А главком вчера по телевидению выглядел более чем уверенным в себе, а его слова: «Северный флот во второй раз…» – и вовсе натолкнули меня на мысль, что главнокомандующий ВМФ никакого отношения к ВМФ уже не имеет. Это теперь, наверное, номенклатура прокуратуры.
У главкома тон работника этого ведомства.
Может быть, все изменилось?
Во времена застоя, когда флот был океанским и ходил в океане днем и ночью по 365 дней в году, в Главном штабе ВМФ не было ответственных «за связь с общественностью», зато существовали оперативные дежурные, которые ежедневно докладывали главкому обо всех передвижениях на флотах.
И, конечно же, в те времена главком был бы в курсе того, что у него дырявую лодку, на понтонах, по неспокойному морю, несколько суток тащит буксир с непозволительной скоростью – 4,5 узла.
Кроме того, главком того периода нашего развития знал бы, что на этой лодке без света, тепла, электричества, средств спасения, с едой и водой в термосе, а дерьмом в негерметичных баллонах гальюнов, находится десять человек, готовых к подвигу, а за самим перегоном с увлечением следили бы и в штабе Северного, и в штабе Военно-Морского Флота.
Именно главком в те годы должен был бы вмешаться и прекратить творимое несколько суток безобразие («Утопят же корабль, едрит твою мать!»).
Иначе именно он, в случае утопления, отвечал бы перед комиссией ЦК.
Времена изменились. Вот только фраза: «Технический проект не выдержал насилия над собой» – пожалуй, осталась такой же.
В ней никогда не было места людям.
Ох, детки. До 12 лет проблем не будет. Потом – как подменили. Развитие, знаете ли. Намаялись. Зато я теперь все знаю.
Трудный у меня парень, вот я шишек и набил. Все было: милиция, потом больница, пьяный, драка с санитарами, неночевки дома, пьянство с помощью пива, шампанского, водки, вина одновременно, падение на улице, прогулы в школе, нежелание учиться, еле школу закончили, воровство денег у бабушки из кошелька и у нас на кафе для девочек, первая любовь, секс, выгоняние его мной из дома, крики, скандалы, несколько раз я его лупил, исправительные работы у знакомых на даче в течение 20 дней, вранье на каждом шагу по любому поводу, ни одного слова правды, вранье просто так, на всякий случай.
В университет засунули, от старой компании оторвали с мясом.
Может, организовать клуб отцов?
Мне однажды позвонил один и сказал: «Сын грозит уйти из дома. Что делать?» – «Сколько лет?» – «Тринадцать». – «Скажи ему, что на сборы у него десять минут и взять он может из дома все, что хочет. Потом выстави его на лестницу, отбери ключи и закрой дверь. Три ночи он будет ночевать у знакомых, потом он им надоест, и они его выгонят (это к вопросу о дружбе), и он уйдет к бабушке, она позвонит и скажет, что он у нее». Звонит еще один знакомый: «Меня сын только что на хуй послал». – «Сколько лет?» – «Двенадцать». – «Немного рановато. Деньги даешь?» – «Да». – «Много?» – «Двести рублей каждый день». – «Ты с ума сошел. Не давай ни копейки. Через неделю исправиться и тогда начнешь давать… двадцать рублей на пирожок». – «Не мало?» – «С голоду не сдохнет, а домой приучится приходить вовремя. И аппетит у него появится». Звонит третий: «Ворует деньги». – «Много украл?» – «Три тысячи рублей». – «Наркоты нет?» – «Нет». – «Это он на девочек и кафе. У девок сейчас соревнование – они мальчиков на кафе раскручивают. Строят из себя леди, а у этих сопли половые до колена текут. Дома деньги не держи. Отнеси все в сберкассу. Надо – снял. А его, если есть такая возможность, ушли куда-нибудь в интернат поучиться. На год. Потом заберешь шелкового. Папу с мамой заново полюбит».
Был у Эммы Григорьевны Герштейн. Ей 97 лет. Она сидела и работала. В нашем издательстве с превеликими трудами выходит ее литературоведение. «Это же никому не нужно!» – говорит она, и в этом с ней невозможно не согласиться. Статьи о творчестве Ахматовой, Мандельштама, Лермонтове, Пушкине. Громадный труд всей ее жизни. Колоссальное собрание потрясающих текстов. Зачем мы это выпускаем – один Бог ведает. Денег это не принесет, а расходов… «А когда вы мне гонорар заплатите?» – Ну вот, пожалуйста. Когда я говорю с оптовиками о гонораре для этого реликта русской литературы, вычеркнутого из справочника Союза писателей на том простом основании, что так долго не живут, мне говорят: «А зачем ей гонорар!».
Дадим мы ей гонорар. Дадим, и нас услышат на небесах. Она сиделкам должна платить. Они ее одевают, обмывают, обчищают, кормят, поят, спать кладут, по ночам дежурят, а она сидит и работает, как вол, и при этом у нее болит в десяти местах и чешется на спине аллергия – «Я почешусь, ладно? Это моя аллергия».
Она замечательно смеется, Эммочка Григорьевна Герштейн, потрясающая лермонто-ахматово-мандельштамововедка и очень мужественный человек, шагнувшая в свой 98 год. Ее мемуары возмутили самого Кушнера – как она посмела! О Мандельштаме!
Возмущающемуся Кушнеру ответил один пушкинист, кстати, выдающийся, по фамилии Вацуро: «Саша! Ты только пыхтишь и предполагаешь, а она видела!»
Дополнение.
Я ей говорил, что мы ей ставим памятник. Она смеялась: «И принимаете в академики». – «А что вы думаете, Эмма Григорьевна, примут вас в академики. Приедут, обернут вас в мантию, и сверху наденут квадратную кастрюлю с кисточками, и вы будете высказываться по любому поводу. Например, о прыщах на Луне».
Однажды Гете очень долго распинался насчет того, что управлять страной должны молодые. Старые глупы, капризны, трусливы, жадны, скаредны, блудливы. В их порывах не хватает свежести, пылкости, авантюризма юности. Они тормозят развитие, а завистью к молодости способны вызвать к себе только лишь чувство гадливости. И потом кругом эта затхлость суждений, не способность видеть себя со стороны, ханжество, пошлость, падкость на грубую лесть, угодничество и тупость.
Ему сказали: «Но вам же самому почти 80 лет».
А он ответил: «Я – гений».
По порядку:
1. «До капитана 3 ранга на флоте все нормальные люди» – это я сам себя цитирую. Наверное, тонкие организмы ежедневного хамства не выдерживают, а ведь именно они, как говорит наука, умны. То есть, чем выше ранг, тем человек менее чувствителен или умен. Но все это для мирного времени. Во время войны и умным находится место.
