Певзнер Керен. Смерть пилигрима

   - Нет! Не бред! - категорически заявила она. - И если ты не поедешь со мной, я поеду одна.
   Пока мы спорили, вернулась Дашка и присела возле компьютера. Мы продолжали с жаром беседовать на кухне, чай был уже выпит, когда моя дочь позвала меня:
   - Мам, иди скорее сюда!
   - Ты же знаешь, что я не могу скорее! - недовольно возразила я. - Мы разговариваем, а ты мешаешь.
   - Тут какой-то скрытый файл. Очень много весит. Стереть его?
   - Ты что?! - завопила я. - Не трогай ничего!
   Подойдя к компьютеру, я увидела, что Дарья выводит на монитор какую-то таблицу. В правой части шла криптограмма, в левой - читался русский текст. А вот центральная часть была заполнена какими-то точками, линиями и загогулинами. Мы с Анжеликой чуть не ткнулись носами в экран. Там было:
   "5. Личного зеркала. Щит окружен витым изделием по краю, в форме обрамления искусным изделием (из) сплавленных (?) золота, серебра и меди,
   6. И драгоценными камнями на узорной основе (?), искусным изделием мастера. Длина щита - два с половиной локтя, а его ширина полтора локтя.
   7. и колос чистого золота посреди наконечника белого блестящего железа. И (нечто)
   8. отборный рог, искусное изделие, узорной формы, в золоте, серебре и драгоценных камнях..."
   Таких перечислений был не один десяток страниц. И все - золото, серебро, драгоценные камни. Изредка попадалось белое золото и белое железо. Что это было - не ясно. Но одно мы понимали - перед нами список драгоценностей храма. Потому что в списке фигурировали: чаша для жертвенного вина, блюдо для жертвенного агнца - все чистого золота с инкрустациями.
   Первой опомнилась Дарья:
   - Мам, что это такое? Это Денис написал?
   Глянув на Анжелику, я сказала:
   - Вот за чем приходил наш разлюбезный доктор, а ты - волосы, волосы...
   - Ну и что? - заупрямилась она. - Мы, харамиты, противники богатства. Мне эти списки ни к чему. Я все равно поеду в Магдалу.
   - А с этим что будем делать? - я ткнула пальцем в экран. - Ты сюда посмотри, здесь же не только список, здесь и места указаны!
   Действительно, между загогулинами можно было прочитать на иврите "Гат, Йерихо, Шомрон".
   - Это карта! - не могла успокоиться я. - И именно из-за этого погиб Илья. Он приехал в Израиль, чтобы отыскать сокровища Храма. А чтобы никто не заподозрил, подкинул Барбаре идейку с саркофагом. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что информация просочилась и сейчас твои "на круги своя" гоняются не за волосами в цисте, а вот за этим.
   Анжелика молчала, насупившись. Видимо ей не хотелось расставаться со своей мечтой. И то, что ее муж скрыл от нее то, зачем приехал в Израиль, било по самолюбию еще больнее.
   - Ну ладно, не дуйся, - похлопала я ее по плечу. - Поедем мы в твою Магдалу, хоть будет, что рассказать потом в России. А то ты, бедненькая, ничего практически не видала. Вот только нога выздоровеет.
   - Мам, давай я этот файл сожму. Он много места занимает.
   - Ладно, - согласилась я, - давай, только сбрось мне его копию на дискетку
   Небольшую черную дискетку с надписью "Валерия, переводы" я спрятала среди сотни дискет с документами из моего архива.
   x x x
   Денис задерживался в своей командировке. Посоветоваться было не с кем, и я отправилась в центр города прошвырнуться по магазинам. Начала с "Машбира". Именно там моей подруге Марине Левиной делали сногсшибательный макияж.
   Приценившись к сумочкам из натуральной кожи, я решила вступить в общество охраны животных - так дорого они стоили. Потом, в парфюмерном отделе, я брызнула на себя широко разрекламированными духами "Лолита Лемпиньски" и тут же об этом пожалела: сладкий пряный запах был не из тех, которые я обожала. Он скорее подходил нашим восточным мадам, обожающим мускус и пачули.
