придется его применять.
Но Глорфиндейл уже взял себя в руки, его губы сурово сжались.
- Мы дорого заплатили за этот урок, и заплатим еще дороже, если не
сделаем выводов. Теперь нет сомнений, что отсюда идет дорога в Валмар, но
мы не двинемся по ней, пока я не обучу вас. Кстати, Димиэ, ты тоже
покажешь мне свои приемы. И перестань корить себя, Сергиэ, - он повернулся
к Сергею. - Мы все знали, на что идем, когда объявили войну Валмару.
"Вряд ли я знал, - подумал Сергей, - но теперь уже нет дороги назад".
Однако в полдень они вновь вышли в путь, лишь отдав все печальные
долги. Глорфиндейл все-таки согласился, что оставаться рядом с утесом
слишком опасно. Перед выступлением поредевший отряд в последний раз
поднялся к руинам замка. Ни следа прежнего энтузиазма не осталось у
эльфов, им больше не хотелось разузнавать мрачные тайны крепости,
Глорфиндейл только надеялся получше рассмотреть сверху дорогу, которая
начиналась у подножия западной лестницы.
При ярком солнечном свете крепость уже не казалась зловещей, просто
старые развалины, но что-то все-же отличало ее от бесчисленных древних
крепостей, которые повидал Сергей в туристских походах. Здесь не было
ощущения смиренной заброшенности, двухметровой толщины стены, даже
разрушенные, вздымались так непреклонно, словно война, для которой их
строили, еще не кончилась. Кипенье страстей, бушевавших здесь тысячи лет
назад, наложило отпечаток даже на древние камни. Все невольно притихли
среди них.
- Теперь я понимаю, Сергей, почему ты ожидал встретить здесь
привидения, - поеживаясь, сказала Лилиан.
Сергей промолчал, ему не хотелось признаваться, как будоражили в нем
эти руины какие-то древние инстинкты. Вслед за Глорфиндейлом он
вскарабкался на верхнюю точку разрушенной стены, и у него захватило дух.
Вся долина лежала перед ним как на ладони, замок, казалось, парил над ней
вровень со снежными вершинами окружающих хребтов. Отсюда отчетливо видна
была лента дороги, ведущая, извиваясь по долине, к далекому перевалу на
юго-западе, и горные цепи за перевалом, тонущие в голубой дымке. Сергея
внезапно охватило странное, несвойственное ему чувство, ощущение одинокой
надменной власти над миром.
- Мне кажется, - произнес он, подчиняясь неожиданному импульсу, - у
человека, построившего здесь замок, был могучий и гордый дух.
- Да, так оно и было, - откликнулся Глорфиндейл.
- Ты что-то о нем знаешь? - удивилась Сильвен, неслышно подошедшая
сзади.
- Да, - ответил Глорфиндейл, - я, наконец, сообразил, где мы
находимся. Это развалины Форменоса.
Сильвен ахнула, но Сергею название ничего не говорило. Он не успел
задать вопрос, как снизу, с крепостного двора, их позвал Дима. Он не полез
на стену, а почему-то заинтересовался самим замком. Когда Сергей и эльфы
спустились, они нашли его в центре завала.
- Конечно, ребята, я не специалист-археолог, но я уверен, этот замок
разрушен не временем и не землетрясением. Я стою в эпицентре мощнейшего
взрыва.
- Если это Форменос, то все правильно, - откликнулся Глорфиндейл. -
По преданию, он был разрушен мятежным Валаром Морготом, который похитил
отсюда волшебные камни Сильмариллы.
Дима удивленно поднял брови.
- Сейчас я все объясню, - сказал Глорфиндейл, - выбирайся оттуда.
Дима спрыгнул вниз. Остальные тоже подошли поближе.
- Ты помнишь, Сергиэ, что кричал тот вчерашний сумасшедший?
- Я ничего не понял, по-моему, это был просто бред.
- А я кое-что понял. Он кричал: "Я дух Феанора!" Пойдемте вниз, нам
пора отправляться, мы с Сергиэ рассмотрели дорогу. По пути я все расскажу.
Пока они спускались к подножию утеса, Глорфиндейл коротко пересказал
древнюю легенду о событиях, произошедших задолго до гибели Аталантэ, о
которой рассказывал людям Аэлиндин. Эльфы не смогли даже приблизительно
посчитать, сколько тысяч лет прошло с тех пор.
- По легенде, крепость Форменос построил величайший эльфийский гений
Феанор, которому приписывают создание письменности и множество других
открытий и изобретений. Но с его именем связана и величайшая наша
трагедия, хотя теперь я склонен оценивать ее иначе. Когда я говорил, что в
Валиноре не было войн, то не подумал о столь давних временах.
- Что же тогда произошло?
- Феанор не хотел признавать над собой власти Валаров, возглавил
мятеж против них и уговорил большую часть нолдоров уйти с ним в
Средиземье. А когда тэлери Альквалондэ пытались помешать им, многих из них
перебили, так как Феанор усовершенствовал, в числе прочего, оружие и
доспехи. О мечах древних нолдоров ходили легенды, те секреты давно
утеряны. Кстати, Сергиэ, - Глорфиндейл повернулся к нему, - твой меч
разрезал кольчугу стражника, как ткань, я все собираюсь спросить, откуда
ты его взял?
- Расскажу потом, продолжай. При чем тут эта крепость?
- В песнях поется, что сначала, когда Феанор впервые выступил против
Валаров, его изгнали из Тириона на двенадцать лет. Он выстроил замок
Форменос и укрепил его против возможного нападения Валаров. Говорят, что
Феанор опасался за сотворенные им волшебные камни Сильмариллы, которые
хранились в сокровищнице замка. Тогда племя нолдоров впервые разделилось,
многие любили Феанора и последовали за ним в изгнание. Но стены крепости
не смогли защитить Сильмариллы от Моргота.
- По песням, которые нам пел на Эрессеа Аэлиндин, - вмешалась Лилиан,
- мне казалось, что Моргот - это просто злой дух, воплощение Зла, дьявол.
- Возможно, так и есть, поют, что он был Валаром, предавшим остальных
Валаров, его считают ответственным за все беды и раздоры. Как бы то ни
было, Форменос был им разрушен и Сильмариллы пропали. По легенде, как раз
это происшествие и послужило последней каплей, после которой Феанор увел
нолдоров в Средиземье.
- Что-то тут нет логики, - хмыкнул Дима. - Если Моргот был врагом
Валаров, и Феанор тоже, они должны были быть союзниками. Кроме того, мне
не кажется, что замок был разрушен в результате нападения извне. Я бы
сказал, что скорее взорвалось что-то внутри здания, наружные стены
пострадали меньше всего.
- Если Феанор был ученым, в замке, вероятно, была лаборатория, -
предположил Сергей. - Может быть, она и взорвалась, а легенда,
естественно, приписала трагедию мифической злой силе.
