Страница:
Та, что изменила меня, была рабыней. Во время очередного затишья хозяева провели очередной рейд по ближним мирам, похищая всех, кто мог принести хоть какую-нибудь пользу. Лида досталась мне в качестве награды за доблестный труд. Ее достаточно слабые магические способности и приятная внешность предопределили судьбу молодой рабыни: Лида стала гурией, ориентированной на воспроизводство. Тот, кто изучал и подбирал пары по генотипу, не ошибся. Во всяком случае, наш старший сын уже в двенадцать лет был возвышен до хозяев, сменил имя и больше не интересовался родителями. Кому охота вспоминать слугу-отца и рабыню-мать!
Кванно тяжело вздохнул:
– Мне выпало редкое и столь же драгоценное, сколь и губительное чувство для рожденных в клане – любовь. Да, я любил эту маленькую беззащитную рабыню, слушал ее рассказы о родном мире, ее песни и просто ее голос. Баловал, как мог, даже сумел добиться, чтобы двух младших детей оставили ей на воспитание… Наивный глупец! Шаркард, жестокий мир, всегда готов покарать тех, кто забылся, осмелился жить в счастье и мечтать… Во время очередной стычки, когда наша крепость была серьезно повреждена, большинство рабов погибло. Мелочь, расходный материал, легко восполнимый и оттого не особо ценящийся, – но крушение всех надежд для одного тупого слуги, рыдающего над телами дорогих ему людей.
Маг зло ухмыльнулся.
– Я отомстил. Не миру, чей ядовитый воздух прикончил мать и детей, и не хозяевам, равнодушно пропустившим удар, направленный в жилую зону крепости. Я свершил глупую и бесполезную месть тому, другому клану, что атаковал нас в роковой день. Разработал план, получил благословение хозяев, всегда готовых поддержать любую мерзость, ведущую к ослаблению врага, проложил подземный ход – это в нестабильной-то тверди Шаркарда – и обрушил стену вражеской крепости, позволяя нашим бойцам ворваться на территорию врага.
Не знаю, может, в тот день пал еще один клан. Мне было неинтересно. Я занимался работой мясника. Уничтожал детей и женщин Врага. Таких же ни в чем не повинных рабов, в надежде, что их смерть тоже доставит кому-то боль. Сопротивления почти не было, мне встретилось трое-четверо слуг, но они не были мне ровней. Шум боя оставался позади, скорее всего хозяева крепости сумели воспользоваться преимуществом своей территории и вытеснить наших бойцов. Еще немного – и за мной явился бы кто-то из настоящих воинов атакованного клана. Но я встретил их.
Эта женщина ничуть не напоминала Лиду. Старше, не так красива, но она обратилась ко мне на том же языке и протянула маленького ребенка. Она просила убить ее, но не трогать ее маленького сына, а если возможно, забрать его из этого страшного места.
О, эти удивительные женщины, способные на подвиги ради детей, живущие в рабстве десятки лет и не теряющие надежды. Считающие, что их малютки могут быть дороги кому-то еще… Мне было смешно – и больно… Эта глупая женщина так напоминала Лиду, с ее безумной надеждой, что могучий и нежный Кванно однажды вернет ее и детей в родной мир, забудет про клан… в конце концов, просто скажет доброе слово собственному ребенку! А затем рабыня запела колыбельную, ту самую, что пела детям Лида, и я не смог убить их, как и не смог бросить на произвол судьбы.
Я проломил стену мира, переместившись вместе с ними в родной мир Лиды, и ушел, бросив чужих рабов на произвол судьбы. Я дезертировал, не завершив задание, но и не собирался возвращаться. Сотни невинных смертей, рушащееся здание, кровь на руках вдруг утратили значение. Ненависть угасла, оставив пустоту.
Даже спланируй я все заранее, не смог бы лучше выбрать возможности для побега. Хозяева наверняка списали меня со счетов – слуге не выжить на чужой территории, а клан, подвергшийся нападению, не смог достаточно быстро организовать погоню.
Кванно притянул к себе кувшин и сделал несколько жадных глотков. Маг не привык говорить подолгу. Вос воспользовался возможностью слегка размяться. Эти позы для медитаций напоминали ему некоторые издевательские тренировки из китайских «драчливых» фильмов. Только плошек с кипятком на голове и коленях не хватало.
– Не понравился мне твой мир, Вос.
Маг строго погрозил пальцем, заставляя принять исходную позицию.
– Слишком… мягкий, шумный, яркий. Война – только языками. Удобства, мода, права человека, эмансипация, – старик с отвращением сплюнул. – Как можно так жить, просто не понимаю! Шум, суета, телевизоры, машины, все слишком легко и скучно! Я недолго там продержался, только отыскал родину Лиды, ее мать – и не сумел ничего сказать ей. Как рассказать, что исчезнувшая дочь погибла на днях, что я – незнакомый ей зять, старший внук ведет бесконечную войну в другом мире, а еще один внук и внучка отчаянно завидуют ему и мечтают достигнуть тех же высот. Даже их чудной обычай – хоронить в земле или сжигать в печах – выполнен не был. Не мог же я рассказать, что Лида и два ее младших ребенка разложены на элементы, полезные клану.
Я стал искать мир, подходящий мне по духу, но ни пасторали, ни радиоактивные развалины меня не привлекали. Перебрав с десяток миров, я был близок к мысли, что придется вернуться в породивший меня кошмар, какое бы наказание меня ни ждало за долгую самоволку. Туда, где я был нужен, где все решали хозяева, где я был не опасным одиночкой, а частью единого целого.
Не собирался я задерживаться и здесь, где мы с тобой сейчас, – в захолустье, едва ли не самом отсталом мирке этой ветви. Здесь не только магия и технология, даже сами люди не успели развиться как следует – ты ведь видишь сам, предки всех этих лоу и лиму совсем недавно покинули пещеры.
Но в одной из деревенек, в таверне, я встретил удивительную девушку, напомнившую мне Лиду. Бедняжка была родом из дальних мест, с побережья, где люди цивилизованнее и добрее. Но она попала сюда еще ребенком, никому не нужным и беззащитным. Работала тяжелее всех, за еду и обноски, постоянно подвергалась побоям и насилию, – ее экзотичная для этих мест внешность привлекала дикарей, как и полная беззащитность. Ее хозяйка даже не озаботилась дать девушке имя! Еще бы, каждое имя – достояние рода, у безродной бродяжки не может быть имени!