   Пока я стояла и соображала, стоит ли взять пилинг и получить в подарок питательную маску для увядающей кожи, позади меня остановился мужчина. Я не придала этому значения и пришла к выводу, что о своей коже думаю слишком плохо, если решила, что ей нужна такая маска.
   - Валерия... - позвал он меня.
   Обернувшись, я увидела перед собой совершенно незнакомого человека. Примерно пятидесяти лет, с седой аккуратной бородкой и в массивных очках. В общем - типичный служитель умственного труда.
   - Мы знакомы? - спросила я надменно.
   - Нет, к сожалению, но тешу себя надеждой, что это произойдет, ответил он, улыбнувшись.
   - Вы знаете, я вышла из того возраста, когда знакомятся в общественных местах, - продолжала я держать марку.
   - Валерия, - заторопился он, - это очень важно! Я решился обратиться к вам только потому, что дело не требует отлагательства.
   - По делам я принимаю у себя в кабинете, с девяти до шестнадцати, пробормотала я, выбираясь из магазина. Нет, это невозможно! Оторвать меня от созерцания! Я, можно сказать, медитировала, наполнялась энергией, стоя у полки с кремами, а этот пришел и все опошлил.
   Наконец, я вышла из "Машбира". Мужчина следовал за мной. Поняв, что от него так просто не отделаешься, я остановилась посреди площади рядом с дядькой грузином, истошно вопящим: "Доллари, доллари!"
   - Нет, здесь очень шумно, - сказал "интеллигент", с неодобрением глядя на грузина. Тот принял этот взгляд за интерес и, понизив голос, прошептал:
   - Отдам по хорошему курсу, не пожалеешь...
   - Прошу вас, присядем за столик.
   - Откуда вы знаете, как меня зовут? - спросила я, усаживаясь и расправляя юбку на коленях.
   - О! Мне известно не только это, - уклонился тот от ответа и заказал у подскочившего официанта два бокала свежевыжатого сока. - Мне известно также то, что вы вошли в контакт с женой, то есть вдовой, ученого. А она, надо признать, является абсолютной владелицей всего наследства Ильи Долгина. Ведь детей у них нет.
   - Ну и что? - пожала я плечами. - А вам какое дело? Не вы же вдова.
   - Помогите мне, - вдруг страстно зашептал "интеллигент". Он наклонился и схватил меня за руку. - Мне очень нужно то, что Долгин передал супруге. Ей эта информация ни к чему, она ни бельмеса не смыслит в компьютерах, а я сделал такой длинный путь и не успел...
   - Да что вы ко мне прицепились? - возмутилась я, вытаскивая свою руку из потной ладони непрошеного собеседника. - Какое я имею отношение к наследству вдовы? И вообще, оставьте меня в покое!
   Схватив сумочку, я попыталась встать, но тут официант принес сок и я шлепнулась обратно на стул.
   - Не беспокойтесь, Валерия, я достаточно обеспеченный человек и я могу заплатить весьма солидную сумму. За пустяк... Только за несколько скопированных файлов. Десять тысяч вас устроят?
   - Десять тысяч чего? - осторожно спросила я.
   - Долларов, разумеется, - ответил он, не отрывая от меня глаз.
   - А почему бы вам не предложить эти деньги вдове? - я избегала называть имя Анжелики.
   - Вы что?! Этой фанатичке? Да она разобьет вдребезги компьютер, если узнает, что информация в нем не соответствует верованиям ее секты!
   Значит этот тип что-то знал об Анжелике, уж больно точно он обрисовал ее характер. Опять же, он знает, что она принадлежит к секте.
   - Мне до сих пор неизвестно ваше имя, и вы не ответили на вопрос, откуда вы меня знаете.
   - Извините... - он немного пришел в себя и отпил сок. - Называйте меня Дмитрием Петровичем.
