Пол Фредерик. Туннель под миром (сборник)

   — Погоди, ты же сказала, что тебя заманили?
   — Да, заманили. Тринадцатая неведомо как забралась туда наверх и начала шнырять взад-вперед. Я захожу сюда посмотреть, в чем дело, — может, ей не выбраться самой, устраиваю все это сооружение и лезу туда, чтобы вызволить ее. А она проносится мимо, прыгает на стул и — хлоп! — я заперта.
   — Хорошо, что ты не смогла спуститься вслед за ней, — заметил Кэллахэн. — Одна ножка стула висела в воздухе, ты бы свалилась на пол. — Он ткнул пальцем в пол и тут только увидел на том самом месте, куда бы упала Аманта, донышко от разбитой бутылки с неровными острыми краями.
   — Ты говоришь, Тринадцатая прыгнула на стул?
   Она кивнула, не отрывая глаз от разбитой бутылки.
   — Каждая из них весит больше семи фунтов, и, если бы у стула была сдвинута ножка, когда Тринадцатая на него свалилась, она бы перевернула его. Он был сдвинут потом, специально.
   Наступило молчание. Кэллахэн встряхнул головой — все это не укладывалось в сознании! Эксперимент удался даже слишком хорошо. Черепашки развивались с такой быстротой, что это сделало бы честь и человеку. Кэллахэн огляделся: ни одной из них не было видно.
   — Куда они все подевались, черт побери? — поинтересовался он.
   — Сидят в подполье и совещаются, что предпринять.
   — Ты знаешь, Аманта…
   — Ничего я не знаю. В голове у меня — полная пустота.
   — …вот откуда они берут энергию! Подключаются — кто их знает как — к бронированному электрокабелю, который проходит под полом, и теперь ничего с ними не сделаешь, разве что придется выключить главный рубильник.
   — А как же со светом?
   — Если я выключу ток сейчас, часа через два запас энергии у них иссякнет. А нам до вечера свет не нужен.
   — Пойду съем яйцо и выпью виски, — сказала Аманта. — Я смертельно устала… А как они могли пронюхать о бронированном кабеле, Кэллахэн?
   — Должно быть, посредством электромагнитной индукции…
   Осмотревшись, он обнаружил, что исчезли многие вещи: плоскогубцы, кусачки, катушки с гибким проводом, а также ножовка и бурав. Раздался легкий шорох, и в отверстии показались телеглаза. Увидев Кэллахэна, черепашка отпрянула, и он услышал, как она шлепнулась на цементное основание подполья. Кэллахэн подошел к электрощиту и выключил главный рубильник. Аманта отправилась на кухню. Несколько минут спустя из сада донесся ее голос:
   — Кэллахэн!
   — Взгляни-ка, — проговорила она, когда Кэллахэн подошел к ней. Он увидел холмик свежевырытой земли, а рядом — уходящую вглубь узкую дыру, похожую на норку суслика. Однако раньше в их местах суслики не водились.
   — Они научились рыть, — заметила Аманта. — Вот чертенята!
   — Ты понимаешь, что это значит? Они доберутся до главного кабеля, который идет под мостовой. Линия сейчас уже не на столбах, все спущено под землю, и теперь выключай не выключай рубильник — один толк! Для них сейчас время — это главное; если в течение двух часов они не доберутся до кабеля, запасы энергии у них истощатся. В противном случае… — он взглянул на часы. — Десять минут пятого. К семи мы будем знать, чем это кончится.
   — Я думаю, тебе следовало бы спуститься в подполье и выяснить отношения, — посоветовала Аманта. — Туда можно попасть через дверцу в чулане… Да, кстати, почему ты взял вчера джип?
   — Не работает аккумулятор… Хорошо, что ты напомнила, пойду проверю, в чем дело.
   Он пошел в гараж, но проверить аккумулятор не смог, потому что его в машине не оказалось. Кэллахэн вернулся и рассказал об этом Аманте.
