Певзнер Керен. Смерть пилигрима

   Ситуация начала проясняться. Ну что ж, только час назад я горько размышляла на тему, что клиент иссяк. Но, как говорится в Талмуде, "Будет день, будет пища"...
   - Что мне предстоит делать, Иннокентий?
   - Поехать со мной в аэропорт. Там мы встретим Анжелику, поговорим и выясним, на сколько часов в день вы будете к ней прикреплены. О деньгах не беспокойтесь, Валерия, наша семья достаточно обеспечена.
   Приятно иметь дело с подобным клиентом.
   x x x
   Рейс из Киева запаздывал. Мы с Иннокентием успели посидеть в баре, раз десять пройти туда и обратно всю территорию аэропорта и наконец, услышали желаемое:
   - Совершил посадку рейс 4857 из Киева.
   В зале выхода журчали фонтанчики, толпа встречающих облепила никелированные перила, а огромный экран в полстены показывал, как из недр аэровокзала выходят одуревшие пассажиры.
   Иннокентий не отрываясь всматривался в толпу, стараясь не пропустить выход сестры. Уже прошли и румяные туристы с цветастыми дорожными сумками, и еще кучка хасидов из Умани, похожих на тощих пингвинов, а Анжелики все не было. Последними вышли две стюардессы, одетые в строгую форму.
   Мое внимание привлекла женщина в темном платке, которая медлила выйти за ограждение. Она, по всей вероятности, высматривала кого-то.
   - Иннокентий, это, случайно, не ваша сестра?
   - Где? - встрепенулся он.
   - Вон там, за фонтанчиком.
   Доктор Райс посмотрел в ту сторону, куда я показывала и ахнул:
   - Господи, ну конечно! Анжелика, сюда, я здесь!
   Женщина в платке услышала крик и пошатнулась. Ее колени подогнулись и она чуть не свалилась прямо в бассейн с фонтанами. Райс бросился ей навстречу.
   - Осторожно, Лика, вставай, пошли! Это я, Кеша. Ты себя плохо чувствуешь? Сейчас попьешь водички, такое бывает после полета, - он частил, не обращая внимание на то, что говорит. Женщина безучастно молчала.
   Мы отошли в сторону и усадили безвольную Анжелику на скамью.
   - Валерия, посидите с ней, я сбегаю за водой.
   Он поспешил к киоску, а я осталась наедине с будущей клиенткой. На ее бледном лице не было даже тени косметики. Длинная темная юбка ниспадала до щиколоток, а бесформенная кофта скрывала фигуру надежнее, чем маскхалат. Невозможно было определить, блондинка она или брюнетка: из-под платка не пробивался ни один волос.
   Вернулся Иннокентий с бутылкой минеральной воды.
   - Пей, тебе сразу полегчает.
   - Надо бы забрать багаж, - заметила я.
   Анжелика молча качнула головой.
   - Как?! - опешил Иннокентий. - У тебя ничего нет? Ты прилетела вот так? Без всего?
   - Мне ничего не надо... - бесцветным голосом сказала она. -Где он?
   - Кто? - я не сразу поняла, о ком идет речь.
   - Илюша.
   - Мы поедем к нему, поедем, - поспешил ответить ее брат, - только отдохнешь с дороги и сразу поедем.
   - Я не устала. Отвези меня на кладбище... - ее лишенный интонаций голос был под стать ее внешнему виду.
   В машине, когда мы уже выезжали из аэропорта, доктор Райс обратился ко мне на иврите:
   - Валерия, меня пугает состояние сестры. Она в глубоком шоке и неизвестно, сколько может продлиться это состояние. Здесь нужен психиатр.
   - Может быть, все не так уж страшно, - ответила я ему на том же языке, чтобы Анжелика, сидящая сзади, не поняла, о чем мы говорим.
   - И потом, вы обратили внимание, как она одета? - спросил он, не отрывая взгляда от дороги.
   - Она в трауре, может быть, этим все объясняется?
