Страница:
Впрочем, Найл не возражал.
Он находился в сладостной истоме, наблюдая за вдохновенной страстностью женщины, за переполняющим ее, перехлестывающим через край наслаждением, сам купаясь в накатывающих волнах чужого блаженства.
Морячка чувствовала тело правителя лучше его самого, и когда Найлу казалось, что вот-вот произойдет завершающий взрыв, Назия внезапно прекращала свою игру, наклонялась вперед, целовала лицо, грудь, плечи, гладила волосы — а потом снова начинала сладострастный танец, выводя на вершину блаженства, но никак не давая взорваться вулкану страсти — обманывая ее, отвлекая внимания, переигрывая — и снова заманивая к пику желаний.
Но мужское естество невозможно обманывать бесконечно, и в конце концов оно рванулось вперед, сметая преграды, заполняя собою все миры и сознания, карая коварную женскую плоть резкими ударами и взрывами, готовыми, казалось, пробить ее насквозь. Назия расслабленно осела набок, но не позволила члену правителя покинуть лоно. Она повернула правителя лицом к себе, обхватила к себе, крепко прижала и замерла, утягивая его вместе с собой в крепкий и глубокий сладострастный сон.
— Лохарь, к рулю. И благодари Посланника Богини за избавление от наказания. Поднять якорь! Весла на воду!
Назия вернулась на корму, встала рядом с усталым, но довольным правителем и Нефтис, пребывающей в крайне дурном настроении.
— Оба борта вперед спокойно. И-раз, и-раз. Нос направо не торопясь.
Судно начало постепенно набирать ход, скользя по идеальной глади среди разлапистых кленов и тонколистных ив.
Ширина реки здесь составляла немногим более длины корабля, и Найл вдруг понял, что даже при большом желании они уже не смогут развернуться, чтобы вернуться назад.
— Нос прямо! Нос налево спокойно. Нос прямо. За очередным изгибом русла показался высокий серый склон, нависающий над темным омутом. Назия облизнула пересохшие губы, рулевой судорожно сглотнул.
Спокойствие сохранила только. Нефтис, которой в ее нынешнем настроении возможная боль казалась совершенно безразличной.
— Нос налево не торопясь!
Судно держалось самой стремнины, разрезая носом поверхность воды. Над правым бортом начал вырастать обрыв.
Теперь и гребцы, сидящие спиной по ходу движения, увидели опасность и ускорили темп работы весел. Все с опаской вглядывались верх, со страхом ожидая падения жужжащего воздуха — но ничего не происходило.
— Нос прямо! Нос направо не торопясь! Обрыв остался позади, вызвав всеобщий вздох облегчения. Опять поворот за поворотом впереди открывались только заросшие кустарником берега и высокие крепкие деревья. Однако стоило людям немного расслабиться — и опять за излучиной открылся серый склон обрыва.
— Не бойтесь, здесь безопасно, — громко сказал Найл. — Берег напротив косогора заболочен. Мухи жили напротив единственного берега, имеющего нормальный спуск к воде. Они наверняка охотятся на тех, кто ходит на водопой. Здесь им жрать некого, так что и мух быть не может.
Слова Посланника Богини вселили в сердца людей надежду, а когда судно безопасно прошло под высоким берегом, то и веру в безопасность.
Хотя, знай правитель с той же уверенностью, что мухи на обрыве живут — подобное предупреждение вряд ли хоть кого-нибудь смогло бы спасти от укусов. Миновав обрыв, Назия разрешила короткую остановку для еды.
Путешественники поели соленой рыбы, запасы которой казались неисчерпаемыми, и двинулись дальше. На реке рыбная диета переносилась легче, чем на море — пресной воды за бортом имелось сколько душе угодно. Однако, если правитель не хотел, чтобы люди начали болеть, следовало подумать о разнообразии в пище — хотя бы о свежей зелени.
Вскоре после обеда они миновали еще один обрыв — тоже без мух, а затем, на прямом участке русла, Найл увидел два высоких холма, доходящие до самой воды с противоположных сторон реки, и резко обрывающиеся вниз.
— Назия, останови корабль! — порывисто положил он руку морячке на плечо. — Во-он там, у берега.
— Убрать весла! Нос налево не торопясь! — подчинилась морячка. — Приготовить якорь.
Не имея возможности выскочить носом на берег, Назия остановила корабль вдоль него. Между бортом и густыми зарослями низкого орешника оставалось больше метра открытой воды.
Прыгать в гущу ветвей в незнакомом месте Найл не рискнул. Он выбрал вытянувшуюся над палубой ветку, повис на ней. Ветка пригнулась, но выдержала…
— Нефтис, — окликнул Найл свою хмурую телохранительницу, — прикрой.
Стражница встала к борту, нацелив копье в кустарник и готовая колоть все, что движется, а Найл на руках перебрался на берег, спустился на землю, ломая попадающую под ноги мелкую поросль.
— Нефтис, перебирайся сюда, иди за мной. Пробиться сквозь переплетение ветвей человеку было не по силам, поэтому Найл опустился на живот и пополз между корней. Насколько он помнил — корабль успел подняться за холмы всего на несколько метров.
И правда: не успели они проползти и пяти минут, как кустарник оборвался, и люди оказались на ровном газоне, разрезающим буйную растительность лентой шестиметровой ширины. Одним краем лента упиралась в холм — и продолжалась на том берегу реки, другим — скрывалась за чередой толстых вековых тополей.
— Так я и думал… — Найл присел на корточки, ковырнул травяной ковер и обнажил серую каменную поверхность. — Это дорога.
— Куда?
— Не знаю, Нефтис, — признал правитель. — За последнюю тысячу лет уровень океана поднимался и опускался, очертания берегов менялись, пустыни зарастали лесами, а цветущие сады опустынивались. Названия городов частью утеряны, частью потеряли смысл. А не могу сказать даже приблизительно, где мы находимся относительно старых карт и географических понятий, на каком континенте и в каком полушарии. И уж тем более, куда и откуда ведет старая забытая дорога. Одно точно — мы живем на планете Земля.
Найл поднялся на край холма, присел, погладил рукой мягкую податливую траву. — А здесь стоял мост. Толстые стальные балки, на них бетонные плиты. Балки превратились в ржавчину лет за двести, под тяжестью плит рухнули вниз и вода окончательно растворила остатки творения человеческих рук. — Посланник вздохнул, выпрямился, помахал рукой хозяйке корабля:
— Назия, высади несколько человек, пусть поищут съедобную траву. А мы с Нефтис сходим на охоту.
