Погодин Николай. Кремлевские куранты

   Л е н и н. Чем же вы обижены? Мы тоже страдаем этой слабостью расспрашивать.
   Ч а с о в щ и к. Я не знаю, как вам сказать. Конечно, я понимаю, что "распалась связь времен", как говорит принц Гамлет.
   Л е н и н. "Быть или не быть?"
   Ч а с о в щ и к. Именно! Тысячу раз - именно. Мне не дают работать!
   Д з е р ж и н с к и й. У нас существуют кооперативные мастерские... Но там, наверно, плохо налажено дело.
   Ч а с о в щ и к. Мне приказали там работать, я пошел и взялся за работу, которую никто не мог сделать. Мне попался поразительный экземпляр английских часов. Это настоящий Нортон. Им не меньше трехсот лет. Их сделал мастер своими руками... еще до изобретения железных дорог. Я работал месяц и сделал. За это мне устроили общее собрание и сказали, что я даром ем хлеб. А я в ответ имел неосторожность привести им басню Эзопа.
   Л е н и н. Эзопа? Что же вы им сказали из Эзопа?
   Ч а с о в щ и к. Я сказал им о той лисице, которая упрекала львицу за то, что несчастная львица рождает одного детеныша. А львица ей на это ответила: "Зато я рождаю льва". Эзоп говорит - дело не в количестве, а в качестве.
   Л е н и н. А что же они вам на это сказали?
   Ч а с о в щ и к. Председатель собрания сказал, что Эзоп контрреволюционер и агент Антанты, а я являюсь агентом Эзопа. И меня выгнали оттуда.
   Ленин, склонившись над столом, начинает смеяться. Смеется Дзержинский,
   смеется и сам часовщик.
   Л е н и н. А вы говорите, что вас не обидели. Конечно, обидели. Простим им, что они не знают басен Эзопа. К тому же им сейчас не до уникальных часов. Все это, как сказано у Толстого, образуется. А у меня вам заказ.
   Ч а с о в щ и к. Сию минуту. Я готов. (Берет и открывает свой саквояж, торопливо надевает лупу.)
   Л е н и н. Видите ли, тут ваши инструменты не подойдут.
   Ч а с о в щ и к. Мои инструменты?
   Л е н и н. Вам потребуются ключи иного размера...
   Д з е р ж и н с к и й. Там, по-моему, в механизме пуды, сотни пудов.
   Ч а с о в щ и к. Я же часовых дел мастер.
   Л е н и н. Вот вам и придется ремонтировать кремлевские куранты.
   Ч а с о в щ и к. Кремлевские часы на Спасской башне?!
   Л е н и н. Да, батенька мой, кремлевские часы на Спасской башне. Возьметесь?
   Ч а с о в щ и к. Люди их сделали, люди их поломали, люди их должны заставить ходить.
   Л е н и н. Но когда люди их делали, песни "Интернационал" не было. Теперь нам нужно научить куранты играть "Интернационал". Научите?
   Ч а с о в щ и к. Попробуем заставить.
   Л е н и н. Завтра же и приступайте к работе.
   Ч а с о в щ и к. А сейчас я не могу пойти туда? Мне не хочется больше ждать.
   Д з е р ж и н с к и й. И если вам будут мешать, если окажутся затруднения, позвоните по этому телефону.
   Ч а с о в щ и к. Кого спросить?
   Д з е р ж и н с к и й. Дзержинского.
   Ч а с о в щ и к. И он сам мне будет помогать?
   Л е н и н. Да, мы его попросим об этом. А об условиях договоритесь с нашим комендантом.
   Ч а с о в щ и к. Какие условия? Я первый в мире часовщик, который будет учить кремлевские куранты играть "Интернационал"!
   Л е н и н. Но паек вам не помешает?
   Ч а с о в щ и к. О да, паек мне, конечно, не помешает. Спасибо вам за этот заказ, за доверие. Извините меня, я расстроен. Я пойду в башню. (Уходит.)
