Кровь еще не показалась из раненой руки моей жертвы, но ее лицо выражало боль и ужас. Несмотря на гнусный характер ее соплеменников, мне было противно то, что я делаю, — уж очень похоже на избиение калеки. Но пути назад уже нет, остановиться я не могу. К тому же выбор — ее мир или мой. Плюс еще... А, черт! Выпустив две обоймы ей в лицо, еще двумя обоймами я изрешетил грудь, целясь в сердце. Если ей повезет, смерть наступит мгновенно.
Когда тело ее стало лениво клониться назад, я вложил пистолет в кобуру и полоснул боевым ножом по ее поясу. Матерчатые ленты вяло разошлись, концы небрежно повисли... Дюйм за дюймом, в томительной медлительности волшебная лампа соскальзывала с ее пояса... Медная, тусклая масляная лампа с изогнутой ручкой на одном боку и коротким, завернутым кверху носиком — на другом, с надписью «Потри меня», размером не превышала ботинок. Этакий невинный предмет. Только мои специальные темные очки сказали мне всю правду: у нее такая мощная аура, что ее хватило бы потопить боевой корабль. Когда лампа доползла до конца пояса, она, уже с нормальной скоростью, упала вниз и со звоном покатилась по тротуару. Схватив свою добычу, я понесся сквозь толпу, как фулбэк[29], перехвативший мяч, или как это у них называется, — я не отношусь к спортивным болельщикам.
Через три квартала мне попалась на глаза лавка — я кинулся в открытую дверь: магазин кожаных изделий, в основном хлыстов. Владелец или тот, кого я за него принял, мускулистый мужчина с усами и бородой, застыл в процессе падения. Торопясь выбежать на улицу, он споткнулся о стул. Обойдя висящего в воздухе хозяина, я пробежал в заднюю комнату. Как я и ожидал, это была его мастерская — полки с дубильными веществами, острые ножи, распорки. Пододвинув к себе стул, я сел и приготовился к состязанию интеллектов.
Прикинув, что возраст острова приближается к пяти тысячам лет, я рассчитал, что джинн в лампе возник еще до правления царя Соломона — властелина джиннов, и не обязан подчиняться закону о трех желаниях. Могу рассчитывать на выполнение только одного. Во-первых, надо его грамотно сформулировать. В каких выражениях — тоже имеет большое значение. Согласно учебному пособию Бюро, желание, где есть союз "и", считается двумя желаниями.
Если дух вам попался добрый, у него можно попросить вечную жизнь и сказочные богатства — исполнит оба желания. Нейтральный дух — только первое или вообще ничего. Ошибка в формулировке делает недействительным все желание. Дух злой с радостью наделит вас бессмертием, но тут же шутки ради сделает глухим, слепым, парализованным — наслаждайтесь такой жизнью вечно. Да, забавный народец эти джинны.
Как показывают темные очки, мой джинн относится к разряду нейтральных, с уклоном в злое начало. Это не так опасно, как, скажем, прыгать через скакалку по минному полю, но близко к этому. Надежда моя только на то, что пять тысяч лет, проведенных в лампе, непременно сказались на его способности быстро соображать. Мужского или женского пола этот джинн, он обязательно потеряет голову, оказавшись на свободе после столь длительного заключения.
Что ж, теперь потрем лампу... Из носика показался непременный клуб дыма, раздался удар грома — и на свет явился джинн: мужского пола, крупный, лысый, с безволосой грудью, в пышных шароварах, подпоясанный шелковым вышитым кушаком, в ухе золотая серьга; на лысой башке едва держится огромный белый тюрбан с большим красным камнем посередине. Джинн очень напомнил мне одного... ну, в общем, мистера Клина. Я ожидал приветствия — «Салам!», но вместо этого джинн обхватил голову руками и стал раскачиваться, как от боли.
— О священная слюна! — воскликнул он на вполне современном английском. — Александр... Римская империя... Средневековье... Возрождение... Индустриальная революция... Две мировые войны... Ядерное оружие... Сексуальная революция... Лазерные лучи... Компьютеры... Видеоигры... Посадка на Луну... Видеомагнитофоны... Эм-ти-ви...[30]
Тяжело дыша, джинн утер капли пота со лба.
— Ух, как все изменилось, с тех пор как я попал в лампу!
Я провел языком по пересохшим губам. Вот это да, будто его и не изымали из обращения! Никогда не видел, чтобы так быстро схватывали суть современных событий! Поставив ногу на стол для дубления кож, джинн сейчас же сменил свою кожу: ковбойские сапоги из змеиной опять же кожи, джинсы — из чертовой, красная фланелевая рубаха, а на копне волос — шляпа с непомерно высокой тульей.
— Да-да, парик! — без всякого смущения признался он. — Ну, давай, выкладывай, что у тебя! А то меня давно дожидается одна красотка в Талсе. Какое у тебя желание?
Ну, язык мой друг мой, не подведи!
— Хочу, чтобы ты — пользуясь хорошо мне доступной системой словарно-грамматических средств — сообщил: что необходимо знать для того, чтобы я мог успешно выполнить свое нынешнее задание, которое касается этого острова, представляющего собой угрозу современной цивилизации.
Пауза — джинн переваривал ему назначенное.
— Неплохо! — Он бросил на меня одобрительный взгляд. — Коротко, ясно, по существу, плюс — избежал слова "и". Да, совсем неплохо! Откуда ты так много знаешь о джиннах?
— А я фан Барбары Иден!
— Ну и агент Бюро-13, — улыбнулся он.
Смышленый, однако, паренек!
Улыбаясь, джинн хлопнул в ладоши и стал изо всех сил тереть ими одна о другую.
— А... вот... Готово! Это раз плюнуть! О'кей, слушай внимательно! Независимый народ Атлантиды никогда не пойдет ни на какие договоры с ничтожествами, не обладающими магией, вроде тебя. Как только они станут свободными — предпримут попытку завоевать планету. — Он подмигнул. — То, что тебе нужно уничтожить, находится на вершине горы Лимпус — самой высокой горы на острове. Вход к горе найдешь в храме, который ты по ошибке принял за колизей. Городской арсенал размещается налево, в девяти кварталах к центру по главной улице. Твоя команда сейчас на девятнадцатом этаже небоскреба, что в форме пирамиды, к югу от того места, где мы. Их пытают. Уже есть одна смерть. Вот теперь, когда мы с тобой беседуем, происходит изнасилование.
