Он растерянно опустил руку и нажал на курок. Пистолет чуть дрогнул, и мраморная плита под ногами раскололась на три неравные части. В центре, там, где трещины сходились, виднелось маленькое круглое отверстие.
– Ты его… ты же его… – забормотал Вадик, отступая.
Мужчина не шевелился. Андрей было подумал, что продавец подыгрывает, что он принял ограбление за шутку и схохмил в ответ – про полицию и пятьсот крепов. И про свою смерть – тоже…
Так Андрей думал вначале. Первую секунду. Потом он наклонился и все увидел.
Лоб продавца стал белым, как мрамор на полу, и в нем выделялись три дырки – словно от вынутых из стены гвоздей. Совсем как в мраморе, только трещин не было.
Андрей поднес пистолет к глазам – в окошке индикатора горело «116». Направив ствол вверх, он снова выстрелил. Теперь индикатор показывал «115». Один в потолок, один в плитку, и еще три…
Три – в голову.
Осознав это, он мгновенно очнулся. И магазин, и труп, и теплый пистолет в руке – все вдруг стало более реальным, почти осязаемым. Одежда на вешалках и стеллажах приобрела новую фактуру, точно раньше, до этого момента, была нарисованной. Воздух казался прозрачней и чище – сквозь него Андрей легко рассмотрел жирный отпечаток на зеркале в примерочной. Такие же, свежие, были на этажерке и, особенно, на двери – Вадик успел захватать ее основательно. Кроме следов на стеклах, Андрей обнаружил множество других мелочей, которые пять выстрелов назад не замечал.
Вряд ли в помещении что-то изменилось, по крайней мере – существенно. Изменилось в нем самом. К нему пришла какая-то удивительная ясность. Это ощущение не было приятным. Оно было нормальным.
– Стоять, ничего не трогать! – крикнул он Вадику.
Убрав пистолет за пояс, Андрей взял с витрины пару носков и начал затирать гладкие поверхности. Что-то неосознанное, сидящее глубоко внутри, подсказывало: лучше потратить лишнее время, чем оставить свои отпечатки.
Это тоже было из фильма – как и бессмысленная реплика про неведомую «падлу». Самого фильма Андрей не помнил, за всю жизнь он посмотрел их столько, что они давно смешались и растворились в общем бульоне. Вероятно, эта масса и сформировала некий жизненный опыт – абстрактный, обезличенный, но в эту минуту крайне полезный.
Покончив со стеклами, Андрей раскрыл упаковочный мешок и сложил в него старую одежду. Вещи он кидал, не считая, но, когда дошла очередь до обуви, Андрей остановился. На коврике лежали три ботинка: два левых и один правый – естественно, из гуманитарки, поэтому похожие, как братья. Впрочем, братьев должно было быть четверо.
– Вадик! Ты куда правый ботинок дел? – спросил он.
– Какой ботинок?! Пошли отсюда! – заканючил тот.
– Надо найти.
– Все, Андрюха! Ты как хочешь, а я…
– Уйдешь без меня – догоню, – монотонно сказал он. – И застрелю. Как падлу.
– Он полицию вызвал!
– Полиция бы уже приехала, – веско заметил Андрей. – Ботинок ищи, а я на входе постою. И не лапай там ничего!
Вадик доплелся до кабинки и, со стоном опустившись на колени, принялся обшаривать закутки между стеллажами.
Андрей положил ладонь на пистолет под свитером и, прислонившись к двери, выглянул на улицу. Народу было много, но покупками никто не интересовался. Люди просто шли по тротуарам – веселые, улыбающиеся. Совсем чужие.
Патрульные машины не появлялись, продавец все-таки соврал.
На дороге кто-то прогудел, и Вадик, засучив ногами, повалил ряд манекенов.
– Все, Андрюха! Все, попались мы! Андрей оглянулся на дверь и подошел к примерочной. Вытащив из-за пояса пистолет, он упер ствол Вадику в щеку.
– Без истерик, если можно, – сказал он. – Ну?..
– Нету…
– Везде искал?
– Везде, везде. Не убивай, а?..
– Черт…
Андрей обнаружил, что забыл защелкнуть предохранитель. Он прислушался – сирена не повторилась.
Тем не менее находиться в магазине становилось все опасней, и Андрей решил, что ботинок можно бросить. Не такая уж это улика – стандартная обувь из гуманитарной лавки.
– Ладно, пора, – сказал он.
Вадик отряхнул брюки и шмыгнул к выходу.
– Не спеши!
Вадик покорно замер.
Андрей умял в мешке одежду и положил сверху коробку с контроллером. Подойдя к терминалу, он проследил, куда ведет шнур. Разъем оказался в углу, за стендом с нижним бельем. Андрей протянул руку к штекеру, но что-то его смутило. Помедлив, он все же дотронулся до шнура, но снова передумал и протер его рукавом. Знаний о Сети базовое образование давало лишь самый минимум, и Андрей скорее учуял, чем понял: магазинный терминал отключать нельзя.
– Не бежать! – предупредил он Вадика, выходя на улицу.
– Куда уж… Ноги подкашиваются.
– Это хорошо. Полиция будет искать хромого убийцу.
– Меня?! Меня-то за что?
– Ты б рожу свою видел. Убийца и есть. Вадик на ходу посмотрелся в темную витрину и взъерошил волосы.
– Теперь точно никто не догадается, – усмехнулся Андрей.
Дойдя до перекрестка, они свернули на улицу пошире, с пирамидальными и сферическими зданиями из тонированного стекла. Народу здесь было еще больше, и это уже напоминало не брожение, а целое шествие.
– Они тут работают когда-нибудь? – процедил Вадик.
– Сегодня суббота.
– Ну да. А завтра – воскресенье. А там уж и февраль не за горами, второй День Единения, опять праздник…
Они прошли еще метров пятьсот, вокруг были все те же дома-стекляшки с ресторанами, клубами, барами, танц-полами и прочими кафе. Разницы Андрей не видел, и вскоре вовсе перестал обращать внимание на рекламные финтифлюшки – в стремлении переплюнуть и затмить друг друга, они были до омерзения похожи.
– Тебе мужика того не жалко? – спросил Вадик.
– Я не виноват. Нам же только одеться надо было. Куда б мы делись в этих дерюгах?
– А мужик лежит… Мужик-то мертвый.
– Давай лучше об искусстве поговорим. Это ведь правда – насчет того парня, который руки на себя наложил?
– Один – один.
– Я с тобой соревноваться не собираюсь, – отрезал Андрей.
– Конечно. Ты выиграешь… Ничего, – сказал Вадик. – Ночью помучает немножко, потом отпустит.
– Кто?
– Совесть.
– Заглохни!
– А Сергеич не ошибся… Талант у тебя.
– К чему?
– Чик-брык. Людей на тот свет отправлять.
– Бред какой-то. Ты в это веришь?
– Главное, что поверил ты. В искусстве самое важное – верить в свои силы.