   - Но у нас не принято так обращаться.
   - А я и не израильтянин, я - российский подданный. Меня сюда занесло только желание получить дополнительную информацию к той, которой я уже владею. Как вас зовут, мне известно от Ефима, работающего на раскопках. Он сказал, что дважды видел вас в обществе Анжелики.
   - Понятно, - кивнула я, хотя все, что говорил этот российский подданный, могло оказаться блефом, - так что вам от меня нужно?
   - Апокриф Марии Магдалины. Те новые отрывки, которые расшифровал Долгин.
   - А-а! Так вы из этой компании, подождите, дайте вспомнить... - я потерла лоб и выпалила: - "Те, кто хотят вернуться на круги своя". Или что-то в этом роде. Верно?
   - Ну зачем вы так, Валерия... Нас, действительно, объединяет любовь к науке и мы не хотим, чтобы ценные исторические документы были уничтожены фанатиками-изуверами.
   - Может быть, по профессии вы биолог-генетик? - спросила я.
   - Да, - кивнул он, - действительный член Британского и Австралийского обществ генетики и бионики.
   - А почему вы заговорили о себе во множественном числе?
   - Так я не один, я выполняю миссию! - он поднял палец и ткнул им вверх. - Не только я заинтересован в этом историческом документе, нас много, просто я владею русским и поэтому именно меня откомандировали на поиски.
   - Простите, ничем не могу помочь, - я поднялась с пластмассового стула, - никакой информации не существует. Илья перед смертью отформатировал жесткий диск компьютера. Вам понятно, что это значит?
   И не дав ему опомниться от такого ужасного известия, я покинула оторопелого генетика.
   x x x
   Утром я всегда слушаю местные новости, собираясь на работу. Меня интересует погода, скидки в супермаркетах и информация о культурной жизни Ашкелона. Именно так я узнаю о том, что билеты на "Камерату" подешевели или лосося можно купить два по цене одного. Очень полезная передача.
   Сегодня, суетясь между приготовлением бутербродов Дарье в школу и поисками, что бы надеть к помаде, которую я вчера купила, а сегодня наложила на губы, я чуть не пропустила очередную сводку новостей. Радио вещало: "Вчера, на центральной площади Ашкелона, в кафе "Меридиан", был убит выстрелом в голову гражданин России Дмитрий Образцов. Образцов прибыл в нашу страну в составе группы паломников, собирающихся посетить святые места. В его карманах обнаружили российский заграничный паспорт и большую сумму денег. Полицией установлено, что вчера он оторвался от своей группы, проживающей в Иерусалиме и приехал в Ашкелон, где был застрелен неизвестным снайпером. Полиция ведет следствие и принимает все меры к тому, чтобы обеспечить всем паломникам спокойное пребывание в нашей стране."
   У меня подкосились ноги, и я оперлась на стенку, чтобы не упасть. Из этого состояния меня вывел дашкин голос. Она собирала сумку:
   - Мам, ты сделала бутерброды? Давай, а то я в школу опаздываю!
   - Возьми на столе, - я попыталась придать голосу спокойствие, но, видимо, у меня это плохо получилось.
   - Что с тобой? Тебе плохо?
   - Нет, все в порядке. Видимо, резко упало давление, - помотала я головой.
   - Это потому, что ты пьешь чай с сукразитом вместо сахара, - сказала моя рассудительная дочь. - Сядь и выпей чаю с лимоном. Положи четыре ложки сахара - все пройдет.
   - Хорошо, ты иди, у меня уже все в порядке.
   - Ладно, бай, приду в три, - крикнула она уже из-за двери.
   Дрожащими руками я набрала телефон Михаэля, но тут же положила трубку. Что я ему расскажу? Что переписала информацию, а ему не рассказала? Что владелец машины, на которой за нами гнались и стреляли, захаживает ко мне, как к себе домой, а я опять не сообщила? И, наконец, что человека, иностранного гражданина, убивают через пять минут после того, как я покидаю место происшествия? Тогда мне одна дорога - сидеть вместе с убийцами, как соучастница в недонесении. Нет, надо бежать! И я набрала номер Иннокентия Райса.