У меня упало сердце, но я воздержался от замечаний. Он помолчал, словно ожидая, что я прерву его, потом продолжал — этот паршивец явно наслаждался происходящим.
— Да, и наслаждаюсь! А ваши ученые из Бюро немножечко ошиблись. Облачность достигнет Нью-Йорка не через три часа, а через восемьдесят минут. И ваше правительство в ту же минуту запустит серию экзотермических протоновых ракет. Даже мне не хотелось бы здесь околачиваться, когда эти крошки взорвутся. В данный момент Национальная гвардия пытается эвакуировать Манхэттен. Не слишком приятное зрелище, доложу я тебе.
Он сказал мне гораздо больше того, о чем я спрашивал, чем мне нужно и хотелось бы знать. Почуяв ловушку, я героически хранил молчание.
— Знаешь, ты ловкач! Итак, подводя итоги, никогда не забывай: «Концы — делу венцы».
— "Конец — делу венец", — поправил я.
Джинн снял шляпу и принялся ею обмахиваться.
— Как скажешь. Ну, желаю удачи, парень! Она тебе очень даже необходима! — И исчез в клубах дыма вместе с лампой.
Я быстро записал в блокнот самые важные моменты. Казалось, джинн ответил на все интересующие меня вопросы. И все же, почему он упомянул арсенал? Я и так был хорошо вооружен. Может быть, моего вооружения недостаточно? Проклятье! Я поставил свои часы на сигнал каждые десять минут. Остается еще проблема — как выручить моих друзей? В моем распоряжении всего семьдесят пять минут: и вооружиться и попытаться их спасти — немыслимо, не успею. Или одно, или другое. Весь мир — или мои друзья! Печально... но другого выбора нет. «ТЕПЕРЬ, КОГДА МЫ С ТОБОЙ БЕСЕДУЕМ, ПРОИСХОДИТ ИЗНАСИЛОВАНИЕ». Пытаясь отогнать эту мысль, я устремился к арсеналу.
Пешеходная дорожка, ведущая на пустырь, обсажена аккуратно подстриженной живой изгородью — вполне зеленой: процесс пробуждения природы явно приобретает ускорение. За изгородью — ров шириной фута в четыре и глубиной примерно два, в нем плескалась кипящая жидкость. Столь же симпатичная, как, к примеру... ну, рьяный сборщик налогов. К рву-то подойти ничего не стоит — в изгороди всего один проход, — но вот как переправиться через ров? На улице какой-то старик замер на полушаге — явно бежал от арсенала. Я быстро обследовал его, но даже с помощью темных очков не увидел при нем ничего такого, что помогло бы мне преодолеть препятствие. Вот разве что жезл... Может, они влетают в арсенал по воздуху? Часы просигналили в очередной раз: осталось семьдесят минут. О'кей, по воздуху так по воздуху! Закинув винтовку за спину, чтобы не выронить, вытащил боевой нож, отступил для разбега, приготовился и прыгнул...
Приземлившись на другой стороне и опасно балансируя на самом краю рва, почувствовал, что мне не хватает воздуха. Воткнул нож в траву, восстановил равновесие, но на всякий случай откатился от края. Выпрямившись, заметил горсть оторвавшейся почвы, плывущую по воздуху к улице. Подозрительно... Бросим-ка туда еще немного земли... Так и есть: рассыпалась и почти вся упала в ров, кроме тех комков, что были прямо передо мной, — эти с шипением растворились во рву. Те, что отошли немного влево, оставались в воздухе. Поработав еще немного ножом, я выяснил, в чем дело: невидимый мост через ров чуть-чуть сдвинут в сторону. Чтобы попасть на него, надо просто отступить влево, перелететь через ров и шагнуть вправо. Весьма изобретательно! Кто не знает этого правила — сразу попадет в лапы смерти.
Достав из-за спины винтовку, я направился к «спичечному коробку» — и вдруг почувствовал дрожание воздуха: это я прошел мимо невидимого щита. Вот тут и предстало передо мной подлинное здание арсенала. Надо же, эти люди никому не доверяли, даже самим себе! Величественная крепость занимала весь квартал; наружные стены, сложенные из каменных блоков размерами с тяжелый грузовик, а то и больше, снабжены доброй дюжиной орудийных башен. Парапет каждой стены окаймлен зубцами, как в старинных замках; в квадратных проемах между ними — осадные арбалеты, запасы пороха и нечто напоминающее вращающуюся пушку «гатлинг». Словно собрали в одну кучу восемь старинных, стреляющих ядрами пушек, какими баловались в четырнадцатом веке пираты на своих суднах. Это орудие весит, наверно, около десяти тонн, а все же в действие приводится вручную. Ух! Не хотел бы я видеть ее в бою, как и того, кто к ней приставлен.
Войти в форт не представляло трудностей: крепостная решетка еще не опущена, кованые ворота стоят приоткрытыми — похоже, были в процессе закрывания после выхода того старика на улицу. Во внутреннем дворе людей нет, зато множество трехколесных экипажей. В загородках по обе стороны двора сидят стаи горгулий, их каменные крылья застыли в момент полета. Костлявые чудовища слабо зарычали на меня, пришлось показать им «птичку»[31].
Неожиданно мне явился тот же приземистый, похожий на спичечный коробок домик: дверь в нише закрыта, но не заперта. Внутри я нашел настоящие оружейные сокровища: в высоких шкафах — копья с прозрачными наконечниками, в копьях плескалась жидкость, очень похожая на ту, что кипела во рву; на полках — прозрачные щиты, украшенные перевернутыми треугольными символами; броня из нержавеющей стали; козлы с мечами; целая гора бочек с черным порохом и ящики с петардами. Просто клад для торговцев смертью!
Очень странным мне показался крошечный арбалет, хранящийся на раме для пистолетов: лежит один, а ведь здесь может поместиться десяток таких. Не заряжен... Ради эксперимента я снял предохранитель и нажал на курок: резкий звук, как от натягиваемой струны, — и из ствола вылетела малюсенькая стрела. В то же мгновение этот прутик с оперением на хвосте вырос до размеров обычной стрелы, потом превысил эти размеры в два, в три раза... дошел до размеров бейсбольной биты, столбика для забора... Круша известковый раствор, стрела, величиной уже с телеграфный столб, продырявила стену «спичечного коробка», оставив — как знак своего кошмарного пробуждения — зияющую дыру с рваными краями. Когда с бетонного потолка на меня посыпалась мелкая крошка, я уважительно поставил предохранитель в прежнее положение и положил оружие в рюкзак: пожалуй, это мне пригодится.
