Полынская Галина. Четыре года падал снег

   - О, у этих знаменитостей все они "вроде как невесты"! - Фыркнула графиня Голодева.
   Обмахиваясь веером, она обводила цепким взглядом салон, и вдруг её лицо одеревенело, а глаза зажглись опасным огнем. В салон входила большая компания пьяных господ, среди них виднелся светлый образ дражайшего супруга. Образ был очень веселым и в руках держал тарань. Стоявший около окна барон фон Штофф закрыл глаза, и мысленно пожелал Сергею долгих лет жизни... Однако ничего не случилось, графиня Голодева в обществе была неизменно светской дамой, ярость свою сдержать умела, правда до той поры, когда можно будет выплеснуть её во всей полноте. Посему, Ольга Васильевна ограничилась лишь тем, что слегка раздула ноздри и с тихим шипением выдохнула воздух, глядя на шумную компанию жизнерадостных господ. Они, тем временем, рассаживались и включались во всеобщее обсуждение вопроса: придет ли Хрустальницкий?
   Весьма сильно пошатываясь, Сергей подошел к дрожащей супруге и, поцеловав ей руку, хотел что-то сказать, но, натолкнувшись на взгляд её горящих глаз, отшатнулся, что-то неразборчиво пробормотал, и поскорее вернулся к остальным.
   - Ах, господа, господа, - князь Михаил развалился в кресле, вытягивая ноги, - погода нынче просто дрянь!
   - А я слыхал будто юный цесаревич давеча уши себе отморозил, и император решил кораблями да взрывами тучи разогнать, - сказал Самородов, может, и весна начнется.
   - От взрывов весны не будет, - возразил Белоголовцев, - она начнется, когда ей время придет.
   - Так может этого ещё лет десять не случится, - вмешался Голодев, сил уж нет никаких.
   - Сергей, идите сюда! - махнул рукой фон Штофф.
   Голодев подошел к окну, на мраморном подоконнике, в резных горшках цвели растения розовыми цветами.
   - Друг мой, - Карл поправил воротник рубашки Голодева, - я разговаривал с де Ариньяком, упросил его дать вам отыграться...
   - Что? - вытянулось лицо Сергея. - Отыграться? Да я же...
   - Нет, нет, - поспешно прервал его Карл, - Вы не сами будете это делать, за Вас может кто-то играть, надо просто найти достойного де Ариньяку соперника.
   - Где же я найду такого? Маркиз прекрасный игрок...
   - Если мы сможем доказать, что он жульничает, ему конец, - тихо произнес фон Штофф. - Очень многие будут счастливы съесть его живьем, маркизу столькие должны.
   - А если он не жульничает? - Сергей смотрел в окна, где средь бесконечно летящего снега зажигались тусклые пятна фонарей. - Если он играет честно?
   - Тогда мы найдем того, кто умеет жульничать! - в сердцах отрезал Карл. - Милейший друг, Ваше равнодушие и опущенные руки не делают Вам чести! Я за Вас хлопочу но, в конце концов, это ж не я проиграл корабль! О чем Вы вообще думали, когда садились с ним за стол?
   - Я был в дурном расположении духа, - мрачно ответил Сергей, - а кроме карт не было более никаких развлечений.
   - Прекрасно развлеклись, не спорю! Странно, что ограничились кораблем, а не спустили все имение!
   Карл пригладил жесткие рыжеватые волосы, этот жест всегда означал досаду и посмотрел на Сергея. Высокий, стройный Голодев всегда был натурой излишне романтичной и чувствительной. Волей-неволей, Карл вспомнил юного Сергея, какой он был безрассудный и горячий... Потомок одного из старейших родов, среди девиц он неизменно имел большой успех. Карл же никогда не мог похвастаться выдающейся внешностью, но одиночеством не страдал, благодаря веселому характеру и доброму нраву.
   Друзьями они были неразлучными, женились почти одновременно и планы на будущее имели приогромнейшие. Через год супруга Карла скончалась от болезни, завезенной на Инфанту с какой-то провинциальной планеты. Карл так больше и не женился, тем более, перед глазами постоянно маячил образец семейства Голодевых. Красивые, большие серые глаза Сергея, некогда горевшие веселым огнем, давно погасли, в каштановых кудрях засеребрилась седина, а великолепную стать портили сутулившиеся плечи...
