- Тогда не будь так жесток со мной, - простонала она. - Я ведь сказала тебе, помнишь - в баре? - что я испытываю! Помоги же мне, Марк!
Ее руки сомкнулись у меня на шее, и она снова прильнула ко мне. Горячие губы прижались к моим губам, и вдруг я почувствовал ее пальцы у себя на щеке. Ладонь ее скользнула вниз и легла мне на грудь. Даже сквозь плотную ткань рубашки я ощущал острые ноготки, царапающие тело. Сердце бешено колотилось, едва не разрывая ребра.
Нежное гибкое тело извивалось у меня в руках. Вдруг она резко дернула вверх тонкий шерстяной свитер и, взяв мою руку, потянула ее к себе. Я скорее почувствовал, чем увидел, как ее пальцы теребят пуговицы моей рубашки, пробираясь внутрь. Затаив дыхание, я погладил шелковистую кожу и обхватил ладонью восхитительную чашу ее груди. Она легла мне в руку, и я чуть не задохнулся от наслаждения. Господи, какая горячая! Ее плоть жгла мне ладони. В ушах шумело, я чувствовал, как она все плотнее и плотнее вжимается в меня. Мне не хватало рук, чтобы ласкать ее грудь и в то же время чувствовать шелковистую гладкость обнаженных бедер. Наше дыхание смешалось;
От нее чуть-чуть пахло коньяком.
- Марк, - тихо прошептала она, - люби меня, люби меня, люби меня...
Мне словно сунули за шиворот пригоршню снега.
В голове вдруг прояснилось, и я отчетливо услышал голос Глэдис - она произносила те же самые слова. Ее признания сливались в одну тяжелую, липкую, горячую фразу, которая словно стекала по мне, как сейчас слова Энн. Мне почудилось, что пальцы Глэдис царапают мою рубашку, стараясь проскользнуть внутрь. Глэдис. Миссис Уэзер.
Собравшись с духом, я грубо оттолкнул от себя Энн.
- Марк! - сдавленно пискнула она.
- Отправляйся в дом.
Мой голос показался мне незнакомым. Раньше я не замечал в нем этой почти уродливой хрипотцы.
- В чем дело?! Ничего не понимаю!
- Пожалуйста, Энн, уходи!
- Ты серьезно?
- Абсолютно!
Я не знаю, как долго она смотрела на меня, пытаясь что-то прочесть в моих глазах. Потом ее рот сурово сжался. Низко опустив голову, Энн глухо спросила:
- Но почему, Марк?
- Забудь об этом. Я и сам не знаю.
- Это из-за меня?
- Нет.
- Тогда почему?
- Не могу тебе объяснить. Сам толком не понимаю. Все в голове перемешалось, черт!.. Слушай, Энн.., просто постарайся забыть об этом. Так будет лучше.
Она будто оцепенела, потом я услышал приглушенный вздох.
- Хорошо, Марк, я пойду в дом, если ты хочешь, поднимусь по лестнице и отправлюсь в свою комнату. Но я буду думать о тебе. Ты бы этого хотел?
- Не спрашивай.
- Я буду раздеваться и думать о тебе. Потом, когда на мне не останется ничего, я обнаженная лягу в постель - и буду думать о тебе. Буду долго лежать без сна. И думать, думать о тебе.
Она замолчала. Я тоже тупо молчал.
Больше Энн не сказала ни слова. Секунда, и она, выскользнув из машины, бесшумно прикрыла за собой дверь. Я слышал легкое цоканье ее каблучков, когда она бежала по дорожке к дому. Хлопнула дверь.
Я еще немного посидел, потом со вздохом завел машину, развернулся и поехал в город.
Глава 7
Джозеф Борден почти сразу ответил на мой звонок. Без обиняков я сообщил, что я частный детектив, но о цели своего звонка до конца так и не сказал. Лишь договорился о встрече у него дома.
На вид это был кроткий человек среднего роста, с волнистыми каштановыми волосами и безмятежным взглядом голубых глаз. Крошечные усики тонкой линией змеились под длинным, похожим на клюв, носом. На нем был хорошего покроя коричневый костюм, тонкая золотая цепочка пряталась в жилетном кармане. Он сам распахнул передо мной дверь и приветливо кивнул:
- Вы мистер Логан?
- Совершенно верно, мистер Борден.
- Прошу вас, входите.
Он вежливо посторонился, пропуская меня в дом. Потом указал рукой на нечто, похожее на бред модерниста и лишь отдаленно напоминающее стул. Тем не менее это и в самом деле оказался стул, причем неожиданно удобный, что я отметил с некоторым удивлением. Оглядевшись по сторонам, я заметил, что гостиная представляет собой какую-то мешанину из кривых линий и углов самой разнообразной формы. Как ни странно, в целом все было довольно приятно для глаз. Половину стены занимали книжные полки, которые гнулись под тяжестью пухлых томиков в мятых разноцветных обложках.
Борден удобно устроился напротив меня в таком же невероятном сооружении, похожем на китайскую головоломку, и добродушно поинтересовался:
- Чем могу помочь, мистер Логан?
- Если не ошибаюсь, вы профессиональный гипнотизер, не так ли?
- Да, это в самом деле так. - Он молча ждал продолжения.
- Не откажите мне в любезности описать в общих чертах, чем вы занимаетесь, мистер Борден.
- Да ради Бога! В основном я читаю лекции и устраиваю нечто вроде публичных, а иногда и частных показов возможностей гипноза.
- Именно поэтому я и пришел к вам. Если не ошибаюсь, в прошлую субботу вы устраивали нечто подобное в доме мистера и миссис Уэзер, не так ли?
- Совершенно верно. И могу признаться, с полным успехом. - На губах его заиграла довольная улыбка.
- Скажите, когда вы погрузили в транс самого мистера Уэзера, не приходило ли вам в голову включить в постгипнотическое внушение зрительную галлюцинацию?
Кроткие до того голубые глаза Бордена от возмущения чуть не вылезли из орбит.
- С чего вы это взяли, интересно?! Зрительные галлюцинации вообще не моя область, если хотите знать! Единственное, что я проделал с мистером Уэзером, - это ненадолго внушил ему, что он Гитлер, и заставил произнести соответствующую речь. Потом я в течение всего вечера сделал всего одно внушение. Когда я щелкал пальцами, он должен был крикнуть: "Где мой ночной колпак?!" - Борден вдруг улыбнулся неожиданно мягкой улыбкой. - Не правда ли, любопытный способ наглядно продемонстрировать возможности гипноза?
Я кивнул:
- А потом что?
- Мистер Уэзер смешал виски с содовой, мы с ним выпили, и я отправился домой. Кстати сказать, перед сеансом я никогда не пью. - Помолчав немного, он добавил:
- Конечно, до того как уехать, я проследил, чтобы все очнулись и все внушения были сняты. Так что на этот счет можете быть совершенно спокойны.