   Л е н и н. Еще дело сдвинули. Я верю, что куранты заиграют. А все-таки, как вы думаете, Феликс Эдмундович, пойдет к нам работать Забелин?
   Д з е р ж и н с к и й. Я думаю, пойдет.
   Л е н и н. Скорее бы поднять таких медведей, сотни их попрятались. Скорее надо, проворнее.
   Д з е р ж и н с к и й уходит. Ленин склонился над работой за письменным
   столом.
   Картина вторая
   В кабинете Забелина в тот же вечер. Т е ж е л и ц а, кроме Забелина,
   Маши и Рыбакова.
   С к е п т и к. А я вам говорю, что мы были обязаны проверить ордер на право ареста.
   З а б е л и н а. Проверяй не проверяй - результат один.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Никогда, даже на смертном одре, не забуду этот кошмарный вечер. Если бы это все мне приснилось, я бы вскочила и стала кричать. А тут наяву пришли, ни слова не сказали и увезли.
   С к е п т и к. Теперь целый месяц она будет страдать бессонницей. Даже патентованные американские таблетки не помогут. Пойдем домой. Тебя трясет.
   З а б е л и н а. Подождите, сейчас Маша вернется.
   Входит к у х а р к а.
   К у х а р к а. Лидия Михайловна, никак дом оцепили. Из тех окон гляжу - солдаты. Из этих - опять солдаты.
   О п т и м и с т. Солдаты...
   Д а м а и с п у г а н н а я. Потушите свет.
   О п т и м и с т (смотрит в окно). Это обыкновенные солдаты.
   С к е п т и к. А вы думаете, за вами пришлют необыкновенных солдат?
   О п т и м и с т. Они стоят и чего-то ждут.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Я умоляю, потушите свет!
   С к е п т и к. Но в темноте тебе сделается еще страшнее!
   Д а м а с в я з а н ь е м. А я ничего не боюсь, по-моему, тоже лучше потушить свет и зажечь масляную коптилку. Лидия Михайловна, у вас есть лото?
   З а б е л и н а. Лото? Для чего?
   Д а м а с в я з а н ь е м. В случае если придут и станут проверять, а мы в лото играем!
   О п т и м и с т. Только не надо падать духом. Лото так лото. Несите лото.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Но потушите же свет!
   З а б е л и н а (кухарке). Прасковья, неси банку с фитилем. (Тушит свет.) Сейчас достану лото. (Уходит.)
   Тьма. Молчание.
   Д а м а с в я з а н ь е м. Я думаю, что надо играть на деньги.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Как можно на деньги... как можно, ведь это азарт!
   Д а м а с в я з а н ь е м. Ну, на орехи!
   С к е п т и к. Где же мы возьмем орехи?
   Д а м а с в я з а н ь е м. У Забелиной найдутся.
   Входит З а б е л и н а. В руках коптилка и лото.
   Разбирайте карты. Кто будет выкликать номера? Лидия Михайловна, у вас орехи есть?
   З а б е л и н а. Ах, милая, не до орехов мне!
   Д а м а и с п у г а н н а я. Дайте мне мешочек. Я буду объявлять.
   З а б е л и н а. Сейчас должна Маша прийти. По-моему, она узнает что-нибудь.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Двадцать два... шесть... девяносто один.
   Входит к у х а р к а.
   К у х а р к а. Теперь они напротив стоят. Должно быть, сердитые... На наши окна смотрят.
   З а б е л и н а. Прасковья, смотри из окон столовой... В случае если придут, скажи, что у нас гости.
   В с е. Не надо!
   З а б е л и н а. Нет, ты лучше ничего не говори.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Сорок четыре... двадцать шесть.
   О п т и м и с т. А у меня квартира.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Тринадцать... шестьдесят один... восемьдесят один...
   К у х а р к а. Никак пошли прочь. (Подходит к окну.) Нет... Они здесь на углу.
   С к е п т и к. С ружьями?
   К у х а р к а. С ружьями.
   Скептик задул коптилку.