Пока я служил, я знал только трех умных адмиралов, что, мне кажется, немало.
2. Флот держится на сумасшедших. Их еще называют авантюристами.
3. «Курск». Взрыв, скорее всего, был внутренний. Очень смущает тот факт, что взрывов было два. Второй, понятное дело, детонация боезапаса, а первый что? Загадка, да и только. Почему боезапас не сдетонировал от первого взрыва, откуда взялся второй? Ответа нет. Нет даже предположений. Версия столкновения или торпедирования «вражеской пл», мягко говоря, некорректна. Она больше подходит для домохозяек. Сталкивались и раньше. Несколько десятков раз. И потом та лодка должна была бы двигаться в надводном положении. От столкновения подобного рода может быть разрушение легкого корпуса, никак не прочного (а тем более не взрыв, не детонация. Взрывчатое вещество торпеды рассчитано на ускорение в 1000 же, на гигантский удар).
Иное дело, надводный корабль класса «Адмирал Кузнецов». Он мог отправить «Курск» на дно, но причем же здесь взрывы? Американцы по нам не стреляли. Кроме того, что они слабо походят на людей, выживших из ума, такую стрельбу слышали бы акустики всех кораблей, а кораблей там было предостаточно.
«Курск» в 11.30 доложил о готовности к учебной торпедной стрельбе. До этого он был на связи с кораблем-мишенью («Петр Великий») Учебная торпеда прошла бы под ним и отловилась бы торпедоловом. Там еще были корабли обеспечения («Адмирал Чабаненко», «Адмирал Кузнецов» и прочие). Учебная торпедная стрельба проходила в полигоне (отсюда глубина 100 метров: там легче искать утонувшую торпеду) на расстоянии минимальном (где-то 15 каб. или 3 км). Это очень близко. При подобных стрельбах проверяется слаженность действия экипажа, а не дальность хода учебной торпеды, никому неохота ее потом долго искать, поэтому дальность стрельбы минимальна.
«Курск» взорвался. Сила взрыва была такова, что в море должен был вырасти гигантский гриб. Его видно. То есть, «Курск» погиб на глазах изумленной публики, участвующей в учении (список кораблей смотри выше).
После этого (волшебство, да и только) из района все исчезают на 1.5 суток.
Даже не знаю, что и сказать.
Лодка в полигоне БП выходит на связь не менее чем раз в 4 часа (в случае стрельб, и того чаще). На очередной сеанс связи он не вышел.
Где был оперативный по флоту? Командующий? Главком? Вообще, где были все? Еще через 4 часа надо объявлять по флоту тревогу и искать лодку. Это 20.00. Тревога не объявлена.
Я не судья Командующему СФ. Я не судья Главкому. Я вообще не судья.
Я участвовал в комиссии, расследующей гибель «Комсомольца». Тогда я сказал себе: «Будет еще одна авария, ужаснее этой». Я не расследую причин гибели «Курска», но я думаю, что и в этом случае могу с уверенностью сказать – будут еще катастрофы.
Подводная лодка любой страны мира имеет в себе изначально принцип «падающего домино», когда одно неизбежно тянет за собой другое, поэтому любое возгорание может привести к гибели людей, разгерметизации отсеков, повторному возгоранию, наращиванию пожара, выгоранию сальников какого-либо забортного отверстия, заполнению отсеков, потере устойчивости, гибели корабля. От этого не застрахован никто. Степень насыщения лодки механизмами (работающими или находящимися в резерве) так высока, что принцип «домино» – это повседневная жизнь.
Наша техника по надежности, целесообразности, качеству исполнения зачастую хуже мировых стандартов.
Но лодка – живой организм, и если что-то по технике «не тянет», значит, тянут за нее люди. Люди не рассчитаны на такое напряжение. Они устают, хотят спать, у них рассеивается внимание. На 56 сутки похода в организме человека кончается солнышко – из-за отсутствия свежего воздуха и солнца происходят сбои в обмене веществ (начинаются глюки, сон с трудом отличаешь от яви). Американцы это знают. Их походы не более 56 суток. Знают и наши. Такие исследования проводились. Но потом их похерили. Слишком далеко мы ходили. И еще это были времена рапортов и Компартии. И великие решили, что где 56 суток, там и 60. Потом 66. 70. 72. 77. 82. В последние годы (1979—1982) я ходил по 2 автономки в год, каждая по 90 суток. А в году это было минимум 200. Рекорд – 280 суток ходовых.
Повторюсь, люди не рассчитаны на такое напряжение. На лодках могут служить только молодые. 24-35 лет (офицеры). 38 – предел. Электрические, магнитные, электромагнитные поля лодки далеко не сахар.
Вы знаете, почему русская армия непобедима? Потому что в России не жалеют людей. Этим она и сильна. Люди – мусор. И рассчитываются с ними по цене мусора. Четыре лодки, сгинувшие в морях, сделаны ЦКБ «Рубин». А «Малахитовские» не погибают. Почему? Они более целесообразны.
«Рубин» обслуживал миф, имперские амбиции. Вы только послушайте: самая большая в мире лодка-катамаран (это «Тайфун» или «Акула», если угодно). Самая глубоководная (это «Комсомолец»). Истребитель Авианосцев («Курск»). Что это? Вызов судьбе? Амбиции? Миф?
Если «самая большая», то шумит на весь океан, да и обнаруживают ее еще на выходе из базы, а это смерть в боевых условиях. Если «самая глубоководная», то титановая, а он, как выяснилось, горит. А «истребитель» взрывается.
И люди – заложники конструкции, а небольшие технические недоработки иногда приводят к большим трагедиям (например, на «Комсомольце» прокладка клапана ВВД была сделана из пластика, а он при температуре 1000 градусов не то, что горит, он испаряется, и клапан закрыт, а воздух высокого давления в отсек поступает. Там горит, как в мартене, а из-за повышенного давления – воздух-то ВВД – продукты горения легко через неплотности уходят в соседние отсеки, как ты их не герметизируй).
Еще раз: люди – заложники конструкций. На них принято сваливать, чуть чего, причины аварии. У космонавтов не принято, а у нас принято.
Во всех авариях лодок «Рубина» виноватыми определили людей.
Я не удивлюсь, что и в этом случае людей сделают виновными в гибели «Курска». Легче так, чем развеять миф о русском подводном флоте («самом-самом»).