   — Они утащили аккумулятор под дом, это ясно. Видимо, они нашли способ подключаться в обход своих трансформаторов и заряжаются прямо от аккумулятора… его напряжение как раз годится для них. Я их застукаю на месте!
   Он взял электрический фонарик и пошел в чулан, где была дверь в подполье. Дверь не открывалась. Кэллахэн принес отвертку и снял дверь с петель — за ней была баррикада из деревянных брусков. В подполье Кэллахэн нашел автомобильный аккумулятор и коекакие из пропавших инструментов, но самих черепашек и след простыл. В одном месте из фундамента они вынули шлакоблок, выскребли известку, которая его скрепляла, и возле образовавшейся дыры тоже лежала кучка земли. В то время как Кэллахэн осматривал все это, из дыры вылетело еще несколько комьев земли, чуть не угодив ему в лицо. Показались телеглаза… но черепашка тут же повернула обратно и скрылась в туннеле.
   — Они там выкопали недурной туннельчик, — сказал Кэллахэн, выбираясь из чулана. В руках у него были аккумулятор и ножовка. — Я думаю, без этих предметов они хотя бы на сегодняшнюю ночь оставят нас в покое. Вряд ли они уже успели нащупать главный кабель — им хватало аккумулятора. Я сейчас их там закупорю.
   Он пошел в гараж, принес тринадцатикилограммовую известковую плиту, предназначавшуюся для дорожки, и положил ее на дыру, проделанную черепашками в полу гостиной. Затем таким же способом закрыл все остальные дыры. Поднять тринадцать килограммов крошечным роботам будет не под силу.
   На следующий день было жарко и облачно. Когда Аманта пошла на кухню готовить завтрак, она обнаружила, что выключен холодильник и не действует прибор для поджаривания гренков.
   — У нас не горит свет, — объявила она Кэллахэну, когда он вышел на кухню.
   — Все ясно, — ответил Кэллахэн. — Они перерезали наш основной кабель. Теперь энергии у них хоть отбавляй. Придется позвонить в управление компании… — Он пошел к телефону. Ему обещали срочно выслать монтера. Кэллахэн спустился в подполье, но не увидел там ни одной черепашки. "Должно быть, они все еще в туннеле, — подумал он. — Интересно, быстро они роют?"
   После завтрака пришел Питер.
   — Хелло! — весело сказал он. — А у нас не горит свет! Я проверил пробки, там все в порядке.
   — У вас тоже?
   — Да. Мама звонила в управление, но пока еще никто не приехал. А знаете, мистер Кэллахэн, я видел одну из ваших машинок возле дороги! Когда она заметила меня, то спряталась… в норке суслика. Совсем свежая нора — рядом кучка сырой земли. А еще одна у нас на лужайке. Я и не знал, мистер Кэллахэн, что здесь водятся суслики.
   — Я тоже.
   Кэллахэн услышал в холле шаги Аманты. Бормоча под нос проклятия, она щелкала подряд одним выключателем за другим, но свет не загорался.
   — Когда, они сказали, приедет монтер? — сердито спросила Аманта, появляясь в дверях. — О! — она увидела Питера. — Сэришан*, Питер, мири пэл!** Йо тэсало*** к своей ди**** как хороший чэввик*****.
   Когда Аманта была в расстроенных чувствах, она переходила на цыганский язык. Питеру это очень нравилось, хотя он не улавливал ничего, кроме отдельных звуков.
   — Верно, черепашки все еще сидят в своем туннеле и рэккерят******, как…
   — Я тебе уже тысячу раз повторял — разговаривать они не могут.
   — Туннель? — Глаза Питера зажглись любопытством.
   — Тебе в него не пролезть. Его сделали эти малыши на колесах. Ну, теперь беги домой. * Сэришан (искаж. цыг.) — скорей. ** Мири пэл (искаж. цыг.) — дружочек. *** Йо тэсало (искаж. цыг.) — иди. **** Ди (искаж. цыг.) — матери. ***** Чэввик (искаж. цыг.) — мальчик. ****** Рэккерят (искаж. цыг.) — говорят, совещаются.
