Пучков Лев. Кровник - Джихад по-русски

   - Книжку дал почитать, - засмущалась Вика. - Прочитала. Очень душевная книжка...
   - Да, это серьезно! - оценила Ирина. - Это большое светлое чувство. Если тебя кто-то заставил читать Мопассана... Так-так... А что-то мне этот стройный не того. Мне бы встретиться с этим твоим стройным. Посмотреть на него, в глаза взглянуть. Как бы нам это устроить?
   - Так а чего я тебе названиваю? - воодушевилась Вика. - У меня мой плешивый три дня в отъезде. В Питере у них какая-то конференция. Твой красавчик сегодня - как? Никуда-никуда?
   - Красавчик в норме, - Ирина пожала плечами - что может случиться с ее супернадежным супругом? Вопрос совершенно неуместный. - Красавчик всегда на месте, при мне. Сегодня я - никак. Сборище у предков. Явка обязательна, опоздавших забивают насмерть французскими булками. А что - сегодня этот у тебя будет?
   - Будет с друзьями, - интригующе сообщила Вика. - С теми двумя. Ночевать останутся. Вот я и подумала - может, тебе... А? Парни - улет! Эти, как ты говоришь... Ну, стройные, жгучие, волосатые, глаза горят, могут всю ночь напролет - того...
   - Мачо, одним словом, - резюмировала Ирина. - И ты будешь со всеми тремя сразу? Ну и аппетиты у вас, синьорина!
   - Я ж тебе предлагаю, - Вика изобразила сострадательный причмок. - Мне не жалко, я о тебе думаю. Думаю - чего она там прозябает? Муж да муж - никакого разнообразия... Твоя массажистка куда умелась?
   - За маслом поехала, - Ирина несколько удивилась. - А ты откуда знаешь про массажистку? Ты не на Арбате?
   - Делать нечего! - буркнула Вика. - Я дома. А ты ровно дышишь - значит, тебя не мнут. Ты уж из меня совсем дуру-то не делай! Короче - если ты одна, подойди к зеркалу и посмотри на себя. Только не спрашивай - зачем. Просто подойди и посмотри.
   - Что за блажь... - растерянно пробормотала Ирина, подходя к зеркалу и внимательно рассматривая свою идеальную фигуру. Никаких неожиданностей зеркало всегда было верным другом и до сих пор не давало поводов для размышлений. Дожить до тридцати семи, вырастить красавца-сына, поднять мужа до того положения, которое он сейчас занимает, неустанно, вроде бы исподволь, заботиться о делах фирмы - и при всем при этом сохранить внешность, которой позавидовала бы любая студентка, - это, извините, своего рода подвиг. Памятник надо ставить - из бронзы, с обнаженной натуры, в назидание нерадивым молодым мамашам, расплывшимся после первых родов наподобие Вики. Вика, кстати, несмотря на свой обжорный оптимизм и наплевательское отношение к физическим упражнениям, люто завидовала подружке - когда им случалось совместно посещать сауну, чуть не плакала, глядя на Ирину. Правда, зависть эта была неоднозначного свойства - не о красоте и изяществе линий тосковала полнотелая гренадерша, а о недостаточной востребованности этого прекрасного тела.
   - Вот, твою мать, какая досада! Такая... такая... и все это - одному! возмущалась Вика, беззастенчиво рассматривая подругу. - Да ну как же так, а? Да я б на твоем месте всех мужиков сгребла в кучу, на кого глаз бы положила! Они бы у меня в ногах валялись и кругами писяли от страсти...
   - Посмотрела?
   - Посмотрела. И что?
   - Хороша?
   - Ничего, как обычно, - пожала плечами Ирина. - Могу рецептом поделиться. Немедленно прекратить валяться на диване и смотреть видак подряд по двенадцать часов. Прекратить жрать жирное, мучное и сладкое, в меню иметь преимущественно фрукты и овощи, ежедневно 30 км на велотренажере, сорок минут специальная гимнастика, растяжка, циркулярный душ, джакузи. Три раза в неделю - бодибилдинг под присмотром хорошего инструктора, два раза в неделю - массаж, в субботу четыре часа подряд - волейбол в профессиональной команде, каждое воскресенье сауна. Знаешь - ничего сложного, все предельно просто и, поверь на слово, приятно, когда втянешься. Полгода назад, ты помнишь, ногу вывихнула на волейболе - так за неделю чуть с ума не сошла от вынужденной неподвижности. Это как наркотик, привыкнешь, потом за уши не оттянешь. Ну как рецепт принимается?
