Страница:
Уму, предприимчивости и энергии таких опытных инженеров и организаторов производства, как Краснокутский, Кривко, Иванов, мы обязаны тем, что самолет-тихоход мог исправно нести боевую службу. Позже у пего на крыльях разместили 10 установок PC-82 (реактивных снарядов). Надо ли говорить, как это повысило боевую мощь По-2. Не берусь судить, были ли мы в этих делах первыми в Военно-Воздушных Силах, но от нас потребовали подробно описать все нововведения и материал незамедлительно направить в Москву.
Экипаж самолета По-2 поначалу состоял из одного летчика: опасались допустить перегрузки. А одному человеку и управлять машиной, и осуществлять прицельное бомбометание было сложно. В условиях ночи он с трудом справлялся с множеством обязанностей. Решили проверить, сможет ли самолет взять на борт лишних 200 кг. Получалось - может. На аэродинамику машины это не влияет. Вот тогда-то и ввели в состав экипажа штурмана, а тросы бомбосбрасывателя переключили на его кабину. Новоявленный фанерный бомбардировщик прочно занял свое место в арсенале авиационных средств борьбы и исправно выполнял свои обязанности до последнего дня войны. К нему подвешивали или 3 бомбы весом 100 кг, или же одну 250-килограммовую фугаску.
Если бы раньше мне сказали, что в войне эта незамысловатая машина будет использоваться как боевая единица, я бы, видимо, только улыбнулся. В бомбардировочной авиации и ее назначении я толк знал. Но суровая действительность перечеркнула некоторые прежние представления. Этой машины, особенно в ночное время, фашисты побаивались. Один из пленных так и сказал:
- Ваш рус-фанера не дает нам покоя. Днем, после бессонных ночей, солдаты чувствуют себя разбитыми.
Как только немцы не обзывали По-2: и "молотилка", и "кофейная мельница", и даже "ночной бандит".
Мало того, что По-2 по ночам наносил урон противнику в технике и живой силе, он буквально изнурял фашистов. Можно себе представить положение гитлеровских вояк, когда почти над самыми головами целую ночь тарахтят эти "молотилки" и клюют, клюют их огневые позиции, землянки, командные пункты своими бомбами.
В конце 1942 года около д. Пустыня подобрали убитого немецкого обер-ефрейтора. В кармане у него обнаружили дневник. Вот что он писал: "31.8.42 г. Наш НП разрушен проклятыми "кофейными мельницами". К счастью, мы в это время находились на дороге. Каждую ночь нас атакуют 20-30 бомбардировщиков, снижаясь до трех метров. Это невозможно выдержать. Мы перешли к 6-й батарее, где бомбят меньше, а за это время наше жилье было разрушено полностью. Ночные бомбежки становятся все мощнее, до самого утра эти проклятые машины не дают нам покоя.
Когда они выключают мотор, слышно, как воют "подарки", а затем раздается взрыв. Самое обидное, что противника не видно и не слышно. Ты беспомощен. В такие моменты тебя охватывает ярость, хочется выбежать на двор и бешено стрелять из автомата. Но этого сделать нельзя, можно выдать свое расположение".
На уничтожение живой силы, изматывание противника и было рассчитано применение самолетов По-2. Полк, которым командовал Африкан Платонович Ерофеевский, особенно досаждал врагу своими ночными налетами. Один из штабных товарищей как-то в шутку заметил Ерофеевскому: "Если бы тебя немцы захватили в плен, то наверняка четвертовали".
В составе летчиков-ночников было немало девушек. А ведь полет на тихоходной машине требовал исключительного мужества и отваги. И в самом деле: высота полета мала, самолет не бронирован и, по существу, беззащитен, его можно сбивать из всех видов стрелкового оружия. Но это не останавливало героинь. Они делали иногда по 8-10 и более боевых вылетов за ночь. Я сам не раз наблюдал, как при появлении самолетов По-2 над позициями гитлеровцев ночное небо перекрещивалось нитями светящихся пуль и снарядов, начинали гулко стучать "эрликоны" (малокалиберные зенитные установки) , ночную мглу судорожно резали лучи прожекторов. Противник пускал в ход все огневые средства". Казалось, без риска погибнуть невозможно преодолеть адский заслон, не выдержат летчицы, повернут обратно. Но такого ни разу не случалось. Они прорывались сквозь шквал пулеметного и автоматного огня и точно в цель сбрасывали бомбы. Начинали гореть вражеские склады с горючим, боеприпасами...
На одном из самолетов По-2 летала старший сержант Мария Иванова, скромная курносенькая девушка из белорусского села. Она ничем особым не выделялась среди подруг. Одно за ней замечали: когда выдавалась нелетная погода, Марию одолевала грусть.
В один из зимних дней мы с Выволокиным побывали в этом полку, беседовали с летчицами. Все были веселы, оживленны, охотно высказывали свои немудреные девичьи думы. Ведь молодость не могут приглушить ни гром пушек, ни суровый быт фронтовой обстановки.
Одна лишь Мария Иванова сидела, прислонившись плечом к косяку подслеповатого окна землянки, и казалась ко всему безучастной.
- Что с вами? - обратился Выволокин к Ивановой. - Беда случилась?
Девушка еще ниже опустила голову и ничего не ответила.
- У нее действительно беда, да еще какая, - ответил за Иванову заместитель командира полка по политической части. - Немцы родную деревню сожгли, отца расстреляли, брата и сестру угнали в Германию. Одна мать осталась, да и то неизвестно: жива ли. Письмо соседи прислали.
Нам как-то неудобно стало за свой вопрос. Мы не сразу нашлись, чем утешить убитую горем девушку. На время в землянке повисло тягостное молчание. Выручила подруга Марии...
- Мы ее успокаиваем как можем, - сказала она. - Но вы сами понимаете...
Да, мы это отлично понимали. Я подошел к Ивановой, обнял ее за плечи:
- Мужайся, Мария. Твое горе - наше горе, и мы за тебя и твоих родных отомстим немцам.
- Ох, знали бы вы, товарищ генерал, как она в бой рвется, - вступила в разговор одна из летчиц. - Командир уж ее удерживает, а она на своем стоит: пошлите в бой, да и только.
Попрощавшись с девушками, мы вышли из землянки. Командира полка я предупредил:
- Без особой надобности Иванову на задание не посылать. Пусть перегорит в ней боль. Иначе может сгоряча наделать такого, что потом ничем не поправишь.
