Прикли Нэт. Пленница

   Впрочем, имелись и сторонники классического платья, без вставок и вырезов, к которому полагался низкий рогатый чепец.
   Простое белое платье, украшенное всего лишь вышивкой на груди и жемчужным ожерельем выбрала для себя и княжна. Правда, она опять пришла с непокрытой головой. Каштановые волосы небрежно рассыпаны по плечам, чуть выше лба сверкает изумрудная диадема.
   Найл снова отметил про себя, что в таких нарядах Ямисса не столь уж и страшна. Княжна в свою очередь обдала его презрением и поторопилась в сторону.
   — Дай хоть познакомиться! — шептали ей на ухо товарки, но девушка была неумолима. — Сама развлеклась, а другим жалко?
   Правитель хмыкнул, пошел дальше, раскланялся с князем Золотого берега и Вороньих лесов. Старик, кивнул в ответ, приблизился, взял под руку:
   — Хорошие у вас ребята в отряде, хорошие. У меня глаз наметанный. Но вы лучше скажите, где они бегают целыми сотнями, не дразните людей. Люди у нас памятливые. А больше злопамятные, — голос старика звучал вполне молодо, словно седой парик и сморщенную кожу одел на себя молодой паренек, не желающий привлекать внимания.
   — Так я не о войне думаю, князь, — улыбнулся правитель. — Больше по хозяйству. Иногда про хозяйство нужно молчать крепче, чем про армию. Не то не будет ни того, ни другого.
   — Золото, золото, — покивал старик, и совсем неожиданно закончил: — Вы запомните, юноша: регент Стипень был дурак. А каков король, пока неизвестно. Но сюзерен молод, и жизнь у него впереди долгая.
   Найл снова улыбнулся, мгновенно задавив в себе все мысли. Слишком много вокруг смертоносцев, кто знает, куда убегут сокровенные раздумья правителя о внутренних делах соседней державы.
   — Это правильно, — еще раз кивнул старик, видимо получив печальный ответ от своего восьмилапого соглядатая. — Так и нужно.
   Князь Золотого берега и Вороньих лесов отпустил локоть Найла и Посланник двинулся дальше. С бароном Весеннего холма, памятуя советы Закия он попытался раскланяться издалека, однако великан тут же двинулся на сближение, волоча с собой подхваченную за талию даму с «окошком» на животе.
   — А правду ли говорят, любезнейший Посланник Богини, что ваши дрессированные жуки не бывали ни в одном сражении?
   Правитель насторожился, вслушиваясь в эмоции барона, но вскоре немного успокоился. Великан отнюдь не собирался затевать ссору с желанным гостем хозяина замка. Просто могучее телосложение и слава жестокого бретера позволяли ему задавать щекотливые вопросы не очень опасаясь грубостей со стороны собеседника. Боевыми качествами бомбардиров интересовались все, но мало кто рискнул бы наступать на их военачальника столь прямолинейно.
   — На жуков, сами понимаете, охотился каждый. Блеску в них много, но ведь тупы они невероятно! Да еще и глухи. Этого никакие жвалы не заменят.
   — Они не дрессированные, барон. Они столь же умны, как и мы с вами.
   — Бросьте, правитель! Разумных жуков не существует.
   Пожалуй, любой уважающий себя дворянин после таких слов просто обязан был возмутиться и потребовать сатисфакции… Но только не в разговоре с владельцем Весеннего холма. Никто из прислушивающихся людей ничуть не удивился, когда вместо ссоры Посланник Богини предложил:
   — Вы можете сами побеседовать с любым из них.
   — Хм-м, — барон немедленно воспользовался предложением. Он отпустил жалобно пищащую даму, двинулся в дальний угол. Миновал одного жука, другого, третьего, вдруг резко повернулся и хлопнул одного из них по морде: — Ты как, разумный или дурак?!
