Страница:
Поначалу людям казалось, что обедать они будут на твердой земле, и они тянули сперва до полудня, потом еще чуть-чуть, еще, пока не стало понятно, что на море вот-вот опустятся новые сумерки. Единственным утешением обманутым путешественникам стало то, что на этот раз выброшенные за борт якоря легли-таки на дно и надежно застопорили корабли на месте.
Люди ждали берега, они успели истосковаться по твердой почве под ногами, возможности избавиться от ощущения бездонной пропасти под ногами, пропасти, над которой они парят благодаря хрупкой скорлупке — но в которую в любой момент могут рухнуть. Они хотели развести костер: погреться у огня, поесть горячей пищи, вытянуться во весь рост, не боясь, что голова упрется в мягкий плетеный фальшборт, а ноги свалятся со скамьи. Они уже видели берег — но только самую высокую его точку. Люди ждали, когда рядом с высокой скалой, оповестившей их о близости земли, появятся кроны деревьев, выступы холмов, желтый песок пляжей.
Новый день принес им надежду на скорый отдых — рядом с прямоугольником первого замеченного дома из-за горизонта выглянули острые кончики, пологие овалы, странные вертикальные штрихи. Правда, на этот раз Назия не поддалась всеобщему настроению и отдала распоряжение об обеде в обычное время. И оказалась права: отдавая в сумерках якорь, моряки могли во всей красе любоваться выступающими высоко в небо силуэтами, но земли под ними все еще не различали.
— Мы никогда не доберемся до берега, — потихоньку начинали шептаться гребцы. — Это край мира… Он манит к себе, но до него невозможно доплыть.
Наступала очередная ночь.
— Нос налево спокойно! — приказала командующая, и гигантский корабль, не желая тревожить птицу, начал отворачивать в сторону. — Нос прямо. Нос направо не торопясь.
И словно в награду за благородство в небе между устремленными ввысь махинами проявился характерный профиль стрекозы: темный штрих с капелькой на конце. Еще несколько часов, и от края и до края горизонта стала прорисовываться темная полоса. Флотилия продолжала пробиваться вперед и на этот раз перед сумерками все смогли разглядеть буруны разбивающихся о камни волн.
— Есть, — облегченно вздохнула морячка. — Завтра высадимся. Теперь якорь за борт и всем спать!
Зато теперь моряки могли более подробно рассмотреть странные вертикальные скалы, так долго мотавшие из них нервы.
Однообразного серого цвета, они вздымались на невероятную высоту измеряемую километрами.
Кое-где на идеально ровных стенах удалось примоститься травяным кочкам и мелким кустарникам, в некоторых местах из скал выпирали могучие деревья в окружении мелких растений.
Но самое странное — на некоторых скалах сквозь серость потаенно пробивались подозрительно знакомые слюдяные отблески.
— Как ты думаешь, Нефтис, здесь часто случаются дожди? — задал риторический вопрос Найл.
— Наверное, нет, мой господин.
— Тогда сюда следовало привезти принцессу Мерлью.
— Кого? О чем это вы говорите, правитель? — Назия не принимала участие в походе через Серые горы, и прозвучавшие намеки прошли мимо ее понимания.
— Завладев Комплексом Мага, — пояснил Найл, — наша чистоплотная принцесса первым делом приказала отмыть в нем все окна. За прошедшие сотни лет на них накопился слой грязи и пыли с руку толщиной. До того, как Комплекс отмыли он выглядел точно так же.
— Вы хотите сказать…
— Да, Назия. Это построенные нашими предками дома.
Впрочем, от прибрежных каменных россыпей до ближайшего дома предстояло преодолеть два десятка километров, заросших кустарником и деревьями, сквозь которые проглядывали менее величественные развалины.
— Как вы высаживаетесь в таких местах, Назия?
— Вблизи нашего города нет таких мест, Посланник. Может, пройдем вдоль берега и поищем более удобное место?
— Сомневаюсь, что его удастся найти, — задумчиво потер шею Найл. — Скорее всего, здесь стояла красивая набережная, облицованная камнем, и по ней разгуливали сильные женщины с упитанными мужчинами. Но и те, и другие улетели в другие миры, а набережная осталась стоять под ударами волн. Кладку размыло, а валуны так и валяются на прежних местах. Если уж наши предки решили украсить морской фасад города набережной, они наверняка сделали это везде.
— Тогда нам не удастся здесь высадиться, Посланник. Мы разобьем корабли.
— Если валуны лежат на отлогом берегу, — вслух подумал Найл, — значит прибой за тысячу лет подравнял спуск в воде, и никаких ям на дне нет.
— Ямы меня не беспокоят, правитель. Меня беспокоят камни. — Это можно разведать, — пожал плечами Посланник Богини. — Иначе для чего я с таким трудом добывал в морском лесу пироги?
Затея правителя командующей флотилией не нравилась, но явных возражений она предъявить не могла. Все, что оставалось Назии — это выделить самых опытных моряков.
Хотя по сравнению с водами, лежащими сразу за морским лесом, волны у здешнего побережья гуляли нешуточные, но опасности для построенной Черным Волосом пироги они не представляли.
Найл и Нефтис заняли в ней места посередине, Тигнай устроился на самом носу, а Кирнук на корме.
— Дно-то тут какое пологое, — заметил Тигнай, тыкая вниз веслом. — До берега еще сто метров, а я уже землю достаю. Тут пешком высадиться можно!
— Смотри, чтобы камней не было, — предупредил его с кормы Кирнук. — Если судно брюхом шкрябнет, Назия нас за корму вместо блесны выбросит.
— Песок тут везде, — вгляделся вниз моряк. — Мелкий гравий.
— Вон слева какой-то валун.
— Да нет, это водоросли растут.
Тигнай ткнул в предполагаемый подводный куст веслом, и дно внезапно изогнулось.
Песочек и мелкий гравий неожиданно оказались огромным, словно причал, мясистым хвостом, взметнувшимся вверх, ударившим пирогу снизу и подбросившим ее на несколько метров вверх, а прямо под «кустом» открылась длиннющая, широченная пасть, распахнувшаяся прямо под порхающими людьми.
Найл, секунду назад сидевший на узкой неудобной скамье, так и не успев ничего понять, ощутил толчок, невесомость и увидел, что вниз головой падает прямо в розовую влажную глотку. Утыканные острыми зубами челюсти сомкнулись и… намертво зажали круглый армейский щит.