   - Доброе утро, можно поговорить с Анжеликой?
   - Это я, Валерия.
   - Анжелика, ты хотела поехать на Север, в Магдалу? Так вот, у меня сегодня выпал свободный денек, так что, если хочешь, буду ждать тебя через полчаса у твоего дома.
   - Буду, - коротко ответила она и отключилась.
   Собрав со стола, я сделала себе несколько бутербродов, сунула в объемистую сумку термос с чаем, натянула джинсы и написала Дарье записку: "Буду поздно. Придешь домой - тут же собирайся и иди к Элеоноре. Я позвоню туда. Сотовый телефон взяла с собой. Целую, мама."
   Погрузив сумку в машину, я поехала за Анжеликой.
   x x x
   Анжелика уже ждала меня около дома. Одета она была как обычно - темный платок до глаз и бесформенная юбка. Просто чучело какое-то, а не женщина. В руках она держала объемистую сумку.
   - Привет! А ты молодец! - сказала я ей. - Быстро собралась.
   - Куда поедем?
   - Как прикажете, хозяйка, - засмеялась я и развернула машину.
   Ехать было сплошное удовольствие. Мы обе чувствовали себя, как школьницы, вырвавшиеся из-под родительской опеки на свободу. Мы проезжали огромные шарообразные кусты мимоз, похожие на всклокоченную прическу перегидроленной рок-звезды, цветущие апельсиновые и манговые плантации, авокадовые деревца, украшенные метелками.
   - Смотри, Валерия! - закричала Анжелика.
   На маленьких длинных грядках, вытянутых вдоль дороги, краснела клубника. До горизонта тянулись километры клубничных лент, тщательно укутанных полиэтиленом. Хотелось остановить машину, лечь на грядку и ползти, собирая губами сочные ягоды.
   Но мы продолжали свой путь. За три часа мы преодолели расстояние от Ашкелона до озера Кинерет. Пейзаж изменился, и вместо мимоз и колючих кустов алоэ, вдоль дороги росли бугенвилли - лианоподобные растения из Южной Африки с крупными лиловыми и оранжевыми цветками. Мы доехали до развилки. На большом щите было написано: "Здесь река Иордан вытекает из Кинерета. Место крещения Иисуса. Только в нашем ресторане рыба святого Петра. Посетите и получите незабываемое впечатление! Организованным паломникам скидка 10%".
   - Скажи, Анжелика, мы можем считаться организованными паломниками? спросила я.
   Она с сомнением покачала головой:
   - Думаю, что нет. Но заехать надо.
   - Попробовать рыбу святого Петра? Кстати, я проголодалась.
   - Я хочу креститься... - она сказала это таким тоном, будто соглашалась со мной полакомиться рыбкой.
   Мне ничего не оставалось делать, как молча свернуть на ухоженную дорожку, ведущую к центру паломников.
   Оказалось, что вся затея с крещением обойдется в приемлемую сумму. Кибуц, которому принадлежало это место, несмотря на свое полное отсутствие религиозности, предложил сервис на высшем уровне. Тут был и магазинчик, полный сувениров, правда раза в два дороже, чем в Назарете у арабов, и прокат белых балахонов, в которых желающие креститься входили в воды Иордана, и продажа пустых бутылок для тех, кто захочет взять с собой святую воду.
   Меня умилила надпись на раздевалке, выполненная на русском и английском языках: "Для соблюдения особой атмосферы этого места просьба не входить в воду в купальниках. Пользуйтесь специальными рубашками из нашей прачечной." И ниже: "Прокат рубашки - 15 $". Видимо на иврите не было необходимости писать, так как ни одному израильтянину в голову такое придти бы не смогло. Я имею в виду креститься.
   Анжелика кинулась было в раздевалку, но тут же остановилась:
   - Ой, Валерия, я совсем забыла...