Другие устройства не показались мне полезными, разве что петарды с черным порохом. Но они пробежали без движения целую геологическую эпоху; что, если порох утратил силу и взрывается с эффектом кофейных зерен? Смешно пострадать от своих собственных козней.
А вот не за этим ли арбалетом посылал меня в арсенал джинн?
Тщательно обыскав все помещение, за занавесом, в боковой нише, я нашел вполне современную стальную дверь с комбинационным замком и всем, что полагается: по-видимому, ведет в хранилище... Довольно ухмыляясь, я полез в рюкзак, нашел свой стетоскоп и весело стал вращать диск. Детские игрушки для чикагского сыщика! Четыре щелчка — и замок стальной двери открылся; я потянул на себя массивную стальную дверь... На той стороне меня терпеливо поджидал огромный лиловый дракон, его расширяющиеся спинные плавники в предвкушении пылали ярко-красным огнем. Я сразу же попытался захлопнуть стальную дверь. Раскрыв чудовищную пасть, дракон изрыгнул бурлящее оранжевое пламя прямо на меня. В ужасе я упал на пол лицом вниз — зловещая плазма пролетела у меня над головой... Вот незадача! У меня с собой средство против оборотней, но отнюдь не против драконов. Я выпустил из винтовки ему в брюхо предпоследнюю обойму сорокамиллиметровых зарядов — пусть покажет свое слабое место, — а потом добавил еще из М-16. Среди грохота выстрелов послышался слабый писк — и огромный дракон исчез.
Неужели исчез? Я осторожно поднялся на колени. На пороге хранилища — мертвая маленькая ящерица, не больше цыпленка, прикованная к стене; миска обглоданных палочек, гнездо, набитое тряпками... Ничего не понимаю... Наконец до меня дошло: да ведь от пламени не шел жар, не ощущалось обычного в таких случаях запаха серы... Мой маленький приятель — дракон-иллюзия! Опасная штука! Если он живой — вы видите только то, что ему вздумается, чтобы вы видели: голову Медузы, атакующего мантикора[32], идущий навстречу поезд... Да что угодно! Поверите в то, что видите, — и видение убьет вас... Интересно, сколько народу погибло, пытаясь применить против ящерицы ветки драконова паслена, — для нее это растение все равно что семечки. Благодарение Богу, существует оружие, способное поражать на большой площади.
Тут мое лицо так расплылось в усмешке, что аж больно стало. Если маги Атлантиды поставили охранять секретную камеру такое смертельно опасное животное, какие же невероятно ценные сокровища там хранятся?
Секретная камера представляла собой обыкновенный куб; на задней стене — ячейки для магических жезлов всевозможных размеров. Сейчас они пусты, и я знаю, где находится их содержимое: царапины на полу указывали — здесь тащили что-то большое, тяжелое, а от некоторых лишенных перекладин отделений сильно несло кровью...
В прочном деревянном ящике я нашел хрустальный шар величиной с дыню, с коротким фитилем, торчащим сверху. Его я положил в сумку — пусть всегда будет под рукой. Кто знает, какова мощность у этой бомбочки? Может, она заменит мне утраченную атомную?
На противоположных стенах камеры висели два самых банальных меча в ножнах; эффект Кирлиана подсказал мне, в чем дело: аура одного совершенно белая, другого — абсолютно черная. Больше ничего интересного в камере не было, и я снял со стены белый меч.
«Есть ли зло, которое надо искоренить?» — тут же гулко, сурово раздалось у меня в голове.
Подумав минуту, я ответил утвердительно.
— Как тебя называют?
«Справедливость! — провозгласил меч могучим басом. — Если сражаешься за благородное дело — мастерство твое усилится десятикратно, тебя не возьмет ни яд, ни колдовство. Я защищаю своего хозяина от жары и от холода. Все смертные чары вернутся к врагу, их пославшему, с удвоенной силой».
Повесив меч на место, я пересек камеру и кончиком пальца слегка дотронулся до рукоятки черного меча.
«Ты мой новый хозяин?» — прозвучал мягкий голос у меня в голове. На этот раз я был готов к беседе и, проигнорировав вопрос, сам задал его:
— Как тебя называют?
«Месть! — спокойно, негромко изрек голос. — Гнев и ненависть питают мою магию. В любой битве я буду водить твоей рукой и убивать со скоростью молнии. Какие бы раны тебе ни нанесли — ты будешь биться до конца. Я пожираю души побежденных. Никто, кроме моего хозяина, не может владеть мною. А тот, кто владеет мною, — победит, и я приду под его руку, когда он позовет, невзирая на расстояние».
— А вот сейчас кто-то меня зовет — по имени! — объявил я, водворил меч обратно на крючок и отошел на шаг назад. Вот так так! Серьезные мечи! Каждый обладает неслыханными свойствами... Так что же — справедливость или месть? Да что тут выбирать, с обоими я в состоянии победить целую армию.
Решительно взял черный меч и направился с ним к противоположной стене, но на середине камеры почувствовал вдруг, что топчусь на месте. Как я ни стараются, мои ботинки скользили по металлической поверхности, словно я исполнял классический мимический этюд «Борьба с сильным ветром». Подозревая, в чем тут дело, я водрузил черный меч на полку — снова могу двигаться вперед. Ухватил белый меч — все повторилось снова. Каждый не желал находиться ближе чем на десять футов от другого... Ну, в какой-то степени логично — справедливость и месть вряд ли уживутся друг с другом. Надо выбирать! Может, тащить другой на веревке? Нет, глупая затея! Представляю, как он в самый неподходящий момент застревает, например, в дверных проемах или цепляется за кусты... Если уж выбирать меч — знаю какой!
Вернул меч Справедливости обратно на стену, забрал меч Мести и прицепил его к поясу — туда же, где висел пистолет. Обычно я стараюсь не пользоваться оружием со сплошной черной аурой; такие штуки дюжинами попадались мне здесь на улицах — оставлял их без внимания. Но этот случай чрезвычайный, а меч предлагает честную сделку: свою магию в обмен на пиршество душами. Просто надо внимательно следить, как бы он не начал охотиться за моей собственной душой. К тому же, по-честному, я не уверен, что моя миссия благородна и справедлива, но вот в том, что в основе ее — ненависть, не сомневался. Моя задача — полностью уничтожить население острова, а меч Справедливости может нарушить договор в самый напряженный момент из-за того, что мои помыслы недостаточно чисты, и будет упиваться кровью.