Правитель со всей скорости врезался в собственный щит головой, отлетел в сторону, перекувырнулся еще раз и рухнул в воду, разбрасывая в стороны тысячи брызг. Краем глаза он увидел, как голова на толстой короткой шее колотит щитом о пирогу, надеясь разломать прочный панцирь попавшей в пасть добычи — борта долбленки разлетались с каждым ударом во все более крепкие щепки, но щит держался молодцом. Посланник вскочил — воды оказалось по пояс — и быстро выбрался на сушу.
Немного дальше через валуны пробиралась Нефтис, а следом за нею оба моряка.
— Все целы?
— Да, мой господин, — ответила стражница за себя и моряков. — А вы как?
— Пока не знаю. Дай дух перевести…
— Великая Богиня! — изумленно пробормотал Тигнай, глядя как морское чудовище добивает пирогу. — Это у него мы только что вырвались из пасти?! Теперь я буду жить вечно…
— Если веслами куда попало тыкать перестанешь, — добавил от себя Кирнук. — Мне чуть внутренности не отшибло. — Заткнитесь, — тихо приказал Найл. Он не успел толком ни испугаться, ни обрадоваться спасению. — Главное, что мы высадились. Теперь нужно придумать, как помочь высадиться остальным.
— Дойдем до леса, найдем несколько деревьев толщиной примерно в руку, — изложил свои план Тигнай. — С их помощью раскатим здесь валуны и освободим место для пары кораблей.
— Дай весло, — потребовал Найл.
Получив в руки хоть такой инструмент, он принялся тыкать лопастью в песок вокруг себя. Поначалу ничего не происходило, но после одного толчка песок неожиданно взлетел фонтаном: из песка вырвалась покрытая мелкой крапинкой змея, хлестко ударила весло хвостом и торопливо поструилась к ближнему лесочку. По лопасти скатилась крупная капля яда.
— Нет, в лес мы, пожалуй, не пойдем, — сделал вывод Найл. — попытаемся обойтись подручными методами.
— Вы знали, мой господин? — изумленно проводил взглядом змею Кирнук.
— Нет. Просто хотел проверить, что происходит вокруг нас. В том числе и под землей. Достаточно хоть раз в жизни столкнуться с земляным фунгусом, чтобы остаток дней всегда внимательно смотреть себе под ноги. Хватит болтать и беритесь за валуны.
Люди начали работать, оттаскивая некоторые валуны вдвоем, некоторые вчетвером. Поначалу гребцы действовали веслом, как рычагом, но оно почти сразу сломалось, и пришлось полагаться только на силу. За полдня удалось расчистить от валунов проход шириной метра четыре.
Этого вполне хватало, чтобы вытянуть на берег одно малое судно.
Первым двинулся вперед корабль шерифа. Он шел всего под одной парой весел, но вдоль бортов плотно стояли арбалетчики и вооруженные гарпунами моряки.
Вылетел и плюхнулся в воду якорь — тотчас из-под него рванулось сильное тело. Корабль содрогнулся от мощного удара, но на этот раз силы противников оказались равными. Корпус выдержал удар, а арбалетчики и моряки, заметив цель, немедленно открыли стрельбу. Прибрежные волны окрасились в розовый цвет.
Пятнистая плоская, с вытянутой вперед на короткой шее головой рыба, сразу признав поражение, вильнула хвостом и юркнула под брюхо флагмана, а шериф, все так же неторопливо, на одной паре весел, приблизился к берегу, высадил причальную команду, и моряки споро вытащили судно на песок через разобранный Посланником Богини проход.
На их пути оказалось еще несколько крапчатых змей, то ли скрывающихся в песке от врагов, то ли поджидающих в засаде добычу. Не выдержав взорвавшегося в сознании беспричинного ужаса, они рывком раскручивали тело, вздымая фонтаны песка, и торопливо пытались уползти — но смертоносцы тут же парализовали их волей, подбегали, впрыскивали парализующий яд, заматывали в кокон, заливали пищеварительным соком и с удовольствием насыщались.
Впрочем, крупному паучьему телу подобная мелочь не добавляла много сил и восьмилапые поглядывали в сторону зарослей, предвкушая там обильную охоту. Однако Найл заставил их развернуться и пройтись назад рядом с только что проверенной полосой — правитель хотел убедиться в безопасности не только в месте будущего лагеря, но и поблизости.
Проверив полоску пляжа на пару сотен метров в обе стороны, смертоносцы радостно ринулись под деревья. Только после этого Посланник Богини разрешил людям тоже направиться в лес — в первую очередь им требовались слеги для расчистки места для второго малого судна, дрова и, если повезет, какая-нибудь местная живность на обед.
Найл в общей суете участия не принимал — хватит того, что он, Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, одитор триединого Бога, самолично ворочал глыбы, готовя проход первому кораблю. В сопровождении Нефтис он ушел за пределы проверенного пауками песка, забрал у стражницы свое копье и, медленно ступая, принялся тыкать древком в песок.
— Нефтис, иди только за мной! След в след. Где-то тут наверняка прячется еще несколько ядовитых…
Фонтаном взлетел песок, содрогнулось от сильнейшего удара древко копья, и вокруг него тут же обвилось толстое крапчатое тело.
— Ты ошиблась милая, — резким рывком попытался Найл стряхнуть змею. — Живой здесь я, а не оно…
Гибкая ядовитая хищница сжимала древко настолько крепко, что даже сильные рывки не могли освободить оружие — да правитель не очень-то и старался. Разумеется, он мог наподобие смертоносцев использовать волевые парализующие удары, либо импульсы страха, но не видел в этом необходимости. Зачем такие ухищрения, если можно обойтись подручными предметами?
Через пару минут змея поняла, что обнимает дерево и ослабила захват. Посланник освободил копье и постучал ногой по песку:
— Эй, милашка, мы здесь!
— Что вы делаете, мой господин! — как и все обитатели городов и поселков, не связанные с природой, телохранительница инстинктивно побаивалась ползучих тварей. — Все очень просто, Нефтис, — правитель быстро прижал копьем тело змеи, стараясь попасть ближе к голове, положил древко на песок и наступил сверху: — Ну вот, мы ее и поймали. Ого, а у нее, похоже, ядовитый хвост?
Вытянувшись во всю длину, крапчатая хищница пыталась попасть во врага острым белым шипом на кончике тела, но не дотягивалась.