   - В гробу я видала твои рецепты! - воскликнула Вика. - Я тебя зачем к зеркалу погнала - ты на себя посмотри! Ты думаешь, оно всю жизнь так будет? Такое упругое, приятненькое, стройненькое, завлекательное для мужиков?
   - Мне недавно сообщили страшную тайну, - заговорщицки понизила голос Ирина - она уже поняла, к чему клонит Викуша: тема старая, избитая и в какой-то степени даже болезненная. - Я тебя прошу - ты только никому, ладно? Ни-ко-му-шеньки! Так вот - оказывается... ой, даже и не знаю, как тебе сказать... оказывается, оказывается... оказывается, мы все умрем... Представляешь?! И упругие, эластичные, сексуально-дразнящие, суперпривлекательные, из кожи вон лезущие, чтобы соответствовать, и обжоры-жиробасихи, пятитонки, что живут в свое удовольствие, спят да жрут. Все-все! Состаримся и умрем - паритетно, независимо от толщины слоя целлюлита...
   - Ой-й - и дура же ты, Смола! - застонала Вика. - Я ей серьезно, а она все хиханьки да хаханьки... Не жалко?
   - Себя?
   - Тебя-тебя - красоты твоей! - гаркнула Вика. - Надо же, за семнадцать лет ни разу на сторону - все время с мужем! Нет, я тебя как-нибудь проучу расскажу всем. А то у нас все думают, что ты у нас эта... секс-бомба, короче, мужиками крутишь как хочешь, меняешь на неделе по паре... Мужики вьются вокруг, кругами писяют, думают - краля еще та, а она...
   - Достала, - не выдержала Ирина. - Говори, чего хочешь, и отваливай надоела.
   - Роберт с друзьями, - без обиняков приступила к делу Вика. - Я им фотки наши показывала. На пляже и в бассейне тоже, ты там есть...
   - Совсем с ума сдурела? - всполошилась Ирина. - Ты что, не в курсе, что именно с этого начинаются всякие грязные шашни, фотомонтажи-шантажи?! Я тебя убью, если будешь кому попало показывать мои снимки!
   - Да ты же там не голая! - успокоила Вика. - Ну и что - в бассейне? Брось ты, не бойся - ничего такого! Мальчишки славненькие, сладенькие такие, юненькие - какие там грязные шашни? Им бы сейчас потрахаться всласть да пожрать как следует - возраст такой.
   - Они меня хотят, эти твои танцоры? - лениво зевнула Ирина, укладываясь на массажный стол и прикрываясь простыней, - надоело, что вездесущее зеркало, пристроенное неким хитрым образом, шпионит за каждым ее шагом. - Заочно, по фотографии, не нюхав, не видев вживую ни разу... Да?
   - Так хотят, так хотят - кругами писяют! - заверила Викуша. - Слюнями брызгают, глазенки светятся! Говорят: "Ух-ххх, мы бы ее с ног до головы облизали! Мы бы ее... Ух-ххх!!!" Я тебе что хочу сказать... Ну если они со мной скачут добрых часа полтора... Ты представляешь, что они с тобой вытворять будут? Нет, ты представляешь?
   - Все, я отключаюсь, - буркнула Ирина. - Старая толстая потаскуха - у тебя одно на уме. Звони, когда будешь пребывать в состоянии сексуальной пассивности. Сейчас с тобой невозможно общаться.
   - Да я же о тебе забочусь, идиотина! - с жаром воскликнула Вика. - Какие мальчики! Ты представляешь, что они будут с тобой вытворять? Хоть что вспомнить-то будет - а то будешь сидеть на завалинке через десяток лет и тосковать: эх, и дура же я была, такие возможности упускала... А? А еще - на старости лет, как узнаешь, что твой красавчик тебе рога ставил направо и налево, вот тебе обидно-то будет! Они, когда помирают, об этом рассказывают. На этом, как его, на смертном одре. Или одере...