Я назвал ее Лидой. Выкупил у жадного хозяина таверны, одной блестящей серебряной безделушкой оплатив все реальные и надуманные долги. Впервые одел в приличное платье и первым проявил нежность. Ты можешь себе представить, несчастная девчонка считала, что удовольствие мужчины может быть достигнуто только ценой женской боли?
Старик пару минут молча копался в своем бездонном столе, прежде чем извлечь каменную табличку и перебросить ее Восу. Рельефное изображение женщины, как любое произведение мага, поражало мастерством. Тонкая, беззащитная фигурка, длинные волосы и платье, развеваемые ветром, красивое лицо дышит скорбью. Столько было щемящей нежности и нерастраченной любви в этой хрупкой женщине, что слезы наворачивались на глаза. Чем-то эта миниатюра напоминала икону. Пожалуй, в это произведение маг вложил больше души, чем в свой чудовищный замок, способный поспорить размерами с небольшим городом.
– И здесь я начал делать ошибки. Знаешь, не так просто научиться думать и предвидеть, если всю жизнь послушно исполнял приказы. Пусть я не мог забрать Лиду в более благополучный мир – ее магические способности были незначительны, но уж увести подальше от этой гнусной деревушки был просто обязан. На то же побережье, например.
Но она так хотела найти своего первенца, проданного ушлым старостой заезжему лиму. И я уступил. Стал искать, расспрашивать, а вернувшись, застал Лиду в еще худшем состоянии. Как это так, деревенская подстилка и побирушка оделась лучше местных красоток, нашла себе мужа, ест сытно и спит мягко, как заезжие господа! Все мои подарки, украшения и платья разбросали по всей деревне, а сама девушка обнаружилась на последнем издыхании в канаве, так деревенские насильники наивно пытались скрыть преступление. Все издевательства и побои, что она перенесла ранее, были мелочью по сравнению с этим страшным днем. Если бы я хоть немного разбирался в целительстве…
Самое удивительное, что деревенщина вошла во вкус. В то время как я боролся за жизнь бедняжки, местные обдумывали, как ограбить глупого богатого чужака, явившегося без оружия и без охраны. Конечно же, они не нашли лучшего способа, кроме как собраться толпой и выдвинуть идиотские обвинения. Что-то там по поводу нарушения обычаев и оскорбления духов предков, и это перед домом, где при смерти лежала растерзанная ими женщина… То местечко теперь зовут каменной деревней!
Естественно, через пару дней явился хозяин деревушки, местный лоу, которому печальный опыт наглецов во благо не пошел… Его статуя вышла самой эффектной! Если не ошибаюсь, стоит сейчас в компании с прочими красавцами у ворот.
Лиму безвременно скончавшегося землевладельца оказались умнее и не стали мстить, вместо того предложили мне самому стать лоу. Пожалуй, это тоже было ошибкой – осесть в этих диких землях. Ты не представляешь, сколько сил я потратил, разрываясь между битвами с соседями, тут же решившими попробовать на зуб нового владельца, строительством примитивной хижины, которую почему-то назвали замком, лиму, растаскивающими все на свете и не желающими тренироваться, и уходом за больной женщиной, больше не способной ходить.
Я создавал лучшее снаряжение – как-нибудь на досуге сравни доспехи лиму Сидоны и лиму Диша, разработал первые законы в этом диком краю, многому научил крестьян и ремесленников – да ко мне люди бежали от своих хозяев со всех сторон! Мне казалось, что я все сделал, чтобы осчастливить свою женщину и нашего сына. Разве что первого ребенка не смог вернуть Лиде, но я не в силах поднять мертвых, хотя имитировал поиски еще долгие годы, лишь бы не рассказывать, что я обнаружил его труп еще в тот первый страшный день.
Наш сын вырос настоящим бойцом. Пусть ему не хватило терпения обучиться магии до конца, даже тех мелочей, которые он все же осилил, хватило, чтобы стать непобедимым. Немного моей помощи – и новоявленный завоеватель раздвинул границы во все стороны. Умный и безжалостный, храбрый и честолюбивый, уже в шестнадцать лет он стал сахом, а двадцать – риуном. Его войско не знало поражений, он совершал набеги даже на вольные города и народ моря. А в двадцать три, когда он был в шаге от своей мечты – стать первым лером за три столетия, его убили. Ударом в спину, лучший друг, считающий себя более достойным власти.
Поразительно, до чего глупы и жестоки бывают местные! Не знаю, на что рассчитывали заговорщики, явившиеся прямо в замок, чтобы честно разделить земли, оставшиеся без хозяина. Но даже месть не смогла утолить мое горе – и пусть вся крепость дрожала, слушая, как визжат предатели, медленно погружающиеся в камень, но страшная весть о смерти сына стала последней вестью для Лиды…
Мне осталась только Сидона, двухлетняя кроха, незаконнорожденная дочь сына, да разрываемый на части риунат, ненужное и нежеланное наследие. Пожалуй, это была последняя из моих серьезных ошибок. Что стоило покинуть этот поганый мирок, забрав с собой внучку? Или хотя бы переселиться в более цивилизованное место? Но я принял предложение риуна Хеша, свирепого воина и умного правителя. Мы объединили риунаты, создав лерат, а залогом союза стал брак двухлетней Сидоны и новорожденного Диша. Я считал, что обеспечиваю будущее внучки!
Улыбка мага была горькой и беспомощной:
– Скажи, Вос, ты ведь тоже чужак в этом мире… Сидона красива?
Захваченный врасплох ученик некоторое время обдумывал, что сказать. Нет ли здесь подвоха?
– Она самая красивая женщина из всех, что я видел здесь, – Вос тщательно подбирал слова. Вдруг скромному ученику мага не подобает делать комплименты лери?
Кванно просто кивнул.
– Я тоже так считаю. Но бедная девочка несчастлива в браке. Она видит вокруг только местных красавиц, – маг неопределенно взмахнул руками, очерчивая нечто необъятно-громоздкое, схожее по габаритам скорее с контрабасом, чем с гитарой. – Она слышит мнения лиму и черни и сама всерьез считает себя уродливой, смертельно тощей. А этот глупец Диш таскает в свою спальню каждую служанку, не проявляя никакого интереса к собственной жене!
Пожалуй, Диш – самое большое разочарование, постигшее меня и Хеша. Он свиреп, силен, но глуп и доверчив. Лоу ему быть, не лером! А так и будет, случись что со мной. Лерат – огромная территория и ценность, всегда найдутся желающие оторвать кусочек, тем более когда лер – полный кретин!
