Перемолотов Владимир. Очерки альтернативной мировой истории

Перемолотов Владимир
Очерки альтернативной мировой истории

   Владимир Перемолотов
   Очерки альтернативной мировой истории
   Я всегда любил Историю, но меня раздражало то, что у нас она колебалась в соответствии с необходимостью данного исторического момента. ТОГДА она колебалась вместе с линий партии, ТЕПЕРЬ - в соответствии с установками Президента. Из-за этой нестабильности мне было жалко и себя, и историков, (как это можно изучать нечто, что вместо того что бы спокойно лежать, ползает у тебя под микроскопом?) однако потом я понял, что наша Историяэто История живая. Если у НИХ что произошло, то уж произошло, а у НАС уже происшедшее, вполне может быть переосмыслено. Но если это можно ИМ, то почему нельзя НАМ? Поняв это, я решил написать собственные версии развития исторических событий, выпустив на историческую арену двух хулиганов. Часть моих трудов предлагаю для критики.
   С уважением В.Пермолотов.
   Марафон
   Ирокезовы отлично знали свои силы, и не стесняясь применяли их где попало. Иногда они шли на пользу окружающим, иногда во вред.
   Последнее, конечно, случалось гораздо чаще, ибо интересы Ирокезовых редко совпадали с интересами человечества. При свогм поистине сказочном могуществе Ирокезовы вполне могли стать чьими-нибудь королями, царями, императорами, но это не прельщало ни отца, ни сына. Когда-то давним давно Ирокезов-старший так ответил депутации индийских мудрецов тщетно уговаривавших Ирокезовых взять власть в свои руки и облагодетельствовать человечество вечным миром.
   - А на хрена это все?
   Мудрецы действительно были умными людьми, и поэтому разговор быстро закончился.
   Как человек действия Ирокезов-старший не любил однообразия и тем более не любил однообразия безделья, а став чьим-нибудь повелителем он неминуемо стал бы бездельником.
   Конечно, были минуты безделья и у Ирокезовых - отдых нужен даже всесильным. Желая отдохнуть, Ирокезовы отправлялись обычно в какой-нибудь приморский городок, где веселились до тех пор, пока тяга к перемене мест не бросала их по миру.
   Но, даже оставаясь на отдыхе, Ирокезовы совершали деяния, влияющие на ход мировой истории.
   В то знаменитое лето 490 года до нашей эры Ирокезовы отдыхали на побережье Средиземного моря, в селении неподалеку от греческого городка Марафона. Дни отдыха были похожи один на другой как щенки одного помета. Почти весь день они проводили на берегу, поглощая солнечные лучи и йод. Загар хорошо приставал к северным телам Ирокезовых и поэтому к исходу третьей недели они загорели так, что совершенно сливались цветом с рыжим песком.
   Однажды утром Ирокезова-старшего разбудил топот ног и лязг металла. Под окнами шло войско. Мрачные бородатые греки шли к морю, на Марафонскую равнину. Злой спросонья, с мутными глазами, Ирокезов-старший высунулся из окна.
   - Другого места не нашли? Топаете тут...
   Обращаясь к командиру, закованному в панцирь и нещадно сверкавшему на солнце, сказал:
   - Эй ты, дерьмо в жестянке, уйди пока рога не обломал.
   Войска быстро свернули на параллельную улицу. Ирокезов-старший закрыл окно, лег на правый бок, но уснуть уже не смог. Сон пропал, словно гоплиты унесли его на кончиках пик.
   Поворочавшись в постели Ирокезов растолкал сына.
   - Сынок, тут нынче войско прошло. Не слыхал куда?
   Не выспавшийся сын помотал головой.
   - Папенька! - укоризненное сказал он - Ты же знаешь, ежели я проснусь, то уж не усну, хоть стреляй в меня и огнемета. А?
   Ирокезов-старший смущенно почесал ухо.
   - Ну, извини. Все одно когда-нибудь просыпаться придется.
   День было решено провести по старому распорядку. Через полчаса, с привычным грузом за плечами, они вышли из города, направляясь на пляж. Этот пляж Ирокезовы облюбовали давно.