Найл развернулся и повел стражницу посередине шоссе.
— Куда вы, мой господин? — несколько удивилась телохранительница. — Лес кругом, дичь.
— Предлагаешь охотиться поодиночке? — приподнял брови правитель, и женщина сразу сдалась, отправившись следом.
Метров через сто они наткнулись на то, что и искал правитель: на натянутую поперек широкой просеки сеть. Ну никак не могло быть такого, чтобы не нашлось паука, решившего воспользоваться столь удобным местом для охоты! На всякий случай, чтобы не напороться на местного смертоносца, Посланник Богини выстрелил ярким мысленным импульсом:
— Я приветствую всех, живущих в этих местах!
Ответа не последовало. Найл отступил к кустарнику, вырубил мечом деревце в руку толщиной, вернулся назад, кинул его в нижние нити паутины и принялся старательно трясти и крутить, проделывая над землей широкий проход.
По ту сторону из кроны ясеня выскочил тощий длинноногий паук и кинулся защищать ловушку.
— Желтый прядильщик, — поморщился правитель. — Тощие они, есть нечего.
Тельце паука с длинным поджарым брюшком в длину не уступало человеческому, а по толщине казалось втрое меньшим. Он подбежал к дергающимся в паутине веткам, похлопал по ним лапами, на секунду задумался.
— Нефтис, готовься, — предупредил Найл.
Прядильщик вдруг решительно перемахнул паутину через верх, и скакнул на Посланника. Найл отпрянул, выхватывая меч, но точный удар стражницы уже пробил желтое тело в середине груди. Паук заскреб траву лапами и затих.
— Они вообще-то стаями живут, — Найл оттащил деревце в сторону и заглянул в получившуюся дыру. — Остальных поищем?
Они перебрались на другую сторону, и тут же увидели следующую паутину метрах в трехстах дальше по дороге.
— Садись, — предложил Найл. — Отдохнем немного, а потом дальше двинемся.
Они сели опустились рядом на мягкую траву. Посланник Богини сорвал высокий колосок с пушистой метелочкой на кончике, покрутил его в руках.
— Помнишь, как мы пробивались в Дельту через ковыли?
— Помню, мой господин.
— А пустыню? А горы? А переход по побережью? А штурм города, подводный рейд, захват Приозерья? А помнишь жизнь во дворце? Мы всегда были вместе. Всегда. Так неужели ты думаешь, что я могу променять тебя хоть на кого-то еще, на кого-то другого? Почему же ты ведешь себя, как скорпион, вместо ящерицы схвативший пересохший сук? На что обижаешься, почему хмуришься и не желаешь разговаривать?
— Да, мой господин, — сглотнула телохранительница. — Вы меня променяли. Сперва на хозяйку солеварни, потом на худую пленницу из Приозерья. Вы прогнали меня командовать городом в двух днях пути, а сейчас меняете на женщин из лесного племени или на хозяйку корабля.
— Раньше ты не была такой обидчивой, Нефтис, — покачал головой Найл. — Ты ведь знаешь, начальница моей стражи, что правитель не может принадлежать себе ни в чем! Я не могу отказаться от установления мира и дружбы с соседней страной только потому, что дочь тамошнего князя чрезмерно худа. Я не могу не вознаградить надсмотрщицу, почти полгода хранившую мне преданность на занятой врагом земле, я не могу отвернуться от хозяйки корабля, ведущей свое судно по мелкому узкому ручейку. Неужели ты не понимаешь этого?
Найл был совершенно искренен, поскольку в эти минуты сам верил всему, что говорил.
— Понимаю, — кивнула Нефтис. — Но это не значит, что я должна радоваться вашему следованию долгу, мой господин.
— Но есть женщины, с которыми мне хотелось бы быть рядом не потому, что это мой долг, а просто потому, что мне приятно находиться рядом с ними, ощущать их волосы в своих руках, касаться их рук, их губ, их тела…
Позади коротко тренькнула паутина.
— Носач попался, — оглянулась стражница. — Заколоть его?
— Успеется… — он провел руками по ее волосам, потом повернул к себе ее лицо и крепко поцеловал в губы. — Пусть покрепче запутается.
— Уйдет! — не выдержала Нефтис, вскочила и с силой послала копье в черного, с высоко задранным на морде клыком жука весом не менее двухсот килограмм. Острие вошло точно в щель между надкрыльями, насквозь пробило мягкое тельце и пригвоздило носача к земле.
— Простите, мой господин, — извинилась за свое непослушание телохранительница и сняла тунику.
Найл понял, что его объяснения приняты и снял через голову перевязь меча. Подошедшая начальница стражи расстегнула его пояс, чуть ли не грубо содрала тунику и увлекла на землю.
Она уселась сверху на ноги, скользнула губами от его живота до подбородка, щекотя распущенными волосами, потом еще и еще. Член быстро напрягся до страшной силы, но Нефтис не позволяла правителю сделать того, чего ему так хотелось, она продолжала свои ласки — иногда начиная ласкать его «нефритовый стержень» руками, иногда наклоняясь вперед и целуя лицо Найла — и якобы случайно задевая член грудью, а время от времени осторожно касаясь его губами.
Посланник давно стонал от возбуждения, но терпел, позволяя женщине совершить свою сладкую месть за пережитые обиды. Когда боль в области паха стала казаться нестерпимой, Нефтис резко продвинулась вперед, с силой прижимая руки правителя к траве, медленно опустилась, и Найл, невольно всхлипнув от облегчения, ощутил, как его рвущийся из кожи вон член вошел в ее лоно.
Стражница не отдавалась, она брала, резкими движениями бедер доводя Найла до предела возможностей, и через считанные минуты он сдался. Словно сладостный взрыв произошел в паху, и эта волна удовольствия захлестнула не только правителя.
Волна вошла в Нефтис, и Найл ощутил, как женщина почувствовала в низу живота горячий импульс, расслабляющий и согревающий одновременно…
Она наклонилась вперед, жарко поцеловала его губы, замерла на несколько долгих минут, а потом поднялась, отошла к своей тунике и стала одеваться.
Теперь она чувствовала себя полностью удовлетворенной — если не физически, то хотя бы морально.
Найлу, чтобы прийти в себя, потребовалось на несколько минут больше. Однако вскоре он тоже встал, оделся, подобрал перевязь и, стараясь говорить спокойно, поинтересовался:
— Потащим сперва носача, а потом прядильщика.
Вместо ответа Нефтис подошла к нему, наклонилась к его губам и крепко, от всей души поцеловала.
