Прикли Нэт. Цитадель

Симеона. Теперь он без колебаний накладывал свою трясущуюся руку на все,
что только могло помочь ему в защите города от болезней или сберечь силы
в достижении этой цели. Он обзавелся новым домом рядом с больницей
(выгнав оттуда прежних жильцов), поставил в спальню огромную мягкую
кровать (ранее принадлежавшую Каззаку), обзавелся бассейном с подогревом
и даже читал только при трех светильниках. А на первый же вопрос
вездесущего советника Бродуса категорически отрезал: "Я не собираюсь
портить глаза, экономя жалкие капли горючего масла. В один прекрасный
день мое зрение может спасти чью-то жизнь".
- Коляска правителя во дворе, - сообщила вынырнувшая из темного
коридора Нефтис. - Вы надолго?
Найл пожал плечами, а Симеон просто пробежал мимо. Начальница охраны
бросила на повелителя вопросительный взгляд.
- Не волнуйся, - утешил ее Найл, - сражений не предвидится.
- К обеду вернетесь?
- Насколько я знаю Симеона - вряд ли.
Улица дохнула на него жаром. Он в очередной раз поразился терпению
пауков. Два стражника-смертоносца высились у крыльца на самом солнцепеке
- недвижимы, невозмутимы., непобедимы. Найл осторожно коснулся их
мыслей: удивительная смесь смертельной угрозы и абсолютного покоя,
- Ну давай же, давай, - поторопил из коляске Симеон, экономя секунды.
К удивлению Нейла, гужевые побежали не в сторону больницы, а к реке.
- Мне нужны рабы, переболевшие чумой, - без всякого вступления
заговорил Симеон. - У нас нет холодильников, чтобы хранить вакцину.
Поэтому выздоровевшие рабы всегда должны находиться под рукой. Сыворотка
их крови может понадобиться в любой момент! А советник Бродус требует
отпустить всех на волю. Он говорит, что даже неголосующие граждане имеют
право на свободу. А где я их ловить потом буду, если что?! Забыли уже
про эпидемию?!
- Нет, не забыли, - ответил Найл.
Вот так всегда - "неголосующие граждане" имеют право на свободу, как
и все прочие. Но их нельзя отпускать, они - ходячее лекарство. Как
совместить и то и другое?
- А ты уговори их остаться добровольно. Корми повкуснее.
- Уже. А Бродус лезет к ним в комнаты и предлагает пойти погулять!
Что он сует свой нос во все щели?! Ему делать больше нечего? Зашли ты
его куда подальше, хелицеры ему в бок. Отправь к чертовой матери с
почетным поручением, надоел ведь хуже горькой редьки.
- Не могу. Он советник, а не посыльный.
- Отправь, Найл, а то ведь я не выдержу, использую для опытов, будет
он мне вакцину производить, если жив останется. "Кормлю я их часто",
"кормлю я их часто"... Вот сам пусть покушает.
От эмоциональной речи медика Найла отвлекло странное зрелище:
множество женщин шло по направлению к реке, и каждая держала в руках по
младенцу.
- Что это, Симеон? - положил он руку медику на плечо.
- Свобода это, Найл, собственной персоной.
- Ты меня не понял...
- Это ты меня не понял. Это все - плоды свободы. Девять месяцев назад
ты заключил новый Договор и разрешил мужчинам и женщинам жить вместе.
- Так вот оно что... - начал понимать Найл. - А куда они несут детей?
- В детскую.
- Но ведь по Договору они имеют полное право оставить детей дома!
- И что они будут с ними делать? Ты родился и вырос в пустыне, Найл.
В семье. А они воспитаны пауками. Им всю жизнь твердили, что дети должны
расти отдельно, на этом отрезанном от города речном острове. За
нарушение - смерть.
- Но Договор...
- Да не наказания они боятся! - горячась, перебил Симеон. - Просто
другого положения дел не представляют. Вот и несут детей к острову, на
воспитание. Может, кто дома и оставил, не знаю, но большинство - здесь.
