– На покос поедешь со мной сено косить.
   – Ну, хорошо. Поедем.
   Люди в деревнях жили еще единолично тогда. Колхозов пока что не было.
   У этого старика имелись две лошадки. Привез он меня в одно совсем гиблое место. У них там большой овраг был… Никто туда не заходил. Боялись люди. Змей там было очень много. А я и не знал тогда про это… Ну, приехали. Остановились и давай косить. А косили руками, кривыми косами-литовками.
   Я стал косить, смотрю, а там змея ползает. Гляжу, в другом месте еще одна змея ползает. И в другом тоже – змеи. Всюду – змеи! Я просто ужаснулся!
   Говорю деду:
   – Как же это так? Одни змеи кругом. Косить никак невозможно.
   – Ничего, – говорит он в ответ. – Ты только не трогай их, не руби. Где уж коса нечаянно по змее попадет, то и шут с ней.
   Пусть не лезет. Вот так.
   Вечером сделали мы с дедом балаган, поужинали. Я укладываюсь потом на телегу спать, а не в балагане. Боюсь, съедят меня эти змеи. Они же прямо кругом так и ползают!
   Дед говорит:
   – Не ложись, дурак, на телеге. Ни одна из них все равно не тронет тебя.
   Ну, уговорил он меня. Улегся я рядом с ним в балагане. Лег, а уснуть не могу. Верчусь… Вдруг чувствую, одна змея подползла ко мне и за ногу меня укусила. За большой палец. Я вскочил и заорал как лихой-благой.
   А дед говорит мне:
   – Ничего, ничего! Успокойся, успокойся! Темно уже было, ничего не видно. Чувствую, дед пощупал мой укушенный палец, почертил его крест-накрест своим пальцем, помял.
   – Ничего страшного, – говорит. – Считай, это как будто комар укусил тебя…
   Нога болеть перестала, а я спать боюсь. Почти и не уснул в ту ночь, дожидаясь утра. Не могу уснуть. Боюсь, и все тут. Старик утром встает и говорит:
   – Разжигай костер.
   А там на косогорчике рос мелкий кустарничек. Дед взял ножик, пошел в этот кустарник, срезал там тоненькую осиновую веточку, но длинную. Завострил ножиком ее кончик… И вот вышел он туда, где мы с ним все уже выкосили. Сперва начертил осиновой веточкой кружок на земле, а потом воткнул в серединочку кружка эту веточку.
   Я спрашиваю у него:
   – Ты что, дед, делаешь?
   – Ладно, – бурчит, – подожди. Сам увидишь, что будет.
   И вот я смотрю, с самых разных сторон катятся, точно россыпь какая-то, змеи. Все к этой палочке катятся ср всех сторон! Только трава шуршит! Я ужаснулся, увидев такое. Просто уже и не помню, как очутился на телеге. Со страху залез на нее…
   А дед, вижу, срезал прутик, жиденький, тоненький. И стоит с этим прутиком в руках. Ждет. Ну, а та змея, которая укусила меня и которая, значит, виноватая, позади всех змей тянется. Последней приползла.
   Дед ей командует:
   – Подходи, подходи. Что, боишься?
   Потом сделал он нечто непонятное. И все змеи тут же разбежались, расползлись в разные стороны. А эта – виноватая – осталась. Дед подошел к ней и давай ее прутиком стегать. Она, вижу, вся вьется колесом, привскакивает, а не убегает от деда никуда… Тот постегал ее прутиком, постегал.
   – Ну, – говорит мне, – ладно!… Пойдем теперь чай пить.
   Приходим к костру чай пить. А я издали тяжу, та змея, которая провинилась, все крутится на земле возле веточки, воткнутой дедом.
   Дед вскоре опять свой прутик взял и пошел к змее. И опять давай. ее стегать, стегать… Потом он вернулся, мы попили чаю и пошли опять косить. Прокосили до обеда. Приходим назад, сели обедать, а она все возле той воткнутой в землю веточки ползает. Тут меня совсем уж полная жуть взяла! Думаю, все равно съедят меня здесь эти змеи! И вот я, не докушав свой обед до конца, удрал оттуда.
   Крикнул старику:
   – Уйду, дедушка! Не буду здесь больше косить!
   Так и удрал от него, от этого старика.
   Вот такая история».
   В обоих приведенных примерах «заклинания змей» есть общие черточки, которые сами бросаются в глаза. И в первом, и во втором случае используется однотипная колдовская технология: срезается с куста веточка, которой очерчивается на земле «магический круг», затем в центр круга втыкается все та же веточка. При этом не произносится никаких специальных «заговорных слов». А потом происходит нечто, напоминающее волшебную сказку.
