Судя по всему, он затеял драку со всей той дрянью, которой я травился вчера. С теми маленькими огненными хищниками, резвящимися в моей двенадцатиперстной кишке. Я не знал, что такое двенадцатиперстная кишка, но начинал догадываться, где она находится. Не нужно было пить этот "Мартини", пожалел я, – увы, слишком поздно. Лучше бы я попробовал мангусту.
Наконец мне удалось выговорить:
– Лисса.
– Да, Шелл?
– Что еще сказал тебе Булл?
– Я тебе уже все передала. Джин очень нужно было увидеть мистера Сардиса, и она попросила Булла помочь ей с ним встретиться. Сказала, что мистер Сардис не откажется поговорить с ней. Я помню, она утверждала, что это касается его дочери и поэтому он обязательно захочет поговорить с ней.
– Дочери Сардиса? Нейры?
– Думаю, да. Булл говорит, она просто сказала, что дело касается его дочери. И чтобы Булл сообщил старику об этом.
– Интересно. Послушай, когда снова увидишься с Буллом, постарайся узнать, устроил он встречу Джин и Сардиса или нет, хорошо?
– Конечно. Я увижу его очень скоро. Кстати, мне надо что-нибудь надеть. – Она наклонила свой стакан с "Мартини" и лихо выпила. – Отличный напиток.
– С каждым глотком становится все лучше и лучше.
Я говорил правду. Теперь он напоминал новокаин. Мне начинало казаться, что эта адская смесь прошествовала мимо моего желудка и направилась прямо в сердце и в уши. Ну да, все верно: я же еще не обедал. Между прочим, и не завтракал. Я вообще ничего не ел с восьми часов вчерашнего вечера. Хорошо, хоть вчера заправился как следует.
– Это действительно так важно? – спросила Лисса. – Насчет Джин и мистера Сардиса?
– Крайне важно. И чем раньше ты узнаешь и скажешь мне, тем лучше.
– Тогда я спрошу его в первую очередь. В самую-самую первую.
– Отлично. Очень-очень отлично.
– Еще хочешь?
– У меня еще есть. Немного, но...
– Давай налью. Пока лед не растаял.
– Давай. Знаешь, а ведь лед надо вынимать. По крайней мере, так говорят эксперты. А мне иногда нравится считать себя экс...
– Здесь не так много, как я думала. Авось нам хватит.
– О, вполне хватит.
Лисса стояла прямо передо мной с кувшином в руке и, наклонившись, наливала "Мартини". Она закрутила полотенце узлом на спине, который, видимо, с самого начала был слабо затянут и теперь, если мои глаза меня не обманывали, начал развязываться. Она ходила по комнате, готовила и наливала "Мартини" и – вне всяких сомнений, сейчас оно развяжется.
Полотенце заскользило вниз по высокой гладкой груди, и я крикнул: "Лисса!" До нее вдруг дошло, что происходит, она воскликнула "Ой!" и потянулась за полотенцем.
Это был кошмар.
Она наливала этот жуткий "Мартини", я подставил ей свой стакан, и, когда она завопила и потянулась за полотенцем, кувшин, который она держала в руке, ударился о мой стакан. В одно мгновение джин полился рекой, это был просто шквал "Мартини". Лисса еще раз ойкнула, попыталась удержать полотенце – и... оно упало.
Внезапно все кончилось. Кувшин и стакан лежали на полу. Рядом валялось смятое белое полотенце. Лисса все еще тянула руку за полотенцем, которое было совсем не там, куда она устремилась. А я приподнялся с кровати, подавшись вперед и хватая руками воздух в нелепой попытке помочь Лиссе.
Несколько секунд мы стояли в полном оцепенении и молча взирали друг на друга. Частично мой временный паралич был вызван неожиданно пролитым "Мартини". Но главная причина стояла прямо передо мной – Лисса, обнаженная Лисса.
Это была Ева ночи, современная и еще более обворожительная Цирцея. Ее грудь медленно поднималась и опускалась, чувственные губы трепетали на распутном лице, все ее тело пело песнь сирены, древнюю, как сам мир.
Я не знаю, что могло бы произойти, – хотя догадываюсь, однако в этот критический миг что-то странное царапнуло мое сознание. Странное и мокрое. Как будто что-то странное и мокрое просочилось на мои брюки. Я не мог отвести глаз от Лиссы, но эта странная и сочащаяся мокрота становилась все более противно-осязаемой, и наконец я глянул вниз.
"Так вот куда делись наши "Мартини"!" – озарило наконец-то меня.
"Мартини"... или как там называлось свирепое пойло.
Начнем с того, что мне сразу не понравился этот неприятный, ядовитый и, вероятно, смертоносный привкус новокаина. В нем было что-то разрушительное, подлое, даже дьявольское. Это странно сочащееся зелье может нанести серьезный вред человеку.
Я бы не беспокоился так сильно, если бы оно вылилось, скажем, мне на ноги. Но нет. Эта отрава не тронула мой беговой механизм. С ногами все было в порядке. Они даже не намокли. Я волновался за свою двенадцатиперстную кишку.
Пока я размышлял, Лисса наклонилась и подняла полотенце. В любое другое время я бы почувствовал сожаление, но только не сейчас: сейчас у меня были более важные дела.
– Лисса, – недоуменно произнес я, – эта бутылка с джином...
– Да?
– На этикетке нет, случайно, черепа с костями или чего-нибудь подобного?
– Нет. Там нарисована девушка.
– Хоро... Девушка?
– Да, симпатичная девушка...
– Какая разница? Девушка есть девушка...
– С розой в зубах...
– С розой в...
– И написано "джин". Просто "джин".
– Ну да. Написано-то небось от руки. Теперь все ясно. О, Лисса, нужно что-то предпринять.
– Я думаю, тебе лучше снять брюки.
– Нужно что-то... Что?
– Тебе нужно снять брюки.
– Я думал, мне послышалось.
– Снимай, и я их тебе поглажу.
– Ты, наверное, шутишь.
– Это займет всего одну минуту. Я их просто отпарю.
– А это поможет?
– Шелл, почему ты так перепугался?
– Детка, страх не входит в число моих проблем.
Она топнула ногой:
– Снимай брюки!
– Повтори еще раз! – крикнул я.
– Шелл, я сейчас проткну тебе глаз...
– Ладно, ладно, – согласился я, стягивая брюки, – если ты этого хочешь, пожалуйста, я не против. Черт возьми, полагаю, мы оба не против.
Лисса схватила мои брюки и удалилась. Немного подождав, я поинтересовался:
– И это все?
Она не ответила.