Дорога пошла под уклон, и Найл увидел остров, изгиб реки перед ним и
берег, усыпанный, уложенный, устланный младенцами. Между берегом и
островом сновали лодки.
- О Богиня Дельты... - охнул Найл.
- Подожди охать, главное еще впереди.
Мышцы гужевых мужиков вздулись, спины выпрямились - теперь им
приходилось не тянуть коляску, а тормозить ее.
- Надо объяснить, что теперь детей можно растить дома, самим, что
отказываться от них необязательно, - продолжал волноваться Найл.
- Да, объяснить, - хмыкнул Симеон. - Ты знаешь, как кланяться
женщине, если она разговаривает с пауком, а тебе нужно пройти мимо?
- При чем тут поклоны? - удивился Найл.
- А при том, что ты вырос в пустыне, в семье, с отцом и матерью, с
братьями и сестрами. А все они, - Симеон обвел рукой вокруг, - на
детском острове, и имеют такое же понятие о воспитании детей, какое ты -
о правилах поклонов. Да и не это самое главное. - Тут медик поднялся на
ноги и заорал на гужевых: - Да стойте вы, наконец! Половину подкидышей
перетопчете.
Гужевые осторожно опустили оглоблю и с облегчением уселись в дорожную
пыль. Множество детей лежало по обочинам дороги, и чем ближе к реке, тем
гуще. Две лодки пытались перевезти на остров тысячи оказавшихся на
берегу младенцев, но явно не управлялись.
- Откуда их столько?
- Сам посчитай, - пожал плечами Симеон. - До эпидемии в городе жило
примерно полтора миллиона человек. Где-то треть служили паукам и
получили от тебя право жить семьями. Тысяч пять остались преданными
старым хозяевам и выполняют их приказы даже в смысле продолжения рода.
Еще тысяч сто пока не доросли до полозрелости. Остается четыреста тысяч
здоровых людей, двести тысяч женщин. И все они заимели возможность жить
вместе, вступать в интимные отношения, рожать. Причем произошло все это
практически в один день!
- Этого не может быть! Ведь не станут же мужчины и женщины спать
вместе так, сразу, без всяких чувств, без предварительного знакомства,
ухаживания, не думая о будущем...
- За них пауки все время думали! - грубо перебил Симеон. - Сами они к
этому не приучены. Их под страхом смерти раздельно содержали, а тут
вдруг сразу все можно! Случилось то, что называется "дорвались". Кое в
чем ты прав, многие женщины оказались разборчивыми и не кинулись в
постель к кому попало. Но даже они быстро нашли себе достойных мужей.
- Мужей?
- Да, да, мужей. Здесь не пустыня, за выживание бороться не нужно.
Как ставили пауки женщин выше мужчин, так и осталось. А радости от этого
только то, что полтораста тысяч детей принесли не в один день, а где-то
в течение месяца.
- Как же нам их всех вырастить...
- Да не о том ты думаешь, правитель! - вскипел Симеон. - Я про такие
плоды "свободы" с самого начала догадывался! Ты на это посмотри...
Симеон довольно грубо схватил правителя города за шкирку и пригнул к
ближайшему младенцу. В первый момент Найл не понял, в чем дело, и вдруг
обожгло: ноги! У младенца были непропорционально малюсенькие, с половину
детской руки, тоненькие ножки. Словно для контраста рядом лежал ребенок
совершенно без рук, дальше - с маленькой, с кулачок, головкой, дальше -
со сросшимися ногами, и так без конца - однорукие, безглазые, с кривыми
телами, без лиц вообще...
- Ну как? Что будет, когда мы их взрастим? - с внезапной усталостью
спросил Симеон. - Новый квартал рабов? А потом еще квартал, еще... Через
пару десятилетий здесь будет стоять город уродов.
