Страница:
– Сядь! – резко каркнул рыжий Исрапи и наставил на Шамиля указательный палец. – Сядь или, клянусь Аллахом, я пожалуюсь на тебя отцу! – Шамиль уселся обратно и набычился, исподлобья глядя на присутствующих. – Что стоишь? – набросился Исрапи на застрявшего в дверях Юхи с автоматом. – Не слышал, что ли, что командир сказал? Давай, уведи его на улицу и там это… ну – сам знаешь.
– Ладно, – длинный Юхи пожал плечами и поманил меня пальцем. – Иди за мной, артиллерист. Я тебя в другое место отведу, там тебе будет хорошо. – И, развернувшись, шагнул в прихожую. Ну надо же, так подставиться!
– Иду, родной мой. иду, – пробормотал я и, резко стартанув со стула, в три прыжка настиг удаляющегося Юхи, который как раз в этот момент оглянулся, чтобы проверить, пошел я за ним или нет. В глазах длинного еще не успело сформироваться удивление по поводу моего странного поведения, а тело его уже стремительно мотнулось вперед от мощного удара в спину двумя ногами. Таким ударом в прыжке я без труда вываливаю двухрядную кирпичную кладку. Уронив автомат и раскинув руки так, что они едва не вывернулись из плечевых суставов, Юхи с противным хрустом забодал стену прихожей и замертво рухнул на пол.
Сделав еще прыжок, я подхватил с пола автомат, вернулся к двери в зал и, засунув ствол в комнату, тихо скомандовал:
– Всем лечь на пол. И побыстрее – времени в обрез.
Дисциплинированнее всех оказались дети Ахсалтакова. Они моментально сползли с дивана под стол и замерли там, наблюдая за моими телодвижениями. Исрапи медленно опустился на четвереньки, пригнув голову к полу. Примерно так же поступили бывалые. Один из них, находившийся ко мне ближе других, качая головой и глядя в пол, тихо пробормотал:
– Отвлеки вояку, Исрапи, я попробую его уложить.
– Опасно, – буркнул в ответ Исрапи. – Если вдруг детей зацепит, Зелимхан потом яйца оторвет.
– Он и так оторвет, – обреченно заметил бывалый. – Так что уж лучше попробовать. Давай, отвлекай.
– А ну, прекратите переговариваться! – прикрикнул я на троицу и встал к бывалому левым боком, делая вид, что заинтересовался чем-то в прихожей.
– Давай! – поторопил бывалый.
– Ойяяяааа!!! – завопил Исрапи. – Башка болит!
Слева от себя я ощутил движение: буксуя пушистыми шерстяными носками по высокому ворсу персидского ковра, бывалый взметнулся в отчаянном прыжке. Слегка повернув голову в его сторону, я отметил протянутые ко мне мускулистые руки со скрюченными пальцами и выпученные глаза, в которых выражалась решимость разорвать противника на куски.
Молодец бывалый – воин! Это поступок – броситься с голыми руками на вооруженного врага, увидев перед этим, как он убил твоего соратника тем же методом. За это я не стану расстреливать тебя в упор. Завалив корпус вправо, я мощно выстрелил левой ногой назад, целя пяткой в летевшую ко мне грудную клетку бывалого.
Ххххекк! Хрусть… Таким ударом я ломаю сосновую плашку толщиной 10 см. Тело бывалого грузно плюхнулось на мягкий ковер, словно с разбегу налетело на стену, и застыло, не подавая признаков жизни. Изо рта и носа обильно сочилась кровь.
– Извините, пришлось вам ковер подпортить, – сожалеюще произнес я, пристально глядя в разом потемневшие васильки Исрапи, и грозно рявкнул: – Лечь, уроды!
Бывалый, который живой, и Исрапи моментально растянулись на ковре.
– Ну вот и ладушки – сразу бы так, – буркнул я и посмотрел на часы – осталось полторы минуты. Так, так… Для того, чтобы подать сигнал, мне необходимо было попасть на улицу. А значит, придется тащить с собой всех остальных – связывать их нет времени.
Обвешавшись автоматами, находившимися в пирамиде, я жестом подозвал к себе младшего сына Зелимхана, а остальным скомандовал:
– Ну-ка, красавцы, давайте все на выход, ползком. Кто не успеет за сорок секунд выбраться из дому, расстреляю. Кто попытается подняться, тоже расстреляю. Вперед!!!
Мои пленные резво потянулись на выход – Исрапи возглавлял шествие, смешно виляя задом и кряхтя, как паровоз. Дождавшись, когда голова колонны вывалилась из прихожей на улицу, я отправил младшего сына Зелимхана запереть собак и пригрозил, что если он попытается убежать, то расстреляю тут всех подряд.
Вскоре мы благополучно выбрались за калитку – я сосредоточил чеченских пластунов под забором и велел рыжему встать:
– Ну-ка, рыжий, иди к моим вещам и вытащи из кармана штанов сверток. Да побыстрее. Мы должны успеть подать сигнал моим бойцам, а то они перестреляют полсела!
Вскочив, Исрапи быстро бросился к моим шмоткам и очень скоро извлек из кармана штанов пакет, перетянутый резинкой.
– Дай его сюда, – скомандовал я. – А сам бегом к навесу, там совковая лопата. Принеси ее сюда. Да поживее! – Исрапи метнулся к навесу и притащил лопату. – А теперь падай. Падай, урод! – прикрикнул я, заметив, что рыжий особенно не торопится укладываться в грязь.
Удалившись на середину улицы, я разорвал резинку и извлек из пакета термитную шашку, три магниевые спички и круглую терку от осветительной ракетницы.
– Долго ползаете, толстожопые! – укорил я пленников, покосившись на часы – осталось двадцать секунд. – Вот если щас не зажжется шашка, будет вам веселье!
Пристроив все свои прибамбасы на лопату, я аккуратно зажег одну спичку о терку и положил ее в центр пиротехнического сооружения. Слегка поколебавшись, шашка загорелась ослепительным белым пламенем.
– Ну, слава богу! – констатировал я. – Повезло вашим соседям. – И, ухватив черенок лопаты, из-за плеча запулил яркий шарик в дождливое серое небо…
Через семь с половиной минут ахсалтаковскую усадьбу плотным кольцом окружала толпа любопытствующе-негодующих старомачкоевцев. Отследил-таки кто-то проникновение в село моих пацанов и тут же сообщил остальным! Непосредственно в усадьбе все были заняты своими делами: сыновья Зелимхана совместно с мадам Ахсалтаковой одевались потеплее под контролем одного из моих бойцов; другой пацан готовил к выезду машину; еще один растирал меня спиртом, обнаруженным в буфете ахсалтаковской кухни; самый ответственный производил ревизию в ахсалтаковском гардеробе, чтобы после растирания я мог прибарахлиться по-человечески. Четверо во дворе контролировали прилегающую территорию и одновременно проводили разъяснительную работу с любопытствующим населением посредством реплик типа «Стоять! Уроды! Кто в ворота войдет – пристрелю! Если не заткнетесь – перестреляем всех в задницу!» Двое держали под прицелом лежавшего на ковре живого бывалого и задерганного нашими ЦУ рыжего Иерапи, который тоскливо голосил в микрофон радиостанции:
– Кондор, Кондор, я – Подвал, прием…
Я уже почти оделся, когда радист базы ответил Иерапи:
– Командир выехал, Подвал. Что хотел?