На «Курске» всех похоронили сразу. Заранее. Они стучали. А нам высокая комиссия доложила о «механическом стуке» (потом еще чего-то говорили).
У нас неплохая гидроакустика. Хороший гидроакустик слышит разговоры в отсеке. Опусти гидрофон к борту «Курска» и будешь слушать разговоры оставшихся в живых. От этих разговоров можно поседеть раньше времени. Не погибли они сразу. Как бы этого не хотелось. Не открывается люк, дырок в борту сбоку насверли и войди по-мокрому, кого-нибудь да спасешь.
А если ума не хватает, призови тех, у кого хватает – албанцев, китайцев и своих, которые из таких ситуаций уже людей доставали.
Ох, начальники… Им судья – Бог. И совесть.
Если она есть, конечно.
Вот такой невеселый разговор…
Командующий СФ запретил личному составу флота произносить слово «Курск». В Ведяево до сих пор к б пирсу не швартуется ни одна лодка. Отсюда ушел «Курск». Моряки суеверны. Говорят, весь боезапас они выгрузили. Что же тогда сдетонировало? Да, вот еще: погибло 142 человека. Именно столько было на борту (а не 118). Там еще были курсанты на практике. В то время, когда по телеку Дыгало говорил, что с лодкой установлена связь и подается энергия и воздух, в Росте (поселок под Мурманском) на заводе заказали 137 гробов. (Потом число уточнили – 142). Они их похоронили заранее. В записке того парня было про панику среди живых. Они после затопления «Курска» пытались пробиться в нос. Кричали: «Там командир!» Он их не пускал. Говорил, что в носу все погибли. Они не верили. Все были не в себе. Набросились на него и побили. Сломали ему ребра и нос, прежде чем поняли, что все – никого в первом нет, и их бросили. В записке он писал о том, что жаль, у него нет пистолета, с ним бы он половину из нападавших расстрелял. И еще там есть приписка: «Живые завидуют мертвым». Это мне рассказал парень из Полярного. И в Ведяево он был. Он по базам мотается – такая у него работа.
Сегодня разговаривал с одним рубиновцем. У них все расчеты сделаны на то, что на лодке был боезапас. Вот поди разберись, кто врет: моряки уверены, что выходили пустыми, рубиновцы, что полными. Он сказал, сколько средств было угрохано на расследование погибшего «Комсомольца». Теперь вот «Курск». «Будто нарочно тонут! Они тонут, а «Рубин» деньги делает». Это не я сказал, это он.
По взрывам. Первый произошел от торпеды. Учебная торпеда. В ней (как и в боевой) используется источник кислорода (перекись водорода) и керосин. У одного торпедного аппарата открыта задняя крышка (в отсек). Она без задиров. Предположительно, перед учебной стрельбой несанкционированно началась реакция по выделению перекиси водорода. В этом случае, или выстреливаем торпеду, или можно подать ее назад (свидетель отрытая крышка) и слить перекись. Но попади она на масло при таком сливании – и будет взрыв. Предполагают, что на стрельбе на одном из надводных кораблей присутствовал сам Куроедов, поэтому командир «Курска» решил быстро устранить неисправность (слить перекись). Не будь там такого начальства, он бы так не рисковал. Он бы выплюнул торпеду. Но потом пришлось бы отвечать за срыв стрельбы. Рискнул. А рисковать нельзя было. Вот такая версия. Черт их знает. Эти торпеды не новые. Они старые. И торпедисты давно знают об этом их коварстве. Они говорят, что давно ждали нечто подобное. У нас такое было один раз. Мы свою выплюнули, и она тут же утонула. И другие теряли торпеды при залпе. Второй взрыв – детонация 4-х торпед при ударе о грунт.
Это все очередная версия «Рубина». Я им о технических условиях говорю и о том, что не должны они взрываться (рассчитаны на 1000 же), они только руками разводят.
По оставшимся в живых. Они стащили всю регенерацию из кормы в один отсек. Загерметизировались. Одели и гидрокостюмы (которые были тронуты пожаром, видимо от удара произошло много локальных возгораний электрощитов). По расчетам «Рубина» они могли продержаться 5 суток. По моим расчетам – 7 суток – даже если локальные пожары снизили кислород в отсеках до 15%. У них была регенерация и ВВД. Они почти не снаряжали регенерацию.
И не использовали ВВД в борьбе с поступающей водой (разгерметизировался дейдвудный сальник линии вала от удара о грунт).
Умерли они не менее чем через трое суток. От потери надежды на спасение.
Вот в этом я убежден.
«На какое животное вы похожи?» – «Я похож не на животное. Я похож на солнечный зайчик». – «Почему?» – «Потому что радостно».
Будь я дамой преклонных годов, жил бы в доброй старой Англии.
Ухаживал бы за садом, подрезал розы, травку растил, беспокоился бы о том, как перезимовали крокусы и примулы, рассаживал флоксы, удобрял хризантемы. И все это в шляпке, в костюме для полевых работ, в перчатках. Потом в кафе, посудачить за чашечкой кофе с пирожным, поглядеть на мир через большое окно, сделать ему парочку замечаний.
Но, увы! Я в России и мужик.
Мне кажется, сахарный диабет это очень полезная болезнь. К ней бы добавить еще атеросклероз, что бывает от очаровательных канапе с домашним салом. Не хохол ли Ваш протеже? Ему бы пошло домашнее сало. И еще, заклинаю Вас, разнообразьте методы уничтожения. Не забывайте о душе. Душа его, сыромятная, тоскует.
Ей нужно любви. А не получит ли он любовное послание в самых пошлых цветистых выражениях, яхонт наш? Любовь студентки – это так естественно. Пусть она хвалит все его начинания, и побольше восхищения его сущностью. Увидите, гусь расцветет. Жизнь получит для него смысл. Пусть она просит его о маленьких знаках участия.
Например, ей понравится его старомодный галстук, и она похвалит его вкус. Он на работу лететь будет. Оставляйте ему послания на видных местах уже после прихода секретарши. Подметные письма сладостны.
И еще ему нужна дружба от студента. Однополыми отношениями никого не удивишь – но дружба! но наставничество! Он же хочет поучать, вести вас по жизни, раскрывать ее дали. Вот и пускай. А вам – упражнения в изящной словесности, смешение стилей, полов.
С утра думал о слове «ум». Оно на две буквы и, видимо, такое же древнее, как и «ам». Потом пошли слова на три буквы: например «чум»; на четыре – «чума»; и пошло-поехало до слова: «День Независимости». Букв в нем, конечно, много, но смысла в слове «чум», мне кажется, куда больше.