Андрей скривился. «Талант», «искусство»… От этих слов его мутило. По крайней мере, когда искусством называли умение довести человека до самоубийства, а талантом – способность выстрелить в лоб. Андрей хотел бы найти себя в другом, в чем конкретно – он и сам не знал, но, уж конечно, не в этом.
Вадик постепенно приходил в себя. Спина у него выпрямилась, колени уже не подгибались, а взгляд перестал метаться в поисках полицейской формы и вновь начал ощупывать женщин, преимущественно блондинок.
Андрею же приходить в себя не требовалось. Он и был в себе – с того момента, когда осознал, что убил человека. Наоборот, он страшился утратить это состояние, эту легкость, прозрачность, ясность.
Одно его по-прежнему тревожило. Он знал, что выехать из города, особенно после стрельбы в магазине, будет трудно. Еще труднее – скрыться в блоке. Но там был дом.
Андрей остановился у края тротуара.
– Ты чего? – спросил Вадик.
– Такси надо поймать.
Напротив, то и дело отвлекая внимание, мерцал гигантский экран. Мониторов размером с дом Андрей еще не видел и против воли косился на скачущие по стене картинки. Звук из-за дороги не долетал, но в нижней части экрана по выделенной полосе скользила бегущая строка, и при желании все слова можно было прочесть.
«Вода, волна, луна… А я совсем одна… Луна, волна, вода… Да-да, да-да, да-да…»
Стихи были субтитрами к популярной песне. Над ними, плескаясь в лазурной воде, танцевали две девушки. Андрей видел этот клип сотни раз, клип ему не нравился, тем не менее оторваться он не мог.
За девушками появились юноши.
«Ночь! Улица! Фонарь! Шлюхи! Ко мне они липнут, прямо как мухи!»
– Их, наверно, как-то по-другому ловить надо, – подал голос Вадик. – Такси эти…
Андрей стоял уже минуть пять, но все машины проносились мимо.
– Кто их знает… Я всю жизнь на пособии.
– А я с двенадцати лет, – гордо объявил Вадик. – Но на такси я в детстве не очень-то…
«Я уже вам не сынок! Мама, я поехал в блок!»
Строка еще не добежала до конца, когда песню прервали. На экране возник полицейский с тонкими злыми губами.
«Экстренное сообщение, – задвигались губы. – Только что на Двадцать Седьмой Восточной улице убит продавец из магазина одежды…»
– Вот те раз… – растерянно проговорил Вадик. – Какой «только что»? Полчаса уж…
«Убийц предположительно двое, – продолжал полицейский. – Первого сняла автоматическая охранная система. Портретом второго мы пока не располагаем…»
Огромный монитор показал Вадика: фас и два профиля, слева и справа. Фотографии были качественными, словно он нарочно позировал перед объективом. Не хватало лишь улыбки. Лицо высотой в два этажа было перекошено от страха.
– Рожи не корчь, – сказал Андрей. – И без этого узнают.
– Андрюша!.. Как же, а?..
– Тихо! Никто на тебя не смотрит. Успокойся.
– Весь город!.. А в блоке меня найдут?
– Если захотят.
– Нет, ну почему я? Ведь это ты его!.. Несправедливо, а?.. – замямлил Вадик. – Ехать надо! Ехать отсюда! Тут у них везде камеры… Андрюша, где такси?
– Ловим, – коротко отозвался он.
– С тобой наловишь!.. – Вадик исподлобья посмотрел на монитор и, отчаянно мотнув головой, выскочил наперерез ближней машине.
Маленький автомобиль, раскрашенный под птицу, вильнул вбок, но соседняя полоса была занята. Водитель, то ли вопя, то ли хватая воздух, раскрыл рот. Машина взвизгнула и пошла юзом, но все же успела затормозить и лишь легонько толкнула Вадика бампером.
Водитель, мужчина лет сорока со светлой бородкой и белесыми ресницами, убедился, что Вадик не пострадал, и вопросительно глянул на подбежавшего Андрея.
– О-о-о! – протянул он, увидев перед собой пистолет. – Неужели настоящий?
– Не заставляй меня доказывать.
Андрей дождался, пока Вадик поднимется, и, медленно обойдя машину, сел рядом с водителем.
– Вы ужасно рисковали… – промолвил тот. – Нельзя же так… Чего хотите-то? На карте у меня не густо, а машина…
– Быстрой езды хотим, – перебил его Андрей.
– Ну, поехали, – недоуменно сказал водитель. Несколько прохожих, остановившихся поглазеть, поняли, что инцидент исчерпан.
– Всем канарейкам!.. – раздалось в салоне. Водитель откинул возле руля закругленную панель – с внутренней стороны в нее был встроен сетевой терминал.
– Вызов для всех канареек, – повторил голос.
– «Канарейки» это кто? – спросил Вадик.
– Мы. Таксисты.
– Ты таксист? Надо же, какое совпадение… А почему вы, таксисты, не останавливаетесь?
– А потому, что вы никогда не платите.
– Мы?..
– За совершение убийства разыскиваются двое преступников, – сказали откуда-то из терминала. – Вооружены. Могут находиться в районе Двадцать Пятой, Двадцать Седьмой и Двадцать Девятой Восточной…
– Выключи! – велел Андрей.
Таксист без возражений захлопнул крышку.
– Кто это «мы»? – продолжал настаивать Вадик.
– Ну, вы… гм…
– Черы? – подсказал он.
– Я вас так не называл. Вы сами.
– А что, по нам видно? Мы же переоделись!
– Где? На Двадцать Седьмой Восточной? – сказал водитель. – Уже три раза передавали… Нет, не очень, – добавил он. – Не очень видно. Но у нас, таксистов, глаз наметан. Садится человек, показывает карту, а потом выясняется, что на ней три крепа…
– Мне за три крепа целый день горбатиться! – не выдержал Андрей.
– Сочувствую…
– Ни хрена ты мне не сочувствуешь!
– Куда едем-то? – спросил водитель, делая вид, что совсем не боится.
– В сторону кольцевой. Дальше покажем, – ответил Вадик.
– В Бибирево-6, – приказал Андрей. – К одному хорошему человеку, – пояснил он для Вадика. – Короче, в полицию.
***
– Место надежное, – Царапин недобро усмехнулся. – Надежней уже некуда. Хорошо, что вы меня на конвертер устроили. И Никиту Николаевича туда без проблем пустили. По старой памяти.
– Конвертер?..
– Через пару дней зайдите в магазин и что-нибудь купите. Если повезет, увидите в этой вещи последнюю улыбку профессора.
– Все, хватит! – Сергей Сергеевич сообразил, о чем идет речь, и брезгливо передернулся. – Прошу без подробностей, а то я есть не смогу.
– Ясное дело, – отозвался Царапин. – Половина еды тоже синтетическая.
Сергей Сергеевич озадаченно посмотрел на Гертруду.
– Ты там соберись, – сказал он в микрофон. – Не исключено, скоро встретишься со своим объектом.
– Нет!
– Сначала дослушай. Задания на его ликвидацию не поступит, это я обещаю.