   - Это из личного опыта? - холодно осведомилась Ирина.
   - В кино видела, - нимало не смутившись, заявила Вика. - Да какая разница! Вот, вроде весь правильный, хороший, а потом ка-а-ак выдаст все! И секретарши, и массажистки, и... и... короче - ужас! Вот обидно-то будет!
   - Это ты про моего?!
   - Да ну не про своего же! Мой уже на ладан дышит. А твой - ого-го мужчинка, такой любую бабу...
   - Никогда, - Ирина даже не сочла нужным возмутиться - вопрос решенный, чего с дурочкой спорить? - Мой - никогда в жизни. Он меня боготворит. И не без основания, сама понимаешь...
   -Да так-то оно так, но... они же, мужики, все на одну колодку, компетентно заверила Вика. - Как юбку увидит - все дыбом встает, даже галстук, про все забывает. Не обидно будет, что он - ага, а ты - ни-ни?
   - Дура-дура, в лес подула, сено ела, одурела, - скороговоркой выпалила Ирина. - Правильно, они все кобели... Но что касается моего - никогда. Ты поняла? Ни-ког-да! Представишь доказательства - я тебе свою дачу подарю. Это не шутка. Еще какие аргументы?
   - Ну какие тут могут быть аргументы? - Вика вдруг взмолилась: - Голубушка! Ласточка моя! Да ты не говори сразу "нет" - ты подумай хотя бы с минуту. Представь себе, как это будет...
   Ирина закатила глаза и ради приличия умолкла на минуту, прислушиваясь к шуму мотора за окном - прибыла несносная Верка на ее машине. Интересно, каков результат - с маслом или как?
   - Мне бы твои проблемы, Викуша, - пробормотала Ирина, удаляя телефон от головы. - Мачо, говоришь... Хм!
   Да, как это ни покажется странным, Ирина Викторовна - красавица, умница, светская стервоза, каких поискать, - на протяжении всей совместной жизни с супругом ни разу ему не изменила. Хотя условий для амуров было - хоть отбавляй. И средства позволяли, и возможности все имелись, и - абсолютно точно подметила ласковая толстуха Викуша - мужики штабелями падали к ногам, вились вокруг, справедливо полагая, что дамочка с такой внешностью непременно должна пользоваться ею в полном объеме...
   Нет-нет, не подумайте плохого - Ирина во всех аспектах совершенно нормальная женщина, и ничто человеческое ей не чуждо. При виде любого здорового симпатичного мужика, который отвечает определенному своду специфических требований (хорошо пахнет, уверен в себе, уважает женщину, умеет говорить, еще больше умеет слушать, наделен юмором и самоиронией, независим,. горд и великодушен) и смотрит с красноречивой нежностью, у нашей красавицы сладко обмирает сердечко, начинают блестеть глаза, горячая волна дисциплинированно разливается в низу живота, а губы слегка набухают от прилива крови. Но!
   Во-первых, Ирина обладает изощренным воображением. Она мгновенно прокручивает в мыслях то "кино", которое могло бы у нее получиться с тем или иным представителем противоположного пола. Представляет в мельчайших подробностях и красках, парит на крыльях, от осязаемого чувственного всплеска, мысленно взрывается сконструированным ярким оргазмом... и все в тех же красках и деталях медленно планирует на уставших крыльях воображения обратно в исходную точку. А в этой точке - сами знаете, когда отсутствует крайнее возбуждение, улетучившееся с разрядкой, остаются только обычные бытовые последствия. Шутливые намеки, полные скрытого смысла, нервозное состояние, обусловленное зависимостью от степени болтливости и порядочности поиметого накануне субъекта, чувство вины, озабоченность по поводу дальнейшего поведения вышеупомянутого субъекта в плане притязаний на твою независимость и тем паче финансы... А коли вдруг субъект окажется закамуфлированным маньяком и что-нибудь такое непотребное выкинет? Брр... Да здравствует полет воображения! Если его как следует отрегулировать да развить, он избавляет от многочисленных неприятностей и катастроф нравственного порядка.
