– Вы ведь действительно проезжали сегодня по Окотилло-Лейн, – напомнил я.
– Да, – кивнул он с отсутствующим видом. – Это недалеко отсюда. Я проехал мимо дома Сардиса, но в тот момент этого не осознавал. Наверное, тогда меня и увидел патрульный на машине. Я как раз возвращался домой, чтобы встретиться с вами, мистер Скотт.
– Ага. Это все, что у полиции есть против вас? Один из патрульных заметил вас около места преступления?
– Да. Он видел меня, – Монако немного замялся, – около входа, то есть на дороге перед въездом в поместье. В тот момент, когда он туда подъехал. Но до того, как вошел в дом и обнаружил труп Эфрима. Он, видимо, узнал мою машину.
– Насколько мне известно, кто-то позвонил и сообщил, что слышал выстрел. Они вам что-нибудь говорили об этом?
– Нет. Мне они ничего не рассказывали. Лишь задавали свои кошмарные вопросы, – Монако посмотрел на часы. – Я должен идти к гостям. Кстати, мистер Скотт, можете действовать, как считаете нужным, только завтра в одиннадцать утра вам придется встретиться с другими судьями. В конце концов, предполагается, что вы здесь исключительно для того, чтобы судить конкурс талантов.
– В одиннадцать утра? По какому поводу встреча?
– По поводу подготовки к вечернему конкурсу. Вам раздадут литературу, судейские правила, расписание различных событий. Собрание проводится лишь для того, чтобы все прошло гладко и достойно.
Ну да, это крайне важно.
– О'кей. Я там буду.
Это еще больше сокращало время на расследование. Ха-ха... Интересно, над кем я смеюсь?
Монако повернулся к Джерри Вэйлу:
– Джерри, гости ждут меня в Оружейной комнате. Будь добр, скажи им, что я приду через несколько минут.
– Хорошо, мистер Монако.
Вэйл кивнул мне и повернулся, чтобы уйти.
– Мистер Вэйл, – окликнул я.
Он остановился.
– Да?
– Я уже спрашивал об этом раньше: вы уверены, что Джин – мисс Джакс – не говорила с вами после прибытия в отель?
– Нет, не говорила. – Он отрицательно мотнул головой и нахмурился. – На самом деле, по-моему, она – единственная из конкурсанток, которая не попалась мне на глаза. Но ведь она, как бы это сказать, исчезла? – Он выглядел озадаченным. – А почему вы спрашиваете?
– Судя по всему, она очень интересовалась мистером Сардисом. Вот я и подумал, раз он был вашим тестем, она могла попытаться разузнать что-нибудь у вас.
– Как странно, – пробормотал он.
Не так уж и странно, мог бы я ему возразить, если мои подозрения по поводу ее интереса к Сардису верны.
– Вы точно знаете, что она не говорила с вашей женой?
– Ну... я не могу ручаться с абсолютной уверенностью. Мне это даже в голову не приходило. – Он замолчал, по-прежнему хмурясь. – Я могу у нее спросить.
– Я был бы вам очень благодарен. И еще одно. Не скажете ли, где был Булл Харпер в момент убийства вашего тестя?
– Насколько я осведомлен, Эфрим дал ему выходной на сегодня. Из-за предстоящего вечером приема. Эфрим знал, что он хотел подготовить костюм и все такое. – Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. – О том же, где именно был мистер Харпер, к сожалению, ничего не знаю.
– О'кей. Спасибо, мистер Вэйл.
Он кивнул, уже было повернулся, но вдруг остановился. Его лицо наконец разгладилось, и он улыбнулся мне:
– Ради всего святого, зови меня Джерри.
Я улыбнулся в ответ, и он ушел.
Монако посмотрел ему вслед, заметил кого-то знакомого и помахал рукой. Через минуту к нам подошел мускулистый мужчина среднего роста, в черном смокинге и строгом галстуке. Саймон Лиф.
Я никогда лично не встречался с ним, мельком видел его раньше, поэтому сразу узнал. У него был озабоченный вид, лоб прорезали глубокие морщины, хотя ему еще не было сорока. Черные волосы подстрижены "ежиком", а щеки отливали синевой, свидетельствующей о густой бороде.
Они с Монако радостно поздоровались и поболтали несколько секунд. Как я понял, они собирались встретиться с какими-то важными гостями, побаловаться коктейлями и повеселиться.
Монако нас познакомил, мы пожали друг другу руки, и я сказал, что слышал о нем, а он заверил, что тоже наслышан обо мне; по его тону я понял, что слышал он обо мне гораздо меньше, нежели я о нем. Я произнес несколько вежливых фраз о его фильмах, а он заметил, что у меня, наверное, очень "увлекательная" жизнь. Я рассмеялся и сказал, что иногда она меня увлекает до смерти. Обычная пустая болтовня. Мы мило беседовали, но все же не целовали друг друга в обе щеки.
Монако снова глянул на часы и обратился ко мне:
– Вы сказали, что мисс Джакс интересовалась Эфримом Сардисом. Что вы имели в виду, мистер Скотт?
– Ну... – Я бросил взгляд на Саймона Лифа.
Монако меня понял.
– О, все в порядке. Мне пришлось рассказать мистеру Лифу, зачем я пригласил вас сюда. Иначе вас не включили бы в состав жюри.
– Понятно. Ну, хорошо. Мне просто стало любопытно, почему это так ее взбудоражило. Похоже, она задавала кучу вопросов о мистере Сардисе. И, судя по всему, о Нейре, миссис Вэйл.
Он склонил голову набок и провел тонким пальцем по своему острому подбородку.
– Странно. Меня она тоже спрашивала о Нейре. Когда приехала сюда.
– Да? Как это было?
– Я встречал девушек, прибывших в среду утром. Несколько минут мы с мисс Джакс оставались наедине. У входа в "Сераль" разговаривали Джерри и Нейра. Мисс Джакс во все глаза смотрела на них, а потом спросила меня, кто такая Нейра, – дословно: кто эта красивая черноволосая женщина. Я сказал ей, что это Нейра Вэйл, дочь Эфрима Сардиса, а рядом с ней стоит ее муж. Мисс Джакс казалась ошеломленной и переспросила: "Она – его ЖЕНА?" Именно так, с таким ударением. Я подтвердил, и тогда мисс Джакс поинтересовалась, кто такой Эфрим Сардис.
– Что вы рассказали ей о Сардисе?
– То же, что и вам, мистер Скотт. Что он – мой друг, богатый и уважаемый член общества, что он принимает активное участие в делах города и тому подобное.
– Она выглядела крайне заинтригованной, да? Взволнованной чрезмерно?
– Ну... теперь, я думаю, да. Тогда я не обратил на это внимания.
– Хотелось бы знать, кто же ее так заинтересовал: Нейра, Джерри Вэйл или мистер Сардис?