«Ты мой новый хозяин?» — опять вкрадчиво осведомился меч.
— Безусловно! — охотно отозвался я.
Последовала пауза.
«Тогда почувствуй вкус могущества! Вытащи меня из ножен!»
Я повиновался — и внезапно все мои дурацкие сомнения улетучились, как привидения под лучами солнца. Да о чем мне беспокоиться? С моей квалификацией, с таким оружием не нужны мне никакие помощники! Какая-то жалкая кучка хлюпиков! Выйдя из камеры, я направился на улицу, стальным взглядом вызывая на бой каждого, кто осмелился бы бросить мне перчатку.
«Хозяин, скоро ли бой?»
— Скоро! Через несколько минут!
Долгий вздох.
«Наконе-е-ец-то!»
Мои часы еще раз дали предупреждающий сигнал: пятьдесят минут до запуска ракет. По косой линии пересек ров и со скоростью, приближающейся к олимпийскому рекорду, понесся через заполненный народом город. Пункт назначения — колизей.
Когда тело ее стало лениво клониться назад, я вложил пистолет в кобуру и полоснул боевым ножом по ее поясу. Матерчатые ленты вяло разошлись, концы небрежно повисли... Дюйм за дюймом, в томительной медлительности волшебная лампа соскальзывала с ее пояса... Медная, тусклая масляная лампа с изогнутой ручкой на одном боку и коротким, завернутым кверху носиком — на другом, с надписью «Потри меня», размером не превышала ботинок. Этакий невинный предмет. Только мои специальные темные очки сказали мне всю правду: у нее такая мощная аура, что ее хватило бы потопить боевой корабль. Когда лампа доползла до конца пояса, она, уже с нормальной скоростью, упала вниз и со звоном покатилась по тротуару. Схватив свою добычу, я понесся сквозь толпу, как фулбэк[29], перехвативший мяч, или как это у них называется, — я не отношусь к спортивным болельщикам.
Через три квартала мне попалась на глаза лавка — я кинулся в открытую дверь: магазин кожаных изделий, в основном хлыстов. Владелец или тот, кого я за него принял, мускулистый мужчина с усами и бородой, застыл в процессе падения. Торопясь выбежать на улицу, он споткнулся о стул. Обойдя висящего в воздухе хозяина, я пробежал в заднюю комнату. Как я и ожидал, это была его мастерская — полки с дубильными веществами, острые ножи, распорки. Пододвинув к себе стул, я сел и приготовился к состязанию интеллектов.
Прикинув, что возраст острова приближается к пяти тысячам лет, я рассчитал, что джинн в лампе возник еще до правления царя Соломона — властелина джиннов, и не обязан подчиняться закону о трех желаниях. Могу рассчитывать на выполнение только одного. Во-первых, надо его грамотно сформулировать. В каких выражениях — тоже имеет большое значение. Согласно учебному пособию Бюро, желание, где есть союз "и", считается двумя желаниями.
Если дух вам попался добрый, у него можно попросить вечную жизнь и сказочные богатства — исполнит оба желания. Нейтральный дух — только первое или вообще ничего. Ошибка в формулировке делает недействительным все желание. Дух злой с радостью наделит вас бессмертием, но тут же шутки ради сделает глухим, слепым, парализованным — наслаждайтесь такой жизнью вечно. Да, забавный народец эти джинны.
Как показывают темные очки, мой джинн относится к разряду нейтральных, с уклоном в злое начало. Это не так опасно, как, скажем, прыгать через скакалку по минному полю, но близко к этому. Надежда моя только на то, что пять тысяч лет, проведенных в лампе, непременно сказались на его способности быстро соображать. Мужского или женского пола этот джинн, он обязательно потеряет голову, оказавшись на свободе после столь длительного заключения.
Что ж, теперь потрем лампу... Из носика показался непременный клуб дыма, раздался удар грома — и на свет явился джинн: мужского пола, крупный, лысый, с безволосой грудью, в пышных шароварах, подпоясанный шелковым вышитым кушаком, в ухе золотая серьга; на лысой башке едва держится огромный белый тюрбан с большим красным камнем посередине. Джинн очень напомнил мне одного... ну, в общем, мистера Клина. Я ожидал приветствия — «Салам!», но вместо этого джинн обхватил голову руками и стал раскачиваться, как от боли.
— О священная слюна! — воскликнул он на вполне современном английском. — Александр... Римская империя... Средневековье... Возрождение... Индустриальная революция... Две мировые войны... Ядерное оружие... Сексуальная революция... Лазерные лучи... Компьютеры... Видеоигры... Посадка на Луну... Видеомагнитофоны... Эм-ти-ви...[30]
Тяжело дыша, джинн утер капли пота со лба.
— Ух, как все изменилось, с тех пор как я попал в лампу!
Я провел языком по пересохшим губам. Вот это да, будто его и не изымали из обращения! Никогда не видел, чтобы так быстро схватывали суть современных событий! Поставив ногу на стол для дубления кож, джинн сейчас же сменил свою кожу: ковбойские сапоги из змеиной опять же кожи, джинсы — из чертовой, красная фланелевая рубаха, а на копне волос — шляпа с непомерно высокой тульей.
— Да-да, парик! — без всякого смущения признался он. — Ну, давай, выкладывай, что у тебя! А то меня давно дожидается одна красотка в Талсе. Какое у тебя желание?
Ну, язык мой друг мой, не подведи!
— Хочу, чтобы ты — пользуясь хорошо мне доступной системой словарно-грамматических средств — сообщил: что необходимо знать для того, чтобы я мог успешно выполнить свое нынешнее задание, которое касается этого острова, представляющего собой угрозу современной цивилизации.
Пауза — джинн переваривал ему назначенное.
— Неплохо! — Он бросил на меня одобрительный взгляд. — Коротко, ясно, по существу, плюс — избежал слова "и". Да, совсем неплохо! Откуда ты так много знаешь о джиннах?
— А я фан Барбары Иден!
— Ну и агент Бюро-13, — улыбнулся он.
Смышленый, однако, паренек!
Улыбаясь, джинн хлопнул в ладоши и стал изо всех сил тереть ими одна о другую.
