Подвойская Леонида. Предтечи Зверя. Алёна

   Ну, и в таком же духе. Можно многое узнать, но как-то утомительно. И девушка придумала другое развлечение.
   – А давай-ка я буду учить этот их язык. Уго, давайте втроём называйте предметы, на которые я буду показывать!
   Уже к вечеру первого дня учёбы девушка начала говорить, а учителя хрипеть. При фантастической памяти на чужие слова, странное щёлкающее произношение давалось с трудом и всем трём проводникам приходилось по несколько раз повторять каждое из слов, пока девушка не добивалась правильного произношения. Изрядно утомив невольных преподавателей, Алёна на базе уже изученных слов попыталась вникнуть в особенности и закономерности артикуляции. Удалось, и дальше дело пошло быстрее. На следующий день она приставала не только с названиями видимых предметов, но и словами, которые просто приходили на ум. Затем она перешла только на этот странный язык, заставляя более пространно отвечать на вопросы. Оказалось что народ проводников довольно многочисленен, но само племя, "сердце" живёт на исторической родине, куда привели их боги много веков назад. Даже инки не смогли покорить их племя. Историю народа расскажет вождь, если захочет. Живут они, сохраняя традиции. Нет, прогресс они понимают. Куда без прогресса. Но прогресс приносит и проклятье. И им, и тем, кто его пытается навязать им, хранителям чистоты и традиций…
   – Послушай, хранитель? А ты чего в джинсах? Это испокон веков?
   Пойманный на высокопарном лицемерии, разговорившийся было Большой замолчал. На вопросы отвечал, но уже не так пространно.
   – А о каком проклятии ты говорил? Типа того крокодила?
   – Крокодил, это маленький. Или большой. А тот - не крокодил, тот - зверь.
   – А динозавра, ну того зверя, что в болоте, вы как называете?
   – Там Чудовище.
   – Что, больше зверя?
   – Выше. И толще. Страшнее.
   – Зверь похож на крокодила. Чудовище ни на кого не похоже.
   – Он тоже будет… по дороге?
   – Боги милостивы. Он в болотах на другой стороне.
   Правда, когда они углубились во влажный зной джунглей, разговоры почти прервались - было утомительно просто идти, а не то, что ещё беседовать на отвлечённые темы. Шли по едва различимым тропкам. Ни дуновения воздуха. Редкие полянки. И одурманивающие запахи огромного живого организма, называемого джунглями. Он почему-то был враждебен девушке и не принимал её, как принимал свой родной лес. Угнетали эти огромные живые великаны, врущиеся куда-то к небесам и великаны мёртвые, через огромные стволы которых постоянно приходилось перебираться. В мелких ручейках проводники вылавливали мелкую рыбёшку и тотчас, у живой, откусывали головы. Это, конечно, не прибавляло им симпатии в глазах девушки.
   Только вечерами, у костра, продолжались разговоры. Алена, грызя напоминающие по вкусу сразу и грецкий и миндальный орех молодые побеги пальмы, задавала вопросы. На родном языке проводники отвечали охотнее, но на вопросы о племени предлагали дождаться встречи с вождём: "Он обо всём расскажет". Не хотели говорить и о самом вожде. О природе же, о всём что растёт, ползает, пищит и рычит, говорили с любовью и уважением. Алёна, подбирая слова, рассказывала о растениях и зверях своей родины. В принципе, сходились на том, что животные всё понимают не хуже людей.
   – Ну, разве можно их после этого убивать, и есть? - возмущалась девушка.
   – Нас они тоже едят, - оправдывался Большой.
   – Э, нет. Смотрите, вы же не едите тех, кто ест вас? Все норовите безобидных зверушек. Крокодилов, к примеру, не едите?
   – Едим. Но поймать трудно. В воде больше рыбу.
   – Ну, это, может, вы. Но общее правило. Это, как и друг друга. Вроде уже не едят, но случаи бывали.
   Проводники переглянулись, но промолчали.
   – Были - были. Я читала. Но всё-таки, как приятно есть то, что природа дарит сама…
   Что касается Уго, то после той ночи он стал молчалив, задумчив, но в меру представлявшихся возможностей предупредителен. Попытки девушки расшевелить его на привалах успеха не приносили.