   Каждый день из трех прошедших недель они приходили сюда неся за плечами амфору с виной и корзину еды. Это был и завтрак, и обед, и ужин. День проходил незаметно в воспоминаниях из богатой происшествиями жизни, в поучениях Ирокезова-старшего.
   Мягко говоря, пляж этот был малолюден, а если называть вещи своими именами, то человек на нем был такой же редкостью, как и счастливый понедельник. Однако в этот раз, поднявшись на дюны, они увидели два стоящих враг против врага войска.
   Персы против греков.
   Между ними была полоса песка, свободная от людей, своего рода демилитаризованная зона, шириной метров 300.
   Оживленно обсуждая вооружение и шансы сторон на победу, Ирокезовы прошли между войсками на свое обычное место. Их конечно сразу узнали.
   В недрах персидской армии возникло замешательство. Греки, желая внушить персам, что Ирокезовы пришли на берег не просто так, загремели доспехами приветствуя могучих героев, но Ирокезов-младший погрозил им кулаком и шум стих.
   Это приободрило персов, начавших уже было эвакуировать ставку шахиншаха.
   Видя безразличие Ирокезовых, персы стали строиться для атаки. Наши герои едва успели расположиться, то есть закопать амфору в песок и растянуть тент над головами, как войска за их спиною сошлись. Некоторое время Ирокезовы смотрели на побоище, но солнце и голод брали свое - они сперва искупались, а затем вылезли на берег загорать. Растянувшись на горячем песке с закрытыми глазами они слушали шум битвы, время от времени обмениваясь мыслями о превосходстве колющего оружия перед рубящим.
   Собственно исход битвы был предрешен.
   Персов было много. Слишком много. Много больше, чем греков и перевес в битве постепенно склонялся на их сторону. Грекам было понятно, что спасти их может только одно. Необходимо было лишить персов командования и тогда многочисленное войско станет неуправляемой толпой, и чем больше эта толпа, тем сложнее будет ей управлять.
   Пока шла битва, Ирокезовы еще разок окунулись в море, но потом солнце разморило их, и они начали задремывать. В тридцати шагах от них, вокруг растянутого тента лилась кровь, но героев никто не беспокоил.
   Видя это, шахиншах перенес свою ставку поближе к Месту их отдыха. Увидев это Мильтидат, командующий греческими войсками, вызвал к себе Виктора Фидипиида.
   - Слушай, Виктор. Возьми с собой тридцать человек и постарайся свернуть голову шахиншаху. Только очень постарайся. Хорошо?
   Огонь боевого безумия зажегся в глазах Фидипиида. Протяжно крикнув команду, он, не разбирая дороги, бросился на персов. Глаза его были устремлены на шатер шахиншаха. Кратчайшим путем, словно выпущенная из лука стрела, он полетел вперед, не заметив, что этот путь пролегает как раз через ногу Ирокезова-старшого, цветом своего загара совершенно слившего с песком.
   Крик Ирокезова на секунду заглушил шум побоища. Битва остановилась. Ирокезов-старший стоял на одной ноге, потирая другую с изумлением смотрел на грека, пригвожденного ужасом к песку.
   - Ты кто такой? - тоном, не обещавшим ничего хорошего, спросил его Ирокезов-младший, поднимаясь с земли.
   Поняв, что за этим последует, Фидипиид бросился в толпу, стараясь скрыться среди людей. Страх его, однако, был так велик, что все перепутав он бросился в толпу персидских воинов. Ирокезов-старший зарычал и бросился за кик следом. Персы бросились в рассыпную. Войско обуяла паника. Фидипиид, охваченный страхом, бегал в рядах персидской армии, привлекая собой, как громоотвод молнию, Ирокезова-старшего, а тот безжалостный, как угольный комбайн в забое, бегал за греком оставляя за собой широкие как просека, свободные от всего живого полосы песка. Увидев это, греки воспрянули духом и бросились на врагов.
