Страница:
– Обещаю, – ответила она, тронутая заботой Томми.
Он кивнул и рукавом рубашки вытер пот со лба.
– Думаю, пора возвращаться. Здорово припекает. Вам, наверное, вредно так долго быть на солнце.
Обойдя здание, они увидели Джиневру, стоящую в тени старого дерева.
– Как успехи? Удалось что-нибудь вспомнить? – спросила она с надеждой.
– Нет, – ответила Кэтрин.
– Но она узнала свой мотоцикл, – ободряюще заметил Томми.
Джиневра многозначительно сдвинула брови.
– Мне казалось, что мотоцикл ты вспомнишь в последнюю очередь.
– Я не то чтобы его вспомнила. Просто он мне показался странно знакомым.
Джиневра не сводила с племянницы проницательного взгляда.
– Лучше бы ты его вообще не увидела.
Взглянув в сторону своей машины, стоящей под палящим солнцем, тетушка сказала, обращаясь к Томми:
– Надеюсь, тебе понравится шоколадное мороженое. – И быстро пошла к машине.
– Мороженое! – воскликнула Кэтрин и поспешила за тетушкой.
Та вынула из сумки красивую коробку.
– Похоже, Томми оно придется больше по вкусу, чем нам. – И с этими словами она вручила коробку пареньку.
– Мое любимое, – улыбнулся он.
Спустя несколько минут Джиневра и Кэтрин были уже за пределами города.
– Значит, мотоцикл показался тебе знакомым? – спросила Джиневра.
– Да.
– Надеюсь, ты не станешь вспоминать событие, лишившее тебя памяти? – предостерегающе сказала тетушка. – Многие поступают именно так. Чтобы найти потерянную вещь, возвращаются назад, вспоминая каждый свой шаг.
Но в твоем случае такой метод не годится.
Кэтрин усмехнулась.
– Я не собираюсь им воспользоваться.
– Рада слышать, – ответила Джиневра.
В машине воцарилась тишина. Кэтрин смотрела в лобовое стекло. Честно говоря, она и сама не могла понять, зачем ей понадобился мотоцикл. Держать его у себя, пытаясь что-то вспомнить, пустая затея. Гораздо разумнее оставить злополучный мотоцикл в покое. Заодно со злополучным мужем.
Кэтрин решила из дома позвонить Томми, чтобы он, как и было задумано, стал готовить его к продаже.
Но, приехав, почему-то не стала так делать.
Кэтрин стояла, глядя на ящики, лежащие в глубине пикапа Джонатана. Из одного торчало черное, сильно помятое мотоциклетное крыло.
– Насколько я помню, сегодня утром мой мотоцикл выглядел несколько иначе, – наконец сказала Кэтрин, нарушив молчание. – Ты что, разобрал его? – обратилась она к Джонатану.
– Я опасался возвращать тебе мотоцикл в рабочем состоянии. Это все равно что дать ребенку заряженный пистолет, – ответил он. – С одной стороны, я выполнил твое желание и привез его. Но с другой – поступлю так, как считаю нужным: завтра по пути на работу брошу его на свалку, – сказал Джонатан, глядя ей в глаза.
То, что он сравнил ее с ребенком, возмутило Кэтрин.
– Ты этого не сделаешь! Я хочу, чтобы он остался у меня!
Джонатан собрался было возразить ей, но неожиданно передумал и пожал плечами.
– Как хочешь. Выбор за тобой.
Глядя, как он снимает ящики, Кэтрин раздумывала, уж не теряет ли она разум. Вслед за памятью. Она представления не имела, что будет делать с мотоциклом, тем более разобранным на части.
Она еще раз взглянула на Джонатана и повернулась, чтобы пойти в дом. На пороге она наткнулась на Джиневру. – Я иду сказать вам, что ужин готов, – объявила тетушка и с подозрением прищурилась. – Что-нибудь случилось?
Кэтрин кивнула в сторону подъездной дорожки.
– Джонатан привез мой мотоцикл… в ящиках.
Джиневра посмотрела в указанном направлении и увидела, как Джонатан опускает на землю последний ящик.
– Он хотел отвезти его на свалку, но я попросила этого не делать. А сейчас я в растерянности. Ума не приложу, зачем мне мотоцикл в таком состоянии. Он мне и собранный-то не нужен.
Джиневра обняла племянницу.
– Твоя интуиция никогда тебя не подводила.
По-моему, тебе следует к ней прислушаться.
Если тебе что-то подсказывает сохранить этот мотоцикл, так и сделай. Значит, для этого есть основание.
Кэтрин не была уверена в непогрешимости своей интуиции. Вполне вероятно, она просто сердится на Джонатана, и отсюда ее странное поведение. Но признаться мужу, что мотоцикл ей не нужен, не могла. Наконец Кэтрин решила, что подержит разобранный мотоцикл несколько дней у себя, а потом сама отвезет на свалку.
Глава 6
Глава 7
Он кивнул и рукавом рубашки вытер пот со лба.
– Думаю, пора возвращаться. Здорово припекает. Вам, наверное, вредно так долго быть на солнце.
Обойдя здание, они увидели Джиневру, стоящую в тени старого дерева.
– Как успехи? Удалось что-нибудь вспомнить? – спросила она с надеждой.
– Нет, – ответила Кэтрин.
– Но она узнала свой мотоцикл, – ободряюще заметил Томми.
Джиневра многозначительно сдвинула брови.
– Мне казалось, что мотоцикл ты вспомнишь в последнюю очередь.
– Я не то чтобы его вспомнила. Просто он мне показался странно знакомым.
Джиневра не сводила с племянницы проницательного взгляда.
– Лучше бы ты его вообще не увидела.
Взглянув в сторону своей машины, стоящей под палящим солнцем, тетушка сказала, обращаясь к Томми:
– Надеюсь, тебе понравится шоколадное мороженое. – И быстро пошла к машине.
– Мороженое! – воскликнула Кэтрин и поспешила за тетушкой.
Та вынула из сумки красивую коробку.
– Похоже, Томми оно придется больше по вкусу, чем нам. – И с этими словами она вручила коробку пареньку.
– Мое любимое, – улыбнулся он.
Спустя несколько минут Джиневра и Кэтрин были уже за пределами города.
– Значит, мотоцикл показался тебе знакомым? – спросила Джиневра.
– Да.
– Надеюсь, ты не станешь вспоминать событие, лишившее тебя памяти? – предостерегающе сказала тетушка. – Многие поступают именно так. Чтобы найти потерянную вещь, возвращаются назад, вспоминая каждый свой шаг.
Но в твоем случае такой метод не годится.
Кэтрин усмехнулась.
– Я не собираюсь им воспользоваться.
– Рада слышать, – ответила Джиневра.