Маг тяжело вздохнул, аккуратно пряча портрет Лиды в стол.
– Мы с Хешем многим отдавили любимые мозоли. Даже если оставить в покое лерат, почти каждый сосед сможет представить к оплате счет. Землевладельцы, маги, вольные города. И представят, можешь не сомневаться. Хеш погиб в бою, твердо веря, что я сохраню лерат, что я непобедим и бессмертен. Я и сам почти поверил в это: шаркардцы умирали не от старости.
Кванно серьезно посмотрел на Воса.
– Я знаю, что это, возможно, слишком большая ответственность, и не слишком надеюсь, что ты сможешь полностью заменить меня. Враг с ними – с Дишем, лератом и прочим! Я надеюсь, что ты сумеешь сберечь мою девочку. Если я не ошибся в тебе, рано или поздно ты сможешь сломать заклятие. Но к тому времени сам будешь связан незримыми узами этого мира. За десятки лет, проведенные здесь, собственный мир станет для тебя чужим, а здешний пустит корни в твоем сердце. Здесь ты получишь все, на что хватит твоих способностей и наглости. Титул сильнейшего мага, могучее государство с марионеточным лером, а если постараешься, то и самую красивую женщину этого мира.
Маг торжественно кивнул и удалился в лабораторию.
– Старый сводник! – тихо буркнул Вос, приходя в себя после уникального предложения. – Королевы оптом и в розницу, мужья в нагрузку, драконы – самоналетом, враги в рассрочку, в кредит и по долговым распискам! Ну спасибо тебе, сэнсэй, может, еще и пару артефактов подкинешь?!
– Сам изготовишь! Маг сам должен заботиться о своих нуждах.
Вос прикусил язык, вспомнив, что в башне все подвластно старику. Еще раз представил себя повелителем мира и со вздохом вернулся в успевшую надоесть до озверения позу. Пока что он был не способен не то что фаерболом засветить, но даже кролика из шляпы вытянуть.
– Свои лучшие годы я провел в позиции «орел над унитазом», – душевно пожаловался Вос, но Кванно не пожелал прокомментировать очередную шуточку.
Учение продвигалось тяжело, как и положено, но, что обиднее всего, некому было даже выслушать умнейшие мысли, рождающиеся в ходе медитаций.
Глава 3
Кванно тяжело вздохнул:
– Мне выпало редкое и столь же драгоценное, сколь и губительное чувство для рожденных в клане – любовь. Да, я любил эту маленькую беззащитную рабыню, слушал ее рассказы о родном мире, ее песни и просто ее голос. Баловал, как мог, даже сумел добиться, чтобы двух младших детей оставили ей на воспитание… Наивный глупец! Шаркард, жестокий мир, всегда готов покарать тех, кто забылся, осмелился жить в счастье и мечтать… Во время очередной стычки, когда наша крепость была серьезно повреждена, большинство рабов погибло. Мелочь, расходный материал, легко восполнимый и оттого не особо ценящийся, – но крушение всех надежд для одного тупого слуги, рыдающего над телами дорогих ему людей.
Маг зло ухмыльнулся.
– Я отомстил. Не миру, чей ядовитый воздух прикончил мать и детей, и не хозяевам, равнодушно пропустившим удар, направленный в жилую зону крепости. Я свершил глупую и бесполезную месть тому, другому клану, что атаковал нас в роковой день. Разработал план, получил благословение хозяев, всегда готовых поддержать любую мерзость, ведущую к ослаблению врага, проложил подземный ход – это в нестабильной-то тверди Шаркарда – и обрушил стену вражеской крепости, позволяя нашим бойцам ворваться на территорию врага.
Не знаю, может, в тот день пал еще один клан. Мне было неинтересно. Я занимался работой мясника. Уничтожал детей и женщин Врага. Таких же ни в чем не повинных рабов, в надежде, что их смерть тоже доставит кому-то боль. Сопротивления почти не было, мне встретилось трое-четверо слуг, но они не были мне ровней. Шум боя оставался позади, скорее всего хозяева крепости сумели воспользоваться преимуществом своей территории и вытеснить наших бойцов. Еще немного – и за мной явился бы кто-то из настоящих воинов атакованного клана. Но я встретил их.
Эта женщина ничуть не напоминала Лиду. Старше, не так красива, но она обратилась ко мне на том же языке и протянула маленького ребенка. Она просила убить ее, но не трогать ее маленького сына, а если возможно, забрать его из этого страшного места.
О, эти удивительные женщины, способные на подвиги ради детей, живущие в рабстве десятки лет и не теряющие надежды. Считающие, что их малютки могут быть дороги кому-то еще… Мне было смешно – и больно… Эта глупая женщина так напоминала Лиду, с ее безумной надеждой, что могучий и нежный Кванно однажды вернет ее и детей в родной мир, забудет про клан… в конце концов, просто скажет доброе слово собственному ребенку! А затем рабыня запела колыбельную, ту самую, что пела детям Лида, и я не смог убить их, как и не смог бросить на произвол судьбы.
Я проломил стену мира, переместившись вместе с ними в родной мир Лиды, и ушел, бросив чужих рабов на произвол судьбы. Я дезертировал, не завершив задание, но и не собирался возвращаться. Сотни невинных смертей, рушащееся здание, кровь на руках вдруг утратили значение. Ненависть угасла, оставив пустоту.
Даже спланируй я все заранее, не смог бы лучше выбрать возможности для побега. Хозяева наверняка списали меня со счетов – слуге не выжить на чужой территории, а клан, подвергшийся нападению, не смог достаточно быстро организовать погоню.
Кванно притянул к себе кувшин и сделал несколько жадных глотков. Маг не привык говорить подолгу. Вос воспользовался возможностью слегка размяться. Эти позы для медитаций напоминали ему некоторые издевательские тренировки из китайских «драчливых» фильмов. Только плошек с кипятком на голове и коленях не хватало.
– Не понравился мне твой мир, Вос.
Маг строго погрозил пальцем, заставляя принять исходную позицию.
– Слишком… мягкий, шумный, яркий. Война – только языками. Удобства, мода, права человека, эмансипация, – старик с отвращением сплюнул. – Как можно так жить, просто не понимаю! Шум, суета, телевизоры, машины, все слишком легко и скучно! Я недолго там продержался, только отыскал родину Лиды, ее мать – и не сумел ничего сказать ей. Как рассказать, что исчезнувшая дочь погибла на днях, что я – незнакомый ей зять, старший внук ведет бесконечную войну в другом мире, а еще один внук и внучка отчаянно завидуют ему и мечтают достигнуть тех же высот. Даже их чудной обычай – хоронить в земле или сжигать в печах – выполнен не был. Не мог же я рассказать, что Лида и два ее младших ребенка разложены на элементы, полезные клану.
