Прикли Нэт. Цитадель

которого нет ни души, ни сознания.
Настала очередь Симеона изумленно призывать Великую Богиню.
- Как ты собираешься договариваться с мертвецами, мой дорогой друг?
- Стоп! - Симеон вскинул ладонь. - Если там есть живые тела людей с
мертвыми душами, то и тела пауков...
- Ошибаешься, - перебил медика Найл, откинувшись в постели. - Души
пауков не покидают тела после смерти. Даже древнюю мумию можно накачать
живой энергией и разговаривать с душой. Я разговаривал с Хебом Могучим,
разговаривал с Квизибом Мудрым. Сам, лично. Пауки едины душой и телом. А
люди - нет.
- Постой. - Симеон стал задумчиво грызть ноготь. - У человека есть
три составляющих: тело, душа и разум. У пауков сильнее развита душа,
поэтому они умеют сражаться своей волей и читать мысли, у человека
сильнее развит разум, поэтому он способен к тонким и изящным
умопостроениям. Если ты говоришь, что хищники не имеют души...
- Они мертвы, как это ни называй. Договориться с ними так же сложно,
как с душой умершего.
- Если под землей есть мертвые, - вскинулся Симеон, - то должны быть
и живые!
- Должны, - согласился Найл. - Но где они и кто?
- Угу. - Симеон встал из кресла, сделал пару шагов вперед, потом
вскинул обе руки и отчаянно зачесал затылок. - Великая Богиня Дельты,
как путается все вокруг!
- Просто только блохи размножаются, - откликнулся Найл.
- Тогда нужно просить Смертоносца-Повелителя устроить облаву в
пустыне... Я скрещу "дикарей" со своими помощницами, со своими женами,
наберу добровольцев... Сотни две женщин наберем. Обогнать смертоносцев
мы не сможем, но хоть на равных окажемся.
- У тебя только одно на уме, - вздохнул Найл.
- Приезжай ко мне на остров, - мгновенно вспыхнул Симеон, - посмотри,
сколько детей растет нам на смену. Тогда и усмехайся.
- Послушай, друг. - Найлу наконец удалось утихомирить бурю в голове и
выделить главную мысль. - А ты уверен, что нация, которая для своего
спасения отдает женщин на насилие, вообще достойна спасения?
- А ты уверен, - в тон ему ответил Симеон, - что стоит гадать о
морали, когда речь идет о спасении нации?
- Но ведь должны же быть какие-то границы допустимого!
- Не беспокойся, Посланник Богини. Я прочитал очень много книг. Так
вот, в древней Элладе, которая на протяжении всей истории человечества
считалась символом культуры, женщины добровольно вступали в связь с
приезжими, чтобы влить свежую струю крови в жилы детей...
- ...но изнасилование приравнивалось к убийству. Ты выдергиваешь из
истории только удобные для себя факты.
- Могу не выдергивать. В христианской части старого мира человек имел
право только на одного партнера и за многоженство карали, как за тяжкое
преступление, а в мусульманской части света жен можно было иметь сколько
захочешь. А на западном Тибете одна жена покупалась на несколько мужей.
Почти там же, в восточной части Тибета, достигшую совершеннолетия
девочку поселяли отдельно и выделяли ей юношу для развлечений. А в
Бразилии девочку для развлечений выделяли юношам, ставшим воинами.
Продолжать? В рыбацких деревнях Перу некоторые женщины получали почетное
право снимать усталость у вернувшихся с моря мужчин, в то время как в
Европе таких женщин называли "падшими". На побережье Карибского моря
жили племена, которые наказывали девиц, не имеющих любовников, групповым
изнасилованием, в Африке таким же образом отмечали первую менструацию...
Ну как, ты успел выделить общечеловеческую мораль? Нет ее, морали. Нет
вообще. Есть только традиции, и все!
- Симеон, - мягко предположил Найл, - а может быть, именно поэтому на
Земле сейчас правят пауки, а не люди?
- Возьми пример с пауков и наберись терпения. Мы спорим ни о чем.