- Кто-нибудь поднимался наверх с мистером Уэзером, когда он отправился приготовить напитки?
- Он был так любезен, что пригласил меня взглянуть на его домашний бар, кстати сказать, все остальные его уже видели. Мне показалось, что он невероятно им гордится.
- Во-во! Ну а теперь я готов объяснить, мистер Борден, почему я задаю вам все эти вопросы. Дело в том, что с того самого дня мистер Уэзер страдает зрительными галлюцинациями, которые повторяются регулярно в одно и то же время. Ему чудится, что на плече у него попугай. И все это чертовски похоже на постгипнотическое внушение.
- Что-что?! - Похоже, такого он не ожидал. Я объяснил все поподробнее и взглянул на него выжидающе. Борден потер лоб:
- Это и в самом деле чертовски похоже на гипноз. Но, уверяю вас, мистер Логан, это не имеет ничего общего с моим сеансом в прошлую субботу. В тот день я и не упоминал о попугае. Да если бы и упоминал, поверьте, я слишком опытный гипнотизер и просто не мог не позаботиться о том, чтобы в мозгу испытуемых не осталось и следа от гипнотического внушения. - В голосе его чувствовалось раздражение.
- Понятно. Тогда еще один вопрос, мистер Борден. Расскажите в двух словах, что включал в себя ваш сеанс? Он послушно кивнул:
- С удовольствием, если это вам поможет. Вначале я прочел всем собравшимся, а было их, если не ошибаюсь, восемь человек, небольшую лекцию. Так сказать, в качестве общего ознакомления с предметом. Туда входили и указания, которые они должны были выполнить прежде, чем я погружу их в транс. Затем я продемонстрировал им два-три удачных случая гипноза и перешел к демонстрации группового внушения.
Я перебил его:
- То есть вы хотите сказать, что попытались одновременно подвергнуть гипнозу восемь человек? - Он кивнул, и я продолжал:
- А что, если бы они, все восемь, погрузились в транс одновременно?
- При таком количестве людей, мистер Логан, это просто невозможно. Он улыбнулся. - Но тем не менее мне удалось погрузить в глубокий транс сразу троих. При этом я пользовался разработанным еще Эндрю Салтером методом, так называемой "обратной связью". Он состоит в том, что от объекта требуется описывать вслух все, что он испытывает, а потом его собственные ощущения внушаются ему же при повторной попытке. Вот и получается так называемая "обратная связь" или, иначе говоря, своеобразная ответная реакция. Тогда мне впервые пришло в голову, что это довольно-таки значительный шаг вперед. - Он уставился в пол. - Если не ошибаюсь, этими тремя и были сам мистер Уэзер, его жена и еще одна девушка, довольно хорошенькая... Вот черт, не запомнил ее имени...
- Айла Вейчек, - подсказал я.
- Точно. Во всяком случае, я привел всех троих в состояние мгновенного гипноза, затем разбудил их и далее уже занимался с каждым в отдельности. Сделал я это для того, чтобы остальные семеро присутствующих на сеансе смогли в полной мере оценить феномен транса.
- Одну минуту, прошу вас. А что вы имеете в виду, говоря "мгновенный гипноз"?
- О, это довольно обычное явление. Пока пациент погружен в глубокий транс, ему можно передать любое внушение. К примеру, он должен мгновенно уснуть, когда будет сделан какой-то определенный знак или произнесено определенное слово или даже целая фраза. Вот смотрите. Предположим, какой-то человек, назовем его А, подвергается внушению. Я говорю ему, что он должен погрузиться в глубокий сон, как только я Щелкну пальцами и скажу: "Усни!" Потом я привожу его в себя, через некоторое время щелкаю пальцами, говорю: "Усни!" - и пациент моментально погружается в сон.
Я покачал головой:
- Насколько я понял, вы утверждаете, что можете хоть сейчас отправиться к мистеру Уэзеру или Айле Вейчек и заставить их уснуть у всех на глазах?!
- Совсем нет. Я же сказал, мистер Логан, что, прежде чем уйти, я стер в их памяти все следы внушения. И не забывайте, пять человек не подвергались одновременному внушению. Пятеро, не считая меня, мистер Логан. И чтобы повторить все это снова, мне потребовалось бы получить их согласие.
- Угу, - пробормотал я. - Все-таки мне чертовски трудно переварить все эти ваши дела. Огромное вам спасибо за информацию, мистер Борден. Это, наверное, все, что я хотел узнать.
Я украдкой бросил взгляд на часы. Семнадцать минут десятого. Я с опаской покосился на Бордена - в голове у меня все еще не укладывалось, как это обыкновенный человек может обладать подобной властью над людьми?! Проклятый попугай тоже не давал мне покоя.
- Чем больше узнаешь о гипнозе, тем это интереснее, - хмыкнул я. Кажется, достаточно щелкнуть пальцами, скомандовать "Спи! Усни!", и ба-бах! - все спят!
- Ну, не все так просто, как кажется, мистер Логан. - Он весело расхохотался. - У нас есть свои секреты... - Он помялся, и я заметил, что он слегка нахмурился. - Ну вот, к примеру... - произнес он, но фраза как бы повисла в воздухе.
Я следил, как он выбрался из кресла и направился в угол комнаты. Отодвинув стол от стены, он вытащил массивный проигрыватель и еще какой-то непонятный, ни на что не похожий предмет. Это было нечто напоминающее картонный диск диаметром не более шести дюймов. В центре его красовалась черная клякса, в разные стороны от нее тянулись прихотливо изгибающиеся черные и белые полосы. Они доходили до внешнего края диска, причем я заметил, что в самом начале они были до того тонки, что больше напоминали пунктирные линии, а у самого конца расширялись иногда до полудюйма.
Борден включил проигрыватель и ткнул пальцем в диск:
- Существует множество способов заставить пациента погрузиться в транс, заставив его сконцентрировать внимание на каком-либо предмете хрустальном шаре, обычной точке на стене, ярком или на чем-то блестящем. Но вот это кажется мне куда более эффективным. - Он еще раз щелкнул выключателем, и диск со слабым шуршанием стал вращаться, черно-белые линии змеились, сливаясь в одну причудливую спираль, которая против моей воли приковала к себе взгляд.
- И заметьте, - продолжая незаконченный разговор, охотно проговорил Борден, - есть какое-то колдовское очарование, какая-то завораживающая прелесть в этом вращающемся диске. Я обычно использую его для того, чтобы мой пациент легче сконцентрировал внимание, отвлекся от посторонних впечатлений. А если добавить негромкую приятную мелодию, то эффект еще более усилится.
Он повернул какую-то ручку, и из проигрывателя полились звуки незнакомой, но очень приятной мелодии. Странное чувство непонятной расслабленности вдруг постепенно овладело мной.