Я стал искать мир, подходящий мне по духу, но ни пасторали, ни радиоактивные развалины меня не привлекали. Перебрав с десяток миров, я был близок к мысли, что придется вернуться в породивший меня кошмар, какое бы наказание меня ни ждало за долгую самоволку. Туда, где я был нужен, где все решали хозяева, где я был не опасным одиночкой, а частью единого целого.
Не собирался я задерживаться и здесь, где мы с тобой сейчас, – в захолустье, едва ли не самом отсталом мирке этой ветви. Здесь не только магия и технология, даже сами люди не успели развиться как следует – ты ведь видишь сам, предки всех этих лоу и лиму совсем недавно покинули пещеры.
Но в одной из деревенек, в таверне, я встретил удивительную девушку, напомнившую мне Лиду. Бедняжка была родом из дальних мест, с побережья, где люди цивилизованнее и добрее. Но она попала сюда еще ребенком, никому не нужным и беззащитным. Работала тяжелее всех, за еду и обноски, постоянно подвергалась побоям и насилию, – ее экзотичная для этих мест внешность привлекала дикарей, как и полная беззащитность. Ее хозяйка даже не озаботилась дать девушке имя! Еще бы, каждое имя – достояние рода, у безродной бродяжки не может быть имени!
Я назвал ее Лидой. Выкупил у жадного хозяина таверны, одной блестящей серебряной безделушкой оплатив все реальные и надуманные долги. Впервые одел в приличное платье и первым проявил нежность. Ты можешь себе представить, несчастная девчонка считала, что удовольствие мужчины может быть достигнуто только ценой женской боли?
Старик пару минут молча копался в своем бездонном столе, прежде чем извлечь каменную табличку и перебросить ее Восу. Рельефное изображение женщины, как любое произведение мага, поражало мастерством. Тонкая, беззащитная фигурка, длинные волосы и платье, развеваемые ветром, красивое лицо дышит скорбью. Столько было щемящей нежности и нерастраченной любви в этой хрупкой женщине, что слезы наворачивались на глаза. Чем-то эта миниатюра напоминала икону. Пожалуй, в это произведение маг вложил больше души, чем в свой чудовищный замок, способный поспорить размерами с небольшим городом.
– И здесь я начал делать ошибки. Знаешь, не так просто научиться думать и предвидеть, если всю жизнь послушно исполнял приказы. Пусть я не мог забрать Лиду в более благополучный мир – ее магические способности были незначительны, но уж увести подальше от этой гнусной деревушки был просто обязан. На то же побережье, например.
Но она так хотела найти своего первенца, проданного ушлым старостой заезжему лиму. И я уступил. Стал искать, расспрашивать, а вернувшись, застал Лиду в еще худшем состоянии. Как это так, деревенская подстилка и побирушка оделась лучше местных красоток, нашла себе мужа, ест сытно и спит мягко, как заезжие господа! Все мои подарки, украшения и платья разбросали по всей деревне, а сама девушка обнаружилась на последнем издыхании в канаве, так деревенские насильники наивно пытались скрыть преступление. Все издевательства и побои, что она перенесла ранее, были мелочью по сравнению с этим страшным днем. Если бы я хоть немного разбирался в целительстве…
Самое удивительное, что деревенщина вошла во вкус. В то время как я боролся за жизнь бедняжки, местные обдумывали, как ограбить глупого богатого чужака, явившегося без оружия и без охраны. Конечно же, они не нашли лучшего способа, кроме как собраться толпой и выдвинуть идиотские обвинения. Что-то там по поводу нарушения обычаев и оскорбления духов предков, и это перед домом, где при смерти лежала растерзанная ими женщина… То местечко теперь зовут каменной деревней!
Естественно, через пару дней явился хозяин деревушки, местный лоу, которому печальный опыт наглецов во благо не пошел… Его статуя вышла самой эффектной! Если не ошибаюсь, стоит сейчас в компании с прочими красавцами у ворот.
Лиму безвременно скончавшегося землевладельца оказались умнее и не стали мстить, вместо того предложили мне самому стать лоу. Пожалуй, это тоже было ошибкой – осесть в этих диких землях. Ты не представляешь, сколько сил я потратил, разрываясь между битвами с соседями, тут же решившими попробовать на зуб нового владельца, строительством примитивной хижины, которую почему-то назвали замком, лиму, растаскивающими все на свете и не желающими тренироваться, и уходом за больной женщиной, больше не способной ходить.
Я создавал лучшее снаряжение – как-нибудь на досуге сравни доспехи лиму Сидоны и лиму Диша, разработал первые законы в этом диком краю, многому научил крестьян и ремесленников – да ко мне люди бежали от своих хозяев со всех сторон! Мне казалось, что я все сделал, чтобы осчастливить свою женщину и нашего сына. Разве что первого ребенка не смог вернуть Лиде, но я не в силах поднять мертвых, хотя имитировал поиски еще долгие годы, лишь бы не рассказывать, что я обнаружил его труп еще в тот первый страшный день.
Наш сын вырос настоящим бойцом. Пусть ему не хватило терпения обучиться магии до конца, даже тех мелочей, которые он все же осилил, хватило, чтобы стать непобедимым. Немного моей помощи – и новоявленный завоеватель раздвинул границы во все стороны. Умный и безжалостный, храбрый и честолюбивый, уже в шестнадцать лет он стал сахом, а двадцать – риуном. Его войско не знало поражений, он совершал набеги даже на вольные города и народ моря. А в двадцать три, когда он был в шаге от своей мечты – стать первым лером за три столетия, его убили. Ударом в спину, лучший друг, считающий себя более достойным власти.
Поразительно, до чего глупы и жестоки бывают местные! Не знаю, на что рассчитывали заговорщики, явившиеся прямо в замок, чтобы честно разделить земли, оставшиеся без хозяина. Но даже месть не смогла утолить мое горе – и пусть вся крепость дрожала, слушая, как визжат предатели, медленно погружающиеся в камень, но страшная весть о смерти сына стала последней вестью для Лиды…
Мне осталась только Сидона, двухлетняя кроха, незаконнорожденная дочь сына, да разрываемый на части риунат, ненужное и нежеланное наследие. Пожалуй, это была последняя из моих серьезных ошибок. Что стоило покинуть этот поганый мирок, забрав с собой внучку? Или хотя бы переселиться в более цивилизованное место? Но я принял предложение риуна Хеша, свирепого воина и умного правителя. Мы объединили риунаты, создав лерат, а залогом союза стал брак двухлетней Сидоны и новорожденного Диша. Я считал, что обеспечиваю будущее внучки!