   - О чем вы говорите! - возмутился Иннокентий. - Вы просто не видели ее раньше! С детства моя сестра носила все самое лучшее. Я понимаю - траур, но не это безобразное тряпье, которое на ней надето. И потом, как вы объясните отсутствие багажа? Ладно, не надо платьев, но запасные трусы она должна была взять с собой?!
   Мне нечего было возразить...
   Мы въехали на территорию кладбища. Оставив машину на специальной стоянке, прошли по центральной аллее в самый конец. Со вчерашнего дня рядом с могилой Ильи появилось еще шесть.
   - Пришли. Илюша здесь, - сказал Иннокентий.
   Услышав эти слова, Анжелика, нетвердо ступая, подошла к свежему холмику и, упав на него, стала рыдать в голос. Мы с Иннокентием стояли, понимая, что ей нужно дать выплакаться.
   Спустя некоторое время плач прекратился и Анжелика зашептала молитву. Поначалу слов невозможно было разобрать, но потом ее голос окреп, и я, к своему удивлению, поняла, что молитва на латыни. Переведя дыхание, Анжелика перешла на церковнославянский и без всякого затруднения выговаривала слова архаичного языка, половину которых я не понимала.
   - Господи, святой вседержитель, владыка света и владыка тьмы, прими и успокой раба твоего, не дай душе пасть в пропасть бездонную, а введи ее в чертоги златые, трубами херувимов осененные...
   Хотя я не очень знакома с христианскими молитвами, мне стало ясно: Анжелика произносила слова, далеко выходящие за рамки церковного канона. Может в Америке так молятся методисты или баптисты? Не знаю. "Владыка света и владыка тьмы" - это уж прямо говардовщина какая-то. В смысле, толкиеновщина. Ну и христианочка...
   - Валерия, - наклонился ко мне Райс, - что она говорит?
   - Она читает молитву на латыни, - прошептала я ему. - Но, по-моему, очень странную. Если только я правильно поняла.
   - Она что - так хорошо знает язык?
   - Вы же сами говорили, что она училась в Америке... Может быть, и латынь выучила.
   Анжелика тем временем прекратила молиться, наклонилась, порылась у себя за пазухой и достала мешочек из хлопчатобумажной ткани, висевший у нее на шнурке. Она высыпала содержимое кулька на могилу. Там оказались несколько желтых перышек, какие-то соломинки, щепотка песку. Мы смотрели на все эти манипуляции, не зная, как реагировать.
   Прошептав еще пару слов, российская гостья поднялась с колен и, повернувшись к нам, произнесла обычным голосом:
   - Здравствуй, Иннокентий.
   - Здравствуй, - недоверчиво прошептал он, - Лика, дорогая, ты пришла в себя...
   - Да, со мной все в порядке...
   - Ну, слава Богу... - Иннокентий обернулся в поисках, куда бы присесть и не найдя ничего лучше, примостился на новенькое надгробие соседней могилы и закурил.
   Его сестра исподлобья посмотрела на меня:
   - Ты не говорил мне, что развелся с Еленой... Живешь во грехе?
   - Познакомься, это Валерия. Я попросил ее побыть с тобой во время твоего визита в Израиль.
   - Мне никто не нужен...
   - Послушайте, Иннокентий, - я тронула его за рукав, - если ваша сестра во мне не нуждается, зачем нужно навязывать ей мое общество?
   - Мне лучше знать, - резко ответил он. - Лика, ты не знакома со здешними реалиями, можешь заблудиться, вокруг надписи на иврите. Нет, тебе нужен сопровождающий. И Валерия, человек опытный в этом вопросе, всегда подскажет, поможет. Соглашайся.
   - Не называй меня Ликой! - резко ответила она.
   - Почему?
   - Я приняла другое имя. Святыми продиктованное.
   - Что?! - Иннокентий бросил окурок и растоптал его. - Святы... Ты в своем уме?! Где ты нахваталась этих глупостей? В Мичиганском университете?
   Не-Лика молчала и не двигалась. Я проследила за ее взглядом. Она неотрывно смотрела на перышки, высыпанные на могилу. Легкий ветерок успел снести их с холмиками, и они плавно отлетали все дальше и дальше.