Я досадливо крякнул. Однако в отсутствии оперативности Зелимхана упрекнуть никак нельзя! С момента окончания разговора Ахсалтакова с Исрапи до выхода в эфир радиста минуло от силы пятнадцать минут. И очень может быть, что отряд Зелимхана уже минут десять в пути. Тогда очень скоро они будут здесь. Поэтому надо принимать экстренные меры.
Исрапи растерянно посмотрел на меня и пожал плечами.
– Что там? – недовольно поинтересовался я. – Где командир?
– Выехал уже, – пролепетал Исрапи. – Нет его, совсем нет…
– У Зелимхана есть с собой переносная радиостанция, адаптированная к частоте вот этой штуковины? – Я показал пальцем на радиостанцию. – «Моторолла» или еще что-нибудь в этом духе? Есть?
– У него есть, есть, – подтвердил Исрапи. – Но частоту я не знаю, а радист не скажет – секрет! Радист может на него выйти – это точно.
– Так ты попробуй, объясни подоходчивее этому радисту, что необходима экстренная связь с Зелимханом, – посоветовал я. – Если мы с ним не свяжемся, может произойти трагедия. Тебя, кстати, я убью первым. Твоя рыжая морда мне так не нравится, так не нравится!
– Кондор, скажи частоту командира, – заголосил Исрапи. – Надо экстренно с ним связаться!
– Ага, разогнался, – ответил радист. – Ты что там, совсем сдурел?
– Дело касается безопасности его семьи! – отчаянно выкрикнул рыжий. – Если я не свяжусь с ним – не знаю, что и будет!
Ну ладно, – в голосе радиста явно прослеживалось недоумение. – Жди, я сообщу командиру, – так сказал радист и заглох минуты на две. – Кондор Подвалу, – возник голос радиста после томительного ожидания. – Переключись на «икс-эль 25-63» – и на десять выше.
Исрапи быстро потыкал в кнопки на панели радиостанции, и в комнату ворвался встревоженный голос Зелимхана!
– Але, Подвал, але!
– На приеме, на приеме Подвал, – ответил Исрапи, дождавшись паузы. – Как меня слышишь?
– Слышу, – буркнул Зелимхан. – Что ты там несешь, сын осла?
– Твоих детей взяли в заложники! – обреченно выкрикнул Исрапи. – И жену тоже! Остановись! Немедленно остановись, не езжай дальше! Они убьют их, убьют. Они могут! Он уже убил Руслана и Юхи голыми руками, одним ударом, он… Он может.
– Я уже стою, не ори, – неожиданно спокойно и тихо ответил Зелимхан. – Что они хотят?
– Хотят своих людей обратно, – объяснил Исрапи. – Их командир говорит, что ты забрал двоих людей. Вот он здесь, хочет с тобой говорить.
– Он понимает по-нашему? – поинтересовался Зелимхан.
– Вроде бы нет, – ответил Исрапи. – Но он убил Юхи и взял нас в заложники именно после того, как ты приказал его убить. Не знаю – может, просто совпадение…
– Ладно, дай ему микрофон, – приказал Зелимхан.
Исрапи протянул мне манипулятор – я сделал вид, что не вполне понял его жест.
– Командир хочет с тобой говорить, – пояснил Исрапи. – Вот сюда нажимай, когда на передачу работаешь, – он показал на рычаг манипулятора.
– Жопу свою поучи с гранатой обращаться, – посоветовал я. – Скоро пригодится! – И взял манипулятор.
– Салам, Зелимхан, – поприветствовал я абонента. – С тобой говорит некто Иван Иванов, командир тех пацанов, которых ты взял в плен.
– Аллейкум ассалам, – ответил Зелимхан. – Ты кто? Я тебя знаю?
– Не-а, не знаешь, – отказался я. – И я тебя тоже не знаю. Незачем нам друг друга знать. Так будет лучше для обоих.
– Ясно, – сказал Зелимхан. – Что хочешь?
– Отдай моих людей, Зелимхан, – попросил я. – Живых, здоровых, с оружием. И тогда твоя семья не пострадает. Я принесу им извинения за доставленное беспокойство и отпущу с миром. Давай, езжай на базу, забери моих парней и подгребай сюда, потолкуем. Всего-то делов.
– Вон как, – произнес Зелимхан. – Всего-то делов? Даа-а-а, ты шустрый парень! – Помолчав несколько секунд, Ахсалтаков попенял мне: – Слушай, Иван, ты вообще нехорошо поступаешь! Разве так можно – брать в заложники женщин и детей? Это не по-мужски!
Я знаю, – согласился я. – Но у меня нет другого выхода, Зелимхан. Как я заберу иначе своих людей? И потом, у меня есть хорошие учителя из вашей когорты – мастаки по части больниц… В общем, так: бери моих бойцов и приезжай. Рыжий тебе объяснит, где меня найти. Ты должен подъехать один и без оружия – обсудим условия обмена. Если будешь дурковать, я убью твою семью, а начну с Шамиля. Он уже совсем мужчина, должен показать пример брату, как умирает гордый горец. Понял?
– Понял, понял, – сдержанно ответил Зелимхан и даже через динамик стало слышно, как он яростно скрежетнул зубами. Ух, волчара! Такой порвет на части и не спросит, как звали!
– Ты вот что, Иван, – медленно проговорил Ахсалтаков. – Ты послушай меня.
– Я слушаю тебя, слушаю, – сказал я. – Только не забивай мне баки. Подступы к селу под контролем, и если вдруг появится какая-нибудь машина, я приму меры.
– Да стою я, стою на месте, – заверил Зелимхан. – Слушай сюда. Ведь у тебя тоже есть семья, а, командир? Вычислить ее будет очень просто. Ты мне веришь?
– Хорош базарить, Зелимхан, – грубо буркнул я. – Детдомовский я, круглый сирота. Жены и детей у меня нет, вычисляй сколько влезет. Повторяю еще раз: рыжий тебе скажет, куда подъехать. Ты должен быть один и без оружия. И еще. Те, кто будут с тобой, должны остановиться не менее чем в двухстах метрах от нас. Увидишь, мы будем на виду. Все, бывай.
– Бывай, Иван, – согласился Зелимхан и попросил: – Дай микрофон Исрапи. Я попрошу его, чтобы селяне не наделали глупостей. Там кое у кого может быть оружие…
Я протянул рыжему манипулятор и, краем уха слушая его беседу с командиром, быстро отдал распоряжения своим бойцам.
– Исрапи здесь, командир, – подобострастно проблеял в микрофон рыжий. – У нас все в норме.
