Страница:
В конце концов Эра сумела подавить рвущий легкие кашель и с удивлением обнаружила, что ее вмешательство пока не требуется. Оказавшись в атмосфере, насыщенной до предела запахами красок и прочей дряни, необходимой любому уважающему себя художнику для создания шедевра, Императрица на мгновение оторопела, но быстро справилась с собой и теперь внимательно оглядывалась по сторонам, не обращая внимания на находящихся в комнате разумных существ. Судя по всему, она искала источник газовой атаки. Принцесса изумленно приподняла уши, ей бы никогда и в голову не пришло, что от этой отвратительной вони может быть толк! Однако перед ней было безусловное доказательство обратного: ароматы мастерской практически мгновенно вывели ее мать из состояния неконтролируемой ярости и заставили сосредоточиться на более важных вещах, например, – на вопросе самосохранения во враждебной среде. Эра усмехнулась и, прекрасно понимая, что долгого эффекта ждать не приходится, вежливо поинтересовалась, отвлекая внимание Эфы от единственного в комнате человека, как наиболее уязвимого для ее атаки существа:
– Что с-с-случилос-с-сь?
Императрица моргнула, перевела взгляд на дочь и, видимо решив, что та достаточно хорошо обучена и при наличии реальной угрозы не позволила бы находиться в комнате своему жениху без должной защиты, а уж тем более не стала бы ему позировать, перестала искать источник опасности и сердито рыкнула:
– Эти каанцы окончательно с-с-сошли с-с-с ума и ус-с-строили проповедь прямо в тронном зале! В прис-с-сутс-с-ствии журналис-с-стов, выпрос-с-сивших у нашего отдела по с-с-связям с-с-с общес-с-ственнос-с-стью право на с-с-съемку приготовлений к завтрашней церемонии! Теперь по вс-с-сем каналам транс-с-слируют замечательные кадры, пос-с-скольку прис-с-ставленный к этим пронырливым с-с-созданиям с-с-сопровождающий не додумалс-с-ся конфис-с-сковать запис-с-сь, которую они ус-с-спели с-с-сделать, пока охрана выпроваживала с-с-святош из помещения! Вдобавок ко вс-с-сему, эти на голову ушибленные арис-с-стократы умудрилис-с-сь запланировать на завтра пять заговоров! Пять! У Хизы не хватает людей, чтобы арес-с-стовать вс-с-сех заговорщиков, и времени, С-с-саан побери, потому что еще нужно ус-с-спеть проверить гос-с-стей, помещения и с-с-слуг на предмет возможной опас-с-снос-с-сти!
– Тебя ведь злит с-с-совс-с-сем не это. – Эра не собиралась поддаваться на простенький прием отвлечения внимания, в конце концов, она и сама им владеет неплохо. – В чем дело?
– Не это. – Мать одобрительно взглянула на нее, и девушка уловила ее холодное удовлетворение результатом воспитания дочери. – Но о причинах моего дурного нас-с-строения мы поговорим позже. С-с-сейнал, я приношу с-с-свои извинения за эту вс-с-спышку, в с-с-свое оправдание могу лишь с-с-сказать, что очень ус-с-стала и не владею с-с-собой в должной мере.
Принцесса молча наблюдала за тем, как ее жених, несколько опешивший от такого стремительного перехода от ярости к полному спокойствию, принимает извинения и вежливо заверяет Императрицу в том, что не считает ее поведение предосудительным, и чувствовала, как из глубины сознания поднимается злость пополам с восхищением. Ей самой еще ни разу не удавалось, дойдя до такого накала страстей, быстро обуздать свой темперамент, и уж тем более она была неспособна, пребывая в бешенстве, помнить о секретности и прочих вещах, которые не охватываются банальным инстинктом самосохранения. Да-а, до высот самоконтроля матери ей, судя по всему, еще расти и расти. Но с другой стороны то, что довело ее мать до такого состояния, действительно было смертельной угрозой, и Эра злилась оттого, что не может в полной мере помочь близким людям справиться с грядущей опасностью, какой бы она ни была.
