Пурнель Джерри. Наемник

   — Нет.
   — Вы, кажется, в этом убеждены, — заметил майор Сэвидж.
   — Убежден, — ответил доктор Уитлок. — В этом году снова урезали бюджеты. У них не хватит ресурсов, чтобы взять планету вроде Хэдли. У Бюрпера хватает своих забот.
   — Но… — ротмистр, задававший вопросы, похоже, забеспокоился. — Полковник, что же могло случиться с Бюро Перемещений?
   — Как говорит доктор Уитлок, никаких бюджетов, — ответил Фалькенберг. — Вообще-то, господа, мне нет необходимости говорить вам об этом. Вы видели, что Гранд Сенат сделал с Флотом. Потому-то вы и деморализованы… А люди Каслова будут иметь несколько лишних кресел в Президиуме в следующем году, точно так же, как банда Гармона победила на некоторых мелких выборах в Штатах. Обе эти компании хотят отменить КД, и у них хватает влияния, чтобы до костей урезать всем ассигнования.
   — Но ведь бюро контроля над населенностью должно отправлять людей из солнечной системы, — запротестовал ротмистр.
   — Да, — лицо Фалькенберга стало мрачным, наверное, он вспомнил свой опыт знакомства с методами демографического контроля. — Но ближе к Земле, невзирая на проблемы, которые это может вызвать у колонистов. Отдаленные ненадежные предприятия типа Хэдли закрываются. Эта планета не единственная, которую КД бросает в этом году, — в его голосе звучала нотка тяжелой иронии. — Извините, предоставляет независимость.
   — Так значит, они не могут полагаться на помощь Кодоминиума, — заключил капитан Фаст.
   — Да, если Хэдли хочет добиться подъема, то это ей придется сделать самой по себе.
   — Что, как говорит доктор Уитлок, невозможно, — заметил майор Сэвидж. — Похоже, Джон, мы попали в капкан, не так ли?
   — Я сказал, что это маловероятно, а не невозможно, — напомнил доктор Уитлок. — Однако, потребуется правительство посильнее, чем любое, которое достанется Хэдли. И несколько умных людей, делающих правильные ходы. Ими может быть какая-нибудь удача, вроде избирательной чумы. Вот она дело сделает. Чума, которая перебьет нужных людей. Но если она уничтожит слишком много народу, оставшихся не хватит, чтобы использовать преимущества технологии, так что я полагаю, это тоже не ответ.
   Фалькенберг мрачно кивнул.
   — Благодарю вас, доктор Уитлок. Теперь, господа, я хочу, чтобы командиры батальонов и штабные офицеры прочитали рапорт Уитлока. В то же время у нас есть еще один вопрос. Майор Севидж скоро будет докладывать кабинету Прогрессивной партии, и я хочу, чтобы вы обратили на это внимание. После того, как он представит свой доклад, мы проведем критическое обсуждение. Майор?
   Сэвидж встал и подошел к дисплею.
   — Господа, — он воспользовался пультом управления, чтобы вывести на экран схемы организаций. — Полк состоит приблизительно из двух тысяч солдат и офицеров. Их них — пятьсот — бывшие Десантники и еще пятьсот — активисты прогрессивной партии, организованных под началом офицеров, назначенных вице-президентом Брэдфордом. Другая тысяча — обычные рекруты. Некоторые из них годятся в наемники, а некоторые — местные молодчики, захотевшие поиграть в солдатики, годятся лишь в национальную гвардию. Все рекруты прошли основную тренировку, сравнимую с основной тренировкой Десантников КД, правда, без обучения полетам и прыжкам. Они показали себя несколько лучше, чем мы могли ожидать от сравнимого числа рекрутовДесантников на службе КД.
   — Этим утром мистер Брэдфорд приказал полковнику удалить из четвертого батальона последних из наших офицеров и младкомов. И уже с полуночи четвертый батальон будет под контролем офицеров, назначенных вице-президентом Брэдфордом. Он не проинформировал нас о причинах этого приказа.
   Фалькенберг кивнул.
   — По вашей оценке, майор, войска готовы к выполнению боевого долга?
   Фалькенберг, праздно слушая, попивал кофе. Выступление было отрепетировано, и он знал, что ответит Сэвидж. Солдаты были обучены, но они еще не представляли боевой части. Фалькенберг ждал, пока Сэвидж не кончил свой доклад.
   — Рекомендации?
   — Рекомендуется интегрировать второй батальон с первым, сэр. Нормальная практика — формировать каждый манипул одним рекрутом, тремя рядовыми и монитором во главе. При равном числе новичков и ветеранов у нас будет более высокая пропорция рекрутов, но это даст нам два батальона солдат под командованием наших ветеранов МКС с рядовыми Десантниками для закваски. Таким образом, мы порываем с временной тренировочной организацией и устанавливаем полк с новой постоянной структурой, первый и второй батальоны — для выполнения боевого долга; третий, составленный из местных, — с бывшими офицерами -Десантниками — для резерва; а четвертый не будет под нашим командованием.
   — Ваши причины для такой организации? — спросил Фалькенберг.
   — Повышение боевого духа, сэр. Новые солдаты чувствуют, что против них существует дискриминация. Они находятся под более жесткой дисциплиной, чем бывшие Десантники, и возмущаются этим. Отправка их в один манипул с Десантниками это прекратит.
   — Давайте посмотрим новую структуру.
   Сэвидж поманипулировал с выключателем ввода, и по экрану поплыли схемы. Административная структура была стандартной, основанная частично на десантных войсках КД, а в основном на национальных армиях с Черчилля. Важно было не это, в глаза это не бросалось, но структура требовала, чтобы все ключевые посты занимали наемники Фалькенберга.
   Лучшие из рекомендованных Прогрессистов были либо в третьем, либо в четвертом батальоне, и на планете не было никого из местных с должным опытом командования войсками, так что имелось оправдание. Для Фалькенберга все выглядело хорошо, и не было никакой причины, чтобы поставить план под вопрос. Брэдфорд будет столь доволен своим новым контролем над четвертым батальоном, что не посмотрит на остальное, во всяком случае, пока. А у других не хватит военных знаний, чтобы возразить.
   «Да, — подумал Фалькенберг, — это должно сработать».
   Он подождал, пока Сэвидж не закончил, и поблагодарил его, затем обратился к другим.
   — Господа, если у вас есть критические замечания, давайте, выслушаем их сейчас. Я хочу иметь твердый фронт, когда мы будем завтра на заседании кабинета, и я хочу, чтобы каждый из вас был готов ответить на любой вопрос. Мне незачем говорить вам, как важно, чтобы они купили это.
   Все кивнули.
   — И еще одно, — добавил Фалькенберг. — Главстаршина.
   — Сэр?
   — Как только Кабинет купит этот новый план организации, я хочу, чтобы в полку была нормальная дисциплина.
   — Сэр!
   — Вбей им это покрепче, Первый солдат. Скажи Сорок Второму, что спектакль окончен. Отныне с рекрутами и стариками будут обращаться одинаково,и первый, кто причинит мне неприятности, пожалеет, что родился на свет.
   — Сэр! — Кальвин счастливо улыбнулся. Последние месяцы были для всех напряженными. Теперь полковник, слава богу, снова забирал вожжи в свои руки. Солдаты несколько потеряли сноровку, но он снова сложит ее обратно в них. Настало время сбросить маски, и Кальвин был этому рад.

