Пономаренко Николай. Чеченский транзит

   - Ни за что схватил! Гусаров маньяк, он всех подряд берет. Он хватает, а потом невиновных отпускают настоящие работники. Спросите девушку, Светлану. Я ни в чем не виноват, я свое взял, мне принадлежащее. Она у меня деньги одалживала!
   - А её сосед по квартире?
   - Какой сосед-мосед? Не знаю никакого соседа!
   - Павел Иванович Скоков. У которого вы комнату отобрали. На имя Буташева Руслана Агаровича.
   - Не знаю, ни за что задержал Гусаров. Я буду жаловаться. Меня даже ранили в спину чем-то острым!
   Андрей, когда наведался к следователю, изумился записям показаний.
   - Так ты, ангелочек, ничегошеньки не знаешь? Трофимыч, можно я ему пленочку покажу?
   Уже полностью пришедший в себя Ахмаджаров с приходом Гусарова напрягся.
   - Сегодня вечером телезвездой у меня будешь. Смотри.
   Вставив кассету в видеомагнитофон, Андрей сел спиной к телевизору, желая наблюдать за реакцией задержанного.
   На экране в комнате коммуналки Тахир спрашивал:
   - Как дела?
   За кадром ответили:
   - Я хочу поговорить...
   - Говори. - Полголовы Тахира исчезло, видимо, он сел, а стационарно установленная камера беспристрастно писала пространство.
   - Мы с тобой знаем, что я не виновата в ДТП, так?
   - Допустим...
   Гусаров улыбался, глядя на задержанного, неуютно чувствующего себя от зрелища и неотрывного взгляда руоповца. В какие-то моменты Ахмаджарову было просто стыдно. Кто знает, если бы люди чувствовали на себе взгляд видеокамеры постоянно, то, может, и не делали бы столько плохого!
   Запись прекратилась, когда Толик бросил в окно пистолет. Бандит не знал, что сказать.
   - Что же ты врешь, что тебя ранили? Действительно, в записи такого не было.
   Толик взбеленился:
   - Ты мошенник! Ты лжец! Ничего, я ещё выйду, посмотрим.
   Гусаров встал.
   - Правильно понимаешь. До того, как выйти, посидеть надо. - И в дверях добавил: - Сегодня твою рожу по телевизору покажут, а копию я отправлю на твою родину, пусть родственники посмотрят, как вы для них деньги зарабатываете. Может, хоть один откажется от "подарунков", что вы привозите. Жаль, в камерах телевизоров нет, как на Западе...
   Гусаров выполнил обещание. Показали "рожи" всех пятерых задержанных, попросили телезрителей звонить безбоязненно, так как все они изолированы. Если кто знает о других преступлениях...
   И звонили. Не густо. Зато что ни звонок, то трагедия. Позвонила, а потом пришла Анна Страхова.
   Как-то вечером двое южан и один русский привезли владельца квартиры домой. Его дочь Анна открыла дверь. Парни, смеясь, внесли Страхова в его комнату.
   - Не рассчитал дозу! Ничего, проспится.
   Положили на диван лицом к стене.
   - Проследите, чтоб на спине не лежал, слюной может захлебнуться, заботились. Девушка покачала головой.
   - Как же он? Никогда так не напивался!
   - Бывает. Утречком, как очнется, накапайте ему вот этого, и все будет нормалек. - Битюг протянул девушке бутылку водки.
   Она не взяла.
   - Поставьте на стол.
   Мужчины разглядывали комнату, один пошел мыть руки в ванную, другой попросил попить водички в кухне. Ушли.
   Утром, проснувшись, дочь обнаружила отца все в той же позе.
   "Обычно он храпит", - подумала девушка.
   - Папа!
   Взяла его за плечо, повернула на спину и испугалась.
   - Папа!
   Лицо с одутловатой синевой, дыхания нет.
   Прибывшие по вызову врачи сказали, что "скорую" надо было вызывать ещё вчера.
   - Он уже пол суток, как мертвый.
   - Значит...
   Парни принесли домой труп её отца и знали об этом. Паспорта и других документов Анна дома не нашла.