   — А вот и монтер, — объявил Кэллахэн. — Беги, беги, Питер.
   Питер неохотно вышел из холла. Они видели, как он пересек лужайку и остановился поболтать с монтером, приехавшим на грузовике.
   Некоторое время спустя, после безуспешных попыток найти повреждение, монтер объявил Кэллахэну:
   — Придется прислать сюда бригаду и разрыть мостовую. У ваших соседей такая же неприятность. Дело не в главном кабеле, иначе весь этот сектор вышел бы из строя. Не могу понять, что случилось. Послушайте, — он посмотрел на Кэллахэна, словно раздумывая, стоит ли продолжать, — парнишка говорит, у вас есть какая-то машина, которая прокапывает ходы… может, она все это и натворила? — У него был сердитый вид; еще бы, компании нанесли урон. — Мне надо ехать. Вы там поосторожнее с этой вашей машинкой. Бригада будет попозже. Придется копать — до ближайшего люка шестьдесят метров.
   Неодобрительно покачав головой, он пошел к грузовику. Через секунду мотор зафыркал и грузовик помчался по дороге.
   Кэллахэн вернулся в лабораторию. Работа не клеилась. Черепашки так и не появились; затишье казалось куда более зловещим, чем их прежняя бурная деятельность. Где-то вдалеке гремел гром, но гроза не начиналась. После ленча подъехал грузовик, и бригада стала раскапывать мостовую. Когда Кэллахэн вышел посмотреть, как у них идут дела, они уже выкопали длинную траншею вдоль главного кабеля напротив их дома и дома Браунов.
   — Попробуйте зажечь свет, мистер, — предложил старший из монтеров. — Мы нашли повреждение. Неподалеку от главного кабеля было короткое замыкание… кажется, будто там поработали крысы. — Он осуждающе посмотрел на Кэллахэна. — Джоунс говорит, у вас есть какая-то машина, которая копает землю… это что — машина для очистки канализационных труб? Где это видано — копать под тротуаром!
   — Да нет, он не понял. Соседский мальчишка сказал ему…
   — Эй, Уиллис! — один из рабочих задумчиво смотрел на портативный вольтметр. — Напряжение все еще слишком низкое. Видно, где-то тут еще одно замыкание. Только не то, что было в соседнем доме, там уже все в порядке.
   — Тут кругом крысиные норы, — вставил второй рабочий.
   — Это не крысы, — возразил первый, — крысиные были бы меньше.
   Кэллахэн предоставил им обсуждать эту проблему, а сам пошел в дом и включил свет. Лампочки горели тусклым красноватым светом, — видимо, где-то поблизости происходила сильная утечка тока.
   — Этого напряжения хватит для холодильника? — спросила Аманта.
   — Сомневаюсь!
   — Послушай, давай захватим кое-что из вещей и проведем недельку в Нью-Йорке. Это будет отдых и для нас и для черепашек. Может, они немного образумятся…
   — Я не могу уехать и оставить их на свободе, Аманта. Чтобы они воровали энергию, сколько влезет, черт их побери?!
   После обеда, во время которого обсуждался этот вопрос, Кэллахэн включил транзисторный приемник — для телевизора напряжение было слишком низким. Известия то и дело прерывались треском — где-то вдали шла гроза. Когда стали передавать местные новости, выяснилось, что в поселке произошла мелкая, но совершенно необъяснимая кража.
   Во время перерыва кто-то забрался в большой магазин скобяных товаров на Мейн-стрит и унес оттуда кое-какие изделия. Однако хозяин магазина утверждает, что взлома не было и замок не тронут. А единственный ключ был у него в кармане. Местная полиция не знает, что и думать… История эта была изображена диктором в забавном свете. Кэллахэн взглянул на Аманту… она, по-видимому, тоже считала это забавным.
   — Ты должен признать, что они зря времени не теряют, — заметила она.
   — Но черепашки тут совершенно ни при чем. Это невозможно. Мейн-стрит в четырех кварталах отсюда.
   Лампа — они оставили одну лампу гореть, чтобы знать, как идут дела, — мигнула и загорелась ярким светом.