   - Что?
   - Без священника погружение не будет иметь смысла.
   - Не переживай, тут такой сервис, что священника мы тебе сейчас раздобудем, - бодро сказала я, оглядываясь в поисках служителя культа.
   Долго искать не пришлось. Из раздевалки гуськом вышло около тридцати старичков и старушек, говорящих по-английски, одетых в белые балахоны. Их сопровождал священник в полном облачении, в рясе и с епитрахилью. Они направились к спуску в реку, огороженному перилами, а Анжелика подошла к священнику и заговорила с ним. Он кивнул, и она опрометью бросилась в раздевалку. Через пару минут она вышла оттуда, тоже в белом балахоне и с распущенными русыми волосами, которых я до сих пор не видела - уж больно тщательно она прятала их под платком. В таком виде босая Анжелика напоминала еще не искупанную русалку, но дело было за малым.
   Встав около перил, я наблюдала сцену крещения. Все было бы чинно-благородно, если бы не одно "но": в двух шагах от крестящихся в воде резвилась стая сомов гигантских размеров. Дети прикармливали их булками, и сомы прыгали из воды, извивались как каучуковые бревна и шевелили усами. Я только боялась, что они перепутают и укусят какого-нибудь баптиста за мягкое место. Что-то в Евангелие про сомов в Иордане ничего не было написано. Видимо, это кибуцники развели их тут для вящего удовольствия гуляющей публики.
   Тем временем, крещение в священных водах Иордана шло полным ходом. Священник, стоя по пояс в воде, окунал голову очередного баптиста, лежащую у него на ладони лицом вверх и громко нараспев читал молитвы. Я много лет занималась плаванием и знаю, что при таком положении головы вода с силой устремляется в ноздри и бьет по перегородке, поэтому я жалела баптистов, испытывающих неприятные ощущения в носоглотке. Но все выныривали довольные, только шумно отфыркивались.
   Настала очередь Анжелики. Священник пробормотал что-то над ней, окунул, и она через минуту вышла на берег довольная и просветленная. Хотя вид у нее был еще тот - она вполне могла бы участвовать в конкурсе "Мисс мокрая майка".
   - Ну что? Ты довольна? - встретила я ее на берегу.
   - Ох, Валерия! Это такое чувство! Это, это...
   - Иди переоденься, простудишься, не лето ведь, - остановила я ее. Не хватало ей только цистита...
   Переодевалась Анжелика дольше, чем разоблачалась. Когда же она вышла, по прежнему закутанная в платок, я уже совсем проголодалась и готова была съесть сома под видом рыбы святого Петра.
   Но мы не были обмануты в своих ожиданиях: каждой из нас досталась свежеприготовленная форель с лимоном и кучей бесплатных салатов. Главное оплатить рыбу, а салаты и десерт можно было есть от пуза.
   - Что теперь? Куда едем? - спросила я Анжелику, когда от рыбы остался один хребет.
   - Конечно, в Магдалу! - убежденно ответила она. - Ты знаешь, Валерия, у меня такое чувство, что именно сегодня у нас все получится! Я уверена!
   Тем временем я оглядывала зал, но ничего подозрительного не заметила. Никто не приставал к нам с сомнительными предложениями, не гнался за нами на машине и не дышал в затылок, пока Анжелика крестилась, а я развлекалась, глядя на сомов. Может быть у меня развилась уже мания преследования?
   Перед выходом из ресторана я спросила официанта:
   - Где вы берете такую вкусную рыбу? В Кинерете?
   - Нет, что вы, - улыбнулся он, - из прудов нашего кибуцного хозяйства. Они там, вдоль Кинерета, с водой, обогащенной кислородом.
   Мне оставалось лишь еще раз порадоваться за развитое социалистическое хозяйство израильских кибуцов.