Найл молчал. Он вспомнил давний, очень давний разговор с правителем
Каззаком: пауки ловят в пустыне людей, чтобы добавить новую, свежую
кровь в жилы своих слуг. Вот оно, десятое, выродившееся поколение.
- Неужели совсем нет здоровых детей?
- Немного есть. За последнюю неделю принесли пять хорошеньких
младенцев из твоего дворца - Вайг, наверное, постарался - и двести
пятьдесят шесть здоровых детей из дворца Смертоносца-Повелителя - пауки
всегда были умелыми селекционерами, а их служанки покорны им во всем. Со
всего остального города нам не набрать и половины нормальных... Вот так.
- И что теперь делать?
- В этом городе ты правитель, Найл... А теперь извини, у меня очень
много работы. - И он частыми короткими шажками поспешил в сторону реки.
* * *
Далеко внизу, так далеко, что люди казались маленькими точечками,
проносились машины, и их рев, поднимаясь к Найлу, сливался в
однообразный гул, словно от пролетающей мухи. Где-то рядом звучала
ритмичная музыка, напротив, на крыше дома, сверкала реклама варьете.
- И где, по-твоему, мы находимся? - спросил Стииг, уютно
расположившийся в кресле-качалке.
- Нью-Йорк, конец двадцатого века, - предположил Найл.
- Неплохо. Ты делаешь успехи. - Старец неспешно погладил окладистую
бороду и поднялся из кресла. - Тогда пройдем с балкона в кабинет. Здесь
слишком шумно.
Умом Найл понимал, что и Нью-Йорк, и старец - все это обычная
голограмма, но точность деталей и естественность поведения Стиига каждый
раз заставляли поверить в реальность происходящего.
Кабинет был отделан мореным дубом, у окна стоял огромный стол из
красного дерева с мраморной столешницей, на нем - компьютер, письменный
прибор, два телефона и небольшая фотография в рамочке.
- Это жена Торвальда Стиига, Анна, - счел нужным сообщить старец и
жестом предложил Найлу сесть на мягкий диван, поставленный напротив
окна.
- Ты знаешь, что происходит в городе, Стииг?
- Разумеется. Выводя послушных безвольных слуг, пауки слишком
уменьшили количество возможных хромосомных комбинаций, и у новорожденных
оказалось много рецессивных генов. Поэтому практически все дети родились
со значительными отклонениями от нормы. - Старец немного подумал и
добавил: - Большинство из них умрут в ближайшие дни.
- Но ведь таким образом в городе скоро не останется нормальных людей!
- Останутся. У женщин, служащих паукам, рождаются дети практически
без отклонений.
- Ты хочешь сказать, что в конце концов город вновь окажется
населенным слугами пауков и безмозглыми уродливыми рабами?
- Да, - подтвердил Стииг без малейших эмоций.;
- Но это нечестно! - Найл вскочил и заметался; по кабинету из угла в
угол. - Почему свободные люди должны вырождаться, а слуги спокойно жить
и плодиться? - Он остановился перед старцем. - Должен быть способ
остановить вырождение! Свободные люди обязаны рождаться сильными,
умными и красивыми!
- Это закрытая информация, - столь же невозмутимо сообщил Стииг.
- Как это "закрытая"? - не понял Найл.
- Доступ к файлам с этой информацией возможен только по специальному
паролю.
- Но почему?!
- В истории человечества уже были попытки вывести расу сильных,
красивых и умных людей. И все они заканчивались национализмом, фашизмом,
войнами, кровью, разрушениями. Это очень опасное желание, Найл. И в моей
памяти всякий доступ к подобным знаниям запрещен.
- Но ведь пауки знакомы с этой тайной?
- Я не давал им никакой информации, - спокойно отрезал старец.
- Ты понимаешь, Стииг, что нынешнее поколение свободных людей
окажется последним?
- Тебе нужно воспользоваться умиротворяющей машиной, Найл. Ты слишком
нервничаешь. - Старец поднялся со своего места. - В таком состоянии ты
можешь совершить ошибку.
