Попов Илларион. Батальоны идут на запад

   Что делать? Ведь уйдет. Сержант вскочил на броню, двинул прикладом в крышку башенного люка:
   - Вылазь, фриц! Сдавайся!
   Но оттуда послышался ответ на ломаном русском языке:
   - Сам сдавайсь, Иван! Бросай оружие!
   Несмотря на драматизм ситуации, Бурматову стало, смешно. Он попытался было согнуть пулеметный ствол - занятие бесполезное. А танк потихоньку полз. Но тут выскочили из воронки двое комсомольцев - рядовые Иван Павлович Гусев и Василий Иванович Зозуля. Кричат:
   - Слезай, сержант! Мы ему всыплем!
   Комсорг соскочил на землю, солдаты стали бросать в танк бутылки с зажигательной смесью. Машина вспыхнула, люк открылся, танкисты торопливо выбрались наружу и без лишних слов подняли вверх руки. Их взяли в плен.
   Большую помощь в этот трудный для 349-го полка день ему оказали артиллеристы 201-го гвардейского Кировоградского Краснознаменного гаубичного полка подполковника Анатолия Николаевича Тихомирова. Метким огнем они не раз рассеивали скопления войск противника, доставая его и в укрытиях - в оврагах, лощинах, за крутыми скатами высот, - срывая готовившиеся контратаки.
   Около 4 часов дня командир 349-го пола полковник Кудрявцев доложил в штаб дивизии, что все контратаки фашистов отражены и установлена фланговая связь с 345-м полком на западном берегу Гросс-Тульна. Положение здесь, на западном фасе коридора, который дивизия пробила к Дунаю, стабилизировалось, и, несмотря на ограниченность наших сил, мы продолжали наступление. Хуже обстояли дела на восточном фасе коридора. Во второй половине дня фашисты со-стороны Вены нанесли сильный удар по участку 331-го полка. Из доклада подполковника Резуна явствовало, что фашисты, обработав боевые порядки полка, большой группой бомбардировщиков и штурмовиков, силами до пехотного полка, поддержанного батальоном танков, прорвались у деревни Унтер-Кирхен.
   Впрочем, назвать это прорывом в полном смысле слова нельзя, ибо сплошной линии фронта практически не было. 331-й полк, растянувшись от Тульна до Мукендорфа, очищал от противника южный берег Дуная и одновременно частью сил оборонялся с. востока, со стороны Вены. Здесь на каждый километр фронта приходилось у нас едва ли по стрелковому взводу. Так что, создав громадный численный перевес в людях и технике на узком участке у Унтер-Кирхена, противник смог продвинуться на запад, к Тульбингу, в 3-4 километрах от которого располагался в лесу штаб 105-й дивизии.
   План гитлеровского командования был совершенно ясен. Одновременные контратаки на западном фасе коридора, против 349-го полка, и на восточном фасе, против 311-го полка, имели целью смять этот коридор и восстановить связь Вены с Западной Австрией.
   Я немедленно позвонил комдиву (он был в 349-м полку), потом в корпус. Оттуда обещали помощь. А пока что пришлось организовывать оборону штаба наличными силами.
   У нас был заведен железный порядок: как только командный пункт перебазировался на новое место, тут же помощник начальника оперативного отделения старший лейтенант Александр Лаврентьевич Голованов представлял мне боевой расчет на случай внезапного нападения противника. Весь личный состав получал от него конкретные задачи, свои сектора обороны и направления. Выделялся и резерв.
   К такому порядку меня еще задолго до войны приучила пограничная служба. На заставе, где я был начальником, боевой расчет составлялся ежедневно. Это очень пригодилось на войне. За четыре фронтовых года мне не раз довелось быть свидетелем и участником обороны командных и наблюдательных пунктов, но никогда противнику не удавалось застигнуть нас врасплох только потому, что каждый рядовой, сержант и офицер знал свое место и обязанности на такой случай.