— Мы отклоняемся на запад, Посланник, — сообщила Назия вечером второго дня.
— Почему ты так думаешь?
— Я вижу. Хотя река и петляет, как удирающая от тунца морская змея, но общее ее направление становится все более и более западным.
— Юго-западным, — поправил Найл. — Мы не знаем точно, где в этих землях находится семя. Мы знаем только то, что оно на юге от города пауков и очень далеко. Попытаемся подняться еще дальше выше по течению.
— Как прикажете, правитель, — кивнула морячка.
Она испытывала чувство неуверенности, сомнения. Что-то внутри ее говорило: «Ты плывешь не туда», но она ни имела ни единого разумного довода, способного подтвердить это смутное ощущение.
— Завтра утром мы двинемся дальше.
Найл уселся на корме, закрыл глаза и очистил сознание от мыслей. Это было нетрудно, поскольку ничего серьезного, привлекающего внимания, саднящего разум с путниками не происходило — и вскоре Посланник Богини ощутил себя облаком, растекшимся над рекой и окружающими ее зарослями.
Он смотрел сверху на соломенно-желтое пространство, на копошащийся муравейник жизни и ощущал свое единение с этой кутерьмой. Все вокруг казалось родным, естественным.
Здесь не было чужаков рвущих ткань бытия и порождающих монстров — как Великая Богиня Дельты, одарив ближайшую окружающую природу мощнейшей энергетикой, превратила ее обитателей в нечто непонятное, неведомое для прочей планеты — и не способное жить вдали от покровительницы. Значит, не было здесь и семени.
Найл попытался вытянуть сознание лучом, но здесь, имея поддержку всего двух пауков, он не мог мало-мальски заметно усилить свои ментальные возможности, полностью реализовать навыки управления разумом и сознанием. Впрочем, он не особенно и надеялся на успех. Посланник Богини знал, что вокруг семени не могут не происходить изменения. Ее присутствие должно быть заметно издалека. Очень издалека.
Очередной день пути почти полностью исключил из окружающего мира деревья, оставив только сплошную стену ивняка в полтора человеческих роста высотой.
Возможно, где-то неподалеку от русла росли нормальные деревья — но корабль шел словно по коридору, за стенами которого ничего невозможно разглядеть.
— Посланник, обратите внимание, — подошла к правителю Назия и указала на тоненькие ручейки вливающиеся в реку каждые сто-двести метров.
— И что это означает?
— Река мелеет. Ручьи маленькие, но каждый несет в себе немного воды для общего потока. Если они впадают здесь, значит, этой воды нет выше по реке. Если так пойдет и дальше, завтра мы начнем цепляться килем за дно.
— С этим можно бороться?
— Недолго. Можно высадить всю команду на берег, а судно тянуть на канате. Оно станет легче, осадка уменьшится. Но берега… Вы сами видите, правитель.
К вечеру путники уткнулись в перекат. Там не бурлил бешеный поток по крупным валунам — но прослойка воды над мелкими камушками не составляла и двадцати сантиметров.
— Эй, поднять весла! Причальной команде за борт!
Несколько моряков попрыгали с носа прямо на дно, подставляя плечи под борта корабля и продвинули его на пару метров вперед, насаживая носом на мель.
— Весла закрепить, все в воду! Хватит на палубе кататься, пора и ее на себе поносить.
Посланник Богини спрыгнул вместе со всеми, оказавшись по пояс в воде, и вместе со всеми уперся плечом в покатый бок судна, отрывая его от воды.
— Пошли-пошли, тут рядом! — голос морячки раздавался сбоку, она тоже сошла в реку. Доля Найла, вдавливающая его в каменистое дно, составляла, казалось, не меньше тонны. Он выкладывался полностью, постанывая от натуги, делая коротенькие, медленные шаги. Перекат длиною в полсотни метров вызывал ощущение непреодолимой бесконечности.
— А-а!!! — идущий перед Найлом гребец шарахнулся в сторону, упал, схватив себя за ногу, потом на плечо.
В первый миг подумалось — притворяется, но тут правитель разглядел появляющиеся на теле небольшие ямки. Поначалу чистенькие, они постепенно начинали кровоточить, и вскоре извивающийся от боли человек корчился уже в розовом кровавом облаке. Самое страшное — помочь ему не мог никто. Стоит двум-трем людям отпустить корабль — и он тут же потеряет равновесие, качнется, начнет падать и перекалечит своей тяжестью всех остальных моряков.
— Ногами, ногами шевелите! Не бросать — с суши не поднимите!
Несчастный гребец вскочил, попытался бежать — но перепутал направление и рухнул в глубокую воду ниже переката. Вода вокруг забурлила, течение тут же подхватило, и понесло слабо шевелящееся тело.
— Еще, еще двигайтесь! Десять шагов осталось! Еще немного! Пять шагов!
Найл ощутил, как дно под ногами уходит вниз, потерял равновесие и начал падать в сторону, с ужасов видя, как массивный бок корабля рушится сверху.
Лицо захлестнуло волной — правитель нащупал ногами дно, вскочил. Корабль покачивался на воде совсем рядом. Глубины по грудь ему хватало для плаванья с избытком.
Моряки стали забираться внутрь. Найл увидел свисающую веревку, ухватился на нее и вскоре тоже перевалился через борт. Назия в мокрой тунике уже стояла на корме и внимательно смотрела туда, где подвергся странному нападению погибший моряк.
Вода весело журчала по многочисленным камням, переливаясь под солнцем всеми цветами радуги и делая вид, что в окружающем мире царит тишь и благодать.
— Весла на воду! Поднимемся еще немного вверх и встанем на ночлег, — отдала команду Назия, продолжая смотреть за корму. Она хотела на всякий случай отойти подальше от этого странного места.
После ужина Посланник Богини ушел к самой корме, откинулся на борт, закрыл глаза, готовясь очистить сознание от посторонних мыслей и… заснул. Осматривать окружающее пространство пришлось утром, после того, как судно двинулось дальше — благо работать веслами от правителя не требовалось.
Никаких признаков приближения к семени Найл не заметил, но когда открыл глаза, обнаружил, что кустарник остался где-то позади, и во все стороны раскинулась подозрительно знакомая степь. Ветер буйно гулял по колосящимся травам, обжигая лица путешественников своим горячим дыханием. Река теперь почти не петляла, откровенно повернув на запад — прочь от восходящего солнца. Назия больше не решалась напомнить правителю про этот неприятный момент, но время от времени оглядывалась, надеясь, что он заметит это сам.