Улыбка мага была горькой и беспомощной:
– Скажи, Вос, ты ведь тоже чужак в этом мире… Сидона красива?
Захваченный врасплох ученик некоторое время обдумывал, что сказать. Нет ли здесь подвоха?
– Она самая красивая женщина из всех, что я видел здесь, – Вос тщательно подбирал слова. Вдруг скромному ученику мага не подобает делать комплименты лери?
Кванно просто кивнул.
– Я тоже так считаю. Но бедная девочка несчастлива в браке. Она видит вокруг только местных красавиц, – маг неопределенно взмахнул руками, очерчивая нечто необъятно-громоздкое, схожее по габаритам скорее с контрабасом, чем с гитарой. – Она слышит мнения лиму и черни и сама всерьез считает себя уродливой, смертельно тощей. А этот глупец Диш таскает в свою спальню каждую служанку, не проявляя никакого интереса к собственной жене!
Пожалуй, Диш – самое большое разочарование, постигшее меня и Хеша. Он свиреп, силен, но глуп и доверчив. Лоу ему быть, не лером! А так и будет, случись что со мной. Лерат – огромная территория и ценность, всегда найдутся желающие оторвать кусочек, тем более когда лер – полный кретин!
Маг тяжело вздохнул, аккуратно пряча портрет Лиды в стол.
– Мы с Хешем многим отдавили любимые мозоли. Даже если оставить в покое лерат, почти каждый сосед сможет представить к оплате счет. Землевладельцы, маги, вольные города. И представят, можешь не сомневаться. Хеш погиб в бою, твердо веря, что я сохраню лерат, что я непобедим и бессмертен. Я и сам почти поверил в это: шаркардцы умирали не от старости.
Кванно серьезно посмотрел на Воса.
– Я знаю, что это, возможно, слишком большая ответственность, и не слишком надеюсь, что ты сможешь полностью заменить меня. Враг с ними – с Дишем, лератом и прочим! Я надеюсь, что ты сумеешь сберечь мою девочку. Если я не ошибся в тебе, рано или поздно ты сможешь сломать заклятие. Но к тому времени сам будешь связан незримыми узами этого мира. За десятки лет, проведенные здесь, собственный мир станет для тебя чужим, а здешний пустит корни в твоем сердце. Здесь ты получишь все, на что хватит твоих способностей и наглости. Титул сильнейшего мага, могучее государство с марионеточным лером, а если постараешься, то и самую красивую женщину этого мира.
Маг торжественно кивнул и удалился в лабораторию.
– Старый сводник! – тихо буркнул Вос, приходя в себя после уникального предложения. – Королевы оптом и в розницу, мужья в нагрузку, драконы – самоналетом, враги в рассрочку, в кредит и по долговым распискам! Ну спасибо тебе, сэнсэй, может, еще и пару артефактов подкинешь?!
– Сам изготовишь! Маг сам должен заботиться о своих нуждах.
Вос прикусил язык, вспомнив, что в башне все подвластно старику. Еще раз представил себя повелителем мира и со вздохом вернулся в успевшую надоесть до озверения позу. Пока что он был не способен не то что фаерболом засветить, но даже кролика из шляпы вытянуть.
– Свои лучшие годы я провел в позиции «орел над унитазом», – душевно пожаловался Вос, но Кванно не пожелал прокомментировать очередную шуточку.
Учение продвигалось тяжело, как и положено, но, что обиднее всего, некому было даже выслушать умнейшие мысли, рождающиеся в ходе медитаций.
Глава 3
Без труда не вытащишь и рака из котла
– Нет, резче, точнее!
Вос мрачно вернулся в первоначальную позицию. И кто сказал, что начальная поза – самое трудное?! Гораздо хуже, когда тренировка проходит во дворе, под сотнями любопытных взглядов.
Теперь, после месяца обучения, Вос уже чувствовал понемногу потоки энергии внутри тела, но свободно манипулировать ими пока что не удавалось. Самое обидное, что старикашка, игнорируя шутки, легко подхватывал любую идею, зачастую возвращая ее шутнику в извращенном виде.
Так, теперь позиция в полуприсяде с разведенными в стороны руками уже официально называлась «орел», а вот эта, с неестественно вывернутым относительно ног и головы торсом, уже стала «фараоном». И Кванно нисколько не волновали проблемы птиц или пирамид, главное, что оба, и учитель и ученик, отлично понимали, о чем речь.
– Еще раз!
Резкий взмах рукой – и далекая, в десятке шагов, ленточка едва заметно шевельнулась.
– Ну вот! Я же говорил, твоя стихия воздух, ты легко чувствуешь ветер. Не понимаю, как можно промахиваться?
– Да я ее почти не вижу, эту поганую ленточку! – прорвало наконец Воса. – Ты бы ее еще на шпиле своей башни повесил! Как раз к пенсии я бы попал! Просил же сделать мне очки – вон как с прозрачным камнем работаешь!
Кванно выглядел ошарашенным.
– Так вот что ты называешь плохим зрением? Придется хорошенько подумать над твоей настройкой!
– Эй-эй, я тебе не рояль и даже не скрипка! – Слова у мага редко расходились с делом, и Вос всерьез забеспокоился. Не хватало еще, чтобы полоумный сэнсэй вздумал ковыряться у него в организме.
Маг только небрежно отмахнулся.
– Поговорим позже. А сейчас иди на тренировку лиму.
Вос только тяжело вздохнул.
Сейчас невинные тренировки под присмотром лиму Гоша воспринимались как детские забавы. Хотя бы потому, что лиму не тренируются в обычном смысле слова – они сражаются! Врукопашную или тренировочным оружием, но только спарринг и только в полный контакт.
Именно так, через боль и кровь, к магу приходит чувство собственного тела и умение пользоваться внутренней энергией. И пусть Кванно сколько угодно твердит, что, в отличие от обычного человека, маг легко восстанавливает внутреннюю энергию за счет естественного магического фона, Вос после спаррингов чувствовал себя как выжатый лимон. Или, если бой прошел не так удачно, как хорошо выбитый ковер.