Во время нашего диалога Лисса торопливо передвигалась по комнате, но я не обращал внимания на ее действия, так как был занят только своими проблемами. Теперь же я заметил, что она разложила гладильную доску и поставила на нее утюг. На краю доски она повесила мои замечательные брюки с изумительными красными полосками.
– Ты собираешься гладить мои брюки, да?
– Сколько раз я должна тебе это повторить?
– Чем больше, тем лучше.
– Надо вывести это мокрое пятно от "Мартини". Ты же не можешь уйти отсюда в таких пьяных брюках.
– "Мартини"-то был сухим. Но ты права. Я должен присутствовать на церемонии перерезания ленточки, и, естественно, я не могу пойти туда в таком виде. Это было бы... да, это было бы нарушением достоинства.
Лисса конечно же снова подвязала полотенце, но она без конца сновала туда-сюда, и оно опять начало развязываться. На этот раз она завязала его спереди, где-то на плече, и создавалось впечатление, что на ней надето короткое, пушистое белое платье с глубоким вырезом и разрезом до самого уха. Она была очаровательна.
– Лисса, – сказал я, – ты прелестна. Особенно в этом наряде.
Она улыбнулась, сверкнув глазами:
– Эффектное платье, правда?
– Просто блеск. Знаешь, мы были бы потрясающей парой – ты в этом наряде и я в костюме магараджи. Что?
– Особенно сейчас, солнце мое, – сказала она.
Она повернулась ко мне и провела кончиком языка по своим красным пухлым губам. Мне даже показалось, что я услышал шипящий звук, который раздается, когда женщина мокрым пальцем пробует раскаленный утюг. Что-то изменилось: воздух стал более плотным, напряженным. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.
Что-то должно было случиться. И оно случилось. Может быть, это было не то, что я думал, но что-то точно произошло.
Я сделал короткий шажок в ее сторону, она медленно двинулась ко мне и остановилась в полшаге. Узел на ее плече распустился, полотенце сползло по роскошной груди и застыло на самой выступающей точке, поднимаясь и опускаясь вместе с ее бурным дыханием.
Я заглянул в туманную глубину ее глаз – они стали полностью зелеными. Она облизывала губы быстрыми движениями языка, беспрестанно шевеля ими. Она даже не шелохнулась, чтобы завязать узел.
Полотенце упало на пол.
Она сделала последние полшага ко мне, и вдруг – оглушительный стук в дверь.
Во всяком случае, звук был очень громкий, и я предположил, что это тарабанят в дверь. Я в некотором роде потерял ориентацию, но мои уши были на месте, и я слышал, что этот стук был исключительно неприятным.
– Ты слышала? – спросил я Лиссу. Шепотом.
Все ее эмоции были написаны у нее на лице, их легко было распознать.
– Слышала ли я это? – прошептала она.
– Может, мне только почудилось, а ты ничего не слышала, – печально прошептал я. – Хотя вряд ли нам так повезет.
– Конечно, не повезет.
– Спорим, это человек из Порлока.
– Кто?
– Не важно.
Опять раздался этот страшный грохот.
– Как будто к нам ломится что-то дикое, да? – сказал я.
– Он никогда не звонит в дверь.
– Он... Кто?
Как будто я не знаю кто.
– Думаю, ты должен сделать... что-нибудь, Шелл.
– Угу. Хорошая мысль. Как это я сам до нее не додумался? Но... что, например?
Она шагнула назад и отвернулась от меня, потом встала на середину комнаты, приподнявшись на цыпочках, и крикнула:
– Одну минутку. Кто там?
Ах, она была прелестна. Но я не мог уделить ей того внимания, которого заслуживала эта восхитительная, бархатистая нагота, потому что из-за двери ответили:
– А как ты думаешь? – Голос гремел, как поезд в тоннеле, когда он добавил: – А ты кого ждешь, сиамского короля?
Глава 18
Глава 19
Наконец мне удалось выговорить:
– Лисса.
– Да, Шелл?
– Что еще сказал тебе Булл?
– Я тебе уже все передала. Джин очень нужно было увидеть мистера Сардиса, и она попросила Булла помочь ей с ним встретиться. Сказала, что мистер Сардис не откажется поговорить с ней. Я помню, она утверждала, что это касается его дочери и поэтому он обязательно захочет поговорить с ней.
– Дочери Сардиса? Нейры?
– Думаю, да. Булл говорит, она просто сказала, что дело касается его дочери. И чтобы Булл сообщил старику об этом.
– Интересно. Послушай, когда снова увидишься с Буллом, постарайся узнать, устроил он встречу Джин и Сардиса или нет, хорошо?
– Конечно. Я увижу его очень скоро. Кстати, мне надо что-нибудь надеть. – Она наклонила свой стакан с "Мартини" и лихо выпила. – Отличный напиток.
– С каждым глотком становится все лучше и лучше.
Я говорил правду. Теперь он напоминал новокаин. Мне начинало казаться, что эта адская смесь прошествовала мимо моего желудка и направилась прямо в сердце и в уши. Ну да, все верно: я же еще не обедал. Между прочим, и не завтракал. Я вообще ничего не ел с восьми часов вчерашнего вечера. Хорошо, хоть вчера заправился как следует.
– Это действительно так важно? – спросила Лисса. – Насчет Джин и мистера Сардиса?
– Крайне важно. И чем раньше ты узнаешь и скажешь мне, тем лучше.
– Тогда я спрошу его в первую очередь. В самую-самую первую.
– Отлично. Очень-очень отлично.
– Еще хочешь?
– У меня еще есть. Немного, но...
– Давай налью. Пока лед не растаял.
– Давай. Знаешь, а ведь лед надо вынимать. По крайней мере, так говорят эксперты. А мне иногда нравится считать себя экс...
– Здесь не так много, как я думала. Авось нам хватит.
– О, вполне хватит.
Лисса стояла прямо передо мной с кувшином в руке и, наклонившись, наливала "Мартини". Она закрутила полотенце узлом на спине, который, видимо, с самого начала был слабо затянут и теперь, если мои глаза меня не обманывали, начал развязываться. Она ходила по комнате, готовила и наливала "Мартини" и – вне всяких сомнений, сейчас оно развяжется.
Полотенце заскользило вниз по высокой гладкой груди, и я крикнул: "Лисса!" До нее вдруг дошло, что происходит, она воскликнула "Ой!" и потянулась за полотенцем.
Это был кошмар.
Она наливала этот жуткий "Мартини", я подставил ей свой стакан, и, когда она завопила и потянулась за полотенцем, кувшин, который она держала в руке, ударился о мой стакан. В одно мгновение джин полился рекой, это был просто шквал "Мартини". Лисса еще раз ойкнула, попыталась удержать полотенце – и... оно упало.