- Слушаюсь, - согласился командир. - Только уговоры мало помогают. Позавчера ночью летала, склад у немцев подожгла. Вернулась и снова настаивает: разрешите еще один полет. Еле отговорил. А вчера осколком на ее самолете бак пробило. Горячим маслом ноги обожгло, но она не свернула с курса, сбросила бомбы на батарею. Вернулась - глаза горят, губы сжаты. У нее ненависть к фашистам ужасная. Попадись ей в руки фриц - она бы ему наверняка горло перегрызла.
В текучке дел я на время забыл о Марии Ивановой, и вдруг по телефону тот же командир полка сообщает:
Мария погибла.
- Как погибла? - невольно вырвалось у меня. - Почему не уберегли? Я же предупреждал.
Обстоятельства гибели Марии Ивановой были таковы. Ночью вылетела она бомбить артиллерийский склад, находившийся под усиленной охраной. Как всегда, зашарили по небу прожекторы, открыла огонь зенитная артиллерия, застучали автоматы. Мария сумела донести машину до цели, штурман Калинин сбросил бомбы. II тут самолет качнуло, он начал валиться на крыло. Штурман сразу же почувствовал неладное: видимо, летчицу ранило. Но Иванова нашла в себе силы довести самолет до аэродрома, а вылезть из кабины уже не могла. Калинин с помощью подбежавшего санитарного инструктора вытащил ее, положил на землю. Девушка была мертва.
О подвиге старшего сержанта Ивановой мы в тот же день доложили в штаб фронта. Военный совет принял решение наградить летчицу посмертно орденом Отечественной войны 1-й степени.
Рамушевский коридор
Северо-Западным фронтом, созданным на базе Прибалтийского военного округа, в начале войны командовал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Членом Военного совета был корпусной комиссар П. А. Диброва, начальником штаба генерал-лейтенант П. С. Кленов. Позже эти войска возглавляли генерал-майор П. П. Со-бенников, генерал-лейтенант П. А. Курочкин, Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, генерал-полковник И. С. Конев.
Северо-Западный фронт находился на важнейшем стратегическом направлении и сыграл в ходе войны огромную роль. Во взаимодействии с Северным, а затем (23 августа 1941 года Северный фронт был разделен на Ленинградский и Карельский) и Ленинградским фронтами, с Краснознаменным Балтийским флотом он защищал Прибалтику. Потом в пределах Валдайской возвышенности во взаимодействии с Ленинградским, Волховским, Калининским и Западным фронтами стоял на страже Ленинграда и Москвы.
В ходе боев летом 1941 года войска Северо-Западного фронта сдержали немецко-фашистских захватчиков, пытавшихся с ходу прорваться к Ленинграду, значительно облегчили положение его защитников. Они также не позволили гитлеровцам продвинуться к Бологое - важнейшему узлу коммуникаций, связывавших прежде всего Москву с Ленинградом. Особо важно отметить, что Северо-Западный фронт стал непреодолимой стеной на пути фашистов, стремившихся обойти Москву с севера. Фронт сдерживал огромную массу гитлеровских войск, сосредоточенных в районах Демянска и Старой Руссы, которые при других обстоятельствах могли быть брошены фашистским командованием на решающие направления, к Москве и Ленинграду.
Следует отметить, что Северо-Западный фронт не просто сковывал противника, но наносил ему чувствительные удары, перемалывал его войска. Контрудар 11-й армии (командующий генерал-лейтенант В. И. Морозов) и других войск 14-18 июля 1941 года под Сольцами, когда были разбиты и отброшены танковые и моторизованные дивизии 56-го моторизованного корпуса противника, по праву можно назвать одной из крупных операций Красной Армии в тот период.
В середине августа 34-я армия нанесла контрудар с рубежа р. Полнеть в направлении Волот (во взаимодействии с 48-й и 11-й армиями), продвинулась вперед до 60 км и вышла в район Тулебля. Это вынудило фашистское командование перебросить к участкам прорыва значительные силы с других направлений.
7 января 1942 года одновременно с Волховским фронтом перешли в наступление и войска Северо-Западного фронта. 11-я армия генерал-лейтенанта В. И. Морозова к исходу второго дня продвинулась более чем на 50 км и навязала бой за Старую Руссу. Дорога, ведущая из этого города в Шимск, оказалась перерезана лыжными отрядами.
34-я армия (ею в то время командовал герерал-майор Н. 3. Берзарин) охватила демянскую группировку с востока и юга. Чтобы ускорить ее разгром, Ставка придала Северо-Западному фронту 1-ю ударную армию и два стрелковых корпуса. В итоге встречных ударов демянская группировка противника оказалась изолированной от основных сил. В мешок попало 7 дивизий, насчитывавших около 70 тысяч солдат и офицеров. Перед нашими войсками встала задача: покончить здесь с противником. Фронтовым ВВС Ставка придала ударную авиационную группировку РГК. Но блокировать окруженные войска с воздуха не удалось. В то время фашистское командование располагало значительно большим количеством истребителей и транспортных самолетов, чем мы. Снабжение вражеских войск не прекращалось. 34-я армия в ходе наступления понесла большие потери и предпринять что-либо решительное не могла.
Чтобы выручить попавшие в окружение войска, противник сосредоточил к югу от Ст. Руссы до 6 дивизий и 20 марта нанес удар по нашим частям в направлении Рамушево. Потом он нанес встречный удар из района Демянска. Образовался так называемый Рамушевский коридор. Демянская группировка соединилась со старорусской.
Фашистское командование придавало демянскому плацдарму особое значение, называло его "пистолетом, приставленным к сердцу России". Плацдарм занимал огромную территорию от Старой Руссы до озера Селигер, глубоко вклинивался в расположение наших войск, что создавало реальную угрозу обходного маневра против войск Северо-Западного фронта и флангов соседних фронтов - Калининского и Волховского. Противник в районе Лычково перерезал железную дорогу Валдай Старая Русса и оседлал ряд грунтовых дорог, имеющих в условиях лесисто-болотистой местности особо важное оперативное значение. Для советских войск создались чрезвычайно трудные условия: свобода маневра, перегруппировка сил фронта и снабжение затруднились.
Во второй половине 1942 года за Рамушевский коридор развернулось ожесточенное сражение. Оно длилось с небольшими паузами с июня по декабрь. Доселе никому не известная на берегу небольшой речки Ловать тихая деревушка Рамушево стала центром противоборства огромных масс войск.