   В тот день, 8 апреля, в районе штаба в моем распоряжении оказались немалые силы. Прежде всего комендантский взвод и рота из учебного батальона, охранявшая Знамя; затем саперная рота, которая занималась оборудованием командного пункта; взвод 114-й гвардейской разведывательной роты и личный состав 192-го гвардейского батальона связи, не занятый на линиях. Наше расположение прикрывал от воздушных атак 104-й гвардейский зенитный дивизион; в лесу стояла одна батарея 121-го гвардейского истребитель-но-противотанкового дивизиона.
   После того как наблюдатели доложили о приближении с востока крупных сил противника, личный состав штаба и перечисленные выше подразделения заняли назначенные им по боевому расчету участки обороны. Первыми вступили в бой зенитчики.
   Очевидно, гитлеровское командование довольно точно знало расположение штаба и прикрывавших его зенитных батарей. Об этом можно было судить хотя бы потому, что выскочивший из-за гор "мессершмитт" атаковал батарею старшего лейтенанта Потапова без разведки. День был ясный, солнечный, с редкими прозрачными облаками, и всю картину боя мы видели отлично. "Мессер" пикировал на огневую позицию в кольце разрывов. Неожиданно он вспыхнул и, объятый пламенем, врезался в лес - вымахнуло черно-красное облако взрыва, и все стихло. Однако ненадолго. Снова оттуда же налетела группа фашистских бомбардировщиков - машин 10-12. Ударили все три батареи зенитного дивизиона. Стрелки, автоматчики, пулеметчики, бронебойщики тоже открыли огонь. Дружная, меткая стрельба из всех видов оружия принесла хороший результат. Пять вражеских самолетов один за другим загорелись и упали в окружающий нас горный лес, причем последний сразили на выходе из пике курсанты учебного батальона бронебойщики Аркадий Андреевич Отраднов и Александр Алексеевич Андреев.
   В конце концов, сбросив беспорядочно бомбы, остальные вражеские "стервятники" ушли. Бомбежка не причинила нам существенных потерь. Зенитчики тут же стали опускать стволы, чтобы от противовоздушной обороны перейти к обороне противотанковой.
   Фашистские танки и пехота предприняли атаку по долине, в верхнем конце которой, близ развилки дорог, располагался командный пункт. Зенитный дивизион сосредоточенным огнем 12 орудий встретил наступающие танки. Один из них получил три попадания подряд. Вспышки рвущихся на броне зенитных снарядов были явственно видны. Внутри машины взорвался боезапас, пламя полыхнуло над башней. Остальные танки повернули вспять.
   Наступавшая вслед за танками пехота залегла в долине. Начался огневой бой. Курсанты роты старшего лейтенанта Георгия Александровича Соколова занимали очень выгодную позицию на горе, по заросшему мелким кустарником склону. Отсюда метким огнем они поражали залегшую вражескую пехоту. - Бой как будто бы принимал затяжной характер, я уже подумывал об организации контратаки, когда немецкие танковые пушки забухали совсем рядом. Я выглянул из окопа: от перекрестка дорог разворачивались шесть фашистских танков. По ним ударила наша противотанковая пушка. Я не видел ее хорошо замаскированную огневую позицию, зато видел результаты боевой работы артиллеристов: два вражеских танка уже горели.
   После боя мне доложили, что командовал этим орудием старший сержант Валентин Иванович Чурбанов, а наводчиком был младший сержант Николай Евлампьевич Швидков. Только вчера по поручению генерала Денисенко я вручил им ордена Славы III степени. Оба были награждены за форсирование реки Рабы, где помимо выполнения других боевых дел захватили у врага исправное орудие. Сегодня случилось так, что только одна их пушка стояла на пути фашистских танков от перекрестка к нашему командному пункту.