Внезапно все кончилось. Кувшин и стакан лежали на полу. Рядом валялось смятое белое полотенце. Лисса все еще тянула руку за полотенцем, которое было совсем не там, куда она устремилась. А я приподнялся с кровати, подавшись вперед и хватая руками воздух в нелепой попытке помочь Лиссе.
Несколько секунд мы стояли в полном оцепенении и молча взирали друг на друга. Частично мой временный паралич был вызван неожиданно пролитым "Мартини". Но главная причина стояла прямо передо мной – Лисса, обнаженная Лисса.
Это была Ева ночи, современная и еще более обворожительная Цирцея. Ее грудь медленно поднималась и опускалась, чувственные губы трепетали на распутном лице, все ее тело пело песнь сирены, древнюю, как сам мир.
Я не знаю, что могло бы произойти, – хотя догадываюсь, однако в этот критический миг что-то странное царапнуло мое сознание. Странное и мокрое. Как будто что-то странное и мокрое просочилось на мои брюки. Я не мог отвести глаз от Лиссы, но эта странная и сочащаяся мокрота становилась все более противно-осязаемой, и наконец я глянул вниз.
"Так вот куда делись наши "Мартини"!" – озарило наконец-то меня.
"Мартини"... или как там называлось свирепое пойло.
Начнем с того, что мне сразу не понравился этот неприятный, ядовитый и, вероятно, смертоносный привкус новокаина. В нем было что-то разрушительное, подлое, даже дьявольское. Это странно сочащееся зелье может нанести серьезный вред человеку.
Я бы не беспокоился так сильно, если бы оно вылилось, скажем, мне на ноги. Но нет. Эта отрава не тронула мой беговой механизм. С ногами все было в порядке. Они даже не намокли. Я волновался за свою двенадцатиперстную кишку.
Пока я размышлял, Лисса наклонилась и подняла полотенце. В любое другое время я бы почувствовал сожаление, но только не сейчас: сейчас у меня были более важные дела.
– Лисса, – недоуменно произнес я, – эта бутылка с джином...
– Да?
– На этикетке нет, случайно, черепа с костями или чего-нибудь подобного?
– Нет. Там нарисована девушка.
– Хоро... Девушка?
– Да, симпатичная девушка...
– Какая разница? Девушка есть девушка...
– С розой в зубах...
– С розой в...
– И написано "джин". Просто "джин".
– Ну да. Написано-то небось от руки. Теперь все ясно. О, Лисса, нужно что-то предпринять.
– Я думаю, тебе лучше снять брюки.
– Нужно что-то... Что?
– Тебе нужно снять брюки.
– Я думал, мне послышалось.
– Снимай, и я их тебе поглажу.
– Ты, наверное, шутишь.
– Это займет всего одну минуту. Я их просто отпарю.
– А это поможет?
– Шелл, почему ты так перепугался?
– Детка, страх не входит в число моих проблем.
Она топнула ногой:
– Снимай брюки!
– Повтори еще раз! – крикнул я.
– Шелл, я сейчас проткну тебе глаз...
– Ладно, ладно, – согласился я, стягивая брюки, – если ты этого хочешь, пожалуйста, я не против. Черт возьми, полагаю, мы оба не против.
Лисса схватила мои брюки и удалилась. Немного подождав, я поинтересовался:
– И это все?
Она не ответила.
Во время нашего диалога Лисса торопливо передвигалась по комнате, но я не обращал внимания на ее действия, так как был занят только своими проблемами. Теперь же я заметил, что она разложила гладильную доску и поставила на нее утюг. На краю доски она повесила мои замечательные брюки с изумительными красными полосками.
– Ты собираешься гладить мои брюки, да?
– Сколько раз я должна тебе это повторить?
– Чем больше, тем лучше.
– Надо вывести это мокрое пятно от "Мартини". Ты же не можешь уйти отсюда в таких пьяных брюках.
– "Мартини"-то был сухим. Но ты права. Я должен присутствовать на церемонии перерезания ленточки, и, естественно, я не могу пойти туда в таком виде. Это было бы... да, это было бы нарушением достоинства.
Лисса конечно же снова подвязала полотенце, но она без конца сновала туда-сюда, и оно опять начало развязываться. На этот раз она завязала его спереди, где-то на плече, и создавалось впечатление, что на ней надето короткое, пушистое белое платье с глубоким вырезом и разрезом до самого уха. Она была очаровательна.
– Лисса, – сказал я, – ты прелестна. Особенно в этом наряде.
Она улыбнулась, сверкнув глазами:
– Эффектное платье, правда?
– Просто блеск. Знаешь, мы были бы потрясающей парой – ты в этом наряде и я в костюме магараджи. Что?
– Особенно сейчас, солнце мое, – сказала она.
Она повернулась ко мне и провела кончиком языка по своим красным пухлым губам. Мне даже показалось, что я услышал шипящий звук, который раздается, когда женщина мокрым пальцем пробует раскаленный утюг. Что-то изменилось: воздух стал более плотным, напряженным. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.
Что-то должно было случиться. И оно случилось. Может быть, это было не то, что я думал, но что-то точно произошло.
Я сделал короткий шажок в ее сторону, она медленно двинулась ко мне и остановилась в полшаге. Узел на ее плече распустился, полотенце сползло по роскошной груди и застыло на самой выступающей точке, поднимаясь и опускаясь вместе с ее бурным дыханием.
Я заглянул в туманную глубину ее глаз – они стали полностью зелеными. Она облизывала губы быстрыми движениями языка, беспрестанно шевеля ими. Она даже не шелохнулась, чтобы завязать узел.
Полотенце упало на пол.
Она сделала последние полшага ко мне, и вдруг – оглушительный стук в дверь.
Во всяком случае, звук был очень громкий, и я предположил, что это тарабанят в дверь. Я в некотором роде потерял ориентацию, но мои уши были на месте, и я слышал, что этот стук был исключительно неприятным.
– Ты слышала? – спросил я Лиссу. Шепотом.
Все ее эмоции были написаны у нее на лице, их легко было распознать.
– Слышала ли я это? – прошептала она.
– Может, мне только почудилось, а ты ничего не слышала, – печально прошептал я. – Хотя вряд ли нам так повезет.
– Конечно, не повезет.
– Спорим, это человек из Порлока.
– Кто?
– Не важно.
Опять раздался этот страшный грохот.
– Как будто к нам ломится что-то дикое, да? – сказал я.
– Он никогда не звонит в дверь.
– Он... Кто?
Как будто я не знаю кто.
– Думаю, ты должен сделать... что-нибудь, Шелл.
– Угу. Хорошая мысль. Как это я сам до нее не додумался? Но... что, например?
Она шагнула назад и отвернулась от меня, потом встала на середину комнаты, приподнявшись на цыпочках, и крикнула:
– Одну минутку. Кто там?
