– Слишком длинное вступление, Соловьев.
– Я не аналитик, Сергей Георгиевич. И никогда им не был. Теперь, наверно, подробней?
– Не нужно, Соловьев, – с каменным лицом ответил он. – Это неинтересно.
– Но я метеоролог! – воскликнул Егор. – И мой диплом…
– Какой из дипломов вы имеете в виду? По перистым облакам? Мы его уничтожили.
– И подделали другой?!
– Не забывайтесь, Соловьев. Мы не подделываем, мы оформляем.
– И грамоты, и выписки из школьных протоколов…
– А вы что, участвовали в математических олимпиадах?
– Нет, не участвовал… Но зачем?!
– Чтобы вы поверили в свои силы и согласились с нами сотрудничать, – без тени улыбки сказал Топорков. – Это было предрешено, но мы решили ускорить.
– Кем предрешено? – оторопел Егор.
– Пророчества, приходящие с Земли, иногда имеют позитивный характер.
Егор попятился и, наткнувшись на покрытый пластиком диван, тяжело осел. Затем поводил ладонями в поисках пульта и, вспомнив, что находится не у себя, покорно сложил руки на коленях.
– Вы получили послание… обо мне?
– А что удивительного? Я и про себя несколько штук читал. Так, мелочь: в тотализатор тысячу таксов выиграл, кошку на дороге задавил. Все сбывается. У вас, конечно, не кошка, а покрупнее…
– Кого же я задавлю?
– Надеюсь, никого, – впервые рассмеялся Топорков. У него были желтоватые зубы и неправильный прикус. – В вашем послании не про кошку.
– А про что? – вяло спросил Егор. – Я умру, да?
– Перестаньте молоть чепуху! Мы не похоронная контора. – Он бросил распечатку на стол и посмотрел куда-то в потолок. – Хорошо, Соловьев. Не хотел так рано открывать вам глаза, но в принципе, поверьте, собирался. По наитию, без жесткой установки, действовать легче. Однако если вы уж свели кое-какие концы, больше морочить вас не буду. В послании сказано, что вы его раскусите. Вы первым поймете, что это за сигнал и кому он предназначен. Вот почему мы так настойчиво звали вас к себе и почему мы так боимся утечки из вашей квартиры. Мы могли бы сразу взять вас под плотный колпак, но это привлекло бы внимание людей с Запада. Мы не были уверены, что они отыщут человека, указанного в послании, ведь вы на нашей территории. Но теперь это очевидно.
– И вы берете меня под колпак? – спросил Егор. Он оглянулся на дверь и приготовился к появлению отряда телохранителей или, по меньшей мере, Степана Голенко с карманным парализатором.
– Не берем, – покачал головой Топорков. – Вы будете работать еще активней, будете делать много выводов и часто произносить их вслух. Будете трепаться со мной по спецканалу и разглашать секреты в разговорах с товарищами.
– Товарищей у меня нет.
– С врагами, со своей невестой – с кем угодно.
– Дезинформация, – сообразил Егор. – Только погодите… Когда вы меня приглашали на работу… Диплом – это ясно. А как вы мне внушили знания? Их же не подделаешь. И не оформишь.
– Знания? – удивился Топорков. – А, вот вы о чем. «Аналитические технологии»? «Свободный поиск»? Такого факультета вообще нет. Мы не старались построить безупречную легенду. Кому это нужно?
– Я не про документ, я про знания, – возразил Егор.
– Да какие у вас знания, о чем вы?
– Когда я приезжал к вам первый раз… вернее, прилетал – их еще не было. А во второй…
– Что «во второй»? – прищурился Топорков.
– Во второй раз. Я был у вас дважды.
– Помилуйте! Я на память пока не жалуюсь. Вы пришли, мы с вами поговорили, вы дали согласие, потом мы пообедали. Могу сказать, что вы ели. Осетрину.
– Не спорю. Но я приходил и до этого.
– Ночью, что ли? – В голосе Топоркова все отчетливее слышалось раздражение.
– Я докажу. Время… события повторяются. Вы утверждаете, что, когда настраивали спецканал, моего мажордома звали Холуй? Это было, опять же, в первый раз. А еще был второй. Вы снова настраивали, но уже с Соседом. Проверьте. Соединитесь с моей квартирой.
– Ну… Единственно ради вас.
Экран померк, и Егор принялся нервно кусать ноготь. Сейчас. Сейчас Топорков поймет и согласится. Он вынужден будет признать: здесь не шпионская история, а нечто большее. Петли. Словно кто-то отматывает ленту назад, и люди, как телегерои, проживают эпизод заново. А он, Егор Соловьев, – почему именно он?! – не выключается, он проходит этот отрезок, помня первоначальный вариант. Он видит и чувствует, как отличаются результаты. Взять те же рекорды по прыжкам…
И еще. Здесь есть кое-что другое. Они состряпали диплом, которого нет в природе. Но когда он появился, – пусть фальшивый, – вместе с ним появились и знания – реальные. Егор приобрел то, чего не имел раньше. И никаким самовнушением этого не объяснить.
Кто-то его ведет… Куда и зачем?.. Вопрос не для Топоркова. Сергей Георгиевич – такая же фигурка, как и все остальные. Он занят сиюминутным: Восток – Запад… А тот, кто вытворяет эти штуки со временем, кто заставляет людей вспоминать то, чего нет, забывать то, что было… тот, кто заставляет людей верить…
– Он не Кто, он Что. Ему дела нет до вашей возни, граждане Востока и Запада. Вы – его часть, а ваша возня – часть его игры.
– А?..
Егор рывком повернулся к экрану, но увидел там не странника, а Топоркова.
– У вас, Соловьев, стоит скверный КИБ, – сказал тот. – Медленный и тупой. Вы неплохо зарабатываете, можете позволить себе технику поприличней. А, ну и зовут его Холуй. Обратитесь к врачу, Соловьев. Не бойтесь, на вашу карьеру это не повлияет.
– У меня… Холуй?
– Идите к себе и отдохните.
– Значит, Холуй…
– Вы хотите сказать что-то еще?
– Нет… неважно. До связи, Сергей Георгиевич.
Егор поднялся с дивана и, не глядя на монитор, вышел.
Мажордом не распознает спецканал, отстраненно думал он, дожидаясь лифта. Зато умница Сосед представляется как убогий Холуй, и связисты фирмы этого тоже вроде бы не замечают. Соседа подарила Маришка, кроме того, уж очень неожиданно их поверхностное знакомство преобразилось в любовь. Аккурат к его походу на фирму. И Маришка сразу уволилась, теперь она много времени проводит дома, У него дома – со своим хитроумным Соседом. Здесь все абсолютно ясно: Маришка работает на Запад. Но почему, почему Топорков этого не понимает?
Вместо того, чтобы хорошенько встряхнуть Стоянову, он предлагает сомнительный план с дезинформацией. Что втирать западным друзьям, он, кажется, еще не решил. Фигурка: сделал ход и замер.