   Никифоров на всякий случай показал потерпевшей среди прочих и лицо Буташева.
   - Нет, этого не было. Только вот этих двоих узнаю. - Одним из опознанных был Ахмаджаров.
   Из показаний Страховой и других потерпевших в действиях преступной группы просматривался один и тот же сценарий. Вымогатели придирались к людям, в основном одиноким, ставили себя в положение обиженных, а потом отбирали у "обидчиков" все до нитки. Когда их лапы дотягивались до квартир своих жертв, несчастные спаивались и умирали от отравления алкогольным суррогатом с содержанием цианида. Сценарий был отлажен. Не подкопаешься. Документы на жилье в порядке, а бывшие жильцы умирали сами. Кто заставлял пить?!
   - Такой вероломный способ мог внедрять только Буташев, - говорил Гусаров следователю. - Он организатор. И эту водку он завез или здесь наладил производство только затем, чтобы травить жертвы. Есть в этом состав преступления?
   - Конечно, усматривается, но кто станет свидетелем, что организатор Буташев?
   Отец несчастной Анны, Веньямин Захарович Страхов, возвращаясь домой, нашел у подъезда черный кожаный пиджак. Постоял, повертел в руках. Вокруг ничего необычного. Редкие прохожие не обращают на него внимания. В кармане нашел бумажник. В нем - паспорт и несколько "зеленых". Впервые держа в руках, Веньямин Захарович не знал их достоинства. Казалось, много. Пошел домой. Его догнали на лестнице. Двое южан.
   - Ах ты шакал! - Один схватил за горло.
   - Подожди, друг, это не он! - Остановил его другой.
   - Как не он? Это твой пиджак?
   - Мой.
   Хватка на голе Веньямина Захаровича не ослабевала.
   - Где ты его взял?
   Испуганный Страхов прошептал:
   - Нашел. У подъезда. Только что.
   - Не говори неправду! Ты был с ними!
   - Ни с кем я не был, домой иду с работы, а тут валяется...
   Проверили карманы.
   - Где деньги? Здесь было полторы тысячи долларов, а осталось пять баксов! Хорошо, что паспорт оставили... Видишь, это мой паспорт. - Показали фотографию на документе.
   - Меня ограбили, понимаешь, а у тебя мой пиджак. Я уже заявление в милицию сделал. Там на улице свидетель есть, что ты мой пиджак домой нес. Пойдем в отделение.
   Знал бы Веньямин Захарович, как разыграны и отработаны не раз роли этой парочки. Знал бы, что сведения о гражданине Страхове куплены в жилконторе среди многих других, до кого ещё дойдет очередь. Что знают эти двое "пострадавших от грабителей", что есть у него дочь, что комнат у него две - пятнадцать и десять метров. И даже характер квартиросъемщика изучен.
   - В общем, верни мне полторы тысячи долларов, и тебе ничего не будет.
   - Я просто...
   - Ничего не знаю! У тебя был мой пиджак. Я твоих дружков сам искать не буду. Скажи им, чтобы вернули деньги. Если не отдадут, все равно платить придется. Если нет денег, продай машину, квартиру, гараж, что хочешь.
   - Нет у меня машины, гаража...
   Лжепотерпевшие оставили жертву и пообещали вернуться. Возвращались, грозили, увещевали под водочку. Иногда намекали на здоровье и целомудрие Анны, отчего Веньямин Захарович всякий раз дрожал и не мог найти себе покоя. Стресс начал запивать водочкой. А этим зельем его обильно снабжали сами щедрые вымогатели.
   Под водочку и подписал генеральную доверенность. Как приговор.
   Ахмаджаров и другие увязали глубже. Эпизоды уголовного дела ширились и разрастались. Но как Гусаров ни помогал следователю, все участники группы по-разному, но с неизменным страхом отказывались дать показания против Буташева.
   - Гусар, не трогай Руслана, а то мне некому будет мстить, когда освобожусь, - предостерегал Толик.