- А как нолдоры против воли Валаров попали в Средиземье? - спросила
Лилиан.
- Они отняли у побежденных тэлери корабли.
- Значит, тогда у тэлери были серебристые корабли? - удивился Дима.
- Ты забыл, - вмешался Аэлиндин, - я же рассказывал вам, что до
катастрофы с Нуменором в Средиземье можно было попасть на обычном корабле.
Сергей увидел сдвинутые брови Димы и понял, что в его голове это тоже
как-то не укладывается.
- Ну ладно, с этим разберемся потом. Что было дальше?
- Дальше были долгие века в Средиземье. Считается, что там эльфов
преследовало проклятие Валаров, они все время воевали и претерпели много
страданий.
- Это можно сказать о любом народе Земли без всяких проклятий, -
заметил Сергей.
- Через несколько поколений после Феанора эльфы решились просить
помощи у Валаров, но оказалось, что обратный путь закрыт, волшебные чары
не давали гонцам достичь Валинора, - продолжал Глорфиндейл. - Только дед
Элладана Эарендиль смог преодолеть чары и найти путь к Аману. По его
просьбе Валары простили нолдоров и помогли им в войне против Врага. Тогда
и началось постепенное обратное переселение эльфов, которое растянулось на
тысячи лет. И только сейчас я начал сомневаться, было ли это для нас
благом.
- Теперь понятно, почему стражник у ворот Тэленнин говорил о падших
эльфах, - задумчиво сказала Лилиан.
За разговором путники спустились к месту вчерашнего лагеря и
разобрали уже уложенные котомки. Не сговариваясь, друзья молча вышли на
дорогу и остановились за поворотом, оставив Аэлиндина у свежего кургана
под старой ивой, "деревом слез", чтобы дать ему в одиночестве проститься с
могилой отца. Печальное молчание неожиданно нарушила Сильвен, не сказавшая
ни слова в продолжении всего разговора.
- Мне пришла в голову мысль, - нерешительно сказала она, - помнишь,
Глорфиндейл, в песне об Эарендиле говорится, что он смог пройти в Аман
потому, что на его корабле был один из Сильмариллов. И Феанор ушел в
Средиземье не только, чтобы осваивать новые земли без власти Валаров, но и
чтобы вернуть похищенные камни.
- Ты хочешь сказать, - повернулся к ней Сергей, - что эти мифические
Сильмариллы имеют отношение к переходу между мирами?
- Между прочим, интересная идея, - загорелся Дима. - Представьте,
этот гений Феанор, потерпев поражение в гражданской войне, изобретает
средство уйти в другой мир. В процессе испытаний замок взрывается и
большая часть приборов гибнет. Дело обычное, у нас тоже было много аварий
на начальной стадии испытаний. Но один Сильмарилл остается, и с его
помощью он переселяет свое племя на Землю. Потом через несколько поколений
Эарендиль привозит камень обратно, он попадает к жрецам Валаров, и те
организуют обратное переселение.
- Зачем?
- Не придирайся, Сережа, я и сам вижу, что не все концы с концами
сходятся, но трудно ожидать точной информации от легенд и мифов. Во всяком
случае, до сих пор у нас даже такой версии не было.
- А где сейчас находится Сильмарилл Эарендиля? - спросила Лилиан.
- По легенде, на небе, - пожал плечами Глорфиндейл. - Видели такую
яркую голубую вечернюю звезду?
- Очень остроумно, - отметил Сергей. - Если Дима прав, это сокровище
должно храниться в каком-нибудь самом главном храме, а вовсе не на
заброшенном корабле в удаленной гавани. Так что мы идем в нужном
направлении, хотя возможность успеха в этом случае еще более
проблематична.
- Между прочим, - сообщил Глорфиндейл, - на том сумасшедшем были
одежды жреца Манвэ. Не знаю, правда, имеет ли это значение.
- И он еще кричал что-то про Лориэн, - вспомнил Сергей.
- Да, он кричал: "Никогда Лориэн", - согласился Глорфиндейл. - Если
он считал себя духом Феанора, то это кажется логичным. Несомненно, Феанор
скорее бросился бы на меч, чем предпочел тихую смерть в Лориэне.
- Все это выглядит так, как будто он пытался сбежать от Лориэна, а
стражников послали его поймать или убить, - заметил Дима.
- А орел Манвэ его разыскивал, - добавила Сильвен.
- Вероятно, даже сумасшедший жрец знает слишком много, чтобы
выпустить его из Валмара, - предположил Сергей. - А ты не понял его
последних слов, о том, что его не сделать пустым?
- Нет, возможно, это в самом деле был бред. Как бы то ни было,
похоже, что разгадки всех тайн находятся в одном месте, в храме Манвэ!
Аэлиндин молча подошел к ним, Глорфиндейл подал знак, и они
отправились в путь.
Дорога, на которую они вышли, оказалась в лучшем состоянии, чем
прежняя дорога на рудник, но двигались они, тем не менее, медленнее.
Глорфиндейл старался не продвигаться вперед без предварительной разведки,
и устраивал длительные стоянки, заполненные напряженными тренировками во
владении мечом. Даже и без многочасовых дуэлей все сильнее уставали. В
долине Форменоса удалось запастись продуктами, и груз заметно увеличился.
Но Сергея больше угнетала тяжелая кольчуга - Глорфиндейл снял доспехи с
убитых стражников, не слушая никаких возражений Сергея и Димы, и был,
вероятно, прав. Их шансы остаться в живых и так были слишком малы, чтобы
пренебрегать такими вещами, но сознание этого не делало путь легче.
И все же самый тяжкий груз каждый нес в душе. Опасность, бывшая до
сих пор чисто теоретической, отвлеченной, подступила вплотную. Они не
рисковали уже разводить костер вечерами, боясь глаз орлов Манвэ, и перед
сном молча сидели в темноте, чувствуя, как словно темная туча все больше
нависает над головой. Сергей видел, как страшно посуровели глаза Аэлиндина
и Лилиан, когда их коснулось то же черное крыло утраты, задевшее в начале
похода Диму. Он чувствовал, как его собственное лицо каменеет, и в душе
глохнут последние ростки интеллигентской нерешительности, когда в долгих
поединках с Глорфиндейлом меч в его руке двигался все увереннее и
смертоноснее.
Их затея проникнуть в тайны храмов Валаров, охраняемых сотнями
стражников, казалась практически безнадежной, но, при удаче или без нее,
она будет стоить много крови, и чужой, и своей. И каждый день, принимая
всевозможные меры предосторожности, они двигались навстречу этой крови.
Наверное, каждый из них в бессонные ночные часы в глубине души спрашивал
себя, нет ли других путей. Но других путей не было. И не только потому,
что никто из них не смог бы предать друзей, мечту и память Элладана.