   - Простите, - обратилась я к ней, избегая называть ее каким-либо именем, - как я поняла, вы - верующая христианка?
   - Никакая она не христианка, она, слава Богу, еврейка! - выпалил Райс.
   - Подождите, Иннокентий, дайте ответить вашей сестре.
   - Я еврейка и христианка... - наклонила она голову.
   - Но это невозможно. Одно исключает другое!...
   - Ну почему же, доктор? - возразила я, словно бы для того, чтобы поддержать странную гостью. - Разве вы не знаете, что в Израиле существуют христианские миссионеры? Они еще называют себя мессианскими евреями? - я вела себя так, будто мне ежедневно приходится вступать в теологические споры и ничего странно здесь не происходит. - В русскоязычных газетах постоянно печатаются их объявления, за которые редакция не несет никакой ответственности - это указывается особо рядом с подобными текстами.
   - И что же там пишут? - в голосе Иннокентия послышалось раздражение. Накормить страждущих, вылечить больных и подобные штучки, на которые ловятся простаки?!
   - Иннокентий, не богохульствуй! - остановила его сестра.
   - Пойми же ты, - повернулся он к ней, - ты моя младшая сестра, самая любимая, и сейчас я вижу, что с тобой происходит. Ну ладно, Илюша - он всегда был немножечко не от мира сего... Но ты, такая разумная, что же с тобой произошло? Когда эти миссионеры смогли затянуть тебя в свои сети?
   - Иннокентий, не надо, - я пыталась утихомирить его. - Давайте поедем домой, уже темнеет.
   - Они не имеют ко мне никакого отношения, эти твои миссионеры, - ровным голосом ответила Анжелика. - Я - харамитка.
   - Нет, Валерия, я так не могу... - Иннокентий демонстративно схватился за сердце. - Что еще за харамитки такие? Ты что, Анжелика, при храме каком нибудь служишь? Вроде вавилонской блудницы?
   - Тьфу! - сплюнула она и отвернулась.
   - Насколько мне известно, - осторожно начала я, - слово "херем" в иврите обозначает отлучение верховным духовным судом, или, одним словом, анафема. Следовательно, харамиты, - по логике языка, - должны представлять собой отлученных. Либо считающих себя таковыми.
   Сестра Иннокентия впервые с момента нашего разговора посмотрела на меня с подобием интереса.
   - Христос был харамитом! - убежденно сказала она. - И мы по всему миру собираем последователей его учения. К нам идут те, кто хочет познать блаженство соединения с Христом, таким же отлученным, как и они.
   - Марш в машину! - приказал Иннокений. - Я сыт по горло!
   - Позвольте вопрос, - обратилась я к ней. - Скажите, ваш муж тоже был харамитом?
   - Да, разумеется, - ответила Анжелика. - Илья первый понял, что за ними истина. А потом и я сподобилась.
   Машина уже въезжала в Ашкелон. Я попросила остановить возле центральной автобусной станции - Даша просила купить тетрадки.
   - Спасибо, Валерия, - Иннокентий вытащил бумажник. - Сколько я вам должен за потраченное время?
   Приняв гонорар и его заверения в том, что мы еще увидимся, я вышла из машины.
   x x x
   В торговом центре "Гирон" было, как всегда, многолюдно. Люди просто прогуливались, толпились возле киосков, торгующих бижутерией и сотовыми телефонами, приценивались к кувшинчикам и резным статуэткам, выставленным прямо посредине широкого мраморного коридора между магазинчиками. Слева доносился слащаво-мужественный голос Хулио Иглесиаса, весьма почитаемого в наших палестинах. Из магазина "Суперфарм" лился приторный аромат и приятный голос диктора объявлял, на какие товары сегодня скидки. Услышав, что моя любимая помада "Пупа" продается за полцены, я тут же направилась к "Суперфарму". Но, завернув за угол, остановилась.