Это очень похоже на поддавки. Маришка в открытую, не утруждая себя конспирацией, отправляет данные на Запад, а Топорков ломает голову над утечкой информации. Это не работа разведок, это какой-то цирк.
ВАША ВОЗНЯ – ЧАСТЬ ЕГО ИГРЫ.
ОН НЕ НАСТОЛЬКО СЛОЖЕН. ОН ГОРАЗДО ПРОЩЕ.
Насчет игры странник был прав. Но сам-то он кто в этом раскладе? Третья сторона… Наблюдатель? От кого?
Не от людей, мгновенно осознал Егор. Обе петли появились сразу после встречи со странником – в электричке и в лифте. Поправку к рекордам он обнаружил лишь благодаря книге странника, и сегодня – то ли сон, то ли явь, но странник опять что-то изменил. Изменил в мире. В Близнеце? Да, он говорил об этом. Близнец… место, где мы живем. Не планета – место.
Егора пробрала дрожь. Он полез за книгой, но вспомнил, что оставил плащ в музее.
ВЫ ЕЩЕ ВЕРНЕТЕСЬ, ВАМ ДЕВАТЬСЯ НЕКУДА.
Это были слова Катерины. Сегодня все только и делают, что цитируют послание.
Лифт остановился на его этаже, но покинуть кабину Егор не смог: путь преграждала высокая тележка, накрытая черной пленкой.
– Секундочку, – сказал молодой парень в форменном плаще. – Тут у нас…
В голове сверкнуло: Маришка! Они с ней что-то сделали! А он – про поддавки… Тюфяк набитый!
Егор подался вперед и, затаив дыхание, взял уголок покрывала.
– Не надо, примета плохая, – остерег его парень.
– Хуже не будет, – пробормотал Егор.
Поборов слабость, он приподнял пленку и чуть не засмеялся от счастья – это был мужчина лет пятидесяти. Кажется, он жил в левом крыле здания. Покойник был домоседом, и за все время Егор виделся с ним раза два или три. Он даже фамилии его не знал.
На груди у мужчины лежал планшет с заполненным бланком, и Егор, бесцеремонно откинув клеенку, прочитал:
ЖМЫХОВ АНАТОЛИЙ ГЕННАДИЕВИЧ.
– Сердце, – кратко пояснил парень и, ударив ногой по колесу, отодвинул тележку в сторону. – А будете без плаща ходить – на таком же самокате повезем, – добавил он.
– Сам в пассажиры не угоди, – огрызнулся Егор. Он дошел до квартиры и потрогал ручку – дверь была открыта.
– Ну как там, в музее? – спросила Маришка, перемешивая в стеклянной миске что-то нежно-розовое.
– Потрясающе, – буркнул он. – Камеру переноса видел, своими глазами. И про Колонизацию… лекцию…
– Ты чего такой бледный?
– Да… на площадке…
– Сосед умер? Я слышала. Салат будешь? Из лосося.
– Буду. Рыбы побольше. А Жмыхов…
– Всех не спасешь, Егор, – не отрываясь от стряпни, сказала Маришка. – Вы направления в клинику разослали? Разослали. Сто Жмыховых явились, а этот поленился. Скоро привыкнешь.
– Дура ты. Я за тебя испугался.
– Это с какой стати? Разве ваш главный по плащам тебе не говорил, что мы друг друга не убиваем?
– А что же вы друг с другом делаете?
Маришка пожала плечами и скрылась на кухне.
– Вообще-то спасибо, я тронута, – крикнула она.
– На здоровье, – язвительно ответил Егор. – Ты спишь со всеми объектами? Или только со мной?
– Только с тобой. Но мне было не противно, – с глумливым спокойствием отозвалась она.
– Спаси-ибо…
– На здоровье, Егор. Они тебе уже сообщили?
– Что?
– Ну, что я…
– Пять минут назад. Вернее, я сам допер, но они тоже догадываются.
– Да уж пора бы.
Маришка снова вошла в комнату – на ней были бриджи и объемная курточка с косой «молнией». В руках Маришка несла две тарелки с салатом.
– Ты куда это собралась?
– Сперва поедим, – сказала она, садясь на диван. Егор ковырнул розовую массу и отбросил вилку: лосося в салате было не больше половины. Остальное – не-рыба – будило в нем рвотный рефлекс.
– Угораздило же меня со старухой роман закрутить…
– С какой старухой?! – возмутилась Маришка.
– Ты на десять лет старше меня. По документам.
– А-а… Егор, этой шутке знаешь сколько? Ну, где там ваши бойцы? Я готова.
– Бойцы?.. – недоуменно переспросил Егор и еле успел уклониться: выбитая дверь плашмя пролетела над столом и ударилась о стену.
В дверном проеме повисло непроницаемое облако пыли, из которого, словно из ночного кошмара, выскочили ноги в мягких, зашнурованных до колен сапогах.
Степан, самый дорогой курьер на Близнеце, был одет в черную рубаху с длинным рукавом – более абсурдного наряда Егор представить не мог.
– Обедаем? – слащаво спросил Голенко. – И опять рыбка? Ты, Соловьев, однообразен.
– Стучаться надо, – с улыбкой сказала Маришка. – В школе не учили?
– А я постучался.
Он указал на сломанную дверь и картинно почесал затылок. Когда его ладонь вернулась из-за головы, в ней оказался короткий ребристый цилиндр. Слева от Егора что-то звякнуло, и он вжался в спинку дивана. Маришка, как и Степан, держала в руке парализатор.
Стоянова и Голенко, продолжая улыбаться, целили друг другу в живот и не стреляли.
– Мы будем платить больше, – сказала Маришка.
– Больше мне не надо, – ответил Степан. – А тебе, кроме денег, мы предлагаем статус. До конца жизни.
– Орден и коттедж в умеренной зоне? У меня уже есть.
– Значит, не договорились.
– Значит, нет.
В комнате одновременно раздались два щелчка, и Голенко повалился на пол.
– Маришка!..
Та что-то промычала и уронила голову Егору на плечо.
– Вы спятили, да?! – Он вскочил и, прыгнув к Степану, остановился.
Маришка умоляюще смотрела ему в лицо. Моргнув она показала глазами на сумочку.
– А… анти… – бессильно прошептала она.
– …дот, – хрипнул Голенко.
– Шпионы, маму вашу! – обозлился Егор. – Как вы меня все!..
Он расстегнул у Степана нагрудный карман и достал оттуда шприц-ампулу. Потом подошел к столу и, вывернув сумочку, разыскал в куче брошек второй,! такой же.
– Хорошо, что вы говорить не можете. Представляю, что бы вы тут…
Егор подкинул в ладони прозрачные тюбики и, взглянув на тела, задумался. Из двух вариантов он предпочел бы третий, однако не был уверен и в нем. Оставить обоих и уйти – это поссориться сразу со всеми. Сам по себе, один против Запада и Востока, против двух Австралии, гори они синим пламенем… Не хотелось даже и пробовать.
Он снял со шприца защитный колпачок и слегка надавил – по тонкой игле сползла маленькая слезинка.