   Карл вздохнул, подозвал официанта, и взял с подноса два бокала шампанского.
   - За Вас, мой друг, - сказал он, протягивая Сергею один.
   - Благодарю.
   В салоне произошло какое-то оживление, Сергей, оторвавшись от созерцания снега, посмотрел в зал. В салон входил Хрустальницкий под руку с невероятной особой. Высокая, стройная, она была затянута в облегающее платье из золотой чешуи, а её пепельные волосы, в отличие от пышных причесок дам, свободно сыпались по плечам и спине. Тонкие смуглые черты лица красавицы были довольно надменны, а черные глаза смотрели холодно и равнодушно.
   - Вот так да! - прошептал фон Штофф. - В жизни не видел, чтобы женщина так одевалась!
   - Да уж...
   Вокруг Хрустальницкого и его спутницы тут же собралась толпа. Виолант Хрустальницкий всегда был отвратителен Голодеву, да и фон Штофф не питал к нему особой симпатии, считая его отъявленным выскочкой и графоманом. Соломенные кудри Виоланта, в "творческом беспорядке" разбросанные по плечам, создавали впечатление общей неряшливости, да и характер поэт имел гадкий, каких поискать.
   - Стихи, мы ждем стихи! - воскликнула графиня Чернышева, и все принялись рассаживаться в кресла, образовывая круг.
   Подчеркнуто заботливо Виолант усадил свою даму и, вернувшись в центр, встал в свою излюбленную позу. Фон Штофф с Голодевым остались у окна, не имея особого желания слушать произведения Хрустальницкого. Сергей вообще не имел особого желания находиться здесь, ему почему-то хотелось выйти под ночной снегопад, одному ходить по саду среди крепко спящих деревьев и смотреть, как слетаются на тусклый свет фонарей белые снежные мотыльки ...
   - ... моя душа разбита беспощадно,
   О, право, ладно, мне - прощай, не говорите!
   Останьтесь здесь, иль прочь идите,
   Но только не молчите, не молчите...
   Доносилсяся до Сергея высокий резкий голос Хрустальницкого. Голодев пытался вслушаться в стихи, но мысли упорно расползались в разные стороны. В ярком свете ламп Хрустальницкий казался почти прозрачным, его голубые водянистые навыкате глаза хищно смотрели на затаившее дыхание общество, и Голодеву вдруг стало неимоверно душно. Салон расплывался и, пошатнувшись, Сергей схватился за подоконник, едва не задев цветы.
   - Что с Вами? - всполошился фон Штофф. - Никак дурно?
   - Да, что-то плоховато...
   Карл пододвинул Сергею кресло.
   - Что-то Вы побледнели, милейший друг, - продолжал волноваться Карл, может, подать Вам чего-нибудь?
   - Нет, не надо.
   Сергей потер пальцами виски. Общество аплодировало Хрустальницкому, а он кланялся.
   - Как прекрасно, как нежно и романтично! - раздавались возгласы дам.
   - Хорошо, что нет Милетова, - усмехнулся фон Штофф, - иначе была бы ещё та романтика!
   Через полчаса Милетов пришел. Он был без девицы, но все с тем же другом. На этот раз друг был трезв и хмур, а Милетов пьян и зол, явно пребывая не в духе, а это означало, что неприятности будут у всех.
   - Вечер добрый, господа! - крикнул Милетов, и Хрустальницкого всего передернуло от его голоса. Не оборачиваясь, поэт прошествовал к своей даме и присел рядом. Воцарилась тишина.
   - Анастасия Николаевна, а не сыграете ли Вы нам? - поспешно сказала графина Чернышева, почувствовав грядущую грозу. - Алексей, присаживайтесь с другом, что же вы стоите?
   Милетов слегка склонил голову и уселся неподалеку от Хрустальницкого, не сводя глаз с его дамы. В красивых, ярких карих глазах Алексея зажегся многозначительный огонь. Анастасия Николаевна начала музицировать.