— Накрой ее хвост щитом, — попросил Найл и, продолжая удерживать копье, приблизился к голове. — Зубки тоже отравленные? Ну ничего…
Он обнажил меч, прижал к песку головы змеи, затем ухватил ее пальцами с боков и поднес к самому лицу:
— Извини, милая, но кушать хочется всем… После чего Посланник Богини поступил так, как всегда поступали его соплеменники в пустыне — сунул голову змеи себе в рот и сжал челюсти.
— Можешь ее отпускать, Нефтис.
Даже обезглавленное, тело змеи продолжало бороться за жизнь — свернулось в клубок и страшно закрутилось, подставляя свету то покрытую мелкой крапинкой спину, то желтое брюхо.
— Пожалуй, на всех ее не хватит, — сделал вывод Найл. — Придется подкрепиться самим. Пошли, огонь разведем.
Он подхватил извивающееся тело и направился к возвышающимся за пляжем деревьям, не забывая, впрочем, прощупывать песок древком копья.
Под деревьями грунт оказался чуть влажным, но плотным — видимо, поэтому здесь и не росли ни трава, ни кустарник. Бояться затаившихся змей тут не стоило, поэтому Посланник сосредоточил все внимание на ветвях, старясь не столько различить движение — в засаде насекомые способны не шевелиться неделями — сколько искорки притаившегося разума или импульсы работающего сердца. Хищников он не заметил, но зато увидел надломанный и успевший засохнуть сук.
Найл подпрыгнул и, ухватившись за нижнюю ветвь, подтянулся, забрался на нее, несколькими ударами меча срубил сухой сук и скинул вниз:
— Разводи костер, Нефтис!
Разломав длинную изогнутую палку, стражница ножом быстро настругала щепок, подсунула под них клочок пересохшего мха, высекла искру. Вскоре потянуло дымком. Чтобы не сидеть на влажной земле, Найл опустился на щит стражницы, наблюдая за ее возней, и вдруг почувствовал страшное, непреодолимое, нестерпимое вожделение.
Телохранительница обернулась и принялась судорожно стаскивать с себя тунику, забыв расстегнуть ремень, но правитель, опрокинув ее на спину, просто задрал подол и вошел в горячее влагалище, торопливо, бестолково, мелко дрожа от напряжения. Несколько толчков — и он взорвался фонтаном наслаждения. Отодвинулся.
— Еще, еще! — умоляла стражница, но правитель, реализовавший внезапную страсть и получивший краткую передышку расслабленности и способности к размышлению, смог увидеть, что волны вожделения продолжающие накатываться на его сознание, идут не изнутри, а извне. Кто-то просто облучает их плотскими желаниями! — Вставай, это ловушка! — крикнул Найл, подхватывая щит женщины и обнажая меч.
— Еще, еще, — продолжала кататься по земле Нефтис, не замечая ни сырости, ни того, как покрывается грязью ее туники. — Ко мне! Владейте мной, мой господин! Берите меня, берите!
Она запустила руку себе между ног, самостоятельно утоляя свою страсть, и Найл вновь ощутил желание кинуться на нее, войти в горячую влажную плоть и остаться в ней навсегда.
— Вот оно, — стиснув зубы, отвернулся правитель. — В эти минуты люди совершенно беззащитны. Подходи и бери, пожирай живьем, делай все, что хочешь…
Посланник побежал в направлении, откуда исходили импульсы, и через сотню метров увидел… Любопытного, спаривающегося с незнакомой самкой!
Смертоносец исторгал такие мощные ментальные волны, что они могли заставить кинуться друг на друга даже мертвое дерево и пересохший колодец. Самка относилась к процессу куда спокойнее, и именно из ее сознания правитель понял, что она подманила самца, испустив волну феромонов — запах желания.
Любопытный — молодой смертоносец, увидевший свет всего год назад, даже не подозревал о существовании столь мощного химического оружия. В городе пауков самки живут, охраняют кладку и растят малышей в Запретных развалинах. Решивший оставить потомство самец уходит в развалины, спаривается и возвращается назад, никаких запахов по обитаемым кварталам не гуляет. В северных землях, где будущий отец оплачивает самке вынашивание и заботу о детях в течение года про запах желания забыли давным-давно. Какой смысл подманивать самца, если он не имеет достаточно золота на эту услугу? А тот, кто накопил нужную сумму — придет сам.
Разумеется, попав под влияние феромонов, Любопытный забыл про все — и про то, что прибыл на эти острова искать семя, а не самок, и то, что смертоносец способен оставить потомство только раз в жизни. Не заметил он и того, что сейчас совершенно ясно ощущал Найл — того, что самка страшно, нестерпимо голодна. И рассчитывает вскоре подкрепить свои силы.
— Еще чуть-чуть… Сейчас он закончит, и она крутанется… Вправо… — подкрадываясь, Посланник Богини осторожно прощупывал сознание паучихи.
И когда самка, получив оплодотворение рывком развернулась под Любопытным, готовая впрыснуть парализующий яд, вся сила страшного удара пришлась на подставленный правителем щит. От удара Найл отступил на пару шагов, а хелицеры оставили в дереве две глубокие белые царапины.
Паучиху захлестнула ярость, она кинулась вперед, и на этот раз правитель не устоял и опрокинулся, прикрываясь щитом от нацеленных в горло хелицер, на кончиках которых уже желтели капельки яда. Но одновременно Найл поджал ноги и, когда самка оказалась сверху, резко выпрямил их, целясь ей в брюхо. Хотя тела пауков имеют те же размеры, что и человеческое тело, но из-за хитинового скелета весят почти в полтора раза меньше — от сильного толчка смертоносиха отлетела в сторону и упала на спину.
Вскочили человек и паук одновременно. Найл задумчиво покачивал клинком, вглядываясь в черные выпуклые линзочки глаз, ровным полукругом сверкающие на морде. Он не хотел убивать самку, только что принявшую в себя семя Любопытного. Ведь другого потомства у этого смертоносца уже не будет. Однако умирать он тоже не хотел.
Паучиха ударила его парализующей волей и снова прыгнула вперед, опрокинув на спину.