   - Вот беда в нашей работе, - жаловался Гусаров следователю. - Знаем, что жулик, а доказать нечем. Вот и остается он директором фирм, уважаемым коммерсантом. Ему бы уже на баланду переходить, а он рябчиков заказывает.
   Симонов ехал к Гусарову с майором Лобаченко по кличке Лобок, который возвращался на Литейный с базы ОМОНа, где выступал перед коллегами из разных регионов страны.
   Не хотел Лобаченко речи толкать на этом собрании, как будто чувствовал, что оконфузится, но Гусаров нажал авторитетом.
   - Все эти передачи опыта - туфта. У каждого свои заморочки. Я им про применение спецсредств, а они о таких ещё только мечтают. На фига я буду распинаться?
   А Гусаров свое:
   - Расскажешь о взаимодействии с другими службами, учебный фильм покажешь, вот и выступление. Больше некому. Я - сам знаешь, Никифоров тоже. Остается старший опер.
   - Что за фильм-то?
   - Учения по освобождению заложников.
   Лобаченко приехал с кассетой. Опертехники в зале установили видеомонитор. Когда подошла очередь, объявили, что сейчас выступит оперуполномоченный РУОП майор милиции Михаил Сергеевич Лобаченко. Тема освобождение заложников.
   Слушатели оживились, кое-кто пометил в блокноте Ф. И. О. оперативника. Лобаченко вкратце рассказал, что знал, и поскорее включил видеофильм. На экране началось действие, которое он сам видел впервые.
   В изоляторе временного содержания происходили трагические события. Закадровый голос пояснял:
   "Рецидивист, трижды судимый за грабежи и разбои гражданин Лобаченко захватил заложника - сотрудника изолятора".
   Услышав фамилию преступника, Лобаченко вздрогнул, а в зале раздался смех. В первых рядах сдержанно, зато в середине кто-то заливался вовсю, чем подстегнул других.
   Голос прокомментировал действия администрации ИВС, прибытие наряда СОБРа, а потом началось:
   - Лобаченко! Опомнитесь, ваши действия неправомерны!
   - Лобаченко, ничего не предпринимайте!
   - Лобаченко, мы доставили то, что вы требуете, - автомат, деньги, наркотики...
   - Мне терять нечего! - орал с экрана преступник Лобаченко.
   А опер Лобаченко стоял на трибуне, то улыбаясь, то внутренне проигрывая момент встречи с Гусаровым после этого "симпозиума".
   - Ну подставили...
   После финальных титров вопросов не задавали, и Михаил Сергеевич поторопился к выходу. На набережной канала заметил симоновскую машину. Поехали вместе.
   Симонов ехал к Гусарову, тяжело переживая перепалку со своими бойцами. Вспоминал, как те втроем оказались в квартире против пятерых крутых спортсменов. Как пожурил за применение нетабельных средств. Могутин, оказывается, звездочки с собой таскает, Рыжов - с металлической телескопической дубинкой ходит. А гляди ж ты, не будь этих средств, как бы оно там обернулось? И вот теперь он угрожал им увольнением. А что делать? Глаз да глаз нужен, а то совсем распустятся.
   К Гусарову лучше не приезжать - обязательно во что-нибудь врюхаешься, даже после работы.
   Листая оперативные дела. Гусаров пытался найти слабину в буташевских разработках. Определенные фирмы, имена, адреса фигурировали то здесь, то там. События скрещивались, пересекались пути действующих лиц. Он хотел просчитать будущие ходы лидера чеченского преступного сообщества. Хотя, как и другие, сообщество было чеченским только по верхушке, по авторитетам. А состояло оно из такого интернационала, что и не перечислить нации, в него входящие. Так что "чеченским" сообщество называли для удобства. Конечно, сам Буташев разрабатывает крупные банковские, коммерческие аферы, контролирует доходы всех ветвей своей группировки. Для накопления улик против Буташева надо привлекать ОБЭП, ОПУ... Можно разработать многоходовую комбинацию, вытащить Руслана на поверхность... Но результаты требовали сейчас. Хотя это тоже вариант - щипать потихоньку его людей, лишать поддержки, заставить нервничать и делать невыверенные поступки.