Ах, она была прелестна. Но я не мог уделить ей того внимания, которого заслуживала эта восхитительная, бархатистая нагота, потому что из-за двери ответили:
– А как ты думаешь? – Голос гремел, как поезд в тоннеле, когда он добавил: – А ты кого ждешь, сиамского короля?
Глава 18
– О, это хорошая мысль, Шелл, – прошептала Лисса. – Прячься под кровать.
Наверное, не стоило позволять ей думать за меня.
– Сейчас, Булл! – крикнула она. – Я только что из душа.
– Хо, – громыхнул он.
Она открыла.
– Хо-хо, – повторил он.
Мне были видны ноги Лиссы примерно до икры, ее изящные ступни; я видел, как распахнулась дверь, как в комнату, тяжело ступая, вошли еще две ноги, далеко не изящные. Они были просто огромными. Перед моими глазами промелькнули розовые брюки и украшенные драгоценными камнями ножны длинной острой сабли.
– Заходи, Булл, – говорила Лисса. – Я буду готова через минуту.
– Ты уже должна быть готова. Я же сказал тебе, что зайду без четверти двенадцать.
– Я забыла.
– Черт знает что... Почему ты забыла?
– Я... просто забыла. – Чувствовалось, она лихорадочно подыскивает слова. – Подожди меня на улице, Булл. Пока я надену костюм.
– Хорошо, Лисса, детка.
Я уже было вздохнул с облегчением.
Все оказалось очень просто. Он выйдет на улицу, Лисса оденется и уйдет, и я, подождав немного для подстраховки, благополучно смотаюсь отсюда к чертовой матери.
Я не боялся того, что, если между нами вдруг случится потасовка, Булл меня легко придушит. Мне приходилось драться с крепкими ребятами – и здоровыми тоже, некоторые были даже крупнее Булла Харпера. Просто такой вариант ничего не решит, как, впрочем, и большинство примитивных решений: Лисса окажется в крайне неприятной ситуации; мне будет элементарно неловко, и вообще будет чертовски болезненно как для Булла, так и для меня; и, вероятно, он все-таки меня убьет.
Поэтому я начал тихонечко испускать вздох облегчения. Только начал...
Потому что Булл сказал:
– Тебе лучше поторопиться. Я подожду... Эй?
– Что?
– Эй! Что это?
– Ты о чем?
Мне тоже было интересно – о чем это он.
– О том, что я вижу. Что это?
Да, что же он мог такого увидеть, чтобы в его голосе появились эти свирепые, звериные нотки? Этот рычащий, животный стон?
– Это брюки?
У меня потемнело в глазах. Как я мог забыть свои брюки?
– Какого черта ты делаешь, – рявкнул Булл, – гладишь мужские брюки?
– Да.
– А?
– Да, именно это я и делаю. Глажу мужские брюки.
– Чьи?
– Э-э-э... одного друга.
– Я и не думал, что они принадлежат врагу.
– Булл, ну ты же не ревнуешь!
– Ха! Хо! Если ты так думаешь, значит, ты совсем не способна думать. Где он? Я его растерзаю. Я ему устрою, будет теперь носить только юбки. Я разорву его на части. Я...
– Булл, здесь никого нет, кроме нас с тобой, – не моргнув глазом солгала она.
Я полагаю, это была святая ложь. И мне все равно, если вы считаете, что Лисса ее немного подкрасила. Какая разница? Эта ложь должна спасти меня и все вокруг от страшного разгрома. Это была ложь во спасение.
– Это брюки моего брата, – продолжала лгать Лисса, – я для него стираю.
– Не врешь?
– Вот видишь? Тебе совершенно не о чем беспокоиться.
– Тогда почему я так разволновался?
– Об этом я и говорю. Что ты так разволновался?
– У тебя нет брата.
– О, Булл, конечно, есть. Просто я никогда тебе о нем не говорила.
– Почему? – недоверчиво спросил он.
Да, он был подозрительным парнем. Вообще-то я вряд ли мог его за это винить. Я бы и сам взвился на дыбы, если бы увидел мужские брюки на гладильной доске в комнате своей девушки. Особенно если бы это были мои брюки.
Там у них становилось жарковато, но Лисса, видимо, нашла выход из положения. По крайней мере, она сменила тему.
– Булл, дорогой, – нежно проворковала она. – Помнишь, я тебя спрашивала об этой девушке, Джин? Джин Джакс.
– Да, но...
– Слушай меня. Ты сказал, что она просила тебя устроить ей встречу с мистером Сардисом. Ты выполнил ее просьбу?
– Почему тебя...
– Булл, я бы не спрашивала, если бы это не было так важно. Это важно! И я больше не буду с тобой разговаривать, никогда...
– Хорошо, хорошо, не заводись. Да, я переговорил с ним, и он сразу же согласился встретиться с ней. Так я ей и передал.
– Когда это было?
– Какого черта... Она меня попросила в четверг, как я тебе уже сказал. Мистер Сардис назначил ей встречу на половину четвертого в пятницу. Вчера. Она зашла вчера утром и разговаривала со мной – я тогда стоял на воротах, – и я сказал ей, что обо всем договорился. – Он наморщил лоб, припоминая подробности. – Мне пришлось вернуться в три тридцать, чтобы впустить ее, – без ключа ворота можно открыть только изнутри, – поэтому я смог заехать за тобой только после того, как она вошла.
– Хорошо, Булл. Если ты подождешь...
– Тс-с.
– В чем дело?
– Помолчи, я думаю. Все, понял. Он задавал мне все эти вопросы. О ней и мистере Сардисе. Он! Он! Этот орангутанг с седыми волосами. Шелл Скотт! ОН!
– Булл, пожалуйста...
– Эта обезьяна, которую я поймал с поличным, когда он тискал твою...
– Булл! Прекрати, или я больше с тобой не разговариваю...
– Ну, все, перестань, Лисса, детка. Хм-м...
У нее почти получилось. Но только почти.
В такой нервотрепке моя рубашка никогда не высохнет. С меня стекал пот в невероятных количествах. Я бывал в парилках, в саунах, скакал по пустыне, и никогда раньше у меня не было столь близкого знакомства с потом. Но я никогда не сдаюсь. Я как-нибудь выберусь из этой ловушки. Или умру, пытаясь выбраться.
– Хм-м... С этими брюками что-то не так.
Тишина.
Тяжелые шаги Булла в сторону гладильной доски, направо от меня.
– Эти брюки мне о чем-то напоминают. – Он нервно переминался с ноги на ногу. Его огромные ступни приплясывали всего в ярде от моей головы. – Что это такое на полу? – спросил он. – Кувшин, лед... и стакан. Два стакана. ДВА СТАКАНА?