Перед началом интенсивных боев за овладение Рамушевским коридором ВВС Северо-Западного фронта были преобразованы в 6-ю воздушную армию. В приказе Народного комиссара обороны, подписанном 6 июня 1942 года, по этому поводу говорилось:
"В целях наращивания ударной силы авиации и успешного применения массированных авиаударов - объединить авиасилы Северо-Западного фронта в единую воздушную армию, присвоив ей наименование 6-й воздушной армии".
Командующим 6-й воздушной армией был назначен генерал-майор авиации Д. Ф. Кондратюк. К нему-то в августе 1942 года я и был назначен заместителем.
В состав армии вошли: 239-я истребительная (командир полковник Г. А. Иванов; начальник штаба полковник В. Г. Воробьев; военком старший батальонный комиссар А. А. Шумейко), 240-я истребительная (командир полковник С. Я. Симоненко, а с апреля 1943 года полковник Г. В. Зимин; начальник штаба полковник И. Ф. Тараканов; военком полковой комиссар Г. М. Головачев) авиационные дивизии; 242-я ночная бомбардировочная авиадивизия (командир полковник К. Д. Дмитриев, а с февраля 1943 года полковник Д. А. Абанин; начальник штаба полковник И. И. Бегунов; военком бригадный комиссар Д. И. Никулин); 243-я штурмовая авиационная дивизия (командир подполковник И. В. Дельнов, а с января 1943 года полковник Г. А. Сухоребриков; начальник штаба полковник II. Т. Воинов; военком полковой комиссар Н. Д. Моржерин, а затем полковой комиссар Г. К. Орлов); семь авиационных смешанных отдельных авиаполков и три отдельные авиаэскадрильи. Обслуживание летных частей было возложено на 7-й и 00-й районы авиационного базирования, а также на отдельные тыловые части и склады. 7-м РАБ командовал полковник К. А. Адоров, 60-м майор В. К. Свешников.
Соединения и части имели теперь строгую систему организации, новую материальную часть и летчиков, в большинстве своем обладавших боевым опытом. Таким, к примеру, был 288-й штурмовой авиаполк, которым командовал майор С. М. Васильев. Осенью 1942 года ему первому среди частей 6-й ВА было присвоено гвардейское звание. Став 33-м гвардейским штурмовым, он в составе 6-й воздушной армии прошел от Валдая до Варшавы, а позднее в составе 16-й воздушной армии громил немцев под Берлином.
К 10 июня 1942 года 6-я воздушная армия имела 74 бомбардировщика Пе-2, СБ и других типов; 91 истребитель Як-1, ЛаГГ-3, "харрикейн", "киттихаук"; 23 штурмовика Ил-2, 118 По-2 и Р-5. С этими силами и начала она боевую работу.
Стремясь ликвидировать Рамушевский коридор, войска фронта предприняли во второй половине 1942 года ряд наступательных операций. Первая из них началась 17 июня и продолжалась 9 дней. Части 11-й армии наносили тогда удар с севера в направлении Васильевщина, Большое Степаново, а 1-я ударная армия наступала с юга.
С 9 по 15 августа аналогичная операция повторилась. Части 6-й воздушной армии уничтожали живую силу и технику противника на поле боя, наносили удары по его ближайшим резервам и переправам через реку Ловать, вели борьбу с транспортной авиацией, бомбили железнодорожные станции и аэродромы, прикрывали с воздуха свои наземные войска.
В итоге было достигнуто некоторое продвижение вперед, но перерезать Рамушевский коридор все же не удалось.
Тогда решили провести третью операцию. 34-я армия получила задачу разгромить лычковскую группировку противника и овладеть участком железной дороги Лыч-ково - Кневицы, чтобы по магистрали Валдай - Пола наладить снабжение 11-й и 34-й армий.
Утром 17 сентября после артиллерийской и авиационной подготовки пехота поднялась в атаку. В первый день она не добилась успеха, затем немного продвинулась вперед, однако основную задачу опять не выполнила.
Огромные усилия прилагали авиаторы, чтобы помочь своим наземным войскам взломать неприятельскую оборону. Самолеты буквально висели над полем боя, уничтожая живую силу и огневые точки противника.
За время Лычковской операции было произведено 7000 вылетов, более половины из них - по вражеским войскам, действовавшим непосредственно на поле боя. Но атаки нашей пехоты и танков заканчивались безрезультатно: Рамушевский коридор гитлеровцы защищали отчаянно.
Более того, на участке Великое Село - Вязки противник, сосредоточив здесь около шести пехотных дивизий, нанес 27 сентября контрудар и оттеснил части 1-й ударной армии на 6-8 километров. Ему, таким образом, удалось даже расширить коридор.
С 26 октября перешла к обороне и наша 11-я армия. Ей пришлось сдерживать натиск врага в направлении на Стрельцы. Но здесь гитлеровцам не удалось добиться успеха. Все их атаки захлебывались. Бои носили ожесточенный характер как на земле, так и в воздухе.
Чем объяснить тот факт, что в ряде случаев наши войска терпели неудачу? Причин тут несколько, но, основная, на мой взгляд, заключалась в отсутствии четкого взаимодействия между пехотой и артиллерией, между наземными частями и авиацией.
Справедливые нарекания вызывала и наземная разведка. Некоторые командиры подчас не знали точно, где проходит линия обороны противника. Поэтому удары артиллерии и авиации в ряде случаев приходились по пустому месту.
Командные пункты были слишком удалены от переднего края. Изъянами страдала и организация связи.
Все эти и другие недостатки позже были, разумеется, устранены. Но в период, о котором идет речь, они серьезно мешали успешному ведению боевых действий.
Из-под Сталинграда к нам прибыл 436-й истребительный авиаполк (позже он стал 67-м гвардейским), которым командовал подполковник А. Б. Панов. Летчики его уже имели немалый боевой опыт, воевали в небе Ленинграда, Москвы, над Волгой. И здесь, на Северо-Западном фронте, они сражались с врагом умело и отважно.
В ходе очередного наступления ко мне от командира стрелковой дивизии поступила просьба срочно подавить долговременные огневые точки противника, мешающие продвижению наших бойцов. Связываюсь по телефону с аэродромом и вызываю группу штурмовиков. Они пришли в сопровождении истребителей, которыми командовал старший лейтенант В. Добровольский из полка А. Б. Панова. Над передним краем в этот момент появилось восемь "мессершмиттов". Завязался воздушный бой. Умелыми атаками пара Добровольского сбила два вражеских самолета. Одного он уничтожил сам, другого - его ведомый.