   - Мне очень хочется на воздух... - произнес Сергей, ни к кому не обращаясь.
   Милетов продержался молча пару музыкальных пьес, а потом все-таки полез к Хрустальницкому, он никогда не упускал удобного случая вывести из себя придворного поэта.
   - Что, дружок, стишки-то Вы уже почитывали? - спросил он, разглядывая свои сверкающие сапоги.
   - Попросил бы к моим стихотворениям слово "стишки" не применять! среди множества недостатков Виоланта был ещё и тот, что "заводился" он с половины оборота.
   - Отчего ж не применять? - притворно удивился Алексей. - Стишки они и есть стишки. Может, ещё чего-нибудь зачтете? Что-нибудь эдакое, а? - Он обольстительно улыбнулся и, приподняв одну бровь, подмигнул даме поэта, а ледяная красавица вдруг растаяла и улыбнулась в ответ.
   - Мерзавец! - взвизгнул Виолант. На его бледных впалых щеках вспыхнули красные пятна. - Как ты смеешь?!
   - У, драгоценнейший мой, Вам с такими нервами на курортах в грязях плавать надо! - рассмеялся Милетов.
   - Это Вы всю жизнь в грязях плаваете, а мне это не грозит! Хам! Босяк! Где мундирчик-то покупал? На базаре-с?
   - А вот это он зря сказал, ох и зря, - вздохнул фон Штофф.
   Насчет мундира и офицерского чина, у Милетова был особый пункт - это было свято, как царская корона.
   - Писака! - процедил Алексей и, стащив с руки белую перчатку, швырнул её в лицо Виоланту. Сергей Голодев вскочил со своего кресла и бросился к выходу.
   Глава четвертая: Ударьте кулаком по столу!
   Снежный ветер моментально вцепился в лицо Голодеву, он с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух и быстро пошел к парковой аллее. Лет пять назад, когда была осень, он прогуливался в парке Чернышевых и пытался писать стихи, глядя, как с вековых ветвей сыпется золото. Теперь повсюду царствовал снег... В свете фонарей он искрился оранжевыми огоньками, а там, среди обледеневших деревьев, становился нежно-голубым, потом синим и черным, как ночное небо.
   Сергей медленно шел по расчищенной аллее, слушая, как поскрипывает под ногами свежевыпавший снег. Деревья над его головой тянули свои лапы к невидимому небу и где-то там, меж ветвей, прятались зеленоватые фосфорицирующие лучи Ночного Солнца - тусклого и таинственного, как все, что живет по ночам. Сергей остановился, слушая тишину. Она была такой спокойной, такой мудрой, что Голодеву стало вдруг невыносимо страшно от этой тишины. Он чувствовал себя таким ничтожным, уставшим, не имеющим никакого отношения к этому покою и мудрости...
   - Я проиграл не только корабль, - шепотом произнес он, обращаясь к деревьям, - я проиграл всю свою жизнь, всю без остатка... и никто за меня уж не отыграется, никто и никогда...
   - Сергей! - послышался голос Карла. - Сергей, где Вы?
   - Я здесь... - прошептал Голодев, продолжая неподвижно стоять, глядя на снег.
   - Сергей! Сергей! А, вот Вы где, - фон Штофф тяжело подбежал к Голодеву, на плечах у него болталась наспех наброшенная шуба. - Что Вы делаете, друг мой? Пойдемте немедленно в дом!
   Карл поспешно принялся стряхивать снег с волос и плеч Сергея.
   - Пойдемте в дом, пойдемте скорее, заболеете ещё чего доброго!
   - Как мне на душе дурно, если бы Вы знали, - вздохнул Сергей.
   - Что я могу для Вас сделать? - низкорослый фон Штофф пытался разглядеть в темноте лицо Голодева.
   - Найти бы где-нибудь машину, да я б домой поехал.
   - Может, сказать, чтобы Вашу подали?
   - Нет, отыщите такси.
   - Хотите, поеду с Вами?
   - Был бы очень рад.