- Вы сами можете убедиться, как это помогает, - донесся до меня голос Бордена. - Ваш взгляд устремлен на диск, а спокойная мелодия вместе с моим голосом оказывает дополнительное успокаивающее воздействие. Постепенно вы расслабляетесь, расслабляетесь, вы полностью расслабляетесь...
На этот счет он не ошибся. Медленно вращающийся перед моими глазами черно-белый полосатый диск и завораживающая музыка вполне могли усыпить меня и без его бормотания. Но голос его шуршал и струился, словно песок между пальцами, и мне показалось, что я медленно плыву куда-то очень далеко. И вот его голос уже доносится до меня из этой дали, становясь как бы более низким и звучным.
Он продолжал:
- Ваши руки все тяжелее, и ваши ноги все тяжелее. Сквозь дрему я удивился, до чего же мощно звучит его голос.
И я действительно чувствовал это! Я чувствовал, как мои руки и ноги наливаются свинцом. Я бы мог... Дьявольщина, да что такое со мной происходит?! Словно просыпаясь от тяжелого сна, я быстро помотал головой из стороны в сторону, чтобы все винтики встали на место, оторвал руки от подлокотников и вскочил на ноги.
- Чертовски увлекательно! - хмыкнул я.
- Согласен, мистер Логан. - Он улыбнулся. - Теперь вы и сами убедились, что настоящий гипноз - это совсем не обязательно просто погружение в сон, как это считают многие.
Он повернул выключатель, и музыка вдруг смолкла. Полосатый диск сделал еще пару медленных оборотов и тоже остановился.
Больше всего в эту минуту мне хотелось убраться подальше из этого проклятого дома.
- Спасибо вам, мистер Борден, спасибо, - бормотал я, медленно отступая к дверям.
- Рад был помочь. Кстати, меня чрезвычайно заинтересовал тот попугай, о котором вы упомянули. - Он проводил меня до дверей и вдруг, когда я уже взялся за ручку, неожиданно обронил:
- Да и вы сами, мистер Логан, если позволите, оказались чрезвычайно удобным объектом внушения. Так что дайте мне знать, как пойдут дела. Я был бы чрезвычайно благодарен вам за это.
- Конечно, - пробормотал я, и дверь за мной захлопнулась.
Шаркая ногами, я поплелся по улице и кое-как забрался в свой "бьюик". Что-то вдруг дернуло меня посмотреть на часы. Двадцать одна минута десятого. В последний раз, когда я смотрел на них, было девять часов семнадцать минут. Господи, а я уж было подумал... Я захохотал и покрутил пальцем у виска - вот что значит расстроенные нервы! Мерещится черт-те что! Но почему-то у меня здорово полегчало на душе, когда я убедился, что пробыл не так уж долго в гостях у этого проклятого Бордена.
Было еще не так поздно. Я решил, что успею сделать последний звонок, после чего можно вернуться домой с чувством исполненного долга. Вытащив из кармана листок, которым снабдила меня Энн, я взглянул на него. Оставалось еще повидаться с этим приятелем Энн - как там его? - Артуром. Да, еще и адвокат Джея - Роберт Ганнибал с мисс Стюарт. Предстояло также встретиться с Питером Солтом и Айлой Вейчек, впрочем, если говорить честно, этого свидания я ждал с нетерпением. Особенно с Айлой. Я все еще не оправился после вечера в компании Энн Уэзер, а эта Айла все-таки, что ни говори, настоящая женщина.
Но потом я обнаружил в их адресах кое-что еще, что значительно повысило мой интерес к Питеру и Айле. Он жил на Маратон-стрит, 1458, в квартире 7, а Айла - на Маратон-стрит, 1458, в квартире 8.
Я направился на Маратон-стрит.
Заглянув под дверь квартиры номер 7, я увидел свет и постучал. Через мгновение послышались шаги, и на пороге выросла долговязая, тощая фигура молодого человека лет под тридцать. В костлявой руке была зажата длинная кисть, а на подбородке красовалось свежее пятно от масляной краски.
- Привет! - жизнерадостно гаркнул он. - Входите, входите. Только смотрите под ноги.
Я вошел в квартиру, подозрительно глядя себе под ноги. Может быть, именно благодаря этому мне посчастливилось избежать столкновения с неимоверных размеров ботинком, но, шарахнувшись от него, я тут же споткнулся о валявшуюся на полу книгу. Каким-то чудом я удержался на ногах и остановился в центре комнаты. Мне показалось, что в комнате не мешало бы навести порядок, но если его это устраивало, то мне-то что за дело, в конце концов.
- Я Питер Солт, - объявил парень, - а вы кто такой?
- Марк Логан. - Я сунул ему под нос свою лицензию. - Видите ли, я частный детектив.
Парень ухмыльнулся, и я заметил белые, как сахар, зубы.
- А не врете? И что же случилось?
- Просто навожу кое-какие справки о той вечеринке в прошлую субботу у Уэзеров, на которой вы были вместе с Айлой Вейчек.
- Ах да. - Он хмыкнул. - Грандиозная была вечеруха! - Потом вдруг лицо парня потемнело и он неожиданно нахмурился. - А вам что, собственно, надо знать? Неужели что-то не так?
- Вот-вот! Да вы не волнуйтесь, ничего особенного. Так, просто расспрашиваю всех, кто там был. Можно сказать, навожу справки.
Внезапно дверь за его спиной тихо приоткрылась, и в комнату вплыла высокая черноволосая девица. Довольно хорошенькая, прикинул я. Густые черные как смоль волосы откинуты назад и тяжелой волной падают на спину, высокий лоб открыт. На ней было черное кимоно из какой-то полупрозрачной ткани, да и все остальное точь-в-точь совпадало с описанием Энн. Я даже зажмурился - девица походила на спелый плод, восхитительный, сочный плод, в который так и хотелось вонзить зубы. Энн не ошиблась и в другом - девушка прямо-таки источала сладострастие. Ногти у нее были ярко-алого цвета, такие же яркие пухлые губы, от которых просто невозможно было отвести глаз, изумительной формы нос, а над глазами дивные брови вразлет, подобные взметнувшимся крыльям какой-то диковинной птицы.
- Привет, - пропела она. - Здесь что - вечеринка?
- Нет, не вечеринка, - терпеливо объяснил Питер. - Во всяком случае, пока еще нет. Познакомься, Айла, - Марк Логан, частный детектив. Парень роет землю копытом, хочет узнать побольше о том, как мы шаманили в субботу.
Она бросила на меня долгий взгляд, но ничего не сказала и молча продефилировала в угол, где стояло обшарпанное кресло. Плюхнувшись в него, она небрежно перекинула ноги через ободранную ручку. Я завороженно следил за тем, как она, с моей точки зрения, совершенно безответственно относится к этим длинным стройным ногам. Кроме этого, я успел убедиться, что под кимоно была только сама Айла, и ничего, кроме Айлы.