Господи, ужаснулся я, теперь мы точно попались. Мне не следовало пить с Лиссой "Мартини". Мне вообще не следовало иметь никаких дел с Лиссой. Мне давным-давно следовало забыть про девушек. Нет, поправил я себя, только не это; я скорее умру – что, видимо, сейчас и произойдет.
– И эта бутылка джина, которую я тебе принес. Пустая. Ты ее выпила? Ты ВСЮ ее сама выпила?
Надо понимать, она не должна была ее пить. И не должна была ее нюхать. Даже с большого расстояния. Она служит исключительно для украшения, как ваза. Но Булл сам виноват. Это он ее купил. Или выиграл. Или сделал. "Ах ты, крохобор, – ругнулся я. – Сумасшедший отравитель".
Я сжал кулак и посмотрел на него. Не такой большой, как у Булла, и все же достаточно смертоносный инструмент. У меня их было два против его четырех. Почти на равных. Конечно, под кроватью я находился в невыгодном положении. Не говоря уж о том, что я бы чувствовал себя несколько неловко, если бы – не дай бог – он заглянул сюда и заметил меня.
Может, мне стоит выкатиться из-под кровати, быстро вскочить на ноги у него за спиной и ударить его? Может быть, он обернется и, увидев меня, скажет: "Откуда ты взялся?" – но так никогда и не узнает?
Мои лихорадочные соображения были прерваны звуком голоса Лиссы. На этот раз он звучал по-другому:
– Булл, я не собираюсь спорить с тобой. Если ты хочешь быть старым, глупым, ревнивым... Ой! – И снова: – Ой!
Я знал, что означает это "Ой!".
Лиссу опять осенило. На этот раз к ней пришло истинное вдохновение. И одним расчетливым движением ей удалось окончательно и бесповоротно сменить тему.
Я увидел, как пушистое белое полотенце упало на пол. Один раз это произошло случайно и дважды – преднамеренно. А может быть, закралось у меня подозрение, все три раза были преднамеренными. Как бы там ни было, Булл Харпер знал, когда нужно прекратить спор.
– Лисса, де-е-етка, – заливался он.
– Булл!
– Лисса!
Снова раздались тяжелые шаги, сдавленное сопение, стоны и "Булл!" и "Лисса!", стук и скрип. Огромная сабля пролетела через комнату и плюхнулась на ковер. И еще кое-что. "О нет, только не это!" – взвыл мой внутренний голос. Но в последнее время я постоянно ошибался.
Ну ладно, сказал я себе, подумаем обо всем еще раз. Обмозгуем это дело с самого начала. Наверняка уже есть несколько зацепок, которые только и ждут, чтобы я за них ухватился и расставил все по местам, и, может быть, их будет достаточно, чтобы решить головоломку. В любом случае мне больше нечем было заняться под кроватью.
Я прочертил условную черту на ковре прямо под носом и наблюдал, как капли пота скатываются с моего лица на линию. Наверное, я никогда не сумею повторить этот трюк.
– Булл, – прозвучал голос Лиссы – я очень хорошо ее слышал, – уже почти двенадцать. Мне нужно подготовиться к церемонии.
– Через минуту.
Да, подумал я, уже почти двенадцать. Но, глянув на часы, я с удивлением обнаружил, что еще только 11.54. Осталось шесть минут. Через шесть минут мой кошелек недосчитается девяти тысяч девятисот долларов. На самом деле я никогда и не надеялся получить все десять штук целиком. Я же не сумасшедший.
Наверное, мне следует быть более... о, более ортодоксальным. Несгибаемым. Работать не покладая рук до первых лучей восхода, ходить с выражением жестокой боли на лице. Вот как сейчас, например. Но это уже буду не я, а если я потеряю самого себя, кто же тогда останется?
Это умозаключение оказалось слишком сложным для меня, в чем не было ничего удивительного – у меня в голове сейчас все смешалось. Я знал только, что это не мое, – я буду действовать по-другому. Нет, лучше я буду лежать под кроватью, чертыхаясь себе под нос и истекая потом. Вот это – мое.
Осталось шесть минут. Теперь уже пять. Что-то... Что-то шевельнулось в моем мозгу при мысли о времени, о чем-то, что должно произойти около полудня. Эта засевшая в мозгу заноза подсознательно тревожила меня, но я не мог понять, чем вызвано мое беспокойство.
Ладно, надо стремительно прокрутить ситуацию еще раз, сказал я себе.
Что нам известно о Джин Джакс? Сразу после приезда она разговаривала с Ормандом Монако – если исходить из того, что он не лгал мне, что вполне вероятно, и заметила Нейру Вэйл и Джерри; позже она спрашивала девушек о Нейре Вэйл и Сар-дисе и к концу дня ограничила свой интерес, как мне удалось выяснить, одним Сардисом, Эфримом Сардисом. В конце концов она добралась до Булла Харпера и попросила его устроить ей встречу с мистером Сардисом – и, судя по тому, что Лисса вытянула из Булла, эта встреча состоялась вчера днем в полчетвертого. Я не мог знать, что там произошло, хотя кое-какие мысли на этот счет у меня имелись.
Сардиса застрелили около четырех часов тридцати минут – во всяком случае, в это время поступил звонок в полицию с сообщением о выстреле; 4.28, насколько я помню.
Главными подозреваемыми были Орманд Монако, Джерри Вэйл, Уоррен Фелпс и Булл Харпер, если только Джин и Сардиса не убил какой-нибудь человек со стороны. Булла можно сразу исключить. Он никого не убивал. Только не при помощи пистолета. Во-первых, я верю, что он вчера встретился с Лиссой вскоре после полчетвертого и уж точно до того, как поступило сообщение о выстреле; далее, если бы это Булл убегал по Мшистой горе, я бы непременно обратил внимание на его рост и комплекцию. Нет, это точно не Булл.
Значит, остаются Джерри, Орманд и Уоррен. И может быть, сама Нейра Вэйл, хотя это маловероятно. Нужно поговорить с Нейрой при первой возможности.
Вернемся к Джин – с нее все началось.
Она была замужем и в "Хане" увидела мужа, с которым давно не живет. По словам Фелпса, тот бросил ее, слинял, прихватив ее деньги. По словам же Мисти, Джин утверждала, что они просто не живут вместе.
Мисти... Опять что-то шевельнулось в подкорке. И беспокойство стало нарастать.
Почему, что, когда? Надо сосредоточиться. Я вспомнил свой первый "допрос" Мисти вчера вечером. А потом мы разыграли повторный "допрос" в присутствии Орманда Монако и Джерри Вэйла...