   Подчиняясь приказу, непонятно каким образом отданному колдуном или колдуньей, змеи начинают сползаться со всех сторон к «магическому кругу» с веточкой, торчащей в его центре.
   Ну а история про «провинившуюся» змею, укусившую человека за ногу и потом самолично явившуюся принять от колдуна-деда заслуженную порку за содеянное ею, вообще обретается на грани почти полной фантастики. Здесь отмечается факт не взаимодействия колдуна со змеями вообще, а взаимодействия с совершенно конкретной змеей, которая сама является на процедуру ее наказания!… Напрашивается единственно возможное, по-моему, объяснение всей этой змеиной чертовщины.
   Психические поля сибирского колдуна-деда и бабки-колдуньи из калмыцких степей работали какое-то время в неведомом нам режиме на «одной волне» с электромагнитным полем, излучаемым змеиными мозгами. И колдун, и колдунья не просто вступали в контакт с этим полем на уровне обнаружения его где-то в пространство. Оба они умудрялись каким-то хитроумнейшим образом оказывать управляющее воздействие на носителей поля – змей. И те помимо своей воли подчинялись отдаваемым им приказам…
   Любопытная попутная подробность, на которую, может быть, обратил внимание не каждый читатель. Глубокой ночью, когда змея укусила человека в большой палец ноги, дед-колдун пощупал укушенный палец, почертил крестообразно по нему собственным указательным пальцем, помял и…
   И человек, получивший заведомо смертельно опасный змеиный укус, почти тотчас же выздоровел.
   Колдуны и колдуньи без особого труца умеют манипулировать силами, о природе которых мы с вами можем лишь строить догадки!
   Заклинатели птиц и животных
   Необычный способ отлова птиц применяют живущие на юге Индии муллу-курумбами. Профессиональный охотник, европеец К. Бетлор наблюдал однажды собственными глазами, как осуществлялась эта удивительная процедура.
   «Туземец, – сообщает К. Бетлор, – берет небольшую жердочку и, повертев ее в руках, словно полируя ее, прикрепляет жердочку на первом попавшемся кусте в двух футах от земли. Затем он ложится в нескольких шагах оттуда на землю, спиною вверх. Если где-то недалеко скачет по веткам дерева какая-то птица, курумб устремляет свой взгляд на нее и терпеливо ждет.
   В это время глаза курумба принимают странное выражение… Я замечал такое же только во взгляде змеи, когда она, поджидая добычу, устремляет взгляд на свою жертву, очаровывая ее. Этот взгляд, неподвижный, стеклянный, сияет словно бы внутренним холодным светом. Он притягивает к себе и вместе с тем отталкивает от себя.
   За несколько рупий один курумб согласился дозволить мне присутствовать при его ловле птиц.
   Птица порхает в воздухе с ветки на ветку и чирикает, беззаботная, веселая, деятельная. Вдруг она останавливается и точно прислу-цивается. Склонив голову набок, она остается сидеть несколько секунд на ветке неподвижно. Потом, встрепенувшись, силится, видимo, улететь. Она иногда и улетает, но случается такое весьма редко.
   Обыкновенно же ее словно что-то притягивает в очарованный фуг, и она начинает бочком приближаться по ветке к жердочке. Ее перышки взъерошены, она тихо и жалобно пищит, а все же подвигается вперед маленькими нервными скачками… Наконец она оказывается возле «очарованной» жердочки. Одним скачком перепрыгивает на нее и – судьба ее свершилась!… Она уже не может сдвинуться с жердочки и сидит на ней точно приклеенная, покуда колдун-курумб не встанет без малейшей спешки с земли и не подойдет к жердочке, чтфбы спокойным движением руки снять с нее заколдованную очарованную птицу».
   Вне всяких сомнений, колдовская операция по столь странному отлову птиц осуществляется колдуном на подсознательном уровне. Из описания операции со всей очевидностью вытекает, что «заклинатель птиц» пребывал в особой фазе своего сознания – в сумеречной, почти бессознательной, когда гипнотизировал взглядом птицу.
   Существует немало историй о страшной, подчас даже смертельно опасной силе «колдовского взгляда». Многие из историй записаны со слов непосредственных свидетелей событий, происшедших по вине так называемого «дурного глаза».