Просто не было альтернативы, ведь нельзя же было считать альтернативой
идею вернуться на Эрессеа и уныло доживать оставшиеся годы без смысла и
надежды. И это отсутствие выбора накладывало на их путь жутковатую печать
рока.
Дневные привалы были веселее. Лилиан и Сильвен теперь готовили еду
только днем, а хороший обед поднимает дух мужчин и в самой тяжелой
ситуации. Во время обеда друзья вновь и вновь обсуждали немногие известные
факты, выдвигали версии, строили планы. На одном из таких привалов Сергей
рассказал Глорфиндейлу, как он нашел свой меч на атолле. Эльф долго
рассматривал клинок, пытаясь, шевеля губами, прочесть древние руны.
- Мне кажется, Элладан был прав, это меч из Гондолина, величайшего
княжества эльфов в Средиземье. Мой дед, тоже Глорфиндейл, некогда жил в
Гондолине и погиб при его падении. Король Гондолина Тургон, дед Эарендиля,
неоднократно посылал гонцов на Запад, но никто из них не смог преодолеть
полосы Зачарованных Островов, преградивших путь в Валинор. Должно быть,
ваш атолл - один из этих островов. На этом клинке начертаны какие-то
заклинания, я не очень силен в магии, но, кажется, это заклинания,
открывающие запертые двери, хоть они оказались и бессильны против чар
Островов.
Сергей фыркнул.
- Путь хозяину этого меча преградили не волшебные чары, а вполне
реальные рифы, наша кабина тоже на них затонула. Ничего удивительного, что
меч не помог, когда судно напоролось на подводные скалы. Но меня волнует
другое. Твое предположение противоречит принятой нами версии, ведь атолл
уже на этой стороне, чтобы разбиться на его рифах, воин уже должен был
попасть в Верхнее Море. Я еще могу принять, что прибор для нуль-перехода
превратился в легендах в драгоценность, но таким прибором наверняка не
может быть надпись на мече.
- Может быть, это еще более древний меч, времен переселения Феанора?
- предположила Сильвен.
- Трудно сказать, - пожал плечами Глорфиндейл. - Вот этот знак я
всегда понимал, как эмблему Гондолина, но, возможно, это знак рода, сейчас
уже вряд ли кто способен это сказать. Но зачем бы спутники Феанора
наносили на мечи открывающее заклятье?
- Короче говоря, это еще одна нераскрытая тайна, - заметил Дима, - но
хоть эта, надеюсь, в нашу пользу. С чарами или без, а это добрый меч, и
Сергею по плечу. Нам повезло, что он его нашел.
- Ты помнишь, Сергиэ, - сказала Сильвен, - Элладан еще на Эрессеа
говорил, что такие мечи попадают лишь к тому, кому предназначены судьбой.
Быть может, ему еще предстоит сыграть свою роль.
Сергей покачал головой. Он не верил в судьбу и волшебные чары, но, с
другой стороны, не смог бы объяснить, почему прикосновение к этому мечу
всегда наполняло его энергией и мужеством. Он просто улыбнулся ей в ответ.
Давно ушел в прошлое легкомысленный энтузиазм первых дней похода, но
надвигающаяся опасность и мрачные предчувствия только еще больше сблизили
его с Сильвен. После Форменоса она как-то незаметно все время держалась
рядом с ним, ее холодная невозмутимость с каждым днем таяла, уступая
непривычным и почти невероятным улыбкам. Сергей уже догадался, что
бесполезно пытаться торопить события, у эльфов был другой темп жизни, их
чувства менялись медленно.
Теперь он лучше понимал Лилиан, жестокое ощущение неотвратимо
утекающих часов заставляло полнее чувствовать мелочи, остро переживать
каждую улыбку, взгляд, случайное прикосновение, не надеясь и не требуя
большего. В эти дни неспешного продвижения по горам, с частыми и долгими
остановками, со сменой тайного холодного отчаяния темными ночами и вспышек
нежданного счастья на раскаленной солнцем дороге, между мрачным
ожесточением фехтовальных тренировок и нежной надеждой в бездонных глазах
Сильвен - его жизнь стала полна и насыщена, как никогда раньше.
На десятый день после Форменоса они увидели с последнего перевала
равнину Лотаурэндор. Дорога, приведшая их сюда, изящным серпантином
спускалась вниз и терялась среди бесконечных полей и лугов, покрывавших
долину большой реки, сбегавшей с гор чуть западнее. Отсюда было
значительно дальше до Валмара, чем от ворот Тэленнин, в жарком полуденном
мареве были неразличимы детали, и гора Таниквэтиль выглядела тем, чем она
и была на самом деле - не чудовищной пирамидой, а идеальным коническим
вулканом, похожим на Фудзияму. До нее по прямой было километров пятьдесят,
но строго к югу от перевала расстилалась совершенно ровная открытая
местность. Зато правее за рекой начинался огромный лесной массив,
занимающий большую часть северо-западной четверти равнины и длинным языком
дотягивающийся почти до самого Валмара.
Друзья рассматривали равнину, спрятавшись за выступами скал,
ограждающих дорогу, потому что зоркий Аэлиндин разглядел вдали еле
заметную точку, кружащую над Таниквэтиль.
- Будем пробираться к лесу, - решил, наконец, Глорфиндейл, - но идти
днем слишком опасно. На дороге и внизу на полях мы будем сверху как на
ладони. Придется ждать темноты.
Никто не возражал, решение было очевидным. Впервые после Форменоса
Глорфиндейл не стал использовать привал для тренировок, а посоветовала
всем получше отдохнуть. Он надеялся за ночь добраться до леса. Мужчины
беспокоились, что дым от костра уже может быть замечен с равнины, и даже
готовы были отказаться от горячего обеда, но Лилиан отыскала недалеко от
тропы укромную пещеру, и друзьям удалось отдохнуть по-настоящему. Все
чувствовали, что это последний спокойный привал, и старались использовать
его для всяких мелких хозяйственных дел, вроде починки одежды или стрижки,
пытаясь заглушить растущее возбуждение от близости этой недоступной
равнины. Хоть каждый и понимал, что загадки не разрешатся сразу, как
только они окажутся внизу, все равно друзья невольно торопились.
Все приготовления были закончены задолго до заката, и в сгущающихся
сумерках отряд начал спускаться. Дорога снижалась круто, по ней хотелось
бежать, но Глорфиндейл по-прежнему настаивал на всемерной осторожности.
Днем они не заметили стражников на дороге, но нельзя было исключать
вероятность, что под охраной были все выходы из Лотаурэндора.
Когда совсем стемнело, идти стало даже легче, дивные валинорские
звезды светили немногим слабее, чем земная луна в полнолуние. И все же до
подножия гор по петляющей дороге оказалось дальше, чем они рассчитывали.