   За небольшим столиком, заваленным выставленными на продажу самодельными бусами и браслетами из бисера, сидела знакомая мне девица с косичками, украшенными бусинами. Я подошла поближе.
   Девица равнодушно скользнула по мне взглядом и занялась покупательницей, выбиравшей бусы из поддельных кораллов.
   Повертев в руках пузырек с душистым маслом, на котором была надпись "Панданус", я уже решила спросить, сколько он стоит, так как не знала вообще, о чем я буду с ней говорить, но она пришла мне на помощь:
   - Это масло для эротического массажа. Несколько капель достаточно, чтобы всю ночь вызывать желание мужчины. Возьмите, не пожалеете.
   "Вызываю огонь на себя", - подумала я, но вслух спросила:
   - У вас есть какие-нибудь амулеты?
   - Вам для чего? - нимало не удивившись, спросила она, будто бы речь шла о хозяйственных принадлежностях.
   - Понимаете, - понизила я голос, - я хочу приворожить любимого и мне нужен амулет из желтых перьев.
   - Не думаю, что желтые перья помогают в таких случаях, - она с сомненьем покачала головой. - Нужно попробовать что-либо другое...
   - Простите, как вас зовут? - спросила я.
   - Сабрина.
   - Так вот, Сабрина, постарайтесь, пожалуйста. Мне не важно, сколько это будет стоить, главное, чтобы этот амулет был такой, как мне надо: перья, немного песку и в общем, то, что необходимо. Вы же харамитка, как я полагаю, и должны знать...
   Эффект от моих слов был самый неожиданный. Услышав, что я назвала ее харамиткой, Сабрина вскочила, но тут же снова уселась на стул и побледнела.
   - Уходите, уходите отсюда немедленно, - произнесла она свистящим шепотом.
   - Да, но...
   - Потом... Я ничего не знаю.
   - Девушка! - протиснулась к столику необъятных размеров мадам. Сколько стоят эти бусы?
   - Я не торгую, - резко ответила Сабрина и принялась сворачивать свой товар.
   - Но как же? Я хочу купить кораллы!..
   - Я не торгую, - в голосе девушки послышался страх. Она просто подняла углы скатерти и завязала ее концы. Внутри позвякивали бусы и бутылочки с маслами.
   Я отошла в сторону и увидела, как бледная Сабрина озирается по сторонам в поисках кого-то. Потом она исчезла.
   Телефон в моей сумочке зазвонил, как всегда, неожиданно.
   - Алло! Валерия, добрый день, это Иннокентий беспокоит.
   - Здравствуйте, я вас слушаю.
   - Валерия, мы продолжаем сотрудничество или как?
   После встречи с испуганной девушкой мне очень хотелось ответить "или как", но я пересилила себя и наигранно-бодрым голосом ответила:
   - Ну конечно! Чем могу быть полезна?
   - Лику пригласили в полицию для дачи показаний. Ей нужен переводчик. Вы пойдете?
   - Вы знаете, к кому ее пригласили?
   - Сейчас посмотрю... - я услышала шуршание раскрываемой бумажки и Райс ответил, - следователь Борнштейн.
   - Буду, - коротко согласилась я.
   Мы договорились о встрече и он повесил трубку.
   Что ж, судьба снова сводила меня с Михаэлем, старшим следователем ашкелонской полиции. Наверное, я никогда не забуду, как он спас меня от маньяка, грозившего перерезать мне горло. Несмотря на то, что Михаэль практически никогда не улыбался и всегда хмуро встречал меня, если наши дороги пересекались, я всегда испытывала необъяснимую симпатию к этому служаке невысокого роста. Хотя почему необъяснимую? Словом, я без раздумий согласилась пойти к нему с сестрой Иннокентия.
   На следующее утро, припарковав свою "Сузуки" около дома Иннокентия, я ждала Анжелику. Она появилась ровно в десять. На ней уже не было того балахона, в котором мы с доктором Райсом увидели ее пару дней назад, выходящую из зала ожидания. Но темный платок по прежнему покрывал ее волосы.