Впереди показались буруны. На этот раз реку перегораживал не просто перекат, а самые настоящие пороги: разбросанные тут и там крупные валуны, о которые разбивались потоки набегающей воды.
— Убрать весла! Нос направо не торопясь! Судно, постепенно теряя ход, вспороло килем близкое дно между берегом и крайним валуном, и остановилось.
Гребцы, радуясь мгновениям отдыха, развалились на своих скамьях, а морячка подошла к Найлу и негромко сообщила:
— Наверное, мы дошли почти до самой Тихой Долины, Посланник. Прикажете организовать волок через порог, чтобы двигаться дальше?
— Отдохни, Назия. Дай мне подумать… Посланник Богини лег на свою выворотку лицом вниз, закрыл глаза и привычно ушел в мир ментальных сил и энергий.
Он изо всех сил тянулся вперед, в стороны, даже назад пытаясь нащупать хоть какие-нибудь признаки присутствия Богини, хоть какие-то знакомые волны, свидетельствующие о ее присутствии. Ничего…
— Будем заканчивать, этот путь, Назия, — прошептал правитель, не открывая глаз. — Мы возвращаемся.
— Привал! — повернулась к гребцам женщина. — Разбить лагерь. Ищите дрова, попытайтесь найти дичь. Завтра начнем разворачиваться.
— А почему не сегодня? — удивился Найл.
— Речка слишком узкая, Посланник. Чтобы развернуться, нос придется выносить на берег. Для этого его нужно закрепить, не соскользнул — ударится о дно или другой берег, может корму переломать. Мы тогда тут навсегда останемся. Пусть люди отдохнут, колья заранее в землю вобьют. А завтра со свежими силами за корабль возьмемся.
— Там что-то происходит, мой господин, — указала в степь Нефтис.
Правитель вскочил. Неподалеку среди травы катался один из гребцов, а еще несколько бежало к нему на помощь. Поведение пострадавшего очень неприятно напоминало нечто совсем недавнее.
— Как это случилось, Нефтис?
— Он просто шел, мой господин. Потом вдруг закричал и упал.
Пострадавшего принесли на корабль. Он уже не хныкал, смирившись с болью, а просто зажимал пострадавшую ногу.
— Покажи, что у тебя? — потребовал Найл. Мужчина убрал ладони, и стала видна глубокая округлая рана в мякоти икры — словно кто-то откусил там себе кусочек. А может, и вправду откусил.
— Ты видел там кого-нибудь? — потребовала ответа Назия. — Зверя, насекомое, растение. Ну, хоть что-нибудь?
Раненый замотал головой — Ну-ка, — распорядилась морячка, — осмотрите место, где все это произошло. Только очень внимательно.
Обследование травы и земли дало самый неожиданный результат: трое новых пострадавших, причем у одного откушены два пальца на руке — но даже он не заметил, кто нападал на путников среди совершенно чистой травы.
Назия, решив больше не рисковать, приказала всем вернуться на корабль.
— А можно развернуть судно без веревки? — поинтересовался Найл. — Если не посылать людей вбивать колья, на них никто не нападет. Просто навалимся все вместе, перенесем нос по берегу, и покатимся назад, вниз по течению.
— Придется рискнуть, — хмуро согласилась женщина. — Но тогда не имеет смысла ждать рассвета. Давайте все за борт!
Мужчины попрыгали на мелководье, облепили нос судна, как муравьи жука-оленя, дружно поднатужились и переместили его на несколько шагов вправо, положив в зеленую прибрежную траву. Несколько минут переждали, потом опять взялись и сдвинулись еще немного.
Найл резко оглянулся, внезапно почувствовав движение.
Зашелестела трава, пригнулось несколько колосков:
— А-а! — один из гребцов рухнул на бок, и схватился за ногу. — Помогите!
Но стоило людям броситься к нему, как с другой сторону закричал от боли другой моряк.
— Все назад! На корабль, быстрее! — Назия поняла, что еще немного и ее оставят без команды.
Мужчины не заставили себя уговаривать — лишь только подхватили с земли пострадавших. Тут же выяснилось: первый раненый получил еще один укус — в плечо.
— Мы попались, — заметалась по палубе морячка. — Мы не сможем выбраться отсюда никогда. Никогда.
Умирать от голода на затерянном в степи мореходном корабле ей не хотелось. Да еще такая насмешка судьбы: на корабле — в степи!
Найл стоял у борта и внимательно следил за колебаниями травы. Вот они раздвинулись один за другим, пропуская невидимое тело. Вот резко полегли, принимая вес. Вот опять заколебались длинной чередой.
— Там кто-то есть! — указал правитель вниз. — Точно есть. Но он почему-то невидим.
— Как нам от него избавиться? — остановилась морячка.
— Подожди, Назия, дело не в нем. Наши Богини изменяют природу вокруг себя, порождают новые виды и неведомых чудовищ. Вот, смотри: внизу бродит невидимый хищник. Совершенно невидимый! Может, это и есть тот самый признак близкого семени, который мы так долго искали?
— Возможно, вы правы, Посланник, — прикусила губу Назия. — Но за два часа мы потеряли трех человек, а судно лежит наполовину на берегу и не способно передвигаться. От этого хищника нужно избавиться, пока он не сожрал всех! Командующая флотом не преувеличивала. В ее понимании человек, не способный бегать по палубе, лазить по такелажу или грести несколько часов без отдыха ничем не отличался от мертвого.
— Он не один, Назия. Вон, видишь примятую траву? Там лежит один. Вон полукругом шевелятся колоски. Это второй. Здесь прямая тропка протоптана. Там третий отдыхает. У меня вообще сложилось ощущение, что эти невидимки сбегаются сюда со всей округи в надежде поживиться. Нужно попытаться узнать, откуда. Возможно, семя там.
— Где? Мы не знаем, откуда приближаются эти невидимки…
Морячка обращалась к правителю, но он уже исчез. Стряхнув с себя мысли, как ненужный хлам, Найл провалился, словно в холодный омут, в сумрачный ментальный мир. Он тянулся, тянулся, тянулся от корабля во все стороны, но нигде не смог ощутить просветления, выдающего скопления живых существ. По степи путешествовали лишь редкие искорки жизни, немалая часть которых скопились вокруг путников.
Он находился в сладостной истоме, наблюдая за вдохновенной страстностью женщины, за переполняющим ее, перехлестывающим через край наслаждением, сам купаясь в накатывающих волнах чужого блаженства.