— А... вот... Готово! Это раз плюнуть! О'кей, слушай внимательно! Независимый народ Атлантиды никогда не пойдет ни на какие договоры с ничтожествами, не обладающими магией, вроде тебя. Как только они станут свободными — предпримут попытку завоевать планету. — Он подмигнул. — То, что тебе нужно уничтожить, находится на вершине горы Лимпус — самой высокой горы на острове. Вход к горе найдешь в храме, который ты по ошибке принял за колизей. Городской арсенал размещается налево, в девяти кварталах к центру по главной улице. Твоя команда сейчас на девятнадцатом этаже небоскреба, что в форме пирамиды, к югу от того места, где мы. Их пытают. Уже есть одна смерть. Вот теперь, когда мы с тобой беседуем, происходит изнасилование.
У меня упало сердце, но я воздержался от замечаний. Он помолчал, словно ожидая, что я прерву его, потом продолжал — этот паршивец явно наслаждался происходящим.
— Да, и наслаждаюсь! А ваши ученые из Бюро немножечко ошиблись. Облачность достигнет Нью-Йорка не через три часа, а через восемьдесят минут. И ваше правительство в ту же минуту запустит серию экзотермических протоновых ракет. Даже мне не хотелось бы здесь околачиваться, когда эти крошки взорвутся. В данный момент Национальная гвардия пытается эвакуировать Манхэттен. Не слишком приятное зрелище, доложу я тебе.
Он сказал мне гораздо больше того, о чем я спрашивал, чем мне нужно и хотелось бы знать. Почуяв ловушку, я героически хранил молчание.
— Знаешь, ты ловкач! Итак, подводя итоги, никогда не забывай: «Концы — делу венцы».
— "Конец — делу венец", — поправил я.
Джинн снял шляпу и принялся ею обмахиваться.
— Как скажешь. Ну, желаю удачи, парень! Она тебе очень даже необходима! — И исчез в клубах дыма вместе с лампой.
Я быстро записал в блокнот самые важные моменты. Казалось, джинн ответил на все интересующие меня вопросы. И все же, почему он упомянул арсенал? Я и так был хорошо вооружен. Может быть, моего вооружения недостаточно? Проклятье! Я поставил свои часы на сигнал каждые десять минут. Остается еще проблема — как выручить моих друзей? В моем распоряжении всего семьдесят пять минут: и вооружиться и попытаться их спасти — немыслимо, не успею. Или одно, или другое. Весь мир — или мои друзья! Печально... но другого выбора нет. «ТЕПЕРЬ, КОГДА МЫ С ТОБОЙ БЕСЕДУЕМ, ПРОИСХОДИТ ИЗНАСИЛОВАНИЕ». Пытаясь отогнать эту мысль, я устремился к арсеналу.
* * *
Указания джинна привели меня на пустырь, окруженный небоскребами. Но явно ощущалось движение магических волн от самого пространства пустыря — стало быть, это место огромной важности. На пустыре стоял маленький домик — приземистое сооружение из бетона с узкими прорезями вместо окон; спичечный коробок, да и только. Охраны не видно.Пешеходная дорожка, ведущая на пустырь, обсажена аккуратно подстриженной живой изгородью — вполне зеленой: процесс пробуждения природы явно приобретает ускорение. За изгородью — ров шириной фута в четыре и глубиной примерно два, в нем плескалась кипящая жидкость. Столь же симпатичная, как, к примеру... ну, рьяный сборщик налогов. К рву-то подойти ничего не стоит — в изгороди всего один проход, — но вот как переправиться через ров? На улице какой-то старик замер на полушаге — явно бежал от арсенала. Я быстро обследовал его, но даже с помощью темных очков не увидел при нем ничего такого, что помогло бы мне преодолеть препятствие. Вот разве что жезл... Может, они влетают в арсенал по воздуху? Часы просигналили в очередной раз: осталось семьдесят минут. О'кей, по воздуху так по воздуху! Закинув винтовку за спину, чтобы не выронить, вытащил боевой нож, отступил для разбега, приготовился и прыгнул...
Приземлившись на другой стороне и опасно балансируя на самом краю рва, почувствовал, что мне не хватает воздуха. Воткнул нож в траву, восстановил равновесие, но на всякий случай откатился от края. Выпрямившись, заметил горсть оторвавшейся почвы, плывущую по воздуху к улице. Подозрительно... Бросим-ка туда еще немного земли... Так и есть: рассыпалась и почти вся упала в ров, кроме тех комков, что были прямо передо мной, — эти с шипением растворились во рву. Те, что отошли немного влево, оставались в воздухе. Поработав еще немного ножом, я выяснил, в чем дело: невидимый мост через ров чуть-чуть сдвинут в сторону. Чтобы попасть на него, надо просто отступить влево, перелететь через ров и шагнуть вправо. Весьма изобретательно! Кто не знает этого правила — сразу попадет в лапы смерти.
Достав из-за спины винтовку, я направился к «спичечному коробку» — и вдруг почувствовал дрожание воздуха: это я прошел мимо невидимого щита. Вот тут и предстало передо мной подлинное здание арсенала. Надо же, эти люди никому не доверяли, даже самим себе! Величественная крепость занимала весь квартал; наружные стены, сложенные из каменных блоков размерами с тяжелый грузовик, а то и больше, снабжены доброй дюжиной орудийных башен. Парапет каждой стены окаймлен зубцами, как в старинных замках; в квадратных проемах между ними — осадные арбалеты, запасы пороха и нечто напоминающее вращающуюся пушку «гатлинг». Словно собрали в одну кучу восемь старинных, стреляющих ядрами пушек, какими баловались в четырнадцатом веке пираты на своих суднах. Это орудие весит, наверно, около десяти тонн, а все же в действие приводится вручную. Ух! Не хотел бы я видеть ее в бою, как и того, кто к ней приставлен.
Войти в форт не представляло трудностей: крепостная решетка еще не опущена, кованые ворота стоят приоткрытыми — похоже, были в процессе закрывания после выхода того старика на улицу. Во внутреннем дворе людей нет, зато множество трехколесных экипажей. В загородках по обе стороны двора сидят стаи горгулий, их каменные крылья застыли в момент полета. Костлявые чудовища слабо зарычали на меня, пришлось показать им «птичку»[31].