   - Дави их братцы! - кричал МильтидатДави! Выдавливай!
   Он махал мечем с такой скоростью, что иногда, словно боевой вертолет, поднимался над Марафонской равниной.
   Персы побежали, но Ирокезов не обращал на это внимания. Сея смерть на своем пути, он гнался за греком.
   Поняв, что в толпе ему не спрятаться он бросился в город.
   Грек бежал с изумительной скоростью.
   Ирокезов-старший даже залюбовался легкостью его бега. Против всех уставных требований он бросил копье и щит и бежал налегке. Оглохший от грохота битвы Ирокезов бежал следом, взывая к нему:
   - Как твое имя, мерзавец? Как тебя зовут?!!
   Грек бежал быстро, но все же не быстрее звука. Рев Ирокезова настигал его. Иногда он оборачивался и жалобно кричал в ответ:
   - Виктор я, Виктор...
   Но Ирокезов-старший не слышал, продолжая орать:
   - Ну, попадись ты мне, собака!
   В ответ грек сбросил панцирь и удвоил скорость.
   Как не старался Ирокезов, расстояние между ним и греком не сокращалось. В конце третьего десятка километров Ирокезов впервые подумав о греке с уважением. Решив испытать ловкость своего соперника, он подхватил с земли камень, и швырнул в бегуна. Камень поднял впереди беглеца тучу пыли. Из тучи вновь донесся полный ужаса голос:
   - Виктор я, Виктор!!!
   Ничего другого бедняга кричать уже не мог. Уворачиваясь от брошенных мощной рукой Ирокезова камней он сложным зигзагом бежал по равнине к городу...
   Остановившись на холме, с доброй улыбкой Ирокезов-старший смотрел ему вслед. Выкрикивая свое имя, грек вбежал в город. Пробежав по безлюдным улицам, он поспешил затеряться в толпе на площади. С криком- "Виктор я"он добежал до нег и упал замертво.
   Сердце героя не выдержало нагрузки. Толпа горожан окружила тело героя. Люди в недоумении переглядываясь, отыскивая объяснения случившемуся.
   - Он кричал ВИКТОРИЯ ! -провозгласил кто-то из сенаторов- Победа! Радуйтесь, жители Марафона! Персы разбиты! Мы победили!
   Египетская ночь.
   Исторически-эротический рассказ
   Из всех видов разбоя, Ирокезовы больше всего не любили разбой на воде. На суше еще туда-сюда. Там у жертвы оставались шансы убежать, и спасти свою жизнь, когда ег имущество переходило в чужие руки, но вода отнимала у нег и эту последнюю возможность. Именно по этому Ирокезовы сразу согласились помочь жителям Крита, страдающих от набегов Санторинских пиратов паши Аль Мукейна. Делегация жителей была не многочисленна, и подарки не имели большой художественной ценности, но Ирокезовы не минуты не колеблясь, вылетели на место. Кроме естественного желания помочь хорошим людям их подогревала затагнная обида. Год назад этот Аль Мукейн приказал высечь на одинокой скале в Средиземном море две громадные буквы И и Д, Покрытые золотом, они привлекали всеобщее внимание. Слух о них разнесся по всему миру - мудрецы всех стран решали, что же хотел сказать этим Аль Мукейн? Но ответа не находили, а сам паша хранил высокомерное молчание словно фигу в кармане.
   Ирокезовы лично для себя расшифровали это как недооценку пашой их умственных способностей. Такой вывод сулил сложности в жизни всякому, а уж человеку, занимающемуся морским разбоем и вовсе обещал тьму неприятностей.
   Прибыв на Крит, Ирокезовы спешно развернули военные действия. В течении 15-дневного патрулирования над прибрежными водами они уничтожили 37 кораблей паши Адь Мукейна, а потом лихим налетом на Санторин (налет сопровождался бомбардировкой)
   стерли гнездо пиратов с лица земли.
   Сам паша был четвертован.
