Страница:
История была длинная и запутанная, и Джин еще больше ее затуманила, не желая обсуждать сомнительное поведение Хэтти и собственную дурость. Короче, Джин тайком почитывала любовные романы, пока не решила попробовать свои силы. Она уверяла, что сделала это развлечения ради, но под нажимом Жаклин признала, что и о деньгах тоже думала. Кроме того, не последнюю роль сыграл тайный вызов, на который попадаются многие студенты-филологи: дескать, это так плохо написано — конечно, я сумею лучше.
Закончив рукопись — не без помощи нескольких забытых шедевров викторианской порнографии, — Джин решила послать ее Хэтти. Старуха ответила быстро и обнадеживающе. Она, мол, в восторге от книги. Это просто сенсационно! Она сочтет за честь заняться новым шедевром и нисколько не сомневается в успехе.
Хэтти без труда убедила Джин взять псевдоним. Пребывая в благоговейном ужасе от становящейся явью мечты и прельщенная возможностью заработать, Джин подписала контракт.
Опасаясь за свою анонимность, Джин не общалась с другими авторами, а потому не сразу поняла, что подписанный договор был форменным грабежом. Когда же зародились слабые подозрения, она прогнала эти мысли. В общем-то, нормальная реакция — люди готовы на что угодно, лишь бы не признавать, что совершили жуткую глупость. Даже сейчас Джин пыталась отразить нападки Жаклин. Да, в издательском бизнесе не обязательны письменные контракты между авторами и литературными агентами, но некоторые агенты настаивают на них; допустим, двадцать пять процентов — это чуть выше средних комиссионных... Ну хорошо, это более чем вдвое выше средней доли агента. Нет, Хэтти никогда не пересылала ей копии гонорарных ведомостей, но с каждым разом чеки были все солиднее, и нет никаких оснований подозревать...
Жаклин решила оставить щекотливую тему. Милая старушка ободрала Джин как липку, и тут уж ничего не поделать. Двадцать пять процентов комиссионных — просто возмутительно, но Джин на это согласилась, к тому же в письменной форме. А дополнительные комиссионные, которые Хэтти урывала из гонораров, наверняка как-то легализованы. Возможно, сравнив издательские экземпляры ведомостей с чеками, которые она получала, Джин смогла бы доказать мошенничество, но только путем долгой, ожесточенной и дорогостоящей тяжбы, а на это такая мямля в жизни не пойдет. Кроме того, ей ведь тогда придется сознаться, что она — Валери Вандербилт.
Жаклин не сомневалась, что тетушке Хэтти принадлежат права на псевдоним Валери Вандербилт — и бог знает на что еще. Много она бы дала, чтобы прочесть подписанный Джин контракт; не исключено, что там содержится оговорка, мелким-мелким шрифтом, в соответствии с которой Джин может быть помещена в алжирский бордель, если откажется настрочить еще шестнадцать похотливых книжек на условиях Хэтти, джин, судя по всему, никогда в глаза не видела эту писульку. И удивляться тут нечему; в делах высоколобые интеллектуалы смыслят не больше школяров, а трогательная убежденность в том, что они умнее всех на свете, делает их еще более уязвимыми.
Итак, сложившееся положение не слишком удручало Джин, пока тетушка Хэтти не сочла, что той необходимо посетить любовно-историческую конференцию. Вот тогда-то Джин и пришла в ужас. А стоило ей отказаться, и старушка не преминула использовать ее страх перед разоблачением, сделав его оружием против своей подопечной. Джин лишится работы, если откроется правда? Чушь. Да коллеги умрут от зависти, когда узнают, что она всемирно известная писательница. Джин слишком скромна, вот в чем ее беда. Какая жалость, что у нее нет друга, который рассказал бы всему миру, до чего же она замечательная!..
— Очень в духе дорогуши Хэтти, — кивнула Жаклин. — Но ты, Джин, и впрямь безнадежна. Почему ты не предложила ей засунуть этот контракт в задницу?
— Джин не склонна к грубости, — подал голос Джеймс, которому надоело оставаться в стороне. Он ласково похлопал Джин по руке. Ее блеклое лицо тотчас порозовело от радости.
— Так или иначе, теперь все в порядке, — промямлила она. — Благодаря Джеймсу... и... — Джин покосилась на помрачневшую Жаклин и быстро добавила: — И тебе, Джекки. Я столько переживала из-за ерунды. Вечная моя слабость. Стоило мне взглянуть проблеме в лицо, и она сама разрешилась, а Хэтти была так любезна...
Жаклин громко хмыкнула. Она-то не сомневалась, чем была вызвана перемена в тетушке Хэтти, и любезность была тут совершенно ни при чем. Когда Джин попала в ее конюшню, Хэтти только-только начинала свою гнусную карьеру, и ей потребовалось несколько лет, чтобы усовершенствовать свой оригинальный подход к продвижению авторов. Наиболее выигрышным аспектом оказался внешний шик, а этим качеством Джин, увы, не обладала. Она была скорее обузой, и новая Ви-Ви наверняка будет сногсшибательной красавицей, актрисой или моделью, которая сумеет держаться и вести себя в обществе как подобает.
— Ну, мне пора бежать, — засобиралась Джин. — Я и так отняла у вас столько времени.
— Погоди минутку, А что насчет остальных авторов, к примеру Валери Валентайн и Виктора фон Дамма? С ними Хэтти тоже заключила аналогичные контракты?
— Если честно, Джекки, я ничего не знаю об их делах с Хэтти — ну, за исключением того, что всем известно. Например, про то, что Джо лишь выступает в роли Виктора. Он говорил, что хочет порвать с Хэтти, очень зол на нее. Но в подробности никогда не пускался.
— А Валентайн?
Джин скривилась:
— С Валентайн никто не может поговорить. Хэтти сторожит ее ночью и днем.
— Разве? По крайней мере разок ты с ней побеседовала, — со значением сказала Жаклин.
Джин покраснела.
— Ой... насчет твоих детективных талантов... Ты уж меня извини. Я была так расстроена, что сама не ведала, что говорю. Это случилось дня два назад. Хэтти беседовала с каким-то издателем, и Валентайн вырвалась из-под ее крылышка. Она заметила, что я... расстроена, и спросила, что произошло. Не то чтобы ее это волновало, — мстительно добавила Джин, — просто она скучала, вот и проявила любопытство. Не помню точно, что я сказала, в таком смятении была, но, возможно, произнесла слово «шантаж» и сообщила, что собираюсь посоветоваться с тобой и... Больше я с ней ни разу не разговаривала. Честное слово!
Метрдотель сообщил Джеймсу, что столик в Дубовом зале готов. Джин тотчас ретировалась, с явным облегчением убегая от дотошных расспросов Жаклин.
Едва Джеймс и Жаклин взялись за меню, как к ним подошел официант.