В отличие от большинства живых существ, правитель мог противостоять воле пауков — его собственные ментальные способности, позволившие добиться благосклонности Великой Богини, мало уступали паучьим. Но вот выдержать падение на голову пятидесятикилограммового тела… Он опять прикрылся щитом от нависающих над горлом хелицер, поводя готовым к бою клинком — колоть или не колоть? Хотя самка уже считала его поверженным и даже начала вырабатывать пищеварительный сок, правитель чувствовал себя в безопасности. Тела пауков не так гибки, чтобы самка, не сходя с места, могла дотянуться пастью до его ног, а грудь и голову от укусов защищало двухсантиметровое дерево щита.
Найл резко выдохнул, потянулся сознанием в тело паучихи, ощутил мерное дыхание сердца и, резким волевым импульсом заставил его сжаться со всей силы — самка скакнула вертикально вверх метра на три, а правитель тут же откатился в сторону и снова вскочил.
В лапах пауков нет мышц, сгибаются и разгибаются они за счет кровяного давления. Бунта со стороны собственного сердца паучиха не ожидала никак.
— Зачем ты сражаешься с ней, Посланник? — вяло поинтересовался Любопытный, начиная отходить от эйфории недавнего спаривания. — Она хорошая…
— Разве ты не видишь? Она хочет меня убить!
Самка раз за разом давила правителя парализующими импульсами. Найл ощущал, как все его тело горело, разделяемое почти равными по силам требованиями замереть и двигаться, и ему это начинало надоедать. Он покачал рукой с мечом, давая паучихе знать, что он не парализован, сделал глубокий вдох, выдох, мысленно стянул, как плотный комбинезон, всю распределенную в мышцах тела силу, сжал ее в плотную палицу и обрушил на левые лапы смертоносихи. Лапки подломились — она упала на бок, и тут же вскочила, немного попятившись. Со стороны человека такого волевого удара она никак не ожидала.
«Надо манить его в паутину, — решила она. — Прилипнет к нитям, потом никуда не денется, рано или поздно сдастся…»
Она отступила еще немного. Найл улыбнулся и остался стоять.
Тогда паучиха снова обрушила на него всю свою волю и кинулась вперед. На этот раз правитель позволил себя парализовать, а всю содержащуюся в теле энергию, сжав в плотный шар, швырнул ей в правый бок.
От мощного толчка самка откачнулась в сторону и промчалась мимо человека, а ее бок тут же начал саднить от острой боли — плотный пакет импульсов вызвал разрывы в тканях внутренних органов.
Самка в недоумении остановилась, однако переходить на новый уровень схватки не торопилась. В ее понимании, добычу полагалось парализовать волей и съесть, а не устраивать с ней волевые дуэли. В худшем случае — загнать или заманить в паутину, и дождаться, пока она ослабеет.
— Перестаньте! — возмутился Любопытный. — Зачем убивать друг друга? Разве вам мало иной добычи?
Ответный невольный импульс паучихи показал, что да, мало. В маленьком пятнышке прибрежного леса дичи почти не имелось, и именно поэтому смертоносиха хотела поначалу съесть самца, а теперь не собирается отпускать двуногого хранителя, как бы ловко он не сражался.
— Ты хотела меня съесть? — изумился Любопытный.
— А почему, ты думаешь, я сюда прибежал? — подтвердил Найл, вкладывая меч в ножны и послал пауку четкий и конкретный приказ. Они одновременно нанесли по лапам волевой удар, раздвигая их в стороны, и самка со смачным чмоканьем шлепнулась на брюхо. Убивать ее, несмотря ни на что, оба не хотели.
— Уходи! — упрямо потребовала паучиха, поднимаясь на лапы. — Это моя добыча!
Она явно считала, что самец пытается отобрать от нее еду.
— Это брат по плоти!
Смертоносец имел в виду: «это мой товарищ», но паучиха восприняла образ как «часть самого меня, давняя собственность».
— Тогда отдай его мне! Я приняла твое семя, мне нужна еда, чтобы вырастить твоих паучат. Отдай его мне, отдай мне хранителя или дай съесть тебя самого!
Похоже, смертоносиха уже совершенно свихнулась от голода, однако образ некоего «хранителя», уже второй раз возникающий в ее сознании вызвал у Посланника Богини интерес, и он не торопился уходить.
— Кто такой «хранитель»? — прямо спросил Найл, и выловил во всколыхнувшейся мешанине образов понятие больших людей, обитающих в доме людей, людей охраняющих древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться.
Людей, охраняющих древние знания!
Столкнуться с подобным сюрпризом Найл не мечтал и в самых сокровенных уголках своей души. Да, разумеется, они «охраняют древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться» — но ведь так считает паучиха!
Маловероятно, что бы люди допустили к сохраненным знаниям человечества восьмилапых хищников. Дикарей, пожелавших завладеть знаниями, дающими власть над миром, хранители, наверняка, тоже прогоняют. Вот и получается, что знания охраняют «от всех». А знания, наверное, огромные, если интерес к ним проявили даже пауки.
А еще Найл отметил характеристику «большие люди». Значит, где-то поблизости обитают «малые»?
— Где живут хранители?
Вот тут умение распознавать всплывающие в чужой памяти образы и ассоциации никакой пользы Найлу не принесли. По мнению смертоносихи, хранители древних знаний жили в каком-то доме. Доме с низкими подвальными окнами, серыми стенами и заваленными камнями дверьми. Под такой образ попадали половина развалин города пауков — а уж как найти это здание в незнакомом месте правитель и вовсе не представлял.
— Отдай мне хранителя! — потребовала самка, снова собираясь броситься на добычу. Вот только теперь она не знала в кого лучше вонзить хелицеры — в двуногого, или ставшего пустым самца.
— Ты можешь показать нам дом хранителей? «Может», — тут же понял Найл и предложил:
— Ты покажешь нам этот дом, если мы тебя накормим?
Агрессивность смертоносихи немного понизилась.
— Накормите? Чем?
— Иди за мной, — Найл закинул щит за спину и стал показывать дорогу, мысленно приказав Любопытному присматривать за паучихой. Впрочем, саднящий бок и обещание еды вернули ей благоразумие.
Люди ждали берега, они успели истосковаться по твердой почве под ногами, возможности избавиться от ощущения бездонной пропасти под ногами, пропасти, над которой они парят благодаря хрупкой скорлупке — но в которую в любой момент могут рухнуть. Они хотели развести костер: погреться у огня, поесть горячей пищи, вытянуться во весь рост, не боясь, что голова упрется в мягкий плетеный фальшборт, а ноги свалятся со скамьи. Они уже видели берег — но только самую высокую его точку. Люди ждали, когда рядом с высокой скалой, оповестившей их о близости земли, появятся кроны деревьев, выступы холмов, желтый песок пляжей.