   Придерживая Голодева под руку, фон Штофф заторопился к виднеющейся неподалеку воздушной трассе. Барон довольно быстро замерз, а Голодев, казалось, и вовсе не замечал, что идет без шубы, с непокрытой головой.
   Над трассой одиноко вертелось трехместное такси, видимо шофер знал о приеме у Чернышевых и надеялся, что кто-то будет добираться домой самостоятельно. Увидев две заснеженные фигуры, медленно бредущие в снегу, таксист мигом спланировал вниз. С тихим жужжанием двери поползли вверх, озябший барон ловко впрыгнул в салон, следом забрался Сергей.
   - В усадьбу Голодевых. - сказал фон Штофф, потирая руки. - Да поскорее, голубчик.
   Такси бесшумно взлетело в воздух, сильными лучами фар разгоняя темноту и снегопад.
   - Как бы Вы не простудились, друг мой, - беспокоился фон Штофф, быстренько смахивая с волос и одежды Сергея тающий снег. - Что ж Вы во двор, не одевшись?
   - Не было сил больше видеть все это, - вздохнул Голодев, - да и вообще...
   - Кстати, Милетова с Хрустальницким разняли.
   - Да не в них дело.
   - А в чем же тогда?
   Сергей не ответил. Он стал смотреть в окно, там, в свете фар бесновались снежинки. Он думал о многом и ни о чем одновременно, вспоминая мечтания и фантазии юности, когда весь мир был так прекрасен, так добр и свеж...
   - Друг мой, мы приехали, - голос Карла вернул его из прошлого.
   Они вышли из такси и заторопились к дверям дома. Войдя внутрь, Сергей с удовольствием окунулся в тепло, свет и что самое главное - в тишину. Навстречу им вышел Степан и, увидев барина, ахнул:
   - Никак обобрали Вас, Сергей Николаич?
   - Да нет, не обобрали, одежда моя у Чернышевых осталась. - Голодев снял мокрый пиджак и подал его Степану.
   - Принеси-ка нам, голубчик горячего чаю, - избавившись от шубы, Карл устремился в гостиную, поближе к горящему камину, - да поскорее.
   - Сейчас.
   Еще раз вздохнув над испорченным костюмом Голодева, Степан поспешил за чаем, а Карл с Сергеем уселись в кресла у огня.
   - Что же с Вами происходит, друг мой? - Карл задумчиво смотрел на языки пламени.
   - Трудно сказать... - Сергей собирался, было, снова замолчать, уклоняясь от ответа, но Карл не позволил этого сделать, и сам ответил за него:
   - Ольга Васильевна - вот причина Вашей меланхолии, - заявил барон. - И можете не говорить, что я не прав.
   - А я и не скажу, скорее всего, Вы правы, - взгляд Голодева стал совершенно безжизненным. - Я не понимаю, как же это произошло... Помните, Карл, каким очаровательным созданием она была?
   - Помню, - кивнул он, - особенно тот бал, где вы познакомились, часто вспоминаю его...
   Степан принес чай, следом пришла Глаша, в руках у неё были халат и шлепанцы.
   - Переодеться Вам надо, ваше сиятельство, - Степан укоризненно смотрел на мокрые ноги Сергея. - Чахотку схватите чего доброго.
   - Да, друг мой, так не годится, - согласился Карл.
   Сергей взял халат и вышел из гостиной. Пока Степан разливал чай, Карл смотрел на вазочку с вареньем.
   - Не ладно с Сергеем Николаевичем, - сказал он Степану.
   - Знаем, - проворчал он, - а что поделать?
   Карл не ответил, он отвернулся и стал смотреть на огонь. Степан поворочал кочергой угли, чтобы пламя разгорелось поярче, и пошел за дровами. Вскоре вернулся Голодев. В теплом сухом халате он почувствовал себя гораздо лучше. Сделав пару глотков чая, он и вовсе вернулся к жизни.
   - Есть у меня для Вас один совет относительно жизни Вашей, - сказал фон Штофф.
   - Да? И какой же?
   - Я не знаю, как Вы вообще допустили, чтобы все так произошло, но не пора ли Вам, друг мой, существенно изменить свою жизнь? С чего-то надо начать, пока ещё не поздно.