– Понятия не имею. До сих пор я об этом даже не задумывался.
– Вот еще что, мистер Монако. Если я хочу получить вразумительные ответы на вопросы о Сардисе и мисс Джакс, должен сообщить некоторым лицам, почему спрашиваю. Хотя бы тем, с кем уже говорила полиция или собирается поговорить.
Он колебался.
– Ладно, только им. И ни в коем случае не проговоритесь, что я вас нанял. Мы должны быть крайне осмотрительны.
– Я постараюсь.
– Хорошо. – Он снова бросил взгляд на часы. – К сожалению, мистер Скотт, у меня не осталось времени. Есть еще какие-нибудь новости?
– На данный момент ничего существенного.
– Ладно. Следующие полчаса я буду в Оружейной комнате с мистером Лифом и другими гостями. После этого вы сможете найти меня где-нибудь в отеле или около него. Если я вам срочно понадоблюсь, попросите меня разыскать.
– Договорились. Мне тоже нужно кое-что срочно предпринять.
За его спиной я увидел миниатюрную девушку с соблазнительными формами, с темной бархатной кожей и иссиня-черными волосами – Лисса Велдон собственной персоной. Она шла легкой походкой мимо бассейна, у которого я недавно болтался и куда столь эффектно несколько минут назад плюхнулась Кэрол Ширинг.
Лисса шла одна.
Без чудовища по имени Булл.
– Мне пора вплотную приниматься за дело, – добавил я. – Пока есть время.
Глава 13
– Да, – кивнул он с отсутствующим видом. – Это недалеко отсюда. Я проехал мимо дома Сардиса, но в тот момент этого не осознавал. Наверное, тогда меня и увидел патрульный на машине. Я как раз возвращался домой, чтобы встретиться с вами, мистер Скотт.
– Ага. Это все, что у полиции есть против вас? Один из патрульных заметил вас около места преступления?
– Да. Он видел меня, – Монако немного замялся, – около входа, то есть на дороге перед въездом в поместье. В тот момент, когда он туда подъехал. Но до того, как вошел в дом и обнаружил труп Эфрима. Он, видимо, узнал мою машину.
– Насколько мне известно, кто-то позвонил и сообщил, что слышал выстрел. Они вам что-нибудь говорили об этом?
– Нет. Мне они ничего не рассказывали. Лишь задавали свои кошмарные вопросы, – Монако посмотрел на часы. – Я должен идти к гостям. Кстати, мистер Скотт, можете действовать, как считаете нужным, только завтра в одиннадцать утра вам придется встретиться с другими судьями. В конце концов, предполагается, что вы здесь исключительно для того, чтобы судить конкурс талантов.
– В одиннадцать утра? По какому поводу встреча?
– По поводу подготовки к вечернему конкурсу. Вам раздадут литературу, судейские правила, расписание различных событий. Собрание проводится лишь для того, чтобы все прошло гладко и достойно.
Ну да, это крайне важно.
– О'кей. Я там буду.
Это еще больше сокращало время на расследование. Ха-ха... Интересно, над кем я смеюсь?
Монако повернулся к Джерри Вэйлу:
– Джерри, гости ждут меня в Оружейной комнате. Будь добр, скажи им, что я приду через несколько минут.
– Хорошо, мистер Монако.
Вэйл кивнул мне и повернулся, чтобы уйти.
– Мистер Вэйл, – окликнул я.
Он остановился.
– Да?
– Я уже спрашивал об этом раньше: вы уверены, что Джин – мисс Джакс – не говорила с вами после прибытия в отель?
– Нет, не говорила. – Он отрицательно мотнул головой и нахмурился. – На самом деле, по-моему, она – единственная из конкурсанток, которая не попалась мне на глаза. Но ведь она, как бы это сказать, исчезла? – Он выглядел озадаченным. – А почему вы спрашиваете?
– Судя по всему, она очень интересовалась мистером Сардисом. Вот я и подумал, раз он был вашим тестем, она могла попытаться разузнать что-нибудь у вас.
– Как странно, – пробормотал он.
Не так уж и странно, мог бы я ему возразить, если мои подозрения по поводу ее интереса к Сардису верны.
– Вы точно знаете, что она не говорила с вашей женой?
– Ну... я не могу ручаться с абсолютной уверенностью. Мне это даже в голову не приходило. – Он замолчал, по-прежнему хмурясь. – Я могу у нее спросить.
– Я был бы вам очень благодарен. И еще одно. Не скажете ли, где был Булл Харпер в момент убийства вашего тестя?
– Насколько я осведомлен, Эфрим дал ему выходной на сегодня. Из-за предстоящего вечером приема. Эфрим знал, что он хотел подготовить костюм и все такое. – Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. – О том же, где именно был мистер Харпер, к сожалению, ничего не знаю.
– О'кей. Спасибо, мистер Вэйл.
Он кивнул, уже было повернулся, но вдруг остановился. Его лицо наконец разгладилось, и он улыбнулся мне:
– Ради всего святого, зови меня Джерри.
Я улыбнулся в ответ, и он ушел.
Монако посмотрел ему вслед, заметил кого-то знакомого и помахал рукой. Через минуту к нам подошел мускулистый мужчина среднего роста, в черном смокинге и строгом галстуке. Саймон Лиф.
Я никогда лично не встречался с ним, мельком видел его раньше, поэтому сразу узнал. У него был озабоченный вид, лоб прорезали глубокие морщины, хотя ему еще не было сорока. Черные волосы подстрижены "ежиком", а щеки отливали синевой, свидетельствующей о густой бороде.
Они с Монако радостно поздоровались и поболтали несколько секунд. Как я понял, они собирались встретиться с какими-то важными гостями, побаловаться коктейлями и повеселиться.
Монако нас познакомил, мы пожали друг другу руки, и я сказал, что слышал о нем, а он заверил, что тоже наслышан обо мне; по его тону я понял, что слышал он обо мне гораздо меньше, нежели я о нем. Я произнес несколько вежливых фраз о его фильмах, а он заметил, что у меня, наверное, очень "увлекательная" жизнь. Я рассмеялся и сказал, что иногда она меня увлекает до смерти. Обычная пустая болтовня. Мы мило беседовали, но все же не целовали друг друга в обе щеки.
Монако снова глянул на часы и обратился ко мне:
– Вы сказали, что мисс Джакс интересовалась Эфримом Сардисом. Что вы имели в виду, мистер Скотт?
– Ну... – Я бросил взгляд на Саймона Лифа.
Монако меня понял.
– О, все в порядке. Мне пришлось рассказать мистеру Лифу, зачем я пригласил вас сюда. Иначе вас не включили бы в состав жюри.
– Понятно. Ну, хорошо. Мне просто стало любопытно, почему это так ее взбудоражило. Похоже, она задавала кучу вопросов о мистере Сардисе. И, судя по всему, о Нейре, миссис Вэйл.
