Плэнтвик Виктория. Поиск любви

   — Элис! — Он взял прядь ее волос и накрутил на палец.
   Она уже собралась сказать какую-нибудь дерзость, но замерла, пронзенная полным сострадания взглядом Фрэнка и чувствуя нарастающее внутри тепло. Вдруг Фрэнк нагнулся и поцеловал ее.

5

   Элис погромче включила магнитофон и улыбнулась, услышав знакомое стаккато. Затем она развернула колонки к стене, чтобы непрекращающееся постукивание пишущей машинки, записанное на кассету, смешивалось с аналогичными звуками из соседней квартиры.
   Пусть теперь Бартон попробует утверждать, что она недостаточно много работает! Элис раскрыла учебник французского языка и улеглась на пол возле кроватки Ника. Но как ни старалась, сосредоточиться не могла.
   Вздохнув, она опустила подбородок на сложенные руки. Этот чертов поцелуй никак не выходил у нее из головы, целиком захватив воображение. Прошла уже неделя, а при одной лишь мысли о случившемся все внутри у нее замирало.
   Элис вспомнила, что Фрэнк не меньше нее был взволнован этим поцелуем.
   Когда он слегка потянул ее за волосы и Элис инстинктивно приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться губами до лица Фрэнка, в его глазах промелькнуло удивление. Поцелуй был горячим, даже плотоядным, но это отнюдь не испугало ее.
   Губы Элис мгновенно раскрылись навстречу. Она старалась владеть собой, но тело становилось все податливей, руки непроизвольно задвигались по спине Фрэнка. Издав хриплый звук, тот сильно прижал ее к себе, чувствуя, как она пылает от возбуждения. Он дразнил ее, поглаживая, до тех пор, пока не коснулся пальцем предательски часто пульсирующей жилки на шее, после чего так страстно впился в губы девушки, что у той закружилась голова. С каждым ударом бешено бьющегося сердца она все больше подчинялась власти мужчины, а ее возбужденное естество требовало повторения. Фрэнк снова и снова накрывал ее пылающие губы поцелуем. Его бедра прижались к ее животу, и она, вся дрожа, выгнулась ему навстречу. Казалось, еще немного — и сдача неизбежна. Ведь и он едва сдерживал себя.
   — Пожалуйста… — Тело девушки свело судорогой, когда губы Фрэнка, на короткое мгновение зажав мочку ее уха, снова двинулись по шее. Его пальцы на секунду приостановили свои магические движения, и Элис тут же запротестовала:
   — Нет, пожалуйста, нет…
   — У тебя, очевидно, побаливает грудь — ведь ты кормишь Ника, и соски слишком чувствительны к прикосновениям, — прошептал он, отдернув руку.
   — Да нет же, не останавливайся, — едва слышно взмолилась Элис, приложив его руку к своей груди, и, притянув голову Фрэнка, жадно прильнула к его губам, подражая языком тем движениям, которые только что проделывал он. Непроизвольно запустив руки ему под рубашку, она нежно поглаживала грудь, а коснувшись его плоских сосков, была поражена, почувствовав, как они мгновенно затвердели под ее неловкими ласками.
   — Элис… — Бедра Фрэнка снова пришли в движение.
   Она взглянула ему в лицо, пораженная увиденным в его глазах смущением и одновременно животным желанием. Кажется, и Фрэнка раздирали сомнения. Он противился тому, к чему она уже была почти готова!
   Не отрывая взгляда от черных, затуманившихся вожделением глаз, Элис коснулась губами выступающей сквозь рубашку пуговки его соска. Фрэнк мгновенно отреагировал, издав хриплый стон. Его голова откинулась назад, а все тело устремилось навстречу.
   — Нет, хватит! — Он решительно высвободился из объятий.
   Девушка украдкой взглянула на Фрэнка. Лицо его было суровым и мрачным, он прятал глаза и явно чувствовал себя неловко. Возможно, оттого, что утратил контроль над собой и сейчас выглядел не столь самоуверенно, как обычно. А может… О Боже, может, она вызывает у него отвращение?