Пройдет полтора десятка лет, и у тех, кто мне поверит, вырастет новое
поколение. А все остальные... Фу-у... - Он сдул с ладони воображаемую
пылинку. - И все. Существует только одна мораль: мораль выжившего. А
выживут только служанки смертоносцев и мои подшефные...
- Симеон, - внезапно вспомнил Найл, - где мои вещи?
- Выбросили. Ты их измочалил совершенно. Чувствуется, досталось вам
крепко. Нефтис так вообще вставать не сможет еще дней десять. Омертвение
тканей на левой ноге, ушибы. Будем надеяться...
- Коробка, коробка у меня была, - перебил Найл. - Неужели выбросили?
- А, коробка. Нет, Нефтис не дала. Говорила, важное там что-то...
- Где она? - опять перебил правитель.
- Да здесь. - Симеон наклонился за кресло, достал оттуда жестянку
из-под порошка для газовой лампы. - Вот.
Правитель спрыгнул с постели, подбежал, выхватил коробку из рук
медика, прижал к уху. Расплылся в улыбке:
- Шуршит.
- Что?
- Симеон, ты знаешь легенду о том, что все пауки, скорпионы,
гусеницы, сколопендры, кузнечики, ну, все... Все они раньше были
крохотными. Маленькими-маленькими.
- Слышал я эту байку. Доля истины в ней, конечно, есть, но...
- Смотри, - в третий раз перебил своего друга Найл и открыл
коробку...
- Паук? - неуверенно спросил Симеон.
Восьмилапый малыш шустро помчался по ладони правителя к запястью, там
приостановился, выбирая дальнейший путь, и устремился вверх по руке.
Найл поймал его, вернул на ладонь. Некоторое время паучок раздумывал,
потом предпринял новую попытку бегства.
- Да он же живой... - Медик, не отрывая взгляда от миниатюрного
насекомого, нашарил на столе бутылку, вскинул к губам, сделал несколько
судорожных глотков. - Ты поймал его в подземелье?
Правитель кивнул, в очередной раз возвращая пленника на ладонь.
- Вот теперь я тебе верю. - Симеон поставил бутылку и вытер губы. -
Во все верю. И в лес подземный, и в мертвецов с живыми телами...
Подержать можно?
Медик долго игрался с паучком, то отпуская его, то ловя, осторожно
тыкая пальцем в серую спинку, дуя в мордашку, с искренним детским
восторгом шепча: "Настоящий... настоящий". Потом внезапно вскинулся:
- Найл, ты должен немедленно отдать его Смертоносцу-Повелителю. Не
дай Богиня, хоть кто-нибудь узнает, что ты держишь в плену паука.
- Да какой это паук... - не очень уверенно возразил правитель, только
сейчас начиная понимать возможные последствия.
- Настоящий - не настоящий, большой - маленький, но он паук. Мы не
имеем права лишать его свободы. Несмотря на размеры, этот карлик четко
попадает под букву Договора. Мы рискуем нажить неприятности не меньшие,
чем с хищниками.
- Да где она? - Правитель уже метался по комнате в поисках одежды. До
него только сейчас дошло, что он фактически напал на одного из
восьмилапых властелинов мира и свалить эту вину ни на кого не удастся.
- Сперва паука спрячь, - посоветовал Симеон, потом открыл дверь и
громко приказал: - Одежду правителя! Передайте Дравигу, что Посланник
Богини его примет через несколько минут.
- Разве Дравиг здесь? - спросил, одеваясь, правитель.
- Еще с вечера. За вчерашний день ты открыл логово хищников, доказал
невиновность жителей города, спас Шабра. В общем, вполне достаточно для
того, чтобы продемонстрировать собственную значимость и заставить
смертоносца подождать в приемной. Тем более что ждать для них труда не
составляет.
- Тогда пошли, я готов.
Увидев Найла, Дравиг по всем правилам опустился в ритуальном
приветствии и произнес:
- Смертоносец-Повелитель послал меня пожелать тебе, Посланник Богини,
скорейшего выздоровления после трудного путешествия. Я должен передать
искреннюю благодарность тебе от Шабра. Он жив и здоров, уже способен
говорить, хотя пока не может двигаться.