– В норме, говоришь?! – ядовито воскликнул Зелимхан. – В норме! Слушай сюда, тень дерьма больной собаки! Если хоть один волос упадет с головы моих детей, я вырежу весь твой тейп. А начну с твоего брата-близнеца. Ты понял, дегенерат?
– Понял, командир, понял, – испуганно воскликнул Исрапи. – Я все, все сделаю!
– Ты уже и так все сделал, – горько вымолвил Зелимхан. – Предупреди Шамиля, когда я скажу «Великое небо!» и подниму руки вверх, пусть все падают ничком, где стоят. Понял?
– Понял, понял, – подтвердил Исрапи. – «Великое небо», руки вверх, падают. Понял.
– Ну все, – завершил беседу Зелимхан. – Передай этому, я поехал за его людьми…
– Командир поехал за твоими людьми, – передал Исрапи. – Все будет в норме.
– Ага, спасибо, – ответил я и поинтересовался: – Подвал у вас есть?
– Нет, нету подвала, – поспешно заверил меня Исрапи и спрятал глаза. – Откуда у нас подвал?
– Очень плохо, -. я сожалеюще развел руками. – Тогда придется пристрелить этого, – я кивнул на скучавшего на ковре бывалого. – А тебя, рыжий, я раздену догола, поставлю враскоряку, привяжу к яйцам кирпич и этим кирпичом прижму к полу гранату, предварительно вытащив из запала чеку. Чуть шевельнешься – и привет, – я достал из разгрузки гранату и красноречиво покатал ее на ладони, затем направил ствол автомата на живого бывалого и сощурился.
– Вах! Вспомнил! – крикнул Исрапи и стукнул себя по лбу ладошкой. – Есть подвал, есть! Только плохой, очень плохой: ма-а-а-аленький такой, грязный…
– Да и хрен с ним, без разницы; – небрежно бросил я и взял с комода связку ключей. – Который от подвала?
– Вот этот, – Исрапи выбрал из связки ключ, отбросил ковер и поднял крышку люка. – Вот он, подвал.
– Ну и ладушки, – констатировал я и качнул стволом вниз. – А теперь быстренько попрыгали туда – оба!
Исрапи, кряхтя и охая, спустился в подвал. За ним быстро последовал бывалый.
– Мы будем ждать на развилке дорог у Двойного ручья, – сообщил я в черный квадрат подполья и добавил: – Напомни Зелимхану, что он должен быть один, без оружия, остальные остаются минимум за двести метров от развилки и… и он не должен опоздать. Я жду его с 17.00 до 17.15 а потом начинаю помаленьку отстреливать его семью. Понял?
– Понял, – раздался голос из подполья. – Развилка дорог у Двойного ручья, в 17.00. Он должен быть там один и без оружия.
– Ну и славненько, – буркнул я и, замкнув подвальный люк на увесистый замок (ломать будут минимум минут пять), надежно расстрелял радиостанцию двумя короткими очередями. После этого вместе с бойцами, оставшимися на страховке, я присоединился к своей группе, скучавшей во дворе в обществе ахсалтаковской семейки.
Без особых потуг прорвав плотную толпу любопытствующих, которых уже во всех подробностях ввели в курс дела мои бойцы, мы вырулили из села и через двадцать минут уже стояли на условленном месте.
Стрелки на моих часах фиксировали 16.15. Путь от базы до села и от села до развилки займет у Зелимхана при наличии техники повышенной проходимости едва ли более часа. То есть если он будет все делать быстро и не отвлекаясь, то должен прибыть примерно в установленное мною время.
Если Ахсалтаков опоздает на полчасика, я, естественно, не стану отстреливать его фэмили, как обещал. Не так воспитан. Но тогда у меня будут все основания опасаться, что Зелимхан замышляет какую-нибудь пакость. Так, так… Что там можно успеть за полчаса, хорошо зная местность и район нахождения террористов с заложниками? Нет, по такой грязи ни хрена нельзя успеть. Разве что пустить в обход четыре засадные группы, чтобы перекрыть наиболее вероятные пути отхода противника? Ага, можно. От Двойного ручья на юго-восток, в зону ответственности заставы 47-го полка можно уйти по четырем полевым дорогам, которые нигде не пересекаются и своим расположением не позволяют осуществлять визуальный контроль из одной точки сразу за двумя направлениями. Я бы, например, будучи на месте Зелимхана, обязательно бы при наличии времени послал четыре группы в обход. Но у Ахсалтакова времени в обрез. Как раз только для того, чтобы успеть подъехать к 17.00. Значит, если он подъедет вовремя, засада исключена. Это железно. Помимо засады, Зелимхан может прямо из села скрытно отправить своих снайперов по лесополосе к развилке для занятия удобной позиции. Такой вариант вполне допустим. Только вот я искренне сочувствую этим снайперам. Чтобы успеть в срок, боевикам придется ломиться по грязи, выполняя норматив первого разряда бега на 1 км в спортивной форме… А потом, если все получится, Зелимхан поднимет руки вверх, скажет «Великое небо!» и вместе со своим семейством плюхнется в грязь. А нас расстреляют снайперы. Очень, очень недурственно. Зелимхан наверняка считает, что я в безвыходном положении. И он почти прав. Ну куда, к черту, дергаться вдесятером против двухсот стволов, находясь на территории, которую «духи» знают как свои пять пальцев? Ахсалтаков – он мудрый и прозорливый – процентов на 85 уверен, что его семью я расстреливать не буду при любом раскладе. Это ведь взять заложников просто, а вот расстрелять их, знаете ли… не у каждого рука поднимется.
В общем, Зелимхан наверняка чувствует свое подавляющее превосходство практически во всех вопросах, а потому будет психологически давить буквально с самого начала общения. Чтобы противостоять этому давлению, придется вести себя очень уверенно, почти нагло, и, помимо всего прочего, понадобится отмочить что-нибудь такое необычное… дерзкое, что ли…
Ровно в 17.00 на дороге, ведущей от Старого Мачкоя к Двойному ручью, появилась колонна, состоящая из трех «Уралов» и возглавлявшей шествие «Нивы» белого цвета.
– Ну! – восхитился я. – Прямо как часы! Значит, засада отменяется…
Не доехав до развилки метров двести (как уговаривались), «Уралы» развернулись в цепь и, разъехавшись друг от друга по фронту метров на тридцать, замерли на месте. «Нива» медленно подкатила к развилке и остановилась. В ней можно было рассмотреть одного человека. Выйдя из машины, этот человек поднял вверх руки, показывая, что он безоружен, и направился в нашу сторону.
– Командир, может, маску наденете? – неожиданно предложил один из бойцов. – Запомнит ведь, волчара!
Я посмотрел на своих парней, сидящих в кузове, и криво ухмыльнулся. Ну да, все они с момента вхождения в село и до сей поры были в масках. Как положено. Маска – это, конечно, прекрасно. Однако если я умудрился нарисоваться во всей красе минимум перед семью чеченцами и не убил их, то закрывать лицо бессмысленно.