Начинаешь ли ты, читатель, свой «День Независимости» с любви? Ибо что такое независимость, как не любовь, и что такое любовь, как не независимость от всего: людей, места, времени и обстоятельств. Так может ввести в употребление «День Любви» как день истинной независимости? Было бы славно.
Все мы немного того. (Это я про себя.) Приехал, к примеру, на Канары и бросился к телеку: как там у нас. А у нас никак. Даже не могу тебе описать, до какой лампочки всем канаэрянам Россия. Такое чувство, что наша родина напоминает котел остывающей каши – все еще бурчит – а все другие страны даже не хотят ее пробовать, они обходят ее по периметру так, чтоб не замараться или чтоб не плеснуло. А каша живая. Она сама себя утешает: вот я еще как булькну, вот сейчас булькну, вы еще увидите. Да ничего не увидите. Я смотрел: страна Лапуту, которая хоть и в космос летает, а еду все равно из дерьма делает, никого больше не удивляет. Ни слова не говорят.
Как я обрадовался одному единственному встретившемуся наркоману и тому, что у них на пляже прилюдно трахаются!
– Вот! – хотел я кричать. – Пожалуйста!
Да ничего не пожалуйста. Наркомана никто в участок не волок, а люди на пляже потрахались-потрахались, а потом она волосы поправила, а он окурки после себя из песка собрал в пакетик и банки из-под колы туда же, и с собой унес.
Освободили место самым что ни на есть непринужденным образом.
И на празднике города – естественно, фиесте – до пяти утра гулял народ без вина и водки. Только три банки от пепси на полу остались, и больше ничего.
А потом я машину для уборки мусора видел. Шла она тихонечко вдоль бордюра и все аккуратненько подбирала, а потом и мыла. Это вам не наш Зил-130, вихрем кудлатым несущийся и всю грязь с дороги мощной струей на газон кладущий.
А в это время в нашей Думе заседания.
После этих картин все пустое.
Спросил я у них насчет Хуана-Карлоса. Они говорят: «Святой человек!»
Верится.
Ходил по побережью в Малаге и размышлял о земельном кодексе. Испанцы с удовольствием продают свою родину в розницу. То есть, виллы с молотка идут кому попало. И никто не говорит о поругании Отечества. Да и выглядят они при этом далеко не поруганными. Наши на каждом шагу твердят: ни пяди не отдадим, а смотрится, как после мамаева погрома.
И вообще я вывел формулу: чем меньше ума, тем больше требуется территории.
Между прочим, если на карте России красным обозначить распределение населения, то получится довольно длинная колбаса. Остальное, слава Богу, тайга, тундра, горы, моря, океаны, где у нас еще есть деревья и прочие полезные ископаемые при, слава Богу, полном отсутствии дорог. И все это надо охранять. При такой рождаемости, как сейчас, скоро дорогие и дешевые россияне быстренько выстроятся вдоль границ все до одного и будут их охранять.
А вот испанцы, при том, что они порой не читают даже газет, плодятся на зависть. Может, все дело в прессе?
Праздник на ВМФ – «Курск» принялись ковырять, а «Радио России» в Питере по этому поводу в эту субботу в 24.00 устраивает круглый стол, пригласили меня. Чего я там буду говорить, сам не знаю. Вроде бы в этой истории все сказано. В ней меня всегда интересовало не то, отчего он погиб, а то, как вели себя люди, благородные от рождения. А особенно те, в ком благородство предполагалось по должности.
Мне всегда казалось, что благородные отличались от не таковых своей постоянной готовностью к смерти. Когда их не возьми, они готовы, а прочие начинают канючить.
Теперь к этому добавляется умение положить погоны, коли совесть не чиста, а еще самому себя обличить или, по меньшей мере, застрелиться.
Нет ничего этого. С годами благородство (даже если оно было только зародышное и в школе) рассасывается как что-то для этой жизни необычайно вредное, и человек в компенсацию получает чего-то полезное: очередное звание, должность, медальку.
Спит ли он по ночам? Думаю, спит, ведь вредное-то рассосалось.
Я тут объяснял одной даме устройство лодки. Лодка так напичкана механизмами, что кажется живым существом со своим норовом, характером. В принципе, если ее запустить, а потом всех людей из нее убрать, то она долгое время будет плавать сама на автомате.
Но потом все равно утонет, потому что люди на ней выполняют функции этаких нейронов. Те, кто собраны в центральном, вроде бы умнее, и их можно посчитать за головной мозг, те, кто в хвосте, например, не такие умные, и это, к примеру, спиной мозг.
Лодка – это киборг наоборот. Если у настоящего киборга внутри металл и диоды, то у лодки внутри люди.
Люди берут на себя функции соединения отдельных автоматических узлов и выработку решений на их включение.
И если механизмы не справляются сами, то за них работают люди.
В мои времена на моей лодке – а это что-то около 11 тыс. тонн водоизмещения – было 114—124 человека экипажа. Ила каждого приходилось примерно 88.7-96.5 тонн водоизмещения. На «Курске» при 24 тыс. тонн – 118—142 человека. На каждого – 169—203 тонны.
Конечно, автоматика не стоит на месте, но и семимильными шагами тоже не идет, и лодки второго поколения в плане надежности и безаварийности недалеко ушли от лодок последующих поколений.
А нагрузка на людей возросла.
В наших КБ почему-то считается, что если человек находится в прочном корпусе, то он приобретает бесчувственность автомата, и если он что-то забыл по инструкции, то его нужно немедленно осудить и взвалить на него ответственность за конструктивные недоработки.
И потом конструкторы считают, что если они между собой говорят на каком-то особом языке, то априори этот язык известен и подводникам, и если они что-то в разговоре опускают, как вещи очевидные, то подводники имеют это в виду и при выполнении каких-то операций, обязательно учтут те недомолвки, которые приняты в языке конструкторов.
Поэтому в инструкциях многого нет. Я с этим сталкивался тысячу раз. Не работает прибор, хоть ты тресни, а инструкции: «замените предохранитель».
Я, например, не уверен, что в инструкции по сливу перекиси с аварийной торпеды есть слова о том, что перекись при попадании на масло может дать взрыв.
Там наверняка сказано только: «Слейте!» – а куда? – в ведро, конечно. А оно, конечно, должно быть чистым. Но подводник, если что-то «сливает» по инструкции, для него это отработанный материал, то есть грязь, и ее вполне можно слить в любое ведро.
С точки зрения подводника, всё логично.
С точки зрения конструктора – абсурд, и всё на флоте дебилы.