   Д а м а и с п у г а н н а я. Двенадцать, тринадцать, пятнадцать... Кто-то идет... Я не могу больше! Кто-то шагает сюда! Зажгите свет!
   Зажигается свет. В дверях стоит З а б е л и н.
   З а б е л и н а. Антон!
   В с е. Антон Иванович?!
   З а б е л и н а. Ты?!
   З а б е л и н. Я.
   З а б е л и н а. Антон... Да что же ты стоишь-то? Садись, пожалуйста, милый мой Антон Иванович! Маша! Где же она? Ах, я все забыла!.. Что же ты стоишь, Антон? Дай же я тебя поцелую! Милый мой Антон Иванович... (Обнимает. Плачет.)
   З а б е л и н. Не плачь.
   З а б е л и н а. Прости. Я думала, что ты погиб... И руки у меня совсем опустились. Туча-то какая над нами прошла, господи! Это же... Что же было? Ошибка?
   З а б е л и н (со своим значением). На этот вопрос я должен завтра дать ответ.
   З а б е л и н а (всматривается в него). Странное у тебя лицо. Ты странно взволнован, Антон Иванович. Где ты был?
   З а б е л и н. Не помню.
   З а б е л и н а. И взволнован и опять твоя манера: "Не помню". Ничего не помнишь, ничего не видел.
   З а б е л и н. Я видел, как почва уходит из-под ног. (Скептику.) Кто целый год из меня душу по нитке выматывал? Ну что? Посадили? Они знают Забелина! Полагали расстрелять, а не стали, потому что Антон Забелин один. Чего смотрите? Разве я не похож на самого себя? А что такое - быть похожим на самого себя?
   З а б е л и н а. Антон, ведь твои аллегории никому не понятны.
   З а б е л и н. Не бойся, он меня отлично понимает.
   З а б е л и н а. Ты скажи, где ты был?
   С к е п т и к. Куда тебя возили?
   О п т и м и с т. Ты был в отлучке ровно три часа.
   З а б е л и н. Не три часа, а три года.
   З а б е л и н а. Опять... аллегории, загадки!
   З а б е л и н. Меня сделали фельдмаршалом и приказали покорить Индию.
   Вбегает М а ш а.
   М а ш а. Папа! (Прильнула к нему.)
   З а б е л и н. Ты тоже не плачь... А сердчишко-то как стучит... Жаль вздорного отца? Любишь?
   М а ш а. Люблю... Я стремглав бежала. Мне нигде не могли сказать... Я стала у парадного и боюсь ступить за порог... Я думала... Папка мой!
   С к е п т и к. Но где ты был?
   З а б е л и н. В Кремле.
   С к е п т и к. И все?
   З а б е л и н. И все.
   З а б е л и н а. Ты расскажи подробности.
   З а б е л и н. Там не было подробностей.
   Д а м а с в я з а н ь е м. Я понимаю Антона Ивановича. Он так романтически появился в доме, что я одна все вижу. Антон Иванович... вы загадочны... вы романтически настроены... Я преклоняюсь перед вами, Антон Иванович. Не надо его расспрашивать.
   З а б е л и н. Лидия Михайловна, я с утра ничего не ел. Ты смотри, у нас гости, а стол не накрыт. Из наших запасов можно сделать старинный московский стол. Достань наше студенческое вино, которое мы покупали по полтиннику за бутылку.
   З а б е л и н а. Я все сделаю. Пожалуйте за мной.
   С к е п т и к. Но почему он на меня накинулся, точно я виноват в этом происшествии?
   О п т и м и с т. Если дело кончается стаканом студенческого вина, то как вы можете негодовать, почтеннейший друг мой?
   Все, кроме Забелина и Маши, уходят.