Но вот машина Добровольского вдруг задымила, потом вспыхнула и начала резко снижаться. Выбрасываться с парашютом на такой высоте летчику было уже поздно. Да и находился он над территорией, занятой противником: непременно попал бы в лапы врага. "Как поступит Добровольский?" - с тревогой подумал я. И в этот момент в эфире послышался его приглушенный помехами голос:
- Прощайте, друзья!
А через несколько секунд охваченный пламенем самолет врезался в долговременную огневую точку противника, в ту самую, которая наиболее мешала продвижению наших войск. К небу взметнулся фонтан густого дыма и огня, а окрестность сотряс мощный взрыв: видимо, в доте находилось немало боеприпасов.
Наблюдавшие эту картину пехотинцы дружно выскочили из окопов и с громкими криками "ура!" бросились вперед. Они преодолели оборонительный рубеж противника. Путь к победе ценой своей жизни проложил им старший лейтенант Добровольский.
Герой Советского Союза старший лейтенант Павел Шевелев первым вступил в единоборство с новым фашистским самолетом ФВ-190. И сбил его. На обратном пути он попал под обстрел вражеских зениток. Осколком снаряда его ранило в бедро. Врачи настаивали отправить Шевелева в госпиталь, но он категорически отказался:
- Не могу оставить товарищей в такой трудный момент.
Летчику оказали медицинскую помощь и уложили его в землянке. А через несколько дней он снова вылетел на боевое задание.
Не раз отличался в схватках с врагом и старший лейтенант Николай Кузнецов. В один из морозных январских дней он со своей группой сопровождал штурмовиков. Над передним краем им повстречались вражеские истребители. Со вспомогательного командного пункта мне хорошо была видна картина разгоревшегося воздушного боя.
Дерзкой атакой Кузнецов сбил их ведущего. Но, через несколько минут фашистам удалось поджечь машину ведомого Кузнецова. Летчик выбросился с парашютом и приземлился на своей территории.
Когда Кузнецов остался без прикрытия, на него насела пятерка "мессеров" и отсекла от основной группы. Уклоняясь от атак, которые следовали с разных направлений, он и сам наносил удары. Вскоре он вогнал в землю еще одного гитлеровца.
Но силы были неравны. Вот загорелся и его истребитель. Кое-как перетянув через линию фронта, он скрылся где-то за лесом.
Взрыва я не видел, но все равно очень волновался. Что сталось с Кузнецовым? К счастью, он благополучно посадил на заснеженном болоте горящую машину. Находившиеся неподалеку лыжники вытащили его из кабины и доставили в госпиталь.
Все мы, в том числе и врачи, потом удивлялись: как же мог Кузнецов управлять самолетом? Левая рука у него была перебита, висела, как плеть. Из рваной раны на груди хлестала кровь. Осколок снаряда, пробив партийный билет, остановился в нескольких миллиметрах от сердца.
Долго пробыл в госпитале Кузнецов. Когда же вылечился, снова вернулся в свою часть и продолжал сражаться с фашистами. Войну он закончил в Берлине, сбив 36 вражеских самолетов. В 1943 году ему присвоили звание Героя Советского Союза. Генерал-майор авиации Н. Ф. Кузнецов и поныне продолжает службу в кадрах ВВС.
На Северо-Западном фронте сражались многие известные воздушные бойцы. Здесь проявил беспримерное мужество Алексей Маресьев. Под Старой Руссой геройски погиб сын выдающегося полководца М. В. Фрунзе - лейтенант Тимур Фрунзе. Советское правительство посмертно присвоило ему звание Героя Советского Союза. Здесь отличился бесстрашный бомбардир и превосходный политработник военком эскадрильи Герой Советского Союза батальонный комиссар Григорий Таряник. Славу мастера по уничтожению мостов и переправ с воздуха приобрел капитан Федор Никитович Орлов. Дерзкими налетами на вражеские аэродромы прославился командир звена Герой Советского Союза капитан Александр Носов. Немало вражеских бомбардировщиков уничтожил в боях военком эскадрильи старший политрук Лазарь Чапчахов.
* * *
В конце 1942 года 11-я и 1-я ударная армии провели еще три наступательные операции. Цель была прежняя: перерезать Рамушевский коридор и изолировать демянскую группировку фашистов. Авиация, как всегда, поддерживала пехоту, подавляя живую силу и огневые средства противника. Особенно большое напряжение испытывали в те дни штурмовики. Больше заходов! Дольше находиться над целью! Точнее наносить удары! - вот под какими девизами они действовали.
В этих боях снова отличились летчики 33-го гвардейского штурмового авиаполка во главе со своим командиром майором Васильевым.
В один из дней на задание вылетела группа под командованием Героя Советского Союза капитана Петра Матвеевича Марютина. Атакуя с малых высот, его летчики уничтожили и подавили несколько огневых точек. Затем они начали непрерывно обстреливать окопы и траншеи противника. Воспользовавшись этим, наша пехота поднялась в атаку и овладела первым рубежом неприятельской обороны.
Об умелых действиях летчиков группы капитана Марютина на следующий же день рассказала армейская газета. О мастерстве штурмовиков говорили на партийных собраниях и летно-тактических конференциях. Их смелость ставилась в пример, а опыт обобщался и распространялся в других частях.
П. Н. Марютин особенно отличился в боях под Старой Руссой. Сейчас он является почетным гражданином этого города.
Высокую выучку, железную волю и отвагу в 33-м гвардейском штурмовом авиационном полку проявили многие летчики. Рядом с Марютиным можно смело поставить Героев Советского Союза А. А. Носова и В. В. Васильчикова, штурмовиков Калинина, Мшвинерадзе, Быстрова, Федорова, Александрова, Голосова и других.
Исключительное мужество и самообладание проявил при выполнении боевого задания гвардии капитан Николай Петров. Он летал на штурмовку с тремя молодыми, еще не обстрелянными летчиками- Ливановым, Тарасовым и Синюкаевым.
При подходе к цели группа штурмовиков и сопровождавшие их истребители попали под обстрел вражеских зениток. От прямого попадания снаряда самолет Петрова загорелся.