   Вот рассказ одной русской женщины, клятвенно заверявшей в том, что все рассказанное ею – чистая правда:
   «Это было еще до революции. Я только что окончила училище. Место учительницы получила в казачьей станице. Отвели мне квартиру. Кругом у всех еоседей полно домашней птицы. Я тоже завела хозяйство: приобрела кур, посадила наседок на яйца. И вывелись цыплята – желтенькие пухленькие комочки. Нравилось мне с ними возиться. Возьмешь такого малыша в горсть и слышишь, как бьется его сердце…
   Так вот, как-то раз была я во дворе, возилась со своими курами, как вдруг приходит сторож из станичного правления и зовет меня – мол, зачем-то я понадобилась станичному атаману. Прежде чем пойти, я зашла в квартиру приодеться. А когда вышла, то увидела, что мои цыпляточки так и валятся один за другим на землю, ножками немного подрыгают и издыхают.
   Когда вернулась из правления, сразу кинулась к соседкам:
   – Что же это такое? С чего мои цыплята подохли? А они спрашивают:
   – Сторож из станичного правления к тебе, случаем, не заходил?
   – Заходил.
   – Ну, так это у него глаз такой, – объясняют соседки мне. – Как взглянет, так цыплята и дохнут… Ты навяжи своим новым цыплятам на шею какие-нибудь яркие тряпочки, чтобы они сторожу в глаза бросались, тогда вред к тряпочкам и пристанет. А им-то, тряпицам, что сделается? Ты как думаешь – почему мы своим ребятишкам яркие ленточки, в волосы вплетаем? От сглазу это!
   Я так и сделала, но решила опыт произвести: одной половине новых цыплят навязала на шею яркую пряжу, а другой половине – нет.
   Сторож опять вскоре приходил… И что вы думаете? После его ухода та половина цыплят, которой я не навязала яркие тряпочки, полностью сдохла, а другая, с тряпочками на шейках, – уцелела».
   Современный русский исследователь Ю. Росциус отмечает, что «обсуждаемый феномен действительно существует, а не выдуман учеными или мистификаторами». Во времена, давно канувшие в Лету, знаменитый врач Авиценна писал: «Часто душа влияет на чужое тело так же, как и на свое собственное, – как, например, при воздействии дурным глазом». Фома Аквинский, знаменитый в свое время философ и богослов, изучавший чародейство, пришел к выводу, что это явление как-то связано с особыми свойствами глаз, которые посредством «неизвестного излучения» умеют «заражать воздух» на значительном расстоянии.
   Подобный случай убийственного, прямо скажем, «заражения воздуха» с помощью взгляда описан в книге малоизвестного литератора И. Купчинского, вышедшей в свет в самом начале двадцатого века.
   «Это было в Крыму, – рассказывает автор книги. – На одной из станций мне пришлось встретить приезжего. Я только что приехал, а он выходил из станционной конторы, чтобы ехать. На глазах его была повязка, как бы защита от света. Полагая, что он
   страдает глазами, и имея при себе хорошее средство от воспаления глаз, я предложил ему это средство.
   – Благодарю вас,. – сказал незнакомец, – у меня такая болезнь, что никакие средства мне не помогут.
   – Но вы все же попробуйте мое средство. Если и не поможет, то и вреда не принесет.
   – Ах, – улыбнулся он, – да я и завязал глаза, чтобы, проходя сейчас по двору, где бродит много домашней птицы, не взглянуть на кур. Они попадаются тут, во дворе, на каждом шагу.
   – Я вас не понимаю, – сказал я, глядя на него с удивлением.
   – Знаете ли, какие у меня глаза? Стоит мне пристально посмотреть на птицу, и она падает мертвой.
   – Прекрасно! Так вам можно обходиться на охоте без ружья и собаки. Или, по крайней мере, без ружья, – пошутил я.
   – Вот вы шутите, а между тем я говорю вам серьезно, что это правда… Не желаете ли испытать?
   – Конечно, от этого я не откажусь.
   – В таком случае пойдемте, но с уговором – вы заплатите за убитую моим взглядом птицу ее хозяину.
   Я согласился с ним, и мы взошли на крыльцо. Возле крыльца бродило несколько кур.
   – Укажите любую, – предложил он.
   Я указал на самую проворную.
   Незнакомец, сняв повязку со своих глаз, устремил на нее пристальный взгляд. И что же? Курица моментально присмирела, стала вялой, повесила голову, задрожала и упала.
   – Вы усыпили ее! – вскричал я, бросаясь к курице и беря ее в руки.