- Если ты не желаешь мне помогать, значит, я потребую помощи у
пауков. В этом городе именем Богини правлю все-таки я. И поверь мне,
свободные люди не превратятся в расу уродов!
Покинув башню, Найл немедленно направился во дворец
Смертоносца-Повелителя, забыв сгоряча про свою коляску, и четверка
гужевых мужиков всю дорогу трусила за ним следом, не рискуя о себе
напомнить.
У парадного входа правителя города встречал Дравиг - крупный, почти
двухметровый паук-смертоносец с выцветшим от времени хитиновым панцирем
и тронутыми сединой ворсинками - начальник охраны, отвечающий не только
за безопасность дворца, но и за порядок в обществе пауков. Сразу за
спиной у него замер почетный караул из пяти женщин-охранниц во главе с
Сидонией. Одеты они были только в короткие юбки и мягкие кожаные
тапочки. Несмотря на все старания, замереть подобно пауку они не могли -
чуть вздымалась от дыхания грудь, нервно подергивались мышцы под смуглой
кожей. Красивые, высокие, широкобедрые, с длинными густыми волосами и
атласной кожей, они всем своим видом демонстрировали мастерство пауков в
деле "выведения породы".
Подпустив Найла на три шага, Дравиг опустился в ритуальном поклоне и
коротко протелепатировал:
- Смертоносец-Повелитель ждет тебя.
- Ждет? - удивился в первое мгновение Найл, но уже в следующую
секунду ему стало стыдно. Ведь он шагал по городу, кипя болью и яростью
по поводу детей-калек, вырождения человеческой расы, отказа Стиига
раскрыть тайну создания полноценных людей. С точки зрения
телепатов-пауков - он просто орал во все горло о сложившейся ситуации.
Но на этот раз Найл не позволил стыду просочиться наружу. Он как бы
зашторил свои чувства, не допуская их постороннему взгляду, и церемонно
кивнул Дравигу: - Хорошо, веди.
В залах дворца, насквозь пропитанных острым, мускусным, паучьим
запахом, царил сумрак. В соответствии со своим понятием уюта,
смертоносцы густо оплели стены и окна липкой паутиной. Найл, после
дневного света, не видел ни зги, но Дравиг, войдя в телепатический
контакт, любезно "осветил" дорогу. Сам он пользовался не зрением, а
феноменальной паучьей памятью, уверенно двигаясь вперед и предупреждая
человека о возможных препятствиях и поворотах.
Главный зал дворца был освещен заметно ярче: потолок ему заменял
громадный стеклянный купол, и солнечный свет пробивался даже сквозь
многочисленные слои серой паутины.
- Приветствую тебя, Посланник Богини.
Найл даже не пытался разглядеть Смертоносца-Повелитедя, он давно
знал, что под наводящим на людей ужас грозным именем скрываются сразу
несколько очень старых паучьих самок, но ответил согласно этикету:
- Приветствую тебя, Смертоносец-Повелитель.
Дравиг отступил назад. Найл услышал, как за спиной с протяжным
скрипом затворились двери, оставляя его наедине с правительницами
пауков.
- Я знаю о нехороших событиях, происходящих в городе, - всплыла из
глубины сознания неуверенная, вкрадчивая мысль. - Мне очень жаль.
Мысли задернулись мрачной чернотой, из которой светлой искрой
мелькнуло: "При нашем правлении такого не бывало..."
А затем, словно затирая случайно проскочившую фразу, прорезалось
твердое и уверенное послание:
- Мы готовы помочь, если на то будет твоя воля, Посланник Богини.
- Да, я желаю этого, - ответил Найл.
- Но мы хотим быть уверены, - опять всплыло, словно из глубокого
темного колодца, - мы хотим быть уверены, что это не будет воспринято
как нарушение Договора...