   Когда мы выходили с территории заповедного места, из автобуса высыпалась еще одна группа паломников и гид зачастила по-русски:
   - Вы видите перед собой комплекс под названием "Крещение в реке Иордан". На самом деле, в Евангелии описано крещение Христа не в месте истока Иордана из Тивериадского или Генисаретского моря, а в месте впадения ее в Мертвое море. Это место находится в Иудейской пустыне. Но там крутые берега и граница с Иорданией. Так что оно недоступно...
   Да уж, Анжелика поторопилась со своими оптимистическими предчувствиями...
   x x x
   Город Магдала получил свое название от ивритского слова "мигдаль", что в переводе обозначает башня. Городок небольшой, несколько улиц, но в центре, на базарной площади возвышалась старая полуразрушенная башня, давшая название городу. Здесь каждый житель знал историю своей знаменитой соплеменницы, но говорили о ней с легкой долей иронии.
   Мы с Анжеликой зашли в сувенирный магазинчик, центр местного бизнеса. Со всех сторон на нас смотрели Марии Магдалины Тициана и Веронезе. Некоторых Марий я знала, но определить, кисти кого они принадлежат, не могла - уж больно копии были аляповаты. Здесь предлагались брелки и алебастровые шкатулки, подсвечники и фаянсовые чашки и на всех - портрет знаменитой раскаявшейся блудницы с рукой, прижатой к пышной груди. По магазину бродило несколько очумелых туристов, прицениваясь к товару. Мария и сейчас шла за презренное серебро, как и во времена своей древнейшей профессии.
   Выбрав чашку, на которой взгляд Магдалины был особенно умоляющим (я решила подарить ее Денису, присовокупив: "Не пей, козленочком станешь"), я расплатилась с хозяином магазинчика и спросила:
   - А что, дом, в котором жила Мария Магдалина, сохранился?
   - Ну конечно! - воскликнул хозяин. - Пройдите направо за угол, а потом еще раз направо. На нем вывеска.
   Мы поблагодарили хозяина и вышли из магазина. Чашка была упакована в пакет с той же фотографией.
   Когда мы завернули за угол, Анжелика схватила меня за руку.
   - Что такое? - недоуменно спросила я.
   - Ты на себя посмотри! Можно ли в святое место идти в таком виде?
   - А какой у меня вид? - я осмотрела себя со всех сторон, но ничего особенного не увидела. Помню, как я в школу однажды пришла в домашних тапочках, так первая же учительница, встреченная мною, выговаривала мне так же, как сейчас Анжелика.
   Она порылась в своей объемистой сумке.
   - На, надень, - моя спутница протянула мне какое-то тряпье.
   Это оказались длинная юбка на резинке и платок.
   - Как? - удивилась я. - На джинсы?
   - Что ж такого? - пожала она плечами. - Женщина должна юбки носить. В нее благодать снизу входит.
   - Не знала, что это сейчас называется благодатью, - проворчала я, влезая в юбку, как в штаны, снизу.
   - Теперь платок, и чтобы ни одного волоса не было видно!
   - Ты чего раскомандовалась? - пыталась я сопротивляться, но Анжелика сама завязала мне платок и подоткнула пряди, норовящие вылезти наружу.
   - Вот теперь самое то! - удовлетворенно заметила она, оглядывая меня со всех сторон.
   - Ага, такое же чучело, как и ты, - огрызнулась я. - Пошли.
   Мы подошли к дому. Это был ничем не примечательный двухэтажный особняк. От других домов его отличала лишь высокая каменная стена с укрепленной на ней вывеской. На ней по-английски было написано: "Частное владение. Просьба соблюдать тишину. Вход для паломников с 15.00 до 17.00, кроме воскресенья."
   Посмотрев на часы, я увидела, что до трех осталось всего ничего и решила подождать. Но Анжелика была другого мнения. Она решительно нажала кнопку звонка.
   Долго никто не отвечал. Наконец, приоткрылось окошечко в калитке и кто-то произнес на иврите недовольным голосом:
   - Еще рано, приходите в три.
   - Что он говорит, Валерия? - спросила моя спутница.
   - То, что и следовало ожидать - еще рано.