   – Нет. Она убита. Признаюсь, я и сам не рад силе своих глаз.
   Однако они без моей воли приносят вред… Да что будешь делать?! До свидания, – проговорил незнакомец и уехал.
   А курица так и не ожила».
   Американский исследователь паранормальных явлений К. Уилсон пишет: «Однажды я сравнил человека с автомобилем, у которого два водителя: сознательная личность и подсознательные импульсы…»
   Сравнение К. Уилсона видится мне на удивление точным, верным. В цивилизованном человеке роль подсознательного «водителя» бывает почти незаметной, относительно автоматической по сравнению с ролью сознательного «водителя». Подсознательный коллега последнего контролирует лишь сон, память и функции внутренних органов.
   Именно и только рассудок, пребывающий в полном своем сознании, занимается осмысленной, в том числе творческой работой… Однако в «магических» обществах далекого прошлого подсознательный «водитель» был не менее важен, чем сознательный. Когда он начинал действовать, то не просто для того, чтобы погрузить мозг в сон. Он брал «управление» мозгом человека на себя в целях пробуждения в нем интуитивной его сути – способности интуитивного восприятия окружающего мира. Случай с колдуном-курумба, гипнотизирующим птиц в сумеречном, почти бессознательном состоянии, может служить веским подтверждением в пользу только что сказанного.
   «Магия и мистика, – указывает К. Уилсон, – направлены на то, чтобы погрузиться поглубже в «подвалы» человеческого «я», используя возможности подсознания, посвоему воспринимать и по-своему же схватывать окружающую действительность».
   Сон, к вашему сведению, отнюдь не является неким пассивным состоянием, в котором тело восстанавливает силы, потраченные за минувший день. Сон также является инструментом постижения мира и в некотором даже смысле предшественником магии и колдовства.
   В мировой литературе засвидетельствованы многочисленные примеры «сонной магии», которые не так просто объяснить. Типичнейшими образчиками «сонной магии» я считаю сеансы гипноза, проводимые Валерием Авдеевым с самыми разными людьми при моем участии.
   Приведу пример совершенно удивительной «сонной магии», взятый из книги А. Гримбла, земельного комиссионера на островах Гилберта в Южной части Тихого океана.
   Впервые оказавшись на одном из тех островов по делам службы и надолго задержавшись на нем, мистер Гримбл начал быстро худеть. Его организм никак не мог приспособиться к местной специфической пище. Один из старожилов острова посоветовал ему есть побольше дельфиньего мяса, чтобы пополнеть. А. Гримбл сообщает в своей книге:
   «Это привело меня к выяснению того, каким образом я смогу регулярно получать мясо, редкое на острове. Ответ аборигена заключался в том, что его родственник из деревни Кума – наследственный зазывала бурых дельфинов. Этот двоюродный брат аборигена был, по его словам, выдающимся специалистом своего дела. По желанию он мог привести себя в особое полусонное психическое состояние, необходимое для «зазывания дельфинов». В таком психическом состоянии его дух выходил из его тела, отправлялся в гости к дельфинам, живущим далеко за западным горизонтом. А там, встретившись» с ними, приглашал их потанцевать на празднике в деревне Кума. Если он правильно произносил слова приглашения, секрет которых знали на острове лишь очень немногие люди, то дельфины следовали за ним с криками радости».
   Итак, мистер Гримбл был доставлен в один прекрасный день в деревню Кума, где все уже было подготовлено к торжественному празднику. Толстый добродушный зазывала дельфинов, перекинувшись парой приветственных слов с мистером Гримблом, тут же удалился в свою хижину. Там он просидел в полном одиночестве в течение нескольких часов.
   А. Гримбл продолжает свой рассказ:
   «Затем он вдруг выскочил из хижины и упал лицом вниз, потом встал, царапая воздух перед собой пальцами и скуля на странной высокой ноте, подобно щенку. Затем он начал выкрикивать на местном наречии слова: «Встаньте! Встаньте!… Они идут, они идут». Все жители деревни бросились в воду и стояли там, тяжело дыша. И вот прибыли дельфины.
   Они двигались к нам цепью, расстояние между ними – два или три ярда, насколько могли видеть мои глаза. Они приближались к берегу так медленно, что, вероятно, пребывали в трансе. Их вожака подталкивал ногами на мелководье зазывала дельфинов. Вдруг он молча повернулся и лениво пошел рядом с плывущим вожаком дельфиньей стаи в сторону отмели.