Изъявляя свое уважение к Посланнику Богини, Дравиг мог еще долго
передавать благие пожелания и высказывать заботу. Найл не стал
дожидаться конца дипломатической речи.
- У меня есть подарок для Смертоносца-Повелителя, - сказал он. -
Испытывая дружеские чувства к нашим друзьям и соседям по городу, я
освободил под землей одного случайно встреченного паука.
С этими словами Найл открыл коробочку и выпустил пленника на ладонь.
Дравиг качнулся назад и осел на пол.
Пауки-смертоносцы очень давно развились в разумных существ. Однако
всю мощь своего мозга они направляли на совершенствование силы внушения,
силы воли. В результате любой смертоносец волевым ударом мог без труда
убить стрекозу или свалить с ног гигантскую саранчу, но даже начальная
арифметика была для него тайной за семью печатями. На протяжении веков
пауки правили, запрещая людям учиться и пользоваться инструментами,
лишая тем самым человека его основного преимущества - способности к
абстрактному мышлению, а также благодаря огромным возможностям
коллективного разума и сохраненному опыту поколений.
Встречи с карликовым собратом опыт поколений не предполагал. Сознание
Дравига сузилось до нуля - все возможности развитого мозга отдавались на
налаживание полноценного контакта с ближайшими сородичами. Наконец
начальник охраны заговорил:
- Я не уверен, что это паук. Он не отвечает на мои вопросы.
- Возможно, он просто не умеет разговаривать на вашем языке? -
предположил Симеон.
Дравиг не обратил на медика ни малейшего внимания:
- Паук, это не просто восемь лап и способность выпускать паутину, это
еще и высокий разум. Не вижу разума в теле этого существа.
- Тем не менее, - с некоторым облегчением сказал Найл, протягивая
Дравигу коробку с малышом, - не считаю себя вправе держать его в своем
дворце.
- Благодарю, - смертоносец сжал жестянку хелицерами, - возможно,
позднее нам удастся наладить с ним контакт.
Паук присел в ритуальном поклоне и вышел, начисто забыв о цели
визита.
- Он надеется разговорить этого малыша, - Найл успел заметить скрытую
надежду в сознании Дравига, - и расспросить о подземелье.
- Напрасно, - ответил Симеон. - Малыш видел там то, что происходило
на пару десятков шагов в обе стороны от места проживания. Ничего не
знает.
- Ты не прав. Паучок сидел на месте, но зато очень многие ходили мимо
него. Ходили хищники, ходили мы с Шабром и Нефтис... Кстати, как она?
- Я же уже говорил: лежит. Сильный удар по ноге получила. Перелома
нет, но ходить пока не сможет.
Симеон к начальнице стражи не пошел, сославшись на занятость и взяв с
Найла обещание после визита лечь в постель. Правитель только
обрадовался: после всего пережитого вместе девушка казалась ему очень
близким, нужным человеком. Хотелось побыть с ней наедине, поговорить,
обнять.
Подходя к комнате Нефтис, правитель осторожно попытался коснуться ее
разума. Просто для того, чтобы узнать, спит она или нет. Тут же в
приоткрытое сознание ворвалась боль и впилась острыми жвалами в левое
бедро, словно клоп-кровосос. Найл даже присел от неожиданности, со
свистом втянув воздух сквозь крепко сжатые зубы. Понадобилось несколько
минут, прежде чем он сообразил, что боль принадлежит не ему, что она
чужая. Найл сконцентрировал волю и вытолкнул резь из тела прочь. Потом
открыл дверь.
- Мой господин, - прошептала Нефтис, слабо улыбнулась и протянула к
нему левую руку. Только капельки пота на лбу выдавали, чего стоили ей
эта улыбка и шепот вместо стона.
- Ты одна? - Правитель с тихой злостью поразился тому, что у его
соратницы, его девушки, начальницы его охраны, да просто больного
человека нет ни одной сиделки. Он распахнул дверь, заорал во всю глотку:
- Эй, есть тут кто-нибудь?!