– Нет, спасибо, – отказался я и предупредил: – Смотрите за ними, – я кивнул на детей и жену Зелимхана, притулившихся у переднего борта, и выпрыгнул из кузова.
Зелимхан уже приблизился и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, зябко ежась под дождем и приподнимаясь на цыпочках для того, чтобы заглянуть в кузов.
– Еще раз салам, Зелимхан, – поприветствовал его я, придирчиво рассматривая одежду командира на предмет обнаружения припрятанного оружия.
– Нету у меня ничего, – буркнул он, заметив мой взгляд, и добавил: – А ты смелый, Иван, без маски. Из кузова вылез открыто… Не боишься, что снайпер на прицел возьмет, а?
Да, я не ошибся – кряжистый, выше среднего, волевое лицо, широкий выпуклый лоб, пронзительный взгляд… Ух, волк ичкерский!
– Не дави, Ахсалтаков, – предупредил я и соврал: – У меня для тебя еще один сюрпризик припасен, так что не думай, что ты по всем параметрам меня переиграл, предвосхитил и так далее…
– Что за сюрприз? – поинтересовался Зелимхан – вроде бы небрежно, с ленцой, однако, насколько я заметил, насторожились глаза у командира полевого, метнулись тревожно туда-сюда.
– Это пока оставим, – я кивнул на кузов. – Вот твоя семья, они живы и здоровы – я обращался с ними очень уважительно… Бойцов привез?
– А как же, – Зелимхан прицыкнул зубом и ухмыльнулся. – Вон, целая рота сидит в «Уралах». Все – бойцы, да какие бойцы!
– Будешь выкобениваться, я тебя кастрирую, Ахсалтаков, – жестко предупредил я. – Меня мои бойцы интересуют.
Пристально посмотрев мне в глаза, Зелимхан тяжко вздохнул и, явно сдерживаясь, ответил:
– Там они, – он потыкал пальцем в направлении «Уралов». – В кузове сидят. Живы и здоровы… Шустрый ты, парень, – выдержав паузу, заметил Зелимхан. – Прыткий такой, а молод еще… Вот что, – он достал из нагрудного кармана «Мотороллу». – Я дам команду, и твоих парней высадят из кузова. Потом ты высаживаешь моих, я даю отмашку, и мы одновременно начинаем движение. Я – туда, они – сюда. Все по справедливости.
Идет?
– Не-а, не идет. Ну че ты дуркуешь, командир, а? – Я улыбнулся и сожалеюще покрутил головой, всем своим видом выказывая неодобрение. – Едва вы разминетесь с моими, твои снайперы моментально расстреляют нашу машину. Нет, спасибо… Ты лучше дай команду, пусть мои бойцы идут сюда. Они подходят, садятся в кузов, ты тоже садишься. Мы едем за поворот, я вас выпускаю и уматываю себе. Усек? Только так, иначе ничего у нас не получится.
– Хм-… – Зелимхан на секунду задумался и оглянулся на свое войско. – Не нравится мне это. – Он недоверчиво покрутил головой. – Кто даст гарантию, что ты меня вместе с семьей не увезешь прямиком к своим? Ничто не мешает тебе ехать, не останавливаясь.
– Правильно, никто не даст гарантию, – согласился я. – Я даю тебе слово, что отпущу вас сразу же за поворотом. Тебе придется довольствоваться этим.
– Ладно, – недовольно нахмурившись, Зелимхан кивнул и метнулся взглядом по сторонам. – Только пусть сначала мои спустятся сюда, я должен посмотреть на них, поговорить…
– Дать им команду упасть на землю, – прервал я его. – И тогда твои снайперы за пять секунд превратят мой кузов в решето… Я ж тебе говорю – не дуркуй! Я все предусмотрел, Зелимхан. И уйду отсюда при любом раскладе, ни хрена у тебя не выйдет. Лучше слушайся меня, и тогда все будет тип-топ. Давай-давай, командуй!
Испепелив меня взглядом, Ахсалтаков катанул желваки и прорычал в «Мотороллу»-
– Второй – Первому.
– – На приеме Второй, – звонко ответил молодой голос.
– Пусть они идут сюда – с оружием, – приказал Зелимхан. – И побыстрее!
– Понял тебя, понял, – несколько растерянно ответил молодой и переспросил: – Одни идут?
– Я что, неясно сказал? – раздраженно зарычал Зелимхан. – Конечно, одни!
– Понял, понял, – заверил молодой. – Сейчас…
Спустя десять секунд от расположенного по центру «Урала» отделились две фигуры и направились к нам. Когда они подошли поближе, я обнаружил, что мои бойцы шатаются и весьма нетвердо держатся на ногах.
– Вы что, уроды, отоварили их? – злобно поинтересовался я, подходя к Зелимхану вплотную и тыкая стволом в его живот. – Я тебя за это, сука, прямо сейчас расстреляю, сын шакала! – И очень натурально изобразил зверский оскал.
– Но, но, не дури, парень, – пробормотал Зелимхан, опасливо отстраняясь подальше. – Это они еще от клофелина не отошли. Мы еле-еле их разбудили.
– Ну-ну, посмотрим, – буркнул я. – Дай бог, чтобы это было именно так…
Бойцы театральной походкой приблизились к машине. Говорить они практически не могли, только мычали и удивленно качали головами. Ощупав их, я обнаружил, что внешне все в норме – яйца и языки на месте, ребра целы.
– Ну то-то же, – удовлетворенно констатировал я и поднял вверх два пальца – грешен, люблю эффектные жесты.
Из кузова сноровисто выпрыгнули два бойца, забросили в машину возвращенцев и скорой иноходью припустили к вражеским «Уралам».
– Куда это они? – удивился Зелимхан. – Ты чего творишь, парень?
– А ну, дай-ка своим команду, чтобы не дергались, – приказал я, вторично наставив ствол в живот Зелимхана. – А то вдруг кто-нибудь из твоих нервный – стрельнет еще ненароком.
Вновь испепелив меня взглядом, Ахсалтаков запросил по станции:
– Второй, Третий, Четвертый, я – Первый. Циркуляр.
– На приеме Второй, Третий, Четвертый, – вразнобой ответили три абонента.
– Что они собираются делать? – настойчиво спросил Зелимхан.
– Ничего особенного, – я беспечно пожал плечами. – Произведут осмотр твоей техники, чтобы не было каких-нибудь непредвиденных пакостей. Ты что, испугался?
– Я испугался?! – Ахсалтаков презрительно дернул щекой и скомандовал в радиостанцию: – Второй, Третий, Четвертый – не трогайте этих. Пусть делают, что надо.
– Второй понял, Третий понял, Четвертый понял, – по очереди ответили абоненты.
– Ну вот и славненько, – похвалил я Зелимхана. – Сейчас они там соорудят все как надо, и поедем.