   Во-вторых, у Ирины Викторовны имеется хорошо отлаженный и надежный инструмент, позволяющий во всех аспектах воплощать порывы этого самого изощренного воображения на практике. Да, тут вот такой маленький нюансик: воображение - это, конечно, хорошо, но если оно ничем не подкреплено в практическом плане, это просто душевные терзания и чистой воды мысленное самоудовлетворение вручную, простите за грубость.
   Итак, инструмент имеется - это муж. Тот самый типаж, который так нравится Викуше. Тот самый Александр Евгеньевич, здоровенный волосатый сибиряк с темпераментом медведя-шатуна, недюжинными мужскими способностями и рабски послушный любому волеизъявлению обожаемой супруги. Повращается наша дама в свете, нахватается впечатлений, затем - шасть! К мужу в койку. И вертит его как ей заблагорассудится: сделай так да сделай этак - а сама при этом мчится вдаль на волне своего прихотливого воображения. Очень удобно - дешево и безопасно, никаких последствий. А порой, когда совсем уж чувства нежные душат, Ирина Викторовна снимает дорогой номер в приличном отеле, тащит своего) благоверного туда, одевает как ей заблагорассудится, опрыскивает приличествующим случаю парфюмом, добавляет необходимые аксессуары: свечи, шампанское, музыку, острые закуски и занимается этим вне ложа. На столе, на спинке кресла, на подоконнике - и так далее. Единственное требование к мужу: "Ты только молчи, ради бога, родной мой, рот свой сибирский неотесанный мужланский не разевай..."
   - Мачо - это хорошо, - задумчиво произнесла Ирина, возвращая телефон на исходную позицию и с интересом глядя на вошедшую в кабинет Верку с пакетиком слегка запыхавшуюся, но вполне удовлетворенную результатом поездки. - Но, извини, Викуля, - сегодня никак. Я тебя очень люблю, пышка ты моя сдобная, но... развлекайся одна. Это ведь твой рогатый укатил на три дня, а мой безрогий, увы, постоянно при мне. И все время требует исполнения непосредственных обязанностей - как стемнеет, а то и раньше. Как штык. Так что - целую, радость моя...
   - Я нашла его, Ирина Викторовна, - доложила Верка, разоблачаясь и готовясь к процедуре. - За счет клуба записать?
   - Запиши иа мой, - смилостивилась Ирина. - И - я тебе дарю его. За моральный ущерб. Мни давай - мне скоро ехать...
   * * *
   ...Пообщавшись с супругой, президент фирмы "Ира" Александр Евгеньевич не стал задорно кричать "О-е!" и изображать характерный жест выставленным вперед локтем, подражая американским киногероям. Несмотря на внешнюю столичность и светскость, он так и остался до мозга костей дремучим сибирским мужиком, имел свои специфические понятия о патриотизме и за два десятка лет проживания в большом городе таежных привычек насовсем не утратил. А потому, аккуратно нажав на мобильнике кнопку отбоя, ласково отложил телефончик в сторону, с хрустом потянулся и, улыбнувшись во весь рот своему некачественному отражению в полированной столешнице, счастливо прошептал нараспев:
   - За-е-би-ись!!!
   Затем двумя рывками избавился от галстука, глянул на часы и, нажав кнопку селекторной связи, отдал распоряжение секретарше:
   - А ну, сделай мне заведующего районным филиалом. И - свободна.
   - Заведующий на проводе, - доложила спустя несколько секунд секретарша. Я пошла?
   - Пошла, пошла, - разрешил президент и буркнул: - Ну?
   - Александр Евгеньевич? - настороженно осведомился динамик селекторной связи голосом заведующего районным филиалом.
   - А-а-а, это ты?! - будто давным-давно не виденному другу сказал президент заведующему, с которым общался сегодня несчетное количество раз. - Рад, рад... А чего домой не идешь? Рабочий день кончился вроде.
   - Так это... - заведующий замялся. - Вот как раз собирался - кое-какие вопросы нужно закончить...