   Вчера как раз приехали ещё четверо из Чечни. Буташевские или залетные? В гостинице сняли номер всего на сутки. Крутились на улице Куйбышева. Среди фирм, расположенных там, одна встречалась в оперативном деле. На всякий случай Гусаров отправил туда "глаза". Вдруг что?
   Это "вдруг" сработало под вечер. Наблюдение доложило, что четверо поднимаются пешком наверх, на пятый этаж, возможно. Там фирма...
   - Что-то будет, Андрей Витальевич!
   В комнате находился всего один подчиненный. Гусаров выхватил из сейфа пистолет.
   - Поехали со мной!
   В дверях столкнулся с воинственно настроенным Лобаченко, который решительно вошел, чтобы поговорить о конфузе, устроенном ему на семинаре. Но начальник отдела обрадованно облапил его.
   - Поехали! Захвати автомат и бронежилет! О, и Вася с тобой! Вась, поехали с нами, все равно я тебе ни минуты не могу уделить. Потом заберешь кассету.
   Симонов вздохнул, но от таких дел трудно отказаться. Схватил с сейфа чей-то броник.
   - Езды - пять минут! Через Неву и налево!
   Вчетвером поехали в адрес.
   Опушники молодцы, даже участкового высвистали. В узком лифте помещалось всего три человека. Поднялись на пятый этаж.
   Участковый постучал в железную дверь фирмы.
   - Закрыты мы, ещё раз повторяем.
   - У вас все в порядке? Раньше вы мне при обходе всегда открывали!
   - Все нормально.
   - А вы кто?
   - Коммерческий директор.
   Гусаров почувствовал фальшь ответов и тоже постучал.
   - Немедленно откройте. Мы из отдела по борьбе с бандитизмом!
   - Закрыто!
   - Мы взломаем дверь! - крикнул Андрей, сожалея, что Симонов не ездит постоянно со своим знаменитым молотом-"изувером". Вызывать СОБР или ОМОН полчаса уйдет. За это время что там внутри случится?
   - Ну так что, будем открывать?!
   Тишина. На стук и призывы больше не отвечали.
   - Лобаченко, может, в отделении топор или лом или взрывчатка есть? Ломать надо.
   Лобаченко нажал кнопку лифта, дверь открылась и... открылась дверь офиса! На пороге со связанными руками стоял молодой человек и показывал знаками вглубь длинного коридора.
   - Все деньги взяли!
   Гусаров двинулся вперед, но его опередил Симонов.
   - Я в бронике.
   Петляющий по периметру дома коридор оказался длиной метров пятьдесят. Шли настороженно, рывками и с остановками. Толкали двери, в основном запертые. В одной комнате на груде строительного мусора - шел ремонт лежал человек в спецовке.
   - Где? - шепнул Гусаров.
   - Не знаю. По голове стукнули, велели лежать.
   По соседству в свежеотделанном помещении с факсом и компьютерами на сверкающем полу нашли ещё четверых - молодого человека и девушек. Симонов повернул за очередной угол коридора и отпрянул. Раздался глухой хлопок, и с противоположной стены брызнула штукатурка.
   - В окно вылезают, на крышу!
   Гусаров прыгнул, упал на пол, прокатился. Чей-то силуэт скрывался за окном. Выстрелил! Последний этаж, на противоположной стороне окон в доме не видно. Пуля прошила стекло. Симонов подскочил к окну: двое шустро пробежали по крыше и скрылись за широкой трубой.
   - Уходят!
   - Внизу встретят, я вызвал патрульно-постовую по рации. - Подоспевший участковый уже лез на крышу.
   - Назад! - скомандовал Гусаров.
   - Это мой участок. Давайте за мной! Я все ходы знаю, без меня не разберетесь.
   Андрей поспешил следом. Молодец паренек, не боится. Скользко, гад... Внизу, в колодце двора, укнула сирена. Питерский извечный дождик моросил себе, по-мирному умывал асфальт и листья деревьев. И ни до чего ему! Не до суеты нашей, не до страстей человеческих. Дураки люди, тузят друг дружку, бегают с пушками в руках по блестящим таким крышам...