   Непривычный к таким выходкам со стороны двуногих жук резко качнулся всем корпусом — от удара бородач коротким «вя!» выдохнул воздух, взметнулся ввысь, перевернулся через голову и шумно рухнул оземь.
   — Вот это да! — репутация жуков мгновенно подскочила до высоты полета барона Весеннего холма.
   Статус Найла, как командира могучих боевых существ тоже поползла вверх. Правители удовлетворили любопытство, дамы порадовались зрелищу и лишь один-единственный человек оказался недоволен произошедшим.
   Бородач поднялся на ноги, тряхнул головой, потопал ногами, словно выясняя, где именно находится земля, а потом рванул из-за пояса булаву.
   — Барон! — предупреждающе вскинул руку князь.
   — Назад! — крик Найла относился к жуку. Посланник отлично понимал, что хитиновый панцирь перед ударом булавы не устоит.
   — Дарю платок, кто победит жука! — звонко прозвучал голос княжны.
   Как ни странно, но именно последняя фраза заставила великана остановиться. Барон засунул булаву обратно за пояс и широким шагом направился к дверям, ведущим в левое крыло замка. Среди присутствующих прошла волна равномерного движения, в результате которого последи двора очистилось свободное место. Ямисса очутилась среди первых рядов, Найл поймал ее злорадный взгляд. Увидел он и то, как побледнел и прикусил губу князь Граничный, Санский и Тошский, человек, повелитель Чистых земель и Северного Хайбада.
   Двое рыцарей принесли большие деревянные чурбаки, поставили их на расстоянии метров трехсот друг от друга.
   — Посланник Богини, — окликнул Найла барон Делийских просторов. — Ваш жук принимает вызов?
   — Какой?
   — Вызов барона Весеннего холма на поединок.
   Найл послал бомбардиру вопросительный импульс:
   — Двуногий, которого ты толкнул, желает с тобой сразиться.
   — Пускай, — небрежно согласился жук.
   — Мой воин принимает вызов! — повернулся Посланник к барону.
   — Тогда пусть он займет свое место у ближнего чурбана, а все остальные воины пусть отойдут к стенам.
   Издалека прозвучал призыв трубы. Дрогнули, и стали медленно отворяться ворота. Во двор въехал всадник, внушительные размеры которого легко заменяли визитную карточку.
   Глядя на длинное копье, Найл облегченно вздохнул. Он совершенно не представлял, куда оно могло вонзиться на гладком, обтекаемом теле жука.
   Всадник подъехал к своему чурбаку, остановился.
   «На жуков, сами понимаете, охотился каждый…» — всплыла в сознании правителя недавняя фраза бородача.
   Как? Что может сделать копье против совершенно гладкой, покатой брони?
   Найл вскинул голову, вперил взгляд в далекого всадника, пытаясь уловить ответ в его разгоряченном сознании. Голова, грудь, спина-надкрылья.
   — Вот мой платок! — услышал Найл звонкий голос Ямиссы.
   Всадник начал разбег. Сверкающий наконечник копья опустился и нацелился… Да! В спину! В узкую щель между грудью и основанием надкрыльев. При той легкости, с какой обращается с копьем великан, ему не составил ни малейшего труда вонзить иззубренное острие точно в двухдюймовую щель и нанизать бомбардира до самой рукояти.
   — Голову подними! — попытался предупредить правитель. — Когда копье будет над пастью, голову поднимай.
   Всадник промчался почти половину дистанции. До жука наконец дошло, что и ему тоже нужно двигаться навстречу. Он зашевелил лапами, придавая ускорение тяжелому телу.
   Барон мчался с быстротой молнии — Найл с ужасом увидел, как острие приближается, проходит над усами жука, жвалами…
   — Голову!!! — Посланник не столько предупреждал, сколько сам пытался сократить бомбардиру затылочные мышцы.