Эфа, ощутив мысли дочери, коротким импульсом передала ей суть проблемы, продолжая вежливо заверять своего будущего зятя в том, что помолвка пройдет как положено и ему совершенно нечего опасаться на территории Империи в целом и дворца в частности. Принцесса слушала этот монолог краем уха, пытаясь осознать полученную информацию и все последствия, которые за собой повлечет ее обнародование. Получалось, что эта, казалось бы, мелкая неприятность стала последней песчинкой, способной обрушить всю гору накопившихся проблем и похоронить под ней множество людей и нелюдей, начиная с Императрицы и ее семьи. Эра с трудом сдержалась, чтобы не оскалиться, ярость, клокотавшая в ее душе, требовала выхода…
Иначе чем чудом нельзя было назвать то, что загруженные приготовлениями к помолвке до полного невосприятия всего, с ней не связанного, оперативники Хизы все-таки умудрились раскопать информацию о принятом несколько часов назад повелении Великого собора первосвященников Саана. Повеление, которое безоговорочно требовало считать Императрицу и все ее потомство порожденными против воли Саана и, следовательно, не обладающими душой и не подлежащими допуску к таинствам веры. Проще говоря, кучка священников, вволю пообщавшись по визиону, постановила сорвать завтрашнюю помолвку на том основании, что невеста не имеет души и не может быть обвенчана, как не может быть обвенчано животное. В большинстве стран на подобную выходку просто не обратили бы внимания, в худшем случае такую новость некоторое время смаковала бы пресса, раздувая по своей любимой привычке грандиозный скандал на пустом месте. Но в Империи подобный демарш священников становился практически неразрешимой проблемой. А тут еще каанцы со своими проповедями…
Эра так глубоко погрузилась в свои невеселые мысли, что лишь ментальный толчок матери вывел ее из задумчивости. Встретившись взглядом с такими же, как и у нее, звериными янтарными глазами, принцесса увидела в них предостережение и недвусмысленный приказ держать себя в руках. Девушка едва заметно кивнула, давая понять, что приняла к сведению требование Эфы вести себя как обычно и не тревожить Сейнала. Соприкоснувшись с разумом матери, она предложила ей помощь в решении проблемы, но тут же ощутила ожидаемый отказ, ее дело обеспечить безопасность своего жениха, об остальном позаботятся взрослые. Эра подавила глупое раздражение, прикрыла глаза, подтверждая, что поняла распоряжение матери, и отвернулась к Сейналу, который, увлеченный разговором с Императрицей, не обратил внимания на стремительный обмен мнениями, произошедший в его присутствии. Впрочем, человеку трудно заметить изменения в поведении своего собеседника, если эти изменения продолжались всего пару секунд…
ЭПИЛОГ
– Что с-с-случилос-с-сь?
Императрица моргнула, перевела взгляд на дочь и, видимо решив, что та достаточно хорошо обучена и при наличии реальной угрозы не позволила бы находиться в комнате своему жениху без должной защиты, а уж тем более не стала бы ему позировать, перестала искать источник опасности и сердито рыкнула:
– Эти каанцы окончательно с-с-сошли с-с-с ума и ус-с-строили проповедь прямо в тронном зале! В прис-с-сутс-с-ствии журналис-с-стов, выпрос-с-сивших у нашего отдела по с-с-связям с-с-с общес-с-ственнос-с-стью право на с-с-съемку приготовлений к завтрашней церемонии! Теперь по вс-с-сем каналам транс-с-слируют замечательные кадры, пос-с-скольку прис-с-ставленный к этим пронырливым с-с-созданиям с-с-сопровождающий не додумалс-с-ся конфис-с-сковать запис-с-сь, которую они ус-с-спели с-с-сделать, пока охрана выпроваживала с-с-святош из помещения! Вдобавок ко вс-с-сему, эти на голову ушибленные арис-с-стократы умудрилис-с-сь запланировать на завтра пять заговоров! Пять! У Хизы не хватает людей, чтобы арес-с-стовать вс-с-сех заговорщиков, и времени, С-с-саан побери, потому что еще нужно ус-с-спеть проверить гос-с-стей, помещения и с-с-слуг на предмет возможной опас-с-снос-с-сти!