   — Слава богу, исправили наконец, — обрадовалась Аманта. — Пойду включу холодильник.
   Она встала и пошла к двери.
   — Тринадцатая! — вдруг закричала она. — Ой, удрала! В лабораторию…
   Кэллахэн бросился в погоню, удивляясь, каким образом Тринадцатой удалось сдвинуть тяжелую плиту, но было уже поздно. Черепашка как сквозь землю провалилась. А попала она в дом очень просто — проделала в полу комнаты новую дыру. Они достали себе другую ножовку.
   Кэллахэн вернулся в гостиную. Единственное, что им оставалось, — это смотреть телевизор.
   Несколько дней Кэллахэн не видел крохотных роботов. От мысли накрыть их, раскопав ходы, он отказался: события, вернее черепашки, зашли уже слишком далеко. Он устроил для них в подвале ловушку — вмонтировал возле входа в туннель розетку, до которой им было рукой подать, и провел от нее в спальню сигнальный звонок. Перед самым входом он приладил дверцу — нечто вроде спускной решетки в крепостных воротах, — которая должна была отрезать черепашкам путь к отступлению. В первую ночь звонок молчал, и наутро Кэллахэн спустился в подполье, чтобы проверить капкан. Под решетку была подставлена подпорка, а сигнальный шнур отъединен от розетки.
   — Я начинаю волноваться, — признался он Аманте, — Уж больно они стали смышлены. Если полиция докопается до этого дела, меня еще притянут за порчу кабеля и кражу в скобяном магазине.
   — А ты не можешь от них отречься? Они ведь тебе не дети. Дай объявление в газетах: черепашки-де покинули мой кров.
   — Это не поможет. Бросить их так — все равно что бросить свою машину на верху холма: тормоза отказывают, машина катится вниз и кого-нибудь убивает.
   — Право же, они слишком слабы, чтобы причинить людям вред.
   — Да, порознь, но если начнут действовать скопом!.. А вдруг им взбредет в голову прикончить нас?
   В тот самый день по радио сообщили о втором налете: грабители унесли инструменты для работы по металлу, но, к великому удивлению полиции, не притронулись к кассе. А под полом выставочного зала нашли туннель, правда такой узкий, что никакой человек не смог бы в него пролезть. Все были в полном недоумении.
   — И зачем только я сделал эти проклятые штуковины! — сказал Кэллахэн Аманте.
   — Наверно, то же говорил Франкенштейн*, — отозвалась она.
   Всю ночь Кэллахэна мучили кошмары. Незадолго до рассвета он проснулся весь в поту и обнаружил, что не в состоянии пошевельнуться. Что ему мешает, он не видел, так как не мог зажечь свет. Он позвал Аманту.
   — Меня спеленали, как мумию, размотай меня, — тут же откликнулась она.
   Уже давно наступил рассвет, а Кэллахэн все еще не мог освободиться. Его можно было сравнить с Гулливером в плену у лилипутов: кровать и он вместе с ней были туго обмотаны десятками метров веревки. Наконец, тяжело дыша, он выбрался на волю и освободил Аманту. Его мозг сверлило какое-то туманное воспоминание, какой-то шум, который он слышал сквозь сон. Он направился прямиком в лабораторию. Там царил полный разгром: все имеющее отношение к производству черепашек исчезло, в том числе весь запас графитогеля.
   Днем местная радиостанция сообщила, что на пустыре был замечен "механический предмет", который тащил гаечный ключ, и какой-то быстроногий мальчишка успел его схватить. Что это такое, никто не знал. Вскоре после того, как его поймали, "предмет" перестал двигаться и был отдан механику из гаража, * Герой одноименного романа Мэри Шелли, создавший искусственного человека — чудовище, которое мстит ему за свое одиночество и уродство и убивает его. — Прим. ред. чтобы тот его развинтил и посмотрел, как он сделан. Механик в нем ничего не понял. Ему были знакомы только сервомоторы и фотоэлектрическое сканирующее устройство. "Механизм" отдали в отдел находок.