Новый день принес им надежду на скорый отдых — рядом с прямоугольником первого замеченного дома из-за горизонта выглянули острые кончики, пологие овалы, странные вертикальные штрихи. Правда, на этот раз Назия не поддалась всеобщему настроению и отдала распоряжение об обеде в обычное время. И оказалась права: отдавая в сумерках якорь, моряки могли во всей красе любоваться выступающими высоко в небо силуэтами, но земли под ними все еще не различали.
— Мы никогда не доберемся до берега, — потихоньку начинали шептаться гребцы. — Это край мира… Он манит к себе, но до него невозможно доплыть.
Наступала очередная ночь.
* * *
Облегчение принесла чайка, мирно качающаяся на волнах прямо по курсу. Обыкновенная чайка — и именно ее обыкновенность смогла вернуть путешественников в обычный мир.— Нос налево спокойно! — приказала командующая, и гигантский корабль, не желая тревожить птицу, начал отворачивать в сторону. — Нос прямо. Нос направо не торопясь.
И словно в награду за благородство в небе между устремленными ввысь махинами проявился характерный профиль стрекозы: темный штрих с капелькой на конце. Еще несколько часов, и от края и до края горизонта стала прорисовываться темная полоса. Флотилия продолжала пробиваться вперед и на этот раз перед сумерками все смогли разглядеть буруны разбивающихся о камни волн.
— Есть, — облегченно вздохнула морячка. — Завтра высадимся. Теперь якорь за борт и всем спать!
* * *
Утром корабли на веслах приблизились к берегу на двести пятьдесят — двести метров, и снова отдали якорь. Каменистые россыпи вдоль полосы прибоя не оставляли никаких надежд на возможность вытащить малые суда на берег. Поднятая свежим ветром волна пенясь от злости, со змеиным шипением врезалась в щели беспорядочно набросанных крупных валунов, и с бумажным шуршанием выкатывалась обратно.Зато теперь моряки могли более подробно рассмотреть странные вертикальные скалы, так долго мотавшие из них нервы.
Однообразного серого цвета, они вздымались на невероятную высоту измеряемую километрами.
Кое-где на идеально ровных стенах удалось примоститься травяным кочкам и мелким кустарникам, в некоторых местах из скал выпирали могучие деревья в окружении мелких растений.
Но самое странное — на некоторых скалах сквозь серость потаенно пробивались подозрительно знакомые слюдяные отблески.
— Как ты думаешь, Нефтис, здесь часто случаются дожди? — задал риторический вопрос Найл.
— Наверное, нет, мой господин.
— Тогда сюда следовало привезти принцессу Мерлью.
— Кого? О чем это вы говорите, правитель? — Назия не принимала участие в походе через Серые горы, и прозвучавшие намеки прошли мимо ее понимания.
— Завладев Комплексом Мага, — пояснил Найл, — наша чистоплотная принцесса первым делом приказала отмыть в нем все окна. За прошедшие сотни лет на них накопился слой грязи и пыли с руку толщиной. До того, как Комплекс отмыли он выглядел точно так же.
— Вы хотите сказать…
— Да, Назия. Это построенные нашими предками дома.
Впрочем, от прибрежных каменных россыпей до ближайшего дома предстояло преодолеть два десятка километров, заросших кустарником и деревьями, сквозь которые проглядывали менее величественные развалины.
— Как вы высаживаетесь в таких местах, Назия?
— Вблизи нашего города нет таких мест, Посланник. Может, пройдем вдоль берега и поищем более удобное место?
— Сомневаюсь, что его удастся найти, — задумчиво потер шею Найл. — Скорее всего, здесь стояла красивая набережная, облицованная камнем, и по ней разгуливали сильные женщины с упитанными мужчинами. Но и те, и другие улетели в другие миры, а набережная осталась стоять под ударами волн. Кладку размыло, а валуны так и валяются на прежних местах. Если уж наши предки решили украсить морской фасад города набережной, они наверняка сделали это везде.
— Тогда нам не удастся здесь высадиться, Посланник. Мы разобьем корабли.
— Если валуны лежат на отлогом берегу, — вслух подумал Найл, — значит прибой за тысячу лет подравнял спуск в воде, и никаких ям на дне нет.
— Ямы меня не беспокоят, правитель. Меня беспокоят камни. — Это можно разведать, — пожал плечами Посланник Богини. — Иначе для чего я с таким трудом добывал в морском лесу пироги?
Затея правителя командующей флотилией не нравилась, но явных возражений она предъявить не могла. Все, что оставалось Назии — это выделить самых опытных моряков.
Хотя по сравнению с водами, лежащими сразу за морским лесом, волны у здешнего побережья гуляли нешуточные, но опасности для построенной Черным Волосом пироги они не представляли.
Найл и Нефтис заняли в ней места посередине, Тигнай устроился на самом носу, а Кирнук на корме.
— Дно-то тут какое пологое, — заметил Тигнай, тыкая вниз веслом. — До берега еще сто метров, а я уже землю достаю. Тут пешком высадиться можно!
— Смотри, чтобы камней не было, — предупредил его с кормы Кирнук. — Если судно брюхом шкрябнет, Назия нас за корму вместо блесны выбросит.
— Песок тут везде, — вгляделся вниз моряк. — Мелкий гравий.
— Вон слева какой-то валун.
— Да нет, это водоросли растут.
Тигнай ткнул в предполагаемый подводный куст веслом, и дно внезапно изогнулось.
Песочек и мелкий гравий неожиданно оказались огромным, словно причал, мясистым хвостом, взметнувшимся вверх, ударившим пирогу снизу и подбросившим ее на несколько метров вверх, а прямо под «кустом» открылась длиннющая, широченная пасть, распахнувшаяся прямо под порхающими людьми.
Найл, секунду назад сидевший на узкой неудобной скамье, так и не успев ничего понять, ощутил толчок, невесомость и увидел, что вниз головой падает прямо в розовую влажную глотку. Утыканные острыми зубами челюсти сомкнулись и… намертво зажали круглый армейский щит.