— Простите, но, по-моему, это вы только что сидели в баре с дамой в сером костюме — за вторым столиком от входа? Боюсь, произошел несчастный случай.
Джеймс едва не опрокинул стол. Официант поспешно добавил:
— Кажется, она не пострадала, только испугалась. Я подумал, что вы захотите...
— Да-да, конечно. — Джеймс наконец ухитрился встать. — Где она?
Жаклин поспешила следом.
— Сохраните за нами столик, — крикнула она официанту. — Мы сейчас вернемся.
Джин распласталась в кресле, Недостатка внимания она не испытывала: швейцар похлопывал ее по плечу, официант протягивал стакан воды, а Джеймс уже стоял рядом, заламывая руки. Когда подошла Жаклин, он как раз требовал доктора, директора ресторана, полицию и виски — именно в таком порядке.
— Я не хочу виски, — прошептала Джин, приглаживая взъерошенные волосы.
— А я хочу! — заявил Джеймс. — С вами все в порядке? Что произошло? И почему никто не вызовет врача?
Жаклин сразу же определила, что официант был прав. Джин растрепана, вся в царапинах, на юбке — следы соприкосновения с грязным тротуаром, но в целом жива-здорова. Отправив Джеймса приглядеть за их местами — всегда надо помнить о главном, — Жаклин отвела подругу в дамскую комнату.
— Мои чулки... — скулила Джин.
— И сумка пропала, — заметила Жаклин.
— О господи. — Джин обвела помещение ошалелым взглядом. — И правда. Пропала! А там все мои кредитки и косметика...
— А семейные драгоценности? Наличные?
— В Нью-Йорке я никогда не ношу при себе наличных. Я...
— Значит, это скорее неудобство, чем катастрофа. Ты случайно не разглядела человека, который ее забрал?
— Человека?.. Ну еще бы! Ее трудно не заметить. Это была Лори, мерзкая девчонка!
Глава 7
1
2
Закончив рукопись — не без помощи нескольких забытых шедевров викторианской порнографии, — Джин решила послать ее Хэтти. Старуха ответила быстро и обнадеживающе. Она, мол, в восторге от книги. Это просто сенсационно! Она сочтет за честь заняться новым шедевром и нисколько не сомневается в успехе.
Хэтти без труда убедила Джин взять псевдоним. Пребывая в благоговейном ужасе от становящейся явью мечты и прельщенная возможностью заработать, Джин подписала контракт.
Опасаясь за свою анонимность, Джин не общалась с другими авторами, а потому не сразу поняла, что подписанный договор был форменным грабежом. Когда же зародились слабые подозрения, она прогнала эти мысли. В общем-то, нормальная реакция — люди готовы на что угодно, лишь бы не признавать, что совершили жуткую глупость. Даже сейчас Джин пыталась отразить нападки Жаклин. Да, в издательском бизнесе не обязательны письменные контракты между авторами и литературными агентами, но некоторые агенты настаивают на них; допустим, двадцать пять процентов — это чуть выше средних комиссионных... Ну хорошо, это более чем вдвое выше средней доли агента. Нет, Хэтти никогда не пересылала ей копии гонорарных ведомостей, но с каждым разом чеки были все солиднее, и нет никаких оснований подозревать...
Жаклин решила оставить щекотливую тему. Милая старушка ободрала Джин как липку, и тут уж ничего не поделать. Двадцать пять процентов комиссионных — просто возмутительно, но Джин на это согласилась, к тому же в письменной форме. А дополнительные комиссионные, которые Хэтти урывала из гонораров, наверняка как-то легализованы. Возможно, сравнив издательские экземпляры ведомостей с чеками, которые она получала, Джин смогла бы доказать мошенничество, но только путем долгой, ожесточенной и дорогостоящей тяжбы, а на это такая мямля в жизни не пойдет. Кроме того, ей ведь тогда придется сознаться, что она — Валери Вандербилт.
Жаклин не сомневалась, что тетушке Хэтти принадлежат права на псевдоним Валери Вандербилт — и бог знает на что еще. Много она бы дала, чтобы прочесть подписанный Джин контракт; не исключено, что там содержится оговорка, мелким-мелким шрифтом, в соответствии с которой Джин может быть помещена в алжирский бордель, если откажется настрочить еще шестнадцать похотливых книжек на условиях Хэтти, джин, судя по всему, никогда в глаза не видела эту писульку. И удивляться тут нечему; в делах высоколобые интеллектуалы смыслят не больше школяров, а трогательная убежденность в том, что они умнее всех на свете, делает их еще более уязвимыми.
Итак, сложившееся положение не слишком удручало Джин, пока тетушка Хэтти не сочла, что той необходимо посетить любовно-историческую конференцию. Вот тогда-то Джин и пришла в ужас. А стоило ей отказаться, и старушка не преминула использовать ее страх перед разоблачением, сделав его оружием против своей подопечной. Джин лишится работы, если откроется правда? Чушь. Да коллеги умрут от зависти, когда узнают, что она всемирно известная писательница. Джин слишком скромна, вот в чем ее беда. Какая жалость, что у нее нет друга, который рассказал бы всему миру, до чего же она замечательная!..
— Очень в духе дорогуши Хэтти, — кивнула Жаклин. — Но ты, Джин, и впрямь безнадежна. Почему ты не предложила ей засунуть этот контракт в задницу?
— Джин не склонна к грубости, — подал голос Джеймс, которому надоело оставаться в стороне. Он ласково похлопал Джин по руке. Ее блеклое лицо тотчас порозовело от радости.
— Так или иначе, теперь все в порядке, — промямлила она. — Благодаря Джеймсу... и... — Джин покосилась на помрачневшую Жаклин и быстро добавила: — И тебе, Джекки. Я столько переживала из-за ерунды. Вечная моя слабость. Стоило мне взглянуть проблеме в лицо, и она сама разрешилась, а Хэтти была так любезна...
Жаклин громко хмыкнула. Она-то не сомневалась, чем была вызвана перемена в тетушке Хэтти, и любезность была тут совершенно ни при чем. Когда Джин попала в ее конюшню, Хэтти только-только начинала свою гнусную карьеру, и ей потребовалось несколько лет, чтобы усовершенствовать свой оригинальный подход к продвижению авторов. Наиболее выигрышным аспектом оказался внешний шик, а этим качеством Джин, увы, не обладала. Она была скорее обузой, и новая Ви-Ви наверняка будет сногсшибательной красавицей, актрисой или моделью, которая сумеет держаться и вести себя в обществе как подобает.
— Ну, мне пора бежать, — засобиралась Джин. — Я и так отняла у вас столько времени.
— Погоди минутку, А что насчет остальных авторов, к примеру Валери Валентайн и Виктора фон Дамма? С ними Хэтти тоже заключила аналогичные контракты?