   — Не стоит так переживать, — наконец проговорила Элис. — В конце концов, мы не сделали ничего дурного. Просто немножко расслабились. — Взглянув на Фрэнка, готового вот-вот взорваться, она доняла, что зря употребила это слово, но гордость не позволила ей высказывать сожаление. — Расслабляются, уважаемый профессор, когда занимаются чем-то исключительно ради удовольствия.
   Теперь уж он не выдержал.
   — Надеюсь, в следующий раз ты будешь расслабляться где-нибудь на стороне, поскольку я не приветствую легкость нравов.
   — Легкость нравов?! Боже мой? Да мы только поцеловались пару раз? Неужели ты всерьез считаешь, что я готова это сделать с первым встречным? — воскликнула Элис, не зная, оскорбиться или расхохотаться.
   — Если ты полагаешь, что поцелуи ничего не значат, то как же объяснить появление на свет Ника? Конечно, — саркастично ухмыльнулся Фрэнк, — вы с его отцом невинно обнимались, после чего вдруг появился ребенок.
   От абсурдности подобного обвинения Элис вспыхнула.
   — При чем тут Ник? Не смей касаться его!
   — Очень даже смею, поскольку это тебя, видимо, ничему не научило.
   — А мне и нечему было учиться.
   — Ах да, я совсем забыл, что это ты учила своих любовников.
   — Я просто пошутила, неужели ты и впрямь воспринял все это всерьез?
   — Хватит лгать! — разозлился Фрэнк. — На этот раз твоя шутка не удалась, дорогая. Трудно поверить в твою невинность после столь явной искушенности в любовных ласках. Да ты буквально сгорала от страсти!
   Элис чувствовала себя оскорбленной. Фрэнк воспринял ее ответную реакцию так, словно был жертвой неуемной страсти, а не главным виновником случившегося.
   — Понятно. Наверное, когда ты сгреб меня в объятия, мне следовало притвориться, что я вообще ничего не чувствую. Извини, я не правильно тебя поняла. Нужно было заранее предупредить, что тебе нравятся холодные и равнодушные к ласкам женщины.
   — Не рассчитывай, что когда-нибудь придешься мне по вкусу. Слава Богу, настоящая женщина — это нечто большее, чем просто секс. Это то, что тебе, очевидно, еще предстоит узнать! — С этими словами Фрэнк ушел, громко хлопнув дверью.
   Вспоминая эту сцену, Элис не сомневалась, что именно ее показная игривость и легкомысленные разглагольствования спровоцировали неприятную словесную перепалку. Следовало вести себя по-серьезнее, вместо того чтобы шутками прикрывать собственную неуверенность. Но разве можно прикидываться спокойной, когда дрожишь как осиновый лист, тяжело вздохнула Элис.
   Впрочем, веди она себя сдержаннее, неизвестно, чем закончилось бы дело. О Бартоне ходили разные слухи. Поговаривали, что у него роман с женой другого профессора; что он женоненавистник; что он страдает от безответной любви; что он все еще верен покойной жене…
   Все эти сплетни будоражили воображение. Имя Фрэнка Бартона окружала какая-то тайна. Он овдовел пять лет назад и всячески избегал каких-либо отношений с прекрасным полом, оставаясь верным памяти жены. По той же причине он игнорировал и Элис.