– Вы мне столько наобещали – жизни не хватит выполнить, – раздалось из терминала. Экран не горел, работали одни динамики. – Конец командировки, легализация, деньги. Сколько я этого жду?! А тут – опять Белкин!..
– Трогать его не надо. Смотри, чтоб он сам тебя… Как увидишь – сообщи. На этом все. Отбой!
– Сергей Сергеевич, а может, зря вы все это затеяли? – спросила Гертруда.
– Я ничего не делаю зря! Тьфу, уже как Белкин заговорил…. Налей мне чего-нибудь. – Он промокнул нос и, бросив салфетку на пол, взял из пачки свежую. – Запись хорошо отредактировали, Белкина совсем не видно. А ботинок там чей нашли?
– Ботинок принадлежит художнику. Я его заменила. Но… зря вы Белкина с пистолетом отпустили.
– Нет, не зря! Давай… – Он взял у Гертруды стакан и, хлебнув, прижал салфетку к губам. – Щиплет… Не зря, ясно? Пусть почудит немножко. Покрепче увязнет.
– Как вы это сделали? Как нестреляющий пистолет превратился в стреляющий?
– Это, дорогая моя, целое искусство – превращать одно в другое. Кстати, от Гертруды уменьшительно-ласкательное… Гертрудочка? Что-то не звучит.
– Смотря что вы хотите – ласкать или уменьшать… Да никак не будет. Мама с папой о таких пустяках не заботились. Они у меня в блоке жили, вам это известно.
Сергей Сергеевич осторожно потрогал нос и скомкал очередную салфетку. Кровь остановилась.
Поднявшись с дивана, он подошел к стене и набрал на табло код. Оконные жалюзи бесшумно поползли вверх.
– Смотри-ка, ночь уже… Ну, а что с тем полицейским? Ты уладила?
– Вы не представляете. Они, оказывается, родственники. Дознаватель Белкин – дядя нашего Белкина.
– Ты уладила? – требовательно повторил он.
– Да.
– Ну и отлично.
Сергей Сергеевич расшвырял ногой обломки терминала и задумчиво повернулся к Гертруде.
– Что они в родстве, я и без тебя знаю. Но! Во-первых, этого не знает Белкин – наш, племянник. Да и дядя скорее всего тоже не в курсе. Во-вторых, на племянничке покойник висит. Ничего не поделаешь, висит! – пожал он плечами. – И, в-третьих, ты же говоришь, что все уладила.
– Уладила, – подтвердила Гертруда.
– Итак, дознаватель из Бибирева отпадает. Квартиры самого Белкина и этого маньяка с мольбертом отпадают тоже. Царапин для него злейший враг. Профессор… гхм… профессору пожелаем удачных реинкарнаций. Вот и выходит, что выбора у Белкина не осталось. Кроме…
– Сергей Сергеевич, я хочу спросить, – сказала Гертруда.
– Спрашивай.
– Вас ведь не так на службу брали?
– Меня? Да, меня по-другому.
– И меня.
– Мы с тобой, Гертруда… Гертрудочка… мы с тобой меньше весим. Я понятно выражаюсь?
– То есть, если нам удастся Белкина уломать, он станет нашим начальником?
– Уломать – плохое слово, Гертрудочка. Убедить.
– Теперь понятно… И где же вы его ловить будете? Чтобы убедить.
– Сомневаешься, что поймаем? Деваться-то ему некуда. Кроме одной… Да!..
Сергей Сергеевич азартно щелкнул пальцами и подсел к терминалу.
– …кроме одной лазейки, – закончил он. – Вот пусть в нее и влезет.
Глава 12
– Ты его… ты же его… – забормотал Вадик, отступая.
Мужчина не шевелился. Андрей было подумал, что продавец подыгрывает, что он принял ограбление за шутку и схохмил в ответ – про полицию и пятьсот крепов. И про свою смерть – тоже…
Так Андрей думал вначале. Первую секунду. Потом он наклонился и все увидел.
Лоб продавца стал белым, как мрамор на полу, и в нем выделялись три дырки – словно от вынутых из стены гвоздей. Совсем как в мраморе, только трещин не было.
Андрей поднес пистолет к глазам – в окошке индикатора горело «116». Направив ствол вверх, он снова выстрелил. Теперь индикатор показывал «115». Один в потолок, один в плитку, и еще три…
Три – в голову.
Осознав это, он мгновенно очнулся. И магазин, и труп, и теплый пистолет в руке – все вдруг стало более реальным, почти осязаемым. Одежда на вешалках и стеллажах приобрела новую фактуру, точно раньше, до этого момента, была нарисованной. Воздух казался прозрачней и чище – сквозь него Андрей легко рассмотрел жирный отпечаток на зеркале в примерочной. Такие же, свежие, были на этажерке и, особенно, на двери – Вадик успел захватать ее основательно. Кроме следов на стеклах, Андрей обнаружил множество других мелочей, которые пять выстрелов назад не замечал.
Вряд ли в помещении что-то изменилось, по крайней мере – существенно. Изменилось в нем самом. К нему пришла какая-то удивительная ясность. Это ощущение не было приятным. Оно было нормальным.
– Стоять, ничего не трогать! – крикнул он Вадику.
Убрав пистолет за пояс, Андрей взял с витрины пару носков и начал затирать гладкие поверхности. Что-то неосознанное, сидящее глубоко внутри, подсказывало: лучше потратить лишнее время, чем оставить свои отпечатки.
Это тоже было из фильма – как и бессмысленная реплика про неведомую «падлу». Самого фильма Андрей не помнил, за всю жизнь он посмотрел их столько, что они давно смешались и растворились в общем бульоне. Вероятно, эта масса и сформировала некий жизненный опыт – абстрактный, обезличенный, но в эту минуту крайне полезный.
Покончив со стеклами, Андрей раскрыл упаковочный мешок и сложил в него старую одежду. Вещи он кидал, не считая, но, когда дошла очередь до обуви, Андрей остановился. На коврике лежали три ботинка: два левых и один правый – естественно, из гуманитарки, поэтому похожие, как братья. Впрочем, братьев должно было быть четверо.
– Вадик! Ты куда правый ботинок дел? – спросил он.
– Какой ботинок?! Пошли отсюда! – заканючил тот.
– Надо найти.
– Все, Андрюха! Ты как хочешь, а я…
– Уйдешь без меня – догоню, – монотонно сказал он. – И застрелю. Как падлу.
– Он полицию вызвал!
– Полиция бы уже приехала, – веско заметил Андрей. – Ботинок ищи, а я на входе постою. И не лапай там ничего!
Вадик доплелся до кабинки и, со стоном опустившись на колени, принялся обшаривать закутки между стеллажами.
Андрей положил ладонь на пистолет под свитером и, прислонившись к двери, выглянул на улицу. Народу было много, но покупками никто не интересовался. Люди просто шли по тротуарам – веселые, улыбающиеся. Совсем чужие.
Патрульные машины не появлялись, продавец все-таки соврал.