   "Дуется", - решила девушка. " Ну и пусть, если не дурак, а он не дурак, то остынет и всё поймёт".
   Душными ночами, перед тем, как уснуть, девушка, глядя в странное чужое небо, пыталась понять, что же с ней происходит, но сбивалась на воспоминания о доме, о доброй жизни до случившегося, затем - о жутких событиях и плакала, плакала, и засыпала.
   – Ты много плачешь, - сказал однажды Уго. - Что - ни будь, болит?
   – Душа, Уго.
   – Тогда не держи в себе. Рассказывай.
   – Знаешь, я даже когда вспоминаю, мучаюсь, а если ещё и рассказывать… Господи, да скорее бы домой! Надо братиков выручать. И с этими… всеми… разобраться. Глаза её вспыхнули и некстати попавшийся под взгляд здоровенный паук, тихонько наслаждавшийся какой-то мухой, сжался, и казалось, обуглился.
   – Когда мы уже придём? - обратилась к Большому девушка.
   – Надо идти, госпожа, - согнулся в испуганном поклоне проводник. После бегства от Алёны "зверя" оба проводника пристально наблюдали за каждым движением девушки (порой ей казалось, что они крались за ней, даже когда она отлучалась по своим деликатным надобностям). Поэтому от них не ускользнуло, как она только что в гневе, одним взглядом уничтожила довольно ядовитую тварь.
   Алёне казалось, что прошла вечность, у когда стали встречаться более натоптанные тропинки. Зажурчал ручей. А затем начали попадаться какие-то руины. Они были древними, заросшими, жуткими в своей молчаливости и загадочности.
   – Что это? - вдруг шёпотом спросила девушка.
   – Здесь была столица нашего народа - с гордостью произнёс Большой.
   – А что случилось? Почему… вот так? Я читала про майя или там, ацтеков…
   – Мой народ, - дед этих народов. Но расскажет вождь.
   Ещё одну ночь они провели в походе. Точнее, на привале.
   – Уго, а что ты знаешь о своём народе? А то Большой только и твердит: " Вождь… вождь…"
   – Понимаешь, они выполняют эээ волю вождя. Все, кто покинули племя, поклялись ничего никому не рассказывать о Сердце народа - так называется само племя. Поэтому они и боятся даже случайно нарушить клятву.
   – И ты?
   – Что я?
   – Тоже боишься?
   – Я ведь родился и вырос не в племени. Я для них полукровка. Даже меньше. Так что…, - юноша пожал плечами. - Я тоже в первый раз. А что я знаю? - он присел возле девушки и, собираясь с мыслями, уставился в пламя костра. И Алёна залюбовалась этими глазами, отражающими танцующие огни. Всё - же он был красив, этот парень. Девушка взглянула на губы, вспомнила их нежность, задержала дыхание, и, встряхнув головой, отогнала наваждение. Не надо. Ну, просто не надо это им обоим.
   А Уго начал рассказывать. Поначалу медленно, подбирая какие-то торжественные слова, непонятные для девушки, требовавшие перевода. Но затем, увлекшись, стал говорить живо образно, даже захватывающе.
   – … И всё вдруг кончилось. И слава, и могущество, и этот город. И народ разбился на семьи и растворился в джунглях. И город, и поля, и всё, что было построено, тоже поглотили джунгли. И было это задолго до инки. Но и инки не смогли нас покорить. А однажды… Однажды испанцы решили забрать наше золото. И вождь Кирубо собрал много тысяч воинов. Они уничтожили целый город испанцев, оставив себе молодых женщин и детей. И я вот… тоже. И во мне кровь, может от тех женщин. А только самые чистые кровью и твёрдые духом и верой сохранили традиции и сердце народа. Поэтому те, кто живут на месте былой славы, и называются Сердце народа. А остальные… Мы даже на разных языках говорим, кто на порто, кто на испаньол.
   – А что сейчас за напасть?