   Она села в машину, даже не поздоровавшись. Отнеся ее поведение на счет потрясения смертью мужа, я постаралась не возмутиться и двинулась в сторону полиции.
   Пройдя мимо дежурного и показав ему повестку, мы добрались до уже знакомого мне кабинета. Михаэль что-то отбивал на компьютере.
   - Можно? - спросила я.
   - Валерия! - воскликнул он. - Рад вас видеть. У вас ко мне дело?
   - Что-то вроде того...
   - Вы сможете подождать, у меня назначена встреча, а после мы обязательно поговорим. Я надеюсь, ничего из ряда вон выходящего?
   - Ваша встреча с Долгиной? - я подвинулась и пропустила в комнату Анжелику.
   - Да, - кивнул он и тут же до него дошло. - Валерия, вы опять взялись за свое?! Сколько раз вам говорить, чтобы вы не вмешивались не в свое дело!
   - Простите, Михаэль, но я здесь нахожусь по своей работе. Эта дама заказала переводчика, а вы знаете, что у меня существует зарегистрированный бизнес.
   Говоря все это, я села на стул для посетителей и предложила сесть Анжелике. Она без слов опустилась на жесткое сиденье.
   - Ладно, ладно... - примирительно сказал следователь, - просто мне совершенно не хочется в очередной раз вытаскивать вас из всяких переделок.
   - А это уже ваша работа, Михаэль, - улыбнулась я и добавила, - моя полиция меня бережет.
   Но на иврите эта фраза прозвучала совсем не так.
   - Хорошо, - кивнул он и тон голоса стал деловым, - позвольте ваши документы.
   Анжелика протянула ему российский загранпаспорт. Михаэль сверился с фотографией, глянул на въездную визу и вернул его хозяйке.
   - Расскажите, пожалуйста, госпожа Долгина, когда вы последний раз видели вашего супруга.
   - Два месяца назад, - ответила Анжелика, а я принялась за свою привычную работу: голова полностью выключается из процесса, и язык действует в автономном режиме. - Он тогда завершил работу над новой программой и решил съездить к родственникам в Израиль отдохнуть.
   - Уточните, к чьим родственникам?
   - К моему брату, Иннокентию Райсу. У Илюши всегда были с ним прекрасные отношения.
   - Да-да, понимаю... - сказал Михаэль, перебирая бумаги. - Скажите, ваш муж отличался какими-нибудь странностями? Отклонениями в характере?
   - Вы на что намекаете? - повысила она голос. - Илья не был сумасшедшим. Он был гением! А все эти мещанские претензии только смешили его...
   Мне пришлось туго при дословном переводе слова "мещанские", но я кое-как справилась, но видно не настолько хорошо. Следователь попросил объяснить, что Анжелика имеет в виду.
   - Всем в глаза бросались сначала его одежда, волосы, борода. Он не придавал этому никакого значения. Всю свою энергию мой муж тратил на творчество, а не на то, чтобы лучше выглядеть. Ибо, украшая себя, ты совершаешь грех и обманываешь окружающих. Заставляешь их думать о тебе лучше, чем ты есть на самом деле!
   Да уж, теперь понятно, почему Анжелика сама так выглядела. Видно, в их секте с этим строго.
   Борнштейн слушал внимательно, не перебивая собеседницу, следя более, как мне показалось, за ее интонацией, нежели за моим переводом. Когда она замолчала, он спросил:
   - Госпожа Долгина, есть ли у вас подозрения относительно того, кто мог убить вашего супруга?
   - Нет, никаких.
   - У него были завистники? Враги?
   - Мой муж был существом из плоти и крови. Очень одаренный программист, создал уникальную программу по изучению иероглифов. Может быть, были люди, которые ревниво относились к его успеху, но чтобы явно завидовать? Нет, я не припомню...
   - Как долго вы у нас пробудете, госпожа Долгина?
   - Не знаю, около месяца. Хочу поездить по святым местам. Помолиться за мужа.