– Куда колоть-то? – раздраженно спросил он у Маришки. – В шею? В руку? В жо.?
– …ута…очешь, – беззвучно ответила она.
– Надо же, какая покладистая.
Егор распахнул на ней куртку и прицелился в плечо, но Маришка неожиданно перехватила его запястье.
– Вот дать тебе по морде, хамло несчастное! – бодро произнесла она.
– Сама выздоровела?
– Вроде того. – Маришка встала и, подойдя к Голенко, быстро ощупала его рубаху. – К таким встречам надо заранее готовиться, усек?
Она подняла с пола парализатор и сделала шесть выстрелов подряд. Степан дернулся – шесть раз – и, кажется, намочил штаны.
– Он не умрет? – с опаской спросил Егор.
– Нет. А ты молодец.
– Проверочка, да?
– Куда ж без этого!
– Угум… большие деньги, коттедж и… что еще? Орден?
– Тебе это ни к чему.
Маришка принесла из кухни портативный КИБ и, откинув крышку-экран, начала что-то выстукивать на клавиатуре. Егор попытался понять, чем она занимается, но Маришка работала в незнакомой операционной системе, и ничего, кроме хаоса символов, он не обнаружил. Однако этот хаос что-то напоминал…
Значки и цифры составляли сплошной массив, и чем дольше Егор вглядывался в экран, тем больше убеждался, что все это уже где-то видел. Сомнения развеялись, когда он заметил три запятых – абсурдное с точки зрения грамматики, сочетание.
Надо было вернуться. Вернуться в музей и забрать плащ. И книгу.
– Ты чего делаешь? – спросил Егор.
– Сейчас… так… сейчас… – пробормотала Маришка. Она наяривала всеми десятью пальцами – строка бежала за курсором так быстро, что Егор не успевал следить.
– Так… – повторила Маришка и, выщелкнув кристалл-накопитель, вставила его в гнездо домашнего КИБа. – Сосед, спецканал!
Узоры на стене посветлели и растаяли. Сквозь обои проявился захламленный кабинет, а в нем – Топорков.
Егор недоуменно взглянул на Маришку, на лежащего Голенко и снова – на Сергея Георгиевича. Топорков смотрел куда-то в центр монитора и сосредоточенно молчал.
– Хорошо, Степан, – сказал наконец он. – Как Соловьев? Еще тридцать секунд молчания.
– Что ж… очень хорошо. А Стоянова… Еще одна пауза.
– Великолепно! Но бдительности не терять… Что?.. Почему так много?.. Ты так считаешь? Что ж, будь по-твоему. Благодарю, Степан… Да… До связи.
– Он говорил с Голенко? – спросил Егор, косясь на распростертое тело.
– И, как видишь, остался доволен.
– С каким Голенко?! Вот же он…
– С квази, Егор. Квазиинтеллект-блок создал квази-Голенко, с ним твой начальник и пообщался, – торопливо сказала Маришка. – Отстань, у нас всего полчаса. И еще одно дельце…
Она взяла свой КИБ и подключила его к разъему в стене.
– Сосед! Получи шаблоны, активируй и скинь полные пакеты.
Пока мажордом выполнял эти туманные инструкции, Маришка вытащила из гнезда кристалл и спрятала его в сумочку.
– Операция закончена, – доложил Сосед.
– Твое новое имя – Игорь Орлов, – сказала Маришка.
– Мое? – спросил Егор.
– Ну не его же. А я – Маришка Воинова. Легко запомнить.
– Я знаю одну Воинову…
– Вот я и есть – она. Или наоборот, как тебе угодно.
– Она служит на нашей фирме, – предупредил Егор.
– И поэтому владеет абсолютным допуском – и физическим, и системным. Нам это пригодится. Когда будем проходить контроль.
– Какой контроль?
– Ты на самолете когда-нибудь летал?
– Не доводилось. На электричке удобней.
– Через океан? – хмыкнула Маришка.
– Нет… погоди. Я тебе не мячик резиновый. Меня ваше соревнование, или противостояние, или что там еще, не волнует, понятно? Я здесь родился. На Востоке, понятно?!
– Понятно, понятно. Но ты же сам выбрал – когда решил вколоть антидот не ему, а мне.
– Просто ты мне нравишься… Подумаешь, кому укол!..
– Нет, Игорь Орлов. Просто в жизни не бывает. Ты выбрал, и они тебе этого не простят.
– Я не Орлов!
– А я не Воинова. И не Стоянова. Я вообще, не Маришка. И лицо это – не мое. Ну и что?
– И… Маркова тоже?.. Такая же?
– Это был резервный вариант, на случай, если ты останешься в метеослужбе.
– Вот ведь… – Егор упал на диван и взъерошил волосы. – Вот ведь скоты! Все заранее… Как вы посмели? Я человек! Живой. Я сам по себе!
– Мы все люди, Игорь. И все – сами по себе. Каждый из нас, но не ты. Либо ваши спецы неточно расшифровали строку, либо сказали тебе не всю правду. Ты не только первый, ты единственный. Единственный, кто поймет.
– Команду, – поправил Егор, – Строки из послания – это команды. Больше я ничего не знаю. Я устал. Устал удивляться, бояться…
– Отдохнешь, у тебя будут хорошие условия. Здесь таких не создадут. И, главное, там тебе никто не будет морочить голову. В Западной Австралии к людям относятся лучше.
– Почему «Маришка»? Под Воинову? И ты, и Маркова? Но имя-то можно было другое…
– Таковы правила.
– Игры?
– Да.
– Но вы же поддаетесь фирме, помогаете ей вас вычислить.
– Да, конечно. Но таковы правила.
– Женская логика.
– Нормальная логика, человеческая. А у меня, отрешенно подумал Егор. У меня – какая?
– Повальная амнезия в метео – ваша работа? – спросил он.
– Не понимаю тебя.
– Когда я вернулся второй раз, меня никто не помнил. И даже твоя тезка.
– Ты что-то путаешь. Какой «второй раз»?
– Так вы тоже… тоже не в курсе? Петли!.. Это повторялось дважды… или нет?.. Маркова здесь? – осенило Егора. – Маркова еще на Востоке?
– Не важно, Игорь.
– Свяжись с ней. Свяжись сейчас!
– У нас нет времени. Пойдем.
Она открыла шкаф и достала первую попавшуюся вешалку.
– Скоро ночь, – угрюмо сказал он. – Зачем мне плащ?
– Будет новый день, – пообещала Маришка.
Егор покорно оделся и застегнул пуговицы. Когда он стал завязывать пояс, то почувствовал, что в правом кармане лежит какой-то плоский предмет.
Книга. Он узнал ее сразу – по нелепым закорючкам на обложке. И еще – по двум жирным пятнам от шпрот. Он все-таки ее заляпал…
Егор не удивился и не испугался, ему и впрямь это надоело. Он лишь пролистал двести страниц абракадабры и сунул книгу в карман.
– Сосед, прощай навсегда, – отчетливо произнесла Маришка.