   - Разве не поздно? - усмехнулся Сергей, наливая ещё чаю себе и Карлу.
   - Никогда не поздно. Укажите этой женщине её место, ударьте кулаком по столу, в конце концов!
   - Вы думаете?
   - Не сомневаюсь. Вы губите себя и мне больно смотреть на это, очень больно, дальше так не может продолжаться.
   - Я знаю, - Сергей задумчиво смотрел на огонь. - Значит, ударить кулаком по столу?
   - Именно. Варенье у Вас замечательное, просто дух лесной.
   - Это ещё с лета осталось, - рассеянно ответил Голодев, - как давно было лето, как давно...
   Вскоре послышались голоса - вернулась Ольга Васильевна с дочерью.
   - Ударьте кулаком по столу! - напомнил фон Штофф. Голодев не ответил, он слушал голоса, равнодушно разглядывая витую каминную решетку.
   - Сергей Николаевич домой вернулись? - спросил голос Ольги Васильевны.
   - Они в гостиной с его милостью чай пьют, - ответил Степан.
   Через пару секунд двери гостиной распахнулись, и на пороге появилась дражайшая супруга.
   - Любезный друг, - железным голосом произнесла она, игнорируя фон Штоффа, которого считала одним из главных виновников окончательного падения Голодева, - у нас должен немедленно состояться разговор.
   - Я сейчас занят. - Сергей обернулся и равнодушно посмотрел на нее. Когда провожу гостя, тогда и поговорим, а сейчас будьте так добры, оставьте нас.
   Ольга Васильевна лишилась дара речи. Так же молча, она развернулась и вышла из гостиной, закрыв за собою двери.
   - Вот видите, с чего надо было начинать, - довольно улыбнулся Карл, приведите супругу в чувства, возможно, вернется её былая прелесть.
   - Если бы Вы знали, как я её не люблю, как не люблю, - вздохнул Сергей.
   - Я Вас понимаю, но может ещё не поздно все исправить?
   - Мне даже не особенно хочется этого, - признался Сергей, - я хотел бы развод.
   - О, ну это скандал! - покачал головой Карл. - Долгие тяжбы и множество неприятных вещей, произнесенных во всеуслышанье! Ольга Васильевна просто так Вас не отпустит, она смешает Вас с грязью, выставив себя несчастной жертвой, а Вас деспотом. Подумайте, как все это будет тягостно.
   - У меня нет желания жить с нею, я и так отдал ей все что мог и даже больше, теперь хочу вернуть свою жизнь обратно.
   - Сделайте это каким-то другим способом, кроме развода, - настаивал фон Штофф, - Вы растратите последние нервы. - Фон Штофф посмотрел на настенные часы. - Пора мне домой, поздно уже, лягу сегодня пораньше, пока мигренями страдать не начал.
   - Я провожу Вас, - Сергей поднялся из кресла. - Вы действительно внесли некоторый покой в мою душу.
   - Счастлив это слышать, рад хотя бы чем-то помочь. Кстати, шапку я свою позабыл у Чернышевых, незадача какая...
   Степан подал Карлу шубу, а Сергей сказал шоферу отвезти фон Штоффа домой. Еще раз попрощавшись, Карл ушел, а Сергей направился искать Ольгу Васильевну. Она находилась в своей спальне и вынимала шпильки из прически. Сергей постучал и вошел. Ольга Васильевна чувствовала что-то неладное и нервничала, не зная, чего ожидать.
   - Дражайшая, - холодно произнес Голодев, - мне надо кое-что Вам сказать.
   - Случилось что? - распустив волосы, она принялась их расчесывать. Голос и вид супруга приводили её в замешательство.
   - Случилось и очень давно. Долго задерживать Вас не стану, скажу лишь одно: если Вы позволите себе говорить со мною в оскорбительном тоне или ещё раз повысите голос, я буду вынужден прекратить Ваше содержание и более Вы не получите ни гроша. Спокойной ночи.
   С этими словами Голодев вышел из спальни, закрывая за собою двери. Ольга Васильевна сидела неподвижно, словно пораженная громом. Как это ни гроша?!