Я прокашлялся и еще раз объяснил, зачем пришел. После этого мы минут десять пережевывали злосчастную вечеринку, но не выяснилось ничего, кроме того, что я знал и без них. И мне показалось, что они оба совершенно искренне удивились, когда я с невинным видом поинтересовался, как они относятся к попугаям. Ребята подтвердили все, что поведал незадолго до того Джозеф Борден. Я уже собирался уходить, как вдруг припомнил, что Энн упоминала картины Питера, и словно бы случайно обронил: "Моя любительская живопись".
Лицо Питера мигом просветлело.
- Ну так пошли скорее - я как раз закончил тут одну пустяковину! Глядишь, вам понравится!
Я не возражал против того, чтобы вернуться вместе с ним в студию, тем более что дорогу нам показывала Айла. Продолжая разглядывать ее, я ломал голову: все же есть ли на ней хоть что-то под кимоно или нет. Туго перетянутое в талии, оно восхитительно облегало крутой изгиб полных бедер, а божественная плоть под тонкой тканью женственно колыхалась при каждом шаге.
В центре комнаты на подрамнике было натянуто внушительных размеров полотно. Прямо перед ним стоял низенький диванчик, задрапированный тканью. Айла направилась к нему и, изящно изогнувшись, уселась на него, умудрившись сделать это так, что проклятое кимоно не сдвинулось ни на дюйм. Я подавил разочарованный вздох, с трудом отвел глаза в сторону и взглянул на холст.
На нем не было ничего. То есть ничего доступного моему пониманию. От дикой пестроты у меня заломило глаза. Я поморгал, чтобы привыкнуть к щедрой палитре художника, а затем снова взглянул на холст, но снова не увидел ничего, кроме каких-то кривых, загогулин, клякс и чего-то еще, чему и названия-то не подберешь. Я растерянно молчал, чувствуя себя идиотом.
Питер встревоженно заглянул мне в глаза:
- Ну как, нравится?
Я принялся яростно жевать нижнюю губу. Явно "модерновая" картина должна была называться "Гимн бессмыслице" либо "Издевательство над критикой". Увы, я не мог догадаться, каких слов от меня ждут.
- М-да.., конечно... Что ни говорите... - проблеял я.
- Ну, ясное дело, тут еще предстоит поработать, чтобы смысл картины стал понятен обычному человеку. Это одна из моих последних работ. "Диана после охоты" - так я ее назвал. Честно говоря, даже не представляю, смог бы я добиться подобной экспрессии, если бы не великолепие моей модели! Только Айле дано внести в полотно столько огня, страсти, даже драматизма...
- Айле? - вдруг сорвалось у меня с языка. - Так это что - Айла?!
Брови Питера грозно сдвинулись. Я понял, что свалял дурака.
- Конечно, - развязно заявил он. - Это же видно с первого взгляда. Да вы сами посмотрите. - Он коснулся холста длинной кистью, которую держал в руке. - Вот же он, лейтмотив. - И он обернулся за поддержкой к миловидной модели.
Она молча кивнула и повела плечами так, что кимоно как по команде покорно сползло вниз. Полы его разошлись, и я понял, что угадал. Под кимоно и в самом деле ничего не было. С полным равнодушием и к своей наготе, и к моему присутствию она снова натянула на, плечи кимоно. Все это действо заняло не больше минуты, но мне показалось, что прошла целая вечность. Каждое движение Айлы отличалось восхитительной, поистине царственной неторопливостью.
Тонкая ткань, отливая шелковистым блеском, струилась по плечам и скользящими складками сбегала вниз, подчеркивая упругие чаши высокой груди. Казалось, ее вовсе не смущала нагота, я даже заметил, что ее темные глаза прикованы к моему лицу. Она перехватила кимоно поясом, прикрыв верхнюю часть ослепительных бедер, и так и застыла, словно прекрасная статуя: черные брови вразлет, полные груди дерзко выпирают, грозя прорвать тонкую ткань. Ее белоснежная кожа отливала перламутром на фоне черного как ночь шелка, из-за чего девушка казалась обнаженной. И не просто девушкой, а прекрасной дьяволицей. Так мне показалось.
Вдруг кимоно опять распахнулось и струйкой черного шелка скользнуло на пол. Айла повернулась к нам спиной и растянулась на диване, привольно закинув руки за голову. Подняв правую ногу, она лениво отбросила в сторону свое кимоно и замерла.
Питер все еще продолжал болтать как заведенный, но я почти не слышал его. Слова доносились до меня, будто через слой ваты: светотень.., элементы символики.., требования тональности и что-то еще столь же ценное для меня. Но я смотрел только на Айлу. Насколько я разбирался в живописи, единственным подлинным произведением искусства в этой комнате была лишь она, потому что в ее арсенале имелись и все необходимые элементы, и символика, и тональность, и черт знает что еще.
Питер по-прежнему не мог оторвать глаз от своего холста и не умолкал ни на минуту, ну а я продолжал таращиться на девушку. Ни на мгновение не отрывая глаз от Айлы, я через какие-то промежутки времени произносил бессмысленные слова восхищения и вдруг заметил, что Айла искоса поглядывает на меня с лукавой усмешкой.
Питер повернулся ко мне, когда и я решил, что стоит разочек взглянуть на него, хотя бы для разнообразия. Он счастливо улыбался.
- Спасибо вам, - пробормотал этот блаженный, - вот увидите, какой она будет, когда я закончу.
- Конечно, конечно, - закивал я. - Непременно, я в этом совершенно уверен.
А Питер вновь повернулся к своему творению и, забыв обо всем, самозабвенно накинулся на холст. Насколько я понимал, с картиной уже больше ничего нельзя было сотворить, но он продолжал яростно водить кистью вверх-вниз, отрешившись от всего. Я завороженно следил за ним. Но поскольку уже проник во все секреты его мастерства, то решил, что пора перейти к допросу Айлы.
И тут раздался его истошный вопль:
- Проклятье, куда опять запропастился желтый крон?!
От неожиданности я вздрогнул:
- Что?!
- Желтый крон! Где он? Там, что ли? - Он яростно расшвыривал вещи, словно ледокол, пробираясь к ящику, в котором горой были свалены мятые тюбики с краской. - Айла, я тебя спрашиваю, куда, к дьяволу, запропастился желтый крон?!
Она досадливо пожала плечами. Потом, приподнявшись на локте, кокетливо надула губки. Густая грива волос пышной волной рассыпалась по белоснежному плечу.
- Проклятье, - недовольно буркнул Питер и вихрем вылетел из комнаты, Раздался топот ног, и где-то в глубине дома оглушительно грохнула дверь.
Айла лукаво поглядела на меня.
- Куда это он? - хрипло спросил я.
- Скорее всего, в гараж. Там у него краски и еще всякая всячина.