   З а б е л и н. Маша, сядь... никуда не пущу. (Взяв в руки книгу.) Антон Забелин. "Электротехника". Машка, ты еще совсем маленькой была, когда я этот труд писал. Бывало, придешь сюда и скажешь: "Папа, ты пишешь? Ну, я тут посижу..." Посидишь вот здесь, а потом мне на закорки залезешь, и мы с тобой по кабинету носимся. А теперь ты у меня большая, умница, и отец робеет перед тобой. Что это за платье на тебе? Для своего поклонника принарядилась?
   М а ш а. Я в этом платье ежедневно хожу на работу. А поклонников никогда нарядами не прельщала. Ты сказал глупость.
   З а б е л и н. Глупый старик! Кстати, а где Ромео?
   М а ш а. Какой Ромео?
   З а б е л и н. Современный, советский. Где матрос?
   М а ш а. Зачем тебе?
   З а б е л и н. Мне бы сейчас с ним надо побеседовать.
   М а ш а. Папа, если бы ты знал, что произошло... что я наделала. Понимаешь, когда тебя арестовали, я подумала, что это он, и я сказала ему об этом. Теперь все кончено.
   З а б е л и н. Дура ты дура, не пошла за капитана Алейского... Теперь жила бы в Париже.
   М а ш а. Мне передавали, что капитан Алейский в Париже на балалайке играет.
   З а б е л и н. Лучше в Париже на балалайке играть, чем в Москве у Иверской спичками торговать.
   М а ш а. Отчего же ты в Париж не уехал? Тебя звали.
   З а б е л и н. Оттого что я русский.
   М а ш а. А я кто же?
   З а б е л и н. Вы, женщины, - хамелеоны. Елена Прекрасная у троянцев жила довольно удобно, Саламбо варвара полюбила, ты - матроса. А я без репы жить не могу! Там, в Париже, лягушками кормят... (Вдруг.) Неужели жизнь прошла? Дочка моя, Машенька, посмотри на меня - прошла жизнь?
   М а ш а. Милый мой, скажи, о чем ты думаешь? Нельзя так. Почему жизнь прошла?
   З а б е л и н. Все, что я тут говорил, ни к чему. Ты ведь поняла? Я, видишь ли, у них в Кремле был... Что же ты молчишь? Ты знаешь, что сию минуту случилось? Я считал себя ученым человеком, строителем, созидателем. Я всю жизнь корпел, с ума сходил, проблемы выдвигал, а все это летит в тартарары!
   М а ш а. Папа, говори, что произошло?
   З а б е л и н. Убили твоего Забелина, сразили... Я не сразу, а только по дороге понял весь объем их идей.
   М а ш а. Расскажи спокойно, я ничего не знаю, понять тебя не могу.
   З а б е л и н. Не торопи, Маша. До завтра мы с тобой все обдумаем до полной ясности. Я ведь завтра должен дать ответ...
   М а ш а (глубокая радость). Тебе предлагают работать?
   З а б е л и н (шепотом). Велят, и серьезно велят. Теперь я спичками торговать не буду. Слово дал.
   М а ш а. Слава богу!
   З а б е л и н. И ты - слава богу! Мне, Маша, у тебя, только у тебя одной, по секрету надобно узнать: гожусь я, по нынешним временам, или долой со счетов?
   М а ш а. Ты... ты спрашиваешь? Конечно, годишься! Я тебе честное слово даю... Да разве позвали бы тебя в Кремль?
   З а б е л и н. Опять не то. Они знают Забелина, ты - отца.
   М а ш а. Ты сам вспомни, на какой почве мы чуть до полного разрыва с тобой не дошли?
   З а б е л и н. Опять-таки ты моего вопроса не понимаешь. Поставь рядом со мной матроса и подумай: уживусь ли я с ним? Я серьезно спрашиваю. Мне сейчас не до шуток. Матрос и я в одном колесе возможны? А? Такую комбинацию ты можешь себе представить?
   М а ш а (вдруг). Могу. У меня слов нет. Я не знаю, что отдала бы, чтобы ты мне поверил.
   З а б е л и н. Машка, а Россию-то... самоварную, попадью паровую... Россию они хотят побоку? Каково!