– Что соорудят? – переспросил Ахсалтаков и вытер лоб. Ну! Я только сейчас заметил, что на лбу «духовского» командира выступила солидная испарина. Значит, нервничает страшный Зелимхан! Переживает… Вспотел, бедолага. И стало мне от этого как-то спокойнее на душе – вовсе и не монстр этот парень. Обычный человек в возрасте, который печется о своих близких, а паче близких – о своем престиже.
– Ладно, – длинный Юхи пожал плечами и поманил меня пальцем. – Иди за мной, артиллерист. Я тебя в другое место отведу, там тебе будет хорошо. – И, развернувшись, шагнул в прихожую. Ну надо же, так подставиться!
– Иду, родной мой. иду, – пробормотал я и, резко стартанув со стула, в три прыжка настиг удаляющегося Юхи, который как раз в этот момент оглянулся, чтобы проверить, пошел я за ним или нет. В глазах длинного еще не успело сформироваться удивление по поводу моего странного поведения, а тело его уже стремительно мотнулось вперед от мощного удара в спину двумя ногами. Таким ударом в прыжке я без труда вываливаю двухрядную кирпичную кладку. Уронив автомат и раскинув руки так, что они едва не вывернулись из плечевых суставов, Юхи с противным хрустом забодал стену прихожей и замертво рухнул на пол.
Сделав еще прыжок, я подхватил с пола автомат, вернулся к двери в зал и, засунув ствол в комнату, тихо скомандовал:
– Всем лечь на пол. И побыстрее – времени в обрез.
Дисциплинированнее всех оказались дети Ахсалтакова. Они моментально сползли с дивана под стол и замерли там, наблюдая за моими телодвижениями. Исрапи медленно опустился на четвереньки, пригнув голову к полу. Примерно так же поступили бывалые. Один из них, находившийся ко мне ближе других, качая головой и глядя в пол, тихо пробормотал:
– Отвлеки вояку, Исрапи, я попробую его уложить.
– Опасно, – буркнул в ответ Исрапи. – Если вдруг детей зацепит, Зелимхан потом яйца оторвет.
– Он и так оторвет, – обреченно заметил бывалый. – Так что уж лучше попробовать. Давай, отвлекай.
– А ну, прекратите переговариваться! – прикрикнул я на троицу и встал к бывалому левым боком, делая вид, что заинтересовался чем-то в прихожей.
– Давай! – поторопил бывалый.
– Ойяяяааа!!! – завопил Исрапи. – Башка болит!
Слева от себя я ощутил движение: буксуя пушистыми шерстяными носками по высокому ворсу персидского ковра, бывалый взметнулся в отчаянном прыжке. Слегка повернув голову в его сторону, я отметил протянутые ко мне мускулистые руки со скрюченными пальцами и выпученные глаза, в которых выражалась решимость разорвать противника на куски.
Молодец бывалый – воин! Это поступок – броситься с голыми руками на вооруженного врага, увидев перед этим, как он убил твоего соратника тем же методом. За это я не стану расстреливать тебя в упор. Завалив корпус вправо, я мощно выстрелил левой ногой назад, целя пяткой в летевшую ко мне грудную клетку бывалого.
Ххххекк! Хрусть… Таким ударом я ломаю сосновую плашку толщиной 10 см. Тело бывалого грузно плюхнулось на мягкий ковер, словно с разбегу налетело на стену, и застыло, не подавая признаков жизни. Изо рта и носа обильно сочилась кровь.
– Извините, пришлось вам ковер подпортить, – сожалеюще произнес я, пристально глядя в разом потемневшие васильки Исрапи, и грозно рявкнул: – Лечь, уроды!
Бывалый, который живой, и Исрапи моментально растянулись на ковре.
– Ну вот и ладушки – сразу бы так, – буркнул я и посмотрел на часы – осталось полторы минуты. Так, так… Для того, чтобы подать сигнал, мне необходимо было попасть на улицу. А значит, придется тащить с собой всех остальных – связывать их нет времени.
Обвешавшись автоматами, находившимися в пирамиде, я жестом подозвал к себе младшего сына Зелимхана, а остальным скомандовал:
– Ну-ка, красавцы, давайте все на выход, ползком. Кто не успеет за сорок секунд выбраться из дому, расстреляю. Кто попытается подняться, тоже расстреляю. Вперед!!!
Мои пленные резво потянулись на выход – Исрапи возглавлял шествие, смешно виляя задом и кряхтя, как паровоз. Дождавшись, когда голова колонны вывалилась из прихожей на улицу, я отправил младшего сына Зелимхана запереть собак и пригрозил, что если он попытается убежать, то расстреляю тут всех подряд.
Вскоре мы благополучно выбрались за калитку – я сосредоточил чеченских пластунов под забором и велел рыжему встать:
– Ну-ка, рыжий, иди к моим вещам и вытащи из кармана штанов сверток. Да побыстрее. Мы должны успеть подать сигнал моим бойцам, а то они перестреляют полсела!
Вскочив, Исрапи быстро бросился к моим шмоткам и очень скоро извлек из кармана штанов пакет, перетянутый резинкой.
– Дай его сюда, – скомандовал я. – А сам бегом к навесу, там совковая лопата. Принеси ее сюда. Да поживее! – Исрапи метнулся к навесу и притащил лопату. – А теперь падай. Падай, урод! – прикрикнул я, заметив, что рыжий особенно не торопится укладываться в грязь.
Удалившись на середину улицы, я разорвал резинку и извлек из пакета термитную шашку, три магниевые спички и круглую терку от осветительной ракетницы.
– Долго ползаете, толстожопые! – укорил я пленников, покосившись на часы – осталось двадцать секунд. – Вот если щас не зажжется шашка, будет вам веселье!
Пристроив все свои прибамбасы на лопату, я аккуратно зажег одну спичку о терку и положил ее в центр пиротехнического сооружения. Слегка поколебавшись, шашка загорелась ослепительным белым пламенем.
– Ну, слава богу! – констатировал я. – Повезло вашим соседям. – И, ухватив черенок лопаты, из-за плеча запулил яркий шарик в дождливое серое небо…
Через семь с половиной минут ахсалтаковскую усадьбу плотным кольцом окружала толпа любопытствующе-негодующих старомачкоевцев. Отследил-таки кто-то проникновение в село моих пацанов и тут же сообщил остальным! Непосредственно в усадьбе все были заняты своими делами: сыновья Зелимхана совместно с мадам Ахсалтаковой одевались потеплее под контролем одного из моих бойцов; другой пацан готовил к выезду машину; еще один растирал меня спиртом, обнаруженным в буфете ахсалтаковской кухни; самый ответственный производил ревизию в ахсалтаковском гардеробе, чтобы после растирания я мог прибарахлиться по-человечески. Четверо во дворе контролировали прилегающую территорию и одновременно проводили разъяснительную работу с любопытствующим населением посредством реплик типа «Стоять! Уроды! Кто в ворота войдет – пристрелю! Если не заткнетесь – перестреляем всех в задницу!» Двое держали под прицелом лежавшего на ковре живого бывалого и задерганного нашими ЦУ рыжего Иерапи, который тоскливо голосил в микрофон радиостанции:
– Кондор, Кондор, я – Подвал, прием…
Я уже почти оделся, когда радист базы ответил Иерапи:
– Командир выехал, Подвал. Что хотел?