- Ах вот оно что. Всего лишь в гараж. Она улыбнулась. В глазах ее плясали бесенята, улыбка была дьявольски очаровательна.
Ее руки сомкнулись у меня на шее, и она снова прильнула ко мне. Горячие губы прижались к моим губам, и вдруг я почувствовал ее пальцы у себя на щеке. Ладонь ее скользнула вниз и легла мне на грудь. Даже сквозь плотную ткань рубашки я ощущал острые ноготки, царапающие тело. Сердце бешено колотилось, едва не разрывая ребра.
Нежное гибкое тело извивалось у меня в руках. Вдруг она резко дернула вверх тонкий шерстяной свитер и, взяв мою руку, потянула ее к себе. Я скорее почувствовал, чем увидел, как ее пальцы теребят пуговицы моей рубашки, пробираясь внутрь. Затаив дыхание, я погладил шелковистую кожу и обхватил ладонью восхитительную чашу ее груди. Она легла мне в руку, и я чуть не задохнулся от наслаждения. Господи, какая горячая! Ее плоть жгла мне ладони. В ушах шумело, я чувствовал, как она все плотнее и плотнее вжимается в меня. Мне не хватало рук, чтобы ласкать ее грудь и в то же время чувствовать шелковистую гладкость обнаженных бедер. Наше дыхание смешалось;
От нее чуть-чуть пахло коньяком.
- Марк, - тихо прошептала она, - люби меня, люби меня, люби меня...
Мне словно сунули за шиворот пригоршню снега.
В голове вдруг прояснилось, и я отчетливо услышал голос Глэдис - она произносила те же самые слова. Ее признания сливались в одну тяжелую, липкую, горячую фразу, которая словно стекала по мне, как сейчас слова Энн. Мне почудилось, что пальцы Глэдис царапают мою рубашку, стараясь проскользнуть внутрь. Глэдис. Миссис Уэзер.
Собравшись с духом, я грубо оттолкнул от себя Энн.
- Марк! - сдавленно пискнула она.
- Отправляйся в дом.
Мой голос показался мне незнакомым. Раньше я не замечал в нем этой почти уродливой хрипотцы.
- В чем дело?! Ничего не понимаю!
- Пожалуйста, Энн, уходи!
- Ты серьезно?
- Абсолютно!
Я не знаю, как долго она смотрела на меня, пытаясь что-то прочесть в моих глазах. Потом ее рот сурово сжался. Низко опустив голову, Энн глухо спросила:
- Но почему, Марк?
- Забудь об этом. Я и сам не знаю.
- Это из-за меня?
- Нет.
- Тогда почему?
- Не могу тебе объяснить. Сам толком не понимаю. Все в голове перемешалось, черт!.. Слушай, Энн.., просто постарайся забыть об этом. Так будет лучше.
Она будто оцепенела, потом я услышал приглушенный вздох.
- Хорошо, Марк, я пойду в дом, если ты хочешь, поднимусь по лестнице и отправлюсь в свою комнату. Но я буду думать о тебе. Ты бы этого хотел?
- Не спрашивай.
- Я буду раздеваться и думать о тебе. Потом, когда на мне не останется ничего, я обнаженная лягу в постель - и буду думать о тебе. Буду долго лежать без сна. И думать, думать о тебе.
Она замолчала. Я тоже тупо молчал.
Больше Энн не сказала ни слова. Секунда, и она, выскользнув из машины, бесшумно прикрыла за собой дверь. Я слышал легкое цоканье ее каблучков, когда она бежала по дорожке к дому. Хлопнула дверь.
Я еще немного посидел, потом со вздохом завел машину, развернулся и поехал в город.
Глава 7
Джозеф Борден почти сразу ответил на мой звонок. Без обиняков я сообщил, что я частный детектив, но о цели своего звонка до конца так и не сказал. Лишь договорился о встрече у него дома.
На вид это был кроткий человек среднего роста, с волнистыми каштановыми волосами и безмятежным взглядом голубых глаз. Крошечные усики тонкой линией змеились под длинным, похожим на клюв, носом. На нем был хорошего покроя коричневый костюм, тонкая золотая цепочка пряталась в жилетном кармане. Он сам распахнул передо мной дверь и приветливо кивнул:
- Вы мистер Логан?
- Совершенно верно, мистер Борден.
- Прошу вас, входите.
Он вежливо посторонился, пропуская меня в дом. Потом указал рукой на нечто, похожее на бред модерниста и лишь отдаленно напоминающее стул. Тем не менее это и в самом деле оказался стул, причем неожиданно удобный, что я отметил с некоторым удивлением. Оглядевшись по сторонам, я заметил, что гостиная представляет собой какую-то мешанину из кривых линий и углов самой разнообразной формы. Как ни странно, в целом все было довольно приятно для глаз. Половину стены занимали книжные полки, которые гнулись под тяжестью пухлых томиков в мятых разноцветных обложках.
Борден удобно устроился напротив меня в таком же невероятном сооружении, похожем на китайскую головоломку, и добродушно поинтересовался:
- Чем могу помочь, мистер Логан?
- Если не ошибаюсь, вы профессиональный гипнотизер, не так ли?
- Да, это в самом деле так. - Он молча ждал продолжения.
- Не откажите мне в любезности описать в общих чертах, чем вы занимаетесь, мистер Борден.
- Да ради Бога! В основном я читаю лекции и устраиваю нечто вроде публичных, а иногда и частных показов возможностей гипноза.
- Именно поэтому я и пришел к вам. Если не ошибаюсь, в прошлую субботу вы устраивали нечто подобное в доме мистера и миссис Уэзер, не так ли?
- Совершенно верно. И могу признаться, с полным успехом. - На губах его заиграла довольная улыбка.
- Скажите, когда вы погрузили в транс самого мистера Уэзера, не приходило ли вам в голову включить в постгипнотическое внушение зрительную галлюцинацию?
Кроткие до того голубые глаза Бордена от возмущения чуть не вылезли из орбит.
- С чего вы это взяли, интересно?! Зрительные галлюцинации вообще не моя область, если хотите знать! Единственное, что я проделал с мистером Уэзером, - это ненадолго внушил ему, что он Гитлер, и заставил произнести соответствующую речь. Потом я в течение всего вечера сделал всего одно внушение. Когда я щелкал пальцами, он должен был крикнуть: "Где мой ночной колпак?!" - Борден вдруг улыбнулся неожиданно мягкой улыбкой. - Не правда ли, любопытный способ наглядно продемонстрировать возможности гипноза?
Я кивнул:
- А потом что?
- Мистер Уэзер смешал виски с содовой, мы с ним выпили, и я отправился домой. Кстати сказать, перед сеансом я никогда не пью. - Помолчав немного, он добавил:
- Конечно, до того как уехать, я проследил, чтобы все очнулись и все внушения были сняты. Так что на этот счет можете быть совершенно спокойны.