Неожиданно мне явился тот же приземистый, похожий на спичечный коробок домик: дверь в нише закрыта, но не заперта. Внутри я нашел настоящие оружейные сокровища: в высоких шкафах — копья с прозрачными наконечниками, в копьях плескалась жидкость, очень похожая на ту, что кипела во рву; на полках — прозрачные щиты, украшенные перевернутыми треугольными символами; броня из нержавеющей стали; козлы с мечами; целая гора бочек с черным порохом и ящики с петардами. Просто клад для торговцев смертью!
Очень странным мне показался крошечный арбалет, хранящийся на раме для пистолетов: лежит один, а ведь здесь может поместиться десяток таких. Не заряжен... Ради эксперимента я снял предохранитель и нажал на курок: резкий звук, как от натягиваемой струны, — и из ствола вылетела малюсенькая стрела. В то же мгновение этот прутик с оперением на хвосте вырос до размеров обычной стрелы, потом превысил эти размеры в два, в три раза... дошел до размеров бейсбольной биты, столбика для забора... Круша известковый раствор, стрела, величиной уже с телеграфный столб, продырявила стену «спичечного коробка», оставив — как знак своего кошмарного пробуждения — зияющую дыру с рваными краями. Когда с бетонного потолка на меня посыпалась мелкая крошка, я уважительно поставил предохранитель в прежнее положение и положил оружие в рюкзак: пожалуй, это мне пригодится.
Другие устройства не показались мне полезными, разве что петарды с черным порохом. Но они пробежали без движения целую геологическую эпоху; что, если порох утратил силу и взрывается с эффектом кофейных зерен? Смешно пострадать от своих собственных козней.
А вот не за этим ли арбалетом посылал меня в арсенал джинн?
Тщательно обыскав все помещение, за занавесом, в боковой нише, я нашел вполне современную стальную дверь с комбинационным замком и всем, что полагается: по-видимому, ведет в хранилище... Довольно ухмыляясь, я полез в рюкзак, нашел свой стетоскоп и весело стал вращать диск. Детские игрушки для чикагского сыщика! Четыре щелчка — и замок стальной двери открылся; я потянул на себя массивную стальную дверь... На той стороне меня терпеливо поджидал огромный лиловый дракон, его расширяющиеся спинные плавники в предвкушении пылали ярко-красным огнем. Я сразу же попытался захлопнуть стальную дверь. Раскрыв чудовищную пасть, дракон изрыгнул бурлящее оранжевое пламя прямо на меня. В ужасе я упал на пол лицом вниз — зловещая плазма пролетела у меня над головой... Вот незадача! У меня с собой средство против оборотней, но отнюдь не против драконов. Я выпустил из винтовки ему в брюхо предпоследнюю обойму сорокамиллиметровых зарядов — пусть покажет свое слабое место, — а потом добавил еще из М-16. Среди грохота выстрелов послышался слабый писк — и огромный дракон исчез.
Неужели исчез? Я осторожно поднялся на колени. На пороге хранилища — мертвая маленькая ящерица, не больше цыпленка, прикованная к стене; миска обглоданных палочек, гнездо, набитое тряпками... Ничего не понимаю... Наконец до меня дошло: да ведь от пламени не шел жар, не ощущалось обычного в таких случаях запаха серы... Мой маленький приятель — дракон-иллюзия! Опасная штука! Если он живой — вы видите только то, что ему вздумается, чтобы вы видели: голову Медузы, атакующего мантикора[32], идущий навстречу поезд... Да что угодно! Поверите в то, что видите, — и видение убьет вас... Интересно, сколько народу погибло, пытаясь применить против ящерицы ветки драконова паслена, — для нее это растение все равно что семечки. Благодарение Богу, существует оружие, способное поражать на большой площади.
Тут мое лицо так расплылось в усмешке, что аж больно стало. Если маги Атлантиды поставили охранять секретную камеру такое смертельно опасное животное, какие же невероятно ценные сокровища там хранятся?
Секретная камера представляла собой обыкновенный куб; на задней стене — ячейки для магических жезлов всевозможных размеров. Сейчас они пусты, и я знаю, где находится их содержимое: царапины на полу указывали — здесь тащили что-то большое, тяжелое, а от некоторых лишенных перекладин отделений сильно несло кровью...
В прочном деревянном ящике я нашел хрустальный шар величиной с дыню, с коротким фитилем, торчащим сверху. Его я положил в сумку — пусть всегда будет под рукой. Кто знает, какова мощность у этой бомбочки? Может, она заменит мне утраченную атомную?
На противоположных стенах камеры висели два самых банальных меча в ножнах; эффект Кирлиана подсказал мне, в чем дело: аура одного совершенно белая, другого — абсолютно черная. Больше ничего интересного в камере не было, и я снял со стены белый меч.
«Есть ли зло, которое надо искоренить?» — тут же гулко, сурово раздалось у меня в голове.
Подумав минуту, я ответил утвердительно.
— Как тебя называют?
«Справедливость! — провозгласил меч могучим басом. — Если сражаешься за благородное дело — мастерство твое усилится десятикратно, тебя не возьмет ни яд, ни колдовство. Я защищаю своего хозяина от жары и от холода. Все смертные чары вернутся к врагу, их пославшему, с удвоенной силой».
Повесив меч на место, я пересек камеру и кончиком пальца слегка дотронулся до рукоятки черного меча.
«Ты мой новый хозяин?» — прозвучал мягкий голос у меня в голове. На этот раз я был готов к беседе и, проигнорировав вопрос, сам задал его:
— Как тебя называют?
«Месть! — спокойно, негромко изрек голос. — Гнев и ненависть питают мою магию. В любой битве я буду водить твоей рукой и убивать со скоростью молнии. Какие бы раны тебе ни нанесли — ты будешь биться до конца. Я пожираю души побежденных. Никто, кроме моего хозяина, не может владеть мною. А тот, кто владеет мною, — победит, и я приду под его руку, когда он позовет, невзирая на расстояние».
— А вот сейчас кто-то меня зовет — по имени! — объявил я, водворил меч обратно на крючок и отошел на шаг назад. Вот так так! Серьезные мечи! Каждый обладает неслыханными свойствами... Так что же — справедливость или месть? Да что тут выбирать, с обоими я в состоянии победить целую армию.