   Расправившись о врагами Ирокезовы четыре дня отдыхали на острове, внимая восторгам Критской делегации и производя опись попавших в их руки сокровищ. В числе прочих редкостей им достался ковер-самолет. Старый, вытертый, похожий больше на шкуру давно вымершего животного, он не внушал доверия Ирокезовым, привыкшим к надежному виду пороховых двигателей.
   Впервые увидя его Ирокезов-младший спросил отца; -Что это за дрянь, папенька?
   Ирокезов-старший прочитав папирус, приложенный к ковру, и объяснил; - Средство передвижения. Видишь крылышки по бокам?
   -Какое это средство? Это, пожалуй, насмешка над естеством!
   Ирокезов-младший по молодости лет думал, что естественным можно считать только полет на пороховом двигателе, да птичий, и то с некоторыми оговорками.
   Чтоб побороть сомнения сына Ирокезов-старший там же, в подвале устроил показательный полет- благо все инструкции были на знакомом о детства этрусском языке.
   Повинуясь командам, ковер довольно резво носился по тесному помещению уставленному сундуками с драгоценностями , возя на себе обоих Ирокезовых. Вылетев из подвала они более пристально рассмотрели его. Он действительно оказался не делом рук этрусских ткачей и волшебников, а шкурой крылатой лошади некогда в изобилии водившейся на Пелопоннесе. Весь следующий день они приводили его в порядок - чинили, латали, чистили. На всякий случай Ирокезов -младший даже начистил его снизу сапожным кремом. Как не велико было желание испытать ковер в длительном атмосферном полете, осторожность взяла верх. Приведенный в порядок ковер словно помолодел.
   Ирокезову-старшему показалось даже, что в некоторых, ранее лысых местах выросла новая шерсть, а в том, что вся шерсть стада как-то по особенному блестеть сходились оба представителя семьи Ирокезовых. В этом они видели доброе предзнаменование.
   Отправив восвояси критскую делегацию, Ирокезовы взяв с собой корзину сушеных фиников, поднялись в воздух.
   Ковер взмыл вверх, словно мог радоваться голубизне и чистоте средиземноморского неба. Большими кругами он ходил над островом, и вместе с солнечным светом на каменистую землю Санторина летела душевная песня Ирокезовых. Ковер двигался ощутимо медленнее порохового двигателя, но в глазах Ирокезовых это не было недостатком. Зато его не трясло, да и полет был абсолютно бесшумен.
   -Эдак и к врагу подобраться можно -спросил сын у отца.
   -Ты сперва сопли подбери- дружески посоветовал сыну Ирокезов-старший- а то ковер запачкаешь.
   Твердой рукой он отправил ковер прочь от острова. Отлетев миль на 30, они зависли над водой, нежась в прохладном ветерке, скользившем по поверхности воды.
   -Костерок бы развести -мечтательно сказал Ирокезов-младший.
   -Дурак ты. Костер... И так жарко.
   -ответил обильно потеющий отец.
   -Да нет, рыбки бы нажарили.
   -Рыбки ему... Вон финики жри.
   Искупавшись, семейство вылезло на ковер обсыхать. Еще немного они поблаженствовали в струях прохладного воздуха, но ветер постепенно стих. На ковер навалилась жара.
   Подняв ковер повыше Ирокезов-младший скомандовал ковру- "Вперед!" и резво рассекая воздух, тот понесся на юг, но Ирокезову-младшему до этого не было никакого дела- обдуваемый ветром он уснул безмятежным сном праведника.
   Проснулись они от ощущения холода и сырости. Вокруг ковра ничего не было видно. Пространство, казалось, было наполнено киселем.
   -Кажись приплыли, батя?
   -Приплыли, сынок. Вылезай. Вот оно Царствие Небесное.
   -Похоже, в облако попали?
   -Похоже...
   Ирокезов старший, досадуя на сына, спустил ковер вниз. Внизу, в пяти иди шести милях под ними, расстилалась земля, похожая на географическую карту. Опытный глаз Ирокезова-старшего сразу распознал, что под ними Египет. В лучах заходящего солнца были хорошо видны хорошо знакомые извивы Нила.