   К сожалению, всякий раз, когда девушка все же случайно сталкивалась с соседом, она либо встречала, либо провожала какого-нибудь парня, и, конечно, ей ни разу не выпала возможность объяснить профессору причины подобных визитов. Он всегда одаривал ее тяжелым взглядом и, опустив глаза, поспешно проходил мимо…
   Элис постоянно нуждалась в деньгах, так как часть стипендии, получаемой от Фонда, посылала Стелле. Валери посоветовала ей повесить в университетской библиотеке объявление с предложением услуг по массажу, и, к своему удивлению, Элис обрела небольшую клиентуру из числа студентов-спортсменов. Им было не по карману физиотерапевтическое лечение мелких травм, получаемых на тренировках, но они могли позволить себе скромную сумму, которую Элис брала за массаж. Подчас ее клиенты расплачивались не деньгами, а услугами: возили в супермаркет за продуктами, подбрасывали куда-нибудь на машине. Один из них, не задавая лишних вопросов, записал ей на кассету стук пишущей машинки.
   Потянувшись за словарем, Элис обратила внимание на небольшой коврик для тренировок, лежащий в углу комнаты, и тут же в памяти всплыла весьма двусмысленная сцена вчерашнего вечера.
   Все самые худшие подозрения Фрэнка в отношении регулярно появляющихся в доме атлетического сложения парней подтвердились, когда он принес ей почту, по ошибке опущенную в его ящик, и все увидел собственными глазами.
   Элис только что закончила утомительный сеанс массажа одного травмированного регбиста. Было жарко, и она работала в майке и шортах: кожа поблескивала от пота. Алекс, так звали регбиста, как раз натягивал на себя потрепанные спортивные брюки, когда появился Фрэнк. Он сразу увидел полуобнаженного парня и помятую простыню, расстеленную на коврике.
   — Фрэнк, это Алекс… он играет в регби в университетской команде, а я…
   — А ты играешь с ним в другие игры, да? — язвительно перебил Фрэнк. — Ну что ж, не буду вам мешать. — Он резко повернулся и вышел.
   Если бы не клиент, Элис бросилась бы за Бартоном и заставила выслушать себя. А если письма были лишь предлогом, чтобы зайти? В конце концов, Фрэнк мог бы опустить почту в ее ящик или оставить на коврике возле двери. Но вместо этого пришел сам, значит, искал встречи. И что же? Он как будто даже обрадовался, получив подтверждение своим подозрениям.
   Элис тяжело вздохнула, ее ручка медленно заскользила вдоль столбиков транскрипций. В течение нескольких минут она пыталась сосредоточиться, но поняла, что не сможет ничем заниматься, пока не поговорит с Фрэнком.
   Она уже вышла из квартиры, но, вспомнив, что на магнитофоне стоит кассета, имитирующая работу на пишущей машинке, быстро вернулась и выключила его. Внезапная тишина разбудила Ника, и Элис взяла его на руки, чтобы успокоить. И тут ее осенило: она пойдет к соседу с малышом. Фрэнк не решится захлопнуть дверь, увидев ее с ребенком на руках. Она скажет, что ей нужно позвонить в аптеку и заказать лекарство.
   Постучав в профессорскую дверь в четвертый раз, Элис почувствовала, что начинает заводиться. Для взрослого мужчины Фрэнк вел себя явно по-детски, прячась от нес, словно обиженный.
   — Это уже последняя капля, — мрачно сказала Элис, обращаясь к Нику.
   Она направилась к шкафчику с пробками и нащупала небольшую коробку, где Фрэнк держал запасной ключ от квартиры и где посоветовал Элис держать свой на всякий случай.
   — Конечно, неприлично вторгаться в чужую квартиру, — пробормотала она, вставляя ключ в замочную скважину, — но если это и не вполне законное действие… — Элис открыла дверь. — Фрэнк!
   В квартире было темно. Откуда-то раздавались тихие, в замысловатой аранжировке звуки джаза, берущие за душу. Возможно, хозяин уже лег спать? Но вряд ли он мог уснуть под стрекот пишущей машинки — свидетельство обуявшего соседку писательского вдохновения. Кроме того, Элис достаточно громко барабанила в дверь. Нет, Фрэнк открыто игнорировал ее, ожидая, что она трусливо удалится, словно преступник.