   Глава пятая: Милетов с Хрустальницким изволят стреляться.
   Утром Сергея разбудил Степан:
   - Простите, Сергей Николаевич, но там его милость барон звонят, говорят, известия важные.
   - Сейчас иду, скажи, чтоб не отключался.
   Голодев набросил халат, пригладил рукой волосы, и пошел в кабинет. С экрана на него смотрело взволнованное лицо Карла.
   - Доброе утро, друг мой, сожалею, что разбудил.
   - Ничего страшного, - Сергей присел в кресло за стол. - Что случилось?
   - Милетов с Хрустальницким изволят стреляться!
   - Да ну? - удивился Сергей. - Государь же отменил дуэли!
   - Видать, они в горячность впали, решив все-таки стреляться. На лазерных винтовках.
   - Но ведь Милетов великолепный стрелок, он же сразу убьет его!
   - Хрустальницкий настроен весьма решительно, видимо не собирается уступать, а ведь все из-за женщины, из-за женщины! Кстати, у неё необычное имя - Ливия...
   - Какая разница, как её зовут, важно, что все это может очень плохо закончиться. Милетов горячая голова, быть беде.
   - Да и Хрустальницкий тоже горяч. Вам кофе принесли.
   Сергей обернулся, в кабинет входил Степан с подносом в руках.
   - Спасибо, - сказал Голодев и снова посмотрел на экран, - а когда они собрались стреляться?
   - Сегодня по полудню, около Васильевского леса. Если хотите поехать, надо будет заранее выйти, а то народу наверняка столько соберется, что не протолкнемся.
   - Я, пожалуй, поеду, разве можно пропустить такое событие. Интересно, если Милетов застрелит Хрустальницкого, что с ним сделает государь?
   - А если Хрустальницкий застрелит Милетова, что с ним сделают женщины! - усмехнулся Карл. - Ума не приложу, ну зачем Алексею эта Ливия? Неужто очередная победа требуется ему столь дорогой ценой?
   - Отчаянный он, не понимает тихой жизни, но скандал будет, будет обязательно.
   - Это верно, - согласился Карл.
   Они ещё немного поговорили и отключили связь.
   Сергей переоделся к завтраку и пошел в столовую. Известие Карла напрочь перебило мысли о супруге, но в столовой он с удивлением обнаружил её, сидящую за накрытым столом. Они уже давно не завтракали вместе.
   - Доброе утро, - кивнул Сергей, - Вы сегодня рано встали.
   - И Вам доброе утро, - довольно любезно произнесла она, - как спалось?
   - Спасибо, не плохо. - Сергею было очень интересно, что же происходит.
   - Я вот что хотела сказать, Вы во многом были правы, я вела себя не совсем в рамках приличия, Вы уж меня простите.
   Голодев прервал только что начатый завтрак и посмотрел на супругу. Она вздохнула и продолжила:
   - Ваша правда, Сергей Николаич, все Ваша правда, во всем согласна, только Вы уж содержание мое не трожте...
   - Ах, вот оно что! - несвойственная Голодеву ярость захлестнула его Вас содержание волнует?! Я вам его назначу, но только в случае развода!
   - Что? - шепотом произнесла Ольга Васильевна. - В случае чего?
   - Развода!
   - Не бывать этому! - рявкнула Ольга Васильевна. - Что обо мне, честной женщине подумает общество?! Нет, разводу не бывать!
   - Посмотрим!
   Голодев так ударил кулаком по столу, что зазвенели бокалы. Он резко поднялся из кресла и вышел из столовой. Внутри у него все кипело. Поспешно одевшись, Сергей поехал к фон Штоффу, зная, что в это время барон всегда дома.
   Снег на улице падал редкими хлопьями, казалось, ещё немного и он перестанет идти вовсе, но это было обманчивым впечатлением. Голодев взял машину и через пару минут был уже у дома барона.
   - Сергей, Вы? - удивился фон Штофф. - Входите, входите, как раз к завтраку.
   - Благодарю, я уже позавтракал! Я пришел просить Вашего совета. Сергей подал шубу лакею. - Я решил разводиться.