   Голова и вправду пошла вверх, коснулась копья, подталкивая его — всего лишь чуть-чуть, на считанные сантиметры. Но этого вполне хватило, чтобы смертельное жало промахнулось по цели, ударило вдоль покатой спины и скользнуло дальше. Легкий таракан на всем ходу врезался в бронированную грудь жука-бомбардира и, ломая лапы, покатился через него дальше, переворачиваясь и громко скрипя.
   Жук развернулся боком и остановился, а таракан продолжал кувыркаться, разбрасывая в стороны живые, шевелящиеся обломки. Барон катился рядом, с боку на бок, вытянув перед собой руки и ноги. Трудно было представить, чтобы в этой кутерьме мягкое человеческое тело могло уцелеть — но нет. Могучий бородач резко раскинул руки, остановив вращение, поднялся на одно колено. Некоторое время стоял так, тяжело дыша, потом выпрямился во весь рост.
   — Ты прав, шестилапый, настоящие воины должны общаться лицом к лицу!
   Барон буквально вырвал из-под широкого ремня свою булаву, и принялся легко, словно сыромятным ремешком, играть ею перед собой. Смертельно опасный шар со свистом рассекал воздух, легко рисуя круги и восьмерки.
   Жук ждал.
   Бородач поравнялся с чурбаком и походя, без всякого усилия, одним ударом разнес его в щепки.
   Демонстрация произошла как нельзя вовремя: поняв, что его ждет через минуту, жук-бомбардир подпрыгнул, согнулся пополам — мощная коричневая струя ударила человека в грудь, опрокидывая его на спину.
   Найл тут же ощутил, как у него перехватило горло, защипало лицо, начало разъедать глаза. Он развернулся и кинулся бежать.
   По счастью, большой прием проводился на открытом воздухе. Спустя несколько минут основная вонь развеялась, дышать стало можно. Люди приходили в себя, вытирали слезы, начинали обмениваться впечатлениями. Кое-кто уже смеялся над неожиданным приключением. Чего уж там — красивый поединок, ни одного пострадавшего. Барон Весеннего холма шевелится и пытается встать — значит жив. Не каждый раз удается присутствовать на столь удачном приеме.
   — Вы часто используете так своих жуков? — заинтересовался Князь Золотого берега и Вороньих лесов.
   — Нет, только в крайнем случае.
   — Случалось?
   — Да, а битве у плато, — Найл оглянулся на князя Граничного.
   — Но ведь этот дух совершенно непереносим!
   — Когда от этого зависит ваша жизнь, князь, он кажется вполне терпимым.
   — И вы победили с помощью этой вони?! — вклинилась в разговор какая-то дама.
   — Нет, — развел руками Найл. — Зато нам удалось уйти от погони.
   — И вы все время нюхали это амбрэ?
   — Что вы, леди. Всего лишь полдня. Зато конница врага вообще не смогла войти в это облако и мы спасли остатки своего отряда.
   — Это настоящий подвиг, правитель! Я бы предпочла сдаться в плен.
   — Очень хорошая мысль, леди. Конница противника осталась бы с вами как минимум до утра.
   Найл увидел Ямиссу, улыбнулся ей и помахал рукой:
   — Княжна! Вы уже отдали жуку свой платок? Кажется, он его вполне заслужил!
   В первый миг мысли девушки оставались разочарованно-холодны, однако вдруг в них затеплился огонек надежды. Найлу это очень не понравилось.
   — Это был бесчестный поступок, правитель, — опустилась ему на плечо тяжелая рука. — Вы должны наказать своего воина!
   — Прежде чем обращаться к благородному человеку, барон, — оглянулся Найл, — могли бы и помыться. От вас воняет.
   У великана округлились глаза. Он взревел, как врезавшийся в развалины ураган, размахнулся, и Найл увидел падающий прямо на голову чугунный шар.
   «Кто меня за язык дергал?» — подумал правитель и торопливо нырнул под руку.
   — Барон! — вскинул руку хозяин дома. — Если желаете сражаться, извольте сделать вызов!