   Участковый заглянул в выбитое слуховое окно.
   - Сюда.
   На чердаке тьма-тьмущая. Что-то белое виднеется, квадраты, полосы...
   - Постойте тут, я сейчас, - ушел вперед лейтенантик.
   Гусарову хотелось стать антенной - ловить все волны и шорохи. Глаза распахнуты, но как ни выкатывай зенки, видимость - ноль. Вдруг слабый свет в глубине и приглушенное приглашение:
   - Сюда, скорей!
   Андрей услышал позади себя сетования на темноту и что-то про часть тела негра. В луче света он различил развешенное для просушки белье. Прямо с чердака попали на кухню коммуналки.
   Участковый торопил:
   - Уже ушли отсюда! Бежим!
   Молодая пара на кухне кричала вдогонку:
   - Иван Саныч! У них оружие, они нам грозили!
   На лестничной площадке прислушались. Тихо. Лейтенант позвонил в дверь напротив. Тихо. Нажал кнопку, сунул спичку, зажав ею клавишу. В квартире звонило до тех пор, пока кто-то не ответил.
   - Это я, Кобзарев! Они у вас?
   - Нет.
   - Открывай, если можешь, Потапов!
   - Нет тут никого...
   - Открой, Потапов! Быстро, а то я с тобой разберусь!
   Перепуганный тщедушный мужичок, отодвинувший наконец засов, пролепетал:
   - Они Верку под пистолетом держали, не давали говорить и открывать...
   Подскочила бойкая толстушка.
   - Собаки проклятые, они через черный ход пошли. Прибить меня хотели, спрячь, говорят! Во им!
   Девушка характерно согнула руку в локте.
   - Ключи у меня отобрали от черного хода. Он сто лет не открывался...
   Дверь черного хода была закрыта на замок. Засов отодвинут. Лобаченко стукнул ногой - не подалась. Старинная работа, мощный замок. Сразу после удара - хлопок на лестнице. Лобаченко отбросило назад, на ноге в момент расплылось кровавое пятно. В двери - дыра от выстрела.
   - Все на пол! - Гусаров склонился над сотрудником.
   Лобаченко побелел.
   - Вера! Звоните в "скорую", - крикнул он толстушке и взял автомат.
   Короткая очередь по двери, ещё одна - по замку. Снял с Лобка бронежилет, надел и бросился на дверь. Зло. Всем телом. Створка распахнулась. На площадке - снова пусто.
   - Так весь дом по коммунальным коридорам и пройдут, заразы. И как им двери открывают?
   Едва позвонил, как участковому открыли. Женщина в пальто.
   - Курносова, у вас посторонние есть?
   - Нет, я за хлебом собралась.
   Менжуется что-то, трясется.
   - Дай войти.
   - Да нету никого!
   Коридор опять типичный. Справа дверь за дверью, дверь за дверью комнаты. Кобзарев открыл первую.
   - Это моя.
   - Знаю, Курносова. Хроник дома?
   - Не знаю, я с ним не разговариваю.
   В следующей комнате-гадючнике на грязном диване спал полуодетый мужчина. Третья дверь заперта. Постучали.
   - Кто?
   - Рита, это я, Кобзарев, открой.
   Дверь приоткрылась. Показалась молодуха в нижнем белье.
   - У тебя кто-то есть?
   - Нету.
   - Дай посмотреть.
   Полунагая девушка вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.
   - Там парень у меня, Иван Саныч.
   - Я не ревную, дай зайду поздороваться.
   - Не надо, зачем тебе?
   - Ладно, Рита, некогда. - Кобзарев решительно отодвинул девушку, но Гусаров не дал ему войти.
   - Я сам.
   В большой комнате пусто. Справа шкаф. За ним - кровать. Из-под одеяла - чья-то голова. Мужская. Лежит в кровати, но неприкрытая брючина торчит. Девица голая почти, а парень в брюках? Под одеялом? Шевеление за спинкой дивана! Гусаров оттолкнулся, упал на спину и успел выкатиться в коридор в момент первого выстрела.