– Тебя ведь злит с-с-совс-с-сем не это. – Эра не собиралась поддаваться на простенький прием отвлечения внимания, в конце концов, она и сама им владеет неплохо. – В чем дело?
– Не это. – Мать одобрительно взглянула на нее, и девушка уловила ее холодное удовлетворение результатом воспитания дочери. – Но о причинах моего дурного нас-с-строения мы поговорим позже. С-с-сейнал, я приношу с-с-свои извинения за эту вс-с-спышку, в с-с-свое оправдание могу лишь с-с-сказать, что очень ус-с-стала и не владею с-с-собой в должной мере.
Принцесса молча наблюдала за тем, как ее жених, несколько опешивший от такого стремительного перехода от ярости к полному спокойствию, принимает извинения и вежливо заверяет Императрицу в том, что не считает ее поведение предосудительным, и чувствовала, как из глубины сознания поднимается злость пополам с восхищением. Ей самой еще ни разу не удавалось, дойдя до такого накала страстей, быстро обуздать свой темперамент, и уж тем более она была неспособна, пребывая в бешенстве, помнить о секретности и прочих вещах, которые не охватываются банальным инстинктом самосохранения. Да-а, до высот самоконтроля матери ей, судя по всему, еще расти и расти. Но с другой стороны то, что довело ее мать до такого состояния, действительно было смертельной угрозой, и Эра злилась оттого, что не может в полной мере помочь близким людям справиться с грядущей опасностью, какой бы она ни была.
Эфа, ощутив мысли дочери, коротким импульсом передала ей суть проблемы, продолжая вежливо заверять своего будущего зятя в том, что помолвка пройдет как положено и ему совершенно нечего опасаться на территории Империи в целом и дворца в частности. Принцесса слушала этот монолог краем уха, пытаясь осознать полученную информацию и все последствия, которые за собой повлечет ее обнародование. Получалось, что эта, казалось бы, мелкая неприятность стала последней песчинкой, способной обрушить всю гору накопившихся проблем и похоронить под ней множество людей и нелюдей, начиная с Императрицы и ее семьи. Эра с трудом сдержалась, чтобы не оскалиться, ярость, клокотавшая в ее душе, требовала выхода…
Иначе чем чудом нельзя было назвать то, что загруженные приготовлениями к помолвке до полного невосприятия всего, с ней не связанного, оперативники Хизы все-таки умудрились раскопать информацию о принятом несколько часов назад повелении Великого собора первосвященников Саана. Повеление, которое безоговорочно требовало считать Императрицу и все ее потомство порожденными против воли Саана и, следовательно, не обладающими душой и не подлежащими допуску к таинствам веры. Проще говоря, кучка священников, вволю пообщавшись по визиону, постановила сорвать завтрашнюю помолвку на том основании, что невеста не имеет души и не может быть обвенчана, как не может быть обвенчано животное. В большинстве стран на подобную выходку просто не обратили бы внимания, в худшем случае такую новость некоторое время смаковала бы пресса, раздувая по своей любимой привычке грандиозный скандал на пустом месте. Но в Империи подобный демарш священников становился практически неразрешимой проблемой. А тут еще каанцы со своими проповедями…
Эра так глубоко погрузилась в свои невеселые мысли, что лишь ментальный толчок матери вывел ее из задумчивости. Встретившись взглядом с такими же, как и у нее, звериными янтарными глазами, принцесса увидела в них предостережение и недвусмысленный приказ держать себя в руках. Девушка едва заметно кивнула, давая понять, что приняла к сведению требование Эфы вести себя как обычно и не тревожить Сейнала. Соприкоснувшись с разумом матери, она предложила ей помощь в решении проблемы, но тут же ощутила ожидаемый отказ, ее дело обеспечить безопасность своего жениха, об остальном позаботятся взрослые. Эра подавила глупое раздражение, прикрыла глаза, подтверждая, что поняла распоряжение матери, и отвернулась к Сейналу, который, увлеченный разговором с Императрицей, не обратил внимания на стремительный обмен мнениями, произошедший в его присутствии. Впрочем, человеку трудно заметить изменения в поведении своего собеседника, если эти изменения продолжались всего пару секунд…