— Если честно, Джекки, я ничего не знаю об их делах с Хэтти — ну, за исключением того, что всем известно. Например, про то, что Джо лишь выступает в роли Виктора. Он говорил, что хочет порвать с Хэтти, очень зол на нее. Но в подробности никогда не пускался.
— А Валентайн?
Джин скривилась:
— С Валентайн никто не может поговорить. Хэтти сторожит ее ночью и днем.
— Разве? По крайней мере разок ты с ней побеседовала, — со значением сказала Жаклин.
Джин покраснела.
— Ой... насчет твоих детективных талантов... Ты уж меня извини. Я была так расстроена, что сама не ведала, что говорю. Это случилось дня два назад. Хэтти беседовала с каким-то издателем, и Валентайн вырвалась из-под ее крылышка. Она заметила, что я... расстроена, и спросила, что произошло. Не то чтобы ее это волновало, — мстительно добавила Джин, — просто она скучала, вот и проявила любопытство. Не помню точно, что я сказала, в таком смятении была, но, возможно, произнесла слово «шантаж» и сообщила, что собираюсь посоветоваться с тобой и... Больше я с ней ни разу не разговаривала. Честное слово!
Метрдотель сообщил Джеймсу, что столик в Дубовом зале готов. Джин тотчас ретировалась, с явным облегчением убегая от дотошных расспросов Жаклин.
Едва Джеймс и Жаклин взялись за меню, как к ним подошел официант.
— Простите, но, по-моему, это вы только что сидели в баре с дамой в сером костюме — за вторым столиком от входа? Боюсь, произошел несчастный случай.
Джеймс едва не опрокинул стол. Официант поспешно добавил:
— Кажется, она не пострадала, только испугалась. Я подумал, что вы захотите...
— Да-да, конечно. — Джеймс наконец ухитрился встать. — Где она?
Жаклин поспешила следом.
— Сохраните за нами столик, — крикнула она официанту. — Мы сейчас вернемся.
Джин распласталась в кресле, Недостатка внимания она не испытывала: швейцар похлопывал ее по плечу, официант протягивал стакан воды, а Джеймс уже стоял рядом, заламывая руки. Когда подошла Жаклин, он как раз требовал доктора, директора ресторана, полицию и виски — именно в таком порядке.
— Я не хочу виски, — прошептала Джин, приглаживая взъерошенные волосы.
— А я хочу! — заявил Джеймс. — С вами все в порядке? Что произошло? И почему никто не вызовет врача?
Жаклин сразу же определила, что официант был прав. Джин растрепана, вся в царапинах, на юбке — следы соприкосновения с грязным тротуаром, но в целом жива-здорова. Отправив Джеймса приглядеть за их местами — всегда надо помнить о главном, — Жаклин отвела подругу в дамскую комнату.
— Мои чулки... — скулила Джин.
— И сумка пропала, — заметила Жаклин.
— О господи. — Джин обвела помещение ошалелым взглядом. — И правда. Пропала! А там все мои кредитки и косметика...
— А семейные драгоценности? Наличные?
— В Нью-Йорке я никогда не ношу при себе наличных. Я...
— Значит, это скорее неудобство, чем катастрофа. Ты случайно не разглядела человека, который ее забрал?
— Человека?.. Ну еще бы! Ее трудно не заметить. Это была Лори, мерзкая девчонка!
Глава 7
1
Вернувшись в Дубовый зал, Жаклин жадно схватила меню.
— Умираю с голоду! Любопытно, у них есть улитки?
— Как можно говорить о еде в такой момент? — возмутился Джеймс. — Где Джин? Где полиция? Что ты сделала в отношении...
— Джин я посадила в такси и отправила обратно в отель — она скорее лишится последнего пенни, чем появится на публике в рваных колготках. Она сама позвонит в полицию и сообщит о случившемся... О-о! Улитки под соусом!
— Ты вчера ела улиток.
— Хочу поесть и сегодня. В Колдуотере их днем с огнем не сыскать.
— И слава богу, если хочешь знать мое мнение. — Джеймс потер лоб. — Да что я все об улитках? Что случилось с Джин? Почему ты не расскажешь мне, что творится вокруг?
— Расскажу, расскажу, не торопи. — Сделав заказ и вынудив Джеймса последовать ее примеру, Жаклин поудобнее устроилась на кожаной банкетке, после чего коротко и четко поведала о последних событиях, думая между тем: нет худа без добра, злоключения Джин отвлекут внимание от ее собственных и положат конец едким замечаниям Джеймса по поводу потери блокнота.
— Очень в твоем духе, — усмехнулся он. — Если в отдала вчера вечером блокнот О'Брайену или мне...
— Джеймс, ты упускаешь главное: сегодня утром в десять тридцать блокнот Дюбретты уже был у вора. К чему нападать на Джин?
Отвлекающий маневр сработал. Отправив в рот паштет, Джеймс задумался.
— Вариантов два, — наконец изрек он. — Либо за блокнотом охотятся двое или больше людей, либо за ним вообще не охотятся.
— Но только его и украли из моей сумки, — возразила Жаклин. — Его да еще копии, которые я сделала. Там лежали две мои собственные тетрадки, но их не тронули.
— Вор считал, что найдет в блокноте то, что искал, Но не нашел и поэтому по-прежнему ищет.
— Не он, а она. Джин уверена, что с ног ее сбила и стащила сумку Лори.
— А ты? Ты не видела того, кто тебя толкнул?
— Нет. Но уж малышку Лори наверняка бы заметила, если в она таскалась за мной сегодня утром. Как сказала Джин, ее трудно не заметить.
— Стало быть, ты склоняешься к моей первой версии.
Жаклин выудила последнюю улитку из раковины.
— Склоняюсь, но не уверена. Что, если блокнот использовали для отвлекающего маневра? Допустим, некая группа людей желает завладеть записями Дюбретты, но в то же время существует и другой предмет, который кое-кому нужен еще больше?
— Например?
— Вариантов множество. Может, в тюбике зубной пасты она хранила микрофильмы. Или...
— Зубной пасты? Зачем Дюбретта носила при себе зубную пасту?
— Не знаю. Но носила же. Возможно, неукоснительно следовала советам стоматологов — чистить зубы после еды. Джеймс, ты уходишь от темы.
— Я даже не знаю, какая у нас тема.
— Убийство, — напомнила Жаклин, пока официант убирал тарелки. Тот даже не поморщился: «Алгонкин» — излюбленное пристанище писателей-детективщиков. — Точнее, убийства — во множественном числе, — уточнила Жаклин, шлепнула на стол тетрадку и достала ручку.
— Но произошло только одно. Если это вообще было убийство.
— Я имею в виду, что намеченной жертвой, возможно, была не Дюбретта. Мисс Валентайн поначалу полагала, что яд...