- Кто-нибудь поднимался наверх с мистером Уэзером, когда он отправился приготовить напитки?
- Он был так любезен, что пригласил меня взглянуть на его домашний бар, кстати сказать, все остальные его уже видели. Мне показалось, что он невероятно им гордится.
- Во-во! Ну а теперь я готов объяснить, мистер Борден, почему я задаю вам все эти вопросы. Дело в том, что с того самого дня мистер Уэзер страдает зрительными галлюцинациями, которые повторяются регулярно в одно и то же время. Ему чудится, что на плече у него попугай. И все это чертовски похоже на постгипнотическое внушение.
- Что-что?! - Похоже, такого он не ожидал. Я объяснил все поподробнее и взглянул на него выжидающе. Борден потер лоб:
- Это и в самом деле чертовски похоже на гипноз. Но, уверяю вас, мистер Логан, это не имеет ничего общего с моим сеансом в прошлую субботу. В тот день я и не упоминал о попугае. Да если бы и упоминал, поверьте, я слишком опытный гипнотизер и просто не мог не позаботиться о том, чтобы в мозгу испытуемых не осталось и следа от гипнотического внушения. - В голосе его чувствовалось раздражение.
- Понятно. Тогда еще один вопрос, мистер Борден. Расскажите в двух словах, что включал в себя ваш сеанс? Он послушно кивнул:
- С удовольствием, если это вам поможет. Вначале я прочел всем собравшимся, а было их, если не ошибаюсь, восемь человек, небольшую лекцию. Так сказать, в качестве общего ознакомления с предметом. Туда входили и указания, которые они должны были выполнить прежде, чем я погружу их в транс. Затем я продемонстрировал им два-три удачных случая гипноза и перешел к демонстрации группового внушения.
Я перебил его:
- То есть вы хотите сказать, что попытались одновременно подвергнуть гипнозу восемь человек? - Он кивнул, и я продолжал:
- А что, если бы они, все восемь, погрузились в транс одновременно?
- При таком количестве людей, мистер Логан, это просто невозможно. Он улыбнулся. - Но тем не менее мне удалось погрузить в глубокий транс сразу троих. При этом я пользовался разработанным еще Эндрю Салтером методом, так называемой "обратной связью". Он состоит в том, что от объекта требуется описывать вслух все, что он испытывает, а потом его собственные ощущения внушаются ему же при повторной попытке. Вот и получается так называемая "обратная связь" или, иначе говоря, своеобразная ответная реакция. Тогда мне впервые пришло в голову, что это довольно-таки значительный шаг вперед. - Он уставился в пол. - Если не ошибаюсь, этими тремя и были сам мистер Уэзер, его жена и еще одна девушка, довольно хорошенькая... Вот черт, не запомнил ее имени...
- Айла Вейчек, - подсказал я.
- Точно. Во всяком случае, я привел всех троих в состояние мгновенного гипноза, затем разбудил их и далее уже занимался с каждым в отдельности. Сделал я это для того, чтобы остальные семеро присутствующих на сеансе смогли в полной мере оценить феномен транса.
- Одну минуту, прошу вас. А что вы имеете в виду, говоря "мгновенный гипноз"?
- О, это довольно обычное явление. Пока пациент погружен в глубокий транс, ему можно передать любое внушение. К примеру, он должен мгновенно уснуть, когда будет сделан какой-то определенный знак или произнесено определенное слово или даже целая фраза. Вот смотрите. Предположим, какой-то человек, назовем его А, подвергается внушению. Я говорю ему, что он должен погрузиться в глубокий сон, как только я Щелкну пальцами и скажу: "Усни!" Потом я привожу его в себя, через некоторое время щелкаю пальцами, говорю: "Усни!" - и пациент моментально погружается в сон.
Я покачал головой:
- Насколько я понял, вы утверждаете, что можете хоть сейчас отправиться к мистеру Уэзеру или Айле Вейчек и заставить их уснуть у всех на глазах?!
- Совсем нет. Я же сказал, мистер Логан, что, прежде чем уйти, я стер в их памяти все следы внушения. И не забывайте, пять человек не подвергались одновременному внушению. Пятеро, не считая меня, мистер Логан. И чтобы повторить все это снова, мне потребовалось бы получить их согласие.
- Угу, - пробормотал я. - Все-таки мне чертовски трудно переварить все эти ваши дела. Огромное вам спасибо за информацию, мистер Борден. Это, наверное, все, что я хотел узнать.
Я украдкой бросил взгляд на часы. Семнадцать минут десятого. Я с опаской покосился на Бордена - в голове у меня все еще не укладывалось, как это обыкновенный человек может обладать подобной властью над людьми?! Проклятый попугай тоже не давал мне покоя.
- Чем больше узнаешь о гипнозе, тем это интереснее, - хмыкнул я. Кажется, достаточно щелкнуть пальцами, скомандовать "Спи! Усни!", и ба-бах! - все спят!
- Ну, не все так просто, как кажется, мистер Логан. - Он весело расхохотался. - У нас есть свои секреты... - Он помялся, и я заметил, что он слегка нахмурился. - Ну вот, к примеру... - произнес он, но фраза как бы повисла в воздухе.
Я следил, как он выбрался из кресла и направился в угол комнаты. Отодвинув стол от стены, он вытащил массивный проигрыватель и еще какой-то непонятный, ни на что не похожий предмет. Это было нечто напоминающее картонный диск диаметром не более шести дюймов. В центре его красовалась черная клякса, в разные стороны от нее тянулись прихотливо изгибающиеся черные и белые полосы. Они доходили до внешнего края диска, причем я заметил, что в самом начале они были до того тонки, что больше напоминали пунктирные линии, а у самого конца расширялись иногда до полудюйма.
Борден включил проигрыватель и ткнул пальцем в диск:
- Существует множество способов заставить пациента погрузиться в транс, заставив его сконцентрировать внимание на каком-либо предмете хрустальном шаре, обычной точке на стене, ярком или на чем-то блестящем. Но вот это кажется мне куда более эффективным. - Он еще раз щелкнул выключателем, и диск со слабым шуршанием стал вращаться, черно-белые линии змеились, сливаясь в одну причудливую спираль, которая против моей воли приковала к себе взгляд.
- И заметьте, - продолжая незаконченный разговор, охотно проговорил Борден, - есть какое-то колдовское очарование, какая-то завораживающая прелесть в этом вращающемся диске. Я обычно использую его для того, чтобы мой пациент легче сконцентрировал внимание, отвлекся от посторонних впечатлений. А если добавить негромкую приятную мелодию, то эффект еще более усилится.
Он повернул какую-то ручку, и из проигрывателя полились звуки незнакомой, но очень приятной мелодии. Странное чувство непонятной расслабленности вдруг постепенно овладело мной.