   Элис попыталась нащупать выключатель и слегка поморщилась, задев раму одной из картин. Щелчок — и комнату залил ровный свет. Старинный письменный стол и стоящая на нем электрическая пишущая машинка со вставленным листом бумаги выглядели сиротливо. Она не удержалась и на цыпочках подошла поближе, чтобы прочесть напечатанное. Элис бегло просмотрела несколько страниц, лежащих возле машинки, и от изумления едва не выронила из рук Ника. Насколько она поняла из прочитанного, это была глава романа, нечто вроде политического триллера. Точно подобранные слова сливались в четкие фразы, свидетельствующие о прекрасном литературном стиле автора.
   Черт побери, оказывается, Фрэнк Бартон еще и писатель. Теперь неудивительно, почему он буквально засыпал ее вопросами о работе над книгой. Возможно, он еще только пробует перо? Элис посмотрела на книжный шкаф. Имя Фрэнка Бартона красовалось на корешках нескольких книг в твердых обложках. Рядом стояли несколько томов его политических исследований, включая историю французской внешней политики. Странно, но никто и словом не обмолвился, что профессор-политолог к тому же еще и писатель. Вероятно, сей факт настолько хорошо известен, что говорить об этом как о новости никому и в голову не приходило.
   Еще пару полок занимали книги по истории и культуре Западной Европы на французском языке. С каждой секундой Элис охватывала все большая растерянность. Вернувшись к письменному столу, она вновь пролистала рукопись и не поверила глазам, наткнувшись на любовную сцену. Открыв от удивления рот, она вчиталась в описание бурных постельных утех главного героя с женщиной, которая была его врагом. Сюжет, полный эротики, занимал две страницы. Элис представила Фрэнка на месте главного персонажа, и у нее участилось дыхание.
   Девушка поспешно положила страницы на место. Боже! Каким же нужно обладать воображением, чтобы так писать! А может, все основано на собственном сексуальном опыте? При мысли об этом ей вдруг расхотелось входить в спальню Фрэнка. Что, если он такой же жестокий, как и его герой, привязывающий свою партнершу к кровати шелковым галстуком?
   Но любопытство победило, и, не удержавшись, Элис вошла в спальню, включила свет и вздрогнула: стоящая здесь кровать полностью, вплоть до мелочей, соответствовала описанной в только что прочитанном фрагменте книги.
   Элис перевела дыхание и машинально выключила радио на прикроватной тумбочке. В наступившей тишине она явственно услышала какие-то неясные звуки возле входной двери и только сейчас вспомнила, что забыла закрыть ее.
   Стремглав выскочив из спальни, она остановилась как вкопанная при виде элегантной дамы, ставящей чемодан возле одного из кресел. Незнакомка выпрямилась, и теперь можно было лучше разглядеть ее. Высокий рост, стройная фигура, копна русых волос. Красивое строгое лицо излучало какую-то демоническую силу. Да, это настоящая женщина-вамп, мгновенно поняла Элис, хотя и несколько старовата для Бартона — ей, по меньшей мере, лет пятьдесят.
   — Здравствуйте, вы к Фрэнку? А здесь только мы с этим молодым человеком. — Элис похлопала Ника по попке. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — наигранно любезно спросила она, прежде чем сообразила, что, возможно, хозяин ездил встречать эту даму и вот-вот появится собственной персоной.
   На лице незнакомки отразилось удивление. Она внимательно осмотрела девушку: длинные волосы, босые ноги, свободное белое хлопчатобумажное платье; затем перевела взгляд на темноволосого ребенка, улыбнулась, ослепительно сверкнув безукоризненными зубами, — и образ роковой женщины мгновенно улетучился.
   — Здравствуйте, если хозяина нет, ничего страшного: для Фрэнка мое появление — полная неожиданность. Я совершенно случайно заскочила. А почему у него открыта дверь? Непростительное легкомыслие даже в таком относительно спокойном районе, как этот.
   Она грациозно приблизилась к Элис и состроила рожицу малышу, заслужив его одобрительную улыбку.