ЭПИЛОГ
Эфа молча наблюдала за красивой торжественной церемонией помолвки своей дочери и наследницы с Сейналом Лентерром, третьим сыном президента Объединения свободных планет. По случаю праздника площадь перед дворцом буквально вылизали, заодно проверив ее и окружающие ее здания на предмет наличия всевозможных смертельно опасных сюрпризов. Установили трибуну для почетных гостей и впечатляющее количество датчиков, подключенных к системе безопасности дворца, чтобы избежать любых непредвиденных ситуаций. При этом Хизу больше всего расстраивала необходимость присутствия на церемонии огромного количества журналистов с передающей аппаратурой, в которой подозрительной женщине-диину постоянно мерещились замаскированные бомбы и прочие малоприятные вещи.
Императрица оперлась на невысокие перильца, огораживающие площадку трибуны, на которой были установлены кресла для высокопоставленных персон, и окинула внимательным взглядом толпу за оцеплением, она тоже подозрительно относилась к всевозможным приборам в руках, не вызывающих никакого доверия людей, но вынуждена была смириться с их присутствием. Необходимость, чтоб ее Саан загрыз!
Когда на помост, по обычаю установленный на площади перед дворцом, взошел первосвященник, Эфа невольно напряглась в ожидании неприятностей. Трибуна находилась в непосредственной близости от главного места действия, и она прекрасно видела самодовольное выражение лица человека, который умудрился стать ее личным врагом. Если он только посмеет нарушить договор… Но тревога оказалась напрасной. Служитель Саана занял свое место, повернувшись лицом к воротам дворца, из которых вот-вот должны были появиться будущие жених и невеста, и, начиная ритуал, забормотал молитву о ниспослании на всех присутствующих божьей благодати. Императрица пристально наблюдала за его действиями, готовая в любой момент вмешаться в происходящее. Если только этот урод попытается что-нибудь натворить… Он пожалеет! Рейт, видимо, почувствовал ее состояние, он осторожно положил руку ей на колено и почти беззвучно произнес:
– Успокойся, все будет хорошо.
Эфа передернула плечами, отмахиваясь от непрошеного утешения, и снова переключила внимание на первосвященника. В этот момент заиграли гимн Объединения свободных планет и на ковровую дорожку, тянущуюся от распахнутых ворот дворца до помоста, ступил Сейнал Лентерр, третий наследник президента Объединения свободных планет. Юноша красовался в изысканном бело-золотом наряде, и Императрица, уже успевшая достаточно близко познакомиться с женихом своей дочери, сочувственно вздохнула. Она была абсолютно уверена, что идея одеться в это пышное, но наверняка крайне неудобное нечто, да еще и фамильных цветов его дома, принадлежит явно не Сейналу и не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Бедный парень чувствовал себя крайне неуютно под взглядами многотысячной толпы и объективами голокамер, но умело это скрывал. Признаки испытываемого им дискомфорта могли заметить только люди, которые очень хорошо его знали… или диины. Пока Эфа предавалась своим размышлениям о том, насколько отрицательно все эти торжества и все, что с ними связано, действуют на психику нормальных существ, Сейнал преодолел расстояние, отделявшее его от помоста, поднялся по широким, крутым ступенькам и остановился перед первосвященником, который поторопился его должным образом благословить. При этом чувствовалось, что священнослужитель нервничает. Императрица довольно оскалилась, заметив, как у него дрожат пальцы. Ей нравилось, когда люди, настолько ей отвратительные, боялись ее. Это было приятно.