- Не уходите, мой господин, - испуганно вскрикнула девушка и тут же
вскрикнула еще раз - от боли.
- Я здесь, не бойся. - Найл подошел, присел на край кровати, взял ее
руку в свою. Рука оказалась холодной. Просто ледяной. Он наклонился,
поцеловал девушку в губы. На глазах Нефтис показались слезы.
На этот раз она не сделала попытки впитать, всосать его энергию. Да и
сама теперь не казалась переполненным озером. Возникало ощущение, что
она высыхала.
В комнату влетели сразу три стражницы, вытянулись по струнке, тяжело
дыша.
- Симеона сюда, мерзавца эдакого! - приказал правитель. - Немедленно!
Потом он провел рукой вдоль тела девушки, почти не различая ее
усыхающей ауры, и когда ладонь коснулась левой ноги, ощутил уже знакомый
укус.
Теперь, имея контакт не с сознанием, а с аурой, он понял, что там, в
левой ноге, скрывался злой голодный зверь, больше похожий не на хищного
безжалостного скорпиона, а на злого каменного божка, подкинутого Магом.
Этот зверь пил энергию Нефтис, пил, захлебываясь от восторга, от
сказочной удачи, не думая ни о девушке, ни о собственном будущем.
Некоторое время Найл так и просидел, держа руку на ноге Нефтис.
Внезапно девушка застонала, скрипнув зубами, и тогда правитель решился.
Он закрыл глаза, собирая собственную энергию в серебряную нить, а потом
бросил эту нить в пасть зверя. Найл прекрасно понимал, что, поступая
так, он откармливает зло, поселившееся в ноге Нефтис, но пока зло
кормилось на нем, девушка не теряла своей драгоценной энергии.
- Мой господин, - прошептала Нефтис, - мой господин.
Лицо ее порозовело, со лба сошла испарина. Нефтис закрыла глаза,
открыла, борясь со слабостью, еще раз прошептала: "Мой господин..." - и
окончательно заснула. А правитель города продолжал разматывать нить
своей энергии в пасть зверя. Время для него остановилось, он не замечал
ничего вокруг. Только тоненькие волосинки, которые тянулись из каждой
клеточки тела, собираясь около пупка в серебристый клубок, и нить,
убегающая наружу. И так до тех пор, пока Найл, придя в сознание, не
обнаружил, что лежит на полу рядом с постелью Нефтис.
Девушка громко стонала во сне и крутила головой из стороны в сторону.
Она резко и прерывисто дышала открытым ртом, длинные прекрасные волосы
сбились в безобразный колтун. Найл поднялся, сел рядом с нею, взял ее
горячую руку в свою. Он сделал все, что мог, и теперь оставалось только
сидеть и ждать.
Наконец в коридоре громко затопали, вошел Симеон в сопровождении
стражниц с обнаженными ножами.
- Ну что, медик, - устало сказал правитель, - вместо того чтобы людей
лечить, ты мне голову забиваешь, как женщин сподручнее под хищников
подложить? Одной больше, одной меньше, да?
Симеон, не отвечая, откинул с постели одеяло.
- О, Богиня, нагноение. Так быстро... - Он поднял глаза на Найла. -
Извини, я даже не предполагал... Мне нужна твоя коляска, пешком я не
успею.
- Бери, - разрешил правитель.
Опять потянулось томительное ожидание. От обеда Найл отказался. Он
держал девушку за руку, прислушивался к себе и гадал, когда снова сможет
дать хоть немного энергии, избавляя Нефтис от потери ее слабых сил.
Вскоре она, вскрикнув громче обычного, открыла глаза и вымученно
улыбнулась.
- Вы здесь, мой господин...
- Не разговаривай. Береги силы. Еще понадобятся. - Он увидел, как на
лбу ее вновь появились капельки пота, и прижал ладонь девушки к губам.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Симеон вернулся в
сопровождении рыжей, худенькой, невысокой помощницы.