   - Отчет посмотреть, звякнуть Маме насчет Салыкова, - в тон добавил Александр Евгеньевич. - Да? Понимаю - важные дела. О-очень важные!
   - Я не... право, даже и не знаю, Александр Евгеньевич, откуда вы такое могли.... - рассыпался от неожиданности заведующий - в обычное время, коли к стенке не прижимать, мужик, в общем-то, хваткий, сметливый и языкастый. Право, это какая-то ошибка, я даже и... Зачем мне Маме... пардон, Ирине Викторовне, право...
   - Да хоть право, хоть лево - ты Маме стуканул, больше некому! - вполсилы рявкнул президент, легонько пристукнув кулачищем по столу: органайзер подпрыгнул, жалобно дзенькнув содержимым. - С потрохами сдал! Контра ты, Мишаня, - вот что я тебе скажу. А вот теперь ты скажи мне: что я сейчас буду с вами делать?
   - А что вы с нами будете делать? - после непродолжительной паузы поинтересовался заведующий со сквозящей заинтригованностью. в голосе, но без должной робости - прекрасно знает стервец, что президент каждого усердного работника ценит на вес золота, ругать может сколько влезет, а вот насчет сильно обидеть деньгой или паче того уволить - только в самом крайнем случае, за большие личные заслуги перед обществом. Это нужно, как Салыков, регулярно опаздывать на совещания, несколько раз нажраться и при этом попасться на глаза главе фирмы.
   - А я вас поручительством скреплю, - игриво сообщил Александр Евгеньевич и коротко хохотнул, довольный своей скоропостижно родившейся задумкой. - Как в старые добрые времена, при социализме.
   - То есть вы хотите сказать, что я должен поручиться за Салыкова? - с некоторым облегчением выдохнул заведующий. - Это - всегда пожалуйста. Я вас заверяю, что приму все меры... что проведу соответствующую работу, предотвращу последствия, прослежу...
   - Ты лучше проследи за сосками своей секретарши, - наставительно порекомендовал Александр Евгеньевич. - Как торчком стоят, набухли - значит готова. Дверь на замок и - вперед... Нет, гусь лапчатый, так не пойдет неконкретно это. Вы у меня его всем табором на поруки возьмете. Помнишь, как раньше в трудовых коллективах нарушителей брали на поруки?
   - Мы-то, конечно, возьмем - без проблем, - несколько удивился заведующий. - Но вам-то что это даст? Моего поручительства недостаточно?
   - Мне это даст деньги, - не стал скромничать Александр Евгеньевич. - А твоего недостаточно, потому что - мало. Мне больше нравится, когда много. Тут только будет небольшая разница... Раньше же как на поруки брали - безадресно, скопом. Когда отвечает коллектив - не отвечает никто, старый принцип социализма. А сейчас как мы поступим?
   - И как же мы поступим? - настороженным эхом отозвался заведующий.
   - Соберем заявления со всех, кто желает брать на поруки Салыкова, пояснил Александр Евгеньевич. - А в тексте заявления должен быть такой пунктик: как только Салыков нажрется в очередной раз, прошу удержать с меня премию по итогам месяца. За то, что поручился за такую скотину. Нормально?
   - Но это же произвол! - нахально возмутился заведующий. - Ничего себе нормально! Ни в одном договоре нет таких пунктов, в соответствии с которыми за чью-то провинность можно наказывать другого! Это черт знает что такое, извините меня, Александр Евгеньевич!
   - Извиняю. В договоре также нет ни одного пункта, предписывающего мне удерживать алкоголика, допускающего неоднократное употребление спиртного в рабочее время, - как по писаному отчеканил Александр Евгеньевич. - А есть как раз наоборот - читай раздел шестой, пункт три. В случае с Салыковым мы с вами выходим за рамки договора. По вашей, между прочим, инициативе. Я никого не заставляю писать эти дурацкие заявления. Не хотите, дело ваше, я сейчас же приказ подпишу, завтра - расчет. Желаете пьянчугу в своем коллективе сохранить вопреки всем нормативным положениям - так и быть, пойду вам навстречу. Но уж и вы не увиливайте. Я выхожу за нормативные рамки - и вы тоже. Кто там у вас без Салыкова жить не может? Отдел? Весь филиал? Для меня - чем больше, тем лучше. Пусть жрет на здоровье, я вашу премию с удовольствием заберу. Нравится?
   - Вот вы... право, как-то вы все это нестандартно повернули... - с сердитой растерянностью пробормотал заведующий. - Не думаю, что это вызовет бурю восторга у сотрудников - даже тех, кто действительно пострадает с уходом Салыкова... Однако мне нужно пообщаться с людьми, я сразу так не готов вам...
   - А сразу и не надо, - великодушно разрешил Александр Евгеньевич. - Завтра на совещание ко мне не надо - я сам к вам подскачу. Собери в 9.30 весь филиал, поговорим. Только мне без агитаций там, смотри! Дело сугубо добровольное, никакого принуждения. Насчет суда и не заикайся - я проконсультировался с нашим юристом (тут президент, мягко говоря, несколько преувеличил - сами понимаете, идея пришла к нему совершенно спонтанно, какие могут быть консультации!). Хочешь порадеть за товарища, веришь, что он оступился ненароком, - пиши. Не веришь - пошел товарищ в жопу, премия дороже. А то смотри, может, мы и разговор зря ведем и тебе уже перехотелось за Салыкова просить?
   - Я, право, затрудняюсь... - признался заведующий.
   - Ты мне это "право" брось - это слово-паразит, - назидательно пожурил подчиненного Александр Евгеньевич. - В любом случае - если передумаешь, позвони завтра до 9.00 Чтобы я не тратил время на езду в ваши края. Все - бывай, не кашляй...
   Вот так мимоходом расправившись с делами, Александр Евгеньевич резко крутанулся в кресле к небольшому плакатику, пришпандоренному на стене сбоку от рабочего стола - чтобы не бросался в глаза посетителям. И, завершая рабочий день давно сложившимся ритуалом, с удовольствием озвучил содержание плакатика, стараясь подражать некогда слышанному в тайшетском поселковом клубе суровому социалистическому поэту, с надрывом вещавшему ужратым в дрезину бамовцам о сказочной романтике железных магистралей, гармонично сочетающейся с необходимостью ударно трудиться во благо Родины.
   ... Нервы в кулак - чувства в узду, работай - не ахай!
   Выполнил план - посылай всех в п...ду! Не выполнил - сам пошел на х...и!
   В. Маяковский
   Многие, кто имел в фирме право голоса, сильно сомневались в подлинности авторства В. Маяковского и вообще за плакатик этот скандальный Сашу порицали. Но он упорно боролся с такими порицателями и снимать плакатик не желал: там был, помимо текста, карикатурно изображен расхристанный мужлан сельскохозяйственного типа с шалыми глазами, молотком в одной руке и бутылкой водки в другой. И знаете, глядя на изображение, у каждого сразу создавалось поразительное впечатление, что мужик закончил работать, молоток собирается упрятать в ящик с инструментами, а водку выпить - с глубоким чувством исполненного долга. Плакатик за пять минут накатал большой друг Саши - какой-то безвестный столичный карикатурист, который всегда говорил ему что-то типа: "От тебя прет первобытной силой, здоровьем и чистотой. Храни это. Не давай окружающим урбанизировать твою самобытную натуру..." Карикатурист тот вскорости помер. Теперь снимать плакатик - вроде как предать память о хорошем человеке. Вот и пусть себе висит, напоминает о смысле бытия.
   Солидарно подмигнув мужлану на плакатике, Александр Евгеньевич в предвкушении полноценного отдыха потер ладони, подвинул к себе мобильник и занялся организацией предстоящего вечера.
   Сначала позвонил коммерческому директору - Назаряну, который третий день грипповал без выезда на работу. Как раз в этот период по столице прошуршал какой-то вздорный вирус, избирательно зацепивший преимущественно почему-то рыхлотелых толстяков, страдавших чревоугодием и малой подвижностью.