   Кэллахэн взвесил в уме все "за" и "против" и решил, что заявлять свои права, пожалуй, не стоит. Если он будет держать язык за зубами, никто не догадается, что "механизм" имеет к нему какое-нибудь отношение. Но Кэллахэн упустил из виду Питера. Сразу же после передачи Питер влетел к ним.
   — Ой, мистер Кэллахэн, — закричал он, — по радио говорят, что в поселке нашли вашу машинку! Она в полиции… вы разве не идете за ней?
   — Ясно, иду, — буркнул Кэллахэн.
   В отделении его уже ждали. Джоунс, монтер, сопоставив факты, заявился в полицию и выложил чуть видоизмененную версию того, что рассказал ему Питер. К великому облегчению Кэллахэна, в полиции никак не связали этого с происшедшими в поселке кражами. Джоунс заговорил было о замыканиях на линии, но этим никто не заинтересовался. По-видимому, черепашки научились незаметно воровать энергию. И тут вдруг Кэллахэн увидел, что у черепашки, безжизненно лежавшей на столе сержанта, нет пластинки с номером. Он наклонился, чтобы рассмотреть ее получше, и волосы у него стали дыбом: у робота не было отверстий для винтиков, крепящих пластинку!
   Этот робот вышел не из его рук…
   Пробормотав "спасибо", Кэллахэн оставил пятидолларовую бумажку для юного героя и поехал домой. Мысли его были в полном смятении.
   Аманта встретила его в холле.
   — Тринадцатая, да? — поинтересовалась она.
   Он покачал головой и рассказал ей, как обстоит дело. Затем они пошли в лабораторию, и Кэллахэн разобрал механизм. Он почти ничем не отличался от тех, которые были сделаны его руками. Аманта глядела на него, широко раскрыв глаза.
   — Ты считаешь, они сами сделали это, Кэллахэн? — спросила она.
   — Не знаю, что и думать…
   — Вот теперь самое время убраться в Нью-Йорк.
   — Мы не имеем права. Это слишком серьезно. Я должен сообщить… я должен предупредить людей. Один бог знает, что нас ждет!
   Он протянул руку, чтобы зажечь верхний свет и получше рассмотреть черепашку… и упал замертво.
   Когда он пришел в себя, над ним, склонившись, стояла Аманта. Лицо ее было белым как мел. По правой руке у него бегали мурашки, пальцы были сильно обожжены.
   — Что это, Кэллахэн, милый?
   — Что? Шестьсот вольт, судя по всему. — Взглянув наверх, он увидел, что по потолку идет провод, подсоединенный к выключателю от верхнего света.
   — Похоже на открытое объявление войны, — произнес Кэллахэн.
   Раздались шаги, и в дверях показался Питер.
   — Что случилось, мистер Кэллахэн?
   — Ничего, споткнулся и упал, вот и все, — проговорил Кэллахэн, поднимаясь с пола.
   — А-а… Я хотел вам сказать: я видел еще две свежие норы. Одна на выгоне позади дома, а другая в лесу. Вы ходили за своей машинкой, мистер Кэллахэн?
   — Да, — сказал Кэллахэн. Все это было очень интересно. — Спасибо, Питер. А теперь беги, ладно? Мне нужно поработать.
   Нужно-то ему было совсем другое, и он вовсе не хотел, чтобы Питер увязался следом за ним: мало того, что он будет мешать, мальчику может грозить опасность. А ему еще надо убедить Аманту остаться, это тоже будет нелегко.
   — Ладно, просто я подумал, пойду расскажу вам, — ответил Питер и медленно вышел из комнаты.
   Кэллахэн посмотрел, как он пересекает лужайку, затем повернулся к Аманте и произнес, словно между прочим:
   — Пожалуй, пойду прогуляюсь да заодно взгляну на эти новые ходы.
   Но Аманту не так легко было обмануть.
   — Пошли, — сказала она.
   Кэллахэн принялся было возражать, но увидел, что это бесполезно.
   — Ладно, только не отходи от меня ни на шаг.