Он склонил голову набок и провел тонким пальцем по своему острому подбородку.
– Странно. Меня она тоже спрашивала о Нейре. Когда приехала сюда.
– Да? Как это было?
– Я встречал девушек, прибывших в среду утром. Несколько минут мы с мисс Джакс оставались наедине. У входа в "Сераль" разговаривали Джерри и Нейра. Мисс Джакс во все глаза смотрела на них, а потом спросила меня, кто такая Нейра, – дословно: кто эта красивая черноволосая женщина. Я сказал ей, что это Нейра Вэйл, дочь Эфрима Сардиса, а рядом с ней стоит ее муж. Мисс Джакс казалась ошеломленной и переспросила: "Она – его ЖЕНА?" Именно так, с таким ударением. Я подтвердил, и тогда мисс Джакс поинтересовалась, кто такой Эфрим Сардис.
– Что вы рассказали ей о Сардисе?
– То же, что и вам, мистер Скотт. Что он – мой друг, богатый и уважаемый член общества, что он принимает активное участие в делах города и тому подобное.
– Она выглядела крайне заинтригованной, да? Взволнованной чрезмерно?
– Ну... теперь, я думаю, да. Тогда я не обратил на это внимания.
– Хотелось бы знать, кто же ее так заинтересовал: Нейра, Джерри Вэйл или мистер Сардис?
– Понятия не имею. До сих пор я об этом даже не задумывался.
– Вот еще что, мистер Монако. Если я хочу получить вразумительные ответы на вопросы о Сардисе и мисс Джакс, должен сообщить некоторым лицам, почему спрашиваю. Хотя бы тем, с кем уже говорила полиция или собирается поговорить.
Он колебался.
– Ладно, только им. И ни в коем случае не проговоритесь, что я вас нанял. Мы должны быть крайне осмотрительны.
– Я постараюсь.
– Хорошо. – Он снова бросил взгляд на часы. – К сожалению, мистер Скотт, у меня не осталось времени. Есть еще какие-нибудь новости?
– На данный момент ничего существенного.
– Ладно. Следующие полчаса я буду в Оружейной комнате с мистером Лифом и другими гостями. После этого вы сможете найти меня где-нибудь в отеле или около него. Если я вам срочно понадоблюсь, попросите меня разыскать.
– Договорились. Мне тоже нужно кое-что срочно предпринять.
За его спиной я увидел миниатюрную девушку с соблазнительными формами, с темной бархатной кожей и иссиня-черными волосами – Лисса Велдон собственной персоной. Она шла легкой походкой мимо бассейна, у которого я недавно болтался и куда столь эффектно несколько минут назад плюхнулась Кэрол Ширинг.
Лисса шла одна.
Без чудовища по имени Булл.
– Мне пора вплотную приниматься за дело, – добавил я. – Пока есть время.
Глава 13
Лисса уже облачилась в костюм и выглядела еще убойнее, чем в "Серале". На ней было типовое одеяние – такое же, как на Кэрол Ширинг и на других участницах конкурса, – но на Лиссе оно смотрелось совсем по-другому.
Она услышала мои шаги, когда я почти уже нагнал ее, и оглянулась.
Ослепительно улыбнувшись, она промурлыкала с явным удовольствием:
– Шелл, милый. Я только что думала, когда же мы снова увидимся.
– Ну уж ты наверняка не сомневалась, что это произойдет очень скоро. Как вижу, ты по-прежнему не носишь по...
– Лисса, детка.
Это сказал не я. Я повернул голову и уперся прямо в нос Булла Харпера. Этот нос тоже наводил ужас. Большой, черный и мускулистый, а сейчас еще и с раздувающимися ноздрями. Несомненно, это крайне опасная деталь его физиономии.
– Опять ты? – прорычал он. – Что тебе нужно на этот раз?
В каждой руке Булл держал по высокому стакану – теперь понятно, где он пропадал, – и на нем был костюм, при виде которого человек со слабым зрением потерял бы его окончательно.
Короткий жакет без рукавов не скрывал мощную грудь и мускулистый живот. Его огромные ручищи оставались неприкрытыми. Такая одежка лучше смотрится на женщинах. Жакет поражал невыносимо пурпурным цветом, хотя мне трудно судить – я не мог смотреть прямо на него; еще на великане были объемные, мешковатые штаны из розового бархата. Талию плотно облегал широкий кожаный пояс, с которого свисала кривая турецкая сабля в ножнах, усыпанных драгоценными камнями. На голову он тоже водрузил тюрбан, но зеленый, с красным камнем посередине, и конечно же не такой великолепный, как у меня. Булл казался не больше тех парней, чьи лица высечены инками в горах, а сверкал так же, как их священные сокровища.
– Ух ты, – не сдержался я. – Если ты встанешь на путях, ты сможешь останавливать поезда.
– Что тебе нужно на этот раз? – угрожающе повторил он. – Я думаю, все то же.
Я отступил назад и мужественно протянул ему руку:
– Булл Харпер, я хотел с тобой познакомиться. Ведь нас так и не представили друг другу. Я – Шелл Скотт и...
– Лисса говорила мне, кто ты такой. Но я так и не понял, почему...
– Ну, я... я член жюри конкурса красоты.
– Хо-хо! – пророкотал он. – Этого Лисса мне не сказала.
– Прекратите, вы, двое. – Лисса подошла к нам поближе и заговорила официальным голоском: – Я хочу вас представить по всем правилам. Булл, это мой друг Шелл Скотт. Шелл, это Булл Харпер, мой близкий друг.
Он был "близким", а я всего лишь другом. Ну что ж, он знает ее дольше, чем я. В любом случае начало положено. Булл нехотя протянул свою гигантскую пятерню. Мы обменялись рукопожатиями.
– Эй, – вскрикнул я, – больно ведь!
– Булл, я сейчас дам тебе в глаз!
– Лисса...
Она повернулась ко мне:
– Не обижайся на Булла, Шелл. Он не такой тупой, как кажется. Он просто не умеет произвести впечатление. Особенно на мужчин. На самом же деле у него нет ни одной злобной извилины в голове.
– Лисса, я же просил тебя, – обиженно засопел Булл, – я же просил тебя не говорить больше о моих извилинах.
Они принялись бурно это обсуждать. Похоже, у них чудесные отношения. Когда возникла пауза, мне удалось вклиниться в их гневный диалог.
– Булл, я полагаю, полиция сообщила тебе о мистере Сардисе.
У него пропал всякий интерес к ссоре с Лиссой, и он переключил свое внимание на меня:
– Что сообщила?
Я пожал плечами:
– Ну, если ты не знаешь, значит, они не считали нужным тебя информировать.
Я повернулся и сделал шаг от них, но теперь Буллу стало интересно. Настолько интересно, что он схватил меня за руку, явно пытаясь выжать ее, как грейпфрут.