В машине воцарилась тишина. Кэтрин смотрела в лобовое стекло. Честно говоря, она и сама не могла понять, зачем ей понадобился мотоцикл. Держать его у себя, пытаясь что-то вспомнить, пустая затея. Гораздо разумнее оставить злополучный мотоцикл в покое. Заодно со злополучным мужем.
Кэтрин решила из дома позвонить Томми, чтобы он, как и было задумано, стал готовить его к продаже.
Но, приехав, почему-то не стала так делать.
Кэтрин стояла, глядя на ящики, лежащие в глубине пикапа Джонатана. Из одного торчало черное, сильно помятое мотоциклетное крыло.
– Насколько я помню, сегодня утром мой мотоцикл выглядел несколько иначе, – наконец сказала Кэтрин, нарушив молчание. – Ты что, разобрал его? – обратилась она к Джонатану.
– Я опасался возвращать тебе мотоцикл в рабочем состоянии. Это все равно что дать ребенку заряженный пистолет, – ответил он. – С одной стороны, я выполнил твое желание и привез его. Но с другой – поступлю так, как считаю нужным: завтра по пути на работу брошу его на свалку, – сказал Джонатан, глядя ей в глаза.
То, что он сравнил ее с ребенком, возмутило Кэтрин.
– Ты этого не сделаешь! Я хочу, чтобы он остался у меня!
Джонатан собрался было возразить ей, но неожиданно передумал и пожал плечами.
– Как хочешь. Выбор за тобой.
Глядя, как он снимает ящики, Кэтрин раздумывала, уж не теряет ли она разум. Вслед за памятью. Она представления не имела, что будет делать с мотоциклом, тем более разобранным на части.
Она еще раз взглянула на Джонатана и повернулась, чтобы пойти в дом. На пороге она наткнулась на Джиневру. – Я иду сказать вам, что ужин готов, – объявила тетушка и с подозрением прищурилась. – Что-нибудь случилось?
Кэтрин кивнула в сторону подъездной дорожки.
– Джонатан привез мой мотоцикл… в ящиках.
Джиневра посмотрела в указанном направлении и увидела, как Джонатан опускает на землю последний ящик.
– Он хотел отвезти его на свалку, но я попросила этого не делать. А сейчас я в растерянности. Ума не приложу, зачем мне мотоцикл в таком состоянии. Он мне и собранный-то не нужен.
Джиневра обняла племянницу.
– Твоя интуиция никогда тебя не подводила.
По-моему, тебе следует к ней прислушаться.
Если тебе что-то подсказывает сохранить этот мотоцикл, так и сделай. Значит, для этого есть основание.
Кэтрин не была уверена в непогрешимости своей интуиции. Вполне вероятно, она просто сердится на Джонатана, и отсюда ее странное поведение. Но признаться мужу, что мотоцикл ей не нужен, не могла. Наконец Кэтрин решила, что подержит разобранный мотоцикл несколько дней у себя, а потом сама отвезет на свалку.
Глава 6
Грохочущие раскаты грома сотрясали дом.
Кэтрин, в ужасе проснувшись, села на кровати.
Ее охватила дрожь, когда она увидела всполох молнии, длинной изломанной стрелой пронзившей ночное небо. В волнении она натянула простыню до подбородка.
– Это всего-навсего гроза, – пыталась она себя успокоить, но слова не помогали.
Тяжелые капли дождя барабанили по стеклу.
– Это всего лишь гроза, – повторила Кэтрин, но даже собственный голос вселял в нее тревогу.
Раздался новый, еще более мощный раскат грома, и в эту самую минуту дверь ее спальни распахнулась. В освещенном дверном проеме Кэтрин увидела темный силуэт мужчины. Яркая вспышка молнии осветила незваного гостя.
На пороге стоял Джонатан. Весь вечер он старался не обращать на нее внимания. Так что же привело его сюда в этот час?
– С тобой все в порядке? – почти прокричал он. Разбушевавшаяся непогода заглушала его голос.
– Да, – выдавила из себя Кэтрин.
Какое-то время Джонатан продолжал стоять неподвижно, занимая собой чуть ли не весь дверной проем. Затем вроде бы нерешительно подошел к столику возле кровати и зажег лампу.
– Пойду проверю, как там Джиневра, и сразу же вернусь, – сказал он, краем глаза глядя на Кэтрин и поворачиваясь к двери.
Легкая дрожь в голосе и брошенный искоса взгляд говорили о том, что Джонатан чувствует себя неловко в спальне жены. Гордость заставляла Кэтрин отвергнуть его помощь, но от страха у нее в горле застрял комок.
Его шаги по коридору не были, слышны из-за дождя. Оставшись одна, Кэтрин почувствовала себя одиноко. Ее охватила такая паника, что она была готова броситься вслед за ним. Через пару минут, которые показались ей вечностью, Джонатан снова возник на пороге.
– Джиневра крепко спит, – сообщил он, и на его лице появилась слабая улыбка. – Ей даже невдомек, как сильно разбушевалась стихия.
Похоже, с тобой тоже все уже в порядке. Если так, то я пойду спать.
Кэтрин была готова умолять его остаться, но сдержанное поведение Джонатана охладило ее пыл. Она ответила с уверенностью, которой на самом деле не испытывала:
– Все будет хорошо. Тебе не стоило волноваться и спешить сюда. Спасибо, что включил лампу.
– Не за что, – ответил он и, поспешно выйдя, тут же закрыл за собой дверь.
Очередной раскат грома сотряс дом. И страх с новой силой охватил Кэтрин. Она крепко зажмурилась и закрыла уши ладонями, чтобы только не видеть всполохов молний и те слышать грома.
Вдруг кровать качнулась и Кэтрин оказалась в объятиях сильных рук.
– Не бойся, – раздалось у ее уха.
Кэтрин подняла голову, щекой коснувшись крепкого обнаженного плеча Джонатана. Страх исчез. Она мгновенно ощутила себя в полной безопасности.
Она провела рукой по мускулистой груди мужа.
– Да, ты действительно умеешь заставить женщину чувствовать себя женщиной, – тихо сказала она, забыв, что так говорила Джиневра о Гаролде, а вовсе не о ее муже.
Джонатан вздрогнул, как будто проиграл битву с самим собой, и с жадностью прильнул к ее губам. В пылком поцелуе, казалось, сгорели все их сомнения и страхи.
Кэтрин, забыв о разбушевавшейся за окном стихии, наслаждалась близостью Джонатана.
Обняв руками за шею, она притянула его к себе.
Внутренний голос снова предупреждал, что этого не следует делать, но она не прислушивалась к нему. Всем своим существом она жаждала Джонатана, жаждала его страстных ласк.
– Нет, – прошептал Джонатан, касаясь губ Кэтрин. – Нет, – повторил он тверже, подняв голову и разомкнув ее руки. – Мы оба понимаем, что совершаем ошибку.
Кэтрин потрясли его слова.
– Ты… ты, вероятно, прав, – сказала она, вспомнив, что их ничего, кроме физического влечения, не связывает. – Думаю, мне следует поблагодарить тебя за подобную сдержанность.