Сами лиму Сидоны, поначалу воспринявшие идею тренировки с чужаком без восторга, быстро прониклись новой забавой. Если поначалу они владели только несколькими захватами и бросками да парой прямых, бесхитростных ударов, то теперь, прочувствовав на себе и переняв, запросто применяли хуки и свинги, апперкоты и болевые захваты, а уж пинки и подножки вообще были приняты «на ура». Хорошо еще, что Вос в свое время пытался заниматься боксом, а не карате, иначе воинственные коротышки уже приветствовали бы его пяткой в челюсть.
На тренировочные бои лиму и чужака поглазеть сбегалось полкрепости, и уже существовало нечто вроде тотализатора. Стоило только раздраженному Восу разок поинтересоваться, каковы ставки, а затем объяснить, что он имел в виду, как пиво и сладкие овощи стали ходить из рук в руки после каждого боя. Деньги здесь уже существовали, но для простонародья пока был доступен только натуральный обмен.
Сам же Вос больше всего злился, когда его шутки воспринимались убийственно серьезно, зачастую вызывая самый неожиданный эффект, а серьезные фразы передавались как весьма удачные анекдоты. Неприятно, когда твоих шуток не понимают, но просто противно, когда смеются над тобой.
Лиму Тыш, крепкий, жилистый парень, уже приготовился к бою. Неплохой приятель, добродушный силач был одним из самых нежеланных спарринг-партнеров Воса. Неестественно длинные руки легко уравнивали лиму с рослым землянином, а очень приличная реакция и совершенно жуткая силища могли нагнать страха и на медведя.
Вос аккуратно ступил в отмеченный веревкой круг. Можно было проиграть, сдаться и не утратить уважения. Но ступивший за веревку считался сбежавшим, его презирали не меньше, чем труса, покинувшего хозяина во время боя.
Медленно вдохнуть-выдохнуть, мысленно завернуться в кокон отторжения и зажечь маленькое солнце под солнечным сплетением. Временами получалось, чаще подготовка проходила впустую, но сегодня он призвал ветер, а значит, и на ринге все пройдет хорошо.
– Готов!
Атака Тыша, как всегда, была молниеносной, но сегодня Вос отклонил ее с необычайной легкостью. Просто отвел мощный кулак в сторону, почти не чувствуя сопротивления, и ударил открытой ладонью. Лиму не успел увернуться и отлетел на несколько шагов. Упруго взметнулся и вновь ринулся в бой – только для того, чтобы поймать небрежный хук слева и потерять сознание.
Вос отчего-то не ощутил восторга. Он победил одного из сильнейших бойцов лерата с такой легкостью, но отчего-то все это казалось ему фальшивым и нереальным. Неужели он достиг свободного владения телом? Тогда ему действительно не ровня обычные люди, сколь бы они ни были сильны и натренированы. Правда, чтобы убедить в этом Кванно, придется победить еще девятерых подряд. Вдруг это просто удача?
Но лиму проигрывали один за другим, не в силах ударить неуловимого противника, уступая ему в скорости и силе. Вос уже испытывал состояние «усиления», но тогда это были редкие неконтролируемые вспышки, за считаные секунды вытягивающие из него все силы. Сейчас же одышки и слабости не было и в помине, тело работало как часы, и, хотя где-то в глубине накапливалась усталость, Вос чувствовал, что способен на большее. Что может еще быстрее двигаться, сильнее бить, точнее отводить удары. Если отец Сидоны умел использовать «усиление», его действительно было невозможно победить в честном бою.
Лиму стояли мрачнее тучи. Мерзкий чужак легко побеждал сильнейших воинов, и бросать ему вызов было нелепо. Уже после седьмого противника, Зига, на удивление верткого и ловкого воина, продержавшегося почти полную минуту, но все же вылетевшего из круга спиной вперед, желающих помериться силой не находилось.
Вос с огорчением оглядел оробевших бойцов. Возможно, Кванно зачтет ему и семерых, но лучше дословно выполнить условие. Пожалуй, можно было бы подстегнуть честолюбивых лиму, слегка пощекотать их самолюбие, но ему надо всего лишь завершить тренировку, а не наживать врагов. Вот если бы здесь были Кванно или хотя бы Сидона…
Даже Тыш, пришедший в себя во время пятого поединка и пытавшийся прорваться для продолжения боя в круг, сейчас с сомнением покосился на Воса и растворился в толпе. Ученик мага вздохнул и решил уже сматывать веревку, когда в круг вступил один из незнакомых лиму, с двумя тяжелыми палками из медного дерева в руках. Хотя сейчас такое оружие считалось тренировочным, отделать им можно было не хуже, чем палицей, а многие лиму по-прежнему применяли их для левой руки. Такую палку не сразу и мечом перерубишь.
– Готов к бою, чужак? – Незнакомый воин казался добродушным. – Вижу, на кулаках ты наловчился неплохо, может, попробуешь на достойном воина оружии?
Вос увидел среди зрителей богатый наряд Диша и усмехнулся. Не иначе, лер послал одного из своих рубак, чтобы утереть нос лиму Сидоны. Только слепой не увидел бы напряженности между бойцами лера и лери, и, хотя прямые столкновения случались нечасто, подвоха можно было ожидать в любой момент.
Как ученик Кванно, формально Вос относился к «партии» Сидоны, и просто удивительно, что люди Диша не попытались зацепить его раньше. Может, считали ниже своего достоинства связываться с неумехой, а может, побаивались всемогущего мага. Тем не менее вызов брошен, и не принять его сейчас было бы губительно для репутации в будущем.
Вос неуверенно покрутил в руках тяжелую палку, примеряясь к весу, и встал в позицию. За все время пребывания в этом мире он получил только один урок фехтования, но старина Гош показал лишь основы, да и практики не было.
– Готов!
Следующая минута была, наверное, самой длинной в жизни Воса. В одном круге с ним оказался настоящий мастер. Преимущество в скорости едва позволяло уклоняться и парировать, а сила была бесполезна. Каждая попытка перейти в контратаку завершалась болезненным ушибом, кисть болела от непривычного напряжения и принятых на палку ударов. Противник же казался неутомимым, он атаковал непрерывно, давил, заставляя отступать по кругу, молниеносно меняя угол атаки.
Самое обидное, Воса не принимали всерьез! Противник явно задался целью обезоружить чужака, ушибы на торсе и плечах были, скорее, следами личной неосторожности начинающего мага, чем попытками вывести его из строя. Вот правой руке действительно перепадало, хотя противник бил не в полную силу.