   Расчет Чурбанова подбил третий танк, но тут же вражеский снаряд разорвался под колесами пушки. Чурбанов и орудийные номера, рядовые Фельдшеров и Глазков, были убиты. Швидков ранен. Схватив противотанковую гранату, комсомолец нашел в себе силы броситься наперерез движущимся к командному пункту танкам и подорвал один из них. Сам он погиб, но противник, потеряв четыре машины из шести, был вынужден отступить.
   Едва ликвидировали эту опасность, возникла другая. Прибежал телефонист, доложил, что человек 40 гитлеровцев атакуют узел связи, наши едва отбиваются. Рядом со мной в окопе был оператор штаба 38-го гвардейского корпуса майор М. Г. Искорцев. Он попросил:
   - Разрешите мне?
   - Добро, Михаил Григорьевич. Бери комендантский взвод, действуй.
   Майор Искорцев отлично справился с задачей. Гвардейцы атаковали противника и в ближнем бою уничтожили более 20 гитлеровцев, пятерых взяли в плен, остальные бежали. Узел связи мы отстояли.
   Получив повсеместно отпор, фашисты больше не атаковали. Вели огонь по нашему расположению, мы - по ним. Примерно час спустя после начала боя к нам подошло подкрепление - стрелковый батальон 331-го полка и танковая рота от соседей - из 6-й гвардейской танковой армии. Совместным ударом противник был разгромлен и отошел на восток, в сторону Вены. Вскоре 331-й полк сдал, свой участок частям 6-й гвардейской танковой армии и сразу оказался во втором эшелоне дивизии.
   Теперь наша дивизия все свои силы могла сосредоточить на одном направлении - западном. Командир корпуса генерал Утвенко требовал как можно скорее и дальше отбросить противника на запад, чтобы он не смог прорваться на помощь своей венской группировке. Как нас информировали на исходе дня 8 апреля, в Вене продолжались упорные уличные бои.
   В последующие дни, с 9 по 12 апреля, 105-я гвардейская дивизия, имея два полка в первом эшелоне, один - во втором, медленно продвигалась на запад вдоль южного берега Дуная к очередному его притоку - реке Першлинг. Противник неоднократно переходил в контратаки.
   Першлинг мы форсировали без особых усилий. Основная заслуга в этом принадлежала саперам 137-го гвардейского саперного батальона и непосредственно дивизионному инженеру подполковнику В. М. Веселовскому. Отличный специалист, Владимир Михайлович энергично и целеустремленно руководил своим "хозяйством" умел предвидеть развитие боевых действий и приучал к этому своих подчиненных. Инженерная разведка была в дивизии поставлена образцово. Саперы уходили во вражеский тыл для разведки бродов, мостов и других объектов задолго до выхода стрелковых частей к очередному водному рубежу. Поэтому штаб дивизии всегда заранее располагал инженерными данными, необходимыми для планирования форсирования рек.
   Так было в Венгрии, на Марцале и Рабе, так было и в Австрии, где дивизии пришлось в течение недели преодолеть подряд три крупных притока Дуная - реки Гросс-Тульн, Першлинг и Трайзен (о ней речь впереди).
   При форсировании Першлинга в центре боевого порядка дивизии из-за смежных флангов 345-го и 349-го полков мы ввели в бой и 331-й полк. Теперь дивизия наступала в одноэшелонном построении.
   Утром 13 апреля после 15-минутной артиллерийской подготовки дивизия атаковала оборону фашистов на 16-километровом фронте. Мы быстро продвигались вперед. Темпы движения еще более возросли, когда в нашей полосе, обогнав стрелковые части, вступил в бой прибывший к нам на усиление танковый батальон.
   Упорное сопротивление оказал противник лишь на участке 345-го полка, близ дунайского берега. Здесь, на крутых высотах, в поселке Оберсбербаум и ближних деревнях, был создан сильный опорный пункт. Его обороняли два батальона противника - штрафной и железнодорожный. В Оберсбербауме стояла также батарея орудий большой мощности, которую фашисты называли "Гроссбатареен". Попытка батальона капитана Рыбакова с ходу ворваться в опорный пункт успеха не принесла.