Что делать? - встал перед ведущим вопрос. Если он повернет обратно, то и новички последуют его примеру. Задание останется невыполненным. "Нет, надо держаться до последней возможности", - решил Петров, хотя дым и гарь, проникшие в кабину, уже перехватывали ему дыхание.
Экипаж самолета По-2 поначалу состоял из одного летчика: опасались допустить перегрузки. А одному человеку и управлять машиной, и осуществлять прицельное бомбометание было сложно. В условиях ночи он с трудом справлялся с множеством обязанностей. Решили проверить, сможет ли самолет взять на борт лишних 200 кг. Получалось - может. На аэродинамику машины это не влияет. Вот тогда-то и ввели в состав экипажа штурмана, а тросы бомбосбрасывателя переключили на его кабину. Новоявленный фанерный бомбардировщик прочно занял свое место в арсенале авиационных средств борьбы и исправно выполнял свои обязанности до последнего дня войны. К нему подвешивали или 3 бомбы весом 100 кг, или же одну 250-килограммовую фугаску.
Если бы раньше мне сказали, что в войне эта незамысловатая машина будет использоваться как боевая единица, я бы, видимо, только улыбнулся. В бомбардировочной авиации и ее назначении я толк знал. Но суровая действительность перечеркнула некоторые прежние представления. Этой машины, особенно в ночное время, фашисты побаивались. Один из пленных так и сказал:
- Ваш рус-фанера не дает нам покоя. Днем, после бессонных ночей, солдаты чувствуют себя разбитыми.
Как только немцы не обзывали По-2: и "молотилка", и "кофейная мельница", и даже "ночной бандит".
Мало того, что По-2 по ночам наносил урон противнику в технике и живой силе, он буквально изнурял фашистов. Можно себе представить положение гитлеровских вояк, когда почти над самыми головами целую ночь тарахтят эти "молотилки" и клюют, клюют их огневые позиции, землянки, командные пункты своими бомбами.
В конце 1942 года около д. Пустыня подобрали убитого немецкого обер-ефрейтора. В кармане у него обнаружили дневник. Вот что он писал: "31.8.42 г. Наш НП разрушен проклятыми "кофейными мельницами". К счастью, мы в это время находились на дороге. Каждую ночь нас атакуют 20-30 бомбардировщиков, снижаясь до трех метров. Это невозможно выдержать. Мы перешли к 6-й батарее, где бомбят меньше, а за это время наше жилье было разрушено полностью. Ночные бомбежки становятся все мощнее, до самого утра эти проклятые машины не дают нам покоя.
Когда они выключают мотор, слышно, как воют "подарки", а затем раздается взрыв. Самое обидное, что противника не видно и не слышно. Ты беспомощен. В такие моменты тебя охватывает ярость, хочется выбежать на двор и бешено стрелять из автомата. Но этого сделать нельзя, можно выдать свое расположение".
На уничтожение живой силы, изматывание противника и было рассчитано применение самолетов По-2. Полк, которым командовал Африкан Платонович Ерофеевский, особенно досаждал врагу своими ночными налетами. Один из штабных товарищей как-то в шутку заметил Ерофеевскому: "Если бы тебя немцы захватили в плен, то наверняка четвертовали".
В составе летчиков-ночников было немало девушек. А ведь полет на тихоходной машине требовал исключительного мужества и отваги. И в самом деле: высота полета мала, самолет не бронирован и, по существу, беззащитен, его можно сбивать из всех видов стрелкового оружия. Но это не останавливало героинь. Они делали иногда по 8-10 и более боевых вылетов за ночь. Я сам не раз наблюдал, как при появлении самолетов По-2 над позициями гитлеровцев ночное небо перекрещивалось нитями светящихся пуль и снарядов, начинали гулко стучать "эрликоны" (малокалиберные зенитные установки) , ночную мглу судорожно резали лучи прожекторов. Противник пускал в ход все огневые средства". Казалось, без риска погибнуть невозможно преодолеть адский заслон, не выдержат летчицы, повернут обратно. Но такого ни разу не случалось. Они прорывались сквозь шквал пулеметного и автоматного огня и точно в цель сбрасывали бомбы. Начинали гореть вражеские склады с горючим, боеприпасами...
На одном из самолетов По-2 летала старший сержант Мария Иванова, скромная курносенькая девушка из белорусского села. Она ничем особым не выделялась среди подруг. Одно за ней замечали: когда выдавалась нелетная погода, Марию одолевала грусть.
В один из зимних дней мы с Выволокиным побывали в этом полку, беседовали с летчицами. Все были веселы, оживленны, охотно высказывали свои немудреные девичьи думы. Ведь молодость не могут приглушить ни гром пушек, ни суровый быт фронтовой обстановки.
Одна лишь Мария Иванова сидела, прислонившись плечом к косяку подслеповатого окна землянки, и казалась ко всему безучастной.
- Что с вами? - обратился Выволокин к Ивановой. - Беда случилась?
Девушка еще ниже опустила голову и ничего не ответила.
- У нее действительно беда, да еще какая, - ответил за Иванову заместитель командира полка по политической части. - Немцы родную деревню сожгли, отца расстреляли, брата и сестру угнали в Германию. Одна мать осталась, да и то неизвестно: жива ли. Письмо соседи прислали.
Нам как-то неудобно стало за свой вопрос. Мы не сразу нашлись, чем утешить убитую горем девушку. На время в землянке повисло тягостное молчание. Выручила подруга Марии...
- Мы ее успокаиваем как можем, - сказала она. - Но вы сами понимаете...
Да, мы это отлично понимали. Я подошел к Ивановой, обнял ее за плечи:
- Мужайся, Мария. Твое горе - наше горе, и мы за тебя и твоих родных отомстим немцам.
- Ох, знали бы вы, товарищ генерал, как она в бой рвется, - вступила в разговор одна из летчиц. - Командир уж ее удерживает, а она на своем стоит: пошлите в бой, да и только.
Попрощавшись с девушками, мы вышли из землянки. Командира полка я предупредил:
- Без особой надобности Иванову на задание не посылать. Пусть перегорит в ней боль. Иначе может сгоряча наделать такого, что потом ничем не поправишь.