Небо уже начинало сереть на востоке, когда путники подошли к первым
пшеничным полям. Здесь пришлось свернуть с дороги, уходящей дальше на юг.
Искать поворот к реке было уже некогда, и Глорфиндейл повел отряд прямо по
целине между границей полей и последними скалистыми отрогами, чтобы найти
до рассвета хоть какое-нибудь укрытие.
Как назло, последние сосновые перелески остались метрах в двухстах
выше, а здесь поля сменялись в лучшем случае поросшими травой пустырями,
упиравшимися в голые крутые скалы, лишь кое-где покрытые мхом и ползучим
можжевельником. Еще зеленая пшеница была хороша, но не так высока, чтобы
послужить укрытием. Конечно, можно было спрятаться между обломками скал,
но перспектива просидеть весь день в таком ненадежном убежище среди
раскаленных камней была слишком безрадостна. Путешественники уже валились
с ног от усталости после напряженного семичасового марша, но продолжали
спешить вперед, спотыкаясь о камни и кочки в неверном предутреннем свете,
но не теряя надежды найти что-нибудь получше.
Уже совсем рассвело, когда отряд подошел, наконец, к песчаному
обрыву, ограничивающему пойму реки. Легкий утренний ветерок ударил в лицо
дурманящим ароматом июльских полевых цветов. Внизу лежал роскошный
заливной луг с травой в рост человека, а под самым обрывом теснились
заросли густого высокого ивняка. Со вздохом облегчения друзья скатились с
обрыва и устало повалились на мягкую траву под прикрытием кустарника.
Убежище оказалось идеальным, сквозь густой кустарник уже в метре
ничего не было видно. Сверху их дополнительно прикрывал нависающий край
обрыва. Тем не менее, Глорфиндейл решил выставить охрану. Сергей вызвался
дежурить первым. Остальные мгновенно уснули, едва сняв котомки.
Сергей сидел, прислонившись к песчаной стене обрыва и наблюдал, как
стремительно голубеет небо между сплетеньями ветвей. Лагерь находился в
густой тени обрыва, и за кустами не видно было ни луга, ни реки, ни леса
за ней, но Сергей вдруг услышал восторженный птичий хор, и понял, что
солнце появилось из-за стены Пелор. Вслед за птичьими голосами воздух
наполнился басовитым, но пределе слышимости, гудением насекомых. Эти
ласковые, домашние, так давно не слышанные звуки навевали приятные
воспоминания о детстве, каникулах... безопасном уюте в старом бабушкином
доме...
Сергей встряхнулся, борясь с подступающей дремотой. Чтобы не уснуть,
он принялся растирать ноющие мышцы, но наваждение не отступало. Как наяву,
он вдруг вспомнил деда Василия с косой, сочное жмяканье срезаемой травы,
острый запах свежего сена... Сергей досадливо ущипнул себя, едва не
провалившись снова в сон. Вероятно, он все-таки слегка задремал, так как с
удивлением заметил, что солнце уже заметно поднялось. Левая нога затекла,
он отшатнулся от предательски удобного обрыва и начал ее разминать,
сердясь на себя за то, что никак не может стряхнуть навязчивый сон, и
вдруг замер.
Он внезапно осознал, что деревенский покос ему не приснился. Где-то
далеко-далеко, но явственно, были слышны знакомые звуки, скрип телеги,
позвякивание кос. Сквозь чащу ивняка не разглядеть было источника звуков,
и Сергей осторожно пробрался к границе кустарника. Это ему не очень
помогло, за высокой травой он смог разглядеть только смутное шевеленье у
самой реки чуть ниже по течению. Найдя крепкую на вид развилку ветвей, он
попытался приподняться повыше, но сучок через секунду хрустнул под его
ногой. Сергей успел только мельком увидеть идиллическую картинку, цепь
косцов, движущуюся вдоль реки, и несколько уже сложенных стожков вдалеке.
Вернувшись к спящим товарищам, Сергей убедился, что все в порядке, и
за полчаса соорудил из веток нечто вроде корявой, но крепкой стремянки.
Вооружившись этой конструкцией, он вновь пробрался на свой наблюдательный
пункт. За это время косцы подошли поближе и работали уже метрах в двухстах
от него. Удобно устроившись среди ветвей, Сергей рассмотрел теперь, что
они пользовались не косами, а чем-то вроде серпов на коротких ручках, и
косили траву, неустанно наклоняясь с ритмичностью автоматов. За косцами
следовала вторая, более редкая цепь работников, сгребавших срезанную траву
в том же ритме.
Этот ритм казался несколько замедленным, Сергей невольно вспомнил
полусонных эльфов Тириона и Альквалондэ. Видно, и ваниаров задел тот же
упадок жизненных сил, но они, по крайней мере, работали, а не просто едва
шевелились. Сергей наблюдал за ними с удовольствием, как вдруг заметил
что-то странное. С дальнего конца выкошенной полосы, догоняя косцов,
прибежал человек, отнюдь не казавшийся полусонным. Суетливо размахивая
руками и громко покрикивая, он начал разворачивать цепь работников, чтобы
перейти на следующую полосу параллельно прежней. На это ушло много
времени, минут пять, но, в конце концов, они снова выстроились в прежнем
порядке и начали работать, удаляясь теперь от Сергея. Его поразило, что
даже перестраиваясь, они двигались в том же странно медленном ритме,
словно больные. Но еще больше Сергей удивился, заметив, что командовавший
эльф, закончив разворот цепи, не подумал присоединиться к работавшим, а
вольготно разлегся на куче скошенной травы у берега реки.
Память услужливо подсунула готовые привычные штампы - "эксплуатация",
"концлагерь", - но Сергей чувствовал, что здесь что-то не то. Больше всего
это напоминало... Какая-то ассоциация брезжила на краю сознания. Как он
подумал, больные? Точно, больше всего это напоминало сеанс трудотерапии в
пансионате для дебилов, как-то ему довелось случайно видеть подобное
жуткое зрелище. Но ведь эльфы не болеют? Или это не относится к душевным
болезням? Ведь они видели сумасшедшего. Сергей понял, что придется будить
Глорфиндейла, в одиночку ему эту загадку не разгадать.
К тому времени, когда они с Глорфиндейлом вновь пробрались к пункту
наблюдения, "оборудованному" стремянкой, косцы еще раз повернули и снова
приближались. Глорфиндейл долго всматривался, вытянув шею, затем спрыгнул
на землю.
- Не знаю, Сергиэ, - сказал он, покачав головой, - я так и не понял,
что это с ними, ты прав, как-то странно они себя ведут. Но меня больше
удивило другое, они не очень похожи на ваниаров, скорее на нолдоров или
тэлери. Может быть, я ошибаюсь, все-таки далековато.
- Ты предлагаешь подойти поближе? Не рискованно ли?