   — Какой вызов? — откликнулся Найл. — У него же все мозги в носу! А там сейчас заклинило…
   — А-а! — сбоку прошелестело чугунное ядро и врезалось в землю.
   — Барон…
   — У барона перед глазами слишком много мух! Он так любит на них охотиться!
   — У-а!
   Найл наклонился и ядро разорвало воздух у него над головой.
   Идея князя на счет честного боя — в доспехах и одинаковым оружием — Посланнику совсем не понравилась. Вряд ли ему удалось бы столь же легко орудовать тяжелой булавой, как барону. А легкий меч в руках бородача мелькал бы, как крылья стрекозы. Великан изрубил бы Найла быстрее, чем тот понял, когда начался бой. А пока — разум барона затмевает ярость, он бегает за врагом, как за надоедливой мухой, размахивая своим орудием в слепом стремлении как можно сильнее замахнуться и вложить все свое бешенство в один смертельный удар.
   — Барон, перед вами мой гость и друг! — предупредил князь.
   И в этот миг Найл понял все!
   Князь нашел «джокера»!
   Князь нашел никому незнакомого союзника, с которым общался на «ты» и называл своим другом, князь продемонстрировал силу нового союзника — тысячи его пауков, десятки неведомых никому бронированных монстров, десятки воинов и воительниц. Сейчас, на этом ристалище, Найл дрался не с бароном Весеннего холма, он заканчивал разгром королевской власти. Он показывал слишком жадным баронам, что баланса сил больше нет. Что у князя Граничного есть новый могучий союзник, в боеспособности которого все только что убедились, и теперь при желании князь уничтожит любого. Того, захочет Найл сражаться бок о бок со своим «другом» на чужих землях или нет, спрашивать никто не станет. Ведь правду в таких случаях все равно не говорят — а кто захочет устраивать проверку ценою собственной шкуры? Важно только то, что у князя есть «друг», с которым он на «ты», и этот «друг» очень силен.
   Дело сделано: князь вытащил из рукава «джокера», предъявил миру и выиграл гражданскую войну.
   — Давайте заканчивать, барон, — предложил Найл, повернувшись к бородачу.
   Он ощутил, как у великана напряглись грудные мышцы, мышцы рук, мышцы брюшного пресса. Ядро начинало свой новый полет. Посланник, не дожидаясь, пока станет поздно, отступил в сторону и булава, содрогнув землю, врезалась в грунт.
   — Х-ха!
   — Остановитесь, барон.
   Напряглись бок, плечо, левая рука — горизонтальный удар слева направо. Найл сделал шаг вперед, пригнулся, поднырнул и вышел у противника за спиной. Успокаивающе постучал по плечу:
   — Достаточно, давайте обойдемся без крови.
   — А-а! — опять прошелестела булава.
   — Да убейте же его, барон!
   Найл обернулся на крик, увидел горящие глаза княжны. Великая Богиня, откуда в ней столько ненависти?
   — Убейте его, барон!
   Правитель ощутил жуткую усталость. Ему вдруг надоело разбираться в хитросплетениях интриг, причинах любви и ненависти, надоело рисковать собой и жалеть дураков. Он сделал широкий шаг вперед, избегая очередного удара, развернулся лицом к врагу и вытянул из ножен меч.
   — Остановитесь, барон. Я не хочу вас убивать.
   — А-а! — радостно взревел бородач, поняв, что Посланник больше не станет уворачиваться. Он со всей ярости размахнулся из-за спины…
   Возможно, барону часто приходилось охотиться на мух ради своего развлечения. Но никогда в жизни не приходилось ему сглатывать голодную слюну, наблюдая за полетом жирной твари, никогда его ужин не зависел от того, удастся ли острию копья пробить в полете жужжащую дичь. Муха хитра и вертлява, а тяжелое ядро булавы умеет летать только по прямой.