И вдруг, как маленький, юркий червячок, в мои извилины вползла одна реальная мыслишка: "Если бы убийцей оказался Вэйл или Монако и услышал, как Мисти отвечает на мои вопросы во время этого псевдодопроса..."
Я почти понял.
Рявкнуть бы, чтобы эти люди, наконец, заткнулись. Ну разве можно сосредоточиться в такой обстановке? Я посмотрел на часы. Без четырех минут двенадцать. Очень скоро все как один соберутся у входа в отель на грандиозную, потрясающую, полную великого достоинства церемонию, на которой будут произносить речи и перережут ленточку. Долгожданное открытие сказочного "Кублай-хана". Политики и знаменитости будут говорить речи и фотографироваться под музыку. Может быть, даже губернатор штата согласится сказать несколько тысяч слов. Да, зрелище предполагается впечатляющим. И все придут туда. Кроме Булла. И Лиссы. И меня, разумеется.
Итак, вернемся к Вэйлу и Монако. Хорошо, допустим, один из них убийца – и напал на меня, попытался лишить жизни прошлой ночью. Были ли у этого человека какие-нибудь причины, мотивы для убийства Мисти? И если были, то почему он не попытался убрать ее той же ночью? Если мой ход рассуждений верен, так и должно было случиться. Только... Ну конечно. Ведь прошлую ночь Мисти провела со мной.
Я уже не мог не думать о Мисти. Мое беспокойство все нарастало, по спине пополз противный холодок. Я все еще не знал почему, но понимал: раз меня охватывает страх, значит, для этого есть причина. Она сидит где-то глубоко в подсознании, а может быть, отошла на задний план из-за событий последних минут; но эта причина существует, и она реальна.
Одну секунду. Попробуем зайти с другой стороны. Предположим, только предположим, что существует какое-то лицо, у которого есть причина и есть мотив убить не только меня, но и Мисти тоже. Кем бы могло быть это лицо и почему ему необходимо избавиться от нас обоих? Я почти нашел ответ и тут же подумал о другом.
Прошлая ночь как нельзя лучше подходила для убийства Мисти Ломбард – если бы не я. Темнота, и никого вокруг. И тут вползла еще одна мыслишка, на этот раз в виде мерзкого червяка: "Совсем необязательно, чтобы было темно".
В мозгу завертелась дюжина разнообразных предположений. У меня вдруг похолодело внутри. Казалось, пот на моем теле превратился в маленькие льдинки. Я перестал дышать. Страх за Мисти комком застрял в горле. Я знал. Я не просто знал, я был уверен: это происходит сейчас. Если она еще жива, значит, это происходит в эту минуту.
Последняя мысль молнией озарила мозг: "Необязательно, чтобы было темно. Главное, чтобы никого не оказалось поблизости. Время, когда все гости и почти вся обслуга собрались у входа в "Кублай-хан". Время, когда кто-то собирался зайти за Мисти к ней в номер, "около двенадцати".
То есть прямо сейчас.
Наверное, не стоило позволять ей думать за меня.
– Сейчас, Булл! – крикнула она. – Я только что из душа.
– Хо, – громыхнул он.
Она открыла.
– Хо-хо, – повторил он.
Мне были видны ноги Лиссы примерно до икры, ее изящные ступни; я видел, как распахнулась дверь, как в комнату, тяжело ступая, вошли еще две ноги, далеко не изящные. Они были просто огромными. Перед моими глазами промелькнули розовые брюки и украшенные драгоценными камнями ножны длинной острой сабли.
– Заходи, Булл, – говорила Лисса. – Я буду готова через минуту.
– Ты уже должна быть готова. Я же сказал тебе, что зайду без четверти двенадцать.
– Я забыла.
– Черт знает что... Почему ты забыла?
– Я... просто забыла. – Чувствовалось, она лихорадочно подыскивает слова. – Подожди меня на улице, Булл. Пока я надену костюм.
– Хорошо, Лисса, детка.
Я уже было вздохнул с облегчением.
Все оказалось очень просто. Он выйдет на улицу, Лисса оденется и уйдет, и я, подождав немного для подстраховки, благополучно смотаюсь отсюда к чертовой матери.
Я не боялся того, что, если между нами вдруг случится потасовка, Булл меня легко придушит. Мне приходилось драться с крепкими ребятами – и здоровыми тоже, некоторые были даже крупнее Булла Харпера. Просто такой вариант ничего не решит, как, впрочем, и большинство примитивных решений: Лисса окажется в крайне неприятной ситуации; мне будет элементарно неловко, и вообще будет чертовски болезненно как для Булла, так и для меня; и, вероятно, он все-таки меня убьет.
Поэтому я начал тихонечко испускать вздох облегчения. Только начал...
Потому что Булл сказал:
– Тебе лучше поторопиться. Я подожду... Эй?
– Что?
– Эй! Что это?
– Ты о чем?
Мне тоже было интересно – о чем это он.
– О том, что я вижу. Что это?
Да, что же он мог такого увидеть, чтобы в его голосе появились эти свирепые, звериные нотки? Этот рычащий, животный стон?
– Это брюки?
У меня потемнело в глазах. Как я мог забыть свои брюки?
– Какого черта ты делаешь, – рявкнул Булл, – гладишь мужские брюки?
– Да.
– А?
– Да, именно это я и делаю. Глажу мужские брюки.
– Чьи?
– Э-э-э... одного друга.
– Я и не думал, что они принадлежат врагу.
– Булл, ну ты же не ревнуешь!
– Ха! Хо! Если ты так думаешь, значит, ты совсем не способна думать. Где он? Я его растерзаю. Я ему устрою, будет теперь носить только юбки. Я разорву его на части. Я...
– Булл, здесь никого нет, кроме нас с тобой, – не моргнув глазом солгала она.
Я полагаю, это была святая ложь. И мне все равно, если вы считаете, что Лисса ее немного подкрасила. Какая разница? Эта ложь должна спасти меня и все вокруг от страшного разгрома. Это была ложь во спасение.
– Это брюки моего брата, – продолжала лгать Лисса, – я для него стираю.
– Не врешь?
– Вот видишь? Тебе совершенно не о чем беспокоиться.
– Тогда почему я так разволновался?
– Об этом я и говорю. Что ты так разволновался?
– У тебя нет брата.
– О, Булл, конечно, есть. Просто я никогда тебе о нем не говорила.
– Почему? – недоверчиво спросил он.
Да, он был подозрительным парнем. Вообще-то я вряд ли мог его за это винить. Я бы и сам взвился на дыбы, если бы увидел мужские брюки на гладильной доске в комнате своей девушки. Особенно если бы это были мои брюки.
Там у них становилось жарковато, но Лисса, видимо, нашла выход из положения. По крайней мере, она сменила тему.