Хотя как только конструктор попадает в реальные условия того, что он создал, до него очень быстро доходит, что он создал одну линию, и вроде бы логично предположить, что людям не сложно будет изучить, как она работает.
У главкома тон работника этого ведомства.
Может быть, все изменилось?
Во времена застоя, когда флот был океанским и ходил в океане днем и ночью по 365 дней в году, в Главном штабе ВМФ не было ответственных «за связь с общественностью», зато существовали оперативные дежурные, которые ежедневно докладывали главкому обо всех передвижениях на флотах.
И, конечно же, в те времена главком был бы в курсе того, что у него дырявую лодку, на понтонах, по неспокойному морю, несколько суток тащит буксир с непозволительной скоростью – 4,5 узла.
Кроме того, главком того периода нашего развития знал бы, что на этой лодке без света, тепла, электричества, средств спасения, с едой и водой в термосе, а дерьмом в негерметичных баллонах гальюнов, находится десять человек, готовых к подвигу, а за самим перегоном с увлечением следили бы и в штабе Северного, и в штабе Военно-Морского Флота.
Именно главком в те годы должен был бы вмешаться и прекратить творимое несколько суток безобразие («Утопят же корабль, едрит твою мать!»).
Иначе именно он, в случае утопления, отвечал бы перед комиссией ЦК.
Времена изменились. Вот только фраза: «Технический проект не выдержал насилия над собой» – пожалуй, осталась такой же.
В ней никогда не было места людям.
***
Ох, детки. До 12 лет проблем не будет. Потом – как подменили. Развитие, знаете ли. Намаялись. Зато я теперь все знаю.
Трудный у меня парень, вот я шишек и набил. Все было: милиция, потом больница, пьяный, драка с санитарами, неночевки дома, пьянство с помощью пива, шампанского, водки, вина одновременно, падение на улице, прогулы в школе, нежелание учиться, еле школу закончили, воровство денег у бабушки из кошелька и у нас на кафе для девочек, первая любовь, секс, выгоняние его мной из дома, крики, скандалы, несколько раз я его лупил, исправительные работы у знакомых на даче в течение 20 дней, вранье на каждом шагу по любому поводу, ни одного слова правды, вранье просто так, на всякий случай.
В университет засунули, от старой компании оторвали с мясом.
Может, организовать клуб отцов?
Мне однажды позвонил один и сказал: «Сын грозит уйти из дома. Что делать?» – «Сколько лет?» – «Тринадцать». – «Скажи ему, что на сборы у него десять минут и взять он может из дома все, что хочет. Потом выстави его на лестницу, отбери ключи и закрой дверь. Три ночи он будет ночевать у знакомых, потом он им надоест, и они его выгонят (это к вопросу о дружбе), и он уйдет к бабушке, она позвонит и скажет, что он у нее». Звонит еще один знакомый: «Меня сын только что на хуй послал». – «Сколько лет?» – «Двенадцать». – «Немного рановато. Деньги даешь?» – «Да». – «Много?» – «Двести рублей каждый день». – «Ты с ума сошел. Не давай ни копейки. Через неделю исправиться и тогда начнешь давать… двадцать рублей на пирожок». – «Не мало?» – «С голоду не сдохнет, а домой приучится приходить вовремя. И аппетит у него появится». Звонит третий: «Ворует деньги». – «Много украл?» – «Три тысячи рублей». – «Наркоты нет?» – «Нет». – «Это он на девочек и кафе. У девок сейчас соревнование – они мальчиков на кафе раскручивают. Строят из себя леди, а у этих сопли половые до колена текут. Дома деньги не держи. Отнеси все в сберкассу. Надо – снял. А его, если есть такая возможность, ушли куда-нибудь в интернат поучиться. На год. Потом заберешь шелкового. Папу с мамой заново полюбит».
***
Был у Эммы Григорьевны Герштейн. Ей 97 лет. Она сидела и работала. В нашем издательстве с превеликими трудами выходит ее литературоведение. «Это же никому не нужно!» – говорит она, и в этом с ней невозможно не согласиться. Статьи о творчестве Ахматовой, Мандельштама, Лермонтове, Пушкине. Громадный труд всей ее жизни. Колоссальное собрание потрясающих текстов. Зачем мы это выпускаем – один Бог ведает. Денег это не принесет, а расходов… «А когда вы мне гонорар заплатите?» – Ну вот, пожалуйста. Когда я говорю с оптовиками о гонораре для этого реликта русской литературы, вычеркнутого из справочника Союза писателей на том простом основании, что так долго не живут, мне говорят: «А зачем ей гонорар!».
Дадим мы ей гонорар. Дадим, и нас услышат на небесах. Она сиделкам должна платить. Они ее одевают, обмывают, обчищают, кормят, поят, спать кладут, по ночам дежурят, а она сидит и работает, как вол, и при этом у нее болит в десяти местах и чешется на спине аллергия – «Я почешусь, ладно? Это моя аллергия».
Она замечательно смеется, Эммочка Григорьевна Герштейн, потрясающая лермонто-ахматово-мандельштамововедка и очень мужественный человек, шагнувшая в свой 98 год. Ее мемуары возмутили самого Кушнера – как она посмела! О Мандельштаме!
Возмущающемуся Кушнеру ответил один пушкинист, кстати, выдающийся, по фамилии Вацуро: «Саша! Ты только пыхтишь и предполагаешь, а она видела!»
Дополнение.
Я ей говорил, что мы ей ставим памятник. Она смеялась: «И принимаете в академики». – «А что вы думаете, Эмма Григорьевна, примут вас в академики. Приедут, обернут вас в мантию, и сверху наденут квадратную кастрюлю с кисточками, и вы будете высказываться по любому поводу. Например, о прыщах на Луне».
***
Однажды Гете очень долго распинался насчет того, что управлять страной должны молодые. Старые глупы, капризны, трусливы, жадны, скаредны, блудливы. В их порывах не хватает свежести, пылкости, авантюризма юности. Они тормозят развитие, а завистью к молодости способны вызвать к себе только лишь чувство гадливости. И потом кругом эта затхлость суждений, не способность видеть себя со стороны, ханжество, пошлость, падкость на грубую лесть, угодничество и тупость.
Ему сказали: «Но вам же самому почти 80 лет».
А он ответил: «Я – гений».
***
По порядку:
1. «До капитана 3 ранга на флоте все нормальные люди» – это я сам себя цитирую. Наверное, тонкие организмы ежедневного хамства не выдерживают, а ведь именно они, как говорит наука, умны. То есть, чем выше ранг, тем человек менее чувствителен или умен. Но все это для мирного времени. Во время войны и умным находится место.