Но Глорфиндейл уже взял себя в руки, его губы сурово сжались.
- Мы дорого заплатили за этот урок, и заплатим еще дороже, если не
сделаем выводов. Теперь нет сомнений, что отсюда идет дорога в Валмар, но
мы не двинемся по ней, пока я не обучу вас. Кстати, Димиэ, ты тоже
покажешь мне свои приемы. И перестань корить себя, Сергиэ, - он повернулся
к Сергею. - Мы все знали, на что идем, когда объявили войну Валмару.
"Вряд ли я знал, - подумал Сергей, - но теперь уже нет дороги назад".
Однако в полдень они вновь вышли в путь, лишь отдав все печальные
долги. Глорфиндейл все-таки согласился, что оставаться рядом с утесом
слишком опасно. Перед выступлением поредевший отряд в последний раз
поднялся к руинам замка. Ни следа прежнего энтузиазма не осталось у
эльфов, им больше не хотелось разузнавать мрачные тайны крепости,
Глорфиндейл только надеялся получше рассмотреть сверху дорогу, которая
начиналась у подножия западной лестницы.
При ярком солнечном свете крепость уже не казалась зловещей, просто
старые развалины, но что-то все-же отличало ее от бесчисленных древних
крепостей, которые повидал Сергей в туристских походах. Здесь не было
ощущения смиренной заброшенности, двухметровой толщины стены, даже
разрушенные, вздымались так непреклонно, словно война, для которой их
строили, еще не кончилась. Кипенье страстей, бушевавших здесь тысячи лет
назад, наложило отпечаток даже на древние камни. Все невольно притихли
среди них.
- Теперь я понимаю, Сергей, почему ты ожидал встретить здесь
привидения, - поеживаясь, сказала Лилиан.
Сергей промолчал, ему не хотелось признаваться, как будоражили в нем
эти руины какие-то древние инстинкты. Вслед за Глорфиндейлом он
вскарабкался на верхнюю точку разрушенной стены, и у него захватило дух.
Вся долина лежала перед ним как на ладони, замок, казалось, парил над ней
вровень со снежными вершинами окружающих хребтов. Отсюда отчетливо видна
была лента дороги, ведущая, извиваясь по долине, к далекому перевалу на
юго-западе, и горные цепи за перевалом, тонущие в голубой дымке. Сергея
внезапно охватило странное, несвойственное ему чувство, ощущение одинокой
надменной власти над миром.
- Мне кажется, - произнес он, подчиняясь неожиданному импульсу, - у
человека, построившего здесь замок, был могучий и гордый дух.
- Да, так оно и было, - откликнулся Глорфиндейл.
- Ты что-то о нем знаешь? - удивилась Сильвен, неслышно подошедшая
сзади.
- Да, - ответил Глорфиндейл, - я, наконец, сообразил, где мы
находимся. Это развалины Форменоса.
Сильвен ахнула, но Сергею название ничего не говорило. Он не успел
задать вопрос, как снизу, с крепостного двора, их позвал Дима. Он не полез
на стену, а почему-то заинтересовался самим замком. Когда Сергей и эльфы
спустились, они нашли его в центре завала.
- Конечно, ребята, я не специалист-археолог, но я уверен, этот замок
разрушен не временем и не землетрясением. Я стою в эпицентре мощнейшего
взрыва.
- Если это Форменос, то все правильно, - откликнулся Глорфиндейл. -
По преданию, он был разрушен мятежным Валаром Морготом, который похитил
отсюда волшебные камни Сильмариллы.
Дима удивленно поднял брови.
- Сейчас я все объясню, - сказал Глорфиндейл, - выбирайся оттуда.
Дима спрыгнул вниз. Остальные тоже подошли поближе.
- Ты помнишь, Сергиэ, что кричал тот вчерашний сумасшедший?
- Я ничего не понял, по-моему, это был просто бред.
- А я кое-что понял. Он кричал: "Я дух Феанора!" Пойдемте вниз, нам
пора отправляться, мы с Сергиэ рассмотрели дорогу. По пути я все расскажу.
Пока они спускались к подножию утеса, Глорфиндейл коротко пересказал
древнюю легенду о событиях, произошедших задолго до гибели Аталантэ, о
которой рассказывал людям Аэлиндин. Эльфы не смогли даже приблизительно
посчитать, сколько тысяч лет прошло с тех пор.
- По легенде, крепость Форменос построил величайший эльфийский гений
Феанор, которому приписывают создание письменности и множество других
открытий и изобретений. Но с его именем связана и величайшая наша
трагедия, хотя теперь я склонен оценивать ее иначе. Когда я говорил, что в
Валиноре не было войн, то не подумал о столь давних временах.
- Что же тогда произошло?
- Феанор не хотел признавать над собой власти Валаров, возглавил
мятеж против них и уговорил большую часть нолдоров уйти с ним в
Средиземье. А когда тэлери Альквалондэ пытались помешать им, многих из них
перебили, так как Феанор усовершенствовал, в числе прочего, оружие и
доспехи. О мечах древних нолдоров ходили легенды, те секреты давно
утеряны. Кстати, Сергиэ, - Глорфиндейл повернулся к нему, - твой меч
разрезал кольчугу стражника, как ткань, я все собираюсь спросить, откуда
ты его взял?
- Расскажу потом, продолжай. При чем тут эта крепость?
- В песнях поется, что сначала, когда Феанор впервые выступил против
Валаров, его изгнали из Тириона на двенадцать лет. Он выстроил замок
Форменос и укрепил его против возможного нападения Валаров. Говорят, что
Феанор опасался за сотворенные им волшебные камни Сильмариллы, которые
хранились в сокровищнице замка. Тогда племя нолдоров впервые разделилось,
многие любили Феанора и последовали за ним в изгнание. Но стены крепости
не смогли защитить Сильмариллы от Моргота.
- По песням, которые нам пел на Эрессеа Аэлиндин, - вмешалась Лилиан,
- мне казалось, что Моргот - это просто злой дух, воплощение Зла, дьявол.
- Возможно, так и есть, поют, что он был Валаром, предавшим остальных
Валаров, его считают ответственным за все беды и раздоры. Как бы то ни
было, Форменос был им разрушен и Сильмариллы пропали. По легенде, как раз
это происшествие и послужило последней каплей, после которой Феанор увел
нолдоров в Средиземье.
- Что-то тут нет логики, - хмыкнул Дима. - Если Моргот был врагом
Валаров, и Феанор тоже, они должны были быть союзниками. Кроме того, мне
не кажется, что замок был разрушен в результате нападения извне. Я бы
сказал, что скорее взорвалось что-то внутри здания, наружные стены
пострадали меньше всего.
- Если Феанор был ученым, в замке, вероятно, была лаборатория, -
предположил Сергей. - Может быть, она и взорвалась, а легенда,
естественно, приписала трагедию мифической злой силе.