"Пленница из Диры, - машинально отметил правитель, - служительницы
пауков упитаннее".
- Нам понадобится чистая, только что прокипяченная ткань, - напомнил
медик кому-то за дверью, потом обратился к Найлу: - Выйди отсюда,
пожалуйста.
Найл не решился оставлять Нефтис одну и просто отошел к окну. Симеон
бросил на него злой взгляд, однако спорить не стал.
- Начнем.
Рыжая помощница подняла край одеяла, держа таким образом, что ногу не
было видно ни Найлу, ни самой Нефтис.
- Та-ак. - Медик взял скальпель, сделал резкое движение, Нефтис
громко закричала.
- Что?! - вскинулся правитель.
- Да ничего, - в сердцах рявкнул Симеон. - Все хорошо. Раз нога не
потеряла болевую чувствительность, значит, все в порядке. А ты, мой
хороший, или помалкивай в тряпочку, или мотай отсюда. - Симеон повернул
голову к Нефтис: - Не бойся, девочка, теперь больно не будет.
Медик достал из карманов несколько небольших коробочек и склонился за
приподнятым одеялом. Его рыжая девица сморщилась и зажмурилась. Сам
Симеон едва слышно замурлыкал.
Распахнулась дверь, вошла служанка с большим куском влажной белой
ткани, от которой еще шел пар. Она протянула ткань Симеону, потом взгляд
служанки упал за одеяло, и ее тут же вытошнило на пол. Служанка
стремглав выскочила, громко хлопнув дверью, стало слышно, как ее
выворачивает в коридоре.
- Что происходит? - Найл шагнул к лекарям, и его самого чуть не
вырвало: под прикрытием одеяла в большой открытой ране копошились
опарыши, азартно пожирая ногу. Правитель открыл было рот, но медик
шагнул к нему и бесцеремонно сжал своими сухонькими пальцами горло.
- Заткнись, - прошипел он. - Личинки навозной мухи не едят живой
плоти. Они жрут только гнилье и тухлятину. Это лучший способ очистить
рану. - А затем громко спросил: - Тебе не больно, девочка?
- Нет. - Нефтис тоже начала беспокоиться: - А что там?
- Успокой ее, - шепнул Симеон. - Если она увидит, будет такой шок...
Найл кивнул, сдерживая подступивший к горлу комок, опустился на
корточки рядом с постелью, взял руку Нефтис в свою. Говорить он просто
не мог и отчаянно старался отогнать от себя стоящее в глазах зрелище
пирующих опарышей.
- О, как хорошо! - наконец вскрикнул Симеон, откидывая одеяло. Найл
увидел большую и глубокую, но совершенно чистую розовую рану, в которой
местами набухали капельки крови. Дав полюбоваться, медик накрыл ногу
чистой тряпочкой и закончил: - Теперь нужно только хорошее питание и
покой.
- Это Шабр, - внезапно вспомнил правитель, - он скатился по тропе
хищников, когда мы пытались его затолкать наверх, и ударил тебя в
ногу...
- Вот, вот, - вставил веское слово Симеон, - никаких пауков, только
покой.
Найл провел рукой над ногою Нефтис и почувствовал, что зла больше
нет. Остались лишь широкие разрывы в ауре, через которые потихоньку
продолжает сочиться энергия. Он стал разматывать свою "серебряную нить",
закрывая прорехи, но очень скоро пол внезапно качнулся и с силой ударил
правителя в лоб.
Пришел в себя Найл уже в постели. Опять вкусно пахло жареным, опять
ярко светило на улице солнце, опять в кресле у кровати сидел Симеон и
прихлебывал из бокала великолепное паучье вино. И правитель с
облегчением подумал, что это всего-навсего был сон. Но тут медик
встрепенулся, отставил бокал, вскочил на ноги и подошел к постели.
- Проснулся? Ты меня извини, Найл. Я, конечно, подозревал, что у
твоей начальницы охраны может начаться загноение, но уж никак не думал,
что процесс разовьется столь быстро. То есть омертвение тканей уже было,
но воспаление... Ну, в общем, извини.