Пока я служил, я знал только трех умных адмиралов, что, мне кажется, немало.
2. Флот держится на сумасшедших. Их еще называют авантюристами.
3. «Курск». Взрыв, скорее всего, был внутренний. Очень смущает тот факт, что взрывов было два. Второй, понятное дело, детонация боезапаса, а первый что? Загадка, да и только. Почему боезапас не сдетонировал от первого взрыва, откуда взялся второй? Ответа нет. Нет даже предположений. Версия столкновения или торпедирования «вражеской пл», мягко говоря, некорректна. Она больше подходит для домохозяек. Сталкивались и раньше. Несколько десятков раз. И потом та лодка должна была бы двигаться в надводном положении. От столкновения подобного рода может быть разрушение легкого корпуса, никак не прочного (а тем более не взрыв, не детонация. Взрывчатое вещество торпеды рассчитано на ускорение в 1000 же, на гигантский удар).
Иное дело, надводный корабль класса «Адмирал Кузнецов». Он мог отправить «Курск» на дно, но причем же здесь взрывы? Американцы по нам не стреляли. Кроме того, что они слабо походят на людей, выживших из ума, такую стрельбу слышали бы акустики всех кораблей, а кораблей там было предостаточно.
«Курск» в 11.30 доложил о готовности к учебной торпедной стрельбе. До этого он был на связи с кораблем-мишенью («Петр Великий») Учебная торпеда прошла бы под ним и отловилась бы торпедоловом. Там еще были корабли обеспечения («Адмирал Чабаненко», «Адмирал Кузнецов» и прочие). Учебная торпедная стрельба проходила в полигоне (отсюда глубина 100 метров: там легче искать утонувшую торпеду) на расстоянии минимальном (где-то 15 каб. или 3 км). Это очень близко. При подобных стрельбах проверяется слаженность действия экипажа, а не дальность хода учебной торпеды, никому неохота ее потом долго искать, поэтому дальность стрельбы минимальна.
«Курск» взорвался. Сила взрыва была такова, что в море должен был вырасти гигантский гриб. Его видно. То есть, «Курск» погиб на глазах изумленной публики, участвующей в учении (список кораблей смотри выше).
После этого (волшебство, да и только) из района все исчезают на 1.5 суток.
Даже не знаю, что и сказать.
Лодка в полигоне БП выходит на связь не менее чем раз в 4 часа (в случае стрельб, и того чаще). На очередной сеанс связи он не вышел.
Где был оперативный по флоту? Командующий? Главком? Вообще, где были все? Еще через 4 часа надо объявлять по флоту тревогу и искать лодку. Это 20.00. Тревога не объявлена.
Я не судья Командующему СФ. Я не судья Главкому. Я вообще не судья.
Я участвовал в комиссии, расследующей гибель «Комсомольца». Тогда я сказал себе: «Будет еще одна авария, ужаснее этой». Я не расследую причин гибели «Курска», но я думаю, что и в этом случае могу с уверенностью сказать – будут еще катастрофы.
Подводная лодка любой страны мира имеет в себе изначально принцип «падающего домино», когда одно неизбежно тянет за собой другое, поэтому любое возгорание может привести к гибели людей, разгерметизации отсеков, повторному возгоранию, наращиванию пожара, выгоранию сальников какого-либо забортного отверстия, заполнению отсеков, потере устойчивости, гибели корабля. От этого не застрахован никто. Степень насыщения лодки механизмами (работающими или находящимися в резерве) так высока, что принцип «домино» – это повседневная жизнь.
Наша техника по надежности, целесообразности, качеству исполнения зачастую хуже мировых стандартов.
Но лодка – живой организм, и если что-то по технике «не тянет», значит, тянут за нее люди. Люди не рассчитаны на такое напряжение. Они устают, хотят спать, у них рассеивается внимание. На 56 сутки похода в организме человека кончается солнышко – из-за отсутствия свежего воздуха и солнца происходят сбои в обмене веществ (начинаются глюки, сон с трудом отличаешь от яви). Американцы это знают. Их походы не более 56 суток. Знают и наши. Такие исследования проводились. Но потом их похерили. Слишком далеко мы ходили. И еще это были времена рапортов и Компартии. И великие решили, что где 56 суток, там и 60. Потом 66. 70. 72. 77. 82. В последние годы (1979—1982) я ходил по 2 автономки в год, каждая по 90 суток. А в году это было минимум 200. Рекорд – 280 суток ходовых.
Повторюсь, люди не рассчитаны на такое напряжение. На лодках могут служить только молодые. 24-35 лет (офицеры). 38 – предел. Электрические, магнитные, электромагнитные поля лодки далеко не сахар.
Вы знаете, почему русская армия непобедима? Потому что в России не жалеют людей. Этим она и сильна. Люди – мусор. И рассчитываются с ними по цене мусора. Четыре лодки, сгинувшие в морях, сделаны ЦКБ «Рубин». А «Малахитовские» не погибают. Почему? Они более целесообразны.
«Рубин» обслуживал миф, имперские амбиции. Вы только послушайте: самая большая в мире лодка-катамаран (это «Тайфун» или «Акула», если угодно). Самая глубоководная (это «Комсомолец»). Истребитель Авианосцев («Курск»). Что это? Вызов судьбе? Амбиции? Миф?
Если «самая большая», то шумит на весь океан, да и обнаруживают ее еще на выходе из базы, а это смерть в боевых условиях. Если «самая глубоководная», то титановая, а он, как выяснилось, горит. А «истребитель» взрывается.
И люди – заложники конструкции, а небольшие технические недоработки иногда приводят к большим трагедиям (например, на «Комсомольце» прокладка клапана ВВД была сделана из пластика, а он при температуре 1000 градусов не то, что горит, он испаряется, и клапан закрыт, а воздух высокого давления в отсек поступает. Там горит, как в мартене, а из-за повышенного давления – воздух-то ВВД – продукты горения легко через неплотности уходят в соседние отсеки, как ты их не герметизируй).
Еще раз: люди – заложники конструкций. На них принято сваливать, чуть чего, причины аварии. У космонавтов не принято, а у нас принято.
Во всех авариях лодок «Рубина» виноватыми определили людей.
Я не удивлюсь, что и в этом случае людей сделают виновными в гибели «Курска». Легче так, чем развеять миф о русском подводном флоте («самом-самом»).
На «Курске» всех похоронили сразу. Заранее. Они стучали. А нам высокая комиссия доложила о «механическом стуке» (потом еще чего-то говорили).