   – Об этом скажет вождь. Если сочтёт нужным. Я и так, кажется, сболтнул лишнее, - он покосился на проводников, но те не выдали никаких эмоций. - И вот что, - продолжил юноша. - Давай попрощаемся.
   – Это ещё почему? - подхватилась Алёна. - А-а-а, - поняла она и с деланным равнодушием вновь откинулась на традиционное мягкое ложе у шалаша. - Провёл меня, и пора к цивилизации?
   – Не говори так. Неправда! - Ты же знаешь. Ты догадываешься. Будь моя воля - за тобой пойду и на край света, и хоть в рай, хоть в ад, не знаю, куда такие как ты направляются.
   – Да я домой хочу, понимаешь до-мой. А меня несёт действительно чёрт знает куда.
   – Не перебивай. Я не об этом. Я…, - он встал на колени, совсем как до него Фернандо. Осторожно взяв её ладони в свои, он продолжил.
   – Там, куда мы придём во всём воля вождя. Разрешит, пойду с тобой. Не разрешит… Всё равно знай - я люблю тебя.
   – Не надо, - как-то пискнула девушка, сев и сделав символическую попытку вызволить руки. В конце концов пусть выскажется. Это - то её ни к чему не обязывает.
   – Ты мне понравилась сразу, уже там, на танцах. А потом, когда ты спасала меня… И Фернандо. И когда лечила… Сама умирала от боли, а нас спасала. И потом, у Марты… Ты колдунья? Пусть. Я не знаю, кто ты, но я хочу умереть за тебя. И умер бы, тогда… со зверем. Счастливым бы умер, если бы спас тебя. Но опять меня спасла ты. Хотя боялась. Ведь не знала, чем это кончится.
   – Я вначале верила, что справлюсь. Потом, когда с первого раза не получилось, да стало страшно. Когда набросился…
   – Нет, ты слушай и не перебивай… Я уже сбился… Да, и ты спасаешь, лечишь, жалеешь…
   – И убиваю, и калечу…
   – Ну вот, опять перебила…
   – Молчу- молчу.
   – Да… Ещё и милая, и красивая, и умная, и ласковая… когда захочешь.
   – Всё, хватит, - покраснела от намёка девушка.
   – Поэтому я и влюбился. Как мальчишка, как этот… Фернандо.
   – Он мальчишка, а ты старик? - фыркнула Алёна.
   – И теперь нам, может, придётся расстаться. Надеяться не на что. И… долг, он превыше. Поэтому просто знай, что есть человек, который за тебя отдаст и жизнь и душу… Ты только позови, прикажи…
   – Вот, позову с собой дальше, а вождь или этот " долг" запретит? Что тогда?
   – Не знаю, не мучь меня такими вопросами. Я не могу сказать всего. Но люблю - и это правда!
   – Спасибо, Уго… - девушка встала и аккуратно, но теперь решительно высвободила руки. - Ты добрый, честный и мужественный. И умный. И ты правильно понимаешь. У нас ничего не может быть… Кроме симпатии… Мы немного узнали друг друга… Но всё равно мы - очень чужие. И думаю… тебе не надо так. Я всё-таки верю, что выберусь отсюда и попаду к себе на родину. Я тебе жить здесь. Жить и жить. Понимаешь? - она ласковым движением подняла низко опущенную голову влюблённого и заглянула ему в глаза.
   – Понимаю, - через силу улыбнулся юноша. - Но я и не надеялся уже ни на что. Просто, хотел, чтобы ты знала.
   – Я знаю. И навсегда запомню. - Она ласково поцеловала юношу в щёку. - А теперь будем спать.
   – Да… Спокойной ночи, - не сдержал вздох разочарования Уго. Видимо, в глубине души он всё же надеялся на что-то другое.