– Подтвердить или отменить, – потребовал мажордом.
– Подтверждаю. Прощай навсегда.
– Принято, – ответил Сосед, и Егору показалось, что в синтетическом голосе звучит легкая грусть.
Свет в квартире погас. Выключенное климат-оборудование издало короткий гудок. На кухне что-то фыркнуло и тоже смолкло. В вечернем сумраке еще ревели, теряя обороты, скрытые вентиляторы, но – все тише и тише, пока не остановились совсем.
Маришка убрала портативный КИБ за пазуху и длинно вжикнула «молнией». Потом трижды выстрелила в Голенко и положила парализатор ему на грудь.
– Пора, – сказала она.
Егор печально кивнул.
В верхнем углу стенного монитора слабо мерцали сброшенные часы:
00:00.
Август. 8
– Я не аналитик, Сергей Георгиевич. И никогда им не был. Теперь, наверно, подробней?
– Не нужно, Соловьев, – с каменным лицом ответил он. – Это неинтересно.
– Но я метеоролог! – воскликнул Егор. – И мой диплом…
– Какой из дипломов вы имеете в виду? По перистым облакам? Мы его уничтожили.
– И подделали другой?!
– Не забывайтесь, Соловьев. Мы не подделываем, мы оформляем.
– И грамоты, и выписки из школьных протоколов…
– А вы что, участвовали в математических олимпиадах?
– Нет, не участвовал… Но зачем?!
– Чтобы вы поверили в свои силы и согласились с нами сотрудничать, – без тени улыбки сказал Топорков. – Это было предрешено, но мы решили ускорить.
– Кем предрешено? – оторопел Егор.
– Пророчества, приходящие с Земли, иногда имеют позитивный характер.
Егор попятился и, наткнувшись на покрытый пластиком диван, тяжело осел. Затем поводил ладонями в поисках пульта и, вспомнив, что находится не у себя, покорно сложил руки на коленях.
– Вы получили послание… обо мне?
– А что удивительного? Я и про себя несколько штук читал. Так, мелочь: в тотализатор тысячу таксов выиграл, кошку на дороге задавил. Все сбывается. У вас, конечно, не кошка, а покрупнее…
– Кого же я задавлю?
– Надеюсь, никого, – впервые рассмеялся Топорков. У него были желтоватые зубы и неправильный прикус. – В вашем послании не про кошку.
– А про что? – вяло спросил Егор. – Я умру, да?
– Перестаньте молоть чепуху! Мы не похоронная контора. – Он бросил распечатку на стол и посмотрел куда-то в потолок. – Хорошо, Соловьев. Не хотел так рано открывать вам глаза, но в принципе, поверьте, собирался. По наитию, без жесткой установки, действовать легче. Однако если вы уж свели кое-какие концы, больше морочить вас не буду. В послании сказано, что вы его раскусите. Вы первым поймете, что это за сигнал и кому он предназначен. Вот почему мы так настойчиво звали вас к себе и почему мы так боимся утечки из вашей квартиры. Мы могли бы сразу взять вас под плотный колпак, но это привлекло бы внимание людей с Запада. Мы не были уверены, что они отыщут человека, указанного в послании, ведь вы на нашей территории. Но теперь это очевидно.
– И вы берете меня под колпак? – спросил Егор. Он оглянулся на дверь и приготовился к появлению отряда телохранителей или, по меньшей мере, Степана Голенко с карманным парализатором.
– Не берем, – покачал головой Топорков. – Вы будете работать еще активней, будете делать много выводов и часто произносить их вслух. Будете трепаться со мной по спецканалу и разглашать секреты в разговорах с товарищами.
– Товарищей у меня нет.
– С врагами, со своей невестой – с кем угодно.
– Дезинформация, – сообразил Егор. – Только погодите… Когда вы меня приглашали на работу… Диплом – это ясно. А как вы мне внушили знания? Их же не подделаешь. И не оформишь.
– Знания? – удивился Топорков. – А, вот вы о чем. «Аналитические технологии»? «Свободный поиск»? Такого факультета вообще нет. Мы не старались построить безупречную легенду. Кому это нужно?
– Я не про документ, я про знания, – возразил Егор.
– Да какие у вас знания, о чем вы?
– Когда я приезжал к вам первый раз… вернее, прилетал – их еще не было. А во второй…
– Что «во второй»? – прищурился Топорков.
– Во второй раз. Я был у вас дважды.
– Помилуйте! Я на память пока не жалуюсь. Вы пришли, мы с вами поговорили, вы дали согласие, потом мы пообедали. Могу сказать, что вы ели. Осетрину.
– Не спорю. Но я приходил и до этого.
– Ночью, что ли? – В голосе Топоркова все отчетливее слышалось раздражение.
– Я докажу. Время… события повторяются. Вы утверждаете, что, когда настраивали спецканал, моего мажордома звали Холуй? Это было, опять же, в первый раз. А еще был второй. Вы снова настраивали, но уже с Соседом. Проверьте. Соединитесь с моей квартирой.
– Ну… Единственно ради вас.
Экран померк, и Егор принялся нервно кусать ноготь. Сейчас. Сейчас Топорков поймет и согласится. Он вынужден будет признать: здесь не шпионская история, а нечто большее. Петли. Словно кто-то отматывает ленту назад, и люди, как телегерои, проживают эпизод заново. А он, Егор Соловьев, – почему именно он?! – не выключается, он проходит этот отрезок, помня первоначальный вариант. Он видит и чувствует, как отличаются результаты. Взять те же рекорды по прыжкам…
И еще. Здесь есть кое-что другое. Они состряпали диплом, которого нет в природе. Но когда он появился, – пусть фальшивый, – вместе с ним появились и знания – реальные. Егор приобрел то, чего не имел раньше. И никаким самовнушением этого не объяснить.
Кто-то его ведет… Куда и зачем?.. Вопрос не для Топоркова. Сергей Георгиевич – такая же фигурка, как и все остальные. Он занят сиюминутным: Восток – Запад… А тот, кто вытворяет эти штуки со временем, кто заставляет людей вспоминать то, чего нет, забывать то, что было… тот, кто заставляет людей верить…
– Он не Кто, он Что. Ему дела нет до вашей возни, граждане Востока и Запада. Вы – его часть, а ваша возня – часть его игры.
– А?..
Егор рывком повернулся к экрану, но увидел там не странника, а Топоркова.
– У вас, Соловьев, стоит скверный КИБ, – сказал тот. – Медленный и тупой. Вы неплохо зарабатываете, можете позволить себе технику поприличней. А, ну и зовут его Холуй. Обратитесь к врачу, Соловьев. Не бойтесь, на вашу карьеру это не повлияет.
– У меня… Холуй?
– Идите к себе и отдохните.
– Значит, Холуй…
– Вы хотите сказать что-то еще?
– Нет… неважно. До связи, Сергей Георгиевич.
Егор поднялся с дивана и, не глядя на монитор, вышел.