На дороге кто-то прогудел, и Вадик, засучив ногами, повалил ряд манекенов.
– Все, Андрюха! Все, попались мы! Андрей оглянулся на дверь и подошел к примерочной. Вытащив из-за пояса пистолет, он упер ствол Вадику в щеку.
– Без истерик, если можно, – сказал он. – Ну?..
– Нету…
– Везде искал?
– Везде, везде. Не убивай, а?..
– Черт…
Андрей обнаружил, что забыл защелкнуть предохранитель. Он прислушался – сирена не повторилась.
Тем не менее находиться в магазине становилось все опасней, и Андрей решил, что ботинок можно бросить. Не такая уж это улика – стандартная обувь из гуманитарной лавки.
– Ладно, пора, – сказал он.
Вадик отряхнул брюки и шмыгнул к выходу.
– Не спеши!
Вадик покорно замер.
Андрей умял в мешке одежду и положил сверху коробку с контроллером. Подойдя к терминалу, он проследил, куда ведет шнур. Разъем оказался в углу, за стендом с нижним бельем. Андрей протянул руку к штекеру, но что-то его смутило. Помедлив, он все же дотронулся до шнура, но снова передумал и протер его рукавом. Знаний о Сети базовое образование давало лишь самый минимум, и Андрей скорее учуял, чем понял: магазинный терминал отключать нельзя.
– Не бежать! – предупредил он Вадика, выходя на улицу.
– Куда уж… Ноги подкашиваются.
– Это хорошо. Полиция будет искать хромого убийцу.
– Меня?! Меня-то за что?
– Ты б рожу свою видел. Убийца и есть. Вадик на ходу посмотрелся в темную витрину и взъерошил волосы.
– Теперь точно никто не догадается, – усмехнулся Андрей.
Дойдя до перекрестка, они свернули на улицу пошире, с пирамидальными и сферическими зданиями из тонированного стекла. Народу здесь было еще больше, и это уже напоминало не брожение, а целое шествие.
– Они тут работают когда-нибудь? – процедил Вадик.
– Сегодня суббота.
– Ну да. А завтра – воскресенье. А там уж и февраль не за горами, второй День Единения, опять праздник…
Они прошли еще метров пятьсот, вокруг были все те же дома-стекляшки с ресторанами, клубами, барами, танц-полами и прочими кафе. Разницы Андрей не видел, и вскоре вовсе перестал обращать внимание на рекламные финтифлюшки – в стремлении переплюнуть и затмить друг друга, они были до омерзения похожи.
– Тебе мужика того не жалко? – спросил Вадик.
– Я не виноват. Нам же только одеться надо было. Куда б мы делись в этих дерюгах?
– А мужик лежит… Мужик-то мертвый.
– Давай лучше об искусстве поговорим. Это ведь правда – насчет того парня, который руки на себя наложил?
– Один – один.
– Я с тобой соревноваться не собираюсь, – отрезал Андрей.
– Конечно. Ты выиграешь… Ничего, – сказал Вадик. – Ночью помучает немножко, потом отпустит.
– Кто?
– Совесть.
– Заглохни!
– А Сергеич не ошибся… Талант у тебя.
– К чему?
– Чик-брык. Людей на тот свет отправлять.
– Бред какой-то. Ты в это веришь?
– Главное, что поверил ты. В искусстве самое важное – верить в свои силы.
Андрей скривился. «Талант», «искусство»… От этих слов его мутило. По крайней мере, когда искусством называли умение довести человека до самоубийства, а талантом – способность выстрелить в лоб. Андрей хотел бы найти себя в другом, в чем конкретно – он и сам не знал, но, уж конечно, не в этом.
Вадик постепенно приходил в себя. Спина у него выпрямилась, колени уже не подгибались, а взгляд перестал метаться в поисках полицейской формы и вновь начал ощупывать женщин, преимущественно блондинок.
Андрею же приходить в себя не требовалось. Он и был в себе – с того момента, когда осознал, что убил человека. Наоборот, он страшился утратить это состояние, эту легкость, прозрачность, ясность.
Одно его по-прежнему тревожило. Он знал, что выехать из города, особенно после стрельбы в магазине, будет трудно. Еще труднее – скрыться в блоке. Но там был дом.
Андрей остановился у края тротуара.
– Ты чего? – спросил Вадик.
– Такси надо поймать.
Напротив, то и дело отвлекая внимание, мерцал гигантский экран. Мониторов размером с дом Андрей еще не видел и против воли косился на скачущие по стене картинки. Звук из-за дороги не долетал, но в нижней части экрана по выделенной полосе скользила бегущая строка, и при желании все слова можно было прочесть.
«Вода, волна, луна… А я совсем одна… Луна, волна, вода… Да-да, да-да, да-да…»
Стихи были субтитрами к популярной песне. Над ними, плескаясь в лазурной воде, танцевали две девушки. Андрей видел этот клип сотни раз, клип ему не нравился, тем не менее оторваться он не мог.
За девушками появились юноши.
«Ночь! Улица! Фонарь! Шлюхи! Ко мне они липнут, прямо как мухи!»
– Их, наверно, как-то по-другому ловить надо, – подал голос Вадик. – Такси эти…
Андрей стоял уже минуть пять, но все машины проносились мимо.
– Кто их знает… Я всю жизнь на пособии.
– А я с двенадцати лет, – гордо объявил Вадик. – Но на такси я в детстве не очень-то…
«Я уже вам не сынок! Мама, я поехал в блок!»
Строка еще не добежала до конца, когда песню прервали. На экране возник полицейский с тонкими злыми губами.
«Экстренное сообщение, – задвигались губы. – Только что на Двадцать Седьмой Восточной улице убит продавец из магазина одежды…»
– Вот те раз… – растерянно проговорил Вадик. – Какой «только что»? Полчаса уж…
«Убийц предположительно двое, – продолжал полицейский. – Первого сняла автоматическая охранная система. Портретом второго мы пока не располагаем…»
Огромный монитор показал Вадика: фас и два профиля, слева и справа. Фотографии были качественными, словно он нарочно позировал перед объективом. Не хватало лишь улыбки. Лицо высотой в два этажа было перекошено от страха.
– Рожи не корчь, – сказал Андрей. – И без этого узнают.
– Андрюша!.. Как же, а?..
– Тихо! Никто на тебя не смотрит. Успокойся.
– Весь город!.. А в блоке меня найдут?
– Если захотят.
– Нет, ну почему я? Ведь это ты его!.. Несправедливо, а?.. – замямлил Вадик. – Ехать надо! Ехать отсюда! Тут у них везде камеры… Андрюша, где такси?
– Ловим, – коротко отозвался он.
– С тобой наловишь!.. – Вадик исподлобья посмотрел на монитор и, отчаянно мотнув головой, выскочил наперерез ближней машине.
Маленький автомобиль, раскрашенный под птицу, вильнул вбок, но соседняя полоса была занята. Водитель, то ли вопя, то ли хватая воздух, раскрыл рот. Машина взвизгнула и пошла юзом, но все же успела затормозить и лишь легонько толкнула Вадика бампером.