- Слушаюсь, - согласился командир. - Только уговоры мало помогают. Позавчера ночью летала, склад у немцев подожгла. Вернулась и снова настаивает: разрешите еще один полет. Еле отговорил. А вчера осколком на ее самолете бак пробило. Горячим маслом ноги обожгло, но она не свернула с курса, сбросила бомбы на батарею. Вернулась - глаза горят, губы сжаты. У нее ненависть к фашистам ужасная. Попадись ей в руки фриц - она бы ему наверняка горло перегрызла.
В текучке дел я на время забыл о Марии Ивановой, и вдруг по телефону тот же командир полка сообщает:
Мария погибла.
- Как погибла? - невольно вырвалось у меня. - Почему не уберегли? Я же предупреждал.
Обстоятельства гибели Марии Ивановой были таковы. Ночью вылетела она бомбить артиллерийский склад, находившийся под усиленной охраной. Как всегда, зашарили по небу прожекторы, открыла огонь зенитная артиллерия, застучали автоматы. Мария сумела донести машину до цели, штурман Калинин сбросил бомбы. II тут самолет качнуло, он начал валиться на крыло. Штурман сразу же почувствовал неладное: видимо, летчицу ранило. Но Иванова нашла в себе силы довести самолет до аэродрома, а вылезть из кабины уже не могла. Калинин с помощью подбежавшего санитарного инструктора вытащил ее, положил на землю. Девушка была мертва.
О подвиге старшего сержанта Ивановой мы в тот же день доложили в штаб фронта. Военный совет принял решение наградить летчицу посмертно орденом Отечественной войны 1-й степени.
Рамушевский коридор
Северо-Западным фронтом, созданным на базе Прибалтийского военного округа, в начале войны командовал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Членом Военного совета был корпусной комиссар П. А. Диброва, начальником штаба генерал-лейтенант П. С. Кленов. Позже эти войска возглавляли генерал-майор П. П. Со-бенников, генерал-лейтенант П. А. Курочкин, Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, генерал-полковник И. С. Конев.
Северо-Западный фронт находился на важнейшем стратегическом направлении и сыграл в ходе войны огромную роль. Во взаимодействии с Северным, а затем (23 августа 1941 года Северный фронт был разделен на Ленинградский и Карельский) и Ленинградским фронтами, с Краснознаменным Балтийским флотом он защищал Прибалтику. Потом в пределах Валдайской возвышенности во взаимодействии с Ленинградским, Волховским, Калининским и Западным фронтами стоял на страже Ленинграда и Москвы.
В ходе боев летом 1941 года войска Северо-Западного фронта сдержали немецко-фашистских захватчиков, пытавшихся с ходу прорваться к Ленинграду, значительно облегчили положение его защитников. Они также не позволили гитлеровцам продвинуться к Бологое - важнейшему узлу коммуникаций, связывавших прежде всего Москву с Ленинградом. Особо важно отметить, что Северо-Западный фронт стал непреодолимой стеной на пути фашистов, стремившихся обойти Москву с севера. Фронт сдерживал огромную массу гитлеровских войск, сосредоточенных в районах Демянска и Старой Руссы, которые при других обстоятельствах могли быть брошены фашистским командованием на решающие направления, к Москве и Ленинграду.
Следует отметить, что Северо-Западный фронт не просто сковывал противника, но наносил ему чувствительные удары, перемалывал его войска. Контрудар 11-й армии (командующий генерал-лейтенант В. И. Морозов) и других войск 14-18 июля 1941 года под Сольцами, когда были разбиты и отброшены танковые и моторизованные дивизии 56-го моторизованного корпуса противника, по праву можно назвать одной из крупных операций Красной Армии в тот период.
В середине августа 34-я армия нанесла контрудар с рубежа р. Полнеть в направлении Волот (во взаимодействии с 48-й и 11-й армиями), продвинулась вперед до 60 км и вышла в район Тулебля. Это вынудило фашистское командование перебросить к участкам прорыва значительные силы с других направлений.
7 января 1942 года одновременно с Волховским фронтом перешли в наступление и войска Северо-Западного фронта. 11-я армия генерал-лейтенанта В. И. Морозова к исходу второго дня продвинулась более чем на 50 км и навязала бой за Старую Руссу. Дорога, ведущая из этого города в Шимск, оказалась перерезана лыжными отрядами.
34-я армия (ею в то время командовал герерал-майор Н. 3. Берзарин) охватила демянскую группировку с востока и юга. Чтобы ускорить ее разгром, Ставка придала Северо-Западному фронту 1-ю ударную армию и два стрелковых корпуса. В итоге встречных ударов демянская группировка противника оказалась изолированной от основных сил. В мешок попало 7 дивизий, насчитывавших около 70 тысяч солдат и офицеров. Перед нашими войсками встала задача: покончить здесь с противником. Фронтовым ВВС Ставка придала ударную авиационную группировку РГК. Но блокировать окруженные войска с воздуха не удалось. В то время фашистское командование располагало значительно большим количеством истребителей и транспортных самолетов, чем мы. Снабжение вражеских войск не прекращалось. 34-я армия в ходе наступления понесла большие потери и предпринять что-либо решительное не могла.
Чтобы выручить попавшие в окружение войска, противник сосредоточил к югу от Ст. Руссы до 6 дивизий и 20 марта нанес удар по нашим частям в направлении Рамушево. Потом он нанес встречный удар из района Демянска. Образовался так называемый Рамушевский коридор. Демянская группировка соединилась со старорусской.
Фашистское командование придавало демянскому плацдарму особое значение, называло его "пистолетом, приставленным к сердцу России". Плацдарм занимал огромную территорию от Старой Руссы до озера Селигер, глубоко вклинивался в расположение наших войск, что создавало реальную угрозу обходного маневра против войск Северо-Западного фронта и флангов соседних фронтов - Калининского и Волховского. Противник в районе Лычково перерезал железную дорогу Валдай Старая Русса и оседлал ряд грунтовых дорог, имеющих в условиях лесисто-болотистой местности особо важное оперативное значение. Для советских войск создались чрезвычайно трудные условия: свобода маневра, перегруппировка сил фронта и снабжение затруднились.
Во второй половине 1942 года за Рамушевский коридор развернулось ожесточенное сражение. Оно длилось с небольшими паузами с июня по декабрь. Доселе никому не известная на берегу небольшой речки Ловать тихая деревушка Рамушево стала центром противоборства огромных масс войск.