- Вы сами можете убедиться, как это помогает, - донесся до меня голос Бордена. - Ваш взгляд устремлен на диск, а спокойная мелодия вместе с моим голосом оказывает дополнительное успокаивающее воздействие. Постепенно вы расслабляетесь, расслабляетесь, вы полностью расслабляетесь...
На этот счет он не ошибся. Медленно вращающийся перед моими глазами черно-белый полосатый диск и завораживающая музыка вполне могли усыпить меня и без его бормотания. Но голос его шуршал и струился, словно песок между пальцами, и мне показалось, что я медленно плыву куда-то очень далеко. И вот его голос уже доносится до меня из этой дали, становясь как бы более низким и звучным.
Он продолжал:
- Ваши руки все тяжелее, и ваши ноги все тяжелее. Сквозь дрему я удивился, до чего же мощно звучит его голос.
И я действительно чувствовал это! Я чувствовал, как мои руки и ноги наливаются свинцом. Я бы мог... Дьявольщина, да что такое со мной происходит?! Словно просыпаясь от тяжелого сна, я быстро помотал головой из стороны в сторону, чтобы все винтики встали на место, оторвал руки от подлокотников и вскочил на ноги.
- Чертовски увлекательно! - хмыкнул я.
- Согласен, мистер Логан. - Он улыбнулся. - Теперь вы и сами убедились, что настоящий гипноз - это совсем не обязательно просто погружение в сон, как это считают многие.
Он повернул выключатель, и музыка вдруг смолкла. Полосатый диск сделал еще пару медленных оборотов и тоже остановился.
Больше всего в эту минуту мне хотелось убраться подальше из этого проклятого дома.
- Спасибо вам, мистер Борден, спасибо, - бормотал я, медленно отступая к дверям.
- Рад был помочь. Кстати, меня чрезвычайно заинтересовал тот попугай, о котором вы упомянули. - Он проводил меня до дверей и вдруг, когда я уже взялся за ручку, неожиданно обронил:
- Да и вы сами, мистер Логан, если позволите, оказались чрезвычайно удобным объектом внушения. Так что дайте мне знать, как пойдут дела. Я был бы чрезвычайно благодарен вам за это.
- Конечно, - пробормотал я, и дверь за мной захлопнулась.
Шаркая ногами, я поплелся по улице и кое-как забрался в свой "бьюик". Что-то вдруг дернуло меня посмотреть на часы. Двадцать одна минута десятого. В последний раз, когда я смотрел на них, было девять часов семнадцать минут. Господи, а я уж было подумал... Я захохотал и покрутил пальцем у виска - вот что значит расстроенные нервы! Мерещится черт-те что! Но почему-то у меня здорово полегчало на душе, когда я убедился, что пробыл не так уж долго в гостях у этого проклятого Бордена.
Было еще не так поздно. Я решил, что успею сделать последний звонок, после чего можно вернуться домой с чувством исполненного долга. Вытащив из кармана листок, которым снабдила меня Энн, я взглянул на него. Оставалось еще повидаться с этим приятелем Энн - как там его? - Артуром. Да, еще и адвокат Джея - Роберт Ганнибал с мисс Стюарт. Предстояло также встретиться с Питером Солтом и Айлой Вейчек, впрочем, если говорить честно, этого свидания я ждал с нетерпением. Особенно с Айлой. Я все еще не оправился после вечера в компании Энн Уэзер, а эта Айла все-таки, что ни говори, настоящая женщина.
Но потом я обнаружил в их адресах кое-что еще, что значительно повысило мой интерес к Питеру и Айле. Он жил на Маратон-стрит, 1458, в квартире 7, а Айла - на Маратон-стрит, 1458, в квартире 8.
Я направился на Маратон-стрит.
Заглянув под дверь квартиры номер 7, я увидел свет и постучал. Через мгновение послышались шаги, и на пороге выросла долговязая, тощая фигура молодого человека лет под тридцать. В костлявой руке была зажата длинная кисть, а на подбородке красовалось свежее пятно от масляной краски.
- Привет! - жизнерадостно гаркнул он. - Входите, входите. Только смотрите под ноги.
Я вошел в квартиру, подозрительно глядя себе под ноги. Может быть, именно благодаря этому мне посчастливилось избежать столкновения с неимоверных размеров ботинком, но, шарахнувшись от него, я тут же споткнулся о валявшуюся на полу книгу. Каким-то чудом я удержался на ногах и остановился в центре комнаты. Мне показалось, что в комнате не мешало бы навести порядок, но если его это устраивало, то мне-то что за дело, в конце концов.
- Я Питер Солт, - объявил парень, - а вы кто такой?
- Марк Логан. - Я сунул ему под нос свою лицензию. - Видите ли, я частный детектив.
Парень ухмыльнулся, и я заметил белые, как сахар, зубы.
- А не врете? И что же случилось?
- Просто навожу кое-какие справки о той вечеринке в прошлую субботу у Уэзеров, на которой вы были вместе с Айлой Вейчек.
- Ах да. - Он хмыкнул. - Грандиозная была вечеруха! - Потом вдруг лицо парня потемнело и он неожиданно нахмурился. - А вам что, собственно, надо знать? Неужели что-то не так?
- Вот-вот! Да вы не волнуйтесь, ничего особенного. Так, просто расспрашиваю всех, кто там был. Можно сказать, навожу справки.
Внезапно дверь за его спиной тихо приоткрылась, и в комнату вплыла высокая черноволосая девица. Довольно хорошенькая, прикинул я. Густые черные как смоль волосы откинуты назад и тяжелой волной падают на спину, высокий лоб открыт. На ней было черное кимоно из какой-то полупрозрачной ткани, да и все остальное точь-в-точь совпадало с описанием Энн. Я даже зажмурился - девица походила на спелый плод, восхитительный, сочный плод, в который так и хотелось вонзить зубы. Энн не ошиблась и в другом - девушка прямо-таки источала сладострастие. Ногти у нее были ярко-алого цвета, такие же яркие пухлые губы, от которых просто невозможно было отвести глаз, изумительной формы нос, а над глазами дивные брови вразлет, подобные взметнувшимся крыльям какой-то диковинной птицы.
- Привет, - пропела она. - Здесь что - вечеринка?
- Нет, не вечеринка, - терпеливо объяснил Питер. - Во всяком случае, пока еще нет. Познакомься, Айла, - Марк Логан, частный детектив. Парень роет землю копытом, хочет узнать побольше о том, как мы шаманили в субботу.
Она бросила на меня долгий взгляд, но ничего не сказала и молча продефилировала в угол, где стояло обшарпанное кресло. Плюхнувшись в него, она небрежно перекинула ноги через ободранную ручку. Я завороженно следил за тем, как она, с моей точки зрения, совершенно безответственно относится к этим длинным стройным ногам. Кроме этого, я успел убедиться, что под кимоно была только сама Айла, и ничего, кроме Айлы.