Вос уловил определенную закономерность в действиях противника, и после очередной атаки, когда мастер обычно использовал связку «отход – атака слева», сам метнулся влево и ударил перед собой, наудачу. Выпад ушел в пустоту, а в следующий миг оружие покинуло онемевшие пальцы и вылетело за пределы круга.
Кто-то из зевак взвыл, «поймав» подарочек физиономией, но Воса сейчас это интересовало в последнюю очередь. Он попался в такую простую ловушку! В ярости он наугад бросил вперед левую руку и, к своему крайнему изумлению, поймал конец вражеского оружия. Будь это меч, можно было бы распрощаться с пальцами, но в случае с палкой…
Слегка удивленный, противник отступил на шаг и ловко выкрутил кисть. Палка рванулась из захвата, как живая, Вос с огромным трудом сумел ее удержать. Пожалуй, со следующей попытки противник освободится. И тогда, повинуясь вспышке раздражения, ученик мага ударил ребром правой ладони по спорной палке. Ни на что иное, кроме как доставить неприятные ощущения мастеру, он не рассчитывал.
С сухим треском палка переломилась, и противники разлетелись в разные стороны, с трудом удержавшись в пределах круга. Каждый держал отвоеванный кусок тренировочного оружия.
Лиму первым отбросил бесполезный обломок и широко улыбнулся. Демонстративно оглядел свои руки, скорее жилистые, чем мускулистые, и пожал плечами.
– Признаю поражение! Мои кости не прочнее медного дерева.
Вос только кивнул, отлично понимая, что в реальном бою давно был бы убит. Но у тренировочного круга свои правила. Любопытно, чего хочет добиться Кванно? Одно из испытаний лиму тоже проходит в таком круге, но победить одного за другим десяток лучших, избранных воинов – настоящий подвиг. Такие бойцы входят в легенды, как, например, Сиден, отец Сидоны.
Пальцы правой руки онемели, ребро ладони отчаянно болело, пожалуй, еще одного такого боя ему не выдержать. Но если следующие два противника окажутся обычными крепкими ребятами без особых умений, он справится.
Вос мрачно вернулся в первоначальную позицию. И кто сказал, что начальная поза – самое трудное?! Гораздо хуже, когда тренировка проходит во дворе, под сотнями любопытных взглядов.
Теперь, после месяца обучения, Вос уже чувствовал понемногу потоки энергии внутри тела, но свободно манипулировать ими пока что не удавалось. Самое обидное, что старикашка, игнорируя шутки, легко подхватывал любую идею, зачастую возвращая ее шутнику в извращенном виде.
Так, теперь позиция в полуприсяде с разведенными в стороны руками уже официально называлась «орел», а вот эта, с неестественно вывернутым относительно ног и головы торсом, уже стала «фараоном». И Кванно нисколько не волновали проблемы птиц или пирамид, главное, что оба, и учитель и ученик, отлично понимали, о чем речь.
– Еще раз!
Резкий взмах рукой – и далекая, в десятке шагов, ленточка едва заметно шевельнулась.
– Ну вот! Я же говорил, твоя стихия воздух, ты легко чувствуешь ветер. Не понимаю, как можно промахиваться?
– Да я ее почти не вижу, эту поганую ленточку! – прорвало наконец Воса. – Ты бы ее еще на шпиле своей башни повесил! Как раз к пенсии я бы попал! Просил же сделать мне очки – вон как с прозрачным камнем работаешь!
Кванно выглядел ошарашенным.
– Так вот что ты называешь плохим зрением? Придется хорошенько подумать над твоей настройкой!
– Эй-эй, я тебе не рояль и даже не скрипка! – Слова у мага редко расходились с делом, и Вос всерьез забеспокоился. Не хватало еще, чтобы полоумный сэнсэй вздумал ковыряться у него в организме.
Маг только небрежно отмахнулся.
– Поговорим позже. А сейчас иди на тренировку лиму.
Вос только тяжело вздохнул.
Сейчас невинные тренировки под присмотром лиму Гоша воспринимались как детские забавы. Хотя бы потому, что лиму не тренируются в обычном смысле слова – они сражаются! Врукопашную или тренировочным оружием, но только спарринг и только в полный контакт.
Именно так, через боль и кровь, к магу приходит чувство собственного тела и умение пользоваться внутренней энергией. И пусть Кванно сколько угодно твердит, что, в отличие от обычного человека, маг легко восстанавливает внутреннюю энергию за счет естественного магического фона, Вос после спаррингов чувствовал себя как выжатый лимон. Или, если бой прошел не так удачно, как хорошо выбитый ковер.
Сами лиму Сидоны, поначалу воспринявшие идею тренировки с чужаком без восторга, быстро прониклись новой забавой. Если поначалу они владели только несколькими захватами и бросками да парой прямых, бесхитростных ударов, то теперь, прочувствовав на себе и переняв, запросто применяли хуки и свинги, апперкоты и болевые захваты, а уж пинки и подножки вообще были приняты «на ура». Хорошо еще, что Вос в свое время пытался заниматься боксом, а не карате, иначе воинственные коротышки уже приветствовали бы его пяткой в челюсть.
На тренировочные бои лиму и чужака поглазеть сбегалось полкрепости, и уже существовало нечто вроде тотализатора. Стоило только раздраженному Восу разок поинтересоваться, каковы ставки, а затем объяснить, что он имел в виду, как пиво и сладкие овощи стали ходить из рук в руки после каждого боя. Деньги здесь уже существовали, но для простонародья пока был доступен только натуральный обмен.
Сам же Вос больше всего злился, когда его шутки воспринимались убийственно серьезно, зачастую вызывая самый неожиданный эффект, а серьезные фразы передавались как весьма удачные анекдоты. Неприятно, когда твоих шуток не понимают, но просто противно, когда смеются над тобой.
Лиму Тыш, крепкий, жилистый парень, уже приготовился к бою. Неплохой приятель, добродушный силач был одним из самых нежеланных спарринг-партнеров Воса. Неестественно длинные руки легко уравнивали лиму с рослым землянином, а очень приличная реакция и совершенно жуткая силища могли нагнать страха и на медведя.
Вос аккуратно ступил в отмеченный веревкой круг. Можно было проиграть, сдаться и не утратить уважения. Но ступивший за веревку считался сбежавшим, его презирали не меньше, чем труса, покинувшего хозяина во время боя.
Медленно вдохнуть-выдохнуть, мысленно завернуться в кокон отторжения и зажечь маленькое солнце под солнечным сплетением. Временами получалось, чаще подготовка проходила впустую, но сегодня он призвал ветер, а значит, и на ринге все пройдет хорошо.