   Командир 345-го полка доложил создавшуюся обстановку в штаб дивизии. "Еду в триста сорок пятый", - решил генерал Денисенко. Его беспокойство можно было понять: дивизия быстро продвигалась к реке Трайзен, и лишь правый фланг топтался у Оберсбербаума. В результате прибрежная группировка противника угрожающе нависла над флангом и тылами дивизии.
   Михаил Иванович, как всегда, побывал на самых важных с тактической точки зрения участках, все осмотрел, взвесил. Потом предложил комбату обойти опорный пункт с тыла. И вот рота старшего лейтенанта Бобри Нигматуловича Нигматулина двинулась в обход трудными горными тропами. По пути натолкнулись на огневую позицию вражеской минометной батареи, захватили шесть минометов, взяли в плен расчеты. Скрытно приблизившись к Оберсбербауму, Нигматулин повел роту в атаку. Гитлеровцы были ошеломлены, система их огня нарушилась. Этим немедленно воспользовался Рыбаков - бросил на Оберсбербаум с фронта главные силы батальона, и к 3 часам пополудни противник был полностью разгромлен.
   Когда я в ходе этого боя позвонил в 345-й полк, чтобы доложить комдиву обстановку на других участках, мне ответили, что генерала Денисенко на командном пункте полка нет.
   - Комдив мне срочно нужен. Где он?
   - В батальоне. Участвует в атаке на Оберсбербаум. В 4 часа дня Михаил Иванович позвонил мне сам. Настроение, чувствуется, хорошее. Приказал:
   - Донеси в штаб корпуса, что болячку эту сковырнули. Опорный пункт взят, триста сорок пятый выходит на уровень остальных полков дивизии.
   - Слушаюсь! - ответил я. - Один только вопрос к тебе, Михаил Иванович.
   - Какой?
   - В донесении указать, что командир дивизии ходил в атаку в стрелковой цели?
   - Ну ладно, ладно уж... Надо было, вот и ходил.
   - Мы с тобой договорились, и ты дал слово не рисковать без нужды.
   - Хорошо, хорошо, - перевел он разговор. - Я еду к Кудрявцеву, а ты, будь добр, съезди к Резуну. Они там интересное дело затевают.
   Отдав необходимые распоряжения, я выехал в 331-й полк, к подполковнику Резуну. Было уже темно, когда машина выехала на крутой берег реки Трайзен. С противоположной стороны, видимо, по силуэту ударил крупнокалиберный немецкий пулемет.
   "Интересное дело" заключалось в решении подполковника Резуна, не дожидаясь сосредоточения всего полка, ночью форсировать реку и атаковать город Герцогенбург двумя батальонами.
   Резун выслал разведку, которая должна была взять "языка". Возглавил поисковую группу опытный разведчик сержант Степан Алексеевич Ефремов. Пятеро гвардейцев переплыли без происшествий быструю реку Трайзен. Противник молчал. Разведчики выбрались на высокий берег. Ориентируясь по звездам, двинулись к дороге, что пролегала от южных пригородов Герцогенбурга к городу Санкт-Пельтен.
   Тьма была такая, какая бывает только в горах, где ночные тени как бы накладываются одна поверх другой. Беззвучным сигналом Ефремов вдруг остановил товарищей. Все замерли. Лежали, слушали тишину. Так прошло минут пять. Неужели он ослышался? Нет! Противник где-то близко, совсем рядом. Слышен металлический щелчок зажигалки, тянет сигаретным дымком.
   До рези в глазах всматривается сержант во тьму. Да, там что-то слабо шевельнулось. Может, ветер тронул кусты? Но ветра нет! Опять условным сигналом Ефремов приказал товарищам: "Берем "языка"! Тихо окружили подозрительное место. Теперь уже можно было различить неглубокий окоп, силуэты солдат.