   М а ш а. Так о чем же ты думаешь?.. Что ты осматриваешься? Чего тебе жалко?.. Иди... Торгуй спичками. (Передразнивает.) "Серные, довоенные... безопасные..."
   З а б е л и н. Не смей надо мной издеваться!
   М а ш а. Скажи, милый мой, о чем ты думаешь?
   З а б е л и н. Тс... Скажу.
   М а ш а. Слушаю, папа.
   З а б е л и н. Я сейчас в Кремле видел гениального человека.
   Занавес.
   Действие четвертое
   Картина первая
   Огромный, во всю сцену, старинный зал. В углу у дверей метла и куча мусора, Где-то у стены рыночный стол, черное кресло и простая табуретка. На столе телефон. З а б е л и н ходит по комнате, посвистывает. Переставил табуретку к окну, секунду посидел под окном. Вскочил, взял метлу и снял из угла паутину. Бросил метлу. Опять стал ходить по комнате и посвистывать. Входит М а ш а. Она здесь впервые. Удивленно осматривается.
   З а б е л и н. Сторож. Сторож, окаянная душа! Уважаемый гражданин сторож!.. Был, и след простыл. Возьму и позвоню... кому? Хотя бы самому Дзержинскому... в Чека. Прекрасно... И что же я ему скажу? Что сторож меня не признает? Глупо! Или что я изголодался по самым простейшим рабочим расчетам с логарифмической линейкой? Тоже глупо... Нет, такого положения даже я не мог себе представить. (Заметив Машу.) А! Пришла? Восхищайся, аплодируй мне. Меня назначили главой всероссийского учреждения, дали особняк, а сторож удрал, не хочет вымести мусор, оттого что ему никто не платит, и он уходит торговать барахлом.
   М а ш а. Откуда такое странное кресло?
   З а б е л и н. Сейчас с чердака снял. Сугубо готический стиль. Старая дрянь. В сарае стоит карета с гербом. В этом доме я сам чувствую себя экспонатом. Здесь бегают крысы, толстые и наглые, как спекулянты у Иверской. Они меня презирают.
   М а ш а. Ты только не сердись.
   З а б е л и н. Я не ангел и не простофиля, принимающий бытие как величайшее одолжение. Иди домой, нового ничего не скажешь.
   М а ш а. Хорошо, я уйду, а ты что будешь делать?
   З а б е л и н. А что можно делать в этих условиях? Играть "Короля Лира", сцену безумия. Удивительная сцена.
   М а ш а. Ты мне очень не нравишься.
   З а б е л и н. Зато я тебя обожаю.
   М а ш а. Какой ты злой!
   З а б е л и н. Какая ты добрая.
   М а ш а. Я ведь знаю тебя, в таком состоянии ты способен бросить, уйти, написать ужасное заявление. Трудности надо преодолевать.
   З а б е л и н. Какой афоризм! Никогда не слыхал.
   М а ш а (вдруг в тоне отца). Мне стыдно за тебя.
   З а б е л и н. Как-с?
   М а ш а. Горько, стыдно, противно! Ты дал слово...
   З а б е л и н. Ну да... я дал слово...
   М а ш а. И постой, постой, я тоже знаю, что сказать. Ты же был рад, что дал согласие, ты ожил у нас на глазах, к тебе вернулась твоя энергия.
   З а б е л и н. Ты мне толкуешь о том, что было вчера, а я говорю о том, что происходит сегодня...
   Маша порывается что-то сказать.
   Не смей меня перебивать! Как ты не понимаешь, что я лопаюсь от злости оттого, что не могу немедленно, как мне было предложено Лениным, немедленно в буквальном смысле приступить к работе. Да, я дал слово и готов его сдержать... хочу, понимаешь? Мечтаю выполнить. Но я могу сделать это через людей, то есть в живом общении с живыми существами, а их вокруг меня нет... Ау! Слышишь? Эхо... и больше ничего.
   В дверях появляется Р ы б а к о в, в руках держит пишущую машинку.