   Жители деревни приветствовали своих гостей монотонным пением на берегу…
   Когда все мы подошли к краю изумрудной отмели, плавники дельфинов уже касались песка. Дельфины мягко взмахивали ими, словно прося помощи. Мужчины бережно помогли им перебраться через все песчаные преграды на отмели. Это выглядело так, как будто единственным желанием дельфинов было достичь берега…»
   Все многочисленные загипнотизированные дельфины были немедленно убиты, а потом постепенно съедены.
   Мистер Гримбл, поедавший в течение какого-то длительного времени хорошо просоленное дельфинье мясо, быстро пополнел, почувствовал себя много бодрее и был очень доволен всем этим.
 

Психические атаки

   Имело ли значение для дельфинов, какие конкретно слова на людском наречии произносились колдуном?
   Ответ почти очевиден. Произносимые слова заклинания имели значение, прежде всего, для колдуна-вызывателя, который должен верить в объективную реальность того, что он делает.
   Наша проблема состоит в том, что у каждого из нас – два разума. Сознательный разум настолько приучен к его доминирующей роли, что часто вмешивается в деликатную работу нашего подсознания. Пример с выкрикиваниями в строго определенном порядке неких слов в ходе заклинания дельфинов неплохо показывает, как сознательный разум пытается подхлестывать своими указаниями подсознание колдуна. Попутно, повторяю, этот самый разум помогает колдуну жестко верить в реальность того, что он творит.
   А такая слепая абсолютная безрассудная вера в свои возможности устраивает подчас подлинные чудеса на просторах человеческого подсознания.
   Наше второе сумеречное «я», пребывающее обычно в почти спящем состоянии, внезапно полностью пробуждается и резко расширяется в своем объеме в пространстве. В случае истории с дельфинами оно расширилось «далеко за западный горизонт». Пробудившись, подсознание демонстрирует свои колоссальные силы и неслыханные паранормальные способности, о которых в сознательном состоянии человек может только мечтать…
   И все же – вот ведь ошарашивающая закавыка! – какое-то четко выстроенное из слов заклинание, нечто вроде строго определенной «словесной формулы» произносилось колдуном на местном наречии в ходе вызывания дельфинов. Некие заклинания нашептывал, если помните, и старик Митрич, бродя по дому с веником в руке и завораживая клопов. Дельфины и клопы не понимают, само собой, человеческой речи. Тем не менее и те и другие однотипно отреагировали на сугубо словесные заговорные призывы, обращенные к ним колдунами. Все до одного обитавшие в доме, клопы собрались на венике, облепив его, подобно пчелиному рою. А все или, может быть, почти все дельфины, жившие «далеко за западным горизонтом», дружно приплыли к берегу острова в ответ на зов их призывателя.
   Обе ситуации выглядят немножко, мягко говоря, бредовыми. В чем здесь фокус? Как объяснить суть происшедшего?
   Отгадка кроется, может быть, в том, что я предлагаю назвать «скрытым сотрудничеством» нашего сознания и подсознания.
   Надеюсь, вы не забыли о кодовом слове «Андрей», которое внезапно пробудило подсознание Виктора Баранова, крепко спавшего в гипнотическом трансе до момента произнесения кодового слова. Так вот, по аналогии – допускаю – кто-то когда-то случайно или же, будучи величайшим экстрасенсом, отнюдь не случайно выявил «словесную кодовую формулу», с помощью которой можно зазывать дельфинов. Либо же, другой вариант, сгонять на веник загипнотизированных клопов.
   «Словесная кодовая формула» имела, согласно моей догадке, свой четкий аналог, своего «внесловесного двойника», которым отлично умело оперировать подсознание человека. Здесь проявил себя производственный, так сказать, симбиоз сознания и подсознания. Оба они работали в плотном тандеме, когда взаимодействовали с дельфинами и клопами. Доминирующее в человеческой психике сознание, находясь в гипнотическом трансе и частично сливаясь в условиях транса с подсознанием, отдавало четкий приказ сонливому подсознанию с помощью той формулы. В ответ на поданную команду подсознание мгновенно пробуждалось и «переводило» полученный от сознания приказ на «язык образов», «язык простейших понятий», доступных пониманию клопов и дельфинов.
   Грубо говоря, подсознание устраивало психическую атаку на клопов и дельфинов и всегда добивалось в ходе атаки того, чего хотело.