- А как нолдоры против воли Валаров попали в Средиземье? - спросила
Лилиан.
- Они отняли у побежденных тэлери корабли.
- Значит, тогда у тэлери были серебристые корабли? - удивился Дима.
- Ты забыл, - вмешался Аэлиндин, - я же рассказывал вам, что до
катастрофы с Нуменором в Средиземье можно было попасть на обычном корабле.
Сергей увидел сдвинутые брови Димы и понял, что в его голове это тоже
как-то не укладывается.
- Ну ладно, с этим разберемся потом. Что было дальше?
- Дальше были долгие века в Средиземье. Считается, что там эльфов
преследовало проклятие Валаров, они все время воевали и претерпели много
страданий.
- Это можно сказать о любом народе Земли без всяких проклятий, -
заметил Сергей.
- Через несколько поколений после Феанора эльфы решились просить
помощи у Валаров, но оказалось, что обратный путь закрыт, волшебные чары
не давали гонцам достичь Валинора, - продолжал Глорфиндейл. - Только дед
Элладана Эарендиль смог преодолеть чары и найти путь к Аману. По его
просьбе Валары простили нолдоров и помогли им в войне против Врага. Тогда
и началось постепенное обратное переселение эльфов, которое растянулось на
тысячи лет. И только сейчас я начал сомневаться, было ли это для нас
благом.
- Теперь понятно, почему стражник у ворот Тэленнин говорил о падших
эльфах, - задумчиво сказала Лилиан.
За разговором путники спустились к месту вчерашнего лагеря и
разобрали уже уложенные котомки. Не сговариваясь, друзья молча вышли на
дорогу и остановились за поворотом, оставив Аэлиндина у свежего кургана
под старой ивой, "деревом слез", чтобы дать ему в одиночестве проститься с
могилой отца. Печальное молчание неожиданно нарушила Сильвен, не сказавшая
ни слова в продолжении всего разговора.
- Мне пришла в голову мысль, - нерешительно сказала она, - помнишь,
Глорфиндейл, в песне об Эарендиле говорится, что он смог пройти в Аман
потому, что на его корабле был один из Сильмариллов. И Феанор ушел в
Средиземье не только, чтобы осваивать новые земли без власти Валаров, но и
чтобы вернуть похищенные камни.
- Ты хочешь сказать, - повернулся к ней Сергей, - что эти мифические
Сильмариллы имеют отношение к переходу между мирами?
- Между прочим, интересная идея, - загорелся Дима. - Представьте,
этот гений Феанор, потерпев поражение в гражданской войне, изобретает
средство уйти в другой мир. В процессе испытаний замок взрывается и
большая часть приборов гибнет. Дело обычное, у нас тоже было много аварий
на начальной стадии испытаний. Но один Сильмарилл остается, и с его
помощью он переселяет свое племя на Землю. Потом через несколько поколений
Эарендиль привозит камень обратно, он попадает к жрецам Валаров, и те
организуют обратное переселение.
- Зачем?
- Не придирайся, Сережа, я и сам вижу, что не все концы с концами
сходятся, но трудно ожидать точной информации от легенд и мифов. Во всяком
случае, до сих пор у нас даже такой версии не было.
- А где сейчас находится Сильмарилл Эарендиля? - спросила Лилиан.
- По легенде, на небе, - пожал плечами Глорфиндейл. - Видели такую
яркую голубую вечернюю звезду?
- Очень остроумно, - отметил Сергей. - Если Дима прав, это сокровище
должно храниться в каком-нибудь самом главном храме, а вовсе не на
заброшенном корабле в удаленной гавани. Так что мы идем в нужном
направлении, хотя возможность успеха в этом случае еще более
проблематична.
- Между прочим, - сообщил Глорфиндейл, - на том сумасшедшем были
одежды жреца Манвэ. Не знаю, правда, имеет ли это значение.
- И он еще кричал что-то про Лориэн, - вспомнил Сергей.
- Да, он кричал: "Никогда Лориэн", - согласился Глорфиндейл. - Если
он считал себя духом Феанора, то это кажется логичным. Несомненно, Феанор
скорее бросился бы на меч, чем предпочел тихую смерть в Лориэне.
- Все это выглядит так, как будто он пытался сбежать от Лориэна, а
стражников послали его поймать или убить, - заметил Дима.
- А орел Манвэ его разыскивал, - добавила Сильвен.
- Вероятно, даже сумасшедший жрец знает слишком много, чтобы
выпустить его из Валмара, - предположил Сергей. - А ты не понял его
последних слов, о том, что его не сделать пустым?
- Нет, возможно, это в самом деле был бред. Как бы то ни было,
похоже, что разгадки всех тайн находятся в одном месте, в храме Манвэ!
Аэлиндин молча подошел к ним, Глорфиндейл подал знак, и они
отправились в путь.
Дорога, на которую они вышли, оказалась в лучшем состоянии, чем
прежняя дорога на рудник, но двигались они, тем не менее, медленнее.
Глорфиндейл старался не продвигаться вперед без предварительной разведки,
и устраивал длительные стоянки, заполненные напряженными тренировками во
владении мечом. Даже и без многочасовых дуэлей все сильнее уставали. В
долине Форменоса удалось запастись продуктами, и груз заметно увеличился.
Но Сергея больше угнетала тяжелая кольчуга - Глорфиндейл снял доспехи с
убитых стражников, не слушая никаких возражений Сергея и Димы, и был,
вероятно, прав. Их шансы остаться в живых и так были слишком малы, чтобы
пренебрегать такими вещами, но сознание этого не делало путь легче.
И все же самый тяжкий груз каждый нес в душе. Опасность, бывшая до
сих пор чисто теоретической, отвлеченной, подступила вплотную. Они не
рисковали уже разводить костер вечерами, боясь глаз орлов Манвэ, и перед
сном молча сидели в темноте, чувствуя, как словно темная туча все больше
нависает над головой. Сергей видел, как страшно посуровели глаза Аэлиндина
и Лилиан, когда их коснулось то же черное крыло утраты, задевшее в начале
похода Диму. Он чувствовал, как его собственное лицо каменеет, и в душе
глохнут последние ростки интеллигентской нерешительности, когда в долгих
поединках с Глорфиндейлом меч в его руке двигался все увереннее и
смертоноснее.
Их затея проникнуть в тайны храмов Валаров, охраняемых сотнями
стражников, казалась практически безнадежной, но, при удаче или без нее,
она будет стоить много крови, и чужой, и своей. И каждый день, принимая
всевозможные меры предосторожности, они двигались навстречу этой крови.
Наверное, каждый из них в бессонные ночные часы в глубине души спрашивал
себя, нет ли других путей. Но других путей не было. И не только потому,
что никто из них не смог бы предать друзей, мечту и память Элладана.