В это время из ворот показалась Эра в своем неизменном черном наряде, отличающемся от материнского только формой серебряного пояса на талии, и Эфа позволила себе слегка расслабиться. Ритуал проходил по всем религиозным канонам, и никто из присутствующих не знал, что ценой этого безмятежного торжества стала серьезная уступка Императрицы высшим церковным иерархам. Эфа яростно оскалилась под капюшоном, закрывающим ее лицо, с трудом сдерживая бешенство при мысли, что ей пришлось уговаривать кучку слишком много возомнивших о себе фигляров, и не просто уговаривать, а еще и платить за возможность провести помолвку так, как положено. И все только потому, что в законодательстве Империи существовал опасный пробел: все акты гражданского состояния от рождения и до смерти регистрировались церковью! Если в большинстве других стран демарш первосвященников вызвал бы только общественный резонанс, но никак не повлиял бы на планы будущих супругов, которые просто оформили бы свои отношения в ближайшем гражданском отделе регистрации подобных событий, то в этом Сааном проклятом государстве, которое досталось ей не иначе как в наказание, отказ священника провести ритуал помолвки нельзя было обойти.
Пока нельзя. Императрица снова почувствовала беспокойство своего мужа и постаралась взять себя в руки. Не стоило демонстрировать окружающим обуревающие ее эмоции, в конце концов, такие всплески чувств можно толковать двояко, и многочисленные журналисты, присутствующие на церемонии, не преминут выбрать самое неподходящее для нее объяснение. Однако под тканью губы сами собой изогнулись в предвкушающей улыбке, которая повергла бы первосвященника в ужас, если бы он только смог увидеть ее. Эфа планировала сполна посчитаться с людьми, воспользовавшимися непростым положением, сложившимся в Империи, и прискорбным пробелом в ее законодательстве, а заодно и исправить недочет своих предков таким образом, чтобы не вызвать возмущения простых граждан. Очень скоро и в этой стране, как и в большинстве других известных ей государств, церковь станет только культурным институтом, никак не связанным со светской властью и не имеющим никакой реальной возможности повлиять на ее решения. Скоро человек, посмевший ставить ей условия, пожалеет о своей самонадеянности, и никто не сможет доказать, что этот кризис случился по ее приказу. Императрица довольно оскалилась. Иногда старый обычай посещения семьи, из которой наследник или наследница трона берут супруга, может оказаться очень кстати. Действительно, лучше, чтобы подобные события происходили во время ее отсутствия в стране… В следующее мгновение Эфе пришлось отвлечься от своих планов мести и обратить внимание на церемонию. Творилось что-то непонятное.