– Готов!
Атака Тыша, как всегда, была молниеносной, но сегодня Вос отклонил ее с необычайной легкостью. Просто отвел мощный кулак в сторону, почти не чувствуя сопротивления, и ударил открытой ладонью. Лиму не успел увернуться и отлетел на несколько шагов. Упруго взметнулся и вновь ринулся в бой – только для того, чтобы поймать небрежный хук слева и потерять сознание.
Вос отчего-то не ощутил восторга. Он победил одного из сильнейших бойцов лерата с такой легкостью, но отчего-то все это казалось ему фальшивым и нереальным. Неужели он достиг свободного владения телом? Тогда ему действительно не ровня обычные люди, сколь бы они ни были сильны и натренированы. Правда, чтобы убедить в этом Кванно, придется победить еще девятерых подряд. Вдруг это просто удача?
Но лиму проигрывали один за другим, не в силах ударить неуловимого противника, уступая ему в скорости и силе. Вос уже испытывал состояние «усиления», но тогда это были редкие неконтролируемые вспышки, за считаные секунды вытягивающие из него все силы. Сейчас же одышки и слабости не было и в помине, тело работало как часы, и, хотя где-то в глубине накапливалась усталость, Вос чувствовал, что способен на большее. Что может еще быстрее двигаться, сильнее бить, точнее отводить удары. Если отец Сидоны умел использовать «усиление», его действительно было невозможно победить в честном бою.
Лиму стояли мрачнее тучи. Мерзкий чужак легко побеждал сильнейших воинов, и бросать ему вызов было нелепо. Уже после седьмого противника, Зига, на удивление верткого и ловкого воина, продержавшегося почти полную минуту, но все же вылетевшего из круга спиной вперед, желающих помериться силой не находилось.
Вос с огорчением оглядел оробевших бойцов. Возможно, Кванно зачтет ему и семерых, но лучше дословно выполнить условие. Пожалуй, можно было бы подстегнуть честолюбивых лиму, слегка пощекотать их самолюбие, но ему надо всего лишь завершить тренировку, а не наживать врагов. Вот если бы здесь были Кванно или хотя бы Сидона…
Даже Тыш, пришедший в себя во время пятого поединка и пытавшийся прорваться для продолжения боя в круг, сейчас с сомнением покосился на Воса и растворился в толпе. Ученик мага вздохнул и решил уже сматывать веревку, когда в круг вступил один из незнакомых лиму, с двумя тяжелыми палками из медного дерева в руках. Хотя сейчас такое оружие считалось тренировочным, отделать им можно было не хуже, чем палицей, а многие лиму по-прежнему применяли их для левой руки. Такую палку не сразу и мечом перерубишь.
– Готов к бою, чужак? – Незнакомый воин казался добродушным. – Вижу, на кулаках ты наловчился неплохо, может, попробуешь на достойном воина оружии?
Вос увидел среди зрителей богатый наряд Диша и усмехнулся. Не иначе, лер послал одного из своих рубак, чтобы утереть нос лиму Сидоны. Только слепой не увидел бы напряженности между бойцами лера и лери, и, хотя прямые столкновения случались нечасто, подвоха можно было ожидать в любой момент.
Как ученик Кванно, формально Вос относился к «партии» Сидоны, и просто удивительно, что люди Диша не попытались зацепить его раньше. Может, считали ниже своего достоинства связываться с неумехой, а может, побаивались всемогущего мага. Тем не менее вызов брошен, и не принять его сейчас было бы губительно для репутации в будущем.
Вос неуверенно покрутил в руках тяжелую палку, примеряясь к весу, и встал в позицию. За все время пребывания в этом мире он получил только один урок фехтования, но старина Гош показал лишь основы, да и практики не было.
– Готов!
Следующая минута была, наверное, самой длинной в жизни Воса. В одном круге с ним оказался настоящий мастер. Преимущество в скорости едва позволяло уклоняться и парировать, а сила была бесполезна. Каждая попытка перейти в контратаку завершалась болезненным ушибом, кисть болела от непривычного напряжения и принятых на палку ударов. Противник же казался неутомимым, он атаковал непрерывно, давил, заставляя отступать по кругу, молниеносно меняя угол атаки.
Самое обидное, Воса не принимали всерьез! Противник явно задался целью обезоружить чужака, ушибы на торсе и плечах были, скорее, следами личной неосторожности начинающего мага, чем попытками вывести его из строя. Вот правой руке действительно перепадало, хотя противник бил не в полную силу.
Вос уловил определенную закономерность в действиях противника, и после очередной атаки, когда мастер обычно использовал связку «отход – атака слева», сам метнулся влево и ударил перед собой, наудачу. Выпад ушел в пустоту, а в следующий миг оружие покинуло онемевшие пальцы и вылетело за пределы круга.
Кто-то из зевак взвыл, «поймав» подарочек физиономией, но Воса сейчас это интересовало в последнюю очередь. Он попался в такую простую ловушку! В ярости он наугад бросил вперед левую руку и, к своему крайнему изумлению, поймал конец вражеского оружия. Будь это меч, можно было бы распрощаться с пальцами, но в случае с палкой…
Слегка удивленный, противник отступил на шаг и ловко выкрутил кисть. Палка рванулась из захвата, как живая, Вос с огромным трудом сумел ее удержать. Пожалуй, со следующей попытки противник освободится. И тогда, повинуясь вспышке раздражения, ученик мага ударил ребром правой ладони по спорной палке. Ни на что иное, кроме как доставить неприятные ощущения мастеру, он не рассчитывал.
С сухим треском палка переломилась, и противники разлетелись в разные стороны, с трудом удержавшись в пределах круга. Каждый держал отвоеванный кусок тренировочного оружия.
Лиму первым отбросил бесполезный обломок и широко улыбнулся. Демонстративно оглядел свои руки, скорее жилистые, чем мускулистые, и пожал плечами.
– Признаю поражение! Мои кости не прочнее медного дерева.
Вос только кивнул, отлично понимая, что в реальном бою давно был бы убит. Но у тренировочного круга свои правила. Любопытно, чего хочет добиться Кванно? Одно из испытаний лиму тоже проходит в таком круге, но победить одного за другим десяток лучших, избранных воинов – настоящий подвиг. Такие бойцы входят в легенды, как, например, Сиден, отец Сидоны.
Пальцы правой руки онемели, ребро ладони отчаянно болело, пожалуй, еще одного такого боя ему не выдержать. Но если следующие два противника окажутся обычными крепкими ребятами без особых умений, он справится.