Мысль медленно истаяла, растеклась по закоулкам сознания, оставив
легкий привкус неуверенности. Пауки чтили свои обещания превыше всего и
с крайней щепетильностью относились к малейшим отклонениям от любых
договоренностей. Раз они признали равноправие и независимость людей, за
исключением добровольно оставшихся в услужении, то, значит, и
вмешиваться в их жизнь себе не позволяли.
- Нет, - твердо заявил Найл, словно давая клятву, - это не будет
воспринято нарушением Договора.
Онощутил вздох паучьего облегчения, и Смертоносец-Повелитель
заговорил снова:
- Рождением и воспитанием людей руководит Шабр. Сейчас он находится
на острове детей. Они спорят с Симеоном. Мы уже сообщили ему о твоем
желании узнать о правилах рождения здоровых людей, он вернется, как
только решит спорные вопросы.
- Хорошо, - ответил Найл. Сдерживая свои эмоции во время разговора
или, точнее, общения со Смертоносцем-Повелителем, он невольно успокоился
и уже не стремился узнать все сразу и сейчас. На первое время достаточно
и того, что пауки решили поделиться своим знанием и опытом. - Благодарю
тебя, Смертоносец-Повелитель.
- Мы всегда готовы помочь тебе, Посланник Богини.
Заскрипела дверь - это Дравиг, получив мысленную команду, явился за
правителем города. Умы человека и паука соприкоснулись. Найлу, успевшему
привыкнуть к солнечному свету, внезапно показалось, что стены резко
поменяли цвет. Мрак коридора рассеялся, и проступили бордовые тона. Найл
поймал импульс прощания, ответил по возможности наиболее похоже и
покинул зал.
Коляска Найла стояла у дверей. Привыкнув к мысленному общению, он
скользнул по сознанию гужевых мужиков. Те, уже взявшись за оглоблю,
ждали, как правитель опять пройдет мимо, и пытались представить себе,
насколько глупо выглядят со стороны, постоянно таская за Посланником
Богини пустую коляску. Найл усмехнулся, уселся в свой экипаж и
скомандовал:
- Во дворец.
Во дворце вокруг Найла немедленно закружилась хлопотливая Джарита:
- Вы не ели с самого утра, мой господин! Разрешите накрывать на стол?
Только тут Найл понял, какой страшный голод накопился в нем за день.
- Накрывай. И немедленно!
- Вы примете ванну перед обедом, господин? - В глазах Джариты уже не
в первый раз загорелись кокетливые огоньки. Она ждала того дня, когда
правитель слишком устанет, чтобы мыться самому, и позовет ее с собой.
Девушке очень хотелось стать еще ближе к Посланнику Богини. Увы, Найл в
который раз отрицательно покачал головой:
- Нет. Я жду гостя. И очень хочу успеть перекусить до его прихода.
- Я накрою в вашей комнате, господин. - Огоньки в глазах погасли. -
Все уже готово.
Буквально через три минуты Джарита вошла в комнату с подносом и
принялась ловко переставлять тарелки на небольшой столик с высоким
зеркалом, стоящий рядом с постелью Найла. По комнате поплыли дразнящие
ароматы. Девушка налила бокал вина и присела на корточки рядом со
столом, готовая немедленно выполнить любую прихоть. Однако стоило Найлу
потянуть к себе тарелку с крупной - почти в две ладони - запеченной
целиком мухой, как дверь распахнулась,
- К вам пришел Шабр, господия, - доложила Нефтис.
В душе Найла вступили в смертельную схватку чувство долга и страсть
желудка. Через несколько мгновений желудок победил.
- Попроси его подождать, Нефтис. Я выйду сразу после обеда.
Джарита, у которой с Нефтис шла давняя негласная борьба за внимание
правителя, бросила на соперницу победный взгляд, слегка качнулась на
корточках и прижалась к ногам господина.
Начальница личной охраны сделала вид, что ничего не заметила, кивнула
и вышла.