– Убери свою лапу, – спокойно попросил я.
Он не убрал.
– О'кей. – Я принял стойку и резко опустил другую руку. И тут же расслабился. Он разжал пальцы и отпустил меня прежде, чем я успел выстрелить. – Булл, – честно признался я, – у меня нет никакого желания биться с тобой. Но если ты опять на меня набросишься, мне придется тебя пристрелить.
– Лады, – не слишком озабоченно согласился он. – Так что насчет босса? Что они должны были мне сообщить?
– Я думал, полиция уже сказала тебе, что мистер Сардис мертв.
Его черные глаза не мигая смотрели на меня.
– Это они мне сказали. А тебе-то что за дело?
Хороший вопрос. Но я всего лишь обронил неопределенно:
– Он был хорошим другом мистера Монако.
– Ну и что?
– Мистер Монако хотел бы знать, есть ли у шерифа подозреваемые. Есть?
– Угу.
– Кто?
– Я.
– Ты?
– Угу.
– Ну, – я постарался говорить как можно любезнее, – так, значит, ты убил его, да?
– Нет.
Не очень-то он разговорчив.
– А ты не знаешь, кто мог это сделать? – спросил я.
– Нет.
– Я слышал, одна из участниц конкурса, девушка по имени Джин Джакс, задавала много вопросов о мистере Сардисе. К тебе она подходила?
– По-моему, это не твоего ума дело. Нет, я уверен, что не твоего.
Пожалуй, его предыдущая немногословность мне нравилась больше. Ну что ж, если я хочу что-нибудь вытянуть из этого несговорчивого фрукта, придется идти другим путем.
В этот момент Лисса негромко вскрикнула "Ой!" и вылила свою выпивку.
Она наклонилась и заглянула в пустой бокал, потом подняла глаза на Булла:
– Черт! Булл, будь душкой, принеси мне другой коктейль.
– Хм... – Ему явно не хотелось оставлять ее наедине со мной и сотней других мужчин в округе, однако после минутного колебания он взял ее пустой бокал и покорно удалился.
– Это произошло случайно? – спросил я у Лиссы.
– Нет. Я видела, что ты злишь Булла. А когда он приходит в бешенство, с ним не очень-то весело.
– Неужели?
– Если тебе нужно узнать что-то у Булла, лучше обратись ко мне, Шелл. А я уж сумею его расспросить.
– Здравая мысль.
– Кстати, а почему это тебе так не дает покоя?
– Давай сейчас не будем вдаваться в подробности. Считай, что я просто интересуюсь, и все; кроме того, Булл, наверное, уже возвращается.
– Наверное. Что ты хочешь узнать?
– В баре ты мне сказала, что предложила Джин Джакс расспросить Булла Харпера, если ей нужна информация о Сардисе. Она говорила с ним?
– Не знаю.
– Сможешь это выяснить?
Она кивнула.
– Узнай, о чем она спрашивала и что он ей сказал, ладненько?
– Хорошо. – Она смотрела на меня своими жаркими шоколадными глазами. – Мне понятна вся эта суета вокруг мистера Сардиса. А при чем здесь Джин?
– Я расскажу тебе завтра, – пообещал я. – Завтра утром, договорились?
– Идет. Ты боишься Булла, Шелл?
– Не очень.
Она удивленно воззрилась на меня. И я разъяснил:
– Я также не боюсь оживленного движения на голливудской автостраде, но ни за какие коврижки не стану перебегать ее без особой на то причины.
Вероятно, она хотела улыбнуться. Я так и не узнал этого наверняка, потому что к нам подлетел Булл Харпер и она повернулась к нему:
– О, Булл, ты уже пролил половину.
– Ну и что? – завопил он. – А ты пролила все!
На что женщина ответила:
– Не ори на меня, Булл Харпер.
И они принялись азартно орать друг на друга, а я тем временем потихоньку смылся.
Им весело вместе, позавидовал я. Может, они без ума друг от друга. А может, они просто безумные. И не исключено, если и дальше так пойдет, что мы с Буллом убьем друг друга.
У одной в четверг утром, после завтрака, она наводила справки о Нейре Вэйл. С другими говорила чуть позже и задавала вопросы о ныне покойном Эфриме. В самих вопросах не было ничего особенного. Первая девушка сообщила Джин, что о Нейре она знает лишь то, что она – дочь Сардиса. А о самом Сардисе ей известно тоже, что и всем: местная шишка с кучей денег. Две другие девушки вообще не поняли, чего Джин от них добивается. Зато четвертая однажды видела Эфрима Сардиса и кое-что порассказала о нем Джин. Ничто из ее сообщения не показалось мне на первый взгляд важным. До поры до времени.
Последняя моя собеседница – невысокая, стройная куколка лет двадцати, с красивыми глазами. Ее звали Лула, и к моменту нашей встречи она уже явно наглоталась чего-то противозаконного. Она долго не могла взять в толк, о чем речь, но наконец до нее дошло.
– Нет, Джин меня просто спросила – ты знаешь этого Сардиса? Этого Эфрима Сардиса. Ну, я ей и говорю, да видела я как-то раз этого старого жирного борова, вот что я ей ответила.
– Что ответила?
– Он – старый, жирный боров, весит, наверное, фунтов триста. Он выглядел так, как будто приехал с Тибета, ну, или что-нибудь в этом роде. И он был фантастически богат. Просто чертовски богат. Такой богатый, что я бы даже могла выйти замуж за такой мешок с деньгами.
– Это ты ей и сказала?
– Ну, что-то в этом роде. Я не говорила, что я бы вышла за него, помани он меня. Такой богатый, даже если он весит все триста фунтов, он...
– Она еще что-нибудь спрашивала?..
– ...он был просто набит бабками...
– Что еще мисс Джакс хотела узнать о нем?
– Да все. Где он живет, что делает, с кем у него бизнес и все такое – я ничего этого не знаю, поэтому, естественно, ничего и не рассказала ей.
– Где ты познакомилась с мистером Сардисом, Лула?
– Вообще-то я с ним незнакома. Дело было на вечеринке в Голливуде в прошлом месяце. Туда пригласили некоторых девушек, которые стали финальщиками – то есть финалистками конкурсов красоты. Вот там я и увидела этого старого, жирного денежного борова. Он был со своей дочерью и ее парнем, то есть мужем.
– С Джерри Вэйлом?
– Ну да, а еще с ними был этот пижон, который всем здесь заправляет, худой такой.
– Орманд Монако?
– Орманд Монако. Да. Ну и имечко! Орманд. Да еще и Монако. Боже, я просто торчу от него, как...
– Они были все вместе?
– Ну да, я же сказала.
– Эфрим Сардис, его дочь Нейра и муж Нейры, Джерри Вэйл. И Орманд Монако.