Перед началом интенсивных боев за овладение Рамушевским коридором ВВС Северо-Западного фронта были преобразованы в 6-ю воздушную армию. В приказе Народного комиссара обороны, подписанном 6 июня 1942 года, по этому поводу говорилось:
"В целях наращивания ударной силы авиации и успешного применения массированных авиаударов - объединить авиасилы Северо-Западного фронта в единую воздушную армию, присвоив ей наименование 6-й воздушной армии".
Командующим 6-й воздушной армией был назначен генерал-майор авиации Д. Ф. Кондратюк. К нему-то в августе 1942 года я и был назначен заместителем.
В состав армии вошли: 239-я истребительная (командир полковник Г. А. Иванов; начальник штаба полковник В. Г. Воробьев; военком старший батальонный комиссар А. А. Шумейко), 240-я истребительная (командир полковник С. Я. Симоненко, а с апреля 1943 года полковник Г. В. Зимин; начальник штаба полковник И. Ф. Тараканов; военком полковой комиссар Г. М. Головачев) авиационные дивизии; 242-я ночная бомбардировочная авиадивизия (командир полковник К. Д. Дмитриев, а с февраля 1943 года полковник Д. А. Абанин; начальник штаба полковник И. И. Бегунов; военком бригадный комиссар Д. И. Никулин); 243-я штурмовая авиационная дивизия (командир подполковник И. В. Дельнов, а с января 1943 года полковник Г. А. Сухоребриков; начальник штаба полковник II. Т. Воинов; военком полковой комиссар Н. Д. Моржерин, а затем полковой комиссар Г. К. Орлов); семь авиационных смешанных отдельных авиаполков и три отдельные авиаэскадрильи. Обслуживание летных частей было возложено на 7-й и 00-й районы авиационного базирования, а также на отдельные тыловые части и склады. 7-м РАБ командовал полковник К. А. Адоров, 60-м майор В. К. Свешников.
Соединения и части имели теперь строгую систему организации, новую материальную часть и летчиков, в большинстве своем обладавших боевым опытом. Таким, к примеру, был 288-й штурмовой авиаполк, которым командовал майор С. М. Васильев. Осенью 1942 года ему первому среди частей 6-й ВА было присвоено гвардейское звание. Став 33-м гвардейским штурмовым, он в составе 6-й воздушной армии прошел от Валдая до Варшавы, а позднее в составе 16-й воздушной армии громил немцев под Берлином.
К 10 июня 1942 года 6-я воздушная армия имела 74 бомбардировщика Пе-2, СБ и других типов; 91 истребитель Як-1, ЛаГГ-3, "харрикейн", "киттихаук"; 23 штурмовика Ил-2, 118 По-2 и Р-5. С этими силами и начала она боевую работу.
Стремясь ликвидировать Рамушевский коридор, войска фронта предприняли во второй половине 1942 года ряд наступательных операций. Первая из них началась 17 июня и продолжалась 9 дней. Части 11-й армии наносили тогда удар с севера в направлении Васильевщина, Большое Степаново, а 1-я ударная армия наступала с юга.
С 9 по 15 августа аналогичная операция повторилась. Части 6-й воздушной армии уничтожали живую силу и технику противника на поле боя, наносили удары по его ближайшим резервам и переправам через реку Ловать, вели борьбу с транспортной авиацией, бомбили железнодорожные станции и аэродромы, прикрывали с воздуха свои наземные войска.
В итоге было достигнуто некоторое продвижение вперед, но перерезать Рамушевский коридор все же не удалось.
Тогда решили провести третью операцию. 34-я армия получила задачу разгромить лычковскую группировку противника и овладеть участком железной дороги Лыч-ково - Кневицы, чтобы по магистрали Валдай - Пола наладить снабжение 11-й и 34-й армий.
Утром 17 сентября после артиллерийской и авиационной подготовки пехота поднялась в атаку. В первый день она не добилась успеха, затем немного продвинулась вперед, однако основную задачу опять не выполнила.
Огромные усилия прилагали авиаторы, чтобы помочь своим наземным войскам взломать неприятельскую оборону. Самолеты буквально висели над полем боя, уничтожая живую силу и огневые точки противника.
За время Лычковской операции было произведено 7000 вылетов, более половины из них - по вражеским войскам, действовавшим непосредственно на поле боя. Но атаки нашей пехоты и танков заканчивались безрезультатно: Рамушевский коридор гитлеровцы защищали отчаянно.
Более того, на участке Великое Село - Вязки противник, сосредоточив здесь около шести пехотных дивизий, нанес 27 сентября контрудар и оттеснил части 1-й ударной армии на 6-8 километров. Ему, таким образом, удалось даже расширить коридор.
С 26 октября перешла к обороне и наша 11-я армия. Ей пришлось сдерживать натиск врага в направлении на Стрельцы. Но здесь гитлеровцам не удалось добиться успеха. Все их атаки захлебывались. Бои носили ожесточенный характер как на земле, так и в воздухе.
Чем объяснить тот факт, что в ряде случаев наши войска терпели неудачу? Причин тут несколько, но, основная, на мой взгляд, заключалась в отсутствии четкого взаимодействия между пехотой и артиллерией, между наземными частями и авиацией.
Справедливые нарекания вызывала и наземная разведка. Некоторые командиры подчас не знали точно, где проходит линия обороны противника. Поэтому удары артиллерии и авиации в ряде случаев приходились по пустому месту.
Командные пункты были слишком удалены от переднего края. Изъянами страдала и организация связи.
Все эти и другие недостатки позже были, разумеется, устранены. Но в период, о котором идет речь, они серьезно мешали успешному ведению боевых действий.
Из-под Сталинграда к нам прибыл 436-й истребительный авиаполк (позже он стал 67-м гвардейским), которым командовал подполковник А. Б. Панов. Летчики его уже имели немалый боевой опыт, воевали в небе Ленинграда, Москвы, над Волгой. И здесь, на Северо-Западном фронте, они сражались с врагом умело и отважно.
В ходе очередного наступления ко мне от командира стрелковой дивизии поступила просьба срочно подавить долговременные огневые точки противника, мешающие продвижению наших бойцов. Связываюсь по телефону с аэродромом и вызываю группу штурмовиков. Они пришли в сопровождении истребителей, которыми командовал старший лейтенант В. Добровольский из полка А. Б. Панова. Над передним краем в этот момент появилось восемь "мессершмиттов". Завязался воздушный бой. Умелыми атаками пара Добровольского сбила два вражеских самолета. Одного он уничтожил сам, другого - его ведомый.