   - Опять Вы за свое? - они прошли в столовую и сели за стол. Рассказывайте, что там у вас произошло?
   - Вчера я сказал Ольге Васильевне, что прекращу её содержание, и что бы Вы думали? Сегодня за завтраком она принялась каяться, говорить, что не права. Я уж думал, она действительно хочет мира, как она тут же попросила не трогать её содержание, как Вам это нравится?
   - А Вы что хотели? - изумился Карл. - Неужто Вы всерьез подумали, что её может волновать что-то кроме? А с разводом Вы повремените...
   В начале двенадцатого они поехали к Васильевскому лесу, впрочем, так и ничего не решив. У леса уже собралось достаточно машин. Господа прогуливались у опушки и обсуждали предстоящее событие. Милетова с Хрустальницким ещё не было. Шофер посадил авто, и Сергей с Карлом поспешили присоединиться к остальным. Общество гудело, как встревоженный улей - все строили разные предположения относительно предстоящей дуэли.
   - Если до государя дойдет, Милетова разжалуют! - утверждал князь Михаил. - Обязательно разжалуют, если не хуже.
   - А что, интересно, будет с Хрустальницким? - поинтересовался Белоголовцев.
   - Да ничего, кто ж кроме него стихотворить будет? Он у нас один такой! Хотя Милетова жальче, с ним в кафешантаны и ресторации ездить одно удовольствие, а с Хрустальницкого что проку? Один крик.
   - Милетов застрелит его, вот увидите, застрелит, - утверждал граф Чернышев, - Алексей стрелок, каких поискать, а поэт, окромя рюмки, да карандаша в руках сроду ничего не держал!
   - Дурная голова, тоже мне придумал с Милетовым тягаться. Кстати, эти винтовки, чья идея?
   Этого никто не знал.
   - А кто секунданты?
   Этого тоже никто не знал.
   Вскоре общество начало разделяться на тех, кто за Алексея и на тех, кто за Виоланта. Новоприбывшие спешили присоединиться к одной или к другой стороне и подливали масла в занимающийся огонь. Голодев с фон Штоффом отошли немного в сторону, ближе к елям, потому как около общества разговаривать уже не было никакой возможности из-за всеобщего крика.
   - Как бы драки не началось, - усмехнулся фон Штофф, - смотрите, как распалились.
   - Вы заметили, где Милетов, там почему-то и драки завязываются, вот курьез!
   Почти одновременно с разных сторон показались машины Алексея и Виоланта. Общество перестало размахивать руками и громко общаться, все попритихли и расступились, давая посадочный проезд машинам.
   - Ну вот, скоро начнется, - сказал Карл, - отчего им спокойно не живется?
   - Скучно жить спокойно...
   Виолант прибыл вместе со своей дамой. Подчеркнуто заботливо помог ей выйти из машины и надменно посмотрел в сторону машины Алексея. Даму он старался из рук не выпускать, а она казалась и вовсе равнодушной. Меха, в которые обрядил её Виолант, вызвали недобрые взгляды у собравшихся дам Ливия была столь же прекрасна, сколь и экзотична.
   - Я бы, пожалуй, тоже из-за неё стрелялся! - восхищенным шепотом сказал князь Михаил, видимо позабыв не на долго про свою супругу и пятерых детей.
   Милетов вышел из машины со своей обычной циничной ухмылкой на губах, следом вылез его друг. Выглядел Алексей очень прекрасно и даже был трезв.
   - Здравствуйте, господа! - сказал он с поклоном. Его друг с трудом вытащил из машины большой кожаный футляр и поволок к Милетову. - Хорошо, что пришли, было б очень уж скучно пристрелить этого бумагомараку в одиночестве! Где Ваш секундант? - Алексей сбросил свою шубу на руки княгине Одинцовой. Вдовствующая дама усредненных лет, пылко обожала Алексея, а он обожал её временами, и когда заканчивались деньги.
   - Мой секундант со мною! - Виолант махнул рукой и из его машины выпрыгнул высокий мужчина в черном пальто и шляпе.