   — То же самое мне все время говорит Фрэнк, непроизвольно вырвалось у девушки.
   — Да? Это ужасно, дорогая. — Карие глаза незнакомки лукаво заблестели. — Он, наверное, по-прежнему невыносим и строит из себя важную персону?
   Элис с трудом подавила вспыхнувшую ревность.
   — Нет, теперь мне уже немного легче с ним, хотя он любит побрюзжать. — Побрюзжать? Да, верно сказано, а главное, точно отражает его характер. Наверное, при этом хмурится и угрожающе рычит? Но я рада, что вы не боитесь его. Фрэнк убежден, что женщинами можно манипулировать, предварительно хорошенько напугав.
   — Мы ведь не встречались раньше, не так ли? Меня зовут Айрин. — Дама протянула руку. Ее пожатие оказалось сильным и крепким.
   — Очень приятно, а я Элис. — Айрин пристально взглянула на девушку.
   — Должна сказать, что вы не так просты, как это может показаться на первый взгляд, — вдруг заключила она. — На вашем лице печать невинности, столь присущая молодости, но внимательный глаз уловит намек на загадочность, словно вы храните какую-то тайну… И эти роскошные волосы… Фрэнк всегда с ума сходил от длинных волос, для него это своего рода фетиш. Неудивительно, что вы ему понравились.
   Элис смутилась от проницательности и доброжелательности женщины, на фоне которых собственная ревность показалась ужасно глупой.
   — Знаете, Айрин…
   — Вы давно живете с ним?
   — Нет, то есть мы не…
   — Не беспокойтесь. — Женщина понимающе покачала головой. — Я знаю, что вы не расписаны… Уж это-то Фрэнк не стал бы скрывать от меня. Должна признаться, я несколько растерялась при виде этого замечательного малыша, но не сомневаюсь, что насчет его появления у Фрэнка непременно найдется какое-нибудь логичное объяснение. — Она с явным удовлетворением изучала мальчика. — Ник… Николас… Мне нравится это имя. Можно его подержать?
   — Да, конечно. — Элис передала ребенка, все еще пытаясь понять смысл фразы насчет «логичного объяснения». — Может, вам лучше сесть? Он тяжелый.
   — Ничего, нам и так хорошо. Довольно крупный парень, но Фрэнк тоже был упитанным.
   О Господи, подумала Элис, у Бартона и этой женщины есть ребенок, названный именем отца?
   — Конечно, Фрэнк просто не мог не родиться раньше времени, — безмятежно продолжила Айрин. — Ведь он всегда и во всем нетерпелив. Я его понимаю, ему хотелось поскорее появиться на свет, а не сидеть в утробе матери. Он даже не задумался о причиняемых мне неудобствах и, настояв на своем, родился на пароме. Его отец не сомневался, что, когда мы доберемся до берега, с нас потребуют плату за еще одного пассажира, и заранее приготовил деньги. Вот и Фрэнк такой же: всегда хочет заранее предусмотреть все. Он прекрасный человек, но ужасный муж для женщины, которая ненавидит аккуратизм, возведенный в степень абсолюта и граничащий с педантизмом и мелочностью.
   Элис растерянно заморгала, вспомнив подпись на картинах: «Айрин Б.».
   — Так вы — мать Фрэнка?! Не может быть! — воскликнула она, плохо соображая, что говорит.
   — Почему же, дорогая?
   — Но вы слишком молоды для такого… — Элис запнулась, — великовозрастного сына.
   Айрин рассмеялась, и в уголках ее глаз сразу появились «гусиные лапки».