— Какой яд?
— Джеймс, ты что, решил вывести меня из себя? Яд — это по твоей части. Виделся со своим другом-химиком?
— Да. Чертовски унизительная вышла беседа, — неохотно ответил Джеймс. — Сначала мне пришлось выслушать кучу глупых шуток о своей личной жизни.
— А при чем тут твоя личная жизнь?.. А-а, понятно.
— Но я вытерпел это издевательство, — продолжал Джеймс с видом мученика. — Решил, пусть уж лучше он думает, будто одна из моих дам пыталась меня прикончить, чем выкладывать правду.
— Очень мудро с твоей стороны.
— Угу. А еще он подробно и не без сарказма поведал мне, что существует сотня ядовитых веществ, а не имея представления, что именно искать...
— Джеймс, прошу тебя, хватит размусоливать вещи, которые я и так знаю. Короче. Он сделает анализы?
— Да.
— И не злись. Когда?
— На это уйдет какое-то время.
— Что ж, за анализы отвечаешь ты. О чем там я говорила? Ах да. Похоже, мисс Валентайн отказалась от версии покушения, но здесь есть над чем подумать. Если произошла ошибка, значит, потенциальными жертвами могут быть несколько человек. На мой взгляд, логичнее всего прикончить тетушку Хэтти, да и Лори я бы сама вполне могла отправить к праотцам.
— Неужели?
— Вот что мы сделаем. — Жаклин отодвинула тетрадку в сторону, чтобы официант смог поставить перед ней тарелку с телячьими почками. Левой рукой она принялась ловко орудовать вилкой, правой же продолжала строчить. — Составим список подозреваемых и рассмотрим всевозможные мотивы.
— Но это самое нелогичное, что...
— Итак, Хэтти. Дюбретта ей угрожала. Мы ведь согласны, что у Хэтти был мотив убить Дюбретту? Отлично. Возможно, милая старушка также хотела избавиться и от Лори. Не исключено, что она использует девчонку для всяких противозаконных делишек — похищать, например, сумки или отравлять напитки... Лори становится все более неуравновешенной и может стать очень опасной, если заговорит. Далее, мисс Валентайн. Если честно, не представляю, зачем бы Хэтти ее убивать. Она ведь основной источник прибылей старой паучихи. Но кто знает? Валентайн явно чего-то боится. Быть может, она знает о мошеннических проделках Хэтти и грозится пойти в полицию.
— Каких проделках?
— Не будем сейчас об этом, Идем дальше. Дюбретта. Она ненавидела Хэтти всей душой. Но здесь я согласна с О'Брайеном — Дюбретта не совершила бы такой глупой ошибки, не выпила бы яд, который приготовила для Хэтти. И потом, у нее в руках уже было орудие мести. Разоблачение, унизительная тяжба — куда больше удовольствия, чем быстрая смерть.
Видя, что Джеймс ожесточенно жует и вряд ли сумеет возразить, Жаклин быстро набила рот. С полминуты за столом царило молчание. Первой отжевалась Жаклин.
— Те же самые возражения и насчет того, что Дюбретта пыталась убить кого-то еще. Она никогда бы не выпила смертоносное зелье собственного приготовления. Мисс Валентайн? Она была одной из мишеней Дюбретты и...
— Ну это уж слишком! — вознегодовал Джеймс. — Эта девушка невинна как овечка.
— Уверена, что Лори с радостью примет тебя в фан-клуб Валери Валентайн, — съязвила Жаклин. — Как я уже говорила, у красавицы имелась отличная возможность отравить вино.
— Каким образом? Я вообще не понимаю, как кто-то мог подсыпать отраву.
— Оставим пока это. Лори вызывает у Валентайн отвращение, а девчонка эта — из тех, что хранят верность до гроба, так что для Вэл единственный способ от нее избавиться — кокнуть девицу. Лори единственная в тот вечер пила диетпепси, но с радостью проглотила бы стакан болотной жижи, попроси ее об этом Валентайн. А заявляя, будто ей грозит опасность, красотка Вэл отводит от себя подозрения.
Джеймс с сомнением покачал головой. Жаклин перевернула страницу.
— Далее. Макс Холленстайн. Тот же мотив, что и у Валентайн. Если Дюбретта угрожала его клиентке... Ни у него, ни у Валентайн не было причин убивать Хэтти — если только они не решили, что смогут без нее обойтись, поскольку Вэл уже сделала себе имя. Любопытно, какие комиссионные Хэтти дерет со своей фаворитки? Двадцать пять процентов составили бы кругленькую сумму. Теперь Джо. Он же Виктор фон Дамм. Дюбретта знала его настоящее имя, и его это не тревожило. Но я подозреваю, что у Хэтти есть на Джо какая-то еще удавка. Может, у парнишки проблемы с наркотиками или он беглый маньяк. Чтобы не отправиться за решетку или выбраться из сетей тетушки Хэтти, он пришьет кого угодно. В последнее время Джо становился все норовистее и нетерпеливее. Причин убивать Лори у него не было, разве что отвращение, которое она у всех вызывала. Бедное дитя...
— Бедное дитя? — Джеймс очнулся от оцепенения, в которое ввергли его дикие теории Жаклин. — Да она же самая главная подозреваемая! Облапала своими жирными пальцами все бокалы и вдобавок люто ненавидела Дюбретту.
— Ну да, ее можно заподозрить, — согласилась Жаклин, — но только если намеченной жертвой была Дюбретта. Сомневаюсь, чтобы Лори захотела убить тетушку Хэтти или Валентайн. Перейдем к Сьюзен... Что ты хотел сказать, Джеймс?
— Не все ли равно? — мрачно отозвался тот.
— Девушка вызывает наименьшие подозрения, но я плохо ее знаю — возможно, у нее в голове винтиков не хватает. Она испытывает зависть к Валентайн по профессиональным и личным мотивам. Затем Джин. Даже трусливый зайчишка укусит, если его в угол загнать. Не хочешь быть дичью — становись охотником. Дюбретта знала всю подноготную Джин. Хэтти ее шантажировала. Валентайн — в высшей лиге Хэтти и затмевает Джин...
— Но ведь одно другому противоречит, — простонал Джеймс. — Или Джин хочет выйти из книжного бизнеса, или же хочет стать там первой и главной, но не то и другое одновременно.
— Все зависит от того, кто был намеченной жертвой, — пояснила Жаклин тоном терпеливой мамаши, вдалбливающей прописные истины бестолковому ребенку. — Возможно, Джин просто ломала комедию, делая вид, будто хочет выйти из игры, в то время как на самом деле мечтает стать Королевой Любви. Это, конечно, всего лишь умозрительные рассуждения...
Ее задумчивый взгляд остановился на Джеймсе. Он поежился:
— Если ты и меня занесешь в этот список...