   - Руки вверх! - негромко скомандовал сержант.
   Фашисты оцепенели. Слишком буднично и оттого особенно страшно прозвучала над окопом русская речь. Они без сопротивления побросали оружие. Солдат трое. Ефремов отправил двух автоматчиков с пленными на нашу сторону.
   И вот пленные-унтер-офицер и два солдата - сидят перед нами.
   - Ваш полк, дивизия?
   - Семьсот сороковой пехотный полк семьсот десятой пехотной дивизии.
   - Когда прибыли в Герцогенбург?
   - Вчера утром.
   - Откуда прибыли?
   - Из Италии.
   - Какую службу выполняли, когда попали в плен?
   - Службу боевого охранения.
   - Ждете сегодня нашей атаки?
   - Нет. Командиры нас не предупредили. Обычно если что-нибудь такое известно, то предупреждают. Особенно - боевое охранение...
   Я созвонился со штабом дивизии. Оттуда подполковник Цысь сообщил, что пленные, взятые на других участках, показывают: наступления русских сегодня не ожидается.
   - Порадовать вас? - спросил Алексей Никитович Цысь, когда покончили с делами.
   - Конечно!
   - Сегодня Вена полностью очищена от гитлеровцев. Москва салютовала нам, войскам Третьего Украинского фронта. Нашей дивизии присвоено почетное наименование "Венская"...
   Это приятное известие я сообщил замполиту командира полка майору В. Ф. Червякову, и Василий Филиппович с радостной вестью ушел в батальоны, к солдатам. Между тем подполковник Резун и начальник штаба майор Шохман уточнили последние детали атаки. Начать ее решили немедленно.
   Батальоны капитана Н. Д. Андреева и старшего лейтенанта Н. П. Воронина тихо вышли к бродам, тихо перешли на ту сторону Трайзена. Мы в напряжении ждали, что вот-вот взовьются над рекой ракеты, ударят пулеметы и орудия. Но фашисты молчали. Мало того что они прозевали переправу обоих батальонов, - и штаб полка успел перебраться на западный берег Трайзена, и все мы вместе со стрелками вошли на южную окраину Герцогенбурга, а противник ничего не подозревал. Конечно, короткие перестрелки кое-где вспыхивали - и на мосту, где саперы сняли охрану, и в других местах. Но поскольку стычки были скоротечными, такой "шумок", привычный для долгожителей переднего края, тревоги во вражьем стане не вызвал.
   Перед рассветом подполковник. Резун дал сигнал атаки. И сразу по всему городу загремели в утреннем тумане взрывы ручных гранат, автоматные и пулеметные очереди. Гитлеровцы метнулись к окраинам, к дорогам на запад и юг к Вельблингу, Вайтцендорфу и Санкт-Пёльтену. Однако Иван Васильевич Резун предвидел такой оборот и заранее организовал на дорогах засады.
   Та же группа разведчиков сержанта Ефремова в ожесточенном бою на санктпёльтенской дороге отбросила обратно в Герцогенбург пытавшихся прорваться гитлеровцев. Подобные сцены можно было наблюдать на вайтцендорфской и вельблингской дорогах, где действовали в засадах пулеметчики и автоматчики 331-го полка.
   Маленькие эти группы (их состав колебался обычно от 3-5 до 8-10 человек) сделали большое дело. Сражаясь жестко и решительно, они создали у паниковавшего противника иллюзию плотного окружения Герцогенбурга, хотя ничего подобного не было и быть не могло - слишком малыми силами мы располагали.
   Отброшенные в Герцогенбург подразделения 740-го немецкого пехотного полка сопротивлялись недолго.
   По мосту уже переправились в город наши танки и артиллерия, натиск 331-го полка усилился, и противник мелкими группами, а где и в одиночку начал сдаваться в плен.