Найл, глотая слюнки, обратил все внимание на муху, оторвал голову и
брюшко, затем взял в руки горячую грудку и с силой нажал большими
пальцами в основание лап. Хитиновый покров аппетитно хрустнул и
разошелся, обнажив белую душистую мякоть.
Тут снов в вошла Нефтис.
- Господин, он просит разрешения говорить во время обеда.
Это меняло дело. Пауки обладают бесконечным терпением и органически
не переносят вида поглощающего пищу человека. Если Шабр просит
разрешения присутствовать во время обеда, значит, он действительно не
может ждать.
- Хорошо, я иду. - Найл вытер руки полотенцем и поднялся. Настал
черед Нефтис бросать победные взгляды на соперницу.
Шабр оказался довольно маленьким по нынешним временам пауком - в нем
не было и метра. Однако выцветший панцирь, две обломанные лапы и
совершенно белый ворс свидетельствовали о достаточно зрелом возрасте,
- Прошу простить торопливость, Посланник Богини, но на острове детей
сегодня очень много работы, - склонился паук в ритуальном приветствии.
Мысленное послание показало Найлу еще одно отличие Шабра от других
пауков. Он чрезвычайно легко и внятно общался с людьми. Обычно пауки,
способные только на мысленные контакты, с трудом формулируют послания
для людей, а большинство разговаривать вообще не умеют. Шабр, напротив,
выдавал фразы очень четко и непринужденно. И самое поразительное: от
него пахло не мускусом. От него пахло молоком.
- Смертоносец-Повелитель сообщил мне, что ты желаешь знать правила
разведения здоровых людей. - Паук явно очень торопился и на трудился
подбирать слова. - Для получения качественного приплода от потомственных
слуг желательно подбирать пары с наибольшим количеством различий. Разный
цвет глаз, волос, рост, мыслительные способности. При этом следует иметь
в виду, что развитие породы идет в основном в сторону признаков самцов.
Например: если самец выше самки, то ребенок, скорей всего, будет выше
обоих; если ниже - наоборот. Это самый распространенный метод
скрещивания, но и наименее продуктивный. Очень высокий процент
отбраковки. Даже при самом тщательном подборе пар достаточно приемлемое
потомство появляется у одной женщины из десяти. Вторым способом является
скрещивание со слугами жуков-бомбардиров. В первом поколении потомство
получается в основном кондиционное, но для дальнейшего воспроизводства
годится только на общем основании с потомственными слугами. Третий
способ является наиболее рациональным: отлавливаются дикие люди и
скрещиваются с домашними. При этом потомство практически не имеет
отбраковки, к тому же в течение трех поколений годится для селекционной
работы. Смертоносец-Повелитель просил передать, что полторы сотни шаров
готовы подняться в воздух для облавы на дикарей, если ты не сочтешь это
нарушением Договора. Я могу идти?
Все-таки этот паук торопился до неприличия.
- Благодарю тебя, Шабр.
Паук сорвался с места, выпрыгнул в окно, скользнул вниз, выпустив
чистую серебристую паутину, и помчался в сторону реки. Найл проводил его
долгим задумчивым взглядом. Ни один из предложенных рецептов не
показался ему хоть мало-мальски привлекательным.
- Нефтис!
- Да, мой господин, - немедленно появилась в дверях девушка.
- Прикажи подать повозку. Я еду на детский остров.
На минуту он заглянул в свою комнату; даже не присев, выгреб душистое
рассыпчатое мясо из мушиной грудки, запихнул в рот, запил большим
глотком вина и, не обращая внимания на недовольный взгляд Джариты,
отправился в путь.