Я досадливо крякнул. Однако в отсутствии оперативности Зелимхана упрекнуть никак нельзя! С момента окончания разговора Ахсалтакова с Исрапи до выхода в эфир радиста минуло от силы пятнадцать минут. И очень может быть, что отряд Зелимхана уже минут десять в пути. Тогда очень скоро они будут здесь. Поэтому надо принимать экстренные меры.
Исрапи растерянно посмотрел на меня и пожал плечами.
– Что там? – недовольно поинтересовался я. – Где командир?
– Выехал уже, – пролепетал Исрапи. – Нет его, совсем нет…
– У Зелимхана есть с собой переносная радиостанция, адаптированная к частоте вот этой штуковины? – Я показал пальцем на радиостанцию. – «Моторолла» или еще что-нибудь в этом духе? Есть?
– У него есть, есть, – подтвердил Исрапи. – Но частоту я не знаю, а радист не скажет – секрет! Радист может на него выйти – это точно.
– Так ты попробуй, объясни подоходчивее этому радисту, что необходима экстренная связь с Зелимханом, – посоветовал я. – Если мы с ним не свяжемся, может произойти трагедия. Тебя, кстати, я убью первым. Твоя рыжая морда мне так не нравится, так не нравится!
– Кондор, скажи частоту командира, – заголосил Исрапи. – Надо экстренно с ним связаться!
– Ага, разогнался, – ответил радист. – Ты что там, совсем сдурел?
– Дело касается безопасности его семьи! – отчаянно выкрикнул рыжий. – Если я не свяжусь с ним – не знаю, что и будет!
Ну ладно, – в голосе радиста явно прослеживалось недоумение. – Жди, я сообщу командиру, – так сказал радист и заглох минуты на две. – Кондор Подвалу, – возник голос радиста после томительного ожидания. – Переключись на «икс-эль 25-63» – и на десять выше.
Исрапи быстро потыкал в кнопки на панели радиостанции, и в комнату ворвался встревоженный голос Зелимхана!
– Але, Подвал, але!
– На приеме, на приеме Подвал, – ответил Исрапи, дождавшись паузы. – Как меня слышишь?
– Слышу, – буркнул Зелимхан. – Что ты там несешь, сын осла?
– Твоих детей взяли в заложники! – обреченно выкрикнул Исрапи. – И жену тоже! Остановись! Немедленно остановись, не езжай дальше! Они убьют их, убьют. Они могут! Он уже убил Руслана и Юхи голыми руками, одним ударом, он… Он может.
– Я уже стою, не ори, – неожиданно спокойно и тихо ответил Зелимхан. – Что они хотят?
– Хотят своих людей обратно, – объяснил Исрапи. – Их командир говорит, что ты забрал двоих людей. Вот он здесь, хочет с тобой говорить.
– Он понимает по-нашему? – поинтересовался Зелимхан.
– Вроде бы нет, – ответил Исрапи. – Но он убил Юхи и взял нас в заложники именно после того, как ты приказал его убить. Не знаю – может, просто совпадение…
– Ладно, дай ему микрофон, – приказал Зелимхан.
Исрапи протянул мне манипулятор – я сделал вид, что не вполне понял его жест.
– Командир хочет с тобой говорить, – пояснил Исрапи. – Вот сюда нажимай, когда на передачу работаешь, – он показал на рычаг манипулятора.
– Жопу свою поучи с гранатой обращаться, – посоветовал я. – Скоро пригодится! – И взял манипулятор.
– Салам, Зелимхан, – поприветствовал я абонента. – С тобой говорит некто Иван Иванов, командир тех пацанов, которых ты взял в плен.
– Аллейкум ассалам, – ответил Зелимхан. – Ты кто? Я тебя знаю?
– Не-а, не знаешь, – отказался я. – И я тебя тоже не знаю. Незачем нам друг друга знать. Так будет лучше для обоих.
– Ясно, – сказал Зелимхан. – Что хочешь?
– Отдай моих людей, Зелимхан, – попросил я. – Живых, здоровых, с оружием. И тогда твоя семья не пострадает. Я принесу им извинения за доставленное беспокойство и отпущу с миром. Давай, езжай на базу, забери моих парней и подгребай сюда, потолкуем. Всего-то делов.
– Вон как, – произнес Зелимхан. – Всего-то делов? Даа-а-а, ты шустрый парень! – Помолчав несколько секунд, Ахсалтаков попенял мне: – Слушай, Иван, ты вообще нехорошо поступаешь! Разве так можно – брать в заложники женщин и детей? Это не по-мужски!
Я знаю, – согласился я. – Но у меня нет другого выхода, Зелимхан. Как я заберу иначе своих людей? И потом, у меня есть хорошие учителя из вашей когорты – мастаки по части больниц… В общем, так: бери моих бойцов и приезжай. Рыжий тебе объяснит, где меня найти. Ты должен подъехать один и без оружия – обсудим условия обмена. Если будешь дурковать, я убью твою семью, а начну с Шамиля. Он уже совсем мужчина, должен показать пример брату, как умирает гордый горец. Понял?
– Понял, понял, – сдержанно ответил Зелимхан и даже через динамик стало слышно, как он яростно скрежетнул зубами. Ух, волчара! Такой порвет на части и не спросит, как звали!
– Ты вот что, Иван, – медленно проговорил Ахсалтаков. – Ты послушай меня.
– Я слушаю тебя, слушаю, – сказал я. – Только не забивай мне баки. Подступы к селу под контролем, и если вдруг появится какая-нибудь машина, я приму меры.
– Да стою я, стою на месте, – заверил Зелимхан. – Слушай сюда. Ведь у тебя тоже есть семья, а, командир? Вычислить ее будет очень просто. Ты мне веришь?
– Хорош базарить, Зелимхан, – грубо буркнул я. – Детдомовский я, круглый сирота. Жены и детей у меня нет, вычисляй сколько влезет. Повторяю еще раз: рыжий тебе скажет, куда подъехать. Ты должен быть один и без оружия. И еще. Те, кто будут с тобой, должны остановиться не менее чем в двухстах метрах от нас. Увидишь, мы будем на виду. Все, бывай.
– Бывай, Иван, – согласился Зелимхан и попросил: – Дай микрофон Исрапи. Я попрошу его, чтобы селяне не наделали глупостей. Там кое у кого может быть оружие…
Я протянул рыжему манипулятор и, краем уха слушая его беседу с командиром, быстро отдал распоряжения своим бойцам.
– Исрапи здесь, командир, – подобострастно проблеял в микрофон рыжий. – У нас все в норме.
– В норме, говоришь?! – ядовито воскликнул Зелимхан. – В норме! Слушай сюда, тень дерьма больной собаки! Если хоть один волос упадет с головы моих детей, я вырежу весь твой тейп. А начну с твоего брата-близнеца. Ты понял, дегенерат?