   З а б е л и н. Смотрите, это он! Конечно же, это он!.. Позвольте, вы условились? Что же молчите? Условились? Так и отвечайте. Вы хоть поздоровайтесь, сударь. Чем обязан радости вновь видеть вас?
   Р ы б а к о в. Я прислан к вам сюда работать.
   З а б е л и н. Вы присланы сюда работать? Пожалуйста, садитесь, вот вам мое кресло, приказывайте.
   Р ы б а к о в. Напрасно, честное слово, у вас такая ирония. Меня послали вам помогать.
   З а б е л и н. А что за предмет вы принесли? Пишущая машинка?
   Р ы б а к о в. По пути в одном месте взял... то есть одолжил...
   З а б е л и н. Может быть, отнял?
   Р ы б а к о в. Не без этого...
   З а б е л и н. Ставьте ее куда-нибудь.
   Р ы б а к о в. Сейчас что-нибудь придумаем. Это пока. Вы сами понимаете.
   З а б е л и н. Не старая машина... Ремингтон. Позвольте, а кто же будет работать на ней?
   Р ы б а к о в. Я одолжил ее вместе с машинисткой. Сейчас придет.
   З а б е л и н. Маша, смотри. Вот уже становится похоже на какую-то контору... (Подумав.) Нет, ничего не похоже.
   М а ш а. Мне, кажется, пора уходить.
   Р ы б а к о в. Тут мусор! (Забелину.) Позвольте мне вынести мусор. Некрасиво.
   З а б е л и н. Святая наивность! Кого вы думаете перехитрить?
   Р ы б а к о в. Почему - перехитрить? Нельзя же запускать помещение.
   З а б е л и н (строго). Молодой человек, почему же при мне вы делаете физиономии, что не видите друг друга, и скрываетесь от меня, как воры?
   М а ш а. Неправда. Я тебе говорила. Ты знаешь... Я не скрываюсь. И не думала и вообще ничего не хочу. Прощайте.
   Р ы б а к о в. А мне по этому поводу сказать можно?
   З а б е л и н. Сколько угодно.
   Р ы б а к о в. Нельзя рубить дерево не по себе. Я не обижаюсь, что Мария Антоновна сказала, будто я под видом любви к ней выслеживал вас. Что там было выслеживать?
   З а б е л и н. Да... Нуте-с?
   Р ы б а к о в. Я не об этом. Между нами большая разница в образовании, воспитании. Так я и решил. Ну, я займусь этой маленькой операцией, а то нехорошо. (Идет к двери.)
   М а ш а. Рыбаков...
   Рыбаков оборачивается.
   Вы правы... Между нами целая пропасть. Вы очень умно рассудили. Незаслуженно обидела вас и прощения просить не хочу. Но вы всегда по отношению ко мне были удивительно благородны. Теперь я вас попрошу в последний раз - уходите отсюда, совсем уходите. Я никогда не должна слышать о вас. (Бросилась прочь.)
   З а б е л и н. А он стоит... Бегите вслед, просите прощения...
   Р ы б а к о в. То есть я действительно побегу.
   З а б е л и н. Какое там, к черту, "то есть"! Ступайте уж...
   Р ы б а к о в убегает.
   Что поделаешь?.. Жизнь... Остра ты, матушка-жизнь, с перцем, с полынью, а принимать надо. Бедная Машка-то, любит. Кто там?
   Входит З а б е л и н а. В руках судки.
   Будь здорова.
   З а б е л и н а. Я принесла тебе завтрак.
   З а б е л и н. Безумно рад. Благодарю.
   З а б е л и н а. Садись и ешь! Возьми салфетку и ешь, как прежде на службе.
   З а б е л и н. Не хочу.
   З а б е л и н а. Мне твои пируэты надоели. Садись и ешь.
   З а б е л и н. Лида, ты не шуми... Я сажусь.
   З а б е л и н а. Молчи и ешь.
   З а б е л и н. Ем.
   З а б е л и н а. Лучше жуй.