   Найл прикоснулся к смертоносному снаряду кончиком меча и немного подтолкнул его в сторону. Теперь шипастый шар летел уже не в голову, а проскакивал рядом с плечом, увлекая за собой руки северянина. Посланник сделал шаг вперед — основание клинка уперлось барону в горло — потом отвернул лицо и рванул рукоять меча к себе.
   Вот и все.
   Он не стал смотреть, что происходило дальше с упрямым врагом. Он неторопливо добрел до переполненной цветами клумбы и вытер меч о траву.
   Позади послышался глухой стук падающего тела.
   Найлу пришла в голову смешная мысль. Он провел клинком над землей, потом спрятал меч, собрал в букет опавшие цветы.
   — Это тебе, прекрасная леди, — подошел он к княжне сквозь расступившуюся толпу.
   Душа Ямиссы рванулась, как попавшая в силки бабочка, и ослабла. В сознании наступил провал — ни единой мысли. Ошеломленная, она молча приняла букет. А Найл пошел дальше, к дверям в правое крыло. Большой прием ему изрядно надоел.
   — Какой великолепный поединок! — устремился навстречу князь. — Подобного я не припомню за всю свою жизнь. Сила против ловкости, хладнокровие против ярости! О тебе станут рассказывать легенды, мой друг!
   Князь запнулся, вглядываясь в суровые черты победителя.
   — Да что с тобою? Лица на тебе нет. Ты ранен?
   Найл посмотрел хозяину замка в глаза. В глаза человека, который даже спасая жизнь своей дочери, умеет думать балансах сил и психологии вассалов, в глаза человека, который даже позорное поражение способен превратить в победу.
   — Что-то не так, Посланник Богини?
   А еще Найл вспомнил о двухстах детях, которые уже сейчас находятся на пути в Приозерье, еще ста, которые вот-вот прибудут из ближних городов, о полутора сотнях, что должны прибыть от лесачей и еще многих сотнях, которых удастся выкупить у нерадивых матерей. О парусах, которые станут подниматься на мачты, о воздушных шарах, взмывающих в небо, о топорах, которые застучат на верфи. И Найл… Улыбнулся.
   — Мне стыдно, князь, что я пролил кровь на твоем празднике.
   — Брось, друг мой! Такой красивый поединок! Какое изящество, выдержка. А кровь… Что значит кровь одного человека по сравнению тысячами жизней, исчезающих в пекле войны? А? — хозяин замка вопросительно поднял брови.
   Найл понял, что гражданскую войну выиграл все-таки не он. Он — «джокер». А войну выиграл князь.
   — Благодарю тебя, князь. Мне хочется отдохнуть.
   — Да ты что, правитель? — искренне возмутился князь. — Герой праздника хочет сбежать в укрытие! Да придворные дамы разорвут меня в клочья! Ты мне друг, Посланник Богини, но жизнь дороже. Идем.
   Услышав, как отворилась дверь, Найл сунул руку под подушку, сжав рукоять меча, и поднял голову. Княжна Ямисса, по-прежнему одетая в скромное белое платье, поставила кувшин на пол, задвинула засов и показала подаренный Найлом букет.
   — Цветы. Их нужно поставить в воду.
   Она подошла к стеллажу, выдернула из вазы старый букет, швырнула его в окно. Выплеснула туда же старую воду, налила из кувшина свежей и, наконец-то, водрузила туда букет, поставив его на стол.
   — Красивый, правда?
   Княжна подошла ближе, села на край постели.
   — Ой, что это?
   Она взялась двумя пальчиками за выступающий из-под подушки кончик клинка и вытянула меч целиком. Ямисса прыснула в кулак:
   — Ой, дамы так замучили героя своими приставаниями, что он спит с обнаженным акинаком под подушкой! Много пришлось отбиваться?
   — Если бы тебе хоть раз пришлось проснуться от шорохов крадущегося скорпиона, ты тоже научилась бы спасть с оружием.
