спасали ни веки, ни ладони, прижатые к глазам. Даже в их комнате воздух словно наполнился едким зеленым дымом, а уж что было там, внизу…
Не успело ослепительное сияние померкнуть, как Мартин выбежал на галерею. Под ногами что-то податливо ушло в сторону, что-то звякнуло, но он даже не подумал о тех, на кого наступил. Лежавшие тут были пока неопасны, но те, другие, внизу…
Он замер, давая глазам привыкнуть к темноте.
В зале было тихо-тихо.
Люди не решались в наступившей темноте сойти с места и только щупали воздух вокруг себя. Тишина наливалась ужасом. Воины не понимали, что произошло тут секунду назад, но все говорило им о том, что произошло нечто страшное, нечто непоправимое. Ощущение ужаса.витало в воздухе. Каждый считал себя оставшимся один на один с неведомым, но это не могло продолжаться долго. Сметая запруды стыда и долга, ужас просился наружу. Секунда вязкой тишины раскололась от многоголосого жалобного воя.
По спине Мартина холодным потоком пробежали мурашки. Он был готов к этому, но все же… В звуках, идущих снизу, не было ни гнева, ни ярости — тихий, едва слышный вой десятков людей был наполнен только животным ужасом перед силой, сделавшей ЭТО. Силой, безусловно, злой и могучей и поэтому могущей сделать нечто еще более страшное… Те, внизу, уже не чувствовали себя ни мужчинами, ни воинами. В темноте, хватая воздух дрожащими пальцами, стояли испуганные дети, взывающие к жалости и состраданию.
Пораженные увиденным, Хэст и корчмарь застыли на месте. Мартин сделал шаг вниз. Хэст протянул руку, чтобы тронуть его за плечо, но не решился. Лестница оглушительно заскрипела, и солдаты заметались, налетая на столы, столбы и друг на друга. И вдруг он понял:
— Колдовство! Что ты сделал с ними?
В голосе Хэста был едва сдерживаемый ужас.
— Ничего страшного не произошло. За спиной тоненько охнул хозяин.
— Это такое заморское оружие. Не беспокойтесь о них, — вполголоса ответил Мартин. — Это временная слепота. Завтра утром они вновь смогут гоняться за вами.
Хэст унял возникшую в утробе дрожь, вспомнив рассказы Братьев о колдунах. Очень было похоже… Правда, они дворяне… Хотя кто знает? Маввей покосился на господина благородного Инженера, стоявшего рядом с ним с разрядником на изготовку и с жадным любопытством глазевшего на то, что получилось.
Нет… Все-таки дворяне. Вон взгляд какой осмысленный и разговор учтивый, и к схватке, видно, привычны. Вон как быстро управились…
Все бы ничего, но одно неприятно царапало душу. Могущество этих людей было велико. И не просто велико, а унизительно велико. Легкость, с которой они решили проблему его жизни и смерти, задевала фамильную гордость, да и средства, что они использовали… Может быть, все же колдуны?
Он вздернул подбородок, перевел взгляд на замерших врагов. Они показали ему свое могущество, что ж… Он найдет способ показать им свое.
— Воины! — обратился он к солдатам. От его голоса слепцы шарахнулись в разные стороны. Шум волной пробежал по залу. — Передайте Трульду, что каждый, кто будет гоняться за мной, плохо кончит.
Понимая свое положение, бело-розовые завопили:
— Милости! Пощади нас, Керрольд! Хэст улыбнулся. Что ни говори, а дружба с такими людьми, как эти заморские дворяне, может принести и пользу, и удовольствие. Он вскочил на скамью, чтобы голос его был услышан во всех концах зала.
— Вы не враги мне, и я не враг вам. Завтра утром вы вновь сможете видеть, но предупреждаю…
Голос Маввея обрел силу грома. Факелы на стенах колыхнулись, выпустив вверх чадные струйки.
— Каждый, кто захочет пойти по моему следу, ослепнет вновь.