Однако никакой благодарности она не испытывала. Напротив, ей хотелось увлечь его в водоворот страсти, а с ошибками можно было бы разобраться и завтра.
Джонатан поднялся и встал у кровати. Затем кивнул в сторону кресла, стоящего у окна.
– Я посижу здесь, пока не закончится гроза. – Он говорил так, будто собирался исполнить долг.
– Не беспокойся, я справлюсь со своим страхом. Не стоит со мной нянчиться.
– Сейчас для твоего страха нет причины, но он сильнее тебя, – произнес Джонатан. – Твой отец умер в ночь, подобную этой. Когда у него начался сердечный приступ, вы были одни в доме. Тебе только что исполнилось четырнадцать. Удар молнии повредил электропроводку.
Ты пробежала под дождем несколько миль до дома Джефризов, чтобы позвать на помощь…
В памяти всплыла картина – высокий худощавый мужчина, лежащий на полу гостиной.
Она увидела, как мчится по дороге, преодолевая сопротивление ветра и дождя, и ее охватила дрожь.
– Да, я… я помню, – прошептала Кэтрин, но видение тут же исчезло в непроницаемой мгле, укрывшей ее прошлое.
Подняв глаза, она увидела вопрошающий взгляд Джонатана.
– Это было лишь минутное озарение, – пояснила она со вздохом – Лучше об этом вообще не вспоминать. – Джонатан опустился в кресло и посмотрел в окно, за которым продолжала бушевать стихия.
Кэтрин снова захотелось попросить его уйти.
Но стоило загрохотать грому и полыхнуть молнии, как страх опять завладел ею.
С тяжелым вздохом она устроилась на кровати поудобнее, поправив за спиной подушку.
Кэтрин старалась успокоиться и убедить себя, что Джонатан удержал и себя, и ее от ненужного соблазна.
К тому же мысль о потере памяти по-прежнему не давала ей покоя. Но теперь, думала Кэтрин, у меня есть надежда. Джонатан объяснил причину моего страха перед грозой, и это всколыхнуло память. Может быть, если он расскажет что-нибудь еще, я вспомню больше.
– А раньше тебе случалось успокаивать меня во время грозы?
Джонатан посмотрел на нее.
– Раньше мы пережидали грозу не так.
От явного подтекста его слов огонь, тлевший внутри Кэтрин, вспыхнул ярким пламенем.
– Ты, вероятно, старался отвлечь меня?
– Я делал все, что мог, – уклончиво ответил он.
Его голос выдавал волнение, и Джонатан резко повернулся к окну.
Кэтрин не возражала, если бы он и сейчас делал все, что может. Несмотря на то что Джонатан сидел, вглядываясь в темноту за окном, во всем его облике чувствовалось нетерпение.
Роль сиделки была ему явно не по душе.
Может, все-таки попросить его уйти? – подумала Кэтрин. Но новый оглушительный раскат грома заставил ее отказаться от этой мысли.
Нужно заснуть, решила она. И проснуться избавленной и от грозы, и от Джонатана.
Но только она стала укладываться поудобнее, как молния осветила все вокруг. Кэтрин оставила мысль о сне и вновь села, чувствуя напряжение во всем теле.
Просто не обращай на него внимания, приказала она себе. Но сказать оказалось гораздо легче, чем сделать. Она видела отражение мужа в зеркале, висящем на противоположной стене, и, сколько ни убеждала себя не смотреть туда, никак не могла оторваться. Невыносимым было и молчание, воцарившееся в комнате.
Злясь за свое слабоволие, она спросила:
– А что пугает тебя, Джонатан?
– Ты. Я думал, ты предсказуема, а оказалось наоборот. – Он нахмурился, словно рассердившись на себя за откровенность. – Я виноват в случившемся. Мне не, надо было обучать тебя езде на мотоцикле.
Так вот в чем причина его решения не оставлять ее до полного выздоровления! Кэтрин ощутила в душе холодок разочарования.
– Мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Я взрослая женщина и должна сама отвечать за свои поступки.
– Тебе такие поступки не свойственны. Ты женщина практичная и деловая, – пояснил он, продолжая смотреть в окно.
Джонатан явно избегал взгляда Кэтрин, и это дало ей повод подумать, что он не хочет с ней разговаривать. Она попыталась молчать, но долго не выдержала.
– Ты говорил, что не рассчитывал на прочность наших брачных уз. Неужели одна из причин этого – моя практичность?
Он пожал плечами и наконец-то посмотрел на Кэтрин.
– Не я один сомневался в их долговечности.
Ты сама довольно скептически относилась к нашему союзу. Помню, как однажды сказала, что наш брак продлится до тех пор, пока обе стороны не получат ту выгоду, на которую рассчитывают.
– Рассчитывать на взаимную помощь вовсе не означает искать выгоду, – возразила Кэтрин.
– Я понял очень давно, что не надо рассчитывать ни на чью помощь, – ответил Джонатан.
– Может быть, тебе просто попадались не те люди?
Его лицо стало сдержанно-непреклонным.
– «Те» люди попадаются крайне редко.
– Но ведь Клайду ты доверял?
– Это совсем другая история, – ответил Джонатан, вновь повернувшись к окну.
Как бы хотелось, чтобы он так же доверял и мне, подумала Кэтрин, глядя на его профиль.
Да, конечно, он далек от совершенства, но на него можно положиться, размышляла она. Такой мужчина не подведет. Но у их брачного союза довольно короткая история. Настолько короткая, что она, Кэтрин, ее даже не помнит.
Но, может быть, она ошибается? Может быть, ей хочется верить в его несуществующие достоинства, потому что она вышла за него замуж? Не очень-то приятно сознавать, что в выборе мужа главную роль сыграло обычное влечение.
Неожиданно ощутив страшную усталость, она прилегла на подушки и закрыла глаза…
Луч солнца, проникнув в комнату, разбудил Кэтрин. Она вспомнила грозу и поняла, что уснула прежде, чем все стихло. Медленно повернула голову в сторону окна, с некоторым сожалением думая, что увидит пустое кресло.
Но нет, Джонатан сидел на прежнем месте. Он спал, свесив голову на грудь и скрестив руки.
Встав с кровати, Кэтрин крадучись подошла к креслу, боясь разбудить мужа. Вероятно, с такой же предосторожностью подходят к спящему льву.
Ей хотелось коснуться его взъерошенных волос, потереться щекой о его щетину. Но больше всего хотелось вновь оказаться в его объятиях и почувствовать себя в безопасности, как это было прошлой ночью. Однако, вспомнив, что пребывание в этой комнате Джонатану в тягость, Кэтрин подумала, что ни о какой безопасности не может быть и речи, когда она рядом с ним…
Чтобы не потревожить его, она решила одеться в ванной. Не стоит его будить, подумала Кэтрин. Но, взглянув на мужа еще раз, устыдилась.