   — Может быть, тебе просто запирать дверь? — указала на задвижку княжна.
   — Да? — хмыкнул Найл. — Ты знаешь, детство я провел в пещере, где никогда не имелось дверей, юность провел в походах, где дверей тоже не встречалось, пауки держали меня в казарме, которая запиралась снаружи, а потом я жил во дворце, где запоров тоже нет. Мне как-то и в голову не пришло, что ее можно закрыть.
   Княжна опять рассмеялась, встала, выбрала на столе один из стаканов, полнила его из своего кувшина, залпом осушила.
   — Хочешь воды?
   — Нет.
   Ямисса выпила еще один стакан, потом вернулась на край постели.
   — Ты знаешь, Посланник Богини, по законам турнира дама, выставившая свой платок, обязана стереть им пыль и пот с тела победителя. Мне очень неприятно тебя огорчать, правитель Южных песков и Серебряного озера, но победил именно ты.
   Княжна наклонилась вперед, взялась за край одеяла, отогнула, обнажив Найла до пояса, потом неторопливо расстегнула ворот платья, достала спрятанный на груди платок и начала тщательно выполнять свой долг.
   Хотя вытирать пыль и пот полагалось платком, Найл чувствовал, что по коже его лица, щекам, губам, шее скользят теплые и мягкие подушечки пальцев. Они коснулись плеч, ямочек ключиц, груди, добрались до соска левой груди, потом правой. Правитель понял, что всю процедуру до конца все равно вынести не сможет, вскинул руки и привлек девушку к себе.
   Ее губы пахли свежими яблоками, они были горячими, ласковыми, зовущими. Найл опрокинул ее на спину, попытался забраться под юбку и долго путался в длинном подоле платья. Девушка тихонько хихикала, но не сопротивлялась. Наконец он смог добраться до цели своих изысканий, и она притихла, вслушиваясь в собственные ощущения. Найл хотел ласкать ее как можно дольше, готовя к первому в жизни акту любви, но Ямисса сама попросила:
   — Скорее… А то мне немного страшно, — и он выполнил ее просьбу.
   Найл боялся причинить ей какую-либо боль в первую ночь, отвратить ее от близости, он старался быть нежен, нетороплив, но волна чувств захватила девушку, и уже она торопила его, заставляя стать более смелым, энергичным, решительным, и именно для нее первой этот вечер взорвался букетом наслаждений.
   — Где ты раньше был, опарыш соленый, — прошептала она, зарываясь носом ему в шею. — Саранчуг безногий.
   Дыхание ее стало спокойным и размеренным, оно пахло цветущим садом, навевая на мысли солнце, прозрачном воздухе, чистоте. Княжна зашевелилась, поднялась, отошла к столу и налила себе еще стакан воды.
   — Посланник Богини, давай закроем окна? А то прохладно.
   — Называй меня Найл, — попросил правитель. — Это мое человеческое имя.
   — Очень приятно, — полуприсела княжна. — А меня зовут Ямисса. Так как на счет окон?
   — Может быть, просто ляжешь под одеяло?
   — В платье?
   — Так сними!
   — А тебя никогда не учили, правитель Южных песков, что настоящий рыцарь должен помогать своей даме?!
   — Извини, — Найл вскочил, распустил шнуровку у нее на спине.
   — Теперь отвернись, я стесняюсь.
   Найл лег в постель ничком. Вскоре одеяло шевельнулось.
   — Здесь еще холоднее, — обиженно заявила девушка.
   — Так двигайся ко мне, здесь тепло.
   Княжна тут же прижалась к нему всем телом.
   — Горячий какой. Интересно, а второй раз это так же приятно, как в первый?
   Найл, которому в первый раз немного не повезло, с огромным удовольствием удовлетворил ее интерес.
   — Сейчас было немного иначе, — немного отдохнув, подвела итог девушка. — Даже не знаю, когда лучше.