Правитель со всей скорости врезался в собственный щит головой, отлетел в сторону, перекувырнулся еще раз и рухнул в воду, разбрасывая в стороны тысячи брызг. Краем глаза он увидел, как голова на толстой короткой шее колотит щитом о пирогу, надеясь разломать прочный панцирь попавшей в пасть добычи — борта долбленки разлетались с каждым ударом во все более крепкие щепки, но щит держался молодцом. Посланник вскочил — воды оказалось по пояс — и быстро выбрался на сушу.
Немного дальше через валуны пробиралась Нефтис, а следом за нею оба моряка.
— Все целы?
— Да, мой господин, — ответила стражница за себя и моряков. — А вы как?
— Пока не знаю. Дай дух перевести…
— Великая Богиня! — изумленно пробормотал Тигнай, глядя как морское чудовище добивает пирогу. — Это у него мы только что вырвались из пасти?! Теперь я буду жить вечно…
— Если веслами куда попало тыкать перестанешь, — добавил от себя Кирнук. — Мне чуть внутренности не отшибло. — Заткнитесь, — тихо приказал Найл. Он не успел толком ни испугаться, ни обрадоваться спасению. — Главное, что мы высадились. Теперь нужно придумать, как помочь высадиться остальным.
— Дойдем до леса, найдем несколько деревьев толщиной примерно в руку, — изложил свои план Тигнай. — С их помощью раскатим здесь валуны и освободим место для пары кораблей.
— Дай весло, — потребовал Найл.
Получив в руки хоть такой инструмент, он принялся тыкать лопастью в песок вокруг себя. Поначалу ничего не происходило, но после одного толчка песок неожиданно взлетел фонтаном: из песка вырвалась покрытая мелкой крапинкой змея, хлестко ударила весло хвостом и торопливо поструилась к ближнему лесочку. По лопасти скатилась крупная капля яда.
— Нет, в лес мы, пожалуй, не пойдем, — сделал вывод Найл. — попытаемся обойтись подручными методами.
— Вы знали, мой господин? — изумленно проводил взглядом змею Кирнук.
— Нет. Просто хотел проверить, что происходит вокруг нас. В том числе и под землей. Достаточно хоть раз в жизни столкнуться с земляным фунгусом, чтобы остаток дней всегда внимательно смотреть себе под ноги. Хватит болтать и беритесь за валуны.
Люди начали работать, оттаскивая некоторые валуны вдвоем, некоторые вчетвером. Поначалу гребцы действовали веслом, как рычагом, но оно почти сразу сломалось, и пришлось полагаться только на силу. За полдня удалось расчистить от валунов проход шириной метра четыре.
Этого вполне хватало, чтобы вытянуть на берег одно малое судно.
Первым двинулся вперед корабль шерифа. Он шел всего под одной парой весел, но вдоль бортов плотно стояли арбалетчики и вооруженные гарпунами моряки.
Вылетел и плюхнулся в воду якорь — тотчас из-под него рванулось сильное тело. Корабль содрогнулся от мощного удара, но на этот раз силы противников оказались равными. Корпус выдержал удар, а арбалетчики и моряки, заметив цель, немедленно открыли стрельбу. Прибрежные волны окрасились в розовый цвет.
Пятнистая плоская, с вытянутой вперед на короткой шее головой рыба, сразу признав поражение, вильнула хвостом и юркнула под брюхо флагмана, а шериф, все так же неторопливо, на одной паре весел, приблизился к берегу, высадил причальную команду, и моряки споро вытащили судно на песок через разобранный Посланником Богини проход.
* * *
С носа на песок первыми спрыгнули смертоносцы: на этот раз северянин счел, что плацдарм уже разведан, и «столбить» его тяжело вооруженными воинами ни к чему. Следом вышли братья по плоти, а самыми последними попрыгали моряки. Найл отдал восьмилапым мысленный приказ проверить местность. Четверка пауков развернулась широким веером и ударила по песку импульсами страха, неторопливым шагом двигаясь в сторону леса.На их пути оказалось еще несколько крапчатых змей, то ли скрывающихся в песке от врагов, то ли поджидающих в засаде добычу. Не выдержав взорвавшегося в сознании беспричинного ужаса, они рывком раскручивали тело, вздымая фонтаны песка, и торопливо пытались уползти — но смертоносцы тут же парализовали их волей, подбегали, впрыскивали парализующий яд, заматывали в кокон, заливали пищеварительным соком и с удовольствием насыщались.
Впрочем, крупному паучьему телу подобная мелочь не добавляла много сил и восьмилапые поглядывали в сторону зарослей, предвкушая там обильную охоту. Однако Найл заставил их развернуться и пройтись назад рядом с только что проверенной полосой — правитель хотел убедиться в безопасности не только в месте будущего лагеря, но и поблизости.
Проверив полоску пляжа на пару сотен метров в обе стороны, смертоносцы радостно ринулись под деревья. Только после этого Посланник Богини разрешил людям тоже направиться в лес — в первую очередь им требовались слеги для расчистки места для второго малого судна, дрова и, если повезет, какая-нибудь местная живность на обед.
Найл в общей суете участия не принимал — хватит того, что он, Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, правитель Южных песков и Серебряного озера, одитор триединого Бога, самолично ворочал глыбы, готовя проход первому кораблю. В сопровождении Нефтис он ушел за пределы проверенного пауками песка, забрал у стражницы свое копье и, медленно ступая, принялся тыкать древком в песок.
— Нефтис, иди только за мной! След в след. Где-то тут наверняка прячется еще несколько ядовитых…
Фонтаном взлетел песок, содрогнулось от сильнейшего удара древко копья, и вокруг него тут же обвилось толстое крапчатое тело.
— Ты ошиблась милая, — резким рывком попытался Найл стряхнуть змею. — Живой здесь я, а не оно…
Гибкая ядовитая хищница сжимала древко настолько крепко, что даже сильные рывки не могли освободить оружие — да правитель не очень-то и старался. Разумеется, он мог наподобие смертоносцев использовать волевые парализующие удары, либо импульсы страха, но не видел в этом необходимости. Зачем такие ухищрения, если можно обойтись подручными предметами?
Через пару минут змея поняла, что обнимает дерево и ослабила захват. Посланник освободил копье и постучал ногой по песку:
— Эй, милашка, мы здесь!