— Тут есть над чем подумать. Внезапно вспыхнувшая страсть к неотразимой мисс Валентайн. Благородное желание защитить прекрасную деву от клеветников. — Жаклин просияла, — А что? Мне нравится.
— Не смешно.
— Еще об одном человеке мы забыли.
— Мэр Нью-Йорка? Фрэнк Синатра? Майкл Дуглас?
— Граф Девонбрукский.
— Детка, ты рехнулась! Это же марионетка, андроид, робот. Наверное, Хэтти каждое утро заводит его ключиком.
— Он темная лошадка, — упорствовала Жаклин.
— Очень темная.
— Надо с ним поговорить. Знаешь, что мы сделаем, Джеймс? Мы поделим подозреваемых. Ты берешь на себя женщин, а я — мужчин.
Лицо Джеймса просветлело, но тут же вытянулось.
— Не возьму, если туда входит Лори.
— Если хочешь мисс Валентайн, придется взять и Лори.
— По-моему, она меня недолюбливает.
— Жалкий трус.
— Отлично. Тогда я выхожу из игры.
— Но это не игра, Джеймс.
Опустив глаза, Жаклин томно коснулась ресницами изящно вылепленных скул, а ее губы печально изогнулись. Редкое зрелище, ибо ее зеленые глаза даже в самые интимные моменты насмешливо поблескивали. Джеймс обнаружил, что у него перехватило дыхание, но тут же призвал на помощь все свое самообладание.
— Ты всерьез считаешь это убийством?
— А ты разве нет?
— Все это чертовски призрачно, Жаклин... Догадки, гипотезы, если бы да кабы... Как интеллектуальная игра, пусть и дурного толка, это забавляет, но... — Он пожал плечами.
— Это было убийство, Джеймс.
— И как же его совершили?
— Есть у меня парочка идей, но они настолько зыбки, что для полной уверенности надо кое-что разузнать. — В зеленых глазах блеснули знакомые искорки. — Знаешь, почему Холмс никогда не посвящал Ватсона в ход своих мыслей? Потому что сам еще ни до чего не додумался.
— Умираю с голоду! Любопытно, у них есть улитки?
— Как можно говорить о еде в такой момент? — возмутился Джеймс. — Где Джин? Где полиция? Что ты сделала в отношении...
— Джин я посадила в такси и отправила обратно в отель — она скорее лишится последнего пенни, чем появится на публике в рваных колготках. Она сама позвонит в полицию и сообщит о случившемся... О-о! Улитки под соусом!
— Ты вчера ела улиток.
— Хочу поесть и сегодня. В Колдуотере их днем с огнем не сыскать.
— И слава богу, если хочешь знать мое мнение. — Джеймс потер лоб. — Да что я все об улитках? Что случилось с Джин? Почему ты не расскажешь мне, что творится вокруг?
— Расскажу, расскажу, не торопи. — Сделав заказ и вынудив Джеймса последовать ее примеру, Жаклин поудобнее устроилась на кожаной банкетке, после чего коротко и четко поведала о последних событиях, думая между тем: нет худа без добра, злоключения Джин отвлекут внимание от ее собственных и положат конец едким замечаниям Джеймса по поводу потери блокнота.
— Очень в твоем духе, — усмехнулся он. — Если в отдала вчера вечером блокнот О'Брайену или мне...
— Джеймс, ты упускаешь главное: сегодня утром в десять тридцать блокнот Дюбретты уже был у вора. К чему нападать на Джин?
Отвлекающий маневр сработал. Отправив в рот паштет, Джеймс задумался.
— Вариантов два, — наконец изрек он. — Либо за блокнотом охотятся двое или больше людей, либо за ним вообще не охотятся.
— Но только его и украли из моей сумки, — возразила Жаклин. — Его да еще копии, которые я сделала. Там лежали две мои собственные тетрадки, но их не тронули.
— Вор считал, что найдет в блокноте то, что искал, Но не нашел и поэтому по-прежнему ищет.
— Не он, а она. Джин уверена, что с ног ее сбила и стащила сумку Лори.
— А ты? Ты не видела того, кто тебя толкнул?
— Нет. Но уж малышку Лори наверняка бы заметила, если в она таскалась за мной сегодня утром. Как сказала Джин, ее трудно не заметить.
— Стало быть, ты склоняешься к моей первой версии.
Жаклин выудила последнюю улитку из раковины.
— Склоняюсь, но не уверена. Что, если блокнот использовали для отвлекающего маневра? Допустим, некая группа людей желает завладеть записями Дюбретты, но в то же время существует и другой предмет, который кое-кому нужен еще больше?
— Например?
— Вариантов множество. Может, в тюбике зубной пасты она хранила микрофильмы. Или...
— Зубной пасты? Зачем Дюбретта носила при себе зубную пасту?
— Не знаю. Но носила же. Возможно, неукоснительно следовала советам стоматологов — чистить зубы после еды. Джеймс, ты уходишь от темы.
— Я даже не знаю, какая у нас тема.
— Убийство, — напомнила Жаклин, пока официант убирал тарелки. Тот даже не поморщился: «Алгонкин» — излюбленное пристанище писателей-детективщиков. — Точнее, убийства — во множественном числе, — уточнила Жаклин, шлепнула на стол тетрадку и достала ручку.
— Но произошло только одно. Если это вообще было убийство.
— Я имею в виду, что намеченной жертвой, возможно, была не Дюбретта. Мисс Валентайн поначалу полагала, что яд...
— Какой яд?
— Джеймс, ты что, решил вывести меня из себя? Яд — это по твоей части. Виделся со своим другом-химиком?
— Да. Чертовски унизительная вышла беседа, — неохотно ответил Джеймс. — Сначала мне пришлось выслушать кучу глупых шуток о своей личной жизни.
— А при чем тут твоя личная жизнь?.. А-а, понятно.
— Но я вытерпел это издевательство, — продолжал Джеймс с видом мученика. — Решил, пусть уж лучше он думает, будто одна из моих дам пыталась меня прикончить, чем выкладывать правду.
— Очень мудро с твоей стороны.
— Угу. А еще он подробно и не без сарказма поведал мне, что существует сотня ядовитых веществ, а не имея представления, что именно искать...
— Джеймс, прошу тебя, хватит размусоливать вещи, которые я и так знаю. Короче. Он сделает анализы?
— Да.
— И не злись. Когда?
— На это уйдет какое-то время.
— Что ж, за анализы отвечаешь ты. О чем там я говорила? Ах да. Похоже, мисс Валентайн отказалась от версии покушения, но здесь есть над чем подумать. Если произошла ошибка, значит, потенциальными жертвами могут быть несколько человек. На мой взгляд, логичнее всего прикончить тетушку Хэтти, да и Лори я бы сама вполне могла отправить к праотцам.
— Неужели?