   Утром девушка умылась у сопровождавшего их ручья. Заглянула в отражение - зеркала уже давно не было. Кое-как причесала уже немного отросшие после Фернандовой стрижки волосы. Критически осмотрела майку и шорты. Покачала головой. Являться к вождю с такими голыми, исцарапанными ногами? А что делать? После знакомства с крокодилом, из запасов Хуаниты только вот это и осталось. Да ещё несколько интимных мелочей. С изумлением начала наблюдать преображение проводников. Они уже сняли походную одежду и облачались в "униформу". Джинсы заменили полоски материи, обвязанные вокруг бёдер. Простыл след и маек. В ушных раковинах торчали бамбуковые палочки с какой-то бахромой. А затем… Затем проводники достали краску (" ипьяку" - назвал её Большой) и начали наносить на лица узоры из мелких точек и квадратиков. Алёна хотела было подогнать индейцев. Потом махнула рукой. Видимо, входить в Сердце этого загадочного древнего народа следовало при полном параде.

Глава 18

   Перед вождём они предстали ближе к полудню. Новость о пришельцах всё-таки заранее докатилась до племени, и практически весь народец высыпал из своих жилищ поглазеть на чужестранку.
   – Как они узнали? - поинтересовалась у Большого девушка, ежась от этих в массе своей доброжелательно-любопытных, но кроме них и встревоженных, и ещё каких-то крайне неприятных взглядов.
   – Думаю, вождь сказал.
   – А вождь откуда?
   – Он у нас провидец.
   – Эх ты! А врал, что в джунглях сотовик не берёт.
   Возмущённый проводник остановился посереди этого небольшого селения, прямо возле центральной постройки.
   – Люди племени Сердца никогда не врут! Ложь и кража - два зла, за которые изгоняют из племени Сердца! Мы пришли.
   – Ну, если пришли, то спасибо вам обоим за помощь и заботу.
   Что-то дрогнуло в лице Большого.
   – И тебе спасибо, госпожа. Если что не так, прости. Ничего, кроме приказаний вождя…
   – Ладно - ладно. У нас говорят: "Ничего личного".
   За этим разговором они поднялись по деревянной лестнице к входу в поднятый на толстых брёвнах-сваях центральный дом. Очень странный. Во первых для этих мест - огромный. С молочную ферму - прикинула девушка. Но стены - из бамбука. Правда, как-то ну, расщепленного, что ли, - подыскала слово девушка. На этакие широкие полоски. Вместо дверей - какие-то колья. Вот они раздвинулись, и пришедшие по очереди, низко нагнувшись, вошли в это странное жилище.
   Поначалу разглядеть внутренние покои не удалось. В полумраке горели свечи, а прямо перед ними сидел на выдолбленной табуретке вождь. Вначале девушка почувствовала его взгляд - как удар "под ложечку". На миг захватило дух, но тут же отпустило. Алёна с трудом подавила в себе желание ответить, посмотрела на согнувшихся своих попутчиков. Полагая, что таков ритуал, тоже поклонилась. Не низко, в три погибели, а так, чтобы выказать дань уважения гостя хозяину.
   – Здравствуй, таинственная гостья, поздоровался мощным гулким голосом вождь. - Здравствуй и ты, сын нашего народа (это он Уго). - Как добрались? Были ли трудности или происшествия? - обратился он на португальском языке.
   – Были… Извините, как к Вам обращаться? - в связи с молчанием остальных начала беседу девушка.
   – У нас вождь, это - Вождь. Так и обращайся. А ты, значит Аль - она? Марта рассказала мне о твоих проблемах и твоих… возможностях. Мы можем помочь друг другу. Но об этом потом. Так какие всё же были трудности? - указал он на такие же табуретки.
   – А разве Большой не говорил? У него сотовик…
   – Большой? Ах, Чириапа. Нет, дело в том, что в джунглях этот телефон работает только на маленьких расстояниях. Так, одного перехода. И то ему было велено только предупредить о приходе. - Вождь взял мобильник из протянутой руки соплеменника.
   – Прости, я была несправедлива к тебе, - обратилась девушка к уже бывшему проводнику. И опять что-то тёплое мелькнуло на лице Большого - Чириапы.
   – Так что случилось? - вновь поинтересовался Вождь.
   – Там, на реке, на нас напал здоровенный крокодил, - пытаясь соскочить с официоза начала рассказывать Алёна.
   – Она прогнала зверя, - на своём, чирикающем языке бросил Большой.
   Вождь жестом оборвал девушку.