Водитель, мужчина лет сорока со светлой бородкой и белесыми ресницами, убедился, что Вадик не пострадал, и вопросительно глянул на подбежавшего Андрея.
– О-о-о! – протянул он, увидев перед собой пистолет. – Неужели настоящий?
– Не заставляй меня доказывать.
Андрей дождался, пока Вадик поднимется, и, медленно обойдя машину, сел рядом с водителем.
– Вы ужасно рисковали… – промолвил тот. – Нельзя же так… Чего хотите-то? На карте у меня не густо, а машина…
– Быстрой езды хотим, – перебил его Андрей.
– Ну, поехали, – недоуменно сказал водитель. Несколько прохожих, остановившихся поглазеть, поняли, что инцидент исчерпан.
– Всем канарейкам!.. – раздалось в салоне. Водитель откинул возле руля закругленную панель – с внутренней стороны в нее был встроен сетевой терминал.
– Вызов для всех канареек, – повторил голос.
– «Канарейки» это кто? – спросил Вадик.
– Мы. Таксисты.
– Ты таксист? Надо же, какое совпадение… А почему вы, таксисты, не останавливаетесь?
– А потому, что вы никогда не платите.
– Мы?..
– За совершение убийства разыскиваются двое преступников, – сказали откуда-то из терминала. – Вооружены. Могут находиться в районе Двадцать Пятой, Двадцать Седьмой и Двадцать Девятой Восточной…
– Выключи! – велел Андрей.
Таксист без возражений захлопнул крышку.
– Кто это «мы»? – продолжал настаивать Вадик.
– Ну, вы… гм…
– Черы? – подсказал он.
– Я вас так не называл. Вы сами.
– А что, по нам видно? Мы же переоделись!
– Где? На Двадцать Седьмой Восточной? – сказал водитель. – Уже три раза передавали… Нет, не очень, – добавил он. – Не очень видно. Но у нас, таксистов, глаз наметан. Садится человек, показывает карту, а потом выясняется, что на ней три крепа…
– Мне за три крепа целый день горбатиться! – не выдержал Андрей.
– Сочувствую…
– Ни хрена ты мне не сочувствуешь!
– Куда едем-то? – спросил водитель, делая вид, что совсем не боится.
– В сторону кольцевой. Дальше покажем, – ответил Вадик.
– В Бибирево-6, – приказал Андрей. – К одному хорошему человеку, – пояснил он для Вадика. – Короче, в полицию.
***
– Место надежное, – Царапин недобро усмехнулся. – Надежней уже некуда. Хорошо, что вы меня на конвертер устроили. И Никиту Николаевича туда без проблем пустили. По старой памяти.
– Конвертер?..
– Через пару дней зайдите в магазин и что-нибудь купите. Если повезет, увидите в этой вещи последнюю улыбку профессора.
– Все, хватит! – Сергей Сергеевич сообразил, о чем идет речь, и брезгливо передернулся. – Прошу без подробностей, а то я есть не смогу.
– Ясное дело, – отозвался Царапин. – Половина еды тоже синтетическая.
Сергей Сергеевич озадаченно посмотрел на Гертруду.
– Ты там соберись, – сказал он в микрофон. – Не исключено, скоро встретишься со своим объектом.
– Нет!
– Сначала дослушай. Задания на его ликвидацию не поступит, это я обещаю.
– Вы мне столько наобещали – жизни не хватит выполнить, – раздалось из терминала. Экран не горел, работали одни динамики. – Конец командировки, легализация, деньги. Сколько я этого жду?! А тут – опять Белкин!..
– Трогать его не надо. Смотри, чтоб он сам тебя… Как увидишь – сообщи. На этом все. Отбой!
– Сергей Сергеевич, а может, зря вы все это затеяли? – спросила Гертруда.
– Я ничего не делаю зря! Тьфу, уже как Белкин заговорил…. Налей мне чего-нибудь. – Он промокнул нос и, бросив салфетку на пол, взял из пачки свежую. – Запись хорошо отредактировали, Белкина совсем не видно. А ботинок там чей нашли?
– Ботинок принадлежит художнику. Я его заменила. Но… зря вы Белкина с пистолетом отпустили.
– Нет, не зря! Давай… – Он взял у Гертруды стакан и, хлебнув, прижал салфетку к губам. – Щиплет… Не зря, ясно? Пусть почудит немножко. Покрепче увязнет.
– Как вы это сделали? Как нестреляющий пистолет превратился в стреляющий?
– Это, дорогая моя, целое искусство – превращать одно в другое. Кстати, от Гертруды уменьшительно-ласкательное… Гертрудочка? Что-то не звучит.
– Смотря что вы хотите – ласкать или уменьшать… Да никак не будет. Мама с папой о таких пустяках не заботились. Они у меня в блоке жили, вам это известно.
Сергей Сергеевич осторожно потрогал нос и скомкал очередную салфетку. Кровь остановилась.
Поднявшись с дивана, он подошел к стене и набрал на табло код. Оконные жалюзи бесшумно поползли вверх.
– Смотри-ка, ночь уже… Ну, а что с тем полицейским? Ты уладила?
– Вы не представляете. Они, оказывается, родственники. Дознаватель Белкин – дядя нашего Белкина.
– Ты уладила? – требовательно повторил он.
– Да.
– Ну и отлично.
Сергей Сергеевич расшвырял ногой обломки терминала и задумчиво повернулся к Гертруде.
– Что они в родстве, я и без тебя знаю. Но! Во-первых, этого не знает Белкин – наш, племянник. Да и дядя скорее всего тоже не в курсе. Во-вторых, на племянничке покойник висит. Ничего не поделаешь, висит! – пожал он плечами. – И, в-третьих, ты же говоришь, что все уладила.
– Уладила, – подтвердила Гертруда.
– Итак, дознаватель из Бибирева отпадает. Квартиры самого Белкина и этого маньяка с мольбертом отпадают тоже. Царапин для него злейший враг. Профессор… гхм… профессору пожелаем удачных реинкарнаций. Вот и выходит, что выбора у Белкина не осталось. Кроме…
– Сергей Сергеевич, я хочу спросить, – сказала Гертруда.
– Спрашивай.
– Вас ведь не так на службу брали?
– Меня? Да, меня по-другому.
– И меня.
– Мы с тобой, Гертруда… Гертрудочка… мы с тобой меньше весим. Я понятно выражаюсь?
– То есть, если нам удастся Белкина уломать, он станет нашим начальником?
– Уломать – плохое слово, Гертрудочка. Убедить.
– Теперь понятно… И где же вы его ловить будете? Чтобы убедить.
– Сомневаешься, что поймаем? Деваться-то ему некуда. Кроме одной… Да!..
Сергей Сергеевич азартно щелкнул пальцами и подсел к терминалу.
– …кроме одной лазейки, – закончил он. – Вот пусть в нее и влезет.