Судя по виду, Джонатану было неудобно спать в кресле. Наверняка шея и спина у него затекли, и в этом ее вина.
– Джонатан… – прошептала она.
– Да, милая… – ласково произнес он.
Внутри у нее все перевернулось. Кого он называл этим именем? Ее или какую-то другую женщину?
Джонатан потянулся, распрямляя спину, и застонал. Увы, сегодня ему придется несладко, все мышцы будут болеть, подумала она.
– Да… – повторил он, открыв глаза и с нежностью глядя на Кэтрин.
Но через секунду выражение его лица изменилось – стало привычно суровым. Джонатан отвел от Кэтрин взгляд и рукой убрал волосы со лба.
– Кажется, гроза позади, – сказал он, поднимаясь с кресла.
– Джонатан, – повторила она, все еще находясь под впечатлением произнесенного ласковым тоном обращения «милая», и нежности, с какой он посмотрел на нее в первое мгновение после пробуждения.
В ответ Джонатан равнодушно поглядел на нее.
– Мне пора на работу, – сообщил он, направляясь к двери.
Оставшись одна, Кэтрин коснулась спинки кресла, в котором он только что сидел.
Ткань еще хранила тепло его тела. Джонатана уже не было в комнате, но в ушах Кэтрин продолжал звучать его ласковый голос. Она почему-то была уверена, что «милой» он мог называть только ее.
Отчего же она ничего не может вспомнить?
Кэтрин напряглась. Должно быть, есть в ее прошлом болезненный узел, который память развязывать не желает. Интуиция подсказывала Кэтрин, что она не ошибается.
Кэтрин, в ужасе проснувшись, села на кровати.
Ее охватила дрожь, когда она увидела всполох молнии, длинной изломанной стрелой пронзившей ночное небо. В волнении она натянула простыню до подбородка.
– Это всего-навсего гроза, – пыталась она себя успокоить, но слова не помогали.
Тяжелые капли дождя барабанили по стеклу.
– Это всего лишь гроза, – повторила Кэтрин, но даже собственный голос вселял в нее тревогу.
Раздался новый, еще более мощный раскат грома, и в эту самую минуту дверь ее спальни распахнулась. В освещенном дверном проеме Кэтрин увидела темный силуэт мужчины. Яркая вспышка молнии осветила незваного гостя.
На пороге стоял Джонатан. Весь вечер он старался не обращать на нее внимания. Так что же привело его сюда в этот час?
– С тобой все в порядке? – почти прокричал он. Разбушевавшаяся непогода заглушала его голос.
– Да, – выдавила из себя Кэтрин.
Какое-то время Джонатан продолжал стоять неподвижно, занимая собой чуть ли не весь дверной проем. Затем вроде бы нерешительно подошел к столику возле кровати и зажег лампу.
– Пойду проверю, как там Джиневра, и сразу же вернусь, – сказал он, краем глаза глядя на Кэтрин и поворачиваясь к двери.
Легкая дрожь в голосе и брошенный искоса взгляд говорили о том, что Джонатан чувствует себя неловко в спальне жены. Гордость заставляла Кэтрин отвергнуть его помощь, но от страха у нее в горле застрял комок.
Его шаги по коридору не были, слышны из-за дождя. Оставшись одна, Кэтрин почувствовала себя одиноко. Ее охватила такая паника, что она была готова броситься вслед за ним. Через пару минут, которые показались ей вечностью, Джонатан снова возник на пороге.
– Джиневра крепко спит, – сообщил он, и на его лице появилась слабая улыбка. – Ей даже невдомек, как сильно разбушевалась стихия.
Похоже, с тобой тоже все уже в порядке. Если так, то я пойду спать.
Кэтрин была готова умолять его остаться, но сдержанное поведение Джонатана охладило ее пыл. Она ответила с уверенностью, которой на самом деле не испытывала:
– Все будет хорошо. Тебе не стоило волноваться и спешить сюда. Спасибо, что включил лампу.
– Не за что, – ответил он и, поспешно выйдя, тут же закрыл за собой дверь.
Очередной раскат грома сотряс дом. И страх с новой силой охватил Кэтрин. Она крепко зажмурилась и закрыла уши ладонями, чтобы только не видеть всполохов молний и те слышать грома.
Вдруг кровать качнулась и Кэтрин оказалась в объятиях сильных рук.
– Не бойся, – раздалось у ее уха.
Кэтрин подняла голову, щекой коснувшись крепкого обнаженного плеча Джонатана. Страх исчез. Она мгновенно ощутила себя в полной безопасности.
Она провела рукой по мускулистой груди мужа.
– Да, ты действительно умеешь заставить женщину чувствовать себя женщиной, – тихо сказала она, забыв, что так говорила Джиневра о Гаролде, а вовсе не о ее муже.
Джонатан вздрогнул, как будто проиграл битву с самим собой, и с жадностью прильнул к ее губам. В пылком поцелуе, казалось, сгорели все их сомнения и страхи.
Кэтрин, забыв о разбушевавшейся за окном стихии, наслаждалась близостью Джонатана.
Обняв руками за шею, она притянула его к себе.
Внутренний голос снова предупреждал, что этого не следует делать, но она не прислушивалась к нему. Всем своим существом она жаждала Джонатана, жаждала его страстных ласк.
– Нет, – прошептал Джонатан, касаясь губ Кэтрин. – Нет, – повторил он тверже, подняв голову и разомкнув ее руки. – Мы оба понимаем, что совершаем ошибку.
Кэтрин потрясли его слова.
– Ты… ты, вероятно, прав, – сказала она, вспомнив, что их ничего, кроме физического влечения, не связывает. – Думаю, мне следует поблагодарить тебя за подобную сдержанность.
Однако никакой благодарности она не испытывала. Напротив, ей хотелось увлечь его в водоворот страсти, а с ошибками можно было бы разобраться и завтра.
Джонатан поднялся и встал у кровати. Затем кивнул в сторону кресла, стоящего у окна.
– Я посижу здесь, пока не закончится гроза. – Он говорил так, будто собирался исполнить долг.
– Не беспокойся, я справлюсь со своим страхом. Не стоит со мной нянчиться.
– Сейчас для твоего страха нет причины, но он сильнее тебя, – произнес Джонатан. – Твой отец умер в ночь, подобную этой. Когда у него начался сердечный приступ, вы были одни в доме. Тебе только что исполнилось четырнадцать. Удар молнии повредил электропроводку.
Ты пробежала под дождем несколько миль до дома Джефризов, чтобы позвать на помощь…
В памяти всплыла картина – высокий худощавый мужчина, лежащий на полу гостиной.
Она увидела, как мчится по дороге, преодолевая сопротивление ветра и дождя, и ее охватила дрожь.
– Да, я… я помню, – прошептала Кэтрин, но видение тут же исчезло в непроницаемой мгле, укрывшей ее прошлое.