   — Ни на полшага — мы поедем на джипе.
   — Зачем, ради всего святого?
   — Позади дома Джессики Браун есть заброшенная дорога в лес, там вполне можно проехать. К тому же в лесу сплошные заросли ежевики, я погублю чулки.
   Кэллахэн взглянул на часы.
   — Уже темнеет, — заметил он, — и вот-вот начнется гроза. Пойду завтра… да и тебе, пожалуй, пора браться за обед.
   — Обед готов, стоит на небольшом огне в духовке, — ответила она. — Пошли, пошли, мне самой любопытно, нет ли еще туннелей. Бьюсь об заклад, их фабрика в лесу.
   Кэллахэн пожал плечами. Все это походило на сказку о Белоснежке и семерых электронных гномиках… только их теперь было, верно, не семь, а куда больше.
   Они покатили по проселочной дороге и свернули в лес по ухабистой, но вполне проходимой для джипа широкой тропе, извивавшейся между деревьями. Проехав немного, Кэллахэн остановил машину: он прикинул в уме, что сейчас они на одной линии со своим домом. Выйдя из машины, они действительно почти сразу увидели холмик свежей земли и рядом ход шириной в четверть метра, а чуть подальше в лес — еще один.
   — А это что такое? — вдруг спросила Аманта.
   Она указала на что-то темное впереди, и Кэллахэн увидел еще одну кучку земли, вернее, не кучку, а целую кучу, которая вполне могла бы заполнить кузов небольшого грузовика.
   Приблизившись, они обнаружили идущий вглубь туннель с неровными краями, метров двух в поперечнике. Кэллахэн заглянул внутрь; ход шел вниз под небольшим углом — он был выкопан на склоне холма — и терялся в темноте. Вокруг в беспорядке лежало около десятка черепашек — некоторые без номеров. Все они были расплющены в лепешку.
   — Вот так так! — воскликнул Кэллахэн. — Кто-то нас опередил! Кто, черт по…
   — Бедные маленькие лепешечки! — проговорила Аманта.
   Кэллахэн огляделся. По лесу шел широкий след — молодая поросль была примята к земле, ветки на деревьях по обеим сторонам сломаны.
   — Кто-то проехал здесь на тракторе и разрыл их убежище, — произнес Кэллахэн. — Кто бы это мог быть, черт побери?
   — Почему ты думаешь, Кэллахэн, что рыли сверху? А мне кажется, что рыли изнутри.
   Кэллахэн всмотрелся. Похоже, что Аманта права, землю явно выбрасывали изнутри наружу…
   Аманта толкнула его локтем.
   — Что бы это ни было, вылезло оно совсем недавно, — сказала она. — Я видела, как распрямилась ветка. Смотри, смотри! — и она указала на таинственный след.
   Они подошли ближе. Кэллахэн заметил червяка, который спешил спрятаться в свежевскопанной земле. Ему снова вспомнились слова Аманты о Франкенштейне. Убив своего создателя, чудовище создало другое чудовище, убившее его самого. А что если?..
   — Ой, не нравится мне это! — проговорила Аманта.
   — А мне, думаешь, нравится?
   — Да нет, я не о том. Не нравится мне, куда оно пошло. Этот путь ведет к нашему дому. — Она снова протянула руку. — Как ты думаешь, Кэллахэн, если бы все они сцепились в клубок, они оставили бы такой след?
   — Вряд ли. И, уж во всяком случае, они вылезали бы из своей норы поодиночке и не стали бы прорывать такой огромный ход. Поезжай домой одна, Аманта, Я пойду по следу, посмотрю, куда он приведет.
   — Я с тобой, — заявила Аманта. — Плевать на чулки!
   Когда они дошли до выгона между лесом и домом, след пропал, — на вытоптанной земле ничего не было видно. Уже почти стемнело, и заходящее солнце было скрыто тяжелыми грозовыми тучами. Вдруг вдали, возле самого их дома, что-то мелькнуло и юркнуло за угол.
   — Ты видел? — воскликнула Аманта. — Значит, они не все убиты.