   – Потом расскажешь. Всё по порядку. И ты тоже, - кивнул он молчащему Среднему. Тот радостно закивал головой.
   – Он сказал, что у вас были трудности со зверем, - мы так называем этого крокодила. Это удивительно! Поэтому расскажете потом. - Вы можете идти к себе, - кивнул он проводникам и те, поклонившись, вышли. Затем хозяин зажег несколько керосиновых ламп и дом, наконец-то осветился.
   – Ну вот, официальная часть закончена, прошу к столу, - пригласительным жестом он указал на довольно обширную покрытую банановыми листьями и устланную банановой же скатертью часть пола.
   – Открывай! - чирикнул он кому-то, и вдобавок к керосинкам в дом ворвались лучи солнца. Тут же раздался одобрительный гул.
   – Чего это они? - удивилась девушка.
   – Радуются. Что вы желанная гостья. Что приём прошёл хорошо, - объяснил Вождь.
   – А что, бывает "нехорошо"? И что тогда здесь при закрытых окнах…
   – Да что ты, не придумывай, - рассмеялся Вождь. Это просто традиция такая. Обряд. Да и то - новый. У нас раньше и окон-то не было. Для защиты хорошо. Ты вон через щели в бамбуке видишь всех, а тебя - никто. Да в остальных жилищах так и осталось.
   На дневном свету удалось рассмотреть вождя как следует. Высокий, даже очень по их меркам высокий мужчина. Пожилой, лет пятьдесят, - прикинула Алёна. Но выглядит хорошо, как-то холёно. Так, с кое-каким жирком, со скрываемым под какой-то клетчатой рубашкой брюшцом. Какие везде наивные эти пожилые мужики. Напялит что-нибудь просторное и воображает, что женщины не заметят их пуза. Вот и этот. А ноги - напоказ. Хотя, что там показывать? Нарцисс. Или, может, такая у них здесь мода? - спохватилась Алёна. Лицо типичное. К таким девушка уже привыкла. Вон, Уго постареет и тоже будет таким. Хотя нет, лицо Уго утончённее. Испанская кровь сказывается. А вот глаза у вождя - да. Серые. Стальные. И взгляд стальной. И холодный, как сталь. Нет, как лёд.
   – Ну вот. Рассмотрели друг друга. Познакомились. Теперь представлю своего наследника. - Откуда-то из другого помещения вышел довольно молодой человек. Этот не понравился Алёне сразу.
   – Мой сын. Мой помощник. Моя смена - представил его хозяин. Но и без объяснений это можно было понять. Копия. Почти. Только что моложе, мордастей и наглее. И этот, присев рядом с отцом, взялся бесцеремонно рассматривать девушку. Настолько откровенно по-мужски, что Уго возмущённо засопел.
   – Ну, давайте поедим с дороги и потом - за дело. Он позвонил в колокольчик из жёлтого металла и молодые, расторопные девушки здесь же поставили на землю блестящий таз и из такого же кувшина полили гостям на руки, затем вытерли их руки какой-то тканью, заменяющей полотенце.
   – Это только наш обряд. Предки говорили, что и иудеи его приняли от нас. Правда, изменив.
   – Здесь в древности были иудеи? - изумилась девушка.
   – Нет! Это мы побывали у них и кое-чему научили, - улыбнулся Вождь. Ну, прошу - прошу.
   Прикинув в уме по карте такое странствие, Алёна скептически покачала головой, но перечить не стала. К этому времени на скатерти появились миски со всевозможными яствами.
   Как всегда, девушка налегла на фрукты, печёный сладкий картофель - камоте, удивительный медовый напиток. Мужчины отдали должное и мясу, судя по всему - курице. И с наслаждением пили что-то из кувшинов.
   – А что же Вы женщин не пригласили?
   – Женщины никогда не сидели за столом вождя. Вы - редкое исключение.
   – И то, потому, что не женщина, а ведьма, - добавил на своём чирикающем языке сынок.
   " Они не знают, что я понимаю и эту речь" - догадалась Алёна и скрыла своё возмущение.
   – Расскажи, всё же Аль-она, что ты сделала с нашим стражем?