– Булл, дорогой, – нежно проворковала она. – Помнишь, я тебя спрашивала об этой девушке, Джин? Джин Джакс.
– Да, но...
– Слушай меня. Ты сказал, что она просила тебя устроить ей встречу с мистером Сардисом. Ты выполнил ее просьбу?
– Почему тебя...
– Булл, я бы не спрашивала, если бы это не было так важно. Это важно! И я больше не буду с тобой разговаривать, никогда...
– Хорошо, хорошо, не заводись. Да, я переговорил с ним, и он сразу же согласился встретиться с ней. Так я ей и передал.
– Когда это было?
– Какого черта... Она меня попросила в четверг, как я тебе уже сказал. Мистер Сардис назначил ей встречу на половину четвертого в пятницу. Вчера. Она зашла вчера утром и разговаривала со мной – я тогда стоял на воротах, – и я сказал ей, что обо всем договорился. – Он наморщил лоб, припоминая подробности. – Мне пришлось вернуться в три тридцать, чтобы впустить ее, – без ключа ворота можно открыть только изнутри, – поэтому я смог заехать за тобой только после того, как она вошла.
– Хорошо, Булл. Если ты подождешь...
– Тс-с.
– В чем дело?
– Помолчи, я думаю. Все, понял. Он задавал мне все эти вопросы. О ней и мистере Сардисе. Он! Он! Этот орангутанг с седыми волосами. Шелл Скотт! ОН!
– Булл, пожалуйста...
– Эта обезьяна, которую я поймал с поличным, когда он тискал твою...
– Булл! Прекрати, или я больше с тобой не разговариваю...
– Ну, все, перестань, Лисса, детка. Хм-м...
У нее почти получилось. Но только почти.
В такой нервотрепке моя рубашка никогда не высохнет. С меня стекал пот в невероятных количествах. Я бывал в парилках, в саунах, скакал по пустыне, и никогда раньше у меня не было столь близкого знакомства с потом. Но я никогда не сдаюсь. Я как-нибудь выберусь из этой ловушки. Или умру, пытаясь выбраться.
– Хм-м... С этими брюками что-то не так.
Тишина.
Тяжелые шаги Булла в сторону гладильной доски, направо от меня.
– Эти брюки мне о чем-то напоминают. – Он нервно переминался с ноги на ногу. Его огромные ступни приплясывали всего в ярде от моей головы. – Что это такое на полу? – спросил он. – Кувшин, лед... и стакан. Два стакана. ДВА СТАКАНА?
Господи, ужаснулся я, теперь мы точно попались. Мне не следовало пить с Лиссой "Мартини". Мне вообще не следовало иметь никаких дел с Лиссой. Мне давным-давно следовало забыть про девушек. Нет, поправил я себя, только не это; я скорее умру – что, видимо, сейчас и произойдет.
– И эта бутылка джина, которую я тебе принес. Пустая. Ты ее выпила? Ты ВСЮ ее сама выпила?
Надо понимать, она не должна была ее пить. И не должна была ее нюхать. Даже с большого расстояния. Она служит исключительно для украшения, как ваза. Но Булл сам виноват. Это он ее купил. Или выиграл. Или сделал. "Ах ты, крохобор, – ругнулся я. – Сумасшедший отравитель".
Я сжал кулак и посмотрел на него. Не такой большой, как у Булла, и все же достаточно смертоносный инструмент. У меня их было два против его четырех. Почти на равных. Конечно, под кроватью я находился в невыгодном положении. Не говоря уж о том, что я бы чувствовал себя несколько неловко, если бы – не дай бог – он заглянул сюда и заметил меня.
Может, мне стоит выкатиться из-под кровати, быстро вскочить на ноги у него за спиной и ударить его? Может быть, он обернется и, увидев меня, скажет: "Откуда ты взялся?" – но так никогда и не узнает?
Мои лихорадочные соображения были прерваны звуком голоса Лиссы. На этот раз он звучал по-другому:
– Булл, я не собираюсь спорить с тобой. Если ты хочешь быть старым, глупым, ревнивым... Ой! – И снова: – Ой!
Я знал, что означает это "Ой!".
Лиссу опять осенило. На этот раз к ней пришло истинное вдохновение. И одним расчетливым движением ей удалось окончательно и бесповоротно сменить тему.
Я увидел, как пушистое белое полотенце упало на пол. Один раз это произошло случайно и дважды – преднамеренно. А может быть, закралось у меня подозрение, все три раза были преднамеренными. Как бы там ни было, Булл Харпер знал, когда нужно прекратить спор.
– Лисса, де-е-етка, – заливался он.
– Булл!
– Лисса!
Снова раздались тяжелые шаги, сдавленное сопение, стоны и "Булл!" и "Лисса!", стук и скрип. Огромная сабля пролетела через комнату и плюхнулась на ковер. И еще кое-что. "О нет, только не это!" – взвыл мой внутренний голос. Но в последнее время я постоянно ошибался.
Ну ладно, сказал я себе, подумаем обо всем еще раз. Обмозгуем это дело с самого начала. Наверняка уже есть несколько зацепок, которые только и ждут, чтобы я за них ухватился и расставил все по местам, и, может быть, их будет достаточно, чтобы решить головоломку. В любом случае мне больше нечем было заняться под кроватью.
Я прочертил условную черту на ковре прямо под носом и наблюдал, как капли пота скатываются с моего лица на линию. Наверное, я никогда не сумею повторить этот трюк.
– Булл, – прозвучал голос Лиссы – я очень хорошо ее слышал, – уже почти двенадцать. Мне нужно подготовиться к церемонии.
– Через минуту.
Да, подумал я, уже почти двенадцать. Но, глянув на часы, я с удивлением обнаружил, что еще только 11.54. Осталось шесть минут. Через шесть минут мой кошелек недосчитается девяти тысяч девятисот долларов. На самом деле я никогда и не надеялся получить все десять штук целиком. Я же не сумасшедший.
Наверное, мне следует быть более... о, более ортодоксальным. Несгибаемым. Работать не покладая рук до первых лучей восхода, ходить с выражением жестокой боли на лице. Вот как сейчас, например. Но это уже буду не я, а если я потеряю самого себя, кто же тогда останется?
Это умозаключение оказалось слишком сложным для меня, в чем не было ничего удивительного – у меня в голове сейчас все смешалось. Я знал только, что это не мое, – я буду действовать по-другому. Нет, лучше я буду лежать под кроватью, чертыхаясь себе под нос и истекая потом. Вот это – мое.
Осталось шесть минут. Теперь уже пять. Что-то... Что-то шевельнулось в моем мозгу при мысли о времени, о чем-то, что должно произойти около полудня. Эта засевшая в мозгу заноза подсознательно тревожила меня, но я не мог понять, чем вызвано мое беспокойство.