Подняв глаза, она увидела вопрошающий взгляд Джонатана.
– Это было лишь минутное озарение, – пояснила она со вздохом – Лучше об этом вообще не вспоминать. – Джонатан опустился в кресло и посмотрел в окно, за которым продолжала бушевать стихия.
Кэтрин снова захотелось попросить его уйти.
Но стоило загрохотать грому и полыхнуть молнии, как страх опять завладел ею.
С тяжелым вздохом она устроилась на кровати поудобнее, поправив за спиной подушку.
Кэтрин старалась успокоиться и убедить себя, что Джонатан удержал и себя, и ее от ненужного соблазна.
К тому же мысль о потере памяти по-прежнему не давала ей покоя. Но теперь, думала Кэтрин, у меня есть надежда. Джонатан объяснил причину моего страха перед грозой, и это всколыхнуло память. Может быть, если он расскажет что-нибудь еще, я вспомню больше.
– А раньше тебе случалось успокаивать меня во время грозы?
Джонатан посмотрел на нее.
– Раньше мы пережидали грозу не так.
От явного подтекста его слов огонь, тлевший внутри Кэтрин, вспыхнул ярким пламенем.
– Ты, вероятно, старался отвлечь меня?
– Я делал все, что мог, – уклончиво ответил он.
Его голос выдавал волнение, и Джонатан резко повернулся к окну.
Кэтрин не возражала, если бы он и сейчас делал все, что может. Несмотря на то что Джонатан сидел, вглядываясь в темноту за окном, во всем его облике чувствовалось нетерпение.
Роль сиделки была ему явно не по душе.
Может, все-таки попросить его уйти? – подумала Кэтрин. Но новый оглушительный раскат грома заставил ее отказаться от этой мысли.
Нужно заснуть, решила она. И проснуться избавленной и от грозы, и от Джонатана.
Но только она стала укладываться поудобнее, как молния осветила все вокруг. Кэтрин оставила мысль о сне и вновь села, чувствуя напряжение во всем теле.
Просто не обращай на него внимания, приказала она себе. Но сказать оказалось гораздо легче, чем сделать. Она видела отражение мужа в зеркале, висящем на противоположной стене, и, сколько ни убеждала себя не смотреть туда, никак не могла оторваться. Невыносимым было и молчание, воцарившееся в комнате.
Злясь за свое слабоволие, она спросила:
– А что пугает тебя, Джонатан?
– Ты. Я думал, ты предсказуема, а оказалось наоборот. – Он нахмурился, словно рассердившись на себя за откровенность. – Я виноват в случившемся. Мне не, надо было обучать тебя езде на мотоцикле.
Так вот в чем причина его решения не оставлять ее до полного выздоровления! Кэтрин ощутила в душе холодок разочарования.
– Мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Я взрослая женщина и должна сама отвечать за свои поступки.
– Тебе такие поступки не свойственны. Ты женщина практичная и деловая, – пояснил он, продолжая смотреть в окно.
Джонатан явно избегал взгляда Кэтрин, и это дало ей повод подумать, что он не хочет с ней разговаривать. Она попыталась молчать, но долго не выдержала.
– Ты говорил, что не рассчитывал на прочность наших брачных уз. Неужели одна из причин этого – моя практичность?
Он пожал плечами и наконец-то посмотрел на Кэтрин.
– Не я один сомневался в их долговечности.
Ты сама довольно скептически относилась к нашему союзу. Помню, как однажды сказала, что наш брак продлится до тех пор, пока обе стороны не получат ту выгоду, на которую рассчитывают.
– Рассчитывать на взаимную помощь вовсе не означает искать выгоду, – возразила Кэтрин.
– Я понял очень давно, что не надо рассчитывать ни на чью помощь, – ответил Джонатан.
– Может быть, тебе просто попадались не те люди?
Его лицо стало сдержанно-непреклонным.
– «Те» люди попадаются крайне редко.
– Но ведь Клайду ты доверял?
– Это совсем другая история, – ответил Джонатан, вновь повернувшись к окну.
Как бы хотелось, чтобы он так же доверял и мне, подумала Кэтрин, глядя на его профиль.
Да, конечно, он далек от совершенства, но на него можно положиться, размышляла она. Такой мужчина не подведет. Но у их брачного союза довольно короткая история. Настолько короткая, что она, Кэтрин, ее даже не помнит.
Но, может быть, она ошибается? Может быть, ей хочется верить в его несуществующие достоинства, потому что она вышла за него замуж? Не очень-то приятно сознавать, что в выборе мужа главную роль сыграло обычное влечение.
Неожиданно ощутив страшную усталость, она прилегла на подушки и закрыла глаза…
Луч солнца, проникнув в комнату, разбудил Кэтрин. Она вспомнила грозу и поняла, что уснула прежде, чем все стихло. Медленно повернула голову в сторону окна, с некоторым сожалением думая, что увидит пустое кресло.
Но нет, Джонатан сидел на прежнем месте. Он спал, свесив голову на грудь и скрестив руки.
Встав с кровати, Кэтрин крадучись подошла к креслу, боясь разбудить мужа. Вероятно, с такой же предосторожностью подходят к спящему льву.
Ей хотелось коснуться его взъерошенных волос, потереться щекой о его щетину. Но больше всего хотелось вновь оказаться в его объятиях и почувствовать себя в безопасности, как это было прошлой ночью. Однако, вспомнив, что пребывание в этой комнате Джонатану в тягость, Кэтрин подумала, что ни о какой безопасности не может быть и речи, когда она рядом с ним…
Чтобы не потревожить его, она решила одеться в ванной. Не стоит его будить, подумала Кэтрин. Но, взглянув на мужа еще раз, устыдилась.
Судя по виду, Джонатану было неудобно спать в кресле. Наверняка шея и спина у него затекли, и в этом ее вина.
– Джонатан… – прошептала она.
– Да, милая… – ласково произнес он.
Внутри у нее все перевернулось. Кого он называл этим именем? Ее или какую-то другую женщину?
Джонатан потянулся, распрямляя спину, и застонал. Увы, сегодня ему придется несладко, все мышцы будут болеть, подумала она.
– Да… – повторил он, открыв глаза и с нежностью глядя на Кэтрин.
Но через секунду выражение его лица изменилось – стало привычно суровым. Джонатан отвел от Кэтрин взгляд и рукой убрал волосы со лба.
– Кажется, гроза позади, – сказал он, поднимаясь с кресла.
– Джонатан, – повторила она, все еще находясь под впечатлением произнесенного ласковым тоном обращения «милая», и нежности, с какой он посмотрел на нее в первое мгновение после пробуждения.
В ответ Джонатан равнодушно поглядел на нее.
– Мне пора на работу, – сообщил он, направляясь к двери.
Оставшись одна, Кэтрин коснулась спинки кресла, в котором он только что сидел.