Глава 12
Суббота, ночь
Пока такси доехало до кольцевой, на улице уже стемнело.
– Бибирево-б? – переспросил водитель. – Сдаться и в городе можно. Вас все равно сюда отправят.
– Сдаться?.. Сдаваться никто не собирается.
– Андрей, ты что задумал? – тревожно спросил Вадик. – Мне-то, сам понимаешь… А вот тебе…
– Так куда едем?
– В полицию, – уверенно ответил Андрей. Таксист откинул панель терминала и провел пальцем по тактильной клавиатуре. На экране появилась, карта. Он снова дотронулся до панели, и карта начала наплывать, пока на ней не осталось две улицы и четыре дома.
– Через двадцать пять минут будем на месте, – сказал водитель, въезжая в сложный лабиринт развязки.
– Значит, на раздумья осталось двадцать четыре, – усмехнулся Андрей. – Я смотрю, у тебя терминал… Человека по нему можно найти?
– Все можно.
– Тогда ищем. Белкин Иван Петрович.
Таксист потянулся к клавишам, но Андрей его остановил:
– Я сам. Надо же учиться когда-то. Куда здесь тыкать?
– Не тыкать, а нажимать. Вот сюда… Он объяснил, как вводятся данные, – Андрей, чертыхаясь и путаясь, набрал фамилию, имя, отчество и необходимую команду. Терминал пиликнул и выдал список. Это оказалось не так уж и сложно.
Белкиных Иванов Петровичей в Москве было зарегистрировано семнадцать, двое – дряхлые старики, остальные младше сорока лет.
– Не те…
– Эльзу свою проверь, – посоветовал Вадик.
Андрей повторил операцию.
Эльза Васильевна Хон в Москве не проживала.
– Да он у тебя не работает! – воскликнул Вадик.
– Работает, – сказал таксист. – Вы, наверно, не там ищете.
– А Кембридж… Есть такой город?
– Понятия не имею. Надо посмотреть.
– Я сам!
Андрей, следуя инструкциям водителя, задал вопрос терминалу. Кембриджей нашлось аж две штуки – в Северной Америке и в Западной Европе. Ни в том, ни в другом Эльзы не было.
– Точно не работает, – сказал Андрей.
– А кто она, эта Хон?
– Моя старая наставница.
– Можно в блоках поискать.
– Чего?!
– Такое с людьми бывает, – сказал таксист. – Я уже сталкивался. Вот недавно тоже. Вез мужика к подружке, приехали – ее нет. Пропала. Я говорю: адрес не тот, а он мне: не делай из меня дурака, я тут на прошлой неделе был. Начали выяснять. Ну, и выяснили. Баба эта в Ясеневе-16 обитает. Статус у нее рухнул – с пятисот сразу до восьмидесяти. Вот такая беда…
– А мужик?
– А что мужик?.. Поехал к другой. Не в блок же ему переться, к черке… – водитель осекся и ненароком глянул на пистолет. – Извините.
– Извиняем, – сказал Андрей. – Значит, в блоках? Посмотрим…
Он по памяти набрал команду и, увидев ответ, невольно сжал рукоятку.
«Хон Эльза Васильевна, 21 год. Бибирево-6, блок 23, дом 2, квартира 113».
Терминал подержал сообщение и, не получив дальнейших указаний, выдал на экран крупную карту с пунктирной стрелкой наиболее удобного маршрута.
Таксист свернул с кольцевой и предупредил:
– До полиции минут семь.
– Едем по стрелке, – решил Андрей. Водитель покосился на карту и опять свернул. При этом он вроде повеселел.
Двадцать третий блок вынырнул из темноты, как ледокол. Фонари вдоль дороги не горели, а луна висела слишком низко, поэтому, когда из-за деревьев появились четыре дома – грязно-серых, с редкими квадратами тускло светивших окон, Андрею стало не по себе.
– Квартира сто тринадцать – это в первом подъезде, – сказал водитель.
Андрей вылез из машины и помог Вадику вытащить мешок. Затем сунулся в салон и три раза выстрелил по терминалу.
– Ого! – крякнул таксист. – Погоди!
– Что, деньги?
– Еще в дверь. В мою, левую. Пальни, пожалуйста.
– Страховка? – догадался Андрей. Он проделал в двери несколько отверстий и убрал ствол.
– Благодарю… Связи у меня больше нет, в блоке я обращаться не буду. До первого поста в городе доберусь через десять минут. И… боюсь, мне придется назвать адрес.
– Не бойся, называй.
Андрей вручил пакет Вадику и, хлопнув его по спине, направил к дому с большой цифрой «2».
Зайдя в подъезд, Вадик остановился у лифта, но Андрей приложил к губам указательный палец и повел его к пожарной лестнице.
– Куда мы? – шепнул Вадик.
– Так надо.
– Нет, я вообще… Зачем мы сюда?
– Раздевайся. – Андрей бережно извлек из мешка коробку с контроллером, остальное вывалил на пол. – В Бибиреве модные тряпки не нужны.
– Ты за эти тряпки человека убил!
– Не за тряпки, за принцип. Снимай штаны, а то и тебя…
Вадик, беспомощно улыбнувшись, посмотрел ему в лицо – и отпрянул назад. В лестничном полумраке ему померещилось, что перед ним стоит не Андрей, а кто-то другой, чужой и незнакомый. Кто-то хищный.
– Ты изменился… – молвил он, расстегивая пуговицы.
Андрей переоделся первым и, свернув вещи, уложил их обратно в пакет.
– Готов? Значит, так. Ждешь меня здесь, сторожишь тряпки и никуда не рыпаешься. Не орешь, не сопишь, воздух не портишь. Это легко, ты справишься. А я за тобой приду. Тоже справлюсь, и приду.
Вадик собирался что-то возразить, но Андрей тихонько постучал стволом ему по макушке и, не оборачиваясь, пошел наверх.
Поднявшись до шестого этажа, он постоял на внутренней площадке, пока не успокоилось сердце. Вскоре пульс выровнялся. Кроме быстрого подъема, его, пульс, ничто не сбивало.
Андрей прижался к стене и тронул дверь. Закисшие петли негромко клацнули. В коридоре никого не было. Он прикинул, где находится сто тринадцатая квартира, – получалось, что она расположена почти напротив лестницы, немного левее.
Андрей открыл дверь пошире и, отойдя назад, поднял ствол на уровень лица. В щель было видно половину коврика, облезлую алюминиевую ручку и кнопку звонка.
Пистолет сработал бесшумно. По крайней мере, звонок в сто тринадцатой квартире тренькнул гораздо громче – тренькнул и умолк. Пластмассовые осколки осыпались на чистенький коврик.
Дверь медленно отворилась. В проеме показался мужчина – молодой, крепкий, весь какой-то напружиненный. В хорошей одежде и с опрятной прической. Правую руку он держал чуть за спиной.
Молодой человек осмотрелся – одними глазами – и застыл, прислушиваясь. Вместо того чтобы хмыкнуть или, на худой конец, обозлиться. Когда он начал поворачиваться к разбитому звонку, Андрей выстрелил ему под колено.