   Изредка нужные заговорные слова произносятся в процессе сеанса колдовства не вслух, а мысленно, про себя. Никак иначе невозможно объяснить технологию процедуры «заклинания змей». В обоих описанных выше случаях заклинатели змей не произносили вслух никаких заговоров. Однако они работали, как я подозреваю, строго по схеме, очерченной мной только что. Их сознание занималось «скрытым сотрудничеством» с их же подсознанием. Ну а ежели был такой факт «скрытого сотрудничества», то, стало быть, произносились колдунами какие-то «кодовые заговорные формулы», но произносились, повторяю, не вслух, а мысленно.
   Из всего сказанного вытекает вывод, который я нахожу чрезвычайно важным.
   В некоторых строго определенных обстоятельствах сознание и подсознание человека умеют, оказывается, находить общий язык! Им вполне удается понимать друг друга, удачно взаимодействовать, работая в одной упряжке.
   В таких ситуациях и проявляет себя в полную меру таинственная всемогущая «способность ИКС», сокрытая где-то в глубинах каждого человеческого «я»…
   С прискорбием сообщаю, что некоторые колдуны, эксплуатируя «способность ИКС» с ее великими возможностями, устраивают психические атаки не только на бессловесных тварей. Нередко случается так, что объектом атаки становится человек.
   «Это еще где-то сразу после Гражданской войны было, – рассказывал один старый сибиряк в беседе с фольклористом В. Зиновьевым. – Начали у нас спектакли устраивать. А пока идет репетиция, посторонних же не пускают в зал… А у нас там была Санька Тимошина. Все говорили, что она – хомутница, то есть колдунья.
   Ну вот, однажды зашла она в зал во время репетиции, а я погнал ее оттуда. Гоню прочь, но она не соглашается уйти. А у меня характер был крутоватый. Я схватил ее в охапку и выбросил из клуба.
   Она с крыльца кричит мне:
   – Ну, узнаешь кузькину мать в сарафане! Ну, узнаю – так узнаю. Что мне с этого?! Да ничего. Проводим мы репетицию. И вот чувствую, что-то у меня нос раззуделся. Поцарапаю его маленько пальцем, а он опять зудит. Эмка Степанцева, девка такая озорная, как захохочет, поглядев на меня:
   – Данилка, у тебя нос величиной с картошку стал! Ой-ей, действительно. Я схватился за нос, а он у меня не входит в руку. Ой-ей!… Ну, покончили мы с этой репетицией. Прибежал я домой. Лег и никак не могу уснуть. Горит, просто огнем жжет нос! Я позвал своего старшего брата:
   – Матвей, Матвей! У меня-то что-то неладное с носом. Он подошел, посмотрел:
   – Ой-ей, да что же это такое с тобой? Это же у тебя, наверное, колдовской хомут. Ты где и с кем сегодня спорил?
   – Да вот, – отвечаю, – Саньку Тимошину выбросил из клуба.
   – Зараза такая! – вскричал Матвей. – Это она, значит, тебе подделала. Пойдем к Микуле Игнатьичу, целителю нашему.
   Вот пришли мы к нему.
   Он стал чертить мой нос указательным пальцем и шептать. Не знаю, что уж он там нашептывал. Один раз зашептал меня. Маленько погодя – опять зашептал. И потом три раза мой нос зачертил… Сам не знаю, как я и уснул у него дома на лавке. Утром пробудился – вот где я, оказывается, у Микулы! В первую очередь хватаюсь рукой-за нос: большой или нет? А он, чувствую, нормальный!…»
   Или вот еще одно сообщение, записанное снова-таки В. Зиновьевым в Читинской области.
   «Моя односельчанка Никанова жарила картошку в зимовье, – рассказывает престарелая А. Я. Осадчая. – А тут вдруг в зимовье заходит он, которого многие наши люди колдуном считали. Заходит и говорит:
   – Ты меня покорми. Дай картошечки.
   А она картошки ему из-за жадности не дала. Еще даже и поругала его.
   Потом, съев всю свою нажаренную картошку, по ягоды пошла. А он и говорит ей вслед:
   – Ну, иди по ягоды. Бог с тобой. Иди.
   Она только дверь открыла, только через порог переступила и остановилась. Видит – пташечка маленькая-маленькая летает прямо перед ней. А он, колдун, в зимовье остался. И кричит ей в спину:
   – Ты иди-ка! Что это вдруг приостановилась? Вот она идет, идет. Повернула на солончак… И все дальше шла, и шла, и шла, а пташечка эта перед ней все летит да летит. Пришла. Голубицы кругом – ой, синем-сине! Ступить негде!