   - Здесь они!
   Из комнаты нещадно палили по двери из нескольких пистолетов. Не выдержали нервы!
   - Что ж ты, сука Ритка, не сказала?!
   - Они б сквозь дверь меня убили!
   Дальше по коридору была кухня. Гусаров упал туда, а Кобзарев оттащил девушку за комнату алкоголика. Когда выстрелы утихли, Гусаров крикнул:
   - Сдавайтесь, вы в ловушке!
   Ответили не по-русски, возможно, бранью. Кто-то истерично выстрелил в стену кухни, откуда раздался голос. Пуля едва не задела Андрея. Большая дореволюционная квартира, поделенная впоследствии тонкими перегородками на комнаты.
   "Надо учитывать на будущее. Так и убить могли... Ну я вам!"
   Зрительно помня, где стоит кровать, послал в это место стены все оставшиеся в рожке патроны. В "мышеловке" кто-то взвизгнул. Гусаров упал на пол, ожидая ответных выстрелов. Так и есть! Стена дрожала. Андрей швырнул пустой рожок Кобзареву. Тот догадался и побежал к раненому за боеприпасами. В квартире дым и запах гари.
   - Вася, бей сквозь стену на уровне кровати!
   В "гадючнике", где спал пьяница, заухал "макаров". Андрей стрелял из кухни. Бандиты палили по всем стенам изнутри своего убежища. Вернувшийся участковый один за другим бросил два рожка в кухню. Опять заработал автомат, Гусаров стрелял в стену, в дверь, но ему неизменно отвечали тем же.
   Окно кухни выходило во двор и выступало чуть дальше окна злосчастной комнаты.
   - Попробуем.
   Гусаров позвал Симонова. Тот кубарем проскочил мимо простреливаемой двери в кухню:
   - Я стреляю прямо у него над ухом, а этот мудак пьяный спит себе! И канонада ему нипочем.
   - Подержи меня. - Андрей сел на подоконник, Симонов обхватил его ноги.
   - С Богом!
   Гусаров по пояс высунулся из окна с автоматом. В двух метрах наискосок - мутное стекло комнаты. Нажав на спусковой крючок, Гусаров поливал свинцом комнату. Когда обрушилось стекло, увидел одного противника за шкафом, пули пришивали его к стене. Упал...
   Гусаров спрыгнул с подоконника, пошел к двери.
   - Живым предлагаю выйти!
   Нет ответа - ни голосом, ни выстрелами.
   - Я могу повторить, если мало! Выходи!
   Не стреляют. Стволом автомата толкнул дверь. Никого... Тихо-тихо вошел... Один лежит на кровати. Кровь из свесившейся головы... Двое других обнялись за шкафом. Гусаров опустил оружие, подошел. Трое. Было же четверо! Сверху что-то капнуло на плечо.
   - Мозги на потолке, - показал участковый.
   Один из налетчиков покончил с собой, выстрелив в подбородок.
   - Знали, на что шли. Знали, что на "вышку" тянут.
   - А четвертый где?
   - Внизу с баулом денег задержали.
   - Повезло ему, а то бы рядом лег...
   Андрей вышел из квартиры, наполненной сизым дымом, едким пороховым запахом и смертью. Санитары выносили из соседней квартиры раненого Лобаченко.
   - Миша, ты как?
   - Да ничего хорошего. Но все же лучше, чем на семинарах выступать.
   В изоляторе Петроградского РУВД Гусаров встретился с четвертым, оставшимся в живых, преступником. Парень ещё не знал, что случилось с остальными. О Буташеве не обмолвился ни словом, как Андрей не выпытывал.
   Зато на Литейном ждала информация потрясающая. Четверо, двое из которых были в милицейской форме, напали на автофургон, перевозивший деньги известной фирмы. Охранников нейтрализовали. Похитили восемьсот тысяч долларов. Дело поручили уголовному розыску. Андрей только отметил, что фирма значится как находящаяся "под крышей" чеченцев. Буташеву опять воткнули шпильку. Надо ждать серьезных событий. Дома что ли показаться? Да, всего не ухватишь.