   Захватив Герцогенбург, 331-й полк тотчас же двинулся на запад и оседлал две господствующие над местностью высоты с отметками 355,0 и 373,0. В тот же день противник попытался отбить их, но об этом несколько позже.
   Вернувшись утром 14 апреля в штаб 105-й гвардейской стрелковой, теперь уже Венской, дивизии, я получил от начальника оперативного отделения данные о действиях 345-го и 349-го полков при форсировании реки Трайзен. Действия эти развивались успешно. Побывавший в 345-м полку майор В. С. Красильников доложил мне, что форсирование у Трансмауэра проходило быстро и организованно. Удалось захватить мост. Среди первых преодолевших реку вплавь был рядовой из 1-го батальона Александр Трофимович Пасталов. Он уничтожил на западном берегу две вражеские пулеметные точки и, ведя огонь из трофейного пулемета, обеспечил переправу роты.
   Успешные действия подразделений 1-го батальона сыграли решающую роль в последующих успехах полка. Комбат капитан И. В. Сохненко хорошо использовал преимущества ночного внезапного удара и постоянно опережал попытки противника перехватить инициативу. Он направил взвод автоматчиков младшего лейтенанта Б. И. Феоктистова на трофейных бронетранспортерах в глубину обороны противника. Гвардейцы с ходу атаковали опорный пункт на южном берегу Дуная, в деревне Ваграм, и захватили его. Более 50 гитлеровцев были истреблены, 13 взяты в плен. Но главный успех рейда заключался в другом: взвод Феоктистова перехватил прибрежную дорогу и вынудил противника отходить через горы, бросая тяжелое вооружение и транспорт.
   Так развивались события на правом фланге дивизии. А на левом 349-й полк, переправившись через Трайзен, вышел с севера к крупному городу Санкт-Пёльтен, где встретил сильное сопротивление противника. Наш левый сосед-104-я гвардейская стрелковая дивизия обходила этот город с юга.
   Но взять Санкт-Пёльтен совместными усилиями удалось лишь на следующий день.
   В общем ход боевых действий в полосе нашей дивизии к середине дня 14 апреля не давал повода для пессимистических прогнозов. Настораживало только резко усилившееся сопротивление фашистов в центре, на участке 331-го полка, в районе высот 355,0 и 373,0. Здесь были взяты пленные из танковой эсэсовской дивизии "Дейчланд". Противник что-то затевал. Но что? Вместе с подполковником Цысем и майором Ивановым мы, обсудив сложившуюся ситуацию, решили оживить разведку, чтобы по возможности выяснить силы и намерения вражеского командования.
   В тот же день командир разведроты старший лейтенант Д. А. Козлов ушел во вражеский тыл с группой своих гвардейцев. Активизировались действия разведчиков в полках и батальонах. Уже на следующий день группировка фашистов, сосредоточенная перед фронтом 105-й и соседней дивизий, начала проясняться.
   Дмитрий Алексеевич Козлов вернулся из-за линии фронта с очень ценными сведениями. Кроме того, разведчики принудили сдаться в плен целый взвод гитлеровцев во главе с командиром. А старший сержант Матвей Наумович Шур с несколькими разведчиками пробрался еще дальше, за поселок Куфферн. Внезапно напав на гитлеровцев, отдыхавших на привале, гвардейцы подорвали две самоходно-артиллерийские установки, три бронетранспортера и захватили пленных.
   По возвращении из рейда по вражеским тылам дивизионные разведчики были награждены орденами и медалями. Командир разведроты старший лейтенант Козлов, ранее награжденный орденами Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны, I степени и медалью "За отвагу", получил еще один орден Красной Звезды.
   И было за что его награждать. Этот рейд дал нам чрезвычайно ценные сведения. Удалось установить, что в полосу нашей и соседней дивизий враг стягивает весьма значительные силы: кроме уже упомянутой 710-й пехотной дивизии (переброшенной из Италии) гренадерский полк "Фюрер" из танковой дивизии СС "Дейчланд", части 12-й танковой дивизии СС "Гитлерюгенд", а также два морских отряда - рейнской военной флотилии и норденской морской школы, в каждом из которых по 500 человек.