   — Спасибо, дорогая. Думаю, вы понимаете, почему я так редко навещаю сына. В его присутствии я чувствую себя древней старухой. Дело в том, что я очень рано вышла замуж. Теперь мне пятьдесят пять. И вы, молодой человек, состарите меня еще больше, — ласково укорила она Ника, который был настолько же счастлив в руках державшей его женщины, насколько смущена Элис. — Знаешь, ты выглядишь точно так же, как и твой отец в этом возрасте. Только он был задумчивым и почти никогда не плакал, — добавила она с теплой улыбкой. — Но зато как он смотрел! Конечно, чем реже сын улыбался, тем более драгоценными становились его улыбки. Все домочадцы чего только ни вытворяли, чтобы заслужить его благосклонность, поэтому он никогда не был один. Так что твой папочка, малыш, уже тогда по-своему манипулировал людьми. — Айрин села и начала нежно качать сидящего у нее на коленях мальчика.
   — Миссис Бартон, простите, но вы не поняли. — Элис пришла в ужас, осознав, наконец, что мать Фрэнка приняла Ника за своего внука. — Мы с профессором не живем вместе, моя квартира рядом…
   — Прекрасно, отличное решение… Я вполне понимаю вас. Мне и самой нужен простор, чтобы чувствовать себя по-настоящему свободной. К сожалению, отец Фрэнка всегда придерживался принятых в обществе условностей. Слава Богу, мой сын, кажется, более терпим в этом отношении.
   — Это не совсем так, миссис Бартон. — Голос Элис даже зазвенел, когда она попыталась объяснить возникшее недоразумение. — Фрэнк вовсе не отец Ника.
   Казалось, Айрин забавляется беседой.
   — Вы уверены? Но сходство несомненно.
   Элис не хотелось разочаровывать эту женщину, однако сколько можно лгать? Айрин собиралась что-то сказать, но Элис опередила ее:
   — Мы с Фрэнком никогда не были близки.
   — Ни разу? Вы ни разу не увлеклись друг другом настолько, чтобы зайти чуть дальше, чем намеревались? — Айрин внимательно наблюдала, как с каждым ее словом лицо собеседницы пунцовело. — Конечно же, это было! Я так рада! Так что, возможно, крохотный элемент сомнения все же присутствует…
   Прежде чем Элис успела возразить, из прихожей раздался знакомый голос:
   — Крохотный элемент сомнения насчет чего, мама?

6

   — Мне действительно очень жаль, — пискнула Элис, трусливо выглянув из-за большого, роскошно оформленного меню.
   — Я уже слышал. — Тон Фрэнка, казалось, еще больше подчеркивает его недоверие.
   — Нет, в самом деле, я приношу искренние извинения. Я и понятия не имела, что эта женщина — твоя мать. — В голосе Элис снова проскользнули легкие нотки удивления, от которого она до сих пор не оправилась.
   — Неужели? За кого же, позволь поинтересоваться, ты ее приняла, выйдя из моей спальни в полупрозрачной ночной рубашке, да к тому же еще с плодом нашей воображаемой любви на руках?
   — Во-первых, я была не в ночной рубашке, а в платье, а во-вторых, я никогда не говорила, что Ник твой сын, — с жаром возразила Элис. — Миссис Бартон сама сделала ложный вывод. Я несколько раз порывалась объяснить, в чем дело, но она не слушала меня и все время перебивала.
   Он поднял глаза, не скрывая раздражения.
   — Кажется, ты все же не оспариваешь тот факт, что на тебе была эта полупрозрачная вещица?!
   Она вспомнила, каким взглядом Фрэнк окинул ее хлопковое платьице, действительно мало что скрывающее, но зато комфортное в жару.
   — Скажи спасибо, что под этим платьем вообще было что-то надето. Когда появилась миссис Бартон, я решила… — Элис заколебалась. — Понимаешь, она очень молодо выглядит, красивая и не похожа на тебя. Начать хотя бы с того, что она — блондинка. — Девушка почувствовала, что запуталась.
   Фрэнк неторопливо отложил меню в сторону. В его темных глазах появилось что-то незнакомое.
   — Мама красит волосы, сколько я ее помню. Сейчас она предпочитает быть блондинкой. Согласен, моя мать действительно весьма привлекательная женщина. — Он не отрывал глаз от смущенного лица Элис. — Ты приняла ее за мою любовницу? — с кривой усмешкой поинтересовался он.