– Хахх!.. – вскрикнул мужчина и, выронив оружие, схватился за ногу.
В квартире раздался какой-то шум, и оттуда выскочил второй – тоже спортивный, тоже с пистолетом.
Андрей, не целясь, вогнал ему две пули в живот. Если в магазине он поддался горячке и убил случайно, то сейчас действовал абсолютно осмысленно. Сознание оставалось ясным, как летнее утро. Именно рассудок, а не страх, диктовал Андрею, что делать. Никогда раньше он не чувствовал себя таким собранным и свежим.
– Мыхх… – выдохнул второй мужчина, тяжело опускаясь на пол.
Андрей врезал по своей двери и отпрыгнул в сторону. Раненые продолжали ворочаться на пыльном кафеле. Маленькие блестящие пистолеты лежали совсем близко, но применить их парни даже не пытались.
– Третий будет? – крикнул Андрей из-за простенка. Из квартиры снова донеслись какие-то звуки, на этот раз они напоминали борьбу. Потом послышался щелчок и чье-то падение.
– Андрей? Андрей, это я!
В коридор выглянула Эльза – растерзанная, с поцарапанной щекой и, кажется, в слезах.
– Третьего не будет. Можешь выходить.
– Я сам решаю, когда и что делать! – отозвался он, не выпуская из виду ни Эльзы, ни двоих на полу. – Пушки у них забери!
– Они не стреляют.
– Забери, сказал! Кидай сюда.
Он схватил проехавшие по полу пистолеты и вновь скрылся за стеной. Пистолеты оказались разрядниками. Андрей поставил флажки регуляторов на «ноль» и рассовал разрядники по карманам.
– Андрей, я одна! Выходи!
– Серье-езно? А по-моему, у вас тут целая…
Не договорив, он бросился вперед – сбил Эльзу с ног, метнулся на кухню, сорвал занавеску в душевой и, наконец, влетел в комнату. Под столом лежало неподвижное тело, больше в квартире никого не было. – Я его сама, – всхлипнула Эльза. – И еще током, для гарантии. Ты все-таки пришел! – добавила она восторженно. – Я ждала…
– Не ты одна.
– Они появились час назад. Сказали, ты убил кого-то. Продавца какого-то. Но я-то понимаю, зачем ты им нужен.
– А я – нет, – ответил Андрей, забирая со стола еще теплый разрядник.
– Ты ведь не убивал? Продавца этого. Верно?
– Эльза… В смысле, Эльза Василь… – Андрей зажмурился и потряс головой. – Лучше просто Эльза.
– Лучше, – согласилась она.
– Эльза, – повторил он. – Сколько мы с тобой знакомы? Год?
– Год и два месяца…
– Как я могу убить? Ты меня за Барсика ругала, что я с ним чересчур нежен, а тут люди! Те, в коридоре, – не люди, – быстро поправился Андрей. – Подонки…
Ему почему-то было важно, чтобы Эльза, Эльза Васильевна, его наставница, не разочаровалась и не заподозрила в нем злого человека. Хотя сегодня эти категории уже казались Андрею смешными. Тем не менее его это по-прежнему волновало.
Андрей хотел оправдаться получше, возможно – дать клятву, лишь бы Эльза не сомневалась, но вместо этого он спросил:
– Ну, как твоя учеба? Как твой Кембридж? Кстати какой из двух?
– Оба неплохие… – рассеянно произнесла она. – Меня заставили, Андрей! Неужели ты подумал, что я с ними, с «неотложкой»?!
– Бибирево-б? – переспросил водитель. – Сдаться и в городе можно. Вас все равно сюда отправят.
– Сдаться?.. Сдаваться никто не собирается.
– Андрей, ты что задумал? – тревожно спросил Вадик. – Мне-то, сам понимаешь… А вот тебе…
– Так куда едем?
– В полицию, – уверенно ответил Андрей. Таксист откинул панель терминала и провел пальцем по тактильной клавиатуре. На экране появилась, карта. Он снова дотронулся до панели, и карта начала наплывать, пока на ней не осталось две улицы и четыре дома.
– Через двадцать пять минут будем на месте, – сказал водитель, въезжая в сложный лабиринт развязки.
– Значит, на раздумья осталось двадцать четыре, – усмехнулся Андрей. – Я смотрю, у тебя терминал… Человека по нему можно найти?
– Все можно.
– Тогда ищем. Белкин Иван Петрович.
Таксист потянулся к клавишам, но Андрей его остановил:
– Я сам. Надо же учиться когда-то. Куда здесь тыкать?
– Не тыкать, а нажимать. Вот сюда… Он объяснил, как вводятся данные, – Андрей, чертыхаясь и путаясь, набрал фамилию, имя, отчество и необходимую команду. Терминал пиликнул и выдал список. Это оказалось не так уж и сложно.
Белкиных Иванов Петровичей в Москве было зарегистрировано семнадцать, двое – дряхлые старики, остальные младше сорока лет.
– Не те…
– Эльзу свою проверь, – посоветовал Вадик.
Андрей повторил операцию.
Эльза Васильевна Хон в Москве не проживала.
– Да он у тебя не работает! – воскликнул Вадик.
– Работает, – сказал таксист. – Вы, наверно, не там ищете.
– А Кембридж… Есть такой город?
– Понятия не имею. Надо посмотреть.
– Я сам!
Андрей, следуя инструкциям водителя, задал вопрос терминалу. Кембриджей нашлось аж две штуки – в Северной Америке и в Западной Европе. Ни в том, ни в другом Эльзы не было.
– Точно не работает, – сказал Андрей.
– А кто она, эта Хон?
– Моя старая наставница.
– Можно в блоках поискать.
– Чего?!
– Такое с людьми бывает, – сказал таксист. – Я уже сталкивался. Вот недавно тоже. Вез мужика к подружке, приехали – ее нет. Пропала. Я говорю: адрес не тот, а он мне: не делай из меня дурака, я тут на прошлой неделе был. Начали выяснять. Ну, и выяснили. Баба эта в Ясеневе-16 обитает. Статус у нее рухнул – с пятисот сразу до восьмидесяти. Вот такая беда…
– А мужик?
– А что мужик?.. Поехал к другой. Не в блок же ему переться, к черке… – водитель осекся и ненароком глянул на пистолет. – Извините.
– Извиняем, – сказал Андрей. – Значит, в блоках? Посмотрим…
Он по памяти набрал команду и, увидев ответ, невольно сжал рукоятку.
«Хон Эльза Васильевна, 21 год. Бибирево-6, блок 23, дом 2, квартира 113».
Терминал подержал сообщение и, не получив дальнейших указаний, выдал на экран крупную карту с пунктирной стрелкой наиболее удобного маршрута.
Таксист свернул с кольцевой и предупредил:
– До полиции минут семь.
– Едем по стрелке, – решил Андрей. Водитель покосился на карту и опять свернул. При этом он вроде повеселел.