   Это его озадачило, ведь заснул-то он над морем. Они спускались вниз, и земля обретала рельефность. Постепенно появились дороги, дома, оазисы с мелкими озерами. Прямо под ними клубилось облако пыли. Спустившись пониже, они услышали грохот сражения.
   -Дерутся, папенька, определенно дерутся.
   Давай пониже.
   Ирокезовы повисли в сотне метров над землей и сквозь пыль наблюдали за побоищем.
   Кто с кем дрался, для них не имело решительно никакого значения. Возможно, что внизу как раз сейчас решалась судьба какой-то цивилизации, что-то обращалось в прах, или что-то вставало из праха, но людям, пережившим рождение и гибель чуть не десятка цивилизаций, было наплевать на гибель еще одной.
   Видя, что отец увлекся, сын шепотом начал спускать ковер все ниже и ниже. Побоище шло с переменным успехом и продолжалось бы еще долго, но случайность повернула его ход в сторону совершенно непредвиденную. Случайная стрела, пущенная без всякого умысла, попала в ковер-самолет. Он не смог заржать от боли - головы-то у него не было. Но боль пробудила резвость. Ковер прыгнул в сторону, превысив при этом раза в три скорость звука. Он просто выпрыгнул из-под Ирокезовых. И сделал это так стремительно, что им пришлось пролететь оставшиеся метры самостоятельно. Но что такое несколько метров для Ирокезовых? А для всех остальных судьба повернулась своей худшей стороной. Ковер перешел звуковой барьер, и воздушный бич смел все живое в радиусе мили. Когда пыль рассеялась, Ирокезовы увидели тысяч пять неподвижных тел в полном вооружении.
   -Рать побитая лежит. - процитировал Ирокезов-младший какого-то классика. Эти строки как нельзя лучше соответствовали его лирическому настроению.
   -Вроде как ничья? - поинтересовался Ирокезов-старший мнением сына. Он был циником, и картина нимало не взволновала его. Больше всего его сейчас волновала мысль о ковре.
   Залетев в такую даль, ему не хотелось возвращаться домой через весь Ближний Восток. Взобравшись на холм, они огляделись. Как всегда самое интересное оказалось у них за спиной.
   -Смотри, папенька!
   Ирокезов-старший обернулся, но вместо ожидаемого ковра увидел большой оазис. Вокруг озера кучками стояли пальмы, закрывая собой великолепный дворец белого камня.
   Не рассчитывая на гостеприимство, они пошли к нему, желая раздобыть себе комфорт и ужин хотя бы и силой.
   К счастью для стражи ег перед воротами не оказалось. Двор то же был пуст. Неся на лице недоумение, Ирокезовы вошли во дворец. Подумав, что стражники перепились и спят, Ирокезов-младший решил избить начальника стражи за плохое несение караульной службы. Только во втором зале они наткнулись на старика, бормотавшего что-то по-персидски. Увидев Ирокезовых, он бросился, было бежать, но был схвачен Ирокезовым-младшим.
   -Слушай, старик, это Египет? - На всякий случай спросил он.
   Старик зарыдал в голос:
   -Приходит конец великому Египту!
   Ответ Ирокезова-старшего не устроил.
   -Если не станешь отвечать на вопросы, то твой конец настанет несколько раньше.
   Вид Ирокезовых внушал сразу два чувства - страх и уважение, поэтому старик быстро собрался с мыслями.
   -Египет, уважаемые. Именно Египет.
   -А кто тут хозяин?
   -Фараон.
   Ирокезовы расселись на богатом диване с чувством близким к полному умиротворению. Хозяина у дворца можно сказать не было- без сомнения Фараон лежал сейчас на песке, став жертвой резвости ковра-самолета. Напитков и еды во дворце тоже хватало - иначе какой это дворец? А всякие неожиданности, например со стороны стражи....
   -Послушай, старик, неужели ты тут один?
   Без охраны? Ведь война кругом, а на войне чуть что и все. Разнесут фараоново имущество.
   Старик немного попричитал - исход битвы внушал ему опасения.