   Михаэль понимающе кивнул. Он переложил на столе какие-то бумаги и совершенно обыденным голосом, как бы продолжая разговор, спросил:
   - К какой концессии вы принадлежите?
   - Простите, не поняла?
   - Вы христианка, иудейка?
   Анжелика нахмурилась.
   - Я еврейка и признаю Христа...
   Следователь поморщился, видимо не совладав с собой.
   - Понятно... Все, у меня больше нет вопросов. Валерия, - обратился он ко мне, - я благодарю вас за помощь, иначе мне пришлось бы бегать за нашим штатным переводчиком. А он вечно занят.
   - Не стоит, - ответила я и мы с Анжеликой вышли из кабинета.
   x x x
   - Куда вас отвезти? - спросила я ее, когда мы сели в машину.
   - На раскопки, - коротко ответила она и я поняла, что ей хочется увидеть место трагедии.
   До Национального парка мы доехали за десять минут. Заплатив сбор в пятнадцать шекелей, я въехала за шлагбаум и оставила машину на стоянке. Дальше мы пошли пешком.
   Начало марта - это та пора, когда земля цветет, пропитанная зимними дождями. Солнце не печет так, как оно начнет сразу после пасхальных праздников, на зеленом травяном ковре вовсю распускаются ярко-желтые ромашки и красные маки. Хочется плюхнуться в это великолепие и лежать, раскинув руки.
   Мы шли по парку. Миндаль уже отцвел, а мандариновые деревья только начали выбрасывать белые бутоны. Цветущие цитрусовые с неубранными с прошлой зимы золотыми плодами представляли собой феерическое зрелище и категорически опровергали все законы ботаники.
   Мы прошли Ханаанские ворота - самое древнее место раскопок. Именно здесь была найдена фигурка тельца, прообраз именно того, библейского золотого тельца, из-за которого Моисей разбил скрижали. Согласно легенде, Иосиф прекрасный, тот самый еврей, премьер-министр при фараоне, разгадавший сон с семью тучными и с семью тощими коровами, происходил из рода, фетишем и покровителем которого был телец. Гроб с телом Иосифа похоронили в Ниле, и он ушел глубоко в придонный ил. Перед смертью Иосиф приказал евреям, если они уйдут из Египта, забрать и его гроб. И оставил золотую табличку с вырезанным на ней быком.
   Когда Моисей призвал народ свой выйти из Египта, то он бросил табличку в Нил и приказал: "Бык, встань!", и гроб поднялся со дна Нила. Но потом, как, впрочем, это бывает всегда, - история повторилась совершенно не в том виде, в котором была задумана. Уйдя на гору Синай, Моисей оставил свою паству без присмотра и они стали развлекаться. Решили создать себе идола и для этого бросили в огонь и расплавили свои золотые драгоценности. Золотая табличка с быком полетела туда же. И встал бык, он же золотой телец. Чем все это кончилось, известно каждому...
   Мы прошли уже несколько раскопанных стоянок. Везде работали люди. Сезон дождей закончился и можно было приступать к новым открытиям. Около каждой стоянки я осведомлялась, где работает Барбара Уорнер. Мне показывали направление, и мы с Анжеликой продолжали свой путь.
   Стоянку Барбары мы нашли почти на краю парка, у самой кромки воды. Около тридцати человек копали, переносили камни, осторожно просеивали породу в поисках находок. Весь район раскопок был окружен сеткой и мешками с песком. С высоты около восьми метров площадка напоминала коробочку с хаотичным броуновским движением.
   Мы спустились в котлован. Барбару я узнала сразу. Высокая костистая американка с прямыми прядями, небрежно собранными в хвост, в джинсах и очках полумесяцами, сидела на корточках и осторожно смахивала кистью налипшие пылинки с маленького черепка. На вид ей было лет около пятидесяти, но кроме морщинок под глазами ничто не напоминало о ее возрасте. Мы молча остановились около нее. Она не сразу оторвалась от работы.
   Аккуратно завершив свой труд, американка отложила кисть в строну и поднялась.
   - Здравствуйте, - сказала я по-английски. - Вы - Барбара, мы не ошиблись?