– Да, да, да...
– Я рад, что мы это выяснили. Кто там еще был?
– Много других девушек. Какие-то люди из Голливуда. В основном киношники. Они собрались устроить нам кинопробы и...
– Саймон Лиф?
– Он, да. И еще какие-то продюсеры и режиссеры. Киношный народ. И телевидение. И Тибби Мэнли, большая звезда. Бог мой, он просто прелесть, я от него тащусь, он даже лучше розовых эластичных брюк. Я готова откусить ему уши...
– Что они там делали?
– Не знаю. Откуда мне знать? Это же просто вечеринка. Чем занимаются на таких сборищах?
– Мисс Джакс была на вечеринке?
– Нет, ее не было.
– Ты с ней вчера виделась?
– Днем. Около полудня.
– Во время обеда?
– Нет, кажется, она не обедала. Это было раньше. Она зашла ко мне в комнату.
– Понятно. Она задавала вопросы о ком-нибудь еще? О Нейре, Джерри Вэйле, Орманде...
– Только о Сардисе.
– Только о нем?
– Только о нем.
Я ушел от нее с непокалеченными ушами; вообще-то им вряд ли что-нибудь угрожало. Хорошо это или плохо, но я ни капельки не похож на Тибби Мэнли. Улыбаясь и размышляя о юношеской восторженности поклонниц и отталкивающей внешности Тибби Мэнли, я двинулся обратно к бассейну.
Лулу я нашел на приличном расстоянии от отеля. Она развлекалась в компании долговязых юнцов рядом с клеткой с попугаями и другими пернатыми, которые пели, чирикали, кричали – словом, всячески веселились. Эта клетка находилась примерно в ста ярдах от отеля. На огромной территории "Кублай-хана" было полным-полно укромных местечек, извилистых дорожек и тихих закоулков, и я поинтересовался, почему Лула и ее мальчики остановили свой выбор на птичьей клетке. Хотите верьте, хотите нет, но они не смогли мне объяснить. Просто так, и все.
Во всяком случае, я отправился в отель кратчайшей дорогой, которая вела по извилистым тропинкам и глухим закоулкам. Понимаю – увы, задним умом я крепок, – что мне не следовало идти этим путем. Нужно было шагать по ярко освещенному пространству, подпрыгивая на ходу и обозначая свое присутствие громким криком. Но с тех пор, как в меня стреляли, прошло уже несколько часов. Кроме того, я даже не был уверен, что он брал на мушку именно меня, Шелла Скотта; я считал, что убийца нервничал и торопился скрыться с места преступления, а я, неожиданно оказавшись в роли свидетеля, невольно стал естественной мишенью.
Я во всем ошибался.
Мне кажется, я почти знал, что должно произойти секунд за пять до того, как это действительно случилось.
Но "почти" – не совсем точное слово. "Почти" – значит недостаточно хорошо ориентироваться в ситуации.
Еще раньше я заметил, что ландшафт "Кублай-хана" позаимствован у джунглей. Здесь росло много ветвистых деревьев, дорогу мне загораживали кусты, покрытые густой зеленой листвой. Несколько пальм поднимались высоко в ночное небо, а иногда я задевал рукой или ногой широкие листья банановых деревьев.
Я прошел уже половину расстояния до отеля, и мне казалось, что я один в буйном оазисе среди пустыни и больше никого нет вокруг. Сюда не проникал свет от бассейна; правда, я слышал крики птиц у себя за спиной: "чирик-чирик" и еще какой-то звук. Может быть, на меня подействовали все эти заросли и шорохи джунглей, но мне показалось, будто за мной, мягко ступая, крадется дикая кошка.
Так вот, за пять секунд до того, как я услышал звук, я "почти" понял, что сейчас произойдет. Я ничего не видел и не слышал, кроме сумасшедших птиц, но что-то почувствовал. Может, это была мысль; может, какой-то сигнал, воспринимаемый на уровне подсознания; может, едва заметное колебание воздуха.
Что бы это ни было, по моей спине пробежал холодок. Волосы зашевелились, словно в них запустил свои лапы гигантский паук. Все мои мышцы напряглись. Я не был встревожен: мои ощущения пока не вызывали тревоги. И все же я невольно потянулся к своему кольту, просто чтобы придать себе уверенности, – вот так же хозяин машинально протягивает руку, чтобы погладить свою собаку.
Рука метнулась к заплечной кобуре; увы, я ведь оставил ее в номере. Тогда я нащупал револьвер в кармане брюк и сжал его холодную, успокаивающую рукоятку.
И тут-то я совершенно отчетливо расслышал тихие, мягкие шаги за спиной.
Помню, мне пришла в голову совершенно идиотская мысль: "Тигр? Черт, не может быть, но и не птица, это уж точно".
Шаги стихли, и я явственно услышал, как позади меня кто-то тяжело ступил на землю и крякнул, – это характерный звук, который издает человек, когда напрягает все свои мускулы и умственную энергию, чтобы занести над тобой палку, дубину или приклад пистолета и опустить тебе на голову.
Прямо перед самым кряканьем я инстинктивно попытался увернуться, и мне это почти удалось. Я рывком вытащил кольт из кармана и повернулся – и вдруг сокрушительный удар, искры из глаз, внезапная жгучая боль и страшный треск р черепе, не похожий ни на один другой. Я начал падать.
Я не только понял, что меня ударили, я совершенно ясно осознал, что, если не остановлю убийцу, удары будут сыпаться на меня снова и снова, пока он не размозжит мне голову и не прикончит, – но остановить его я не мог. Мои руки и ноги меня не слушались, я не имел сил перевернуться или откатиться в сторону. Я упал на колени, потом завалился на правое плечо и так и застыл, словно время для меня остановилось. Правая рука вытянулась вдоль тела, пальцы все еще сжимали кольт. Но я не мог поднять пистолет. Рука не действовала.
Казалось, я лежу так не несколько коротких мгновений, а долгие-долгие минуты. Время тянулось, как ириска, – тик, – и тысяча мыслей в голове, ощущение земли подо мной, медленно расцветает боль, и наконец так: течение времени замедлилось и тянулось не только для меня, но и для него тоже. Краем глаза я увидел, как его нога повисла в воздухе, потом начала медленно, очень медленно опускаться и приземлилась в нескольких дюймах от моего лица.
Он занес надо мной свое оружие, и я знал, что через какие-то доли секунды, тянущиеся в другом измерении, он опустит его на мою голову. Я пытался пошевелить руками, ногами, пальцами, хоть чем-нибудь; бесполезно, и в этот момент я прекратил свои попытки. Огромным усилием воли я заставил себя сосредоточить всю свою физическую и умственную энергию лишь на одном-единственном пальце.