   — Я знаю. Только у двух из уби… из раздавленных черепашек были номера… Но куда делось оно?
   — Ой, мое жаркое! Мне надо было подлить в соус вина.
   — Теперь это неважно. Куда оно скрылось?
   — Спряталось за гараж… сразу же, как заметило нас.
   — Я говорю о… об этой штуке, которая раздавила черепашек.
   — Может, она сделала это нечаянно?
   — Хорошо, если так!
   — Ты оставил джип в лесу, а с минуты на минуту начнется гроза.
   — К черту джип! Пойдем.
   Они пересекли поле и подошли к дому со стороны кухни. Когда они вошли, внутри все было спокойно. Аманта вынула жаркое из духовки и влила в него стакан бургундского.
   — Не думаю, чтобы эта махина заходила сюда, — заметила она, ставя жаркое обратно. — Что ей здесь делать? Это не ее дом.
   Кэллахэн глядел в открытую дверь.
   — Аманта! Иди скорее… ты была права, они на самом деле общаются.
   Она подошла к нему и увидела, как четыре черепашки, катившиеся гуськом, вдруг остановились, когда к ним подъехала пятая. Через несколько секунд четыре черепашки двинулись дальше, а пятая исчезла в норе.
   — Я не видела, чтобы она делала какие-нибудь знаки — махала или еще что-нибудь, — сказала Аманта.
   — Индукция, — пояснил Кэллахэн.
   Раздался удар грома.
   — Пойди закрой окна, ладно? — попросила Аманта. — А мне надо забрать записную книжку, я оставила ее на крыльце.
   — Лучше бы ты не… — начал Кэллахэн, но она уже вышла. Он направился по коридору к гостиной и готов был шагнуть внутрь, но остановился, увидев, что жалюзи спущены, а телевизор включен — комната озарена тусклым голубоватым светом. Он подумал, что к ним, возможно, зашел Питер, чтобы посмотреть передачу, и окликнул его, но никто не отозвался. Стоя на пороге, он обвел комнату глазами — казалось, все в порядке, однако чувство предосторожности подсказывало ему, что надо зажечь свет. Он протянул было руку, но тут заметил в полутьме возле выключателя какой-то предмет и стал внимательно вглядываться, не дотрагиваясь до него.
   Прикрепленный к стене куском изоляционной ленты, чернел конец электрического провода, тянувшегося по полу от телевизора. Два оголенных конца провода торчали прямо перед выключателем. Кэллахэн вспомнил, что трансформатор телевизора дает на выходе ток в пятнадцать тысяч вольт, и отпрянул назад. Номер с выключателем был повторен в усовершенствованном варианте.
   В холле зазвонил телефон. Он взял трубку. Это была Джессика Браун.
   — Вы не видели Питера? — спросила она.
   — Нет.
   — Если увидите, скажите ему, пожалуйста, чтобы немедленно шел домой. Вот-вот начнется гроза.
   Он повесил трубку. Что это Аманта так задержалась — сколько нужно времени, чтобы принести блокнот? Он выглянул в парадную дверь — Аманта шла к дому по лужайке, держа в руках несколько писем. Он вспомнил, что утром они забыли вынуть почту. Увидев его в дверях, Аманта радостно улыбнулась и замахала письмом.
   — Знаешь, — крикнула она, — мою книгу взяли в… — И вдруг она исчезла, провалилась под землю. На том месте, где она только что стояла, осталась зияющая дыра. Кэллахэн кинулся вперед, но тут что-то тонкое и холодное зацепило его за шею и потащило обратно в дом. На голову его обрушился удар, и он потерял сознание.
   Первое чувство, охватившее Кэллахэна, когда он очнулся, была злость, злость на самого себя. Он лежал в маленькой комнатке перед чуланом, из которого шел ход в подполье. Дверь в чулан была открыта, так же как и обе другие двери; одна из них вела в холл, другая — в лабораторию: он видел угол рабочего стола и электрощит над ним. Гром гремел не переставая, в воздухе носился запах подгоревшего жаркого.