Ткань еще хранила тепло его тела. Джонатана уже не было в комнате, но в ушах Кэтрин продолжал звучать его ласковый голос. Она почему-то была уверена, что «милой» он мог называть только ее.
Отчего же она ничего не может вспомнить?
Кэтрин напряглась. Должно быть, есть в ее прошлом болезненный узел, который память развязывать не желает. Интуиция подсказывала Кэтрин, что она не ошибается.
Глава 7
– Ну и гроза была ночью! – воскликнула Джиневра, когда Кэтрин вошла в кухню. – Однако, глядя на тебя, не скажешь, что ты провела бессонную ночь, – добавила она с лукавой улыбкой.
По тому, как блестели глаза тетушки, Кэтрин заподозрила, что она вовсе не так крепко спала, как думал Джонатан.
В подтверждение этой догадки Джиневра поинтересовалась:
– А как Джонатан?
В эту самую минуту открылась дверь и вошел Джонатан. Он выглядел уставшим. К тому же на подбородке у него красовался пластырь – видимо, порезался, бреясь.
– Я только выпью кофе – и помчусь. Слишком опаздываю, – сказал он, торопливо пройдя мимо Кэтрин и достав из буфета кружку.
Кэтрин обратила внимание, что он даже не взглянул на нее. Через несколько минут Джонатан ушел.
– Кажется, прошлая ночь не доставила ему удовольствия, – заметила тетушка, когда за ним закрылась дверь.
– Джонатан провел ее в кресле, – пояснила Кэтрин. – Я говорила, что мне ничто не угрожает. Но он настоял на том, чтобы остаться в моей спальне на случай, если мне понадобится помощь.
Джиневра в окно видела, как Джонатан садится в свой синий пикап.
– Он совсем не такой черствый, каким хочет казаться.
– Но с каждым днем он все больше отдаляется от меня, – тихо произнесла Кэтрин.
Джиневра повернулась к ней.
– Знаешь, с мозолями можно справиться.
Если за них как следует взяться, они становятся мягче и со временем исчезают совсем.
Кэтрин вспомнила, как отпрянул от нее Джонатан после поцелуя.
– Но на лечение необходимо согласие пациента.
– Да, порой попадаются слишком трудные пациенты. Но, как говорят, было бы желание… – ответила ей Джиневра.
Только не в случае с Джонатаном Темпельстоуном. Пытаясь забраться на отвесную каменную стену, сердито думала Кэтрин, можно оцарапать руки и ноги, но не добиться успеха… Хотя, с другой стороны, зная, ради чего карабкаешься наверх, может быть, и стоит наплевать на царапины и приложить максимум усилий. Собственная нерешительность раздражала Кэтрин…
После завтрака она помогла Джиневре убрать посуду. Затем ощутила настоятельную потребность выйти из дома. Но стоило оказаться за порогом, как ее тут же повлекло туда, где были сложены ящики с разобранным мотоциклом.
Кэтрин смотрела на них, на отдельно валяющиеся детали и не могла понять, чем же ее привлекает эта груда лома…
Услышав шум автомобиля, она повернулась и увидела грузовичок, подъезжающий к дому.
Но он не остановился, а проехал дальше, к конюшне. Обойдя дом, Кэтрин увидела, как из грузовичка вылез мужчина. На вид ему было около пятидесяти. Одна из лошадей, пасшихся на лугу, тут же заржала, узнав своего, и подошла к нему.
Должно быть, это Денис Бат, догадалась Кэтрин. Решив, что прогулка верхом пойдет ей на пользу, она отправилась к себе в комнату, чтобы надеть сапоги и шляпу.
Спустя несколько минут, подходя к конюшне, Кэтрин услышала голоса.
– Вы держите лошадей в хорошей форме, – сказала Джиневра.
– Стараюсь, – ответил мужской голос. – Я в долгу перед миссис Темпельстоун. Многие в городе считают, что она замкнулась в собственном мирке и ее не интересуют чужие проблемы.
Но это далеко не так. Если бы не она, я бы потерял свою ферму. Узнав о моих трудностях, она тут же пришла мне на помощь, предложив деньги. Сказала, что наши отцы были близкими друзьями. Но я ответил, что не люблю благотворительности, хотя очень ценю ее участие.
Тогда она предложила мне эту работу. Дела, на моей ферме поправились, но все равно я буду работать у миссис Темпельстоун до тех пор, пока ей это необходимо.
– Думаю, Кэтрин очень довольна, что за ее лошадьми ухаживает такой знающий человек, как вы, – заметила Джиневра.
– А как у нее дела со здоровьем? – спросил мужчина с искренним волнением. – Надеюсь, все будет в порядке. Я разговаривал с Джонатаном, когда миссис Темпельстоун была еще в больнице. Он с ума сходил от беспокойства.
Кэтрин было приятно слышать эти слова.
Более того, ей хотелось ворваться в конюшню и расспросить Дениса поподробнее о том, как вел себя Джонатан и что именно говорил.
– Нет, я слишком много о нем думаю, – пробормотала она. – Не стоит этого делать.
– Моя племянница идет на поправку. Все будет хорошо, – уверенно произнесла Джиневра. – Но пойду-ка я в дом, проверю, как там мой пирог в духовке. Была рада с вами познакомиться, мистер Бат.
– Просто Денис, мэм, – ответил мужчина.
Не желая, чтобы ее уличили в подслушивании, Кэтрин решила сама себя выдать. Сделав вид, что только что подошла к конюшне, она крикнула:
– Эй! Здесь есть кто-нибудь?
Джиневра отозвалась первой.
– По-моему, ты здесь неспроста, – сказала она, разглядывая наряд Кэтрин.
– Я собираюсь прокатиться верхом, – ответила племянница.
Тетушка с сомнением посмотрела на нее.
– В Австралии во время загородной прогулки я упала и повредила спину. Сейчас чувствую себя вполне прилично, но, тем не менее, никогда больше не сяду на лошадь. – И она обратилась к подошедшему Денису:
– А вы ездите верхом?
Мистер Бат покачал головой.
– Нет, мэм. Я только присматриваю за лошадьми.
Джиневра нахмурила брови.
– Тебе придется ехать одной, Кэтрин. Но хорошо ли это? Я сомневаюсь.
Кэтрин бросила вопрошающий взгляд на Дениса.
– Я хорошая наездница?
Он был обеспокоен не меньше Джиневры, но утвердительно кивнул.
– Одна из лучших, каких я знаю.
– В таком случае со мной все будет в порядке, – уверенно сказала Кэтрин.
– Но ведь иногда и хорошие наездники падают. – Мистер Бат смотрел на нее с сомнением.
– Нужно посоветоваться с доктором Грином, – упорствовала Джиневра.
– Все будет в порядке, – стояла на своем Кэтрин, входя в конюшню.
Подойдя к сбруе, она поняла, что точно знает, как надевать ее на лошадь.