Как ни странно, я еще способен был думать и понимал, что, даже если мне удастся выпустить пулю, я попаду лишь в землю; но я также понимал, что грохот выстрела – мой единственный шанс остановить его, хотя бы задержать ненадолго. Кстати, это был мужчина.
Я даже не заметил, как спустил курок. Но услышал выстрел и почувствовал, как мой тридцать восьмой дернулся в ладони. И я увидел, что нога у моего лица стремительно приподнялась и развернулась в сторону дорожки.
Наконец мне удалось пошевелить не только пальцем. Я медленно перекатился с плеча на спину – и в этот момент нависавшая надо мной темная фигура исчезла. Слышен был только тяжелый топот ног по дорожке. Я попытался повернуться, направить на убегающего револьвер и не смог этого сделать. Должен сказать, мне и сесть-то удалось с превеликим трудом. А далее я просто сидел в оцепенении.
Не знаю, если бы я попробовал, может быть, сумел бы встать на ноги. Только меня это в сию минуту не слишком заботило. Меня тошнило. Я подумал: неужели придется расстаться с изумительным ужином и щедро принятой великолепной выпивкой? Хотя и это меня не особенно беспокоило. Я заметил, что мой пышный белый тюрбан валяется на дорожке, и догадался, что он смягчил нанесенный удар. Благодаря ему я не отключился – конечно, не настолько, как мне бы хотелось, но все-таки сумел его спугнуть. Если вас никогда не били по голове по-настоящему, изо всей силы, вам ни за что не понять, насколько это болезненно-неприятное ощущение.
Она услышала мои шаги, когда я почти уже нагнал ее, и оглянулась.
Ослепительно улыбнувшись, она промурлыкала с явным удовольствием:
– Шелл, милый. Я только что думала, когда же мы снова увидимся.
– Ну уж ты наверняка не сомневалась, что это произойдет очень скоро. Как вижу, ты по-прежнему не носишь по...
– Лисса, детка.
Это сказал не я. Я повернул голову и уперся прямо в нос Булла Харпера. Этот нос тоже наводил ужас. Большой, черный и мускулистый, а сейчас еще и с раздувающимися ноздрями. Несомненно, это крайне опасная деталь его физиономии.
– Опять ты? – прорычал он. – Что тебе нужно на этот раз?
В каждой руке Булл держал по высокому стакану – теперь понятно, где он пропадал, – и на нем был костюм, при виде которого человек со слабым зрением потерял бы его окончательно.
Короткий жакет без рукавов не скрывал мощную грудь и мускулистый живот. Его огромные ручищи оставались неприкрытыми. Такая одежка лучше смотрится на женщинах. Жакет поражал невыносимо пурпурным цветом, хотя мне трудно судить – я не мог смотреть прямо на него; еще на великане были объемные, мешковатые штаны из розового бархата. Талию плотно облегал широкий кожаный пояс, с которого свисала кривая турецкая сабля в ножнах, усыпанных драгоценными камнями. На голову он тоже водрузил тюрбан, но зеленый, с красным камнем посередине, и конечно же не такой великолепный, как у меня. Булл казался не больше тех парней, чьи лица высечены инками в горах, а сверкал так же, как их священные сокровища.
– Ух ты, – не сдержался я. – Если ты встанешь на путях, ты сможешь останавливать поезда.
– Что тебе нужно на этот раз? – угрожающе повторил он. – Я думаю, все то же.
Я отступил назад и мужественно протянул ему руку:
– Булл Харпер, я хотел с тобой познакомиться. Ведь нас так и не представили друг другу. Я – Шелл Скотт и...
– Лисса говорила мне, кто ты такой. Но я так и не понял, почему...
– Ну, я... я член жюри конкурса красоты.
– Хо-хо! – пророкотал он. – Этого Лисса мне не сказала.
– Прекратите, вы, двое. – Лисса подошла к нам поближе и заговорила официальным голоском: – Я хочу вас представить по всем правилам. Булл, это мой друг Шелл Скотт. Шелл, это Булл Харпер, мой близкий друг.
Он был "близким", а я всего лишь другом. Ну что ж, он знает ее дольше, чем я. В любом случае начало положено. Булл нехотя протянул свою гигантскую пятерню. Мы обменялись рукопожатиями.
– Эй, – вскрикнул я, – больно ведь!
– Булл, я сейчас дам тебе в глаз!
– Лисса...
Она повернулась ко мне:
– Не обижайся на Булла, Шелл. Он не такой тупой, как кажется. Он просто не умеет произвести впечатление. Особенно на мужчин. На самом же деле у него нет ни одной злобной извилины в голове.
– Лисса, я же просил тебя, – обиженно засопел Булл, – я же просил тебя не говорить больше о моих извилинах.
Они принялись бурно это обсуждать. Похоже, у них чудесные отношения. Когда возникла пауза, мне удалось вклиниться в их гневный диалог.
– Булл, я полагаю, полиция сообщила тебе о мистере Сардисе.
У него пропал всякий интерес к ссоре с Лиссой, и он переключил свое внимание на меня:
– Что сообщила?
Я пожал плечами:
– Ну, если ты не знаешь, значит, они не считали нужным тебя информировать.
Я повернулся и сделал шаг от них, но теперь Буллу стало интересно. Настолько интересно, что он схватил меня за руку, явно пытаясь выжать ее, как грейпфрут.
– Убери свою лапу, – спокойно попросил я.
Он не убрал.
– О'кей. – Я принял стойку и резко опустил другую руку. И тут же расслабился. Он разжал пальцы и отпустил меня прежде, чем я успел выстрелить. – Булл, – честно признался я, – у меня нет никакого желания биться с тобой. Но если ты опять на меня набросишься, мне придется тебя пристрелить.
– Лады, – не слишком озабоченно согласился он. – Так что насчет босса? Что они должны были мне сообщить?
– Я думал, полиция уже сказала тебе, что мистер Сардис мертв.
Его черные глаза не мигая смотрели на меня.
– Это они мне сказали. А тебе-то что за дело?
Хороший вопрос. Но я всего лишь обронил неопределенно:
– Он был хорошим другом мистера Монако.
– Ну и что?
– Мистер Монако хотел бы знать, есть ли у шерифа подозреваемые. Есть?
– Угу.
– Кто?
– Я.
– Ты?
– Угу.
– Ну, – я постарался говорить как можно любезнее, – так, значит, ты убил его, да?
– Нет.
Не очень-то он разговорчив.
– А ты не знаешь, кто мог это сделать? – спросил я.
– Нет.
– Я слышал, одна из участниц конкурса, девушка по имени Джин Джакс, задавала много вопросов о мистере Сардисе. К тебе она подходила?
– По-моему, это не твоего ума дело. Нет, я уверен, что не твоего.
Пожалуй, его предыдущая немногословность мне нравилась больше. Ну что ж, если я хочу что-нибудь вытянуть из этого несговорчивого фрукта, придется идти другим путем.