Его слушали затаив дыхание, боясь пропустить хоть слово — ведь он возвращал им жизнь и свет.
— А пока посидите тут… Эй, хозяин! Напои своих гостей…
Его слова были встречены ревом — страх отступал, растворяясь в радости. Недавний враг возвращал им жизнь и будущее. Краем глаза он ухватил странный жест господина благородного Инженера — он поднял большой палец и тряхнул им.
— Да здравствует благородный Хэст Маввей Керрольд! — завопило сразу несколько голосов. Орать это можно было сколь угодно долго, благо оба десятника ослепли и неприятностей от них можно было не опасаться. Голос Маввея трубным звуком оттолкнулся, даря им пощаду.
— Счастливо, ребята! Помните о моих словах и хорошенько напейтесь за мое здоровье.
Они стояли спиной к входу в полной уверенности, что неприятностей с той стороны ждать не стоит. И ошиблись. Что там сработало внутри Хэста, ни Сергей, ни Мартин не поняли. Возможно, что стало чуть-чуть темнее оттого, что кто-то появился в дверном проеме. Может быть, скрипнули половицы. Может быть, что-то еще…
Хэст был ближе к этому миру и знал правила игры, исповедуемые аборигенами, несравненно лучше. Именно поэтому он первым учуял опасность и бросился вбок, валя плечом «новгородцев» на дощатый пол корчмы.
Инженер и штурман еще копошились там, а благородный рыцарь уже стоял около пробившего пол копья с обнаженным мечом в руке. Сергей потянулся к разряднику, но Хэст крикнул:
— Нет! Оставьте их мне. Мой меч работает не хуже вашего колдовства.
Покачивая мечом, он не спеша пошел к выходу. Две тени, маячившие в проеме, медленно отступали назад. Хэст двигался качающейся походкой. Сергей понял, что это все не от страха, а для защиты от копий и стрел. Голова его вертелась в разные стороны — двух человек он видел, но могли ведь остаться и еще… Эти солдаты то ли замешкались, то ли были оставлены стеречь лошадей. Так или иначе, они не попали ни под разрядник Сергея, ни под гранату Мартина.
В каждом движении Хэста видно было угрюмую силу, способную приложиться к чему угодно, и Мартин подумал, что это еще неизвестно — повезло тем двоим или нет.
Солдаты медленно отступили во двор. Казалось, страх все дальше толкал их от дверей. Однако, выйдя из тени, отбрасываемой домом, они остановились. Сергей подумал было, что это солнечный свет добавил им отваги, но потом догадался, что все было так и задумано. Те просто хотели поставить Хэста так, чтобы солнце било ему в глаза.
Они напали на него одновременно, но рыцарь не дрогнул. Мечи, скользнув друг по другу, отпрянули. Слова рыцаря оказались не пустой похвальбой. Меч его и правда работал ничуть не хуже разрядника. Щитом, бросив его, как метательный диск, он сбил одного из противников на землю и, пока тот корчился там, пытаясь подняться на ноги, пятью мощными ударами разбил доспехи второго. Воин пытался защищаться, но и только. Хэст, с неукротимостью водопада, обрушился на него, срубил оплечье, выбил меч. Удар по горлу не убил врага, угодил по железу, но перерубил застежку плаща, и тот упал в грязь. Топча его, солдат попытался защититься от лавины ударов, подняв щит над головой, выиграть хотя бы немного времени, но Хэст не позволил ему этого. Ухватив меч обеими руками, он размашисто, сверху вниз, вколачивал врага, сразу ставшего похожим на гвоздь, в землю.
Через несколько секунд тот грудой железа уже лежал в грязи. Хэст постоял над ним, раздумывая, что делать дальше. Сергей подумал было, что он не сдержится и зарубит несчастного, но все обошлось. Рыцарь пинками заставил упавшего подняться, взвалил раненого ему на плечи и погнал в корчму, к остальным. Сергей с Мартином расступились, пропуская их. Хэст остановился на пороге и плоской стороной меча направил их внутрь. Лицо его раскраснелось. Он тяжело дышал, но губы улыбались. Он тоже смог себя показать.