Морячка чувствовала тело правителя лучше его самого, и когда Найлу казалось, что вот-вот произойдет завершающий взрыв, Назия внезапно прекращала свою игру, наклонялась вперед, целовала лицо, грудь, плечи, гладила волосы — а потом снова начинала сладострастный танец, выводя на вершину блаженства, но никак не давая взорваться вулкану страсти — обманывая ее, отвлекая внимания, переигрывая — и снова заманивая к пику желаний.
Но мужское естество невозможно обманывать бесконечно, и в конце концов оно рванулось вперед, сметая преграды, заполняя собою все миры и сознания, карая коварную женскую плоть резкими ударами и взрывами, готовыми, казалось, пробить ее насквозь. Назия расслабленно осела набок, но не позволила члену правителя покинуть лоно. Она повернула правителя лицом к себе, обхватила к себе, крепко прижала и замерла, утягивая его вместе с собой в крепкий и глубокий сладострастный сон.
* * *
Утром хозяйка корабля прошлась по палубе, вглядываясь в лица гребцов и мысленно распределяя их по скамьям, потом скомандовала:— Лохарь, к рулю. И благодари Посланника Богини за избавление от наказания. Поднять якорь! Весла на воду!
Назия вернулась на корму, встала рядом с усталым, но довольным правителем и Нефтис, пребывающей в крайне дурном настроении.
— Оба борта вперед спокойно. И-раз, и-раз. Нос направо не торопясь.
Судно начало постепенно набирать ход, скользя по идеальной глади среди разлапистых кленов и тонколистных ив.
Ширина реки здесь составляла немногим более длины корабля, и Найл вдруг понял, что даже при большом желании они уже не смогут развернуться, чтобы вернуться назад.
— Нос прямо! Нос налево спокойно. Нос прямо. За очередным изгибом русла показался высокий серый склон, нависающий над темным омутом. Назия облизнула пересохшие губы, рулевой судорожно сглотнул.
Спокойствие сохранила только. Нефтис, которой в ее нынешнем настроении возможная боль казалась совершенно безразличной.
— Нос налево не торопясь!
Судно держалось самой стремнины, разрезая носом поверхность воды. Над правым бортом начал вырастать обрыв.
Теперь и гребцы, сидящие спиной по ходу движения, увидели опасность и ускорили темп работы весел. Все с опаской вглядывались верх, со страхом ожидая падения жужжащего воздуха — но ничего не происходило.
— Нос прямо! Нос направо не торопясь! Обрыв остался позади, вызвав всеобщий вздох облегчения. Опять поворот за поворотом впереди открывались только заросшие кустарником берега и высокие крепкие деревья. Однако стоило людям немного расслабиться — и опять за излучиной открылся серый склон обрыва.
— Не бойтесь, здесь безопасно, — громко сказал Найл. — Берег напротив косогора заболочен. Мухи жили напротив единственного берега, имеющего нормальный спуск к воде. Они наверняка охотятся на тех, кто ходит на водопой. Здесь им жрать некого, так что и мух быть не может.
Слова Посланника Богини вселили в сердца людей надежду, а когда судно безопасно прошло под высоким берегом, то и веру в безопасность.
Хотя, знай правитель с той же уверенностью, что мухи на обрыве живут — подобное предупреждение вряд ли хоть кого-нибудь смогло бы спасти от укусов. Миновав обрыв, Назия разрешила короткую остановку для еды.
Путешественники поели соленой рыбы, запасы которой казались неисчерпаемыми, и двинулись дальше. На реке рыбная диета переносилась легче, чем на море — пресной воды за бортом имелось сколько душе угодно. Однако, если правитель не хотел, чтобы люди начали болеть, следовало подумать о разнообразии в пище — хотя бы о свежей зелени.
Вскоре после обеда они миновали еще один обрыв — тоже без мух, а затем, на прямом участке русла, Найл увидел два высоких холма, доходящие до самой воды с противоположных сторон реки, и резко обрывающиеся вниз.
— Назия, останови корабль! — порывисто положил он руку морячке на плечо. — Во-он там, у берега.
— Убрать весла! Нос налево не торопясь! — подчинилась морячка. — Приготовить якорь.
Не имея возможности выскочить носом на берег, Назия остановила корабль вдоль него. Между бортом и густыми зарослями низкого орешника оставалось больше метра открытой воды.
Прыгать в гущу ветвей в незнакомом месте Найл не рискнул. Он выбрал вытянувшуюся над палубой ветку, повис на ней. Ветка пригнулась, но выдержала…
— Нефтис, — окликнул Найл свою хмурую телохранительницу, — прикрой.
Стражница встала к борту, нацелив копье в кустарник и готовая колоть все, что движется, а Найл на руках перебрался на берег, спустился на землю, ломая попадающую под ноги мелкую поросль.
— Нефтис, перебирайся сюда, иди за мной. Пробиться сквозь переплетение ветвей человеку было не по силам, поэтому Найл опустился на живот и пополз между корней. Насколько он помнил — корабль успел подняться за холмы всего на несколько метров.
И правда: не успели они проползти и пяти минут, как кустарник оборвался, и люди оказались на ровном газоне, разрезающим буйную растительность лентой шестиметровой ширины. Одним краем лента упиралась в холм — и продолжалась на том берегу реки, другим — скрывалась за чередой толстых вековых тополей.
— Так я и думал… — Найл присел на корточки, ковырнул травяной ковер и обнажил серую каменную поверхность. — Это дорога.
— Куда?
— Не знаю, Нефтис, — признал правитель. — За последнюю тысячу лет уровень океана поднимался и опускался, очертания берегов менялись, пустыни зарастали лесами, а цветущие сады опустынивались. Названия городов частью утеряны, частью потеряли смысл. А не могу сказать даже приблизительно, где мы находимся относительно старых карт и географических понятий, на каком континенте и в каком полушарии. И уж тем более, куда и откуда ведет старая забытая дорога. Одно точно — мы живем на планете Земля.
Найл поднялся на край холма, присел, погладил рукой мягкую податливую траву. — А здесь стоял мост. Толстые стальные балки, на них бетонные плиты. Балки превратились в ржавчину лет за двести, под тяжестью плит рухнули вниз и вода окончательно растворила остатки творения человеческих рук. — Посланник вздохнул, выпрямился, помахал рукой хозяйке корабля:
— Назия, высади несколько человек, пусть поищут съедобную траву. А мы с Нефтис сходим на охоту.
Найл развернулся и повел стражницу посередине шоссе.
— Куда вы, мой господин? — несколько удивилась телохранительница. — Лес кругом, дичь.