— Вот что мы сделаем. — Жаклин отодвинула тетрадку в сторону, чтобы официант смог поставить перед ней тарелку с телячьими почками. Левой рукой она принялась ловко орудовать вилкой, правой же продолжала строчить. — Составим список подозреваемых и рассмотрим всевозможные мотивы.
— Но это самое нелогичное, что...
— Итак, Хэтти. Дюбретта ей угрожала. Мы ведь согласны, что у Хэтти был мотив убить Дюбретту? Отлично. Возможно, милая старушка также хотела избавиться и от Лори. Не исключено, что она использует девчонку для всяких противозаконных делишек — похищать, например, сумки или отравлять напитки... Лори становится все более неуравновешенной и может стать очень опасной, если заговорит. Далее, мисс Валентайн. Если честно, не представляю, зачем бы Хэтти ее убивать. Она ведь основной источник прибылей старой паучихи. Но кто знает? Валентайн явно чего-то боится. Быть может, она знает о мошеннических проделках Хэтти и грозится пойти в полицию.
— Каких проделках?
— Не будем сейчас об этом, Идем дальше. Дюбретта. Она ненавидела Хэтти всей душой. Но здесь я согласна с О'Брайеном — Дюбретта не совершила бы такой глупой ошибки, не выпила бы яд, который приготовила для Хэтти. И потом, у нее в руках уже было орудие мести. Разоблачение, унизительная тяжба — куда больше удовольствия, чем быстрая смерть.
Видя, что Джеймс ожесточенно жует и вряд ли сумеет возразить, Жаклин быстро набила рот. С полминуты за столом царило молчание. Первой отжевалась Жаклин.
— Те же самые возражения и насчет того, что Дюбретта пыталась убить кого-то еще. Она никогда бы не выпила смертоносное зелье собственного приготовления. Мисс Валентайн? Она была одной из мишеней Дюбретты и...
— Ну это уж слишком! — вознегодовал Джеймс. — Эта девушка невинна как овечка.
— Уверена, что Лори с радостью примет тебя в фан-клуб Валери Валентайн, — съязвила Жаклин. — Как я уже говорила, у красавицы имелась отличная возможность отравить вино.
— Каким образом? Я вообще не понимаю, как кто-то мог подсыпать отраву.
— Оставим пока это. Лори вызывает у Валентайн отвращение, а девчонка эта — из тех, что хранят верность до гроба, так что для Вэл единственный способ от нее избавиться — кокнуть девицу. Лори единственная в тот вечер пила диетпепси, но с радостью проглотила бы стакан болотной жижи, попроси ее об этом Валентайн. А заявляя, будто ей грозит опасность, красотка Вэл отводит от себя подозрения.
Джеймс с сомнением покачал головой. Жаклин перевернула страницу.
— Далее. Макс Холленстайн. Тот же мотив, что и у Валентайн. Если Дюбретта угрожала его клиентке... Ни у него, ни у Валентайн не было причин убивать Хэтти — если только они не решили, что смогут без нее обойтись, поскольку Вэл уже сделала себе имя. Любопытно, какие комиссионные Хэтти дерет со своей фаворитки? Двадцать пять процентов составили бы кругленькую сумму. Теперь Джо. Он же Виктор фон Дамм. Дюбретта знала его настоящее имя, и его это не тревожило. Но я подозреваю, что у Хэтти есть на Джо какая-то еще удавка. Может, у парнишки проблемы с наркотиками или он беглый маньяк. Чтобы не отправиться за решетку или выбраться из сетей тетушки Хэтти, он пришьет кого угодно. В последнее время Джо становился все норовистее и нетерпеливее. Причин убивать Лори у него не было, разве что отвращение, которое она у всех вызывала. Бедное дитя...
— Бедное дитя? — Джеймс очнулся от оцепенения, в которое ввергли его дикие теории Жаклин. — Да она же самая главная подозреваемая! Облапала своими жирными пальцами все бокалы и вдобавок люто ненавидела Дюбретту.
— Ну да, ее можно заподозрить, — согласилась Жаклин, — но только если намеченной жертвой была Дюбретта. Сомневаюсь, чтобы Лори захотела убить тетушку Хэтти или Валентайн. Перейдем к Сьюзен... Что ты хотел сказать, Джеймс?
— Не все ли равно? — мрачно отозвался тот.
— Девушка вызывает наименьшие подозрения, но я плохо ее знаю — возможно, у нее в голове винтиков не хватает. Она испытывает зависть к Валентайн по профессиональным и личным мотивам. Затем Джин. Даже трусливый зайчишка укусит, если его в угол загнать. Не хочешь быть дичью — становись охотником. Дюбретта знала всю подноготную Джин. Хэтти ее шантажировала. Валентайн — в высшей лиге Хэтти и затмевает Джин...
— Но ведь одно другому противоречит, — простонал Джеймс. — Или Джин хочет выйти из книжного бизнеса, или же хочет стать там первой и главной, но не то и другое одновременно.
— Все зависит от того, кто был намеченной жертвой, — пояснила Жаклин тоном терпеливой мамаши, вдалбливающей прописные истины бестолковому ребенку. — Возможно, Джин просто ломала комедию, делая вид, будто хочет выйти из игры, в то время как на самом деле мечтает стать Королевой Любви. Это, конечно, всего лишь умозрительные рассуждения...
Ее задумчивый взгляд остановился на Джеймсе. Он поежился:
— Если ты и меня занесешь в этот список...
— Тут есть над чем подумать. Внезапно вспыхнувшая страсть к неотразимой мисс Валентайн. Благородное желание защитить прекрасную деву от клеветников. — Жаклин просияла, — А что? Мне нравится.
— Не смешно.
— Еще об одном человеке мы забыли.
— Мэр Нью-Йорка? Фрэнк Синатра? Майкл Дуглас?
— Граф Девонбрукский.
— Детка, ты рехнулась! Это же марионетка, андроид, робот. Наверное, Хэтти каждое утро заводит его ключиком.
— Он темная лошадка, — упорствовала Жаклин.
— Очень темная.
— Надо с ним поговорить. Знаешь, что мы сделаем, Джеймс? Мы поделим подозреваемых. Ты берешь на себя женщин, а я — мужчин.
Лицо Джеймса просветлело, но тут же вытянулось.
— Не возьму, если туда входит Лори.
— Если хочешь мисс Валентайн, придется взять и Лори.
— По-моему, она меня недолюбливает.
— Жалкий трус.
— Отлично. Тогда я выхожу из игры.
— Но это не игра, Джеймс.
Опустив глаза, Жаклин томно коснулась ресницами изящно вылепленных скул, а ее губы печально изогнулись. Редкое зрелище, ибо ее зеленые глаза даже в самые интимные моменты насмешливо поблескивали. Джеймс обнаружил, что у него перехватило дыхание, но тут же призвал на помощь все свое самообладание.