– Интересно, я помню вещи второстепенные, но не помню ничего, что касается моего мужа и семейной жизни, – пробормотала Кэтрин себе под нос.
Она взялась за уздечку, когда к ней подошли мистер Бат и тетушка Джиневра. Забирая у нее уздечку, Денис твердо сказал:
– Похоже, вы не отступитесь, так что я сам оседлаю вам лошадь.
– Блю Леди! – неожиданно для себя выпалила Кэтрин.
– Блю Леди, – с одобрением повторил Денис. – Она са… – Он остановился на полуслове.
Кэтрин видела, что и мистер Бат, и Джиневра смотрят на нее с надеждой.
– Я просто вспомнила кличку, – сказала она и подумала: вероятно, они решили, что ко мне вернулась память.
– Постепенно ты вспомнишь все, – успокоила племянницу тетушка.
Как же ей хотелось вспомнить все до мелочей, и прямо сейчас! Нет, нужно чем-то занять себя. Иначе она не выдержит.
– Хорошая моя, – ласково сказала она серой в яблоках кобыле, и потрепала ее по шее.
Кэтрин знала наверняка: это Блю Леди. И снова ей на ум пришла мысль, что она вспомнила лошадь, но никак не может вспомнить ничего из своей семейной жизни.
Может быть, я не желаю представлять себя и Джонатана супружеской парой? С каждой минутой Кэтрин все больше уверялась в том, что между ними произошло нечто такое, о чем ей очень хотелось бы забыть…
– Не мешало бы вам проехаться по лугу, прежде чем отправляться на прогулку, – заметил Денис, застегивая подпругу.
Кэтрин кивнула. Через две минуты она уже сидела в седле, чувствуя себя вполне удобно.
Она не спеша сделала несколько кругов вокруг конюшни.
Джиневра и Денис, стоя у ограды, с волнением наблюдали за всадницей. Кэтрин подъехала к ним и спешилась.
– Ездить верхом то же самое, что на велосипеде, – сказала она в надежде успокоить их. – Стоит однажды научиться, и ты уже никогда не забудешь.
– Да, это так, – со вздохом подтвердила Джиневра. – Но не слишком утруждай себя.
Она взглянула на часы.
– Надеюсь, ты вернешься через полчаса, и смотри не очень удаляйся от дома.
Кэтрин захотелось возразить, но она сдержалась. Ведь тетушка просила ее всего лишь об осторожности. И имела на это полное право после случившегося.
– Я вернусь точно через полчаса, – пообещала Кэтрин. – Не беспокойся.
– Как же не беспокоиться! По-моему, будет лучше, если ты покатаешься здесь, по лугу.
– Я не… – Кэтрин собралась возразить, но звук подъезжающего автомобиля прервал ее.
Мужчина, сидящий за рулем, помахал им рукой и остановил машину. Кэтрин узнала Гаролда Томпсона. Когда он вышел, она увидела у него в руке две розы: желтую и розовую.
– Это вам, – сказал он, протягивая Джиневре желтую розу.
Повернувшись к Кэтрин, он нежно улыбнулся и подал ей розовую.
– Я приехал, чтобы воочию убедиться, как ты перенесла грозу. Ведь ты так боишься грома и молний! – воскликнул он, обращаясь к молодой женщине.
– Гроза, слава Богу, позади. И со мной все в порядке, – ответила Кэтрин, принимая розу из чистой вежливости. Благоухающий цветок не вызвал в ней иных чувств, ей не терпелось отправиться на прогулку. – Я очень благодарна тебе за беспокойство, но не стоило волноваться.
– Она под надежной защитой, – сочла нужным заметить Джиневра.
– Иначе и быть не может, – торопливо ответил Гаролд, явно желая подольститься к Джиневре. Взгляд его снова обратился на Кэтрин, а голос стал еще нежнее:
По тому, как блестели глаза тетушки, Кэтрин заподозрила, что она вовсе не так крепко спала, как думал Джонатан.
В подтверждение этой догадки Джиневра поинтересовалась:
– А как Джонатан?
В эту самую минуту открылась дверь и вошел Джонатан. Он выглядел уставшим. К тому же на подбородке у него красовался пластырь – видимо, порезался, бреясь.
– Я только выпью кофе – и помчусь. Слишком опаздываю, – сказал он, торопливо пройдя мимо Кэтрин и достав из буфета кружку.
Кэтрин обратила внимание, что он даже не взглянул на нее. Через несколько минут Джонатан ушел.
– Кажется, прошлая ночь не доставила ему удовольствия, – заметила тетушка, когда за ним закрылась дверь.
– Джонатан провел ее в кресле, – пояснила Кэтрин. – Я говорила, что мне ничто не угрожает. Но он настоял на том, чтобы остаться в моей спальне на случай, если мне понадобится помощь.
Джиневра в окно видела, как Джонатан садится в свой синий пикап.
– Он совсем не такой черствый, каким хочет казаться.
– Но с каждым днем он все больше отдаляется от меня, – тихо произнесла Кэтрин.
Джиневра повернулась к ней.
– Знаешь, с мозолями можно справиться.
Если за них как следует взяться, они становятся мягче и со временем исчезают совсем.
Кэтрин вспомнила, как отпрянул от нее Джонатан после поцелуя.
– Но на лечение необходимо согласие пациента.
– Да, порой попадаются слишком трудные пациенты. Но, как говорят, было бы желание… – ответила ей Джиневра.
Только не в случае с Джонатаном Темпельстоуном. Пытаясь забраться на отвесную каменную стену, сердито думала Кэтрин, можно оцарапать руки и ноги, но не добиться успеха… Хотя, с другой стороны, зная, ради чего карабкаешься наверх, может быть, и стоит наплевать на царапины и приложить максимум усилий. Собственная нерешительность раздражала Кэтрин…
После завтрака она помогла Джиневре убрать посуду. Затем ощутила настоятельную потребность выйти из дома. Но стоило оказаться за порогом, как ее тут же повлекло туда, где были сложены ящики с разобранным мотоциклом.
Кэтрин смотрела на них, на отдельно валяющиеся детали и не могла понять, чем же ее привлекает эта груда лома…
Услышав шум автомобиля, она повернулась и увидела грузовичок, подъезжающий к дому.
Но он не остановился, а проехал дальше, к конюшне. Обойдя дом, Кэтрин увидела, как из грузовичка вылез мужчина. На вид ему было около пятидесяти. Одна из лошадей, пасшихся на лугу, тут же заржала, узнав своего, и подошла к нему.
Должно быть, это Денис Бат, догадалась Кэтрин. Решив, что прогулка верхом пойдет ей на пользу, она отправилась к себе в комнату, чтобы надеть сапоги и шляпу.
Спустя несколько минут, подходя к конюшне, Кэтрин услышала голоса.
– Вы держите лошадей в хорошей форме, – сказала Джиневра.