Мажордом не распознает спецканал, отстраненно думал он, дожидаясь лифта. Зато умница Сосед представляется как убогий Холуй, и связисты фирмы этого тоже вроде бы не замечают. Соседа подарила Маришка, кроме того, уж очень неожиданно их поверхностное знакомство преобразилось в любовь. Аккурат к его походу на фирму. И Маришка сразу уволилась, теперь она много времени проводит дома, У него дома – со своим хитроумным Соседом. Здесь все абсолютно ясно: Маришка работает на Запад. Но почему, почему Топорков этого не понимает?
Вместо того, чтобы хорошенько встряхнуть Стоянову, он предлагает сомнительный план с дезинформацией. Что втирать западным друзьям, он, кажется, еще не решил. Фигурка: сделал ход и замер.
Это очень похоже на поддавки. Маришка в открытую, не утруждая себя конспирацией, отправляет данные на Запад, а Топорков ломает голову над утечкой информации. Это не работа разведок, это какой-то цирк.
ВАША ВОЗНЯ – ЧАСТЬ ЕГО ИГРЫ.
ОН НЕ НАСТОЛЬКО СЛОЖЕН. ОН ГОРАЗДО ПРОЩЕ.
Насчет игры странник был прав. Но сам-то он кто в этом раскладе? Третья сторона… Наблюдатель? От кого?
Не от людей, мгновенно осознал Егор. Обе петли появились сразу после встречи со странником – в электричке и в лифте. Поправку к рекордам он обнаружил лишь благодаря книге странника, и сегодня – то ли сон, то ли явь, но странник опять что-то изменил. Изменил в мире. В Близнеце? Да, он говорил об этом. Близнец… место, где мы живем. Не планета – место.
Егора пробрала дрожь. Он полез за книгой, но вспомнил, что оставил плащ в музее.
ВЫ ЕЩЕ ВЕРНЕТЕСЬ, ВАМ ДЕВАТЬСЯ НЕКУДА.
Это были слова Катерины. Сегодня все только и делают, что цитируют послание.
Лифт остановился на его этаже, но покинуть кабину Егор не смог: путь преграждала высокая тележка, накрытая черной пленкой.
– Секундочку, – сказал молодой парень в форменном плаще. – Тут у нас…
В голове сверкнуло: Маришка! Они с ней что-то сделали! А он – про поддавки… Тюфяк набитый!
Егор подался вперед и, затаив дыхание, взял уголок покрывала.
– Не надо, примета плохая, – остерег его парень.
– Хуже не будет, – пробормотал Егор.
Поборов слабость, он приподнял пленку и чуть не засмеялся от счастья – это был мужчина лет пятидесяти. Кажется, он жил в левом крыле здания. Покойник был домоседом, и за все время Егор виделся с ним раза два или три. Он даже фамилии его не знал.
На груди у мужчины лежал планшет с заполненным бланком, и Егор, бесцеремонно откинув клеенку, прочитал:
ЖМЫХОВ АНАТОЛИЙ ГЕННАДИЕВИЧ.
– Сердце, – кратко пояснил парень и, ударив ногой по колесу, отодвинул тележку в сторону. – А будете без плаща ходить – на таком же самокате повезем, – добавил он.
– Сам в пассажиры не угоди, – огрызнулся Егор. Он дошел до квартиры и потрогал ручку – дверь была открыта.
– Ну как там, в музее? – спросила Маришка, перемешивая в стеклянной миске что-то нежно-розовое.
– Потрясающе, – буркнул он. – Камеру переноса видел, своими глазами. И про Колонизацию… лекцию…
– Ты чего такой бледный?
– Да… на площадке…
– Сосед умер? Я слышала. Салат будешь? Из лосося.
– Буду. Рыбы побольше. А Жмыхов…
– Всех не спасешь, Егор, – не отрываясь от стряпни, сказала Маришка. – Вы направления в клинику разослали? Разослали. Сто Жмыховых явились, а этот поленился. Скоро привыкнешь.
– Дура ты. Я за тебя испугался.
– Это с какой стати? Разве ваш главный по плащам тебе не говорил, что мы друг друга не убиваем?
– А что же вы друг с другом делаете?
Маришка пожала плечами и скрылась на кухне.
– Вообще-то спасибо, я тронута, – крикнула она.
– На здоровье, – язвительно ответил Егор. – Ты спишь со всеми объектами? Или только со мной?
– Только с тобой. Но мне было не противно, – с глумливым спокойствием отозвалась она.
– Спаси-ибо…
– На здоровье, Егор. Они тебе уже сообщили?
– Что?
– Ну, что я…
– Пять минут назад. Вернее, я сам допер, но они тоже догадываются.
– Да уж пора бы.
Маришка снова вошла в комнату – на ней были бриджи и объемная курточка с косой «молнией». В руках Маришка несла две тарелки с салатом.
– Ты куда это собралась?
– Сперва поедим, – сказала она, садясь на диван. Егор ковырнул розовую массу и отбросил вилку: лосося в салате было не больше половины. Остальное – не-рыба – будило в нем рвотный рефлекс.
– Угораздило же меня со старухой роман закрутить…
– С какой старухой?! – возмутилась Маришка.
– Ты на десять лет старше меня. По документам.
– А-а… Егор, этой шутке знаешь сколько? Ну, где там ваши бойцы? Я готова.
– Бойцы?.. – недоуменно переспросил Егор и еле успел уклониться: выбитая дверь плашмя пролетела над столом и ударилась о стену.
В дверном проеме повисло непроницаемое облако пыли, из которого, словно из ночного кошмара, выскочили ноги в мягких, зашнурованных до колен сапогах.
Степан, самый дорогой курьер на Близнеце, был одет в черную рубаху с длинным рукавом – более абсурдного наряда Егор представить не мог.
– Обедаем? – слащаво спросил Голенко. – И опять рыбка? Ты, Соловьев, однообразен.
– Стучаться надо, – с улыбкой сказала Маришка. – В школе не учили?
– А я постучался.
Он указал на сломанную дверь и картинно почесал затылок. Когда его ладонь вернулась из-за головы, в ней оказался короткий ребристый цилиндр. Слева от Егора что-то звякнуло, и он вжался в спинку дивана. Маришка, как и Степан, держала в руке парализатор.
Стоянова и Голенко, продолжая улыбаться, целили друг другу в живот и не стреляли.
– Мы будем платить больше, – сказала Маришка.
– Больше мне не надо, – ответил Степан. – А тебе, кроме денег, мы предлагаем статус. До конца жизни.
– Орден и коттедж в умеренной зоне? У меня уже есть.
– Значит, не договорились.
– Значит, нет.
В комнате одновременно раздались два щелчка, и Голенко повалился на пол.
– Маришка!..
Та что-то промычала и уронила голову Егору на плечо.
– Вы спятили, да?! – Он вскочил и, прыгнув к Степану, остановился.
Маришка умоляюще смотрела ему в лицо. Моргнув она показала глазами на сумочку.
– А… анти… – бессильно прошептала она.
– …дот, – хрипнул Голенко.