Просто не было альтернативы, ведь нельзя же было считать альтернативой
идею вернуться на Эрессеа и уныло доживать оставшиеся годы без смысла и
надежды. И это отсутствие выбора накладывало на их путь жутковатую печать
рока.
Дневные привалы были веселее. Лилиан и Сильвен теперь готовили еду
только днем, а хороший обед поднимает дух мужчин и в самой тяжелой
ситуации. Во время обеда друзья вновь и вновь обсуждали немногие известные
факты, выдвигали версии, строили планы. На одном из таких привалов Сергей
рассказал Глорфиндейлу, как он нашел свой меч на атолле. Эльф долго
рассматривал клинок, пытаясь, шевеля губами, прочесть древние руны.
- Мне кажется, Элладан был прав, это меч из Гондолина, величайшего
княжества эльфов в Средиземье. Мой дед, тоже Глорфиндейл, некогда жил в
Гондолине и погиб при его падении. Король Гондолина Тургон, дед Эарендиля,
неоднократно посылал гонцов на Запад, но никто из них не смог преодолеть
полосы Зачарованных Островов, преградивших путь в Валинор. Должно быть,
ваш атолл - один из этих островов. На этом клинке начертаны какие-то
заклинания, я не очень силен в магии, но, кажется, это заклинания,
открывающие запертые двери, хоть они оказались и бессильны против чар
Островов.
Сергей фыркнул.
- Путь хозяину этого меча преградили не волшебные чары, а вполне
реальные рифы, наша кабина тоже на них затонула. Ничего удивительного, что
меч не помог, когда судно напоролось на подводные скалы. Но меня волнует
другое. Твое предположение противоречит принятой нами версии, ведь атолл
уже на этой стороне, чтобы разбиться на его рифах, воин уже должен был
попасть в Верхнее Море. Я еще могу принять, что прибор для нуль-перехода
превратился в легендах в драгоценность, но таким прибором наверняка не
может быть надпись на мече.
- Может быть, это еще более древний меч, времен переселения Феанора?
- предположила Сильвен.
- Трудно сказать, - пожал плечами Глорфиндейл. - Вот этот знак я
всегда понимал, как эмблему Гондолина, но, возможно, это знак рода, сейчас
уже вряд ли кто способен это сказать. Но зачем бы спутники Феанора
наносили на мечи открывающее заклятье?
- Короче говоря, это еще одна нераскрытая тайна, - заметил Дима, - но
хоть эта, надеюсь, в нашу пользу. С чарами или без, а это добрый меч, и
Сергею по плечу. Нам повезло, что он его нашел.
- Ты помнишь, Сергиэ, - сказала Сильвен, - Элладан еще на Эрессеа
говорил, что такие мечи попадают лишь к тому, кому предназначены судьбой.
Быть может, ему еще предстоит сыграть свою роль.
Сергей покачал головой. Он не верил в судьбу и волшебные чары, но, с
другой стороны, не смог бы объяснить, почему прикосновение к этому мечу
всегда наполняло его энергией и мужеством. Он просто улыбнулся ей в ответ.
Давно ушел в прошлое легкомысленный энтузиазм первых дней похода, но
надвигающаяся опасность и мрачные предчувствия только еще больше сблизили
его с Сильвен. После Форменоса она как-то незаметно все время держалась
рядом с ним, ее холодная невозмутимость с каждым днем таяла, уступая
непривычным и почти невероятным улыбкам. Сергей уже догадался, что
бесполезно пытаться торопить события, у эльфов был другой темп жизни, их
чувства менялись медленно.
Теперь он лучше понимал Лилиан, жестокое ощущение неотвратимо
утекающих часов заставляло полнее чувствовать мелочи, остро переживать
каждую улыбку, взгляд, случайное прикосновение, не надеясь и не требуя
большего. В эти дни неспешного продвижения по горам, с частыми и долгими
остановками, со сменой тайного холодного отчаяния темными ночами и вспышек
нежданного счастья на раскаленной солнцем дороге, между мрачным
ожесточением фехтовальных тренировок и нежной надеждой в бездонных глазах
Сильвен - его жизнь стала полна и насыщена, как никогда раньше.
На десятый день после Форменоса они увидели с последнего перевала
равнину Лотаурэндор. Дорога, приведшая их сюда, изящным серпантином
спускалась вниз и терялась среди бесконечных полей и лугов, покрывавших
долину большой реки, сбегавшей с гор чуть западнее. Отсюда было
значительно дальше до Валмара, чем от ворот Тэленнин, в жарком полуденном
мареве были неразличимы детали, и гора Таниквэтиль выглядела тем, чем она
и была на самом деле - не чудовищной пирамидой, а идеальным коническим
вулканом, похожим на Фудзияму. До нее по прямой было километров пятьдесят,
но строго к югу от перевала расстилалась совершенно ровная открытая
местность. Зато правее за рекой начинался огромный лесной массив,
занимающий большую часть северо-западной четверти равнины и длинным языком
дотягивающийся почти до самого Валмара.
Друзья рассматривали равнину, спрятавшись за выступами скал,
ограждающих дорогу, потому что зоркий Аэлиндин разглядел вдали еле
заметную точку, кружащую над Таниквэтиль.
- Будем пробираться к лесу, - решил, наконец, Глорфиндейл, - но идти
днем слишком опасно. На дороге и внизу на полях мы будем сверху как на
ладони. Придется ждать темноты.
Никто не возражал, решение было очевидным. Впервые после Форменоса
Глорфиндейл не стал использовать привал для тренировок, а посоветовала
всем получше отдохнуть. Он надеялся за ночь добраться до леса. Мужчины
беспокоились, что дым от костра уже может быть замечен с равнины, и даже
готовы были отказаться от горячего обеда, но Лилиан отыскала недалеко от
тропы укромную пещеру, и друзьям удалось отдохнуть по-настоящему. Все
чувствовали, что это последний спокойный привал, и старались использовать
его для всяких мелких хозяйственных дел, вроде починки одежды или стрижки,
пытаясь заглушить растущее возбуждение от близости этой недоступной
равнины. Хоть каждый и понимал, что загадки не разрешатся сразу, как
только они окажутся внизу, все равно друзья невольно торопились.
Все приготовления были закончены задолго до заката, и в сгущающихся
сумерках отряд начал спускаться. Дорога снижалась круто, по ней хотелось
бежать, но Глорфиндейл по-прежнему настаивал на всемерной осторожности.
Днем они не заметили стражников на дороге, но нельзя было исключать
вероятность, что под охраной были все выходы из Лотаурэндора.
Когда совсем стемнело, идти стало даже легче, дивные валинорские
звезды светили немногим слабее, чем земная луна в полнолуние. И все же до
подножия гор по петляющей дороге оказалось дальше, чем они рассчитывали.