– Стараюсь, – ответил мужской голос. – Я в долгу перед миссис Темпельстоун. Многие в городе считают, что она замкнулась в собственном мирке и ее не интересуют чужие проблемы.
Но это далеко не так. Если бы не она, я бы потерял свою ферму. Узнав о моих трудностях, она тут же пришла мне на помощь, предложив деньги. Сказала, что наши отцы были близкими друзьями. Но я ответил, что не люблю благотворительности, хотя очень ценю ее участие.
Тогда она предложила мне эту работу. Дела, на моей ферме поправились, но все равно я буду работать у миссис Темпельстоун до тех пор, пока ей это необходимо.
– Думаю, Кэтрин очень довольна, что за ее лошадьми ухаживает такой знающий человек, как вы, – заметила Джиневра.
– А как у нее дела со здоровьем? – спросил мужчина с искренним волнением. – Надеюсь, все будет в порядке. Я разговаривал с Джонатаном, когда миссис Темпельстоун была еще в больнице. Он с ума сходил от беспокойства.
Кэтрин было приятно слышать эти слова.
Более того, ей хотелось ворваться в конюшню и расспросить Дениса поподробнее о том, как вел себя Джонатан и что именно говорил.
– Нет, я слишком много о нем думаю, – пробормотала она. – Не стоит этого делать.
– Моя племянница идет на поправку. Все будет хорошо, – уверенно произнесла Джиневра. – Но пойду-ка я в дом, проверю, как там мой пирог в духовке. Была рада с вами познакомиться, мистер Бат.
– Просто Денис, мэм, – ответил мужчина.
Не желая, чтобы ее уличили в подслушивании, Кэтрин решила сама себя выдать. Сделав вид, что только что подошла к конюшне, она крикнула:
– Эй! Здесь есть кто-нибудь?
Джиневра отозвалась первой.
– По-моему, ты здесь неспроста, – сказала она, разглядывая наряд Кэтрин.
– Я собираюсь прокатиться верхом, – ответила племянница.
Тетушка с сомнением посмотрела на нее.
– В Австралии во время загородной прогулки я упала и повредила спину. Сейчас чувствую себя вполне прилично, но, тем не менее, никогда больше не сяду на лошадь. – И она обратилась к подошедшему Денису:
– А вы ездите верхом?
Мистер Бат покачал головой.
– Нет, мэм. Я только присматриваю за лошадьми.
Джиневра нахмурила брови.
– Тебе придется ехать одной, Кэтрин. Но хорошо ли это? Я сомневаюсь.
Кэтрин бросила вопрошающий взгляд на Дениса.
– Я хорошая наездница?
Он был обеспокоен не меньше Джиневры, но утвердительно кивнул.
– Одна из лучших, каких я знаю.
– В таком случае со мной все будет в порядке, – уверенно сказала Кэтрин.
– Но ведь иногда и хорошие наездники падают. – Мистер Бат смотрел на нее с сомнением.
– Нужно посоветоваться с доктором Грином, – упорствовала Джиневра.
– Все будет в порядке, – стояла на своем Кэтрин, входя в конюшню.
Подойдя к сбруе, она поняла, что точно знает, как надевать ее на лошадь.
– Интересно, я помню вещи второстепенные, но не помню ничего, что касается моего мужа и семейной жизни, – пробормотала Кэтрин себе под нос.
Она взялась за уздечку, когда к ней подошли мистер Бат и тетушка Джиневра. Забирая у нее уздечку, Денис твердо сказал:
– Похоже, вы не отступитесь, так что я сам оседлаю вам лошадь.
– Блю Леди! – неожиданно для себя выпалила Кэтрин.
– Блю Леди, – с одобрением повторил Денис. – Она са… – Он остановился на полуслове.
Кэтрин видела, что и мистер Бат, и Джиневра смотрят на нее с надеждой.
– Я просто вспомнила кличку, – сказала она и подумала: вероятно, они решили, что ко мне вернулась память.
– Постепенно ты вспомнишь все, – успокоила племянницу тетушка.
Как же ей хотелось вспомнить все до мелочей, и прямо сейчас! Нет, нужно чем-то занять себя. Иначе она не выдержит.
– Хорошая моя, – ласково сказала она серой в яблоках кобыле, и потрепала ее по шее.
Кэтрин знала наверняка: это Блю Леди. И снова ей на ум пришла мысль, что она вспомнила лошадь, но никак не может вспомнить ничего из своей семейной жизни.
Может быть, я не желаю представлять себя и Джонатана супружеской парой? С каждой минутой Кэтрин все больше уверялась в том, что между ними произошло нечто такое, о чем ей очень хотелось бы забыть…
– Не мешало бы вам проехаться по лугу, прежде чем отправляться на прогулку, – заметил Денис, застегивая подпругу.
Кэтрин кивнула. Через две минуты она уже сидела в седле, чувствуя себя вполне удобно.
Она не спеша сделала несколько кругов вокруг конюшни.
Джиневра и Денис, стоя у ограды, с волнением наблюдали за всадницей. Кэтрин подъехала к ним и спешилась.
– Ездить верхом то же самое, что на велосипеде, – сказала она в надежде успокоить их. – Стоит однажды научиться, и ты уже никогда не забудешь.
– Да, это так, – со вздохом подтвердила Джиневра. – Но не слишком утруждай себя.
Она взглянула на часы.
– Надеюсь, ты вернешься через полчаса, и смотри не очень удаляйся от дома.
Кэтрин захотелось возразить, но она сдержалась. Ведь тетушка просила ее всего лишь об осторожности. И имела на это полное право после случившегося.
– Я вернусь точно через полчаса, – пообещала Кэтрин. – Не беспокойся.
– Как же не беспокоиться! По-моему, будет лучше, если ты покатаешься здесь, по лугу.
– Я не… – Кэтрин собралась возразить, но звук подъезжающего автомобиля прервал ее.
Мужчина, сидящий за рулем, помахал им рукой и остановил машину. Кэтрин узнала Гаролда Томпсона. Когда он вышел, она увидела у него в руке две розы: желтую и розовую.
– Это вам, – сказал он, протягивая Джиневре желтую розу.
Повернувшись к Кэтрин, он нежно улыбнулся и подал ей розовую.
– Я приехал, чтобы воочию убедиться, как ты перенесла грозу. Ведь ты так боишься грома и молний! – воскликнул он, обращаясь к молодой женщине.
– Гроза, слава Богу, позади. И со мной все в порядке, – ответила Кэтрин, принимая розу из чистой вежливости. Благоухающий цветок не вызвал в ней иных чувств, ей не терпелось отправиться на прогулку. – Я очень благодарна тебе за беспокойство, но не стоило волноваться.
– Она под надежной защитой, – сочла нужным заметить Джиневра.
– Иначе и быть не может, – торопливо ответил Гаролд, явно желая подольститься к Джиневре. Взгляд его снова обратился на Кэтрин, а голос стал еще нежнее: