– Вот мы тебе подпустим красного петушка-то, мразь вельшейская! – с никейским акцентом пообещал смуглый человек, но приятель ткнул его в плечо и указал на приближающихся полицейских.
Не желая лишний раз общаться с представителями сурового иштемширского закона, голодранцы заспешили прочь. Хозяин, вместо того чтобы поблагодарить «грачей», смерил их хмурым взглядом и ушел в дом, демонстративно захлопнув дверь.
– Удачного дня! – ухмыляясь, выкрикнул длинный вышибала, прислонившись к забору. – Скольких еще нужно повесить до заката?
– Одного, Джемо. Одного придурка с противной рожей и длинным языком, – ответил за всех Шели Грамми. – Не хочешь прогуляться с нами и посмотреть?
– Нет, господин сержант, мне и здесь неплохо. Подальше от городских стен. Вельшея – свободное княжество.
– Ну передай от меня привет своему князю. Он, наверное, в вашем заведении обедает? Как раз вся его дружина влезет за два стола. Хотя откуда у него деньги… И еще, Джемо, когда эти душегубы вернутся, чтобы выпустить тебе кишки и сжечь ваш поганый трактирчик, ты уж будь любезен, не жалуйся.
– Не буду, господин сержант. – Вышибала протянул длинную руку и снял висевшую на заборе дубинку с ременной петлей. – Сам как-нибудь справлюсь и с иштемширскими ворами, и с иштемширскими говноклюями.
Шели стоял прямо перед ним, сзади тут же выросла внушительная фигура Быка, Вик, отвернувшись, положил руку на эфес. Прошедшие было мимо полицейские остановились, поглядывая то па ссорящихся, то на окно, откуда высунулся хозяин с арбалетом.
– Отставить базар! – потребовал Леппе. – Шели, ко мне! Бык!
– Иногда у меня бывают выходные, – сообщил на прощание Грамми и как ни в чем не бывало запылил по дороге дальше к городу.
– У меня тоже!
Вик пошел следом.
– А я всегда на службе. – Бык Метессе медлил, буравя тяжелым взглядом Джемо. – В подвале на площади Шале. Сдается мне, однажды побеседуем.
– Бык! – снова окрикнул его Леппе. – В строй!
– Иди-иди, – пробурчал вышибала, расслабляясь. – Палач… Кат позорный.
Метессе не оглянулся, он гордился своим умением работать с кнутом. Именно с его приходом подвал под Полицейским управлением стали называть «певческой».
– Я обо всем доложу вашему начальству, – сухо сообщил через окно хозяин.
– Будьте так любезны не упустить ни одной подробности, господин Леппе, – попросил Шели Грамми.
– В строй! – опять скомандовал Леппе. – Мы уже в виду города, не бредите как овцы!
Предместья Заречья славились лютостью своих обитателей, в большинстве выходцев из Никеи, Грохена и Соша, проще сказать беглых крестьян оттуда. Вельшеев эта публика терпеть не могла, как тех, что проживали в Иштемшире, составляя большинство его населения, так и остававшегося вне стен, на территории княжества. «Вельшейский странник» уже давно бы сгорел, не пользуйся он покровительством хуланских бандитов.
– А не спалить ли его в самом деле? – тихо поинтересовался у Леппе Вик. – Только глаза мозолит этот трактир. Половина краденых вещей сюда попадает…
– Не наше дело, путь бургомистр решает.
– Я говорю: спалить потихоньку… Все подумают на никейцев.
– Ты бы шляпу новую купил, Вик, а не искал приключений.
Предместья представляли собой беспорядочные нагромождения бедных домишек, разделенных крохотными огородами. Здесь полицейские чувствовали себя спокойно, другое дело – Хуланы. Это был уже целый квартал, прилепившийся к Пятой стене, с обеих сторон колонну окружили высокие заборы. «Грачи» пошли в ногу, дружно позвякивая оружием, – кроме сплоченности, ничто не могло их защитить от одинокой стрелы, летящей с чердака какого-нибудь заброшенного дома. Проткнут ногу, и будешь хромать, как Леппе, всю оставшуюся жизнь. Даже Бык Метессе втянул голову в могучие плечи: его, палача, тут кое-кто считал душегубом и мог убить с чистой совестью.
– Беспокоюсь я за Эшуда, – пробормотал Вик. – Такие сволочи эти хуланы… Я бы всех выкинул обратно на север. Посадил бы на корабль вместе с бабами и ребятней, и все.
– Ага, в Кенчи их ждут не дождутся, – хмыкнул Шели.
– Тогда на баржу, чтоб не доплыли… Прости меня Небо за такие слова. О Эшуд! Я же говорил!
Шели Грамми мог бы заметить, что ничего, кроме чепухи, Вик, как обычно, не говорил, но промолчал. Действительно, Старый здорово рисковал, посылая в Хуланы одного полицейского. Конечно, там тоже есть пара сторожевых будок, где попарно дежурят «грачи», но Эшуду Петоле предстояло пообщаться с самим Чивохой Пуговкой, а это не шутки.
Все обошлось: «самый черный грач», как звали Эшуда в полиции, да и не только, стоял у самых ворот и щепочкой снимал с сапог толстый слой хуланской грязи. Он помахал приближающимся приятелям и тут же улыбнулся проходившему мимо хулану. Тот, сняв колпак, поклонился «грачу» едва ли не в пояс.
– Что еще случилось? – тут же нахмурился подозрительный Леппе.
Даже в приюте Эшуд Нетоле был самым черным, хотя там хватало потомков никейцев. Толстогубый, широконосый, он ни за что не попал бы в полицию, если бы не приглянулся самому Галашше. «Этот парень поможет нам работать с южанами, в Иштемшире нынче полно этой швали», – изрек полицмейстер, выбирая ежегодную шестерку. По строю сирот прокатился тяжелый вздох: стать «грачом» считалось лучшим вариантом. Остальных забирали в морскую дружину, из-за частых штормов там вечно не хватало людей. Полицейские гибли реже, да и жизнь у них была куда как разнообразнее.
Однако действительность оказалась довольно жестокой: один из шести счастливчиков уже обзавелся могилой, а другой пропал без вести. Зато из четырех оставшихся трое стали сержантами, и только Вик Палассе, вечно попадавший в глупые истории, не продвинулся по службе.
– Как сходили?
– Как обычно, Эшуд, наше дело маленькое. – Леппе жестом остановил строй. Это у тебя какие-то секретные поручения от Старого, а мы – как обычно…
– Я беспокоился за Вика. Боялся, что он уйдет в Ларран с небесниками.
– Разве что до Грохена, до Дома встреч, хмыкнул Шели. – Но ты, я вижу, пользуешься тут популярностью? Чивоха Пуговка принял тебя в семью?
– Чивохи нет, или мне сказали, что его нет. Я говорил с Крохой Ляссеном, – гордо сообщил Эшуд. – Согласись, Кроха мужик серьезнее. Грязно тут… И везде тухлой рыбой воняет. Я не сильно пропах?
– Сильно. – Леппе отвернулся к строю. – Бык! Назначаю старшим, веди всех в казармы, в распоряжение дежурного лейтенанта!
– Слушаюсь, господин сержант! – ухмыльнулся Метессе. – Секретничайте в свое удовольствие.
Стражники посторонились, пропуская «грачей», и четверо друзей остались одни. О чем-то оживленно треща па своем наречии, мимо прошли несколько хуланов, все они улыбались, поглядывая на Эшуда, и приподнимали колпаки.
– Ну что? – Вик терял терпение.
– Атори! – Эшуд улыбнулся во весь рот. – Прямо тут, в двух шагах от Пятой стены, представляете? Самый настоящий атори, и надо же такому выйти – я его первый заметил.
– Убил? – Леппе недоверчиво покачал головой. – Ловко! А тело где?
– В будке, я уже послал одного надзирателя в Управление, Галашше пришлет кого-нибудь с телегой. Только руки не хватает, хуланы сперли… Я ее отрубил.
– Пошли посмотрим! – попросил Вик, умоляюще глядя на Ала.
– Ладно, – согласился Леппе. – Успеем до развода.
Нетоле, чувствовавший себя героем, с готовностью проводил друзей. У сторожевой будки толпились несколько десятков хуланов, даже женщины, что было неслыханной редкостью. Надзиратель, расправив плечи, застыл у двери.
– Гус! Разрешишь нам взглянуть? Ребятам интересно, – обратился к нему Нетоле.
– Конечно, господин сержант! – разулыбался «грач» из молодых. – Кому, как не вам? Проходите, только у нас там тесно…
Атори лежал на пропитанном кровью хуланском вязаном плаще, его тело наискосок пересекало крохотное помещение будки. Стол отодвинули в угол, на него взгромоздили табурет. Вик замешкался, не решаясь перешагнуть демона, тогда это первым сделал Леппе.
– Он мертв, дурачок.
– Откуда знать? Вдруг оживет… Я слышал, такое бывает. Да, Эшуд?
– Не думаю. Я его проколол в трех местах, а потом еще, видишь, хуланы постарались, пинали и топтали несколько минут.
– А руку, значит, сперли под шумок, – вспомнил Шели и указал на обрубок запястья. – Будут теперь зелья всякие варить… Он был в облике женщины, насколько я понимаю?
– Скорее девушки, – уточнил Эшуд. – Я поговорил с Ляссеном, вышел со двора и решил закурить, чтобы перебить вонь. Слышу: кто-то кричит, довольно далеко. Я повернул голову и увидел девушку. Она была закутана в плащ, а на голове мужской колпак. Но это, конечно, не мое дело, пусть хуланы ходят как хотят, только, когда она мимо меня прошла, я заметил, что у нее башмаки не по размеру, задники по пяткам шлепают.
– Прямо рядом с тобой прошел?! – изумился Вик и осторожно присел, разглядывая истоптанное тело. – Волосы светлые, как у хуланок.
– Да, но глаза другие. У хуланок круглые и навыкате, а у атори были вельшейские глаза, обыкновенные. Сейчас, конечно, все разбито… Это хуланы. Я кричу ему: стой! Ну, потому что ребенок какой-то в стороне все надрывается, мало ли что. А она, ну то есть демон, быстрее пошла. Я опять: стой, именем закона! Не останавливается. Я следом, еще чуть не растянулся на этой грязи, ну, он за поворот и скрылся от меня. Тут же заборы везде эти проклятые! Я следом бегу, а впереди лужа. Дай, думаю, перепрыгну в узком месте, а уж потом за ней. Прыгнул, повернулся – а демон стоит за углом, с ножом! Если бы я побежал прямо за ней, конец бы мне, точно.
– Точно, – эхом повторил Вик и осторожно поддел пальцем не испачканную кровью и грязью прядку волос. – Может, отрезать на счастье?
– Какое от атори счастье, идиот? – присел рядом Шели. – Лучше не трогай. А язык смотрел, Эшуд?
– Конечно. Ну так вот, я саблю вытащил, говорю: брось нож! Она вроде послушалась, еще улыбнулась мне, и вдруг как махнет плащом! Хорошо еще, у меня сабля не запуталась, я его сразу отбросил, ну и отмахнулся. Удачно: руку отсек. А уж потом, конечно, ткнул пару раз. Выскакивают со всех сторон хуланы и кричат: «Атори, атори!» Сам бы я и не понял.
Шели, вытащив кинжал, просунул его между раздробленных зубов и поддел язык демона, Так и есть: длинный, ровный, без малейших признаков раздвоенности. Вик тихо ахнул.
– Такой же, как у того, что привезли из Грохена полгода назад, – сказал Леппе, чтобы тоже что-то сказать. – Но то Грохен, а то прямо здесь, в Хуланах… Правда, тот атори был крупнее.
– Так в женском же обличье! – развел руки Эшуд. – Все равно он меня два раза чуть не убил. Да, а там, где мальчик хуланский кричал, тело нашли с перерезанным горлом. Хулан тоже какой-то. Атори его подстерег в темном уголке, зарезал и взял плащ, колпак и башмаки. Под плащом на ней… на нем что-то вроде грохенских шмоток было, ну с бахромой.
– Чудно! – Шели выпрямился. – Куда он шел из Вессена? Через Ларран, через Грохен, может даже, через Сош… Не понимаю, что ему делать в Иштемшире?
– А тот, шесть лет назад? – заспорил Леппе. – Который в Старый город пролез. Куда он шел?
– Тоже странно. Не в порт же? Зачем ему в порт?
– Может, он хотел плыть на север, чтобы убить императора, Кто их поймет, Адово отродье… Хорошо еще, что ты жив остался. Молодец, Эшуд.
– Благодарю вас, господин старший сержант! – захохотал Эшуд. – Мне так приятно ваше поощрение! Давайте дождемся телеги, вместе сопроводим тело.
– Незачем, – покачал головой Леппе. – То есть ты, конечно, имеешь полное право, но нам нужно идти. Пусть уж стражники сопровождают, это их обязанность. Галашше приказал ни в коем случае не опаздывать к разводу, он что-то хочет нам с Грамми сказать.
– Ты не рассказывал! – обиделся Шели, отрываясь на миг от созерцания трупа демона.
– Зачем? Я тебя вел. Пошли скорее.
– Стой… – Грамми вздохнул и исподлобья оглядел товарищей. – Слушайте, раз уж такой случай… давайте его рассмотрим.
– В каком смысле? – испуганно вскочил Вик.
– Ну… хотя бы вот тут. – Шели осторожно откинул полу плаща и подцепил кинжалом грязный подол короткого грохенского платья. – Говорят, они хотя и принимают человеческое обличье, но там, внизу, все равно бесполы. Интересно.
– Дурацкий интерес, – нахмурился Леппе.
– Может пригодиться. – Шели задрал демону подол. – Шаровары… Да, так вроде бы в Грохене ходят. Вот представь, Хромой: нашел ты труп без головы. Как поступишь? Вызовешь стражу, они его на телегу и в ров на пустыре, никто не рассмотрит. А если это атори? Можно ведь проверить, даже когда языка нет, и вскрывать тело, внутренности рассматривать тоже не нужно. Это если они в самом деле бесполые.
Он перерезал тонкий кожаный ремешок, но пропитавшиеся кровью шаровары не захотели сползать. Тогда Шели аккуратно вспорол и их. Пах демона оказался прикрыт еще какой-то тряпицей.
– Во как! – чуть дрожащим голосом сопроводил это открытие Грамми. Не каждый день ему приходилось раздевать демона. – Так, а что дальше?
Но дальше демон выглядел так, как и должна выглядеть человеческая женщина. Или почти так… Шели обвел друзей взглядом, но помощи не дождался. Все четверо оставались холостяками, и в грохенский Дом встреч их судьба не заносила.
– Ну что?
– Надо завтра зайти к Отцам и спросить, – нашел решение Леппе. – Не совсем приличный вопрос, конечно… Но думаю, можно поинтересоваться. Прикрой и как-нибудь замотай его в плащ, а то мало ли что подумают…
– Подумают, что мы тут вчетвером изнасиловали мертвого атори! Мне рассказывал один чегишай, что есть такие особые духи, они помогают. Нет, правда: кто-то может так подумать! – глупо захихикал Вик. – Шели, я тебя тогда просто убью!
– Никто ничего не подумает. – Грамми аккуратно опустил подол, даже осмелился расправить рукой. – Стражники не заметят, а Отцам я завтра сам все объясню. Ну нарвусь на десяток палок по рукам, в первый раз, что ли… И вообще, Вик, ты так говоришь, будто у тебя встал!
Палассе хотел было отступить на шаг, но лишь впечатался спиной в стену будки и густо покраснел: – Шели, ну чего ты ерунду мелешь? У нее там все чисто.
– А ты думал, у атори бывает течка? – Грамми закутал тело демона поплотнее в хуланский плащ и встал. – Пошли, вроде телега на улице скрипит. Пора на развод.
– Я, пожалуй, с вами, – вздохнул Эшуд. – С атори все уже закончено, а про разговор с Крохой Ляссеном надо Старому доложить, это важно.
3
Полицмейстер Иштемшира, господин Арно Галашше, очень быстро понял, что не прогадал, забрав из приюта черномазого Эшуда Нетоле. С никейцами, правда, у него не сложилось, попытки общения с «земляками» неизбежно кончались ссорой – те не признавали Эшуда своим, пока он не сделает чего-либо для общины. Ну, к примеру, не предупредит южан о готовящейся облаве. Нетоле на такие предложения отвечал ударами ножен, так как очень быстро стал настоящим «грачом» и в друзьях на стороне не нуждался.
Зато парень оказался весьма неглуп и, более того, гибок умом. Это Галашше особенно ценил в своих подчиненных: мало быть сноровистым сыщиком, мало знать законы и уметь предъявить Совету Святых Отцов доказательства. В конце концов, не в том, чтобы отправить на виселицу каждого убийцу и на галеры каждого вора, состоит задача Полицейского управления. Надо поддерживать в городе порядок, а это куда как сложнее. Порой нет ни одной улики против законопослушного горожанина, однако именно он мешает этот самый порядок обеспечить… Значит, улики следует создать и отправить мерзавца на виселицу, а если Святые Отцы осудят его не совсем за те прегрешения, в которых он действительно виноват, то Небо разберется. Главное – не покарать невиновных, такой поступок действительно отяготит душу и отправит ее прямиком в Ад.
Эшуд Нетоле быстро усвоил эту науку. Еще когда полицмейстер устроил сиротам-новобранцам проверку и два месяца гонял их по предместьям за Четвертой стеной, требуя выловить всех нищих, «самый черный грач» первым догадался начать с содержателей незаконных ночлежек. Ну и что, что никаких доказательств вины этих людей не было? Всем ведь было ясно, кто дает приют горным чегишаям за ворованные грошики. Стоит приставить к горлу такого деятеля кончик сабли да хорошенько прикрикнуть, а лучше еще попинать на его глазах семейство, как тот сразу подскажет, где вход в подземную пещерку, а где – запасный выход. Хромой Клэс Леппе чурался таких методов, предпочитая действовать по закону, а вот Эшуд – нет.
– Ты славный малый, – сказал Галашше, через год вручая Нетоле сержантскую кокарду.
Впрочем, Леппе свою тоже получил. Злой парень и крепкий, несмотря на заработанную в драке с сошаями хромоту. Крепкий, но… не гибкий. Таких у Галашше было довольно в бригаде, а вот довериться полностью, не опасаясь доклада Отцам, полицмейстер мог лишь лейтенанту Рошке, улыбчивому толстяку удивительной силы. Именно он сегодня дежурил по Управлению.
– Ну что, лейтенант, наворочали мы вчера дел? – спросил Галашше, когда Рошке вошел в его кабинет и прикрыл за собой дверь. – Что там слышно в городе?
– Да ничего не слышно. – Рошке по-свойски присел на стул. – Небесники прошли, вот и все события. Я послал двоих людей следить за Вешшером и Мачеле, так вот: Вешшер с самого утра торчит у своего приятеля-аристократа, Больше ничего не известно.
– Дерьмо какое! – вздохнул Галашше и достал из буфета бутылочку вина. – Тебе не наливаю, ты на дежурстве.
– Само собой, господин Галашше.
– Ненавижу, когда ничего не известно.
Ночью по личному указанию полицмейстера были арестованы пять торговцев, все – члены Грохенской гильдии, недавно обосновавшиеся в Иштемшире. Руководитель этой странной общины, Вешшер, задержан не был, на это Галашше не решился. Уж слишком много у того телохранителей, не меньше сотни, да крепкий дом. Пришлось бы ночью подтягивать в Старый город всю бригаду, вмешались бы и Магистрат, и Отцы. Что им сказать? Что господин Вешшер весьма подозрителен полиции? А чем, собственно? В основном тем, что уже три года теснит с рынка чегишаев, это действительно странно. Больше сказать нечего.
– Армию свою Вешшер тоже забрал?
– Ага, стражники по распоряжению своего начальства пропустили всех в Старый город.
Дом господина Мачеле находился именно там, за Второй стеной. Хороший, очень старый дом для хорошей, очень старой семьи, единственным членом которой остался сам Мачеле, хотя вырос где-то в Вельшее, на земле. Соответственно, нечего было и думать пытаться добраться до аристократа – проход в Старый город большой группы «грачей» вызвал бы подозрение начальника корпуса городской стражи, и опять: Магистрат, Отцы. Зачем, куда? Это с Вешшером у них у всех какие-то делишки, а не с Галашше. Иштемшир – вольный город, разве не так? Каждый может здесь торговать, каждый может получить дом в законное наследство и жить на доходы с землевладений. Что не запрещено, то разрешено.
– Метессе с ними работал в певческой?
– Что?.. С задержанными? А, ты же его не видел сегодня. – Галашше опрокинул в себя вино, с тоской уставился в окно. На площади Шале подметали мусор, оставшийся после торжественного прохождения колонны ордынцев. – Рошке, арестовать пять иноземцев это одно, может, у меня ложный донос на них был. А вот подвесить на дыбу и отдать Быку – это уже совсем другое… Я с ними сам поговорил немного, сделал ряд прозрачных намеков. Молчат.
– Клялись Небом?
– Клялись.
– Так я и думал. – Рошке хотел было сплюнуть, но вспомнил, где находится. – Эти мерзавцы – сектанты, я уверен. Придумали себе другое Небо, накорябали другие Книги. Для них наши клятвы пустой звук! А в Грохене этих сектантов как грязи, очень уж много ихнему князю Отцы позволяют.
– «Сточная канава греха!» – передразнил Галашше, согласно кивая. – Да, рассказывают чудеса. Я тоже думаю, что этот город заслуживает разрушения. Но Отцам виднее, мудрость их велика… Займемся нашими проблемами. Я уверен, что уже сегодня Магистрат будет все знать о задержании. А может быть, и Святые Отцы тоже. Как господин Вешшер преподнесет им арест своих подельников – понятно.
– Да уж! Но тогда нам придется их отпустить, так что ли?
– Денька три я потяну. Держу всех пятерых отдельно, может, кто из них передумает… Но ведь не может такого быть, Рошке, чтобы честные торговцы могли за несколько лет половину городского рынка под себя подмять! А сколько домов куплено, гостиниц, сколько ферм в Вельшее к ним перешло! Не может такого быть?
– Да, конечно, они жулики! – горячо поддержал Рошке. – Виданное ли дело: чегишаев переторговать!
Именно чегишаи, точнее, Чегишайский торговый союз обратился к Галашше с жалобой на пришельцев с юго-запада. Тоже дело прежде невиданное, чегишаи свои дела от полиции предпочитают прятать. И у них много грешков: недоплата таможенных пошлин, контрабанда, торговля людьми. Но то дело обычное, за века Иштемшир к этому привык. На том и стоит. Другое дело – таинственная Грохенская гильдия, в короткий срок заполнившая город лавочками с дешевым товаром. Одни цены на ткани чего стоят! Впрочем, вытесняя с рынка чегишайских перекупщиков, грохенцы сразу начинали приподнимать цену – хоть в чем-то вели себя как нормальные люди.
– При чем здесь мы? – надменно спросил Галашше у явившихся к нему как-то вечером чегишайских старейшин. – Если обидели вас – подавайте жалобу.
Седые носатые чегишаи несколько минут вздыхали да переглядывались, бормотали всякую чушь, пока наконец один из них не начал говорить по существу:
– Сами понимаете, господин полицмейстер, торговля – дело тонкое… Со многими приходится договариваться. Нашим традициям сотни лет, а эти, пришлые, только появились! Откуда в Грохене вдруг научились торговать?
– Вам виднее. – Полицмейстер начал набивать трубку, указывая, что разговор его заинтересовал.
– Мы и пошли посмотреть! Так этот Вешшер их в Грохене – большой человек был прежде, с князем обедал… Зачем приехал? Плохо ему жилось там? Землевладелец, одной челяди сотня. И все такая челядь, что поперек себя шире… Каждого хоть сейчас в императорскую гвардию! Товар, ткани да лес, кожа да деготь, пенька да соль – а соль у них плохая! – берется неизвестно откуда. Наши караваны из Никеи идут, кое-что с гор, от сородичей дальних, а где Вешшер товар берет? Всем заправляет он, остальные купцы только от него записочки и получают: какую цену ставить, какой товар на складе придержать. Разорение нам выходит, господин полицмейстер!
– И отчего же ты думаешь, старик, что мне это интересно? – Галашше пыхнул дымом. Церемониться с чегишаями чистокровный вельшей никогда не станет.
– Так ведь не к добру это! – Чегишаи обернулся к остальным старейшинам, и те согласно закивали. – Для города не к добру, да хранит Небо его стены! Ведь эти грохенцы, они… Караваны можно отследить только до Грохена этого, клоаки небопротивной, откуда они идут к нам. Дальше не получается. Носильщиков в два раза больше, чем нужно, идут удивительно быстро. И каждый – с оружием!
– Каждый? – Галашше опять окутался дымом.
– Как солдат! У каждого шлем и доспех, меч и кинжал, а по чести сказать, и арбалетов немало имеется. Штука дорогая, и носить ее простому люду запрещено…
– Грохенские дружинники пускай за этим следят.
– Да, но… в Иштемшир, конечно, они так не идут, половина носильщиков возвращается назад, уносит оружие. По пути они арбалеты в сумах прячут, но имеют дозоры, которые скрытно идут впереди каравана.
– Так… Но откуда вы знаете, что оружие у них все же есть?
– Мы попросили… – старейшина снова оглянулся на своих, – попросили некоторых людей проверить.
– Заплатили каким-нибудь хуланам, чтобы они напали на караван, – уточнил Галашше. – И значит, ничего не вышло… Что ж, мне вас обвинить не в чем, раз это случилось за стенами города. Надеюсь, никто не стал душегубом? Особенно арбалет опасная штука, чуть не так повел – и убил. Однако не в чем мне обвинить и грохенцев, если они не вносят в Иштемшир оружие. Что же до ваших торговых дел, то я не могу требовать арестов только на основании того, что у них товар дешевле вашего.
– Так-то оно так, да только мы хотели обратить ваше внимание, господин полицмейстер. Неладно что-то… Очень грохенцы с господами из Магистрата дружат, Мачеле Вешшера почти со всеми познакомил. А кто этот Мачеле? В город пятнадцать лет назад перебрался, раньше о нем и не слыхали.
– Вельшейский землевладелец, – пожал плечами Галашше. – У вас все? Ладно, обвешаю присмотреться, но уж и вы, если еще что интересное узнаете…
– Непременно к вам, – закивали чегишаи. – Не может быть, чтобы вы не справились. Наша полиция, как всем известно…
– Шагайте.
На том разговор и кончился, однако с тех самых пор чегишаи регулярно присылали полицмейстеру донесения. Они скрупулезно перечисляли новые приобретения Грохенской гильдии – преимущественно недвижимость – и фамилии членов Магистрата (а также их родственников), завязавших тесные отношения с пришельцами. Последнее Галашше не слишком нравилось – негоже чегишаям следить за вельшеями, но списки не могли не впечатлить. Мачеле и особенно Вешшер, похоже, становились самыми популярными личностями в Иштемшире, кроме разве что бургомистра. Щедро сыпались пожертвования в городскую казну, начальник корпуса городской стражи только на них в последние годы и проводил укрепление стен.
Галашше почуял недоброе. Слишком быстро – несколько лет, и в городе появилась новая сила. Почему так много грохеицев перебралось сюда? У приличных людей не принято менять место жительства. Он попробовал осторожно разузнать кое-что о Грохенской гильдии по своим каналам, но больших успехов не достиг. Ясно было только, что в самом Грохене, похоже, приятели Вешшера имеют веса больше, чем даже князь. Бургомистр от новых знакомых и особенно от новых доходов был просто в восторге, построил себе новый дом на побережье – говорить с этим жадным и глупым стариком не имело смысла, Магистрат представлял собой сборище таких же стариков, только еще более жадных и глупых, морская дружина и городская стража были им полностью подчинены. Галашше понял, что борьбу придется вести в одиночку, – но хватит ли сил?