— Ты всерьез считаешь это убийством?
— А ты разве нет?
— Все это чертовски призрачно, Жаклин... Догадки, гипотезы, если бы да кабы... Как интеллектуальная игра, пусть и дурного толка, это забавляет, но... — Он пожал плечами.
— Это было убийство, Джеймс.
— И как же его совершили?
— Есть у меня парочка идей, но они настолько зыбки, что для полной уверенности надо кое-что разузнать. — В зеленых глазах блеснули знакомые искорки. — Знаешь, почему Холмс никогда не посвящал Ватсона в ход своих мыслей? Потому что сам еще ни до чего не додумался.
2
Перед уходом Джеймс неохотно согласился встретиться с Жаклин на заседании конференции.
— В четыре часа «Лотерея Любви», — пояснила она. — Главный приз — свидание с Виктором фон Даммом. Ты ведь не захочешь такое пропустить?
Джеймс ответил пространно и непечатно. Однако, когда Жаклин напомнила, что по большей части поклонницы Виктора годятся ему в матери, и притом настолько увлечены, что в присутствии своего кумира страдают размягчением и без того скудных мозгов, согласился, что и впрямь забавно будет понаблюдать, как Виктор управится с престарелой и онемевшей от счастья воздыхательницей. Они расстались вполне по-дружески, и Жаклин поспешила в отель «Харрисон». Форум издателей любовных романов должен начаться в половине третьего, а ей хотелось ознакомиться с ними, прежде чем выбрать одного для своей книги. Представлены были все ведущие издательства. Перед длинным столом стояло не меньше пятнадцати стульев. Тетушка Хэтти, возвышаясь на трибуне, осыпала замечаниями обслугу — те в темпе расставляли микрофоны, стаканы и графины с водой, раскладывали блокноты и карандаши. Старушка делала вид, будто не замечает Жаклин, пока та не похлопала ее по плечу.
— О, здравствуйте, миссис Кирски! Пришли на наш слет? Вы бы лучше подыскали себе местечко, будет столько народу...
— Я подумала, что вас заинтересует мой отчет по поводу убийства Дюбретты.
— Тсс! — Хэтти оттащила ее в сторону. — Не хочу, чтобы подобные толки сорвали собрание. Это ведь профессиональный форум, понимаете. Мы не можем позволить трагедии, сколько бы ужасной она ни была, помешать нашей работе.
— О боже... — Жаклин поникла. — Значит, я больше не смогу быть знаменитой сыщицей?
Хэтти смерила ее подозрительным взглядом, после чего решила, что она шутит, и жеманно хихикнула.
— И во что я вас только втянула! Как же нехорошо с моей стороны! Но я не нарочно. Валентайн и правда была сама не своя. Бедное дитя, такое чувствительное, нервное создание... творческая натура, сами понимаете. Но теперь она уже справилась.
— Стало быть, все в порядке? Никаких треволнений?
— Ни единого. — Хэтти рывком вернула на место сползший с груди букет белых орхидей.
— Должно быть, вы запамятовали предупредить Лори, что все тревоги позади.
— О чем это вы, милочка?
— Совсем недавно Лори сбила с ног Джин и стащила ее сумку.
— Что?! — Удивление старушки было неподдельным. Усики над верхней губой задрожали, как у кролика. — Эта безмозглая дурочка... Вы уверены?
— Джин узнала девчонку. Что ей было нужно Хэтти?
— Откуда же мне знать, что творится в голове этой ненормальной? — Хэтти покачала головой. — Не представляю, что с ней такое.
— А как насчет наркотиков?
— Да ведь вся молодежь ими балуется, — отмахнулась старушка безразлично. — Ну ладно, осталось всего ничего. Завтра вечером конференция завершится и с Лори будет покончено. Прошу прощения, миссис Кирк, я должна открывать форум.
Жаклин отыскала свободный стул. Уследить за переменами настроения Хэтти — задача не из легких, но сейчас ее интересовала Валентайн, а не Хэтти. Старушенция — натура прагматическая: коль скоро рекламный трюк не удался — ну и черт с ним. Но почему передумала Валентайн? И передумала ли?
Отмахнувшись на время от этой заботы, Жаклин прислушалась к дискуссии. Адресована она была скорее писателям — нынешним и будущим, — чем читателям. В зале присутствовало больше сотни дам. Очевидно, все мнили себя способными написать любовный роман (а может, уже написали). Издатели на удивление откровенно рассказывали о своих требованиях, да так подробно, что Жаклин невольно подумала: почему бы не запустить болванку сюжета в компьютер и запрограммировать, чтобы каждый раз всего лишь изменять имена персонажей?
Героини должны быть красивы, пышногруды и «с чертовщинкой». «Нежная Юность» желала видеть их неразбуженными, но способными на чувственную страсть. «Потерянная Любовь» желала видеть их чувственными, и точка. Герои могут быть брюнетами, рыжими или блондинами — главное, чтобы у них были волосы. Для «Потерянной Любви» в принципе сгодится и седина, но редактор предупредил, что это довольно рискованно, — лучше слегка посеребрить виски, и хватит, Некоторые признавали и упитанных героинь, лишь бы толстушка была соблазнительной и непременно сбросила излишек веса до конца книги.
Жаклин все подробно записывала. Особенно ее потрясла юная кудрявая издательница, которая предостерегла:
— Ваша героиня не должна быть неразборчива в связях. Она может прыгать в постель с мужчиной каждые сорок страниц, но при этом обязана быть в него влюблена. Или изнасилована, разумеется.
Жаклин подняла руку.
— А как насчет «Вечного янтаря»? — с серьезным видом спросила она.
Половина собравшихся рассмеялась, вторая половина пришла в недоумение. Выступавшая озадачилась, затем изрекла:
— Из любого правила бывают исключения, но только если вы действительно понимаете, что делаете.
Жаклин не стала записывать этот совет.
К тому времени, когда заседание закончилось, в голове Жаклин теснилось множество идей, а еще неприятное ощущение — быть может, Бетси и ее ЖОПСы все-таки правы? Некоторые издатели предупредили, что их героини должны быть «раскрепощенными», независимыми и гордиться своей чувственностью. Отлично — с этим Жаклин не спорила. Однако те же самые издатели выступали против беспорядочных связей. Но разве более раскрепощенно — отдаваться против своей воли, нежели искать «амурных приключений» (по выражению одной из старомодных издательниц) ради собственного удовольствия? Слово «любовь» повторялось до того часто, что набило оскомину. Героини все были сплошь моногамными — в душе, если не на деле — и ближе к хэппи-энду покоряли героя и превращали его в такого же однолюба.