"Не сон", - понял Найл.
- Но ты вымотался полностью, а потому в ближайшие два дня из постели
ни шагу!
- Ладно, - согласился правитель, ища глазами поднос с ужином.
- Сейчас тебе принесут обед, - сообщил Симеон. - Я уже поел, но
надеюсь своими разговорами аппетита тебе не испортить...
В комнату вошла Джарита, мило улыбнулась, придвинула к постели низкий
столик, стала ловко и быстро его сервировать.
- Ты кушай побольше, - вновь взялся за бокал медик, - тебе нужно
восстановить силы. Не так часто у нас правители в обморок бухаются...
Джарита принесла и поставила на стол большую супницу, открыла.
Комната наполнилась густым пряным ароматом. Служанка налила в тарелку
золотистый бульон, заправленный большими белыми хлопьями.
- Мясо гусеницы-листореза, - сообщил Симеон. - Необычайно нежная
вещь. Тебе пока не стоит употреблять твердую пищу. На ее усваивание тоже
немало усилий требуется.
Найл, чуть не зверея от голода, схватился за ложку и принялся
истреблять бульон.
- Не торопись, суп я прописал в неограниченных количествах. А вот
одежку твою, извини, пока убрали... Да, слушай. Надо твою Нефтис как-то
успокоить. У нее дыра в полноги, а она норовит сюда приползти, узнать,
как твое состояние. Никому не верит, на сиделку грозится охрану
напустить.
- Нефтис... - улыбнулся Найл. - Как она там?
- Судя по буйности, прекрасно поправляется. Хоть к постели
привязывай!
- Ну, так перенесите ее сюда, в эту комнату.
- Это еще зачем? - моментально взвилась Джарита. - В комнатах
правителя города должен жить только правитель, а не кто попало.
- Ничего, ничего, - расхохотался Симеон. - Так им обоим спокойнее
будет. Быстрее поправятся. Только имей в виду, Найл, тебе нужно
набираться сил, а не терять их. Никаких межполовых контактов!
- Очень надо! - заявил Найл, доедая суп.
- В твоем возрасте - и не надо? - опять расхохотался Симеон. - Ты
меня пугаешь! Ладно, пойду распоряжусь.
Медик вышел. Джарита снова наполнила тарелку, норовя испепелить
правителя взглядом, но Найл не стал обращать на это внимания.
Вскоре двое "неголосующих граждан" принесли в комнату вторую кровать,
поставили ее у противоположной стены. Следом стражницы доставили на
руках Нефтис. Джарита, громко хмыкнув и вздернув нос, вышла и хлопнула
дверью.
- Идите, идите, - прогнала остальных Нефтис, - нам нужно отдохнуть.
Но стоило скрыться последней стражнице, как девушка попыталась сесть
в постели.
- Как вы себя чувствуете, мой господин?
- Отлично чувствую, лежи.
- Вы ведь из-за меня так волновались? Я сейчас подойду.
- Лежи, говорю.
- Я сейчас.
- Лежи... Лежи, говорю! Лежи... Лежи, я сам подойду.
Найл встал. Голова закружилась. Он сделал несколько быстрых шагов и
сел на край постели Не-фтис. Она немедленно, по-хозяйски привлекла его к
себе, сжала в объятиях и принялась целовать. Найл сквозь легкое
головокружение заметил, как вокруг опять возникает слабенький
энергетический кокон.
- Как я рада вас видеть, мой господин, - наконец-то разжала объятия
Нефтис. Найл сел, и кокон тут же истаял. Но, как ни странно, правитель
продолжал его чувствовать. Не свое энергетическое поле, не поле Нефтис,
а поле кокона, его ауру.
Найл погладил девушку по коротко остриженным волосам, а потом,
пытаясь разгадать загадку, провел ладонью по ее телу сверху вниз. Ауру
он нашел сразу - поле кокона сжалось до мизерных размеров и спряталось
внизу живота. Несколько минут он молчал, рассеянно лаская закрывшую в
блаженстве глаза девушку. Потом до него дошло. Правитель радостно
засмеялся и поцеловал то место, где прятался кокон.