— Что вы делаете, мой господин! — как и все обитатели городов и поселков, не связанные с природой, телохранительница инстинктивно побаивалась ползучих тварей. — Все очень просто, Нефтис, — правитель быстро прижал копьем тело змеи, стараясь попасть ближе к голове, положил древко на песок и наступил сверху: — Ну вот, мы ее и поймали. Ого, а у нее, похоже, ядовитый хвост?
Вытянувшись во всю длину, крапчатая хищница пыталась попасть во врага острым белым шипом на кончике тела, но не дотягивалась.
— Накрой ее хвост щитом, — попросил Найл и, продолжая удерживать копье, приблизился к голове. — Зубки тоже отравленные? Ну ничего…
Он обнажил меч, прижал к песку головы змеи, затем ухватил ее пальцами с боков и поднес к самому лицу:
— Извини, милая, но кушать хочется всем… После чего Посланник Богини поступил так, как всегда поступали его соплеменники в пустыне — сунул голову змеи себе в рот и сжал челюсти.
— Можешь ее отпускать, Нефтис.
Даже обезглавленное, тело змеи продолжало бороться за жизнь — свернулось в клубок и страшно закрутилось, подставляя свету то покрытую мелкой крапинкой спину, то желтое брюхо.
— Пожалуй, на всех ее не хватит, — сделал вывод Найл. — Придется подкрепиться самим. Пошли, огонь разведем.
Он подхватил извивающееся тело и направился к возвышающимся за пляжем деревьям, не забывая, впрочем, прощупывать песок древком копья.
Под деревьями грунт оказался чуть влажным, но плотным — видимо, поэтому здесь и не росли ни трава, ни кустарник. Бояться затаившихся змей тут не стоило, поэтому Посланник сосредоточил все внимание на ветвях, старясь не столько различить движение — в засаде насекомые способны не шевелиться неделями — сколько искорки притаившегося разума или импульсы работающего сердца. Хищников он не заметил, но зато увидел надломанный и успевший засохнуть сук.
Найл подпрыгнул и, ухватившись за нижнюю ветвь, подтянулся, забрался на нее, несколькими ударами меча срубил сухой сук и скинул вниз:
— Разводи костер, Нефтис!
Разломав длинную изогнутую палку, стражница ножом быстро настругала щепок, подсунула под них клочок пересохшего мха, высекла искру. Вскоре потянуло дымком. Чтобы не сидеть на влажной земле, Найл опустился на щит стражницы, наблюдая за ее возней, и вдруг почувствовал страшное, непреодолимое, нестерпимое вожделение.
Телохранительница обернулась и принялась судорожно стаскивать с себя тунику, забыв расстегнуть ремень, но правитель, опрокинув ее на спину, просто задрал подол и вошел в горячее влагалище, торопливо, бестолково, мелко дрожа от напряжения. Несколько толчков — и он взорвался фонтаном наслаждения. Отодвинулся.
— Еще, еще! — умоляла стражница, но правитель, реализовавший внезапную страсть и получивший краткую передышку расслабленности и способности к размышлению, смог увидеть, что волны вожделения продолжающие накатываться на его сознание, идут не изнутри, а извне. Кто-то просто облучает их плотскими желаниями! — Вставай, это ловушка! — крикнул Найл, подхватывая щит женщины и обнажая меч.
— Еще, еще, — продолжала кататься по земле Нефтис, не замечая ни сырости, ни того, как покрывается грязью ее туники. — Ко мне! Владейте мной, мой господин! Берите меня, берите!
Она запустила руку себе между ног, самостоятельно утоляя свою страсть, и Найл вновь ощутил желание кинуться на нее, войти в горячую влажную плоть и остаться в ней навсегда.
— Вот оно, — стиснув зубы, отвернулся правитель. — В эти минуты люди совершенно беззащитны. Подходи и бери, пожирай живьем, делай все, что хочешь…
Посланник побежал в направлении, откуда исходили импульсы, и через сотню метров увидел… Любопытного, спаривающегося с незнакомой самкой!
Смертоносец исторгал такие мощные ментальные волны, что они могли заставить кинуться друг на друга даже мертвое дерево и пересохший колодец. Самка относилась к процессу куда спокойнее, и именно из ее сознания правитель понял, что она подманила самца, испустив волну феромонов — запах желания.
Любопытный — молодой смертоносец, увидевший свет всего год назад, даже не подозревал о существовании столь мощного химического оружия. В городе пауков самки живут, охраняют кладку и растят малышей в Запретных развалинах. Решивший оставить потомство самец уходит в развалины, спаривается и возвращается назад, никаких запахов по обитаемым кварталам не гуляет. В северных землях, где будущий отец оплачивает самке вынашивание и заботу о детях в течение года про запах желания забыли давным-давно. Какой смысл подманивать самца, если он не имеет достаточно золота на эту услугу? А тот, кто накопил нужную сумму — придет сам.
Разумеется, попав под влияние феромонов, Любопытный забыл про все — и про то, что прибыл на эти острова искать семя, а не самок, и то, что смертоносец способен оставить потомство только раз в жизни. Не заметил он и того, что сейчас совершенно ясно ощущал Найл — того, что самка страшно, нестерпимо голодна. И рассчитывает вскоре подкрепить свои силы.
— Еще чуть-чуть… Сейчас он закончит, и она крутанется… Вправо… — подкрадываясь, Посланник Богини осторожно прощупывал сознание паучихи.
И когда самка, получив оплодотворение рывком развернулась под Любопытным, готовая впрыснуть парализующий яд, вся сила страшного удара пришлась на подставленный правителем щит. От удара Найл отступил на пару шагов, а хелицеры оставили в дереве две глубокие белые царапины.
Паучиху захлестнула ярость, она кинулась вперед, и на этот раз правитель не устоял и опрокинулся, прикрываясь щитом от нацеленных в горло хелицер, на кончиках которых уже желтели капельки яда. Но одновременно Найл поджал ноги и, когда самка оказалась сверху, резко выпрямил их, целясь ей в брюхо. Хотя тела пауков имеют те же размеры, что и человеческое тело, но из-за хитинового скелета весят почти в полтора раза меньше — от сильного толчка смертоносиха отлетела в сторону и упала на спину.
Вскочили человек и паук одновременно. Найл задумчиво покачивал клинком, вглядываясь в черные выпуклые линзочки глаз, ровным полукругом сверкающие на морде. Он не хотел убивать самку, только что принявшую в себя семя Любопытного. Ведь другого потомства у этого смертоносца уже не будет. Однако умирать он тоже не хотел.