На самом деле все эти книги были антифеминистскими и антиженскими — не только из-за похотливого интереса к изнасилованию, но и потому, что навязывали давно устаревший взгляд (придуманный и старательно культивируемый мужчинами): мол, в жизни женщины нет иной достойной цели, кроме как посвятить все свое время, силы и сексуальные возможности одному-единственному мужчине. Насколько Жаклин могла судить, между новыми и старыми романами было лишь одно различие: любовь заменила брак как необходимое условие, чтобы лечь в постель.
— В четыре часа «Лотерея Любви», — пояснила она. — Главный приз — свидание с Виктором фон Даммом. Ты ведь не захочешь такое пропустить?
Джеймс ответил пространно и непечатно. Однако, когда Жаклин напомнила, что по большей части поклонницы Виктора годятся ему в матери, и притом настолько увлечены, что в присутствии своего кумира страдают размягчением и без того скудных мозгов, согласился, что и впрямь забавно будет понаблюдать, как Виктор управится с престарелой и онемевшей от счастья воздыхательницей. Они расстались вполне по-дружески, и Жаклин поспешила в отель «Харрисон». Форум издателей любовных романов должен начаться в половине третьего, а ей хотелось ознакомиться с ними, прежде чем выбрать одного для своей книги. Представлены были все ведущие издательства. Перед длинным столом стояло не меньше пятнадцати стульев. Тетушка Хэтти, возвышаясь на трибуне, осыпала замечаниями обслугу — те в темпе расставляли микрофоны, стаканы и графины с водой, раскладывали блокноты и карандаши. Старушка делала вид, будто не замечает Жаклин, пока та не похлопала ее по плечу.
— О, здравствуйте, миссис Кирски! Пришли на наш слет? Вы бы лучше подыскали себе местечко, будет столько народу...
— Я подумала, что вас заинтересует мой отчет по поводу убийства Дюбретты.
— Тсс! — Хэтти оттащила ее в сторону. — Не хочу, чтобы подобные толки сорвали собрание. Это ведь профессиональный форум, понимаете. Мы не можем позволить трагедии, сколько бы ужасной она ни была, помешать нашей работе.
— О боже... — Жаклин поникла. — Значит, я больше не смогу быть знаменитой сыщицей?
Хэтти смерила ее подозрительным взглядом, после чего решила, что она шутит, и жеманно хихикнула.
— И во что я вас только втянула! Как же нехорошо с моей стороны! Но я не нарочно. Валентайн и правда была сама не своя. Бедное дитя, такое чувствительное, нервное создание... творческая натура, сами понимаете. Но теперь она уже справилась.
— Стало быть, все в порядке? Никаких треволнений?
— Ни единого. — Хэтти рывком вернула на место сползший с груди букет белых орхидей.
— Должно быть, вы запамятовали предупредить Лори, что все тревоги позади.
— О чем это вы, милочка?
— Совсем недавно Лори сбила с ног Джин и стащила ее сумку.
— Что?! — Удивление старушки было неподдельным. Усики над верхней губой задрожали, как у кролика. — Эта безмозглая дурочка... Вы уверены?
— Джин узнала девчонку. Что ей было нужно Хэтти?
— Откуда же мне знать, что творится в голове этой ненормальной? — Хэтти покачала головой. — Не представляю, что с ней такое.
— А как насчет наркотиков?
— Да ведь вся молодежь ими балуется, — отмахнулась старушка безразлично. — Ну ладно, осталось всего ничего. Завтра вечером конференция завершится и с Лори будет покончено. Прошу прощения, миссис Кирк, я должна открывать форум.
Жаклин отыскала свободный стул. Уследить за переменами настроения Хэтти — задача не из легких, но сейчас ее интересовала Валентайн, а не Хэтти. Старушенция — натура прагматическая: коль скоро рекламный трюк не удался — ну и черт с ним. Но почему передумала Валентайн? И передумала ли?
Отмахнувшись на время от этой заботы, Жаклин прислушалась к дискуссии. Адресована она была скорее писателям — нынешним и будущим, — чем читателям. В зале присутствовало больше сотни дам. Очевидно, все мнили себя способными написать любовный роман (а может, уже написали). Издатели на удивление откровенно рассказывали о своих требованиях, да так подробно, что Жаклин невольно подумала: почему бы не запустить болванку сюжета в компьютер и запрограммировать, чтобы каждый раз всего лишь изменять имена персонажей?
Героини должны быть красивы, пышногруды и «с чертовщинкой». «Нежная Юность» желала видеть их неразбуженными, но способными на чувственную страсть. «Потерянная Любовь» желала видеть их чувственными, и точка. Герои могут быть брюнетами, рыжими или блондинами — главное, чтобы у них были волосы. Для «Потерянной Любви» в принципе сгодится и седина, но редактор предупредил, что это довольно рискованно, — лучше слегка посеребрить виски, и хватит, Некоторые признавали и упитанных героинь, лишь бы толстушка была соблазнительной и непременно сбросила излишек веса до конца книги.
Жаклин все подробно записывала. Особенно ее потрясла юная кудрявая издательница, которая предостерегла:
— Ваша героиня не должна быть неразборчива в связях. Она может прыгать в постель с мужчиной каждые сорок страниц, но при этом обязана быть в него влюблена. Или изнасилована, разумеется.
Жаклин подняла руку.
— А как насчет «Вечного янтаря»? — с серьезным видом спросила она.
Половина собравшихся рассмеялась, вторая половина пришла в недоумение. Выступавшая озадачилась, затем изрекла:
— Из любого правила бывают исключения, но только если вы действительно понимаете, что делаете.
Жаклин не стала записывать этот совет.
К тому времени, когда заседание закончилось, в голове Жаклин теснилось множество идей, а еще неприятное ощущение — быть может, Бетси и ее ЖОПСы все-таки правы? Некоторые издатели предупредили, что их героини должны быть «раскрепощенными», независимыми и гордиться своей чувственностью. Отлично — с этим Жаклин не спорила. Однако те же самые издатели выступали против беспорядочных связей. Но разве более раскрепощенно — отдаваться против своей воли, нежели искать «амурных приключений» (по выражению одной из старомодных издательниц) ради собственного удовольствия? Слово «любовь» повторялось до того часто, что набило оскомину. Героини все были сплошь моногамными — в душе, если не на деле — и ближе к хэппи-энду покоряли героя и превращали его в такого же однолюба.
На самом деле все эти книги были антифеминистскими и антиженскими — не только из-за похотливого интереса к изнасилованию, но и потому, что навязывали давно устаревший взгляд (придуманный и старательно культивируемый мужчинами): мол, в жизни женщины нет иной достойной цели, кроме как посвятить все свое время, силы и сексуальные возможности одному-единственному мужчине. Насколько Жаклин могла судить, между новыми и старыми романами было лишь одно различие: любовь заменила брак как необходимое условие, чтобы лечь в постель.