— Предлагаешь охотиться поодиночке? — приподнял брови правитель, и женщина сразу сдалась, отправившись следом.
Метров через сто они наткнулись на то, что и искал правитель: на натянутую поперек широкой просеки сеть. Ну никак не могло быть такого, чтобы не нашлось паука, решившего воспользоваться столь удобным местом для охоты! На всякий случай, чтобы не напороться на местного смертоносца, Посланник Богини выстрелил ярким мысленным импульсом:
— Я приветствую всех, живущих в этих местах!
Ответа не последовало. Найл отступил к кустарнику, вырубил мечом деревце в руку толщиной, вернулся назад, кинул его в нижние нити паутины и принялся старательно трясти и крутить, проделывая над землей широкий проход.
По ту сторону из кроны ясеня выскочил тощий длинноногий паук и кинулся защищать ловушку.
— Желтый прядильщик, — поморщился правитель. — Тощие они, есть нечего.
Тельце паука с длинным поджарым брюшком в длину не уступало человеческому, а по толщине казалось втрое меньшим. Он подбежал к дергающимся в паутине веткам, похлопал по ним лапами, на секунду задумался.
— Нефтис, готовься, — предупредил Найл.
Прядильщик вдруг решительно перемахнул паутину через верх, и скакнул на Посланника. Найл отпрянул, выхватывая меч, но точный удар стражницы уже пробил желтое тело в середине груди. Паук заскреб траву лапами и затих.
— Они вообще-то стаями живут, — Найл оттащил деревце в сторону и заглянул в получившуюся дыру. — Остальных поищем?
Они перебрались на другую сторону, и тут же увидели следующую паутину метрах в трехстах дальше по дороге.
— Садись, — предложил Найл. — Отдохнем немного, а потом дальше двинемся.
Они сели опустились рядом на мягкую траву. Посланник Богини сорвал высокий колосок с пушистой метелочкой на кончике, покрутил его в руках.
— Помнишь, как мы пробивались в Дельту через ковыли?
— Помню, мой господин.
— А пустыню? А горы? А переход по побережью? А штурм города, подводный рейд, захват Приозерья? А помнишь жизнь во дворце? Мы всегда были вместе. Всегда. Так неужели ты думаешь, что я могу променять тебя хоть на кого-то еще, на кого-то другого? Почему же ты ведешь себя, как скорпион, вместо ящерицы схвативший пересохший сук? На что обижаешься, почему хмуришься и не желаешь разговаривать?
— Да, мой господин, — сглотнула телохранительница. — Вы меня променяли. Сперва на хозяйку солеварни, потом на худую пленницу из Приозерья. Вы прогнали меня командовать городом в двух днях пути, а сейчас меняете на женщин из лесного племени или на хозяйку корабля.
— Раньше ты не была такой обидчивой, Нефтис, — покачал головой Найл. — Ты ведь знаешь, начальница моей стражи, что правитель не может принадлежать себе ни в чем! Я не могу отказаться от установления мира и дружбы с соседней страной только потому, что дочь тамошнего князя чрезмерно худа. Я не могу не вознаградить надсмотрщицу, почти полгода хранившую мне преданность на занятой врагом земле, я не могу отвернуться от хозяйки корабля, ведущей свое судно по мелкому узкому ручейку. Неужели ты не понимаешь этого?
Найл был совершенно искренен, поскольку в эти минуты сам верил всему, что говорил.
— Понимаю, — кивнула Нефтис. — Но это не значит, что я должна радоваться вашему следованию долгу, мой господин.
— Но есть женщины, с которыми мне хотелось бы быть рядом не потому, что это мой долг, а просто потому, что мне приятно находиться рядом с ними, ощущать их волосы в своих руках, касаться их рук, их губ, их тела…
Позади коротко тренькнула паутина.
— Носач попался, — оглянулась стражница. — Заколоть его?
— Успеется… — он провел руками по ее волосам, потом повернул к себе ее лицо и крепко поцеловал в губы. — Пусть покрепче запутается.
— Уйдет! — не выдержала Нефтис, вскочила и с силой послала копье в черного, с высоко задранным на морде клыком жука весом не менее двухсот килограмм. Острие вошло точно в щель между надкрыльями, насквозь пробило мягкое тельце и пригвоздило носача к земле.
— Простите, мой господин, — извинилась за свое непослушание телохранительница и сняла тунику.
Найл понял, что его объяснения приняты и снял через голову перевязь меча. Подошедшая начальница стражи расстегнула его пояс, чуть ли не грубо содрала тунику и увлекла на землю.
Она уселась сверху на ноги, скользнула губами от его живота до подбородка, щекотя распущенными волосами, потом еще и еще. Член быстро напрягся до страшной силы, но Нефтис не позволяла правителю сделать того, чего ему так хотелось, она продолжала свои ласки — иногда начиная ласкать его «нефритовый стержень» руками, иногда наклоняясь вперед и целуя лицо Найла — и якобы случайно задевая член грудью, а время от времени осторожно касаясь его губами.
Посланник давно стонал от возбуждения, но терпел, позволяя женщине совершить свою сладкую месть за пережитые обиды. Когда боль в области паха стала казаться нестерпимой, Нефтис резко продвинулась вперед, с силой прижимая руки правителя к траве, медленно опустилась, и Найл, невольно всхлипнув от облегчения, ощутил, как его рвущийся из кожи вон член вошел в ее лоно.
Стражница не отдавалась, она брала, резкими движениями бедер доводя Найла до предела возможностей, и через считанные минуты он сдался. Словно сладостный взрыв произошел в паху, и эта волна удовольствия захлестнула не только правителя.
Волна вошла в Нефтис, и Найл ощутил, как женщина почувствовала в низу живота горячий импульс, расслабляющий и согревающий одновременно…
Она наклонилась вперед, жарко поцеловала его губы, замерла на несколько долгих минут, а потом поднялась, отошла к своей тунике и стала одеваться.
Теперь она чувствовала себя полностью удовлетворенной — если не физически, то хотя бы морально.
Найлу, чтобы прийти в себя, потребовалось на несколько минут больше. Однако вскоре он тоже встал, оделся, подобрал перевязь и, стараясь говорить спокойно, поинтересовался:
— Потащим сперва носача, а потом прядильщика.
Вместо ответа Нефтис подошла к нему, наклонилась к его губам и крепко, от всей души поцеловала.