   Предательская краска залила лицо девушки.
   — Я же сказала, что не знала, кто она.
   — Но решила в любом случае доставить мне неприятности, — скривился Фрэнк. Элис упрямо вскинула голову. — Я только сказала ей, что тебя нет дома.
   — Продемонстрировала осведомленность?! Неудивительно, что мать поспешила с выводами. Моя неординарная мамуля всегда предпочитала роль активного участника спектакля, а не пассивного наблюдателя.
   — Это я уже поняла, — со вздохом призналась Элис. — Я честно пыталась все объяснить Айрин, когда поняла, что она твоя мать, но мне и слова не дали сказать.
   — У нее много талантов, и наше присутствие здесь — еще одно доказательство этого. — Фрэнк обвел глазами небольшой, но весьма элегантный ресторанчик, расположенный на берегу океана и славящийся своими десертными блюдами.
   Словно по мановению волшебной палочки, перед столиком бесшумно появился официант и принял заказ. Элис едва дождалась, когда он наконец стонет.
   — Между прочим, тебя никто не заставлял идти сюда, — резко заметила она.
   — Тебя тоже, — лениво огрызнулся Фрэнк. — Мы можем вернуться и продолжить беседу с мамой.
   Элис даже поежилась от подобной перспективы, и Фрэнк слегка улыбнулся, заметив это. Он понимал, что девушке не терпится выпутаться из неловкой ситуации. Когда Айрин с энтузиазмом предложила свои услуги в качестве няньки, Элис обрадовалась возможности оказаться наедине с Фрэнком и все ему объяснить. После короткой вспышки гнева из-за того, что мать застала у него дома женщину, да еще с ребенком, Фрэнк явно наслаждался неловкостью Элис и забавлялся ее безуспешными попытками разубедить Айрин в ошибочности сделанных ею выводов.
   — Дорогой, ты никогда не рассказывал мне о малыше, — укоризненно заметила Айрин, когда Фрэнк появился в комнате с довольно грозным видом. Элис почувствовала непреодолимое желание забраться под стол и переждать там грозу.
   — Так о каких сомнениях шла речь? — повторил он, целуя мать.
   — Я как раз объясняла миссис Бартон, что у нас с тобой несколько иные отношения, чем она представляет, — поспешно вставила Элис.
   — О каких отношениях вы говорите? — поинтересовался Фрэнк, заметив вспыхнувшее от волнения лицо соседки и ангельски довольное — матери.
   — Ты и сам прекрасно знаешь, — уклончиво пролепетала Элис, не испытывая особого желание уточнять, что имеется в виду.
   — Что знаю? — Фрэнк озадаченно нахмурился.
   — Между прочим, я обнаружила необычайное сходство между тобой и этим милым крохотным существом, — щебетала Айрин, ничего не замечая.
   — А я сказала, что это сходство случайное и другим быть не может, — добавила Элис.
   — Вряд ли случайное, — неожиданно заявил Фрэнк.
   — Извини, но я уже сказала миссис Бартон, что мы с тобой едва знакомы, — вытаращила таза девушка.
   — Элис, вероятно, опасается шокировать меня тем, что в один прекрасный день вы оба отдались во власть чувств и не смогли совладать с собой, — попыталась смягчить ситуацию Айрин. — Фрэнк, тебе пора бы понять, что твоя мать — не мегера. Я всегда восхищаюсь людьми, которые не хотят быть рабами условностей.
   — Это ты сказала маме, что мы потеряли голову и проявили легкомыслие? — резко спросил Фрэнк.
   — Нет, сын мой. — Айрин снова пришла девушке на помощь. — Просто Элис так смущалась и краснела, что я сама обо всем догадалась.
   — Ах, краснела? А я-то думал, что ты и краснеть-то не умеешь, — зло заметил Фрэнк, сверля Элис взглядом.