   - Послушайте, - Анжелика обратилась к хозяину на английском, - мы не туристы.
   - Какое мне дело, кто вы? - перешел он тоже на английский. - Я открываю дом в три, тогда и впущу.
   - Мы пришли забрать то, что положено нам по праву! - голос Анжелики стал торжественным и она произнесла знакомую мне фразу на арамейском. Натра! Теадэр нутар!
   Признаться, я опешила. Мне и в голову не приходило, что Анжелика знает эти слова, которые Денис расшифровал в компьютере Ильи. Хотя, почему бы и нет? Илья вполне мог посвятить жену в секреты своей миссии. И то, что не удалось ему, продолжила Анжелика.
   Ворота заскрипели и отворились. На пороге стоял пожилой человек, небритый, одетый в домашние брюки и шлепанцы. Он с сомнением оглядел нас.
   - Заходите...
   Мы вошли в небольшой тенистый дворик. Вдоль стен стояли деревянные, грубо сколоченные скамейки. Посередине двора расположился небольшой бассейн с краниками в виде золотых рыбок. Несколько рыб плавали в зеленой воде. Рядом с бассейном из земли торчал толстый обрубок оливкового дерева, весь покрашенный известкой. Из него тянулись свежие побеги. На обрубке висела табличка: "Этой маслине - 2000 лет. Она ровесница Иисуса и Марии Магдалины". Видимо, здесь все было предназначено для туристов.
   В доме царил прохладный полумрак. В большой гостиной пахло ладаном и все напоминало небольшую молельню. Свечи, правда, были погашены, но как я поняла, до трех оставалось еще время, чтобы привести все в рабочее состояние. На стене висела большая икона. На ней была изображена все та же Магдалина, но более строгого рисунка. Под стеклом, в открытых ящиках, лежали пожелтевшие рукописи и предметы старины. Впечатляло.
   Но старик не задержался в этой комнате - видимо, здесь все было на публику. Он открыл небольшую дверь, спрятанную за бархатным занавесом и пригласил нас следовать за ним. Мы вошли и очутились в обыкновенной израильской комнате с квадратной мраморной плиткой на полу и пластмассовыми жалюзи на окнах.
   - Присаживайтесь, - сказал хозяин. - Меня зовут Шимон.
   Мы сели за стол и не знали о чем говорить.
   - Я знал, что это произойдет скоро, - Шимон глотнул, как будто ему трудно было говорить. - Но думал, что у меня в запасе есть еще немного времени...
   - Вы знали, что мы придем? - спросила я.
   - И даже знал, когда, - ответил он совершенно серьезно. - В одном из посланий святого Петра сказано: "Когда сравняется имя твое, Магдалина с годами твоими..."
   - Что это значит? - мы с Анжеликой переглянулись.
   - Каждого первенца в нашей семье называют Шимоном, в честь святого Петра, изменившего свое имя с Шимона на Петра. И ему, по достижении совершеннолетия, открывают тайну хранения.
   - Не рано ли, в тринадцать лет? - с сомнением покачала я головой.
   - Нет, - твердо ответил хозяин. - В тринадцать лет мальчик допускается к Торе. Он достаточно умен, чтобы читать священную книгу.
   - Так вы иудей? - спросила изумленная Анжелика.
   Шимон кивнул, а я не понимала, чему она так удивилась. Христос тоже не эфиопом родился...
   - Что обозначали слова святого Петра? - напомнила я Шимону.
   - Год 2000 от рождества Христова обозначается двумя латинскими буквами ММ - то есть инициалами Марии Магдалины. Значит за хранимым пришли бы только в этот год. А вы оказались здесь раньше.
   - Ну и что? - возразила я. - Погрешность на две тысячи лет в несколько месяцев - очень небольшая. Ну так как, вы отдаете нам цисту?
   - Я не могу противиться тому, чего ждали все поколения нашей семьи. - И добавил совсем другим тоном. - Как вы обе похожи на Марию и сестру ее Марфу!