   - Я болею, - с ходу начал качать права Назарян, услышав в трубке голос шефа. - Да и рабочий день уже - того. Ты мне еще пару дней дай поваляться, в пятницу буду - как огурчик.
   - Мне нужно алиби на сегодняшний вечер. Выручай, Карен, - пропустив тираду коммерческого мимо ушей, попросил Александр Евгеньевич.
   - На какой период? - несколько настороженно уточнил Назарян - тертый хитрован в житейских делах, все схватывающий с полнамека, но вечно опасающийся каких-либо подвохов. Согласитесь, если человек звонит и просит организовать алиби, значит, есть все основания предполагать, что он планирует заняться какими-то неблаговидными делишками и косвенно собирается втянуть тебя туда же.
   - От семи вечера и до полуночи. Для Ирины. Понимаешь - ее предки опять званый ужин устраивают...
   - А-а, вон что, - облегченно вздохнул Карен - он прекрасно знал о непростых отношениях президента фирмы с номенклатурным окружением Ирининых родителей. - Ну, заметано. И где мы?
   - Поехали к нужным людям, которые могут помочь с землей для расширения районного филиала, - простецки выдал Александр Евгеньевич. - Настолько нужные люди, что пришлось больного из дома вытаскивать. Угу? А детали сам придумай, мне завтра скажешь. Только вот с Анжелой - как?
   - Давай уберем, - понизив голос, предложил Карен. - Она в последнее время слишком много болтает. Сколько сейчас стоит "заказать" толстую вредную армянку с тремя фарфоровыми зубами?
   - Армянские шуточки, - оценил Александр Евгеньевич. - А серьезно?
   - Серьезно? - коммерческий как будто призадумался, затем с воодушевлением выдал: - Ага! Прокачусь-ка я в "Апэнддаун"! Три дня валяюсь - со скуки чуть не сдох. А Анжеле скажу, что с тобой - к людям. Если что, подтвердишь. Давай я сейчас пройду на кухню, а ты позвони еще раз. Анжела как раз на стол собирает мы ужинать будем. А я повозмущаюсь - поужинать не дал, больного из дома вырвал. Идет?
   - Вот черт... ну, ладно, давай, - без особого энтузиазма согласился Александр Евгеньевич - возможная перспектива общения со своенравной женой коммерческого, патологически не переносившей нарушителей домашнего распорядка, совсем не вписывалась в атмосферу маленького мужского праздника, обещанного шестичасовой свободой и грядущими приятными приключениями. Но, как известно, бесплатные пирожные бывают лишь в гуманитарной помощи слаборазвитым регионам такое алиби, как Анжела, следовало заработать.
   Алиби удалось вырвать без особых эксцессов - общаться с Анжеликой не пришлось. Хитромудрый Назарян чего-то наплел своей супружнице, сердито буркнул в трубку: "Сейчас выезжаю", - и отключился.
   - Ну, слава богу, - возрадовался Александр Евгеньевич, однако не преминул ворчливо добавить: - В "Апэнддаун", видите ли, ему приспичило. Мерин старый...
   Второй звонок был по существу: Ибрагиму. Вот тут получилась небольшая заминка, чреватая срывом тщательно спланированного мероприятия.
   - Извини, дорогой, сегодня не получается, - виноватым голосом сообщил Ибрагим. - Понимаешь - друзья попросили. Хорошие друзья, никак нельзя отказать - обидятся. Я же не знал, что ты сегодня захочешь. Почему заранее не предупредил? Я бы что-нибудь придумал.
   - Вот так номер... - озадаченно пробормотал Александр Евгеньевич. Ибрагим с утра инспектировал пригородные АЗС, в головном офисе не появлялся, а специально вызванивать его для решения такого интимного вопроса было как-то недосуг, неудобно, небезопасно. Кроме того, в течение дня Александр Евгеньевич еще не мог поручиться, что удастся уговорить повелительницу избавить его от присутствия на ненавистном званом ужине. Да и сложившаяся за полгода установка подвела - до сего момента "блатхата" Ибрагима в любое время была готова верой и правдой послужить президенту "Иры". - Вот так ничего себе... А тебе Адил ничего не говорил?