У нас неплохая гидроакустика. Хороший гидроакустик слышит разговоры в отсеке. Опусти гидрофон к борту «Курска» и будешь слушать разговоры оставшихся в живых. От этих разговоров можно поседеть раньше времени. Не погибли они сразу. Как бы этого не хотелось. Не открывается люк, дырок в борту сбоку насверли и войди по-мокрому, кого-нибудь да спасешь.
А если ума не хватает, призови тех, у кого хватает – албанцев, китайцев и своих, которые из таких ситуаций уже людей доставали.
Ох, начальники… Им судья – Бог. И совесть.
Если она есть, конечно.
Вот такой невеселый разговор…
***
Командующий СФ запретил личному составу флота произносить слово «Курск». В Ведяево до сих пор к б пирсу не швартуется ни одна лодка. Отсюда ушел «Курск». Моряки суеверны. Говорят, весь боезапас они выгрузили. Что же тогда сдетонировало? Да, вот еще: погибло 142 человека. Именно столько было на борту (а не 118). Там еще были курсанты на практике. В то время, когда по телеку Дыгало говорил, что с лодкой установлена связь и подается энергия и воздух, в Росте (поселок под Мурманском) на заводе заказали 137 гробов. (Потом число уточнили – 142). Они их похоронили заранее. В записке того парня было про панику среди живых. Они после затопления «Курска» пытались пробиться в нос. Кричали: «Там командир!» Он их не пускал. Говорил, что в носу все погибли. Они не верили. Все были не в себе. Набросились на него и побили. Сломали ему ребра и нос, прежде чем поняли, что все – никого в первом нет, и их бросили. В записке он писал о том, что жаль, у него нет пистолета, с ним бы он половину из нападавших расстрелял. И еще там есть приписка: «Живые завидуют мертвым». Это мне рассказал парень из Полярного. И в Ведяево он был. Он по базам мотается – такая у него работа.
***
Сегодня разговаривал с одним рубиновцем. У них все расчеты сделаны на то, что на лодке был боезапас. Вот поди разберись, кто врет: моряки уверены, что выходили пустыми, рубиновцы, что полными. Он сказал, сколько средств было угрохано на расследование погибшего «Комсомольца». Теперь вот «Курск». «Будто нарочно тонут! Они тонут, а «Рубин» деньги делает». Это не я сказал, это он.
По взрывам. Первый произошел от торпеды. Учебная торпеда. В ней (как и в боевой) используется источник кислорода (перекись водорода) и керосин. У одного торпедного аппарата открыта задняя крышка (в отсек). Она без задиров. Предположительно, перед учебной стрельбой несанкционированно началась реакция по выделению перекиси водорода. В этом случае, или выстреливаем торпеду, или можно подать ее назад (свидетель отрытая крышка) и слить перекись. Но попади она на масло при таком сливании – и будет взрыв. Предполагают, что на стрельбе на одном из надводных кораблей присутствовал сам Куроедов, поэтому командир «Курска» решил быстро устранить неисправность (слить перекись). Не будь там такого начальства, он бы так не рисковал. Он бы выплюнул торпеду. Но потом пришлось бы отвечать за срыв стрельбы. Рискнул. А рисковать нельзя было. Вот такая версия. Черт их знает. Эти торпеды не новые. Они старые. И торпедисты давно знают об этом их коварстве. Они говорят, что давно ждали нечто подобное. У нас такое было один раз. Мы свою выплюнули, и она тут же утонула. И другие теряли торпеды при залпе. Второй взрыв – детонация 4-х торпед при ударе о грунт.
Это все очередная версия «Рубина». Я им о технических условиях говорю и о том, что не должны они взрываться (рассчитаны на 1000 же), они только руками разводят.
По оставшимся в живых. Они стащили всю регенерацию из кормы в один отсек. Загерметизировались. Одели и гидрокостюмы (которые были тронуты пожаром, видимо от удара произошло много локальных возгораний электрощитов). По расчетам «Рубина» они могли продержаться 5 суток. По моим расчетам – 7 суток – даже если локальные пожары снизили кислород в отсеках до 15%. У них была регенерация и ВВД. Они почти не снаряжали регенерацию.
И не использовали ВВД в борьбе с поступающей водой (разгерметизировался дейдвудный сальник линии вала от удара о грунт).
Умерли они не менее чем через трое суток. От потери надежды на спасение.
Вот в этом я убежден.
***
«На какое животное вы похожи?» – «Я похож не на животное. Я похож на солнечный зайчик». – «Почему?» – «Потому что радостно».
***
Будь я дамой преклонных годов, жил бы в доброй старой Англии.
Ухаживал бы за садом, подрезал розы, травку растил, беспокоился бы о том, как перезимовали крокусы и примулы, рассаживал флоксы, удобрял хризантемы. И все это в шляпке, в костюме для полевых работ, в перчатках. Потом в кафе, посудачить за чашечкой кофе с пирожным, поглядеть на мир через большое окно, сделать ему парочку замечаний.
Но, увы! Я в России и мужик.
***
Мне кажется, сахарный диабет это очень полезная болезнь. К ней бы добавить еще атеросклероз, что бывает от очаровательных канапе с домашним салом. Не хохол ли Ваш протеже? Ему бы пошло домашнее сало. И еще, заклинаю Вас, разнообразьте методы уничтожения. Не забывайте о душе. Душа его, сыромятная, тоскует.
Ей нужно любви. А не получит ли он любовное послание в самых пошлых цветистых выражениях, яхонт наш? Любовь студентки – это так естественно. Пусть она хвалит все его начинания, и побольше восхищения его сущностью. Увидите, гусь расцветет. Жизнь получит для него смысл. Пусть она просит его о маленьких знаках участия.
Например, ей понравится его старомодный галстук, и она похвалит его вкус. Он на работу лететь будет. Оставляйте ему послания на видных местах уже после прихода секретарши. Подметные письма сладостны.
И еще ему нужна дружба от студента. Однополыми отношениями никого не удивишь – но дружба! но наставничество! Он же хочет поучать, вести вас по жизни, раскрывать ее дали. Вот и пускай. А вам – упражнения в изящной словесности, смешение стилей, полов.
***
С утра думал о слове «ум». Оно на две буквы и, видимо, такое же древнее, как и «ам». Потом пошли слова на три буквы: например «чум»; на четыре – «чума»; и пошло-поехало до слова: «День Независимости». Букв в нем, конечно, много, но смысла в слове «чум», мне кажется, куда больше.
Начинаешь ли ты, читатель, свой «День Независимости» с любви? Ибо что такое независимость, как не любовь, и что такое любовь, как не независимость от всего: людей, места, времени и обстоятельств. Так может ввести в употребление «День Любви» как день истинной независимости? Было бы славно.