В этот момент Лисса негромко вскрикнула "Ой!" и вылила свою выпивку.
Она наклонилась и заглянула в пустой бокал, потом подняла глаза на Булла:
– Черт! Булл, будь душкой, принеси мне другой коктейль.
– Хм... – Ему явно не хотелось оставлять ее наедине со мной и сотней других мужчин в округе, однако после минутного колебания он взял ее пустой бокал и покорно удалился.
– Это произошло случайно? – спросил я у Лиссы.
– Нет. Я видела, что ты злишь Булла. А когда он приходит в бешенство, с ним не очень-то весело.
– Неужели?
– Если тебе нужно узнать что-то у Булла, лучше обратись ко мне, Шелл. А я уж сумею его расспросить.
– Здравая мысль.
– Кстати, а почему это тебе так не дает покоя?
– Давай сейчас не будем вдаваться в подробности. Считай, что я просто интересуюсь, и все; кроме того, Булл, наверное, уже возвращается.
– Наверное. Что ты хочешь узнать?
– В баре ты мне сказала, что предложила Джин Джакс расспросить Булла Харпера, если ей нужна информация о Сардисе. Она говорила с ним?
– Не знаю.
– Сможешь это выяснить?
Она кивнула.
– Узнай, о чем она спрашивала и что он ей сказал, ладненько?
– Хорошо. – Она смотрела на меня своими жаркими шоколадными глазами. – Мне понятна вся эта суета вокруг мистера Сардиса. А при чем здесь Джин?
– Я расскажу тебе завтра, – пообещал я. – Завтра утром, договорились?
– Идет. Ты боишься Булла, Шелл?
– Не очень.
Она удивленно воззрилась на меня. И я разъяснил:
– Я также не боюсь оживленного движения на голливудской автостраде, но ни за какие коврижки не стану перебегать ее без особой на то причины.
Вероятно, она хотела улыбнуться. Я так и не узнал этого наверняка, потому что к нам подлетел Булл Харпер и она повернулась к нему:
– О, Булл, ты уже пролил половину.
– Ну и что? – завопил он. – А ты пролила все!
На что женщина ответила:
– Не ори на меня, Булл Харпер.
И они принялись азартно орать друг на друга, а я тем временем потихоньку смылся.
Им весело вместе, позавидовал я. Может, они без ума друг от друга. А может, они просто безумные. И не исключено, если и дальше так пойдет, что мы с Буллом убьем друг друга.
* * *
К десяти вечера еще три девушки и один пьяный фотограф свалились в бассейн. Фотографа никто не снимал. К этому времени я переспрашивал еще с дюжину конкурсанток и выяснил, что Джин Джакс говорила с четырьмя из них.У одной в четверг утром, после завтрака, она наводила справки о Нейре Вэйл. С другими говорила чуть позже и задавала вопросы о ныне покойном Эфриме. В самих вопросах не было ничего особенного. Первая девушка сообщила Джин, что о Нейре она знает лишь то, что она – дочь Сардиса. А о самом Сардисе ей известно тоже, что и всем: местная шишка с кучей денег. Две другие девушки вообще не поняли, чего Джин от них добивается. Зато четвертая однажды видела Эфрима Сардиса и кое-что порассказала о нем Джин. Ничто из ее сообщения не показалось мне на первый взгляд важным. До поры до времени.
Последняя моя собеседница – невысокая, стройная куколка лет двадцати, с красивыми глазами. Ее звали Лула, и к моменту нашей встречи она уже явно наглоталась чего-то противозаконного. Она долго не могла взять в толк, о чем речь, но наконец до нее дошло.
– Нет, Джин меня просто спросила – ты знаешь этого Сардиса? Этого Эфрима Сардиса. Ну, я ей и говорю, да видела я как-то раз этого старого жирного борова, вот что я ей ответила.
– Что ответила?
– Он – старый, жирный боров, весит, наверное, фунтов триста. Он выглядел так, как будто приехал с Тибета, ну, или что-нибудь в этом роде. И он был фантастически богат. Просто чертовски богат. Такой богатый, что я бы даже могла выйти замуж за такой мешок с деньгами.
– Это ты ей и сказала?
– Ну, что-то в этом роде. Я не говорила, что я бы вышла за него, помани он меня. Такой богатый, даже если он весит все триста фунтов, он...
– Она еще что-нибудь спрашивала?..
– ...он был просто набит бабками...
– Что еще мисс Джакс хотела узнать о нем?
– Да все. Где он живет, что делает, с кем у него бизнес и все такое – я ничего этого не знаю, поэтому, естественно, ничего и не рассказала ей.
– Где ты познакомилась с мистером Сардисом, Лула?
– Вообще-то я с ним незнакома. Дело было на вечеринке в Голливуде в прошлом месяце. Туда пригласили некоторых девушек, которые стали финальщиками – то есть финалистками конкурсов красоты. Вот там я и увидела этого старого, жирного денежного борова. Он был со своей дочерью и ее парнем, то есть мужем.
– С Джерри Вэйлом?
– Ну да, а еще с ними был этот пижон, который всем здесь заправляет, худой такой.
– Орманд Монако?
– Орманд Монако. Да. Ну и имечко! Орманд. Да еще и Монако. Боже, я просто торчу от него, как...
– Они были все вместе?
– Ну да, я же сказала.
– Эфрим Сардис, его дочь Нейра и муж Нейры, Джерри Вэйл. И Орманд Монако.
– Да, да, да...
– Я рад, что мы это выяснили. Кто там еще был?
– Много других девушек. Какие-то люди из Голливуда. В основном киношники. Они собрались устроить нам кинопробы и...
– Саймон Лиф?
– Он, да. И еще какие-то продюсеры и режиссеры. Киношный народ. И телевидение. И Тибби Мэнли, большая звезда. Бог мой, он просто прелесть, я от него тащусь, он даже лучше розовых эластичных брюк. Я готова откусить ему уши...
– Что они там делали?
– Не знаю. Откуда мне знать? Это же просто вечеринка. Чем занимаются на таких сборищах?
– Мисс Джакс была на вечеринке?
– Нет, ее не было.
– Ты с ней вчера виделась?
– Днем. Около полудня.
– Во время обеда?
– Нет, кажется, она не обедала. Это было раньше. Она зашла ко мне в комнату.
– Понятно. Она задавала вопросы о ком-нибудь еще? О Нейре, Джерри Вэйле, Орманде...
– Только о Сардисе.
– Только о нем?
– Только о нем.
Я ушел от нее с непокалеченными ушами; вообще-то им вряд ли что-нибудь угрожало. Хорошо это или плохо, но я ни капельки не похож на Тибби Мэнли. Улыбаясь и размышляя о юношеской восторженности поклонниц и отталкивающей внешности Тибби Мэнли, я двинулся обратно к бассейну.