   – С кем - кем? - изумилась девушка.
   – Со стражем, стражем, милая сеньорита! Зверь охраняет нас от непрошенных гостей. Впрочем, и от "прошенных" тоже иногда… охранял, но это издержки, мелочи.
   – Зверя? Отец, ты хочешь сказать, что она что-то… со Зверем? Эта белая обезьяна?
   – Он напал на нас, - делая дальше вид, что не понимает речи наглеца, начала почти оправдываться девушка. - Вот, Уго прыгнул, хотел отвлечь его внимание…
   – Молодец! Сразу видна наша кровь, - одобрил вождь, обратив внимание на юношу. Правда "наша" было сказано уж очень многозначительно.
   – Но этот… Зверь всё равно… Не отвлёкся на него…
   – На эту цыпу позарился, - расхохотался преемник вождя. - Правильно. Она поаппетитней. Я бы тоже…
   – Ещё одно похабное слово и будем драться, - бросил вдруг Уго. - Или я просто тебя убью.
   – Ты с кем говоришь? Ты кому угрожаешь? Отец, ты слышал? - подхватился толстощёкий.
   – Сядь, сын. Он прав - речи недостойные моего преемника, - бросил Вождь. - А ты, Уго, не забывай, где ты.
   – Я понял, Вождь, - вскочил и поклонился Уго.
   – Что у вас случилось? - продолжала играть свою роль девушка.
   – Да так, молодежь повздорила по поводу того, почему не отвлёкся зверь, - почти не соврал Вождь. - Но ты продолжай.
   – А что там продолжать? Всё. Пришлось прогнать, другого выхода не было.
   – Это я понял. Но как? Чем?
   – Да ничем. Он меня здорово разозлил, и я дала по его наглым глазам, - Алёна взглянула в глаза молодого нахала. Плохие глаза. Тоже серые, но гнилые какие-то.
   – Чем? Чем дала-то? - настаивал Вождь.
   – Наверное, стриптизом. Вот он и дыгнулся. От страсти, - не выдержав, расхохотался сын вождя. Он явно не верил в этот рассказ.
   – Да нет. Не стриптиз, - вставая, перешла на чирикающий язык девушка. - А вот так приблизилась и заглянула этому мерзавцу в глаза, - она наклонилась над враз посеревшим наследником. Тот закрыл глаза ладонями, и дико завизжав, рванулся в другую комнату.
   – Ну, ваш Зверь, он помужественней был. Не скулил. Просто нырнул, - как ни в чём не бывало, садясь за стол, перешла девушка на португальский.
   – Почему ты мне не сказал? - обратился помрачневший вождь к Уго.
   – Меня предупредили, - не открывать рта перед Вождём, пока тот не спросит.
   – Лукавишь. И дерзишь. Будешь наказан.
   – Но Вождь! - решила заступиться девушка, - Кто же знал, что твой сын…
   – Всё. Оставим это, - примирительно пробурчал хозяин. - Но дальше давай на португальском. Или на испанском. Не надо, чтобы то, о чём мы говорим, понимали здешние жители.
   – У вас есть от них тайны?
   – Как у всякого вождя и всякого жреца, - улыбнулся Вождь. - А теперь ты можешь идти отдыхать. Постель и девушка уже готовы и ждут, - обратился он к Уго. Вождь с улыбкой посмотрел на вздрогнувшую Алёну и крикнул: "Я тебя не спрашиваю! ", пытавшемуся что-то возразить юноше.
   – Такой у нас обычай. Для каждого гостя - ужин, постель и девушка. Правда, это редко бывает.
   – А для девушки? - через силу улыбнулась Алёна.
   – Ужин, постель и мужчина. А по желанию - и несколько.
   – Не говорите гадостей, - покраснела девушка.
   – Даже так? - поднял свои косматые брови вождь. - Ладно, не буду. Хотя, бывало… Теперь о деле, - он провёл девушку в другую часть своего обширного бамбукового дворца. Здесь он уселся в кожаное кресло и жестом пригласил Алёну в другое. И хотя они смотрелись в этом доме довольно дико, уже уставшая девушка с удовольствием устроилась в давно забытой позе. У них дома она обожала зимними вечерами забраться с ногами в старое облезлое кресло и что - ни будь читать пристроившемуся рядом Васе. Дома… - вздохнула она.