* * *
Старая дорога стала единственным местом за много дней пути, где люди смогли спокойно походить по берегу, развести костры, полежать на траве, поэтому Найл разрешил здесь стоянку до утра, а потом корабль снова двинулся в путь. Два дня прошли без приключений, вот только берега постепенно становились все выше, вскоре сравнявшись с уровнем бортов, а растительность — менее густой.— Мы отклоняемся на запад, Посланник, — сообщила Назия вечером второго дня.
— Почему ты так думаешь?
— Я вижу. Хотя река и петляет, как удирающая от тунца морская змея, но общее ее направление становится все более и более западным.
— Юго-западным, — поправил Найл. — Мы не знаем точно, где в этих землях находится семя. Мы знаем только то, что оно на юге от города пауков и очень далеко. Попытаемся подняться еще дальше выше по течению.
— Как прикажете, правитель, — кивнула морячка.
Она испытывала чувство неуверенности, сомнения. Что-то внутри ее говорило: «Ты плывешь не туда», но она ни имела ни единого разумного довода, способного подтвердить это смутное ощущение.
— Завтра утром мы двинемся дальше.
Найл уселся на корме, закрыл глаза и очистил сознание от мыслей. Это было нетрудно, поскольку ничего серьезного, привлекающего внимания, саднящего разум с путниками не происходило — и вскоре Посланник Богини ощутил себя облаком, растекшимся над рекой и окружающими ее зарослями.
Он смотрел сверху на соломенно-желтое пространство, на копошащийся муравейник жизни и ощущал свое единение с этой кутерьмой. Все вокруг казалось родным, естественным.
Здесь не было чужаков рвущих ткань бытия и порождающих монстров — как Великая Богиня Дельты, одарив ближайшую окружающую природу мощнейшей энергетикой, превратила ее обитателей в нечто непонятное, неведомое для прочей планеты — и не способное жить вдали от покровительницы. Значит, не было здесь и семени.
Найл попытался вытянуть сознание лучом, но здесь, имея поддержку всего двух пауков, он не мог мало-мальски заметно усилить свои ментальные возможности, полностью реализовать навыки управления разумом и сознанием. Впрочем, он не особенно и надеялся на успех. Посланник Богини знал, что вокруг семени не могут не происходить изменения. Ее присутствие должно быть заметно издалека. Очень издалека.
Очередной день пути почти полностью исключил из окружающего мира деревья, оставив только сплошную стену ивняка в полтора человеческих роста высотой.
Возможно, где-то неподалеку от русла росли нормальные деревья — но корабль шел словно по коридору, за стенами которого ничего невозможно разглядеть.
— Посланник, обратите внимание, — подошла к правителю Назия и указала на тоненькие ручейки вливающиеся в реку каждые сто-двести метров.
— И что это означает?
— Река мелеет. Ручьи маленькие, но каждый несет в себе немного воды для общего потока. Если они впадают здесь, значит, этой воды нет выше по реке. Если так пойдет и дальше, завтра мы начнем цепляться килем за дно.
— С этим можно бороться?
— Недолго. Можно высадить всю команду на берег, а судно тянуть на канате. Оно станет легче, осадка уменьшится. Но берега… Вы сами видите, правитель.
К вечеру путники уткнулись в перекат. Там не бурлил бешеный поток по крупным валунам — но прослойка воды над мелкими камушками не составляла и двадцати сантиметров.
— Эй, поднять весла! Причальной команде за борт!
Несколько моряков попрыгали с носа прямо на дно, подставляя плечи под борта корабля и продвинули его на пару метров вперед, насаживая носом на мель.
— Весла закрепить, все в воду! Хватит на палубе кататься, пора и ее на себе поносить.
Посланник Богини спрыгнул вместе со всеми, оказавшись по пояс в воде, и вместе со всеми уперся плечом в покатый бок судна, отрывая его от воды.
— Пошли-пошли, тут рядом! — голос морячки раздавался сбоку, она тоже сошла в реку. Доля Найла, вдавливающая его в каменистое дно, составляла, казалось, не меньше тонны. Он выкладывался полностью, постанывая от натуги, делая коротенькие, медленные шаги. Перекат длиною в полсотни метров вызывал ощущение непреодолимой бесконечности.
— А-а!!! — идущий перед Найлом гребец шарахнулся в сторону, упал, схватив себя за ногу, потом на плечо.
В первый миг подумалось — притворяется, но тут правитель разглядел появляющиеся на теле небольшие ямки. Поначалу чистенькие, они постепенно начинали кровоточить, и вскоре извивающийся от боли человек корчился уже в розовом кровавом облаке. Самое страшное — помочь ему не мог никто. Стоит двум-трем людям отпустить корабль — и он тут же потеряет равновесие, качнется, начнет падать и перекалечит своей тяжестью всех остальных моряков.
— Ногами, ногами шевелите! Не бросать — с суши не поднимите!
Несчастный гребец вскочил, попытался бежать — но перепутал направление и рухнул в глубокую воду ниже переката. Вода вокруг забурлила, течение тут же подхватило, и понесло слабо шевелящееся тело.
— Еще, еще двигайтесь! Десять шагов осталось! Еще немного! Пять шагов!
Найл ощутил, как дно под ногами уходит вниз, потерял равновесие и начал падать в сторону, с ужасов видя, как массивный бок корабля рушится сверху.
Лицо захлестнуло волной — правитель нащупал ногами дно, вскочил. Корабль покачивался на воде совсем рядом. Глубины по грудь ему хватало для плаванья с избытком.
Моряки стали забираться внутрь. Найл увидел свисающую веревку, ухватился на нее и вскоре тоже перевалился через борт. Назия в мокрой тунике уже стояла на корме и внимательно смотрела туда, где подвергся странному нападению погибший моряк.
Вода весело журчала по многочисленным камням, переливаясь под солнцем всеми цветами радуги и делая вид, что в окружающем мире царит тишь и благодать.
— Весла на воду! Поднимемся еще немного вверх и встанем на ночлег, — отдала команду Назия, продолжая смотреть за корму. Она хотела на всякий случай отойти подальше от этого странного места.
После ужина Посланник Богини ушел к самой корме, откинулся на борт, закрыл глаза, готовясь очистить сознание от посторонних мыслей и… заснул. Осматривать окружающее пространство пришлось утром, после того, как судно двинулось дальше — благо работать веслами от правителя не требовалось.