– Шпионы, маму вашу! – обозлился Егор. – Как вы меня все!..
Он расстегнул у Степана нагрудный карман и достал оттуда шприц-ампулу. Потом подошел к столу и, вывернув сумочку, разыскал в куче брошек второй,! такой же.
– Хорошо, что вы говорить не можете. Представляю, что бы вы тут…
Егор подкинул в ладони прозрачные тюбики и, взглянув на тела, задумался. Из двух вариантов он предпочел бы третий, однако не был уверен и в нем. Оставить обоих и уйти – это поссориться сразу со всеми. Сам по себе, один против Запада и Востока, против двух Австралии, гори они синим пламенем… Не хотелось даже и пробовать.
Он снял со шприца защитный колпачок и слегка надавил – по тонкой игле сползла маленькая слезинка.
– Куда колоть-то? – раздраженно спросил он у Маришки. – В шею? В руку? В жо.?
– …ута…очешь, – беззвучно ответила она.
– Надо же, какая покладистая.
Егор распахнул на ней куртку и прицелился в плечо, но Маришка неожиданно перехватила его запястье.
– Вот дать тебе по морде, хамло несчастное! – бодро произнесла она.
– Сама выздоровела?
– Вроде того. – Маришка встала и, подойдя к Голенко, быстро ощупала его рубаху. – К таким встречам надо заранее готовиться, усек?
Она подняла с пола парализатор и сделала шесть выстрелов подряд. Степан дернулся – шесть раз – и, кажется, намочил штаны.
– Он не умрет? – с опаской спросил Егор.
– Нет. А ты молодец.
– Проверочка, да?
– Куда ж без этого!
– Угум… большие деньги, коттедж и… что еще? Орден?
– Тебе это ни к чему.
Маришка принесла из кухни портативный КИБ и, откинув крышку-экран, начала что-то выстукивать на клавиатуре. Егор попытался понять, чем она занимается, но Маришка работала в незнакомой операционной системе, и ничего, кроме хаоса символов, он не обнаружил. Однако этот хаос что-то напоминал…
Значки и цифры составляли сплошной массив, и чем дольше Егор вглядывался в экран, тем больше убеждался, что все это уже где-то видел. Сомнения развеялись, когда он заметил три запятых – абсурдное с точки зрения грамматики, сочетание.
Надо было вернуться. Вернуться в музей и забрать плащ. И книгу.
– Ты чего делаешь? – спросил Егор.
– Сейчас… так… сейчас… – пробормотала Маришка. Она наяривала всеми десятью пальцами – строка бежала за курсором так быстро, что Егор не успевал следить.
– Так… – повторила Маришка и, выщелкнув кристалл-накопитель, вставила его в гнездо домашнего КИБа. – Сосед, спецканал!
Узоры на стене посветлели и растаяли. Сквозь обои проявился захламленный кабинет, а в нем – Топорков.
Егор недоуменно взглянул на Маришку, на лежащего Голенко и снова – на Сергея Георгиевича. Топорков смотрел куда-то в центр монитора и сосредоточенно молчал.
– Хорошо, Степан, – сказал наконец он. – Как Соловьев? Еще тридцать секунд молчания.
– Что ж… очень хорошо. А Стоянова… Еще одна пауза.
– Великолепно! Но бдительности не терять… Что?.. Почему так много?.. Ты так считаешь? Что ж, будь по-твоему. Благодарю, Степан… Да… До связи.
– Он говорил с Голенко? – спросил Егор, косясь на распростертое тело.
– И, как видишь, остался доволен.
– С каким Голенко?! Вот же он…
– С квази, Егор. Квазиинтеллект-блок создал квази-Голенко, с ним твой начальник и пообщался, – торопливо сказала Маришка. – Отстань, у нас всего полчаса. И еще одно дельце…
Она взяла свой КИБ и подключила его к разъему в стене.
– Сосед! Получи шаблоны, активируй и скинь полные пакеты.
Пока мажордом выполнял эти туманные инструкции, Маришка вытащила из гнезда кристалл и спрятала его в сумочку.
– Операция закончена, – доложил Сосед.
– Твое новое имя – Игорь Орлов, – сказала Маришка.
– Мое? – спросил Егор.
– Ну не его же. А я – Маришка Воинова. Легко запомнить.
– Я знаю одну Воинову…
– Вот я и есть – она. Или наоборот, как тебе угодно.
– Она служит на нашей фирме, – предупредил Егор.
– И поэтому владеет абсолютным допуском – и физическим, и системным. Нам это пригодится. Когда будем проходить контроль.
– Какой контроль?
– Ты на самолете когда-нибудь летал?
– Не доводилось. На электричке удобней.
– Через океан? – хмыкнула Маришка.
– Нет… погоди. Я тебе не мячик резиновый. Меня ваше соревнование, или противостояние, или что там еще, не волнует, понятно? Я здесь родился. На Востоке, понятно?!
– Понятно, понятно. Но ты же сам выбрал – когда решил вколоть антидот не ему, а мне.
– Просто ты мне нравишься… Подумаешь, кому укол!..
– Нет, Игорь Орлов. Просто в жизни не бывает. Ты выбрал, и они тебе этого не простят.
– Я не Орлов!
– А я не Воинова. И не Стоянова. Я вообще, не Маришка. И лицо это – не мое. Ну и что?
– И… Маркова тоже?.. Такая же?
– Это был резервный вариант, на случай, если ты останешься в метеослужбе.
– Вот ведь… – Егор упал на диван и взъерошил волосы. – Вот ведь скоты! Все заранее… Как вы посмели? Я человек! Живой. Я сам по себе!
– Мы все люди, Игорь. И все – сами по себе. Каждый из нас, но не ты. Либо ваши спецы неточно расшифровали строку, либо сказали тебе не всю правду. Ты не только первый, ты единственный. Единственный, кто поймет.
– Команду, – поправил Егор, – Строки из послания – это команды. Больше я ничего не знаю. Я устал. Устал удивляться, бояться…
– Отдохнешь, у тебя будут хорошие условия. Здесь таких не создадут. И, главное, там тебе никто не будет морочить голову. В Западной Австралии к людям относятся лучше.
– Почему «Маришка»? Под Воинову? И ты, и Маркова? Но имя-то можно было другое…
– Таковы правила.
– Игры?
– Да.
– Но вы же поддаетесь фирме, помогаете ей вас вычислить.
– Да, конечно. Но таковы правила.
– Женская логика.
– Нормальная логика, человеческая. А у меня, отрешенно подумал Егор. У меня – какая?
– Повальная амнезия в метео – ваша работа? – спросил он.
– Не понимаю тебя.
– Когда я вернулся второй раз, меня никто не помнил. И даже твоя тезка.
– Ты что-то путаешь. Какой «второй раз»?
– Так вы тоже… тоже не в курсе? Петли!.. Это повторялось дважды… или нет?.. Маркова здесь? – осенило Егора. – Маркова еще на Востоке?
– Не важно, Игорь.
– Свяжись с ней. Свяжись сейчас!
– У нас нет времени. Пойдем.
Она открыла шкаф и достала первую попавшуюся вешалку.
– Скоро ночь, – угрюмо сказал он. – Зачем мне плащ?
– Будет новый день, – пообещала Маришка.
Егор покорно оделся и застегнул пуговицы. Когда он стал завязывать пояс, то почувствовал, что в правом кармане лежит какой-то плоский предмет.
Книга. Он узнал ее сразу – по нелепым закорючкам на обложке. И еще – по двум жирным пятнам от шпрот. Он все-таки ее заляпал…
Егор не удивился и не испугался, ему и впрямь это надоело. Он лишь пролистал двести страниц абракадабры и сунул книгу в карман.
– Сосед, прощай навсегда, – отчетливо произнесла Маришка.
– Подтвердить или отменить, – потребовал мажордом.
– Подтверждаю. Прощай навсегда.
– Принято, – ответил Сосед, и Егору показалось, что в синтетическом голосе звучит легкая грусть.
Свет в квартире погас. Выключенное климат-оборудование издало короткий гудок. На кухне что-то фыркнуло и тоже смолкло. В вечернем сумраке еще ревели, теряя обороты, скрытые вентиляторы, но – все тише и тише, пока не остановились совсем.
Маришка убрала портативный КИБ за пазуху и длинно вжикнула «молнией». Потом трижды выстрелила в Голенко и положила парализатор ему на грудь.
– Пора, – сказала она.
Егор печально кивнул.
В верхнем углу стенного монитора слабо мерцали сброшенные часы:
00:00.
Август. 8
В эту ночь Егору не снилось ничего, но когда он проснулся, то решил, что все еще спит.
– Игорь, вставай, – начальственно бросила Маришка. – Если сегодня не выберемся, нас возьмут.
Егор зевнул и отвернулся к стене, но, немного полежав, открыл глаза. Перед носом маячил нарисованный сучок. Обои «под дерево» ему не нравились, и, будь его воля, он бы здесь не ночевал. Однако вчера ему доходчиво объяснили, что такое «его воля» и кого она интересует. Никого.
Он с дрожью вспомнил вчерашние события, и ему до смерти захотелось поверить, что этого не было.
– Игорь!
Маришка кинула в него мокрое полотенце и, схватив за ногу, стащила на пол. Она стояла совершенно голой, но Егора это не взволновало. Да и спали они, словно супруги с двадцатилетним стажем – не обнявшись, не прижавшись. Ничего такого. Даже не чмокнулись. Ему, после всех впечатлений, было не до любви – ей, кажется, тем более. Программа выполнена, клиент обработан, на Западе ждут новый орден, новая премия и новый коттедж.
– Я не Игорь, – сказал он, поднимаясь.
– Егора Соловьева на самолет не пустят. Поэтому ты Игорь Орлов. И не капризничай.
Она, не одеваясь, села за стол и включила свой КИБ.
– Свяжись с Марковой. Маркова подтвердит, что никогда меня не видела.
– И что это будет означать? – через плечо спросила Маришка.
– Петли во времени. Я тебе вчера уже…
– Прекрати. Иди позавтракай и собирайся. Там для тебя рыба есть. Слушай, а почему именно рыба?
Она оторвалась от экрана и посмотрела на Егора – пристально и холодно, как врач.
– Сам не знаю.
– Понятно, прихоть гения. Имеешь право. В Желтой Бухте друзей много осталось?
– Друзей нет. Приятели, еще с университета, но я с ними давно не…
– Достаточно. Вообще говорить можно меньше. Так… Желтая Бухта отпадает, полетим из Дебрянска. Ты кушай, кушай, мы через десять минут выходим.
Егор доплелся до кухонного отсека и нехотя поковырял жареную треску. Кроме трески, была форель, карпы и чашка мелких, как насекомые, килек. Егор подумал, что раньше в рыбе не разбирался – не так хорошо, по крайней мере.
Соображая, с чего начать, он придвинул к себе сразу все и тут заметил книгу. Она лежала под тарелкой с хлебом и уже успела основательно промаслиться.
– Зачем ты ее трогала? – крикнул он.
– Чего?
– Книжку мою!
– Успокойся, больше не буду. Там и читать нечего, каракули какие-то. На кой она тебе?
– Вопросов можно задавать меньше! – сердито сказал Егор.
– Ox, ox!.. У тебя восемь минут.
Он запихнул в рот здоровый кусок карпа и, ревностно осмотрев помятую обложку, раскрыл книгу на середине. Левая сторона была чистой, правая – тоже, за исключением одной фразы:
БЕРКУТ НАРУШЕНИЕ БЛОКИРОВКИ
Егор, не дожевав, проглотил и перевернул страницу. Справа, ровно посередине, стояло:
АРКАДИЙ СПАСАТЬ ДЕТСКИЙ
На следующей странице:
АРКАДИЙ НЕ БОЛЬНО СМЕРТЬ
Дальше:
АРКАДИЙ ВЗЯЛ ТРОИХ
Еще дальше начинались знакомые закорючки, которые тянулись до самого конца. До трех запятых. Егор перелистал назад и уставился в последнюю человеческую строку. «Взял троих»… Это что-то напоминало. Он это уже видел, только вот где?
Котенок, озарило Егора.
– Что ты сказал? – спросила Маришка. – Закругляйся, надо идти.
Котенок взял… Егор забыл, сколько точно взял котенок, но это значило, что из-за Аркадия погибнут люди. Трое. «Нарушение блокировки»… Да, Аркадий говорил. Это было в том сне со странником, хотя Егор уже не делил жизнь на сон и явь.
– Маришка! Если я правильно понял, у вас на Западе есть такой же аналитический центр, как и у нас.
– «У нас», «у вас»… Ты это заканчивай.
– Контакт возможен?
– У нас, – с выражением произнесла она, – все возможно. Тебе зачем?
– Тут четыре трупа намечается…
– Где?
– У нас.
Она вздохнула и вновь уставилась в монитор.
– Не разочаровывай меня, – жестко сказал Егор. – Не разочаровывай так рано.
– Да делаю, делаю. Ты откуда узнал? Прямо в голову послания получаешь?
Маришка говорила с издевкой, но, насколько Егор мог судить, связь все-таки налаживала.
– Что ищем? – спросила она.
– «Беркут нарушение блокировки», – прочитал Егор.
– Есть такое. «Беркут нарушен блок». Это то же самое, мы немножко по-разному… Ну?
– «Беркут» – моя машина, «блок»…
– Ясно, сейчас посмотрим… Пришло десять дней назад. По идее, послание уже сбылось. Так, сводку происшествий глянем… О-о-о… А «Беркут» точно был твой? С чего ты взял?
– Был?.. Что там?!
– Некий Аркадий Савохин, тридцати двух лет, вчера днем на неуправляемом автомобиле сбил двоих прохожих. Муж и жена. Все – насмерть. Впереди был автобус с детьми, Савохин хотел объехать… Этот Аркадий, он твой водитель? Я тебе сочувствую. Написано, погиб мгновенно. Не мучился, и то хорошо.