Эра бесстрастно отвечала на вопросы первосвященника и казалась абсолютно спокойной, но человек все равно с трудом держал себя в руках. Он непроизвольно пытался отодвинуться от принцессы, словно ожидал внезапного нападения с ее стороны. Императрица нахмурилась и ощутила, как рядом напрягся Рейт. Что задумал этот скользкий священник? Неужели провокация? Эфа потянулась к Хизе, пытаясь найти женщину-диина в мешанине человеческих сознаний на площади, но вместо этого уловила странные отзвуки эмоций на помосте. Знакомых эмоций… Первосвященник громко объявил помолвку заключенной, и она расслабилась. Дело сделано. Эра с Сейналом спустились с помоста и спокойно прошествовали по ковровой дорожке к парадным воротам дворца, оставив служителя церкви в одиночестве вытирать пот на церемониальном возвышении. Пора было отправляться в тронный зал на празднование. Императрица поднялась из кресла, насмешливо взглянула на перепуганного человека и ухмыльнулась про себя. Первосвященник, сам того не подозревая, послужил учебным пособием для принцессы, совместившей приятное с полезным: с одной стороны, она заставила своего врага пережить несколько неприятных минут, а с другой – окончательно освоила нелегкую науку вызывать нужные ей эмоции в сознании людей, причем избирательно. Девочка взрослеет, и очень быстро! Что ж, тем лучше. Эфа почувствовала, как ее локтя коснулась рука Рейта, и повернулась к нему, осторожно накрывая его ладонь своей. Предстояло еще много сделать для того, чтобы дорогие ей люди могли жить спокойно, не опасаясь заговоров и нападений, но она не собиралась отступать…
Императрица оперлась на невысокие перильца, огораживающие площадку трибуны, на которой были установлены кресла для высокопоставленных персон, и окинула внимательным взглядом толпу за оцеплением, она тоже подозрительно относилась к всевозможным приборам в руках, не вызывающих никакого доверия людей, но вынуждена была смириться с их присутствием. Необходимость, чтоб ее Саан загрыз!
Когда на помост, по обычаю установленный на площади перед дворцом, взошел первосвященник, Эфа невольно напряглась в ожидании неприятностей. Трибуна находилась в непосредственной близости от главного места действия, и она прекрасно видела самодовольное выражение лица человека, который умудрился стать ее личным врагом. Если он только посмеет нарушить договор… Но тревога оказалась напрасной. Служитель Саана занял свое место, повернувшись лицом к воротам дворца, из которых вот-вот должны были появиться будущие жених и невеста, и, начиная ритуал, забормотал молитву о ниспослании на всех присутствующих божьей благодати. Императрица пристально наблюдала за его действиями, готовая в любой момент вмешаться в происходящее. Если только этот урод попытается что-нибудь натворить… Он пожалеет! Рейт, видимо, почувствовал ее состояние, он осторожно положил руку ей на колено и почти беззвучно произнес:
– Успокойся, все будет хорошо.
Эфа передернула плечами, отмахиваясь от непрошеного утешения, и снова переключила внимание на первосвященника. В этот момент заиграли гимн Объединения свободных планет и на ковровую дорожку, тянущуюся от распахнутых ворот дворца до помоста, ступил Сейнал Лентерр, третий наследник президента Объединения свободных планет. Юноша красовался в изысканном бело-золотом наряде, и Императрица, уже успевшая достаточно близко познакомиться с женихом своей дочери, сочувственно вздохнула. Она была абсолютно уверена, что идея одеться в это пышное, но наверняка крайне неудобное нечто, да еще и фамильных цветов его дома, принадлежит явно не Сейналу и не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Бедный парень чувствовал себя крайне неуютно под взглядами многотысячной толпы и объективами голокамер, но умело это скрывал. Признаки испытываемого им дискомфорта могли заметить только люди, которые очень хорошо его знали… или диины. Пока Эфа предавалась своим размышлениям о том, насколько отрицательно все эти торжества и все, что с ними связано, действуют на психику нормальных существ, Сейнал преодолел расстояние, отделявшее его от помоста, поднялся по широким, крутым ступенькам и остановился перед первосвященником, который поторопился его должным образом благословить. При этом чувствовалось, что священнослужитель нервничает. Императрица довольно оскалилась, заметив, как у него дрожат пальцы. Ей нравилось, когда люди, настолько ей отвратительные, боялись ее. Это было приятно.