   - Да, - ответила она, - вы пришли на экскурсию или хотите нам помочь? Мы рады добровольцам.
   - Ни то, ни другое, - опередила меня Анжелика. - Я пришла к вам по личному делу.
   - Вот как? В таком случае, мы не могли бы поговорить попозже? Сейчас у меня много работы.
   - Нет, - резко ответила Анжелика, - я не могу ждать!
   - И что вы хотели узнать?.. - тон американки стал холоден.
   - Меня зовут Анжелика Долгина. Я - жена Ильи.
   - А-а, Лайдж... Теперь понятно. Бедный, бедный Лайдж. Мы его все любили...
   - Я бы хотела знать, где и кто его нашел.
   - Мы - я, Джошуа, Майк и Меир. Как всегда, мы приехали утром на раскопки в машине Меира, спустились вниз, а он лежал тут, - Барбара показала на каменный саркофаг, наполовину выкопанный из земли. Его длина достигала около двух метров в длину и по всему периметру были выбиты непонятные значки и орнаменты.
   Анжелика подошла к саркофагу и положила ладонь на его теплую поверхность. Ее губы зашептали снова какую-то молитву. Я понимала, что с ней сейчас происходит.
   Пока Анжелика молилась, я, чтобы перемочь паузу, спросила Барбару:
   - А что, саркофаг был пустой, когда вы его выкопали?
   - Да, - кивнула она. - Обычно в таких захоронениях находят мумии или скелеты, а в нем ничего не было. Скорей всего, это было не ритуальное, а символическое захоронение. Наличие тела не предполагалось... Эх, если бы все знать, что здесь происходило!..
   Было непонятно, к чему относилась последняя фраза - ко времени захоронения саркофага или к недавнему страшному происшествию.
   Вокруг нас стали собираться люди. Вскоре все, кто работали на площадке, столпились около саркофага и сочувственно смотрели на закрывшую глаза вдову.
   - Здесь уже была полиция. Они забрали тело и всех нас расспрашивали, сказала Барбара. Она смотрела по сторонам. Ей явно не нравилось, что все прекратили работать и с любопытством рассматривают закутанную в платок Анжелику.
   - Он лежал, завернутый в белую простыню, - сказал один из стоявших поблизости, маленький рыженький парень.
   - Причем так плотно, с головой, что мы сначала не поняли, что это. Меир предложил развернуть, но я вызвал по сотовому полицию.
   - А где были его вещи? - спросила я, вспомнив, что в кабинет к Иннокентию Илья вошел полностью экипированный для походной жизни.
   - Ничего не было, - снова отозвался рыжий. - Мы даже вокруг посмотрели, ничего не было.
   - Он никогда не расставался со своим рюкзаком, - сказала Барбара. - У Лайджа там был весь дом.
   Видя, что народ не желает расходиться, Барбара объявила получасовой перерыв. Все принялись доставать бутерброды и термосы.
   К нам подошел лысый толстяк с бородой и в кедах и обратился к Анжеле по-русски:
   - Пойдем с нами, помянем твоего друга. Хороший был мужик.
   Толстяка я узнала - я видела его с Ильей в день моего знакомства с доктором Райсом. Мы сели на камни, расставленные вкруговую. Большая плоская плита служила столом. К нам подошли еще несколько человек, видимо составляющие русскую часть бригады археологов, и на плите появилась початая бутылка водки, одноразовые стаканчики и немудреная закуска: огурцы, помидоры, брынза и ломти черного хлеба. Один из сидящих споро разлил по стаканчикам водку, каждому досталось немного. Анжелика выпила, я отказалась. Словоохотливый бородач представил нам сидящих. Двое, Костя и Роман, были студенты, подрабатывающие для оплаты учебы, Геннадий, высокий темноволосый молодой человек, попал сюда по направлению с биржи труда. А Петр, мужчина лет сорока, ничем не примечательной внешности, сидящий с книжкой по археологии в руках, был туристом из России, гостящим у родственников. В общем, компания собралась пестрая.