Решительно взял черный меч и направился с ним к противоположной стене, но на середине камеры почувствовал вдруг, что топчусь на месте. Как я ни стараются, мои ботинки скользили по металлической поверхности, словно я исполнял классический мимический этюд «Борьба с сильным ветром». Подозревая, в чем тут дело, я водрузил черный меч на полку — снова могу двигаться вперед. Ухватил белый меч — все повторилось снова. Каждый не желал находиться ближе чем на десять футов от другого... Ну, в какой-то степени логично — справедливость и месть вряд ли уживутся друг с другом. Надо выбирать! Может, тащить другой на веревке? Нет, глупая затея! Представляю, как он в самый неподходящий момент застревает, например, в дверных проемах или цепляется за кусты... Если уж выбирать меч — знаю какой!
Вернул меч Справедливости обратно на стену, забрал меч Мести и прицепил его к поясу — туда же, где висел пистолет. Обычно я стараюсь не пользоваться оружием со сплошной черной аурой; такие штуки дюжинами попадались мне здесь на улицах — оставлял их без внимания. Но этот случай чрезвычайный, а меч предлагает честную сделку: свою магию в обмен на пиршество душами. Просто надо внимательно следить, как бы он не начал охотиться за моей собственной душой. К тому же, по-честному, я не уверен, что моя миссия благородна и справедлива, но вот в том, что в основе ее — ненависть, не сомневался. Моя задача — полностью уничтожить население острова, а меч Справедливости может нарушить договор в самый напряженный момент из-за того, что мои помыслы недостаточно чисты, и будет упиваться кровью.
«Ты мой новый хозяин?» — опять вкрадчиво осведомился меч.
— Безусловно! — охотно отозвался я.
Последовала пауза.
«Тогда почувствуй вкус могущества! Вытащи меня из ножен!»
Я повиновался — и внезапно все мои дурацкие сомнения улетучились, как привидения под лучами солнца. Да о чем мне беспокоиться? С моей квалификацией, с таким оружием не нужны мне никакие помощники! Какая-то жалкая кучка хлюпиков! Выйдя из камеры, я направился на улицу, стальным взглядом вызывая на бой каждого, кто осмелился бы бросить мне перчатку.
«Хозяин, скоро ли бой?»
— Скоро! Через несколько минут!
Долгий вздох.
«Наконе-е-ец-то!»
Мои часы еще раз дали предупреждающий сигнал: пятьдесят минут до запуска ракет. По косой линии пересек ров и со скоростью, приближающейся к олимпийскому рекорду, понесся через заполненный народом город. Пункт назначения — колизей.
15
Бешено стуча каблуками по мостовой, я несся по городу, ничего не видя вокруг. Естественно, я прибыл в пункт назначения в рекордный срок. Как же иначе?
Здание в точности повторяло известный всем Колизей: ритмичные ряды изысканных круглых колоннад, образованные бесчисленными опорами-колоннами из серого камня, высотой примерно футов сто. Вход мне был виден только один — наверху широкой беломраморной лестницы, по которой свободно взошел бы хор мормонской общины.
Вприпрыжку преодолев роскошную лестницу, я проскочил турникет и проследовал вдоль коридора с мозаичным полом, мимо закусочной с неоновой пивной кружкой на вывеске. О'кей, быть может, эти островитяне не все стопроцентные негодяи. По ходу дела я проверил двери — ничего особенного. Но где же вход к вершине горы?
В конце коридора моим глазам предстало нечто огромное — бронзовая двустворчатая дверь, сплошь покрытая мистическими символами. Дорогу преграждала надежная охрана — стражник-великан, ростом раза в два больше меня, закованный в сияющие, вороненой стали латы — они отливали алым: безумная смесь самых разных культур и стилей, своей невозможностью наводившая ужас. Перед собой этот воин держал двухметровый меч, концом его упираясь в светло-серый пол. Лезвие меча, из какого-то отсвечивающего черного металла, зазубренное по краям, выглядело устрашающе, зазубрины переливались всеми цветами радуги, сверкая в ярких лучах неоновой вывески.
— Стоять! — скомандовал зловещий часовой.
Ни секунды не колеблясь, я выстрелил прямо в узкую ротовую щель забрала и легким движением меча обрубил голову этому бронированному рыцарю устрашающего образа. Меч Мести сожрал его душу прежде, чем тело рухнуло на землю. Вот это сражение! (Мы ведь обожали драться! Прямо-таки жили ради этого!)
Заперта ли дверь, я проверять не стал, просто взорвал ее гранатой, убедительно заявив о своем присутствии. Сунул меч в ножны, двинулся вперед и попал в пустой зал — да тут размеры надо измерять в акрах, а не в метрах! Стены плавно, усеченной пирамидой переходили в потолок, акцентируя внимание на изумительно громадном, ничем не заполненном центральном пространстве, окруженном пучком-лабиринтом поддерживающих колонн. В холодной мраморной бездне не было ничего... ничего, кроме одного-единственного причудливого ложа: на нем возлежал... некто.
Медленно я пересек бездну до самого дальнего конца великолепного дворцового зала... Вот он, крупный план: подавляя собой окружающее пространство, на исполинском каменном троне развалился во сне настоящий гигант. Этот динозавр в человеческом облике, ростом примерно в пятьдесят-шестьдесят футов, полностью нарушал закон о величинах, обратно пропорциональных квадрату расстояния. Только доисторическая магия — наиболее могущественные ее формы — могла поддерживать жизнь в столь объемистой оболочке.
Гладкая, безволосая кожа поражала темно-лиловым цветом. Неимоверно большие дубинообразные руки покоились на странной формы коленях; мощные пальцы оканчивались не ногтями, а кривыми когтями. Раздвоенную голову увенчивала зубчатая золотая корона. Луковицеобразные веки были закрыты, но казалось — глаза под ними смотрят в разные стороны. Ноздри разделены, как у свиньи; уши вообще отсутствовали. На обнаженном чудовищном теле во всем отвратительном безобразии выделялись признаки мужского пола.
Так вот какой у них король! Не так уж это меня и удивило — нечто подобное приходилось видеть и раньше, хотя и не в таких масштабах. Неумеренному потреблению эликсира роста, смешанного с эликсирами силы и молодости, всегда сопутствовали гротескные физические мутации. Каждый хочет быть суперменом, обрести бессмертие, но при этом забывает — за все надо платить. Я немедленно окрестил его Страшилой Фредом, по имени одного школьного хулигана, которому когда-то расквасил нос, чтобы он не лез к моей маленькой сестренке. Большой и страшный еще не значит крутой. Вот я — да, крутой. Без всякого страха я приблизился к нему и вытащил меч — вернее, хотел вытащить: черный меч как будто приклеился к ножнам. И зачем я только вложил его туда?