   Видимо, намерения у гитлеровского командования были самые серьезные. Это мы почувствовали уже 15 апреля, когда вражеские контратаки, особенно против центра и левого фланга 105-й дивизии, стали необычайно мощными и настойчивыми. Главный удар принял на себя 2-й батальон 331-го полка. Он оборонял господствующие высоты, что западнее Герцогенбурга. Здесь как бы сфокусировались усилия противостоящих нам фашистских войск.
   Перевес враг создал громадный. Подготавливая атаку, по высотам вели огонь 20 фашистских артиллерийских и минометных батарей, в небе повисли "юнкерсы" и "мессершмитты". На оборону батальона обрушилась лавина бомб, мин, снарядов.
   Однако гвардейцы-зенитчики дивизии накопили уже изрядный опыт борьбы с воздушным противником. Крупнокалиберные пулеметы ДШК роты лейтенанта Леонида Трофимовича Боровикова сбили один за другим четыре "мессершмитта". Метко стреляли и малокалиберные пушки зенитного дивизиона капитана В. И. Ерина. Трудная дуэль с пикирующими истребителями-бомбардировщиками вел расчет орудия, где наводчиком был ефрейтор Шихаев. Они сбили один "мессер", который, пронесшись над орудием, врезался в скалы позади огневой позиции. Но на зенитку спикировал еще один стервятник. Бомба рванула совсем рядом, расчет вышел из строя. Только ефрейтор Шихаев и рядовой Сальников, будучи ранеными, работали у орудия. Сбили второй "мессер", потом третий... Но в конце неравного боя очередь авиационного пулемета смертельно ранила обоих зенитчиков. Герои погибли, но свою задачу выполнили до конца - 331-й полк почти не понес потерь, хотя налет вражеской авиации был массированным.
   После авиационно-артиллерийской подготовки гитлеровское командование бросило в наступление пехоту и танки.
   Высоту 355,0 обороняла 6-я рота. Ее поддерживал огнем своей пушки расчет старшего сержанта Виктора Александровича Котова. Артиллеристы подбили два танка, однако гитлеровским автоматчикам удалось прорваться на высоту. В траншеях закипел рукопашный бой. Выбыли из строя все офицеры роты и большинство сержантов. Гитлеровцы подобрались к артиллеристам, и расчет Котова занял круговую оборону. Положение было критическим, когда на восточных скатах высоты раздалось громкое "ура" и Котов увидел цепочку гвардейцев. Впереди очень знакомая фигура: маленький, подвижный, коренастый сержант. Это Григорий Филимонович Сливных - связной командира батальона капитана Андреева. Он появился на высоте, с приказанием комбата, но передать это приказание было некому. Небольшие группы бойцов держали очаговую оборону. Сливных видел, что дело плохо, и принял командование ротой на себя. Энергичный, никогда не унывающий гвардеец, он и в этой тяжелой ситуации не растерялся: повел в атаку оставшихся в живых, и гвардейцы не только выбили фашистов с высоты, но и "на плечах врага" ворвались в деревню Верндорф.
   Узнав о подвиге сержанта Сливных, я нисколько не удивился. Он был отличным младшим командиром. А что касается его службы как связного, то тут и говорить нечего. Мал ростом, да крепок и гибок. Такой пройдет, пробежит, проползет сквозь любые препятствия. Если надо, зубами прогрызет себе дорогу. Когда я бывал в батальоне Николая Дмитриевича Андреева, случалось наблюдать, как комбат отдает, а Сливных принимает приказ. Поучительное зрелище. Связной понимал командира с полуслова, читал карту как прирожденный топограф, в любой незнакомой местности, при любых обстоятельствах оставался хозяином положения.