***
Все мы немного того. (Это я про себя.) Приехал, к примеру, на Канары и бросился к телеку: как там у нас. А у нас никак. Даже не могу тебе описать, до какой лампочки всем канаэрянам Россия. Такое чувство, что наша родина напоминает котел остывающей каши – все еще бурчит – а все другие страны даже не хотят ее пробовать, они обходят ее по периметру так, чтоб не замараться или чтоб не плеснуло. А каша живая. Она сама себя утешает: вот я еще как булькну, вот сейчас булькну, вы еще увидите. Да ничего не увидите. Я смотрел: страна Лапуту, которая хоть и в космос летает, а еду все равно из дерьма делает, никого больше не удивляет. Ни слова не говорят.
Как я обрадовался одному единственному встретившемуся наркоману и тому, что у них на пляже прилюдно трахаются!
– Вот! – хотел я кричать. – Пожалуйста!
Да ничего не пожалуйста. Наркомана никто в участок не волок, а люди на пляже потрахались-потрахались, а потом она волосы поправила, а он окурки после себя из песка собрал в пакетик и банки из-под колы туда же, и с собой унес.
Освободили место самым что ни на есть непринужденным образом.
И на празднике города – естественно, фиесте – до пяти утра гулял народ без вина и водки. Только три банки от пепси на полу остались, и больше ничего.
А потом я машину для уборки мусора видел. Шла она тихонечко вдоль бордюра и все аккуратненько подбирала, а потом и мыла. Это вам не наш Зил-130, вихрем кудлатым несущийся и всю грязь с дороги мощной струей на газон кладущий.
А в это время в нашей Думе заседания.
После этих картин все пустое.
Спросил я у них насчет Хуана-Карлоса. Они говорят: «Святой человек!»
Верится.
***
Ходил по побережью в Малаге и размышлял о земельном кодексе. Испанцы с удовольствием продают свою родину в розницу. То есть, виллы с молотка идут кому попало. И никто не говорит о поругании Отечества. Да и выглядят они при этом далеко не поруганными. Наши на каждом шагу твердят: ни пяди не отдадим, а смотрится, как после мамаева погрома.
И вообще я вывел формулу: чем меньше ума, тем больше требуется территории.
Между прочим, если на карте России красным обозначить распределение населения, то получится довольно длинная колбаса. Остальное, слава Богу, тайга, тундра, горы, моря, океаны, где у нас еще есть деревья и прочие полезные ископаемые при, слава Богу, полном отсутствии дорог. И все это надо охранять. При такой рождаемости, как сейчас, скоро дорогие и дешевые россияне быстренько выстроятся вдоль границ все до одного и будут их охранять.
А вот испанцы, при том, что они порой не читают даже газет, плодятся на зависть. Может, все дело в прессе?
***
Праздник на ВМФ – «Курск» принялись ковырять, а «Радио России» в Питере по этому поводу в эту субботу в 24.00 устраивает круглый стол, пригласили меня. Чего я там буду говорить, сам не знаю. Вроде бы в этой истории все сказано. В ней меня всегда интересовало не то, отчего он погиб, а то, как вели себя люди, благородные от рождения. А особенно те, в ком благородство предполагалось по должности.
Мне всегда казалось, что благородные отличались от не таковых своей постоянной готовностью к смерти. Когда их не возьми, они готовы, а прочие начинают канючить.
Теперь к этому добавляется умение положить погоны, коли совесть не чиста, а еще самому себя обличить или, по меньшей мере, застрелиться.
Нет ничего этого. С годами благородство (даже если оно было только зародышное и в школе) рассасывается как что-то для этой жизни необычайно вредное, и человек в компенсацию получает чего-то полезное: очередное звание, должность, медальку.
Спит ли он по ночам? Думаю, спит, ведь вредное-то рассосалось.
***
Я тут объяснял одной даме устройство лодки. Лодка так напичкана механизмами, что кажется живым существом со своим норовом, характером. В принципе, если ее запустить, а потом всех людей из нее убрать, то она долгое время будет плавать сама на автомате.
Но потом все равно утонет, потому что люди на ней выполняют функции этаких нейронов. Те, кто собраны в центральном, вроде бы умнее, и их можно посчитать за головной мозг, те, кто в хвосте, например, не такие умные, и это, к примеру, спиной мозг.
Лодка – это киборг наоборот. Если у настоящего киборга внутри металл и диоды, то у лодки внутри люди.
Люди берут на себя функции соединения отдельных автоматических узлов и выработку решений на их включение.
И если механизмы не справляются сами, то за них работают люди.
В мои времена на моей лодке – а это что-то около 11 тыс. тонн водоизмещения – было 114—124 человека экипажа. Ила каждого приходилось примерно 88.7-96.5 тонн водоизмещения. На «Курске» при 24 тыс. тонн – 118—142 человека. На каждого – 169—203 тонны.
Конечно, автоматика не стоит на месте, но и семимильными шагами тоже не идет, и лодки второго поколения в плане надежности и безаварийности недалеко ушли от лодок последующих поколений.
А нагрузка на людей возросла.
В наших КБ почему-то считается, что если человек находится в прочном корпусе, то он приобретает бесчувственность автомата, и если он что-то забыл по инструкции, то его нужно немедленно осудить и взвалить на него ответственность за конструктивные недоработки.
И потом конструкторы считают, что если они между собой говорят на каком-то особом языке, то априори этот язык известен и подводникам, и если они что-то в разговоре опускают, как вещи очевидные, то подводники имеют это в виду и при выполнении каких-то операций, обязательно учтут те недомолвки, которые приняты в языке конструкторов.
Поэтому в инструкциях многого нет. Я с этим сталкивался тысячу раз. Не работает прибор, хоть ты тресни, а инструкции: «замените предохранитель».
Я, например, не уверен, что в инструкции по сливу перекиси с аварийной торпеды есть слова о том, что перекись при попадании на масло может дать взрыв.
Там наверняка сказано только: «Слейте!» – а куда? – в ведро, конечно. А оно, конечно, должно быть чистым. Но подводник, если что-то «сливает» по инструкции, для него это отработанный материал, то есть грязь, и ее вполне можно слить в любое ведро.
С точки зрения подводника, всё логично.
С точки зрения конструктора – абсурд, и всё на флоте дебилы.
Хотя как только конструктор попадает в реальные условия того, что он создал, до него очень быстро доходит, что он создал одну линию, и вроде бы логично предположить, что людям не сложно будет изучить, как она работает.