Небо уже начинало сереть на востоке, когда путники подошли к первым
пшеничным полям. Здесь пришлось свернуть с дороги, уходящей дальше на юг.
Искать поворот к реке было уже некогда, и Глорфиндейл повел отряд прямо по
целине между границей полей и последними скалистыми отрогами, чтобы найти
до рассвета хоть какое-нибудь укрытие.
Как назло, последние сосновые перелески остались метрах в двухстах
выше, а здесь поля сменялись в лучшем случае поросшими травой пустырями,
упиравшимися в голые крутые скалы, лишь кое-где покрытые мхом и ползучим
можжевельником. Еще зеленая пшеница была хороша, но не так высока, чтобы
послужить укрытием. Конечно, можно было спрятаться между обломками скал,
но перспектива просидеть весь день в таком ненадежном убежище среди
раскаленных камней была слишком безрадостна. Путешественники уже валились
с ног от усталости после напряженного семичасового марша, но продолжали
спешить вперед, спотыкаясь о камни и кочки в неверном предутреннем свете,
но не теряя надежды найти что-нибудь получше.
Уже совсем рассвело, когда отряд подошел, наконец, к песчаному
обрыву, ограничивающему пойму реки. Легкий утренний ветерок ударил в лицо
дурманящим ароматом июльских полевых цветов. Внизу лежал роскошный
заливной луг с травой в рост человека, а под самым обрывом теснились
заросли густого высокого ивняка. Со вздохом облегчения друзья скатились с
обрыва и устало повалились на мягкую траву под прикрытием кустарника.
Убежище оказалось идеальным, сквозь густой кустарник уже в метре
ничего не было видно. Сверху их дополнительно прикрывал нависающий край
обрыва. Тем не менее, Глорфиндейл решил выставить охрану. Сергей вызвался
дежурить первым. Остальные мгновенно уснули, едва сняв котомки.
Сергей сидел, прислонившись к песчаной стене обрыва и наблюдал, как
стремительно голубеет небо между сплетеньями ветвей. Лагерь находился в
густой тени обрыва, и за кустами не видно было ни луга, ни реки, ни леса
за ней, но Сергей вдруг услышал восторженный птичий хор, и понял, что
солнце появилось из-за стены Пелор. Вслед за птичьими голосами воздух
наполнился басовитым, но пределе слышимости, гудением насекомых. Эти
ласковые, домашние, так давно не слышанные звуки навевали приятные
воспоминания о детстве, каникулах... безопасном уюте в старом бабушкином
доме...
Сергей встряхнулся, борясь с подступающей дремотой. Чтобы не уснуть,
он принялся растирать ноющие мышцы, но наваждение не отступало. Как наяву,
он вдруг вспомнил деда Василия с косой, сочное жмяканье срезаемой травы,
острый запах свежего сена... Сергей досадливо ущипнул себя, едва не
провалившись снова в сон. Вероятно, он все-таки слегка задремал, так как с
удивлением заметил, что солнце уже заметно поднялось. Левая нога затекла,
он отшатнулся от предательски удобного обрыва и начал ее разминать,
сердясь на себя за то, что никак не может стряхнуть навязчивый сон, и
вдруг замер.
Он внезапно осознал, что деревенский покос ему не приснился. Где-то
далеко-далеко, но явственно, были слышны знакомые звуки, скрип телеги,
позвякивание кос. Сквозь чащу ивняка не разглядеть было источника звуков,
и Сергей осторожно пробрался к границе кустарника. Это ему не очень
помогло, за высокой травой он смог разглядеть только смутное шевеленье у
самой реки чуть ниже по течению. Найдя крепкую на вид развилку ветвей, он
попытался приподняться повыше, но сучок через секунду хрустнул под его
ногой. Сергей успел только мельком увидеть идиллическую картинку, цепь
косцов, движущуюся вдоль реки, и несколько уже сложенных стожков вдалеке.
Вернувшись к спящим товарищам, Сергей убедился, что все в порядке, и
за полчаса соорудил из веток нечто вроде корявой, но крепкой стремянки.
Вооружившись этой конструкцией, он вновь пробрался на свой наблюдательный
пункт. За это время косцы подошли поближе и работали уже метрах в двухстах
от него. Удобно устроившись среди ветвей, Сергей рассмотрел теперь, что
они пользовались не косами, а чем-то вроде серпов на коротких ручках, и
косили траву, неустанно наклоняясь с ритмичностью автоматов. За косцами
следовала вторая, более редкая цепь работников, сгребавших срезанную траву
в том же ритме.
Этот ритм казался несколько замедленным, Сергей невольно вспомнил
полусонных эльфов Тириона и Альквалондэ. Видно, и ваниаров задел тот же
упадок жизненных сил, но они, по крайней мере, работали, а не просто едва
шевелились. Сергей наблюдал за ними с удовольствием, как вдруг заметил
что-то странное. С дальнего конца выкошенной полосы, догоняя косцов,
прибежал человек, отнюдь не казавшийся полусонным. Суетливо размахивая
руками и громко покрикивая, он начал разворачивать цепь работников, чтобы
перейти на следующую полосу параллельно прежней. На это ушло много
времени, минут пять, но, в конце концов, они снова выстроились в прежнем
порядке и начали работать, удаляясь теперь от Сергея. Его поразило, что
даже перестраиваясь, они двигались в том же странно медленном ритме,
словно больные. Но еще больше Сергей удивился, заметив, что командовавший
эльф, закончив разворот цепи, не подумал присоединиться к работавшим, а
вольготно разлегся на куче скошенной травы у берега реки.
Память услужливо подсунула готовые привычные штампы - "эксплуатация",
"концлагерь", - но Сергей чувствовал, что здесь что-то не то. Больше всего
это напоминало... Какая-то ассоциация брезжила на краю сознания. Как он
подумал, больные? Точно, больше всего это напоминало сеанс трудотерапии в
пансионате для дебилов, как-то ему довелось случайно видеть подобное
жуткое зрелище. Но ведь эльфы не болеют? Или это не относится к душевным
болезням? Ведь они видели сумасшедшего. Сергей понял, что придется будить
Глорфиндейла, в одиночку ему эту загадку не разгадать.
К тому времени, когда они с Глорфиндейлом вновь пробрались к пункту
наблюдения, "оборудованному" стремянкой, косцы еще раз повернули и снова
приближались. Глорфиндейл долго всматривался, вытянув шею, затем спрыгнул
на землю.
- Не знаю, Сергиэ, - сказал он, покачав головой, - я так и не понял,
что это с ними, ты прав, как-то странно они себя ведут. Но меня больше
удивило другое, они не очень похожи на ваниаров, скорее на нолдоров или
тэлери. Может быть, я ошибаюсь, все-таки далековато.
- Ты предлагаешь подойти поближе? Не рискованно ли?