«Бороться с ним? Хозяин, вы хотите сразиться с ним? С самим богом Одином?»
«Один-шмодин!» Я потянул меч сильнее...
— Да! Хочу! Сразиться! С ним!
«С тем, кто создал меня самого? С тем, кто вдохнул жизнь в бездушный металл — огонь своей собственной души?»
— Именно с тем, кто!.. Давай доберемся до него!
«Тогда — прощай!..»
И безумие в тот же миг оставило меня, вытекая из моего тела, как вода из трубы... Когда голова моя прояснилась и окончательно избавилась от влияния черного меча, я в ужасе воззрился на это свое недавнее оружие: святые угодники, что же это за создание такое? Клинок глупости? Я расстегнул пояс, ножны упали на пол... Далеко же этот меч меня завел... Обретя теперь свое обычное мировосприятие, я поспешил применить другое оружие — свои темные очки — и получал второй сильнейший удар за всю свою жизнь: аура Одина оранжевая и пурпурная! Оранжевая и пурпурная? Но это же невозможно! Что, черт побери, означали эти цвета? Как далеко зашла мутация этого шута горохового?
Здание в точности повторяло известный всем Колизей: ритмичные ряды изысканных круглых колоннад, образованные бесчисленными опорами-колоннами из серого камня, высотой примерно футов сто. Вход мне был виден только один — наверху широкой беломраморной лестницы, по которой свободно взошел бы хор мормонской общины.
Вприпрыжку преодолев роскошную лестницу, я проскочил турникет и проследовал вдоль коридора с мозаичным полом, мимо закусочной с неоновой пивной кружкой на вывеске. О'кей, быть может, эти островитяне не все стопроцентные негодяи. По ходу дела я проверил двери — ничего особенного. Но где же вход к вершине горы?
В конце коридора моим глазам предстало нечто огромное — бронзовая двустворчатая дверь, сплошь покрытая мистическими символами. Дорогу преграждала надежная охрана — стражник-великан, ростом раза в два больше меня, закованный в сияющие, вороненой стали латы — они отливали алым: безумная смесь самых разных культур и стилей, своей невозможностью наводившая ужас. Перед собой этот воин держал двухметровый меч, концом его упираясь в светло-серый пол. Лезвие меча, из какого-то отсвечивающего черного металла, зазубренное по краям, выглядело устрашающе, зазубрины переливались всеми цветами радуги, сверкая в ярких лучах неоновой вывески.
— Стоять! — скомандовал зловещий часовой.
Ни секунды не колеблясь, я выстрелил прямо в узкую ротовую щель забрала и легким движением меча обрубил голову этому бронированному рыцарю устрашающего образа. Меч Мести сожрал его душу прежде, чем тело рухнуло на землю. Вот это сражение! (Мы ведь обожали драться! Прямо-таки жили ради этого!)
Заперта ли дверь, я проверять не стал, просто взорвал ее гранатой, убедительно заявив о своем присутствии. Сунул меч в ножны, двинулся вперед и попал в пустой зал — да тут размеры надо измерять в акрах, а не в метрах! Стены плавно, усеченной пирамидой переходили в потолок, акцентируя внимание на изумительно громадном, ничем не заполненном центральном пространстве, окруженном пучком-лабиринтом поддерживающих колонн. В холодной мраморной бездне не было ничего... ничего, кроме одного-единственного причудливого ложа: на нем возлежал... некто.
Медленно я пересек бездну до самого дальнего конца великолепного дворцового зала... Вот он, крупный план: подавляя собой окружающее пространство, на исполинском каменном троне развалился во сне настоящий гигант. Этот динозавр в человеческом облике, ростом примерно в пятьдесят-шестьдесят футов, полностью нарушал закон о величинах, обратно пропорциональных квадрату расстояния. Только доисторическая магия — наиболее могущественные ее формы — могла поддерживать жизнь в столь объемистой оболочке.
Гладкая, безволосая кожа поражала темно-лиловым цветом. Неимоверно большие дубинообразные руки покоились на странной формы коленях; мощные пальцы оканчивались не ногтями, а кривыми когтями. Раздвоенную голову увенчивала зубчатая золотая корона. Луковицеобразные веки были закрыты, но казалось — глаза под ними смотрят в разные стороны. Ноздри разделены, как у свиньи; уши вообще отсутствовали. На обнаженном чудовищном теле во всем отвратительном безобразии выделялись признаки мужского пола.
Так вот какой у них король! Не так уж это меня и удивило — нечто подобное приходилось видеть и раньше, хотя и не в таких масштабах. Неумеренному потреблению эликсира роста, смешанного с эликсирами силы и молодости, всегда сопутствовали гротескные физические мутации. Каждый хочет быть суперменом, обрести бессмертие, но при этом забывает — за все надо платить. Я немедленно окрестил его Страшилой Фредом, по имени одного школьного хулигана, которому когда-то расквасил нос, чтобы он не лез к моей маленькой сестренке. Большой и страшный еще не значит крутой. Вот я — да, крутой. Без всякого страха я приблизился к нему и вытащил меч — вернее, хотел вытащить: черный меч как будто приклеился к ножнам. И зачем я только вложил его туда?
«Бороться с ним? Хозяин, вы хотите сразиться с ним? С самим богом Одином?»
«Один-шмодин!» Я потянул меч сильнее...
— Да! Хочу! Сразиться! С ним!
«С тем, кто создал меня самого? С тем, кто вдохнул жизнь в бездушный металл — огонь своей собственной души?»
— Именно с тем, кто!.. Давай доберемся до него!
«Тогда — прощай!..»
И безумие в тот же миг оставило меня, вытекая из моего тела, как вода из трубы... Когда голова моя прояснилась и окончательно избавилась от влияния черного меча, я в ужасе воззрился на это свое недавнее оружие: святые угодники, что же это за создание такое? Клинок глупости? Я расстегнул пояс, ножны упали на пол... Далеко же этот меч меня завел... Обретя теперь свое обычное мировосприятие, я поспешил применить другое оружие — свои темные очки — и получал второй сильнейший удар за всю свою жизнь: аура Одина оранжевая и пурпурная! Оранжевая и пурпурная? Но это же невозможно! Что, черт побери, означали эти цвета? Как далеко зашла мутация этого шута горохового?