   З а б е л и н. Жую... Ты на улице никого не встретила?
   З а б е л и н а. На улице много людей.
   З а б е л и н. Конечно...
   З а б е л и н а. Антон Иванович, работай, ради бога, и не дерись ни с кем.
   З а б е л и н. Не буду.
   З а б е л и н а. Приди в себя. Успокойся. И вообрази себе, что все это... обстановка... дела... будет выглядеть иначе.
   З а б е л и н. Воображу, воображу.
   З а б е л и н а. Если бы ты знал, как хочется, чтоб снова ты ушел с головой в свое дело.
   З а б е л и н. Довольно меня нянчить! Я не грудной младенец! Ей хочется! А я мешок с опилками?! Болванка без души? Благодарю за угощение. Сыт.
   Входит М а ш а.
   А ты опять зачем?
   М а ш а. За мамой... проводить ее.
   З а б е л и н. За мамой...
   Входит Р ы б а к о в.
   Вот все святое семейство! Но вместо Христа - матрос!
   Р ы б а к о в (обиделся, разозлился, вспылил). В конце концов мне не до шуток. И я пришел сюда работать. Пожалуйста, вот мое назначение, прочтите. Мне дано строгое, указание не терять времени. Давайте обсудим, что и как.
   З а б е л и н. Давайте обсудим. А вы энергетик, электрик или хоть бы электромонтер?
   Р ы б а к о в. Умею чинить электрические пробки.
   З а б е л и н. Чтобы работать по электрификации России, этого слишком мало.
   Р ы б а к о в. Я найду себе дело.
   З а б е л и н. Впрочем, это даже обстановочнее - то один болван свистел в пустом зале, теперь будут - двое.
   Р ы б а к о в. Я свистеть не буду, а главное - вам не дам. Прежде всего, с чем вы здесь столкнулись?
   З а б е л и н. Ни с чем.
   Р ы б а к о в (смутился). Так... ну и что же?
   З а б е л и н. Ну и ничего же! Поняли? Так начинается библия.
   З а б е л и н а (знаками отозвала Машу в сторону). Маша, нам нельзя уходить... Пойдем походим по комнатам...
   З а б е л и н а и М а ш а незаметно уходят.
   Р ы б а к о в (задумчиво осматривается). Насколько я могу понять, вы, я, и вся эта обстановка составляют нашу организацию. Телефон есть. А средства передвижения вам дали?
   З а б е л и н. Дали. В сарае стоит карета. Без лошадей.
   Р ы б а к о в. Без лошадей карета не годится. Не надо ничему удивляться... Однажды я взял город, пришел в городскую управу и конфисковал кассу. А в кассе города оказались две медные копейки. С двумя копейками я начинал Советскую власть.
   З а б е л и н. Любопытно... как же вы начинали?
   Р ы б а к о в. Я созвал в театр мелкую, среднюю и крупную буржуазию и на сцену поставил пулемет и будильник... И через три часа, по звонку будильника, они положили на стол три миллиона.
   З а б е л и н. Что же, вы собираетесь и сюда созвать всю оставшуюся в Москве буржуазию?
   Р ы б а к о в. Нет... Вы мне скажите, что сейчас вам крайне необходимо?
   З а б е л и н. Мне крайне необходимы инженеры, техники, чертежники, теоретики, ученые...
   Р ы б а к о в. Ну и давайте их привлекать.
   З а б е л и н. Что же, вы поедете с пулеметом и будильником по Москве?
   Р ы б а к о в. Нет, в данном случае тут с пулеметом ничего не сделаешь. Я дам во все газеты сообщение, что Антон Иванович Забелин приступил к работе.
   З а б е л и н. Очень простая мысль.
   Р ы б а к о в. Я сейчас буду вызывать сюда журналистов.
   З а б е л и н. А разве они существуют? Да-да, конечно... Я просто забыл, какие бывают журналисты. Но у нас негде их принять, посадить.