   С домом сложно. Постоянные проработки, одни и те же темы разговора, бытовая неустроенность. Этого Алена ожидала, но не в таком объеме. С рождением дочери и вовсе невмоготу стало. Ей хотелось в общество, новых чувств и предназначения иного. Имея в характере страсть находить виновников своих неудач, жена донимала Андрея претензиями. Он тяжело переживал, но поделать ничего не мог. Бросить службу? Не мог. Переубедить, перенастроить Алену? Не красноречив. А после её связи с общим знакомым Андрею и вовсе жить расхотелось. Спасался в работе, пройдя полосу запоя. Дочку жалко было. Расстанется он с Аленой обязательно, но не сейчас, не сейчас...
   Случилось так, как и предполагал Андрей. Серьезные события начались уже на следующий день. Во Всеволожском районе у лесного массива обнаружили сгоревший автобус, набитый трупами. Андрей выезжал, картина - жуть. Уголовный розыск вскоре вынюхал, откуда их привезли. Гусаров съездил в этот физкультурно-оздоровительный комплекс. Следы расстрела были ещё свежими. Комплекс числился под контролем авторитета Святого. К вечеру стало известно, что среди убитых в спортзале комплекса немало чеченцев. Личности погибших установлены, кроме одного.
   Гусаров стал обмозговывать, куда несутся события. Вполне возможно, что конкуренция достигла апогея. Святой отнял деньги у фирмы, платящей откупные Буташеву. Руслан решил разобраться, но потерпел поражение. Людей перестреляли и сожгли. Буташев не из тех, кто простит. Начнется самая настоящая война. Надо срочно ставить людей на всех точках Святого и Руслана. На хрена? Пусть друг друга режут! Нельзя. Могут пострадать окружающие. Пусть режут, но под контролем. Уж не националист ли Святой? Что это он взялся - то рынок бомбит, то южных конкурентов расстреливает?
   Гусаров вспомнил об одном поражении Святова. Может быть, он с тех пор стал таким жестоким и решительным? Именно тот случай мог сформировать отношение Святого к иногородним коллегам. О нем долго трещали газеты, что очень злило авторитета.
   Игорь Диденок, пройдоха со стажем, успешно отмывал денежки в коммерции. Открыл новый офис. Ничего устроился. В жилом доме на третьем этаже отремонтировал квартиру. И не просто покрасил-побелил, все отделал по финской технологии, мебель завез дорогую...
   - С новосельем, Игорек, развиваешься? - спросил посланный Святым Слава, мастер по уговорам бизнесменов.
   - Спасибо. - Диденок знал, что обязательно придут в его новый офис подобные "типы", но к разговору все равно не был готов.
   Этого Славу он помнит по встрече у Кручака, его партнера по бизнесу. Слава чувствовал себя хозяином в кручаковском магазине, интересовался контрактами, сверял доходы и расходы. Виктор Диденок однажды видел, как двое сопровождавших Славу мордоворотов за что-то сцепились с охранниками магазина - двое в камуфляже служили в органах и в свободное время стояли здесь на дверях. Слава заорал на своих:
   - Это наша охрана! Чем безопаснее и комфортнее будет в магазине, тем выше доход, тем больше бабок пойдет и на наш счет!
   Когда гости вышли с очередной суммой откупных, Кручак только руками развел:
   - Такова жизнь! Всем надо платить. А "крыше" тем более.
   Игорь согласился, не предполагая, что первая встреча со Славой и его ребятами повторится, но уже в его новом офисе. У Игоря уже была "крыша", крутая - чеченская. Диденок был спокоен.
   Обменявшись несколькими ничего не значащими фразами, Слава заговорил о деле:
   - Я удивляюсь, как можно строить такие хоромы, имея многомиллионный долг?
   - У меня кредит на десять лет. За такое время или разорюсь, или разбогатею. Государство потерпит.
   - Государство, конечно, потерпит, совершенно верно. Но я не про него, а про "Форс-лимитед". Ты задолжал ему сто миллионов!