Ладно, надо стремительно прокрутить ситуацию еще раз, сказал я себе.
Что нам известно о Джин Джакс? Сразу после приезда она разговаривала с Ормандом Монако – если исходить из того, что он не лгал мне, что вполне вероятно, и заметила Нейру Вэйл и Джерри; позже она спрашивала девушек о Нейре Вэйл и Сар-дисе и к концу дня ограничила свой интерес, как мне удалось выяснить, одним Сардисом, Эфримом Сардисом. В конце концов она добралась до Булла Харпера и попросила его устроить ей встречу с мистером Сардисом – и, судя по тому, что Лисса вытянула из Булла, эта встреча состоялась вчера днем в полчетвертого. Я не мог знать, что там произошло, хотя кое-какие мысли на этот счет у меня имелись.
Сардиса застрелили около четырех часов тридцати минут – во всяком случае, в это время поступил звонок в полицию с сообщением о выстреле; 4.28, насколько я помню.
Главными подозреваемыми были Орманд Монако, Джерри Вэйл, Уоррен Фелпс и Булл Харпер, если только Джин и Сардиса не убил какой-нибудь человек со стороны. Булла можно сразу исключить. Он никого не убивал. Только не при помощи пистолета. Во-первых, я верю, что он вчера встретился с Лиссой вскоре после полчетвертого и уж точно до того, как поступило сообщение о выстреле; далее, если бы это Булл убегал по Мшистой горе, я бы непременно обратил внимание на его рост и комплекцию. Нет, это точно не Булл.
Значит, остаются Джерри, Орманд и Уоррен. И может быть, сама Нейра Вэйл, хотя это маловероятно. Нужно поговорить с Нейрой при первой возможности.
Вернемся к Джин – с нее все началось.
Она была замужем и в "Хане" увидела мужа, с которым давно не живет. По словам Фелпса, тот бросил ее, слинял, прихватив ее деньги. По словам же Мисти, Джин утверждала, что они просто не живут вместе.
Мисти... Опять что-то шевельнулось в подкорке. И беспокойство стало нарастать.
Почему, что, когда? Надо сосредоточиться. Я вспомнил свой первый "допрос" Мисти вчера вечером. А потом мы разыграли повторный "допрос" в присутствии Орманда Монако и Джерри Вэйла...
И вдруг, как маленький, юркий червячок, в мои извилины вползла одна реальная мыслишка: "Если бы убийцей оказался Вэйл или Монако и услышал, как Мисти отвечает на мои вопросы во время этого псевдодопроса..."
Я почти понял.
Рявкнуть бы, чтобы эти люди, наконец, заткнулись. Ну разве можно сосредоточиться в такой обстановке? Я посмотрел на часы. Без четырех минут двенадцать. Очень скоро все как один соберутся у входа в отель на грандиозную, потрясающую, полную великого достоинства церемонию, на которой будут произносить речи и перережут ленточку. Долгожданное открытие сказочного "Кублай-хана". Политики и знаменитости будут говорить речи и фотографироваться под музыку. Может быть, даже губернатор штата согласится сказать несколько тысяч слов. Да, зрелище предполагается впечатляющим. И все придут туда. Кроме Булла. И Лиссы. И меня, разумеется.
Итак, вернемся к Вэйлу и Монако. Хорошо, допустим, один из них убийца – и напал на меня, попытался лишить жизни прошлой ночью. Были ли у этого человека какие-нибудь причины, мотивы для убийства Мисти? И если были, то почему он не попытался убрать ее той же ночью? Если мой ход рассуждений верен, так и должно было случиться. Только... Ну конечно. Ведь прошлую ночь Мисти провела со мной.
Я уже не мог не думать о Мисти. Мое беспокойство все нарастало, по спине пополз противный холодок. Я все еще не знал почему, но понимал: раз меня охватывает страх, значит, для этого есть причина. Она сидит где-то глубоко в подсознании, а может быть, отошла на задний план из-за событий последних минут; но эта причина существует, и она реальна.
Одну секунду. Попробуем зайти с другой стороны. Предположим, только предположим, что существует какое-то лицо, у которого есть причина и есть мотив убить не только меня, но и Мисти тоже. Кем бы могло быть это лицо и почему ему необходимо избавиться от нас обоих? Я почти нашел ответ и тут же подумал о другом.
Прошлая ночь как нельзя лучше подходила для убийства Мисти Ломбард – если бы не я. Темнота, и никого вокруг. И тут вползла еще одна мыслишка, на этот раз в виде мерзкого червяка: "Совсем необязательно, чтобы было темно".
В мозгу завертелась дюжина разнообразных предположений. У меня вдруг похолодело внутри. Казалось, пот на моем теле превратился в маленькие льдинки. Я перестал дышать. Страх за Мисти комком застрял в горле. Я знал. Я не просто знал, я был уверен: это происходит сейчас. Если она еще жива, значит, это происходит в эту минуту.
Последняя мысль молнией озарила мозг: "Необязательно, чтобы было темно. Главное, чтобы никого не оказалось поблизости. Время, когда все гости и почти вся обслуга собрались у входа в "Кублай-хан". Время, когда кто-то собирался зайти за Мисти к ней в номер, "около двенадцати".
То есть прямо сейчас.
Глава 19
Я уставился на секундную стрелку своих часов.
Я даже не понимал, который сейчас час, я только видел, как эта маленькая стрелка движется – быстро, слишком быстро и неумолимо, словно сама смерть.
Я уже готов был выскочить из-под кровати, но вовремя одумался.
Сейчас дорога была каждая секунда, от одной секунды зависело, сможет Мисти сделать еще один вздох или нет. Мог ли я рисковать?..
Я потряс головой. У меня в мозгах образовался лихорадочный коктейль, и я не мог найти верное решение. И немедленное. Если я сейчас все испорчу, то не успею добраться до Мисти. Наверняка еще есть время, возможно самая малость, и я должен перестать думать о нем, отбросить в сторону свой страх и сделать все правильно – и в нужный момент.
Я даже не понимал, который сейчас час, я только видел, как эта маленькая стрелка движется – быстро, слишком быстро и неумолимо, словно сама смерть.
Я уже готов был выскочить из-под кровати, но вовремя одумался.
Сейчас дорога была каждая секунда, от одной секунды зависело, сможет Мисти сделать еще один вздох или нет. Мог ли я рисковать?..
Я потряс головой. У меня в мозгах образовался лихорадочный коктейль, и я не мог найти верное решение. И немедленное. Если я сейчас все испорчу, то не успею добраться до Мисти. Наверняка еще есть время, возможно самая малость, и я должен перестать думать о нем, отбросить в сторону свой страх и сделать все правильно – и в нужный момент.