— Я рад, что все обошлось, — сказал Мартин. — Мы за вас волновались…
— Пустяки. Это не лучшие из воинов Трульда. Лучшие идут следом.
Сергей, покачивая разрядником и стараясь не выглядеть заинтересованным, бросил:
— Может быть, не стоит их тут дожидаться? Обедать мы, по-моему, закончили? Хэст оглянулся:
— Да. Пожалуй, только вот руки не помыли…
Хэст оглядел корчму, двор, заполненный лошадьми. Уже остывая от схватки, сказал:
— Да. Все было славно, но пора и ехать. В седла, господа, в седла.
За воротами их снова ждала дорога. После двух часов скачки они оставили лошадей. Она вела прямо к перевалу, на котором — Хэст знал это абсолютно точно — всегда стояла застава трульдов: Прорываться сквозь нее не стоило. Гораздо проще было обойти заставу стороной и не усложнять себе жизнь. С сожалением посмотрев на лошадей, он повел ничего не спрашивающих путешественников в лес.
Разговоров по дороге почти не было. Задав темп, Хэст не снижал его. Он шел впереди, без дороги, напролом. Первое время Сергей думал, что вот-вот они выйдут на какую-нибудь тайную тропу, но потом он понял, что ее не будет. Если бы тропа предполагалась, Хэст не оставил бы лошадей. Решив проверить свою догадливость, он догнал его.
— Куда мы идем, господин Маввей?
— Вперед.
Лаконичность ответа внушала уважение. Сергей отстал, размышляя, что еще может означать слово «вперед».
Хэст шел к горам. Просто шел, понимая, что горную цепь, протянувшуюся на их пути, они не минуют. Рыцарь часто оглядывался, наблюдая, как «новгородцы» протаптывают тропу. О чем еще он думал в такие моменты, оставалось для землян тайной. Сергей, перехвативший такой взгляд, толкнул плечом Мартина:
— Рыцарь-то наш… Себе на уме…
— И слава Богу что не дурак, — ответил штурман. — Лучше б было, если б он от всего того, что мы делали, умом тронулся?
Мартин считал свой вопрос риторическим и не ждал ответа, но Сергей сказал в спину обогнавшему его Мартину:
— Может быть, и лучше.
— Ты чего?
Он повернулся было, но ветка хлестнула по лицу и напомнила, что в дороге нужно смотреть вперед и под ноги.
— Слишком уж он уверенный…
Он замолчал, но Мартин жестом попросил его продолжить. Сергей молчал долгих одиннадцать шагов и наконец сказал:
— Ни страха… Ни сомнений… Да и смотрит.
— Дворянин, — сказал Мартин, словно это объясняло все. Сергей пожал плечами. Потом до Мартина дошел смысл последней фразы. — Как это — смотрит?
Сергей неловко улыбнулся, словно пожалел о некстати вырвавшемся слове. Он попытался подобрать другое, но не смог.
— Не знаю. Он не испытывает к нам благодарности. Что другое, может быть, но не благодарность.
Спина Хэста маячила впереди. Оттуда доносился хруст ломаемых веток, летели вверх листья, труха. Мартин впервые подумал о туземце как о возможном противнике.и с удивлением увидел, насколько широки его плечи. Между ними вполне мог бы уместиться разрядник. Вспомнив о своем оружии, Мартин успокоился.
— Мы идем в нужную сторону? — спросил он Сергея.
— Да.
— Ну а обо всем другом пока думать не время. Я не колеблясь пущу в ход оружие, если почувствую что-либо подозрительное.
Он снял разрядник с плеча, перевесил его на грудь. Идти так было неудобно, но ради спокойствия можно было потерпеть и более крупные неудобства.
После того что случилось в корчме, Хэст не решался говорить со своими спутниками. Его, как и «новгородцев», точили не только сомнения, но самый обычный страх. Там, еще в корчме у Тригди, он понял, что произошло. Хэст догадывался! Догадывался! Да что там догадывался, знал уже, с кем свела его судьба, но предпочитал пока не щеголять остротой ума. Тайна, которой он владел, не просто жгла душу, а наполняла ее страхом.