В это время из ворот показалась Эра в своем неизменном черном наряде, отличающемся от материнского только формой серебряного пояса на талии, и Эфа позволила себе слегка расслабиться. Ритуал проходил по всем религиозным канонам, и никто из присутствующих не знал, что ценой этого безмятежного торжества стала серьезная уступка Императрицы высшим церковным иерархам. Эфа яростно оскалилась под капюшоном, закрывающим ее лицо, с трудом сдерживая бешенство при мысли, что ей пришлось уговаривать кучку слишком много возомнивших о себе фигляров, и не просто уговаривать, а еще и платить за возможность провести помолвку так, как положено. И все только потому, что в законодательстве Империи существовал опасный пробел: все акты гражданского состояния от рождения и до смерти регистрировались церковью! Если в большинстве других стран демарш первосвященников вызвал бы только общественный резонанс, но никак не повлиял бы на планы будущих супругов, которые просто оформили бы свои отношения в ближайшем гражданском отделе регистрации подобных событий, то в этом Сааном проклятом государстве, которое досталось ей не иначе как в наказание, отказ священника провести ритуал помолвки нельзя было обойти.
Пока нельзя. Императрица снова почувствовала беспокойство своего мужа и постаралась взять себя в руки. Не стоило демонстрировать окружающим обуревающие ее эмоции, в конце концов, такие всплески чувств можно толковать двояко, и многочисленные журналисты, присутствующие на церемонии, не преминут выбрать самое неподходящее для нее объяснение. Однако под тканью губы сами собой изогнулись в предвкушающей улыбке, которая повергла бы первосвященника в ужас, если бы он только смог увидеть ее. Эфа планировала сполна посчитаться с людьми, воспользовавшимися непростым положением, сложившимся в Империи, и прискорбным пробелом в ее законодательстве, а заодно и исправить недочет своих предков таким образом, чтобы не вызвать возмущения простых граждан. Очень скоро и в этой стране, как и в большинстве других известных ей государств, церковь станет только культурным институтом, никак не связанным со светской властью и не имеющим никакой реальной возможности повлиять на ее решения. Скоро человек, посмевший ставить ей условия, пожалеет о своей самонадеянности, и никто не сможет доказать, что этот кризис случился по ее приказу. Императрица довольно оскалилась. Иногда старый обычай посещения семьи, из которой наследник или наследница трона берут супруга, может оказаться очень кстати. Действительно, лучше, чтобы подобные события происходили во время ее отсутствия в стране… В следующее мгновение Эфе пришлось отвлечься от своих планов мести и обратить внимание на церемонию. Творилось что-то непонятное.
Эра бесстрастно отвечала на вопросы первосвященника и казалась абсолютно спокойной, но человек все равно с трудом держал себя в руках. Он непроизвольно пытался отодвинуться от принцессы, словно ожидал внезапного нападения с ее стороны. Императрица нахмурилась и ощутила, как рядом напрягся Рейт. Что задумал этот скользкий священник? Неужели провокация? Эфа потянулась к Хизе, пытаясь найти женщину-диина в мешанине человеческих сознаний на площади, но вместо этого уловила странные отзвуки эмоций на помосте. Знакомых эмоций… Первосвященник громко объявил помолвку заключенной, и она расслабилась. Дело сделано. Эра с Сейналом спустились с помоста и спокойно прошествовали по ковровой дорожке к парадным воротам дворца, оставив служителя церкви в одиночестве вытирать пот на церемониальном возвышении. Пора было отправляться в тронный зал на празднование. Императрица поднялась из кресла, насмешливо взглянула на перепуганного человека и ухмыльнулась про себя. Первосвященник, сам того не подозревая, послужил учебным пособием для принцессы, совместившей приятное с полезным: с одной стороны, она заставила своего врага пережить несколько неприятных минут, а с другой – окончательно освоила нелегкую науку вызывать нужные ей эмоции в сознании людей, причем избирательно. Девочка взрослеет, и очень быстро! Что ж, тем лучше. Эфа почувствовала, как ее локтя коснулась рука Рейта, и повернулась к нему, осторожно накрывая его ладонь своей. Предстояло еще много сделать для того, чтобы дорогие ей люди могли жить спокойно, не опасаясь заговоров и нападений, но она не собиралась отступать…