   -Фараон увел ег с собой, оставив нас без защиты...
   -Кого это "нас"? - лениво поинтересовался Ирокезов-младший. Поняв, что до начальника стражи ему уже не добраться он охладел к идее мести.
   -Как это кого? - возмутился старец- Нас!
   Меня и свой гарем!
   -Гарем? - у Ирокезовых так заблестели глаза, что старик попятился, закрывая спиной двери.
   Понимая беспокойство старика, и удивляясь его проницательности Ирокезов-старший прищурив глаз оказал:
   -Ты, отец, нас не бойся. И фараона своего не бойся, ибо душа его....
   Он посмотрел вверх, словно надеялся увидеть там фараонову душу, но вместо нег увидел там изумительной красоты фреску- "Отряд амазонок в походной финской бане". Он крякнул и опустил глаза.
   -А нас ты уважай. Мы - Ирокезовы!
   Старик упал на пол, раздавленный выпавшим на его долю счастьем.
   -Вставай, вставай. Я тебе не Фараон. Я таких штук не люблю.
   Но старик упорно лежал на полу. Чувство восхищения прижимало его к земле.
   -Назначаю тебя....
   Сексуально-уполномоченным. Подготовь-ка сегодня ночь разврата....
   Сколько вдов от Фараона осталось?
   -506,высочайший!
   -Очень хорошо, - одобрил его Ирокезов-старший - Люблю четные цифры. Ирокезова-младшего это то же устраивало не вполне.
   -Эх, папенька, что ж кота-то в мешке брать? Посмотреть бы надо! Ирокезов-старший задрав голову, посмотрел на потолок. Амазонки все парились.
   -Посмотреть? Это можно.
   Обернувшись к старику, приказал:
   -А устрой-ка ты нам, братец, парад!
   Старик хотел, было горестно взвыть, но вовремя вспомнил перед кем лежит. Тихонько постанывая он отполз за дверь, а уж там, взвыв во весь голос, побежал исполнять приказание.
   -Хороший старик.
   -Д-а-а-а. И, главное, как обрадовался!
   Ирокезовы спустились вниз, на первый этаж дворца. Накопленный опыт пребывания при дворах различных владык безошибочно вывел их к кухне. Большая сводчатая зала благоухала запахами душистого перца и корицы. Изрядно проголодавшийся сын воскликнул:
   -Розарий!
   Стоявший за его спиной отец пробурчал что-то о сосисочных кустах с колбасными бутонами, но без особого раздражения- к царскому обеду у них имелся зверский аппетит.
   Они шли по залу, смахивая крышки с котлов и упиваясь запахами. Египетская кухня радовала разнообразием блюд. Оглядываясь по сторонам они прикидывали с чего бы начать, и неизменно с чего-нибудь начали бы, если б в голову Ирокезова-старшего не явилась неожиданная мысль.
   -Стоп, сынок. Всем этим мы завтра займемся.
   Ирокезов-младший вопросительно посмотрел на отца.
   -Забыл разве какое дело у нас?
   Сын оскаблился.
   -Еда делу не помеха.
   -Не всякая еда и не всякому делу...
   Диету блюсти надо!
   Сразив сына загадочным словом, он пошел назад, не сомневаясь, что сын последует его примеру. Он шел туда, где на крюках болтались копченые свиные туши.
   -Сало, сметана, яйца, немного просяного пива.... Только в этом случае - он поднял палец- Только! Они запомнят нас надолго....
   Разбив в кувшин с пивом три десятка яиц, отец хлебнул, поморщился и передал кувшин сыну.
   Пока тот опорожнял его, Ирокезов старший, сорвав с крюка тушу начал пластать ег ножом. Из-под него толстыми ломтями валилась розовая ветчина, летели куски сала.
   Уложив ветчину на пшеничную лепешку, Ирокезов-старший зажмурив глаза вонзил зубы в свиную мякоть. На лице отца было написано такое удовольствие, что Ирокезов-младший сам счастливо засмеялся:
   -Живем, батя!
   -Жить, сынок, начнем вечером!