Двадцать третий блок вынырнул из темноты, как ледокол. Фонари вдоль дороги не горели, а луна висела слишком низко, поэтому, когда из-за деревьев появились четыре дома – грязно-серых, с редкими квадратами тускло светивших окон, Андрею стало не по себе.
– Квартира сто тринадцать – это в первом подъезде, – сказал водитель.
Андрей вылез из машины и помог Вадику вытащить мешок. Затем сунулся в салон и три раза выстрелил по терминалу.
– Ого! – крякнул таксист. – Погоди!
– Что, деньги?
– Еще в дверь. В мою, левую. Пальни, пожалуйста.
– Страховка? – догадался Андрей. Он проделал в двери несколько отверстий и убрал ствол.
– Благодарю… Связи у меня больше нет, в блоке я обращаться не буду. До первого поста в городе доберусь через десять минут. И… боюсь, мне придется назвать адрес.
– Не бойся, называй.
Андрей вручил пакет Вадику и, хлопнув его по спине, направил к дому с большой цифрой «2».
Зайдя в подъезд, Вадик остановился у лифта, но Андрей приложил к губам указательный палец и повел его к пожарной лестнице.
– Куда мы? – шепнул Вадик.
– Так надо.
– Нет, я вообще… Зачем мы сюда?
– Раздевайся. – Андрей бережно извлек из мешка коробку с контроллером, остальное вывалил на пол. – В Бибиреве модные тряпки не нужны.
– Ты за эти тряпки человека убил!
– Не за тряпки, за принцип. Снимай штаны, а то и тебя…
Вадик, беспомощно улыбнувшись, посмотрел ему в лицо – и отпрянул назад. В лестничном полумраке ему померещилось, что перед ним стоит не Андрей, а кто-то другой, чужой и незнакомый. Кто-то хищный.
– Ты изменился… – молвил он, расстегивая пуговицы.
Андрей переоделся первым и, свернув вещи, уложил их обратно в пакет.
– Готов? Значит, так. Ждешь меня здесь, сторожишь тряпки и никуда не рыпаешься. Не орешь, не сопишь, воздух не портишь. Это легко, ты справишься. А я за тобой приду. Тоже справлюсь, и приду.
Вадик собирался что-то возразить, но Андрей тихонько постучал стволом ему по макушке и, не оборачиваясь, пошел наверх.
Поднявшись до шестого этажа, он постоял на внутренней площадке, пока не успокоилось сердце. Вскоре пульс выровнялся. Кроме быстрого подъема, его, пульс, ничто не сбивало.
Андрей прижался к стене и тронул дверь. Закисшие петли негромко клацнули. В коридоре никого не было. Он прикинул, где находится сто тринадцатая квартира, – получалось, что она расположена почти напротив лестницы, немного левее.
Андрей открыл дверь пошире и, отойдя назад, поднял ствол на уровень лица. В щель было видно половину коврика, облезлую алюминиевую ручку и кнопку звонка.
Пистолет сработал бесшумно. По крайней мере, звонок в сто тринадцатой квартире тренькнул гораздо громче – тренькнул и умолк. Пластмассовые осколки осыпались на чистенький коврик.
Дверь медленно отворилась. В проеме показался мужчина – молодой, крепкий, весь какой-то напружиненный. В хорошей одежде и с опрятной прической. Правую руку он держал чуть за спиной.
Молодой человек осмотрелся – одними глазами – и застыл, прислушиваясь. Вместо того чтобы хмыкнуть или, на худой конец, обозлиться. Когда он начал поворачиваться к разбитому звонку, Андрей выстрелил ему под колено.
– Хахх!.. – вскрикнул мужчина и, выронив оружие, схватился за ногу.
В квартире раздался какой-то шум, и оттуда выскочил второй – тоже спортивный, тоже с пистолетом.
Андрей, не целясь, вогнал ему две пули в живот. Если в магазине он поддался горячке и убил случайно, то сейчас действовал абсолютно осмысленно. Сознание оставалось ясным, как летнее утро. Именно рассудок, а не страх, диктовал Андрею, что делать. Никогда раньше он не чувствовал себя таким собранным и свежим.
– Мыхх… – выдохнул второй мужчина, тяжело опускаясь на пол.
Андрей врезал по своей двери и отпрыгнул в сторону. Раненые продолжали ворочаться на пыльном кафеле. Маленькие блестящие пистолеты лежали совсем близко, но применить их парни даже не пытались.
– Третий будет? – крикнул Андрей из-за простенка. Из квартиры снова донеслись какие-то звуки, на этот раз они напоминали борьбу. Потом послышался щелчок и чье-то падение.
– Андрей? Андрей, это я!
В коридор выглянула Эльза – растерзанная, с поцарапанной щекой и, кажется, в слезах.
– Третьего не будет. Можешь выходить.
– Я сам решаю, когда и что делать! – отозвался он, не выпуская из виду ни Эльзы, ни двоих на полу. – Пушки у них забери!
– Они не стреляют.
– Забери, сказал! Кидай сюда.
Он схватил проехавшие по полу пистолеты и вновь скрылся за стеной. Пистолеты оказались разрядниками. Андрей поставил флажки регуляторов на «ноль» и рассовал разрядники по карманам.
– Андрей, я одна! Выходи!
– Серье-езно? А по-моему, у вас тут целая…
Не договорив, он бросился вперед – сбил Эльзу с ног, метнулся на кухню, сорвал занавеску в душевой и, наконец, влетел в комнату. Под столом лежало неподвижное тело, больше в квартире никого не было. – Я его сама, – всхлипнула Эльза. – И еще током, для гарантии. Ты все-таки пришел! – добавила она восторженно. – Я ждала…
– Не ты одна.
– Они появились час назад. Сказали, ты убил кого-то. Продавца какого-то. Но я-то понимаю, зачем ты им нужен.
– А я – нет, – ответил Андрей, забирая со стола еще теплый разрядник.
– Ты ведь не убивал? Продавца этого. Верно?
– Эльза… В смысле, Эльза Василь… – Андрей зажмурился и потряс головой. – Лучше просто Эльза.
– Лучше, – согласилась она.
– Эльза, – повторил он. – Сколько мы с тобой знакомы? Год?
– Год и два месяца…
– Как я могу убить? Ты меня за Барсика ругала, что я с ним чересчур нежен, а тут люди! Те, в коридоре, – не люди, – быстро поправился Андрей. – Подонки…
Ему почему-то было важно, чтобы Эльза, Эльза Васильевна, его наставница, не разочаровалась и не заподозрила в нем злого человека. Хотя сегодня эти категории уже казались Андрею смешными. Тем не менее его это по-прежнему волновало.
Андрей хотел оправдаться получше, возможно – дать клятву, лишь бы Эльза не сомневалась, но вместо этого он спросил:
– Ну, как твоя учеба? Как твой Кембридж? Кстати какой из двух?
– Оба неплохие… – рассеянно произнесла она. – Меня заставили, Андрей! Неужели ты подумал, что я с ними, с «неотложкой»?!