* * *

В громадном здании из полупрозрачного розоватого пластика младенцы
лежали везде. Они орали на кроватках, на столах, стульях, на полу, на
подоконниках. Между ними, чудом никого не затаптывая, носились девушки с
бутылочками, пихая их в рот то одному, то другому. Некоторые из детей
сразу замолкали, сладостно причмокивая, но многие продолжали кричать,
крутя головой и отпихивая руками соски. В воздухе висел плотный туман,
сотканный из запахов молока и мочи, густо сдобренных непрерывным
дитячьим воем. Однако Симеона правитель нашел не в этой кутерьме, а на
берегу. Сгорбившийся и поникший, медик стоял перед высокой поленницей, в
которой слои дров были проложены слоями мертвых детей. Жутковатое
сооружение уже поднялось в два человеческих роста, но рабы продолжали и
продолжали выносить погибших младенцев.
- Это я, Симеон, - положил Найл ладонь ему на плечо.
- Я понял, - безразлично откликнулся тот.
- Ко мне приходил Шабр. Предложил несколько путей оздоровления
человеческого общества... - Симеон безразлично молчал.
- Он предложил или отлавливать диких людей в пустыне, или
использовать слуг жуков, или пытаться подбирать пары из свободных
людей...
- Пары из свободных людей? - хмыкнул Симеон. - Тебе что, этих детей
мало?
Внезапно, словно сама собою, поленница полыхнула, начиная от дальнего
края. Стремглав бросились прочь рабы, побросав свою ношу как попало.
Вверх потянулся густой, черный, маслянистый дым, завоняло паленым мясом.
- Иногда мне кажется, что пауки нас просто перехитрили. - Симеон
отвернулся от пламени и продолжил, не подозревая, что повторяет давние
слова правителя Каззака: - Им просто нужен был кто-то, кто сможет
управлять людьми. Сражайся мы за свою свободу - и нам пришлось бы
создавать свою организацию, новое общество, привыкать к дисциплине.
Победив, мы заменили бы мир пауков на свой. А так... Они просто
подвинулись, пустив тебя к власти и назвав это свободой. Но стоит
попытаться изменить их отлаженную систему управления хоть чуть-чуть, как
это сразу приводит к болезням, смертям, уродствам. И только у них все
по-прежнему в порядке... А слуги жуков тебе не помогут, - внезапно
изменил он тему разговора, - они или рожают детей в своих семьях, или
бегают в паучий гарем. Там их и угощают, и подарками осыпают, и любую
женщину выбрать можно... Со свободными такой фокус не пройдет, они сами
привыкли командовать. И сами выбирать. Так что единственный путь спасти
людей от вырождения - новая облава в пустыне. У дикарей хорошая кровь,
ее заряд держится в трех поколениях. Если взять хотя бы десяток
пленников да получить от каждого по сотне детей... За три поколения
свежая кровь разойдется между всеми. И никаких костров.
Скручиваемые жаром пламени, дети шевелили руками, ногами, словно
пытались выбраться из страшного места, раскрывали и закрывали рты. Найл
зажмурился и отвернулся.
- Я спрашивал совета в Белой Башне, и она отказалась ответить, -
сообщил Найл. - Мне предсказали, что попытка вывести расу здоровых людей
неминуемо приведет к войнам и кровопролитию.
- Почему?
- Симеон, только что ты предложил напасть на ни в чем не повинных
людей, живущих в пустыне, разбить их семьи, сломать их жизнь. И как раз
ради оздоровления нашего общества.
- Но ведь мы спасаем почти полумиллионный город от вырождения! А там
всего лишь кучка дикарей. И этот захват пленных произойдет только один
раз!
- Ты думаешь, все закончится одной стычкой? Но ведь мы еще даже не
начали своего дела, а оно уже грозит сражениями. Ты знаешь, Симеон,
после твоих слов я лишь уверился в справедливости предупреждения Башни.
А что касается "кучки дикарей"... Я ведь сам родился в пустыне.
- Извини, не хотел тебя обидеть, - хмуро откликнулся Симеон. - Но
только попытка оздоровить город, используя свободных людей, лежит через
огромное количество вот таких костров... Так что нет у нас никакого
выхода. Нет.
Медик развернулся и пошел в сторону дома, на темных стенах которого
плясали багровые отблески костра.