Я прокашлялся и еще раз объяснил, зачем пришел. После этого мы минут десять пережевывали злосчастную вечеринку, но не выяснилось ничего, кроме того, что я знал и без них. И мне показалось, что они оба совершенно искренне удивились, когда я с невинным видом поинтересовался, как они относятся к попугаям. Ребята подтвердили все, что поведал незадолго до того Джозеф Борден. Я уже собирался уходить, как вдруг припомнил, что Энн упоминала картины Питера, и словно бы случайно обронил: "Моя любительская живопись".
Лицо Питера мигом просветлело.
- Ну так пошли скорее - я как раз закончил тут одну пустяковину! Глядишь, вам понравится!
Я не возражал против того, чтобы вернуться вместе с ним в студию, тем более что дорогу нам показывала Айла. Продолжая разглядывать ее, я ломал голову: все же есть ли на ней хоть что-то под кимоно или нет. Туго перетянутое в талии, оно восхитительно облегало крутой изгиб полных бедер, а божественная плоть под тонкой тканью женственно колыхалась при каждом шаге.
В центре комнаты на подрамнике было натянуто внушительных размеров полотно. Прямо перед ним стоял низенький диванчик, задрапированный тканью. Айла направилась к нему и, изящно изогнувшись, уселась на него, умудрившись сделать это так, что проклятое кимоно не сдвинулось ни на дюйм. Я подавил разочарованный вздох, с трудом отвел глаза в сторону и взглянул на холст.
На нем не было ничего. То есть ничего доступного моему пониманию. От дикой пестроты у меня заломило глаза. Я поморгал, чтобы привыкнуть к щедрой палитре художника, а затем снова взглянул на холст, но снова не увидел ничего, кроме каких-то кривых, загогулин, клякс и чего-то еще, чему и названия-то не подберешь. Я растерянно молчал, чувствуя себя идиотом.
Питер встревоженно заглянул мне в глаза:
- Ну как, нравится?
Я принялся яростно жевать нижнюю губу. Явно "модерновая" картина должна была называться "Гимн бессмыслице" либо "Издевательство над критикой". Увы, я не мог догадаться, каких слов от меня ждут.
- М-да.., конечно... Что ни говорите... - проблеял я.
- Ну, ясное дело, тут еще предстоит поработать, чтобы смысл картины стал понятен обычному человеку. Это одна из моих последних работ. "Диана после охоты" - так я ее назвал. Честно говоря, даже не представляю, смог бы я добиться подобной экспрессии, если бы не великолепие моей модели! Только Айле дано внести в полотно столько огня, страсти, даже драматизма...
- Айле? - вдруг сорвалось у меня с языка. - Так это что - Айла?!
Брови Питера грозно сдвинулись. Я понял, что свалял дурака.
- Конечно, - развязно заявил он. - Это же видно с первого взгляда. Да вы сами посмотрите. - Он коснулся холста длинной кистью, которую держал в руке. - Вот же он, лейтмотив. - И он обернулся за поддержкой к миловидной модели.
Она молча кивнула и повела плечами так, что кимоно как по команде покорно сползло вниз. Полы его разошлись, и я понял, что угадал. Под кимоно и в самом деле ничего не было. С полным равнодушием и к своей наготе, и к моему присутствию она снова натянула на, плечи кимоно. Все это действо заняло не больше минуты, но мне показалось, что прошла целая вечность. Каждое движение Айлы отличалось восхитительной, поистине царственной неторопливостью.
Тонкая ткань, отливая шелковистым блеском, струилась по плечам и скользящими складками сбегала вниз, подчеркивая упругие чаши высокой груди. Казалось, ее вовсе не смущала нагота, я даже заметил, что ее темные глаза прикованы к моему лицу. Она перехватила кимоно поясом, прикрыв верхнюю часть ослепительных бедер, и так и застыла, словно прекрасная статуя: черные брови вразлет, полные груди дерзко выпирают, грозя прорвать тонкую ткань. Ее белоснежная кожа отливала перламутром на фоне черного как ночь шелка, из-за чего девушка казалась обнаженной. И не просто девушкой, а прекрасной дьяволицей. Так мне показалось.
Вдруг кимоно опять распахнулось и струйкой черного шелка скользнуло на пол. Айла повернулась к нам спиной и растянулась на диване, привольно закинув руки за голову. Подняв правую ногу, она лениво отбросила в сторону свое кимоно и замерла.
Питер все еще продолжал болтать как заведенный, но я почти не слышал его. Слова доносились до меня, будто через слой ваты: светотень.., элементы символики.., требования тональности и что-то еще столь же ценное для меня. Но я смотрел только на Айлу. Насколько я разбирался в живописи, единственным подлинным произведением искусства в этой комнате была лишь она, потому что в ее арсенале имелись и все необходимые элементы, и символика, и тональность, и черт знает что еще.
Питер по-прежнему не мог оторвать глаз от своего холста и не умолкал ни на минуту, ну а я продолжал таращиться на девушку. Ни на мгновение не отрывая глаз от Айлы, я через какие-то промежутки времени произносил бессмысленные слова восхищения и вдруг заметил, что Айла искоса поглядывает на меня с лукавой усмешкой.
Питер повернулся ко мне, когда и я решил, что стоит разочек взглянуть на него, хотя бы для разнообразия. Он счастливо улыбался.
- Спасибо вам, - пробормотал этот блаженный, - вот увидите, какой она будет, когда я закончу.
- Конечно, конечно, - закивал я. - Непременно, я в этом совершенно уверен.
А Питер вновь повернулся к своему творению и, забыв обо всем, самозабвенно накинулся на холст. Насколько я понимал, с картиной уже больше ничего нельзя было сотворить, но он продолжал яростно водить кистью вверх-вниз, отрешившись от всего. Я завороженно следил за ним. Но поскольку уже проник во все секреты его мастерства, то решил, что пора перейти к допросу Айлы.
И тут раздался его истошный вопль:
- Проклятье, куда опять запропастился желтый крон?!
От неожиданности я вздрогнул:
- Что?!
- Желтый крон! Где он? Там, что ли? - Он яростно расшвыривал вещи, словно ледокол, пробираясь к ящику, в котором горой были свалены мятые тюбики с краской. - Айла, я тебя спрашиваю, куда, к дьяволу, запропастился желтый крон?!
Она досадливо пожала плечами. Потом, приподнявшись на локте, кокетливо надула губки. Густая грива волос пышной волной рассыпалась по белоснежному плечу.
- Проклятье, - недовольно буркнул Питер и вихрем вылетел из комнаты, Раздался топот ног, и где-то в глубине дома оглушительно грохнула дверь.
Айла лукаво поглядела на меня.
- Куда это он? - хрипло спросил я.
- Скорее всего, в гараж. Там у него краски и еще всякая всячина.
- Ах вот оно что. Всего лишь в гараж. Она улыбнулась. В глазах ее плясали бесенята, улыбка была дьявольски очаровательна.