   – У нас традиции и цивилизация уже сблизились до бамбуковой перегородки. Там - вождь кивнул в сторону оставленного помещения - традиции, здесь - кое какой прогресс. А в моей экинтуре - женской половине вообще мешанина. Сама увидишь. Но к делу. Я могу устроить тебе дорогу домой. Через наших. Наш народ не только здесь. Здесь Сердце… Уже знаешь, - понял он по реакции девушки.
   – Так вот. Тебя устроят на самолёт до Австралии или Японии. Из Японии, наверное, проще? Даже на лодке. Гарантирую доставку тебя в твою страну. Но при условии.
   – Да? - насторожилась девушка.
   – Марта мне рассказала о твоих способностях. Она уверена, что… В общем, надо спасать племя Сердца. Какая-то зараза. Словно в предсказаниях - расплата за грехи.
   – Не томите, Вождь. Какая зараза?
   – Думаю… Боюсь, что АИДС. Хотя ума не приложу, откуда…
   – Что-что?
   – Ты что? Ты откуда вообще, сеньорита? Это в вашей счастливой стране до сих пор не знают этой болезни? " Чумы двадцатого века"?
   – Ах, СПИД! Конечно, знают. Он у нас просто называется по- другому. Но я никогда раньше…
   – А такое, как было у Фернандо? У Хуана и его семьи? А то, что сделали с этим твоим возлюбленным?
   – Уго не возлюбленный! Он просто…
   – Неважно и неинтересно, - отмахнулся вождь. - Я о том, что ты и этого раньше не… лечила, правда?
   – Ну да… Хотя…
   – Ты пойми. Погибает не просто какое-то дикое племя. Погибает народ. Носитель своей культуры, славных традиций и полузабытой, но древней истории… И многих тайн… И наследник несметных богатств. Мне многих слет стоило собрать их воедино. Жили семьями. Один дом в джунглях. Одна семья. А другая - в своём доме, хорошо, если в одном дне пути. Друг друга за какие-то старинные счёты вырезали. Едва убедил. Вот, собрал вместе. И теперь - такая напасть. Ты попробуй хотя - бы. Ну, на моём сыне к примеру.
   – А если я случайно… наврежу?
   – Тогда я отдам тебя народу Сердца, как злую колдунью, - улыбнулся Вождь. Нехорошо улыбнулся, угрожающе.
   – Давайте попробуем. Но только завтра. А сегодня - просто устала.
   – Хорошо, я провожу, - поднялся Вождь. Он пошёл вперёд, а Алёна несмело ступала за ним, вспомнив о гостеприимном обычае племени Сердца. Сейчас её в койку к какому-нибудь бугаю. Или двум. Её передёрнуло от воспоминаний о нескольких липких, ощупывающих взглядов жителей поселения.
   – Да не переживай ты, - словно почувствовав её страх, не оборачиваясь, успокоил Вождь. Наши обычаи - дело добровольное. Особенно для девушек. Хотя, уже и не помню, когда к нам попадала девушка. Лет, наверное… Да… Но это как - ни будь в другой раз. Кстати, а откуда ты знаешь наш язык?
   – Выучила, пока шла.
   – Молодец. И эти проводники знали? И тоже смолчали. Ладно…
   Они миновали несколько тёмных прохладных комнат и вошли в женскую половину - экинтуру. Здесь было аккуратнее и как-то уютнее. Большая комната с устланным банановыми листьями полом, с очагом, с такими же выдолбленными табуретками, с удивительно короткими кроватями.
   – Да, мы берём кое-что из внешнего мира. Даже телевизоры есть, не говоря уже о радио. Правда, всё упирается в электричество. Поэтому, за батарейками посылаем порой гонцов, а для телевизора иногда запускаем движок. Но это - в других помещениях. А в главной части экинтуры всё должно быть, как у предков. - Вождь позвонил в такой же блестящий, как и виденный девушкой таз, колокольчик.