– Понял, командир, понял, – испуганно воскликнул Исрапи. – Я все, все сделаю!
– Ты уже и так все сделал, – горько вымолвил Зелимхан. – Предупреди Шамиля, когда я скажу «Великое небо!» и подниму руки вверх, пусть все падают ничком, где стоят. Понял?
– Понял, понял, – подтвердил Исрапи. – «Великое небо», руки вверх, падают. Понял.
– Ну все, – завершил беседу Зелимхан. – Передай этому, я поехал за его людьми…
– Командир поехал за твоими людьми, – передал Исрапи. – Все будет в норме.
– Ага, спасибо, – ответил я и поинтересовался: – Подвал у вас есть?
– Нет, нету подвала, – поспешно заверил меня Исрапи и спрятал глаза. – Откуда у нас подвал?
– Очень плохо, -. я сожалеюще развел руками. – Тогда придется пристрелить этого, – я кивнул на скучавшего на ковре бывалого. – А тебя, рыжий, я раздену догола, поставлю враскоряку, привяжу к яйцам кирпич и этим кирпичом прижму к полу гранату, предварительно вытащив из запала чеку. Чуть шевельнешься – и привет, – я достал из разгрузки гранату и красноречиво покатал ее на ладони, затем направил ствол автомата на живого бывалого и сощурился.
– Вах! Вспомнил! – крикнул Исрапи и стукнул себя по лбу ладошкой. – Есть подвал, есть! Только плохой, очень плохой: ма-а-а-аленький такой, грязный…
– Да и хрен с ним, без разницы; – небрежно бросил я и взял с комода связку ключей. – Который от подвала?
– Вот этот, – Исрапи выбрал из связки ключ, отбросил ковер и поднял крышку люка. – Вот он, подвал.
– Ну и ладушки, – констатировал я и качнул стволом вниз. – А теперь быстренько попрыгали туда – оба!
Исрапи, кряхтя и охая, спустился в подвал. За ним быстро последовал бывалый.
– Мы будем ждать на развилке дорог у Двойного ручья, – сообщил я в черный квадрат подполья и добавил: – Напомни Зелимхану, что он должен быть один, без оружия, остальные остаются минимум за двести метров от развилки и… и он не должен опоздать. Я жду его с 17.00 до 17.15 а потом начинаю помаленьку отстреливать его семью. Понял?
– Понял, – раздался голос из подполья. – Развилка дорог у Двойного ручья, в 17.00. Он должен быть там один и без оружия.
– Ну и славненько, – буркнул я и, замкнув подвальный люк на увесистый замок (ломать будут минимум минут пять), надежно расстрелял радиостанцию двумя короткими очередями. После этого вместе с бойцами, оставшимися на страховке, я присоединился к своей группе, скучавшей во дворе в обществе ахсалтаковской семейки.
Без особых потуг прорвав плотную толпу любопытствующих, которых уже во всех подробностях ввели в курс дела мои бойцы, мы вырулили из села и через двадцать минут уже стояли на условленном месте.
Стрелки на моих часах фиксировали 16.15. Путь от базы до села и от села до развилки займет у Зелимхана при наличии техники повышенной проходимости едва ли более часа. То есть если он будет все делать быстро и не отвлекаясь, то должен прибыть примерно в установленное мною время.
Если Ахсалтаков опоздает на полчасика, я, естественно, не стану отстреливать его фэмили, как обещал. Не так воспитан. Но тогда у меня будут все основания опасаться, что Зелимхан замышляет какую-нибудь пакость. Так, так… Что там можно успеть за полчаса, хорошо зная местность и район нахождения террористов с заложниками? Нет, по такой грязи ни хрена нельзя успеть. Разве что пустить в обход четыре засадные группы, чтобы перекрыть наиболее вероятные пути отхода противника? Ага, можно. От Двойного ручья на юго-восток, в зону ответственности заставы 47-го полка можно уйти по четырем полевым дорогам, которые нигде не пересекаются и своим расположением не позволяют осуществлять визуальный контроль из одной точки сразу за двумя направлениями. Я бы, например, будучи на месте Зелимхана, обязательно бы при наличии времени послал четыре группы в обход. Но у Ахсалтакова времени в обрез. Как раз только для того, чтобы успеть подъехать к 17.00. Значит, если он подъедет вовремя, засада исключена. Это железно. Помимо засады, Зелимхан может прямо из села скрытно отправить своих снайперов по лесополосе к развилке для занятия удобной позиции. Такой вариант вполне допустим. Только вот я искренне сочувствую этим снайперам. Чтобы успеть в срок, боевикам придется ломиться по грязи, выполняя норматив первого разряда бега на 1 км в спортивной форме… А потом, если все получится, Зелимхан поднимет руки вверх, скажет «Великое небо!» и вместе со своим семейством плюхнется в грязь. А нас расстреляют снайперы. Очень, очень недурственно. Зелимхан наверняка считает, что я в безвыходном положении. И он почти прав. Ну куда, к черту, дергаться вдесятером против двухсот стволов, находясь на территории, которую «духи» знают как свои пять пальцев? Ахсалтаков – он мудрый и прозорливый – процентов на 85 уверен, что его семью я расстреливать не буду при любом раскладе. Это ведь взять заложников просто, а вот расстрелять их, знаете ли… не у каждого рука поднимется.
В общем, Зелимхан наверняка чувствует свое подавляющее превосходство практически во всех вопросах, а потому будет психологически давить буквально с самого начала общения. Чтобы противостоять этому давлению, придется вести себя очень уверенно, почти нагло, и, помимо всего прочего, понадобится отмочить что-нибудь такое необычное… дерзкое, что ли…
Ровно в 17.00 на дороге, ведущей от Старого Мачкоя к Двойному ручью, появилась колонна, состоящая из трех «Уралов» и возглавлявшей шествие «Нивы» белого цвета.
– Ну! – восхитился я. – Прямо как часы! Значит, засада отменяется…
Не доехав до развилки метров двести (как уговаривались), «Уралы» развернулись в цепь и, разъехавшись друг от друга по фронту метров на тридцать, замерли на месте. «Нива» медленно подкатила к развилке и остановилась. В ней можно было рассмотреть одного человека. Выйдя из машины, этот человек поднял вверх руки, показывая, что он безоружен, и направился в нашу сторону.
– Командир, может, маску наденете? – неожиданно предложил один из бойцов. – Запомнит ведь, волчара!
Я посмотрел на своих парней, сидящих в кузове, и криво ухмыльнулся. Ну да, все они с момента вхождения в село и до сей поры были в масках. Как положено. Маска – это, конечно, прекрасно. Однако если я умудрился нарисоваться во всей красе минимум перед семью чеченцами и не убил их, то закрывать лицо бессмысленно.
– Нет, спасибо, – отказался я и предупредил: – Смотрите за ними, – я кивнул на детей и жену Зелимхана, притулившихся у переднего борта, и выпрыгнул из кузова.