Но вот машина Добровольского вдруг задымила, потом вспыхнула и начала резко снижаться. Выбрасываться с парашютом на такой высоте летчику было уже поздно. Да и находился он над территорией, занятой противником: непременно попал бы в лапы врага. "Как поступит Добровольский?" - с тревогой подумал я. И в этот момент в эфире послышался его приглушенный помехами голос:
- Прощайте, друзья!
А через несколько секунд охваченный пламенем самолет врезался в долговременную огневую точку противника, в ту самую, которая наиболее мешала продвижению наших войск. К небу взметнулся фонтан густого дыма и огня, а окрестность сотряс мощный взрыв: видимо, в доте находилось немало боеприпасов.
Наблюдавшие эту картину пехотинцы дружно выскочили из окопов и с громкими криками "ура!" бросились вперед. Они преодолели оборонительный рубеж противника. Путь к победе ценой своей жизни проложил им старший лейтенант Добровольский.
Герой Советского Союза старший лейтенант Павел Шевелев первым вступил в единоборство с новым фашистским самолетом ФВ-190. И сбил его. На обратном пути он попал под обстрел вражеских зениток. Осколком снаряда его ранило в бедро. Врачи настаивали отправить Шевелева в госпиталь, но он категорически отказался:
- Не могу оставить товарищей в такой трудный момент.
Летчику оказали медицинскую помощь и уложили его в землянке. А через несколько дней он снова вылетел на боевое задание.
Не раз отличался в схватках с врагом и старший лейтенант Николай Кузнецов. В один из морозных январских дней он со своей группой сопровождал штурмовиков. Над передним краем им повстречались вражеские истребители. Со вспомогательного командного пункта мне хорошо была видна картина разгоревшегося воздушного боя.
Дерзкой атакой Кузнецов сбил их ведущего. Но, через несколько минут фашистам удалось поджечь машину ведомого Кузнецова. Летчик выбросился с парашютом и приземлился на своей территории.
Когда Кузнецов остался без прикрытия, на него насела пятерка "мессеров" и отсекла от основной группы. Уклоняясь от атак, которые следовали с разных направлений, он и сам наносил удары. Вскоре он вогнал в землю еще одного гитлеровца.
Но силы были неравны. Вот загорелся и его истребитель. Кое-как перетянув через линию фронта, он скрылся где-то за лесом.
Взрыва я не видел, но все равно очень волновался. Что сталось с Кузнецовым? К счастью, он благополучно посадил на заснеженном болоте горящую машину. Находившиеся неподалеку лыжники вытащили его из кабины и доставили в госпиталь.
Все мы, в том числе и врачи, потом удивлялись: как же мог Кузнецов управлять самолетом? Левая рука у него была перебита, висела, как плеть. Из рваной раны на груди хлестала кровь. Осколок снаряда, пробив партийный билет, остановился в нескольких миллиметрах от сердца.
Долго пробыл в госпитале Кузнецов. Когда же вылечился, снова вернулся в свою часть и продолжал сражаться с фашистами. Войну он закончил в Берлине, сбив 36 вражеских самолетов. В 1943 году ему присвоили звание Героя Советского Союза. Генерал-майор авиации Н. Ф. Кузнецов и поныне продолжает службу в кадрах ВВС.
На Северо-Западном фронте сражались многие известные воздушные бойцы. Здесь проявил беспримерное мужество Алексей Маресьев. Под Старой Руссой геройски погиб сын выдающегося полководца М. В. Фрунзе - лейтенант Тимур Фрунзе. Советское правительство посмертно присвоило ему звание Героя Советского Союза. Здесь отличился бесстрашный бомбардир и превосходный политработник военком эскадрильи Герой Советского Союза батальонный комиссар Григорий Таряник. Славу мастера по уничтожению мостов и переправ с воздуха приобрел капитан Федор Никитович Орлов. Дерзкими налетами на вражеские аэродромы прославился командир звена Герой Советского Союза капитан Александр Носов. Немало вражеских бомбардировщиков уничтожил в боях военком эскадрильи старший политрук Лазарь Чапчахов.
* * *
В конце 1942 года 11-я и 1-я ударная армии провели еще три наступательные операции. Цель была прежняя: перерезать Рамушевский коридор и изолировать демянскую группировку фашистов. Авиация, как всегда, поддерживала пехоту, подавляя живую силу и огневые средства противника. Особенно большое напряжение испытывали в те дни штурмовики. Больше заходов! Дольше находиться над целью! Точнее наносить удары! - вот под какими девизами они действовали.
В этих боях снова отличились летчики 33-го гвардейского штурмового авиаполка во главе со своим командиром майором Васильевым.
В один из дней на задание вылетела группа под командованием Героя Советского Союза капитана Петра Матвеевича Марютина. Атакуя с малых высот, его летчики уничтожили и подавили несколько огневых точек. Затем они начали непрерывно обстреливать окопы и траншеи противника. Воспользовавшись этим, наша пехота поднялась в атаку и овладела первым рубежом неприятельской обороны.
Об умелых действиях летчиков группы капитана Марютина на следующий же день рассказала армейская газета. О мастерстве штурмовиков говорили на партийных собраниях и летно-тактических конференциях. Их смелость ставилась в пример, а опыт обобщался и распространялся в других частях.
П. Н. Марютин особенно отличился в боях под Старой Руссой. Сейчас он является почетным гражданином этого города.
Высокую выучку, железную волю и отвагу в 33-м гвардейском штурмовом авиационном полку проявили многие летчики. Рядом с Марютиным можно смело поставить Героев Советского Союза А. А. Носова и В. В. Васильчикова, штурмовиков Калинина, Мшвинерадзе, Быстрова, Федорова, Александрова, Голосова и других.
Исключительное мужество и самообладание проявил при выполнении боевого задания гвардии капитан Николай Петров. Он летал на штурмовку с тремя молодыми, еще не обстрелянными летчиками- Ливановым, Тарасовым и Синюкаевым.
При подходе к цели группа штурмовиков и сопровождавшие их истребители попали под обстрел вражеских зениток. От прямого попадания снаряда самолет Петрова загорелся.
Что делать? - встал перед ведущим вопрос. Если он повернет обратно, то и новички последуют его примеру. Задание останется невыполненным. "Нет, надо держаться до последней возможности", - решил Петров, хотя дым и гарь, проникшие в кабину, уже перехватывали ему дыхание.