   Р ы б а к о в. Ничего, постоят. Итак, я буду вызывать журналистов, а вы садитесь готовиться к докладу. Нам с вами... то есть вам... лично вам... не позднее чем через три дня надо представить обещанный доклад товарищу Ленину.
   З а б е л и н. Как - через три дня?
   Р ы б а к о в. Вот так... обыкновенно.
   З а б е л и н. Откуда вы это знаете?
   Р ы б а к о в. Знаю очень точно.
   З а б е л и н. Нет, вы это, голубчик, совсем серьезно?
   Р ы б а к о в. Очень серьезно.
   З а б е л и н. Что же вы молчали, сударь?
   Р ы б а к о в (вызывает номер телефона). Вы на меня накинулись и ошарашили.
   З а б е л и н. Вас ошарашишь!
   Р ы б а к о в (по телефону). Двадцать два - двадцать три... Редакция "Известий"?.. С вами говорит ученый секретарь особой комиссии. Мы разворачиваем огромную работу по подготовке электрификации... А вы и не знали?! Плохо работаете, да... да... Пришлите-ка нам сотрудника. Сивцев Вражек, семнадцать.
   З а б е л и н (достает записную книжку). Вот вам номер телефона инженера Вострецова. У меня с этим господином получился парадокс... иначе говоря, я с ним подрался у Малого театра. Мне нужно получить у него копию моего доклада в Академии наук. Позвоните ему.
   Р ы б а к о в. Четырнадцать - сорок пять.
   З а б е л и н. А жена ушла? Кто просил уходить?.. Лидия Михайловна! Верните их...
   Р ы б а к о в. Четырнадцать - сорок пять?.. Инженер Вострецов дома?.. Как - не знаете, а вы кто такая, жена?.. Где работает?.. Говорит особая комиссия... Благодарю вас.
   Вбегают З а б е л и н а и М а ш а.
   З а б е л и н а. Извини... мы судки забыли.
   З а б е л и н. Судки... какие судки! Сию минуту поезжайте домой и пришлите мой лондонский чемодан из свиной кожи; там спрятаны мои лучшие труды. Марья, ты сама найди изводчика и вези. Опять они ждут. Ведь ясно сказано?
   З а б е л и н а (подходит к мужу, тихо). А тот портфель... ты знаешь, о чем я говорю... не нужен?
   З а б е л и н. Он здесь со мной.
   З а б е л и н а. Ведь я понимаю... Я все понимаю... Вся жизнь как на ладони. Пойдем, Маша. (Уходит.)
   М а ш а (у дверей). Папка, как я тебя люблю! И вас люблю, Рыбаков... (Целует Рыбакова, уходит.)
   З а б е л и н. Вы нашли Вострецова? Позвольте, вы взволнованны...
   Р ы б а к о в. Конечно, взволнован... Но я этого Вострецова со дна моря достану.
   Входит м а ш и н и с т к а.
   Вот, Антон Иванович, машинистка, о которой я вам говорил.
   З а б е л и н (машинистке). Вы прикомандированы к нам работать... Душевно рад. Забелин. И вы не удивляйтесь, если мы сейчас экстренно начнем работать. Усаживайтесь. (Ходит, думает вслух.) Идея... идея... Нет, мы начнем так-с. Электрификация России является величайшей идеей современности на долгие времена... (Машинистке.) Можно?
   М а ш и н и с т к а. Все готово.
   З а б е л и н. Я обыкновенно диктую и хожу при этом. Итак, пожалуйста, начнем. "Председателю Совета Народных Комиссаров..."
   Картина вторая
   Служебный кабинет Ленина в Кремле. В кабинете находятся а н г л и й с к и й п и с а т е л ь и с е к р е т а р ь. Они сидят друг
   против друга.
   А н г л и ч а н и н. Разрешите посмотреть иллюстрации в этом журнале?
   С е к р е т а р ь. Пожалуйста.
   Входит Л е н и н.
   Л е н и н. Я заставил вас ждать? (Протягивает руку.) Ульянов-Ленин. Милости прошу!