Все очень просто: скоро у Нефтис будет ребенок.
Последующие три дня прошли просто прекрасно: Найл валялся в мягкой
кровати, болтал с Нефтис, время от времени забираясь к ней под одеяло,
ел да спал. Однако вскоре такая райская, но однообразная жизнь стала
надоедать.
Каждое утро являлся Симеон, радовался быстрому улучшению их здоровья,
выпивал полбутылки вина и отправлялся по своим делам. Правда, Джарита
постоянно демонстрировала свое недовольство и за три дня ухитрилась
дважды пролить на Нефтис суп. Впрочем, служанку тоже можно понять.
Теперь пристроиться к господину под бочок ей не удавалось.
На четвертый день Симеон торжественно разрешил принести Найлу одежду.
Как он выразился:
- Не для употребления, но в качестве символа близкого выздоровления.
Потом медик уселся в кресло, налил бокал вина, сделал неизменный
глоток примерно в полбокала и произнес:
- Боюсь огорчить тебя, Найл, но хищников, похоже, больше не будет. Ни
живых, ни мертвых. Сегодня смертоносцы отправились в карательный поход.
Лично наблюдал. Первыми спустилась сотня пауков-волков, потом десяток
стражниц Смертоносца-Повелителя, а на закуску сотен пятнадцать
пауков-смертоносцев. Учитывая мстительность и первых, и последних,
участи хищников не позавидуешь.
Симеон допил бокал, налил второй.
- Одно дело - справиться с пауком один на один. Если смертоносец не
может парализовать добычу волевым ударом, то потом ему впору падать на
спину и лапки задирать. А люди, как я читал, охотники которые, раньше
диких зверей голыми руками вязали. То ли волов, то ли волков. Не помню.
Но зверей, судя по описанию, опасных и сильных. Так вот: хищники могли
справляться со смертоносцами один на один, но когда нападает армия
пауков, то это умноженная воля, умноженная сила. Против этого не устоит
никто. Вот так.
Симеон допил бокал.
- Выздоравливайте, ребята. Хотя за вас можно уже не беспокоиться.
После монолога Симеона Найл почувствовал себя неуютно. Он не мог
определить конкретно причину беспокойства, но крутился в постели,
отвечал Нефтис невпопад. В конце концов встал, оделся. Начал
прохаживаться по комнате. Он не мог понять что, но что-то происходило не
так.
- Я пройду по дворцу, посмотрю, как дела, - сказал он Нефтис.
- Я с тобой, мой господин, - вскинулась девушка, но чисто
символически. Несмотря на то что рана покрылась сухой коричневатой
корочкой и больше не беспокоила, Нефтис могла сделать лишь один-два
подскока на здоровой ноге, приволакивая больную.
- Лежи, я скоро приду. - Найл наклонился, быстро поцеловал ее в губы
и отодвинулся, уклонившись от объятий. Если упругая энергия Нефтис
наложится на его беспокойство, то недолго и дров наломать.
Дворец вполне спокойно жил своей жизнью, не замечая отсутствия ни
начальницы охраны, ни самого правителя. Стражницы стояли на постах,
сонно позевывая, служанки бегали, сосредоточенно глядя под ноги.
Недалеко от входа, косясь на плеть надсмотрщицы, ковырялись в стене
несколько "неголосующих граждан". Рядом деловито махал руками
взлохмаченный "свободный гражданин". Перед крыльцом стоял Меченый. Его в
карательный поход, видать, не направили. Найл попытался восстановить в
памяти, оставался ли он на посту во время недавних облав, но так и не
вспомнил.
Все было в порядке. Но тревога не покидала правителя. Он еще раз
обошел дворец, потом посидел на крыльце, вновь пытаясь разобраться в
мыслях.
В конце концов махнул на все рукой, нашел в служебном крыле Джариту,
увлек в первую попавшуюся кладовку и жадно впился в ее губы, отбирая
тихую, покойную энергию, изливая взамен свое беспокойство.