Лулу я нашел на приличном расстоянии от отеля. Она развлекалась в компании долговязых юнцов рядом с клеткой с попугаями и другими пернатыми, которые пели, чирикали, кричали – словом, всячески веселились. Эта клетка находилась примерно в ста ярдах от отеля. На огромной территории "Кублай-хана" было полным-полно укромных местечек, извилистых дорожек и тихих закоулков, и я поинтересовался, почему Лула и ее мальчики остановили свой выбор на птичьей клетке. Хотите верьте, хотите нет, но они не смогли мне объяснить. Просто так, и все.
Во всяком случае, я отправился в отель кратчайшей дорогой, которая вела по извилистым тропинкам и глухим закоулкам. Понимаю – увы, задним умом я крепок, – что мне не следовало идти этим путем. Нужно было шагать по ярко освещенному пространству, подпрыгивая на ходу и обозначая свое присутствие громким криком. Но с тех пор, как в меня стреляли, прошло уже несколько часов. Кроме того, я даже не был уверен, что он брал на мушку именно меня, Шелла Скотта; я считал, что убийца нервничал и торопился скрыться с места преступления, а я, неожиданно оказавшись в роли свидетеля, невольно стал естественной мишенью.
Я во всем ошибался.
Мне кажется, я почти знал, что должно произойти секунд за пять до того, как это действительно случилось.
Но "почти" – не совсем точное слово. "Почти" – значит недостаточно хорошо ориентироваться в ситуации.
Еще раньше я заметил, что ландшафт "Кублай-хана" позаимствован у джунглей. Здесь росло много ветвистых деревьев, дорогу мне загораживали кусты, покрытые густой зеленой листвой. Несколько пальм поднимались высоко в ночное небо, а иногда я задевал рукой или ногой широкие листья банановых деревьев.
Я прошел уже половину расстояния до отеля, и мне казалось, что я один в буйном оазисе среди пустыни и больше никого нет вокруг. Сюда не проникал свет от бассейна; правда, я слышал крики птиц у себя за спиной: "чирик-чирик" и еще какой-то звук. Может быть, на меня подействовали все эти заросли и шорохи джунглей, но мне показалось, будто за мной, мягко ступая, крадется дикая кошка.
Так вот, за пять секунд до того, как я услышал звук, я "почти" понял, что сейчас произойдет. Я ничего не видел и не слышал, кроме сумасшедших птиц, но что-то почувствовал. Может, это была мысль; может, какой-то сигнал, воспринимаемый на уровне подсознания; может, едва заметное колебание воздуха.
Что бы это ни было, по моей спине пробежал холодок. Волосы зашевелились, словно в них запустил свои лапы гигантский паук. Все мои мышцы напряглись. Я не был встревожен: мои ощущения пока не вызывали тревоги. И все же я невольно потянулся к своему кольту, просто чтобы придать себе уверенности, – вот так же хозяин машинально протягивает руку, чтобы погладить свою собаку.
Рука метнулась к заплечной кобуре; увы, я ведь оставил ее в номере. Тогда я нащупал револьвер в кармане брюк и сжал его холодную, успокаивающую рукоятку.
И тут-то я совершенно отчетливо расслышал тихие, мягкие шаги за спиной.
Помню, мне пришла в голову совершенно идиотская мысль: "Тигр? Черт, не может быть, но и не птица, это уж точно".
Шаги стихли, и я явственно услышал, как позади меня кто-то тяжело ступил на землю и крякнул, – это характерный звук, который издает человек, когда напрягает все свои мускулы и умственную энергию, чтобы занести над тобой палку, дубину или приклад пистолета и опустить тебе на голову.
Прямо перед самым кряканьем я инстинктивно попытался увернуться, и мне это почти удалось. Я рывком вытащил кольт из кармана и повернулся – и вдруг сокрушительный удар, искры из глаз, внезапная жгучая боль и страшный треск р черепе, не похожий ни на один другой. Я начал падать.
Я не только понял, что меня ударили, я совершенно ясно осознал, что, если не остановлю убийцу, удары будут сыпаться на меня снова и снова, пока он не размозжит мне голову и не прикончит, – но остановить его я не мог. Мои руки и ноги меня не слушались, я не имел сил перевернуться или откатиться в сторону. Я упал на колени, потом завалился на правое плечо и так и застыл, словно время для меня остановилось. Правая рука вытянулась вдоль тела, пальцы все еще сжимали кольт. Но я не мог поднять пистолет. Рука не действовала.
Казалось, я лежу так не несколько коротких мгновений, а долгие-долгие минуты. Время тянулось, как ириска, – тик, – и тысяча мыслей в голове, ощущение земли подо мной, медленно расцветает боль, и наконец так: течение времени замедлилось и тянулось не только для меня, но и для него тоже. Краем глаза я увидел, как его нога повисла в воздухе, потом начала медленно, очень медленно опускаться и приземлилась в нескольких дюймах от моего лица.
Он занес надо мной свое оружие, и я знал, что через какие-то доли секунды, тянущиеся в другом измерении, он опустит его на мою голову. Я пытался пошевелить руками, ногами, пальцами, хоть чем-нибудь; бесполезно, и в этот момент я прекратил свои попытки. Огромным усилием воли я заставил себя сосредоточить всю свою физическую и умственную энергию лишь на одном-единственном пальце.
Как ни странно, я еще способен был думать и понимал, что, даже если мне удастся выпустить пулю, я попаду лишь в землю; но я также понимал, что грохот выстрела – мой единственный шанс остановить его, хотя бы задержать ненадолго. Кстати, это был мужчина.
Я даже не заметил, как спустил курок. Но услышал выстрел и почувствовал, как мой тридцать восьмой дернулся в ладони. И я увидел, что нога у моего лица стремительно приподнялась и развернулась в сторону дорожки.
Наконец мне удалось пошевелить не только пальцем. Я медленно перекатился с плеча на спину – и в этот момент нависавшая надо мной темная фигура исчезла. Слышен был только тяжелый топот ног по дорожке. Я попытался повернуться, направить на убегающего револьвер и не смог этого сделать. Должен сказать, мне и сесть-то удалось с превеликим трудом. А далее я просто сидел в оцепенении.
Не знаю, если бы я попробовал, может быть, сумел бы встать на ноги. Только меня это в сию минуту не слишком заботило. Меня тошнило. Я подумал: неужели придется расстаться с изумительным ужином и щедро принятой великолепной выпивкой? Хотя и это меня не особенно беспокоило. Я заметил, что мой пышный белый тюрбан валяется на дорожке, и догадался, что он смягчил нанесенный удар. Благодаря ему я не отключился – конечно, не настолько, как мне бы хотелось, но все-таки сумел его спугнуть. Если вас никогда не били по голове по-настоящему, изо всей силы, вам ни за что не понять, насколько это болезненно-неприятное ощущение.