   — Наверное, нужно попробовать в третий раз? — предположил Найл.
   — Мне начинает нравиться в твоей постели, — предупредила Ямисса. — Тебя это не пугает?
   — Нет.
   — Тогда ответь, Посланник Богини, почему ты подарил мне цветы?
   — Не знаю, — пожал плечами Найл. — Просто захотелось.
   — Просто так?
   — Просто так.
   — Надо же, — она перекатилась на спину. — Просто так. Ты знаешь, мне очень часто дарили цветы. Поклонники, гости, друзья. Но еще никогда мне не дарил цветов человек, которому я за минуту до этого столь откровенно желала смерти. И я подумала, может быть, тебя не стоит убивать? Мне очень захотелось понять, почему ты подарил мне цветы после того, как я пожелала тебе смерти? Почему ты подарил мне цветы, Найл?
   — Просто так.
   — Просто так… — Ямисса перекатилась к Найлу и стала целовать его губы.
   Утренние лучи били Посланнику прямо в глаза. Некоторое время он мужественно пытался терпеть, но вскоре сдался и встал. Ямисса продолжала безмятежно спать — руки раскинуты в стороны, волосы разметались по подушке. Одеяло сползло ей до поясницы, обнажив чуть смугловатую спину, родинку под лопаткой, маленький шрам чуть ниже плеча. Найл долго смотрел на нее, пытаясь понять, почему раньше она казалась ему такой уродливой, потом осторожно поцеловал ее возле поясницы и отошел к окну. Далеко внизу катило мелкие серые волны озеро, резвилось у самой поверхности несколько мелких рыбешек.
   Найл не испытывал ни малейшего сожаления по поводу того, что вчера произошло. Правда, восторга тоже. Просто в душе появилось твердое убеждение — именно так и нужно. Рано или поздно нечто подобное должно было произойти, и нынешнее положение дел его вполне устраивало. Пожалуй, он был даже рад.
   Послышался шорох. Он ощутил легкое прикосновение губ к своей спине.
   — Не оборачивайся, — шепотом попросила она. — Я без одежды.
   Найл покорился, и княжна еще долго целовала его спину, шею, уши, оглаживая ладонями руки и плечи. Потом девушка отступила, послышался досадливый вскрик:
   — Ну вот, платье испортили! Посмотри сюда.
   Посланник развернулся. Ямисса сидела в постели, прикрывшись одеялом, перед ней лежало вывернутое платье. На подоле темнело небольшое пятно.
   — Вот, видишь? Я досталась тебе девственницей. Говорят, я должна этим гордиться, а ты радоваться. Ты рад?
   — Рад.
   — Врешь, — вздохнула княжна. — Так не радуются. Ладно, полюбуйся озером. Я сейчас оденусь.
   Девушка облачилась. Найл помог зашнуровать ей спину, разгладил складки.
   — Ну что ж, до свидания, — кивнула Ямисса.
   Она отодвинула засов, открыла дверь. Остановилась на пороге.
   — Чуть не забыла! — она расстегнула ворот, достала платок и протянула его Найлу. — Вот, возьми. Теперь он принадлежит тебе.
   Найл налил себе бокал вина, и долго пил его маленькими осторожными глотками, вглядываясь в озерные глубины. Когда бокал опустел, правитель решительно распахнул дверь и побежал вниз по лестнице.
   В коридоре замка он неожиданно наткнулся на скучающего камергера.
   — Вы куда, господин? — удивился он раннему появлению гостя.
   — Мне нужно увидеть князя.
   — Разрешите, я вас провожу.
   Елог поспешил вперед, уверенно петляя по коридорам и вскоре вывел правителя к высоким дверям зала малых приемов. Камергер с трудом распахнул обе створки и громко доложил:
   — Посланник Богини, Смертоносец-Повелитель, человек, властитель Серебряного озера и Южных песков!