Зелимхан уже приблизился и нетерпеливо переминался с ноги на ногу, зябко ежась под дождем и приподнимаясь на цыпочках для того, чтобы заглянуть в кузов.
– Еще раз салам, Зелимхан, – поприветствовал его я, придирчиво рассматривая одежду командира на предмет обнаружения припрятанного оружия.
– Нету у меня ничего, – буркнул он, заметив мой взгляд, и добавил: – А ты смелый, Иван, без маски. Из кузова вылез открыто… Не боишься, что снайпер на прицел возьмет, а?
Да, я не ошибся – кряжистый, выше среднего, волевое лицо, широкий выпуклый лоб, пронзительный взгляд… Ух, волк ичкерский!
– Не дави, Ахсалтаков, – предупредил я и соврал: – У меня для тебя еще один сюрпризик припасен, так что не думай, что ты по всем параметрам меня переиграл, предвосхитил и так далее…
– Что за сюрприз? – поинтересовался Зелимхан – вроде бы небрежно, с ленцой, однако, насколько я заметил, насторожились глаза у командира полевого, метнулись тревожно туда-сюда.
– Это пока оставим, – я кивнул на кузов. – Вот твоя семья, они живы и здоровы – я обращался с ними очень уважительно… Бойцов привез?
– А как же, – Зелимхан прицыкнул зубом и ухмыльнулся. – Вон, целая рота сидит в «Уралах». Все – бойцы, да какие бойцы!
– Будешь выкобениваться, я тебя кастрирую, Ахсалтаков, – жестко предупредил я. – Меня мои бойцы интересуют.
Пристально посмотрев мне в глаза, Зелимхан тяжко вздохнул и, явно сдерживаясь, ответил:
– Там они, – он потыкал пальцем в направлении «Уралов». – В кузове сидят. Живы и здоровы… Шустрый ты, парень, – выдержав паузу, заметил Зелимхан. – Прыткий такой, а молод еще… Вот что, – он достал из нагрудного кармана «Мотороллу». – Я дам команду, и твоих парней высадят из кузова. Потом ты высаживаешь моих, я даю отмашку, и мы одновременно начинаем движение. Я – туда, они – сюда. Все по справедливости.
Идет?
– Не-а, не идет. Ну че ты дуркуешь, командир, а? – Я улыбнулся и сожалеюще покрутил головой, всем своим видом выказывая неодобрение. – Едва вы разминетесь с моими, твои снайперы моментально расстреляют нашу машину. Нет, спасибо… Ты лучше дай команду, пусть мои бойцы идут сюда. Они подходят, садятся в кузов, ты тоже садишься. Мы едем за поворот, я вас выпускаю и уматываю себе. Усек? Только так, иначе ничего у нас не получится.
– Хм-… – Зелимхан на секунду задумался и оглянулся на свое войско. – Не нравится мне это. – Он недоверчиво покрутил головой. – Кто даст гарантию, что ты меня вместе с семьей не увезешь прямиком к своим? Ничто не мешает тебе ехать, не останавливаясь.
– Правильно, никто не даст гарантию, – согласился я. – Я даю тебе слово, что отпущу вас сразу же за поворотом. Тебе придется довольствоваться этим.
– Ладно, – недовольно нахмурившись, Зелимхан кивнул и метнулся взглядом по сторонам. – Только пусть сначала мои спустятся сюда, я должен посмотреть на них, поговорить…
– Дать им команду упасть на землю, – прервал я его. – И тогда твои снайперы за пять секунд превратят мой кузов в решето… Я ж тебе говорю – не дуркуй! Я все предусмотрел, Зелимхан. И уйду отсюда при любом раскладе, ни хрена у тебя не выйдет. Лучше слушайся меня, и тогда все будет тип-топ. Давай-давай, командуй!
Испепелив меня взглядом, Ахсалтаков катанул желваки и прорычал в «Мотороллу»-
– Второй – Первому.
– – На приеме Второй, – звонко ответил молодой голос.
– Пусть они идут сюда – с оружием, – приказал Зелимхан. – И побыстрее!
– Понял тебя, понял, – несколько растерянно ответил молодой и переспросил: – Одни идут?
– Я что, неясно сказал? – раздраженно зарычал Зелимхан. – Конечно, одни!
– Понял, понял, – заверил молодой. – Сейчас…
Спустя десять секунд от расположенного по центру «Урала» отделились две фигуры и направились к нам. Когда они подошли поближе, я обнаружил, что мои бойцы шатаются и весьма нетвердо держатся на ногах.
– Вы что, уроды, отоварили их? – злобно поинтересовался я, подходя к Зелимхану вплотную и тыкая стволом в его живот. – Я тебя за это, сука, прямо сейчас расстреляю, сын шакала! – И очень натурально изобразил зверский оскал.
– Но, но, не дури, парень, – пробормотал Зелимхан, опасливо отстраняясь подальше. – Это они еще от клофелина не отошли. Мы еле-еле их разбудили.
– Ну-ну, посмотрим, – буркнул я. – Дай бог, чтобы это было именно так…
Бойцы театральной походкой приблизились к машине. Говорить они практически не могли, только мычали и удивленно качали головами. Ощупав их, я обнаружил, что внешне все в норме – яйца и языки на месте, ребра целы.
– Ну то-то же, – удовлетворенно констатировал я и поднял вверх два пальца – грешен, люблю эффектные жесты.
Из кузова сноровисто выпрыгнули два бойца, забросили в машину возвращенцев и скорой иноходью припустили к вражеским «Уралам».
– Куда это они? – удивился Зелимхан. – Ты чего творишь, парень?
– А ну, дай-ка своим команду, чтобы не дергались, – приказал я, вторично наставив ствол в живот Зелимхана. – А то вдруг кто-нибудь из твоих нервный – стрельнет еще ненароком.
Вновь испепелив меня взглядом, Ахсалтаков запросил по станции:
– Второй, Третий, Четвертый, я – Первый. Циркуляр.
– На приеме Второй, Третий, Четвертый, – вразнобой ответили три абонента.
– Что они собираются делать? – настойчиво спросил Зелимхан.
– Ничего особенного, – я беспечно пожал плечами. – Произведут осмотр твоей техники, чтобы не было каких-нибудь непредвиденных пакостей. Ты что, испугался?
– Я испугался?! – Ахсалтаков презрительно дернул щекой и скомандовал в радиостанцию: – Второй, Третий, Четвертый – не трогайте этих. Пусть делают, что надо.
– Второй понял, Третий понял, Четвертый понял, – по очереди ответили абоненты.
– Ну вот и славненько, – похвалил я Зелимхана. – Сейчас они там соорудят все как надо, и поедем.
– Что соорудят? – переспросил Ахсалтаков и вытер лоб. Ну! Я только сейчас заметил, что на лбу «духовского» командира выступила солидная испарина. Значит, нервничает страшный Зелимхан! Переживает… Вспотел, бедолага. И стало мне от этого как-то спокойнее на душе – вовсе и не монстр этот парень. Обычный человек в возрасте, который печется о своих близких, а паче близких – о своем престиже.