– Двоих сбил? Должен был троих.
Егор показал Маришке страницу с соответствующей командой.
– Ну и книги у тебя… Вот же работка, а! Свихнемся. – Она пощелкала клавишами и снова вздохнула. – Трое, правильно. Еще пассажир. Торговый представитель из регионального…
Маришка приблизила лицо к экрану и поводила носом по строчкам.
– Меня тоже насмерть? – спросил Егор. – Насмерть…
– Где это случилось, в Долгом Мысе? Во сколько?
– Здесь не указано, это же Западный… А как ты?..
– А вот так. Ищи свою Маркову.
– Мы не успеем, Игорь.
– Егор, – настойчиво произнес он.
– Ну, Егор. Нам еще до Дебрянска добираться, и, желательно, кружным путем.
– Игорь, вставай, – начальственно бросила Маришка. – Если сегодня не выберемся, нас возьмут.
Егор зевнул и отвернулся к стене, но, немного полежав, открыл глаза. Перед носом маячил нарисованный сучок. Обои «под дерево» ему не нравились, и, будь его воля, он бы здесь не ночевал. Однако вчера ему доходчиво объяснили, что такое «его воля» и кого она интересует. Никого.
Он с дрожью вспомнил вчерашние события, и ему до смерти захотелось поверить, что этого не было.
– Игорь!
Маришка кинула в него мокрое полотенце и, схватив за ногу, стащила на пол. Она стояла совершенно голой, но Егора это не взволновало. Да и спали они, словно супруги с двадцатилетним стажем – не обнявшись, не прижавшись. Ничего такого. Даже не чмокнулись. Ему, после всех впечатлений, было не до любви – ей, кажется, тем более. Программа выполнена, клиент обработан, на Западе ждут новый орден, новая премия и новый коттедж.
– Я не Игорь, – сказал он, поднимаясь.
– Егора Соловьева на самолет не пустят. Поэтому ты Игорь Орлов. И не капризничай.
Она, не одеваясь, села за стол и включила свой КИБ.
– Свяжись с Марковой. Маркова подтвердит, что никогда меня не видела.
– И что это будет означать? – через плечо спросила Маришка.
– Петли во времени. Я тебе вчера уже…
– Прекрати. Иди позавтракай и собирайся. Там для тебя рыба есть. Слушай, а почему именно рыба?
Она оторвалась от экрана и посмотрела на Егора – пристально и холодно, как врач.
– Сам не знаю.
– Понятно, прихоть гения. Имеешь право. В Желтой Бухте друзей много осталось?
– Друзей нет. Приятели, еще с университета, но я с ними давно не…
– Достаточно. Вообще говорить можно меньше. Так… Желтая Бухта отпадает, полетим из Дебрянска. Ты кушай, кушай, мы через десять минут выходим.
Егор доплелся до кухонного отсека и нехотя поковырял жареную треску. Кроме трески, была форель, карпы и чашка мелких, как насекомые, килек. Егор подумал, что раньше в рыбе не разбирался – не так хорошо, по крайней мере.
Соображая, с чего начать, он придвинул к себе сразу все и тут заметил книгу. Она лежала под тарелкой с хлебом и уже успела основательно промаслиться.
– Зачем ты ее трогала? – крикнул он.
– Чего?
– Книжку мою!
– Успокойся, больше не буду. Там и читать нечего, каракули какие-то. На кой она тебе?
– Вопросов можно задавать меньше! – сердито сказал Егор.
– Ox, ox!.. У тебя восемь минут.
Он запихнул в рот здоровый кусок карпа и, ревностно осмотрев помятую обложку, раскрыл книгу на середине. Левая сторона была чистой, правая – тоже, за исключением одной фразы:
БЕРКУТ НАРУШЕНИЕ БЛОКИРОВКИ
Егор, не дожевав, проглотил и перевернул страницу. Справа, ровно посередине, стояло:
АРКАДИЙ СПАСАТЬ ДЕТСКИЙ
На следующей странице:
АРКАДИЙ НЕ БОЛЬНО СМЕРТЬ
Дальше:
АРКАДИЙ ВЗЯЛ ТРОИХ
Еще дальше начинались знакомые закорючки, которые тянулись до самого конца. До трех запятых. Егор перелистал назад и уставился в последнюю человеческую строку. «Взял троих»… Это что-то напоминало. Он это уже видел, только вот где?
Котенок, озарило Егора.
– Что ты сказал? – спросила Маришка. – Закругляйся, надо идти.
Котенок взял… Егор забыл, сколько точно взял котенок, но это значило, что из-за Аркадия погибнут люди. Трое. «Нарушение блокировки»… Да, Аркадий говорил. Это было в том сне со странником, хотя Егор уже не делил жизнь на сон и явь.
– Маришка! Если я правильно понял, у вас на Западе есть такой же аналитический центр, как и у нас.
– «У нас», «у вас»… Ты это заканчивай.
– Контакт возможен?
– У нас, – с выражением произнесла она, – все возможно. Тебе зачем?
– Тут четыре трупа намечается…
– Где?
– У нас.
Она вздохнула и вновь уставилась в монитор.
– Не разочаровывай меня, – жестко сказал Егор. – Не разочаровывай так рано.
– Да делаю, делаю. Ты откуда узнал? Прямо в голову послания получаешь?
Маришка говорила с издевкой, но, насколько Егор мог судить, связь все-таки налаживала.
– Что ищем? – спросила она.
– «Беркут нарушение блокировки», – прочитал Егор.
– Есть такое. «Беркут нарушен блок». Это то же самое, мы немножко по-разному… Ну?
– «Беркут» – моя машина, «блок»…
– Ясно, сейчас посмотрим… Пришло десять дней назад. По идее, послание уже сбылось. Так, сводку происшествий глянем… О-о-о… А «Беркут» точно был твой? С чего ты взял?
– Был?.. Что там?!
– Некий Аркадий Савохин, тридцати двух лет, вчера днем на неуправляемом автомобиле сбил двоих прохожих. Муж и жена. Все – насмерть. Впереди был автобус с детьми, Савохин хотел объехать… Этот Аркадий, он твой водитель? Я тебе сочувствую. Написано, погиб мгновенно. Не мучился, и то хорошо.
– Двоих сбил? Должен был троих.
Егор показал Маришке страницу с соответствующей командой.
– Ну и книги у тебя… Вот же работка, а! Свихнемся. – Она пощелкала клавишами и снова вздохнула. – Трое, правильно. Еще пассажир. Торговый представитель из регионального…
Маришка приблизила лицо к экрану и поводила носом по строчкам.
– Меня тоже насмерть? – спросил Егор. – Насмерть…
– Где это случилось, в Долгом Мысе? Во сколько?
– Здесь не указано, это же Западный… А как ты?..
– А вот так. Ищи свою Маркову.
– Мы не успеем, Игорь.
– Егор, – настойчиво произнес он.
– Ну, Егор. Нам еще до Дебрянска добираться, и, желательно, кружным путем.