«Колдуны! Колдуны! Колдуны! — стучала кровь в висках. — Колдуны, а не дворяне!..»
Вспомнив о том, что случилось в корчме, он вновь испытал ужас и ощущение позорного бессилия от близкого колдовства.
Теперь, когда ходьба привела мысли в порядок, он мог связно мыслить. Движение загнало страх внутрь, и тот не мешал рыцарю смотреть вперед.
Ох уж эти господа путешественники! Он оглянулся.
Страшные своей силой, колдуны неутомимо шли следом, то ли переговариваясь на ходу, то ли пробуя какое-то новое колдовство. В лицах читались упорство и воля.
Такие породистые лица и в столице Империи были редкостью.
«А может быть, и дворяне к тому же… Кто их разберет, заморских-то колдунов?»
Мысль его металась, не зная, на чем остановиться. Хэст затравленно вздохнул. Жизнь, конечно же, не кончилась, но страшно было остаться на белом свете с запачканной душой. Колдуны были не только силой и властью, они еще были и опасностью. Братство не просто косо смотрело на колдунов и чародеев. С ними боролись, их подчиняли и, — если не могли подчинить, уничтожали. Спасти колдуна от неприятностей мог только Император. Доставалось и их укрывателям. Маввей хорошо помнил, как Братство домогалось Всезнающего и как вертелся Трульд, отбивая его у Братьев по Вере.
Теперь-то, конечно, для Трульда все позади. Он вспомнил самодовольную усмешку похитителя сестры и в голове всплыл злобный вопрос.
«Почему ему можно, а мне нельзя? Почему? Чем он лучше меня?»
Колдуны за спиной переговаривались. Он украдкой обернулся на своих спутников. Теперь их лица не казались ему ни страшными, ни отталкивающими.
«А может быть, это неспроста? Может быть, это не черное колдовство, а помощь Кархи? Неужели я не заслужил такой милости…» Он уцепился за эту мысль, и она потащила за собой другие.
Маввей кожей ощущал мощь, что струилась от его попутчиков, Он понимал, что эти чужие для его мира люди обладают тем, что крайне ценилось здесь, но пока эта мощь была ничья. Она пропадала втуне, словно сила плодородия в нераспаханной земле, словно золото в камнях.
А он нашел это золото. Любое богатство в любых руках оставалось золотом. В руках ли разбойника, или Брата по Вере, или самого Императора оно оставалось золотом, и только тот, кто владел им, решал, как использовать его.
Конечно, его «золото» было особым. Кроме силы, оно еще имело и волю, и только поэтому следовало пять раз подумать, прежде чем назвать его своим. Но назвать его своим было необходимо! Подъем был тяжел.
Досталось всем — и нетренированному Хэсту, и «новгородцам», которые, привыкнув уже к небогатому кислородом воздуху планеты, вынуждены были перейти на еще более скудный высокогорный паек, но люди упорно шли вперед, и к вечеру лес расступился. Пройдя вверх еще метров двести по круто вздымавшейся вверх расселине, они остановились. Выше идти было некуда. Они вышли на гребень. Ноги просили отдыха. После леса, в котором дальше двадцати шагов ничего видно не было, открывшийся простор завораживал. Горы закрывали три четверти горизонта. Заходящее солнце, подпертое далекими скалами, бросало последние лучи и на лес, из которого они только что вышли, и на склон перед ними, и на нависающий со всех сторон камень. От панорамы веяло грозным величием. Прямо перед ними, только далеко-далеко, в небо рвались три островерхие вершины. Сверху на них были нахлобучены снежные шапки, искрящиеся ледяным блеском. Темно-синий от предвечерних сумерек камень вздымался в небо, и синева его там сменялась буйством оттенков голубого цвета — от ультрамарина на востоке до пронизанной золотыми лучами голубизны на западе.