Паучиха ударила его парализующей волей и снова прыгнула вперед, опрокинув на спину.
В отличие от большинства живых существ, правитель мог противостоять воле пауков — его собственные ментальные способности, позволившие добиться благосклонности Великой Богини, мало уступали паучьим. Но вот выдержать падение на голову пятидесятикилограммового тела… Он опять прикрылся щитом от нависающих над горлом хелицер, поводя готовым к бою клинком — колоть или не колоть? Хотя самка уже считала его поверженным и даже начала вырабатывать пищеварительный сок, правитель чувствовал себя в безопасности. Тела пауков не так гибки, чтобы самка, не сходя с места, могла дотянуться пастью до его ног, а грудь и голову от укусов защищало двухсантиметровое дерево щита.
Найл резко выдохнул, потянулся сознанием в тело паучихи, ощутил мерное дыхание сердца и, резким волевым импульсом заставил его сжаться со всей силы — самка скакнула вертикально вверх метра на три, а правитель тут же откатился в сторону и снова вскочил.
В лапах пауков нет мышц, сгибаются и разгибаются они за счет кровяного давления. Бунта со стороны собственного сердца паучиха не ожидала никак.
— Зачем ты сражаешься с ней, Посланник? — вяло поинтересовался Любопытный, начиная отходить от эйфории недавнего спаривания. — Она хорошая…
— Разве ты не видишь? Она хочет меня убить!
Самка раз за разом давила правителя парализующими импульсами. Найл ощущал, как все его тело горело, разделяемое почти равными по силам требованиями замереть и двигаться, и ему это начинало надоедать. Он покачал рукой с мечом, давая паучихе знать, что он не парализован, сделал глубокий вдох, выдох, мысленно стянул, как плотный комбинезон, всю распределенную в мышцах тела силу, сжал ее в плотную палицу и обрушил на левые лапы смертоносихи. Лапки подломились — она упала на бок, и тут же вскочила, немного попятившись. Со стороны человека такого волевого удара она никак не ожидала.
«Надо манить его в паутину, — решила она. — Прилипнет к нитям, потом никуда не денется, рано или поздно сдастся…»
Она отступила еще немного. Найл улыбнулся и остался стоять.
Тогда паучиха снова обрушила на него всю свою волю и кинулась вперед. На этот раз правитель позволил себя парализовать, а всю содержащуюся в теле энергию, сжав в плотный шар, швырнул ей в правый бок.
От мощного толчка самка откачнулась в сторону и промчалась мимо человека, а ее бок тут же начал саднить от острой боли — плотный пакет импульсов вызвал разрывы в тканях внутренних органов.
Самка в недоумении остановилась, однако переходить на новый уровень схватки не торопилась. В ее понимании, добычу полагалось парализовать волей и съесть, а не устраивать с ней волевые дуэли. В худшем случае — загнать или заманить в паутину, и дождаться, пока она ослабеет.
— Перестаньте! — возмутился Любопытный. — Зачем убивать друг друга? Разве вам мало иной добычи?
Ответный невольный импульс паучихи показал, что да, мало. В маленьком пятнышке прибрежного леса дичи почти не имелось, и именно поэтому смертоносиха хотела поначалу съесть самца, а теперь не собирается отпускать двуногого хранителя, как бы ловко он не сражался.
— Ты хотела меня съесть? — изумился Любопытный.
— А почему, ты думаешь, я сюда прибежал? — подтвердил Найл, вкладывая меч в ножны и послал пауку четкий и конкретный приказ. Они одновременно нанесли по лапам волевой удар, раздвигая их в стороны, и самка со смачным чмоканьем шлепнулась на брюхо. Убивать ее, несмотря ни на что, оба не хотели.
— Уходи! — упрямо потребовала паучиха, поднимаясь на лапы. — Это моя добыча!
Она явно считала, что самец пытается отобрать от нее еду.
— Это брат по плоти!
Смертоносец имел в виду: «это мой товарищ», но паучиха восприняла образ как «часть самого меня, давняя собственность».
— Тогда отдай его мне! Я приняла твое семя, мне нужна еда, чтобы вырастить твоих паучат. Отдай его мне, отдай мне хранителя или дай съесть тебя самого!
Похоже, смертоносиха уже совершенно свихнулась от голода, однако образ некоего «хранителя», уже второй раз возникающий в ее сознании вызвал у Посланника Богини интерес, и он не торопился уходить.
— Кто такой «хранитель»? — прямо спросил Найл, и выловил во всколыхнувшейся мешанине образов понятие больших людей, обитающих в доме людей, людей охраняющих древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться.
Людей, охраняющих древние знания!
Столкнуться с подобным сюрпризом Найл не мечтал и в самых сокровенных уголках своей души. Да, разумеется, они «охраняют древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться» — но ведь так считает паучиха!
Маловероятно, что бы люди допустили к сохраненным знаниям человечества восьмилапых хищников. Дикарей, пожелавших завладеть знаниями, дающими власть над миром, хранители, наверняка, тоже прогоняют. Вот и получается, что знания охраняют «от всех». А знания, наверное, огромные, если интерес к ним проявили даже пауки.
А еще Найл отметил характеристику «большие люди». Значит, где-то поблизости обитают «малые»?
— Где живут хранители?
Вот тут умение распознавать всплывающие в чужой памяти образы и ассоциации никакой пользы Найлу не принесли. По мнению смертоносихи, хранители древних знаний жили в каком-то доме. Доме с низкими подвальными окнами, серыми стенами и заваленными камнями дверьми. Под такой образ попадали половина развалин города пауков — а уж как найти это здание в незнакомом месте правитель и вовсе не представлял.
— Отдай мне хранителя! — потребовала самка, снова собираясь броситься на добычу. Вот только теперь она не знала в кого лучше вонзить хелицеры — в двуногого, или ставшего пустым самца.
— Ты можешь показать нам дом хранителей? «Может», — тут же понял Найл и предложил:
— Ты покажешь нам этот дом, если мы тебя накормим?
Агрессивность смертоносихи немного понизилась.
— Накормите? Чем?
— Иди за мной, — Найл закинул щит за спину и стал показывать дорогу, мысленно приказав Любопытному присматривать за паучихой. Впрочем, саднящий бок и обещание еды вернули ей благоразумие.