Никаких признаков приближения к семени Найл не заметил, но когда открыл глаза, обнаружил, что кустарник остался где-то позади, и во все стороны раскинулась подозрительно знакомая степь. Ветер буйно гулял по колосящимся травам, обжигая лица путешественников своим горячим дыханием. Река теперь почти не петляла, откровенно повернув на запад — прочь от восходящего солнца. Назия больше не решалась напомнить правителю про этот неприятный момент, но время от времени оглядывалась, надеясь, что он заметит это сам.
Впереди показались буруны. На этот раз реку перегораживал не просто перекат, а самые настоящие пороги: разбросанные тут и там крупные валуны, о которые разбивались потоки набегающей воды.
— Убрать весла! Нос направо не торопясь! Судно, постепенно теряя ход, вспороло килем близкое дно между берегом и крайним валуном, и остановилось.
Гребцы, радуясь мгновениям отдыха, развалились на своих скамьях, а морячка подошла к Найлу и негромко сообщила:
— Наверное, мы дошли почти до самой Тихой Долины, Посланник. Прикажете организовать волок через порог, чтобы двигаться дальше?
— Отдохни, Назия. Дай мне подумать… Посланник Богини лег на свою выворотку лицом вниз, закрыл глаза и привычно ушел в мир ментальных сил и энергий.
Он изо всех сил тянулся вперед, в стороны, даже назад пытаясь нащупать хоть какие-нибудь признаки присутствия Богини, хоть какие-то знакомые волны, свидетельствующие о ее присутствии. Ничего…
— Будем заканчивать, этот путь, Назия, — прошептал правитель, не открывая глаз. — Мы возвращаемся.
— Привал! — повернулась к гребцам женщина. — Разбить лагерь. Ищите дрова, попытайтесь найти дичь. Завтра начнем разворачиваться.
— А почему не сегодня? — удивился Найл.
— Речка слишком узкая, Посланник. Чтобы развернуться, нос придется выносить на берег. Для этого его нужно закрепить, не соскользнул — ударится о дно или другой берег, может корму переломать. Мы тогда тут навсегда останемся. Пусть люди отдохнут, колья заранее в землю вобьют. А завтра со свежими силами за корабль возьмемся.
— Там что-то происходит, мой господин, — указала в степь Нефтис.
Правитель вскочил. Неподалеку среди травы катался один из гребцов, а еще несколько бежало к нему на помощь. Поведение пострадавшего очень неприятно напоминало нечто совсем недавнее.
— Как это случилось, Нефтис?
— Он просто шел, мой господин. Потом вдруг закричал и упал.
Пострадавшего принесли на корабль. Он уже не хныкал, смирившись с болью, а просто зажимал пострадавшую ногу.
— Покажи, что у тебя? — потребовал Найл. Мужчина убрал ладони, и стала видна глубокая округлая рана в мякоти икры — словно кто-то откусил там себе кусочек. А может, и вправду откусил.
— Ты видел там кого-нибудь? — потребовала ответа Назия. — Зверя, насекомое, растение. Ну, хоть что-нибудь?
Раненый замотал головой — Ну-ка, — распорядилась морячка, — осмотрите место, где все это произошло. Только очень внимательно.
Обследование травы и земли дало самый неожиданный результат: трое новых пострадавших, причем у одного откушены два пальца на руке — но даже он не заметил, кто нападал на путников среди совершенно чистой травы.
Назия, решив больше не рисковать, приказала всем вернуться на корабль.
— А можно развернуть судно без веревки? — поинтересовался Найл. — Если не посылать людей вбивать колья, на них никто не нападет. Просто навалимся все вместе, перенесем нос по берегу, и покатимся назад, вниз по течению.
— Придется рискнуть, — хмуро согласилась женщина. — Но тогда не имеет смысла ждать рассвета. Давайте все за борт!
Мужчины попрыгали на мелководье, облепили нос судна, как муравьи жука-оленя, дружно поднатужились и переместили его на несколько шагов вправо, положив в зеленую прибрежную траву. Несколько минут переждали, потом опять взялись и сдвинулись еще немного.
Найл резко оглянулся, внезапно почувствовав движение.
Зашелестела трава, пригнулось несколько колосков:
— А-а! — один из гребцов рухнул на бок, и схватился за ногу. — Помогите!
Но стоило людям броситься к нему, как с другой сторону закричал от боли другой моряк.
— Все назад! На корабль, быстрее! — Назия поняла, что еще немного и ее оставят без команды.
Мужчины не заставили себя уговаривать — лишь только подхватили с земли пострадавших. Тут же выяснилось: первый раненый получил еще один укус — в плечо.
— Мы попались, — заметалась по палубе морячка. — Мы не сможем выбраться отсюда никогда. Никогда.
Умирать от голода на затерянном в степи мореходном корабле ей не хотелось. Да еще такая насмешка судьбы: на корабле — в степи!
Найл стоял у борта и внимательно следил за колебаниями травы. Вот они раздвинулись один за другим, пропуская невидимое тело. Вот резко полегли, принимая вес. Вот опять заколебались длинной чередой.
— Там кто-то есть! — указал правитель вниз. — Точно есть. Но он почему-то невидим.
— Как нам от него избавиться? — остановилась морячка.
— Подожди, Назия, дело не в нем. Наши Богини изменяют природу вокруг себя, порождают новые виды и неведомых чудовищ. Вот, смотри: внизу бродит невидимый хищник. Совершенно невидимый! Может, это и есть тот самый признак близкого семени, который мы так долго искали?
— Возможно, вы правы, Посланник, — прикусила губу Назия. — Но за два часа мы потеряли трех человек, а судно лежит наполовину на берегу и не способно передвигаться. От этого хищника нужно избавиться, пока он не сожрал всех! Командующая флотом не преувеличивала. В ее понимании человек, не способный бегать по палубе, лазить по такелажу или грести несколько часов без отдыха ничем не отличался от мертвого.
— Он не один, Назия. Вон, видишь примятую траву? Там лежит один. Вон полукругом шевелятся колоски. Это второй. Здесь прямая тропка протоптана. Там третий отдыхает. У меня вообще сложилось ощущение, что эти невидимки сбегаются сюда со всей округи в надежде поживиться. Нужно попытаться узнать, откуда. Возможно, семя там.
— Где? Мы не знаем, откуда приближаются эти невидимки…
Морячка обращалась к правителю, но он уже исчез. Стряхнув с себя мысли, как ненужный хлам, Найл провалился, словно в холодный омут, в сумрачный ментальный мир. Он тянулся, тянулся, тянулся от корабля во все стороны, но нигде не смог ощутить просветления, выдающего скопления живых существ. По степи путешествовали лишь редкие искорки жизни, немалая часть которых скопились вокруг путников.