   Через час, когда Ирокезовы заедали съеденное густой сметаной, сверху робко спустился старик.
   -Светлейшие, ваша воля исполнена!
   Подталкивая в спину сексуально уполномоченного, Ирокезовы поднялись в верхнюю залу. Перед их глазами разливалось море женской красоты: одетые в шелка и бархат, украшенные драгоценными камнями, пахнущие как сотня парфюмерных лавок, вдоль стен стояли жены Фараона. Первое впечатление от увиденного, высказал Ирокезов-старший:
   -А у фараона-то губа не дура...
   Они обошли строй женщин и пожираемые сотнями восторженных глаз остановились в центре зала. Хотя Ирокезовых было весьма трудно смутить, но в эти минуты они испытывали именно это чувство. Оба думали об одном и том же- как им управиться с полутысячей женщин? Из затруднения их вывел сексуально уполномоченный. Он подал знак, и драпировка на одной из стен стала расходиться в стороны. За красочными полотнищами Ирокезовы увидели продолжение зала. Вдоль всех стен стояли деревянные конструкции, прикрытые богатыми покрывалами.
   -Эротические качели Фараона! - провозгласил старик. Ирокезовы подошли поближе. Качели были построены со знанием дела и любовно украшена затейливой резьбой. Сложные рычаги, толстые медные пружины и стеклянные линзы создавали впечатление мощи Египетской науки и техники.
   -Глазу приятно. -отметил Ирокезов-старший, освобождаясь от одежды. Сын его ничего не сказал.
   Повернувшись он увидел, как женщины с волнующим душу и тело смехом рассаживались на качелях. С тихим шорохом там падал шелк, словно бабочки упархивали и скрывались в полутьме кружевные накидки...
   Видя изобилия восхитительной женственности, ничем не прикрытые тела первых красавиц Египта и окрестностей Ирокезов-младший только мычал от страсти. Он наливался кровью, становясь все больше и больше похожим на носорога.
   Женщин было настолько много, а красота их так притягательна, что он застыл в нерешительности- с кого начать?
   Краем глаза он увидел, что отец шагнул вперед. Тот все решил сам.
   Ощутив под руками ласковость кожи он подумал:
   -"Ах!"
   Но мысль эта была мимолетна, она пропала, едва возникнув. С другого конца зала до него донеслись полные любовной истомы стоны женщин, над которыми трудился его сын, вкладывая в любовь весь энтузиазм молодого, диетически накормленного тела.
   Ирокезов-старший выдохнул воздух, и все кругом завертелось...
   Так были зачаты 300 спартанцев.
   В окрестностях Александрии
   Молнии резали темноту тяжглыми и сырыми ломтями. Вспышки на мгновенья освещали поле, но темнота всей тяжестью наваливалась на трещины в свогм теле и охлопывала их со страшным грохотом. После каждой вспышки земля вздрагивала как в ознобе и сжималась в ожидании новой порции электричества. Шгл дождь. Ирокезовы пережидали непогоду в случайно подвернувшейся пещере. Сквозь сетку дождя видно было, как ручейки дождевой воды скатывались по глине вниз, где собирались в мутные потоки.
   - Погода то - неясным голосом сказал Ирокезов-старший.
   - Стихия - согласился сын.
   Разговор о погоде, безусловно, не интересовал ни того, ни другого, однако обо всгм остальном было переговорено в дороге. Путь был дальним. За полгода, пренебрегая всеми техническими новшествами, они прошли от Оловянных островов до Египта. Торопливость не была свойственна Ирокезовым.
   поэтому шли не торопясь, отдыхая, где хотелось, останавливаясь там, где природа являла перед их глазами приятные картины единства воды, земли и неба. Дел у них не было. Слегка ошалев от безделья, они ждали, что вот-вот где-нибудь вспыхнет очередная война или мор, или голод и тогда всг встанет на свои места. Их снова позовут и снова начнутся кровавые безобразия. Однако время шло и ничего подобного не происходило. Страна отдыхала. Долгожданный мир снизошгл на землю...