Глава ДЕСЯТАЯ

   Звук кричащих в унисон пятидесяти тысяч человек может быть ужасающим. Он возбуждает страх на инстинктивном уровне, вызывает панику более древнюю, чем страх перед ядерным оружием и всеми достижениями военной технологии. Это неприкрытая голая сила из котла звука.
   Все во дворце прислушивались к скандирующей толпе. Члены правительства были внешне спокойны, но передвигались по коридорам тихо и говорили на пониженных тонах — или беспричинно кричали. Дворец был наполнен безымянным страхом.
   Заседание Кабинета началось на рассвете и шло все утро. Оно все тянулось и тянулось, ничего не решая. Как раз перед полуднем вицепрезидент Брэдфорд встал со своего места за совещательным столом, твердо сжав губы от ярости. Он ткнул дрожащим пальцем в сторону Джорджа Хамнера.
   — Это ваша вина! Теперь техники присоединились к требованию принять новую конституцию, а их контролируете вы. Я всегда говорил, что вы предатель Прогрессивной партии!
   — Пожалуйста, господа, — настаивал президент Будро. В его голосе звучала безграничная слабость. — Перестаньте, что это за выражения!
   — Предатель? — переспросил Хамнер. — Если бы ваши проклятые чиновники обращали немного внимания на моих техников, этого бы не случилось. За три месяца вы сумели превратить техников из самых стойких сторонников партии в мятежников, несмотря на все, что я мог сделать.
   — Нам нужно сильное правительство, — заявил Брэдфорд. Голос его был пронзительным, и легкая полуулыбка вернулась на место.
   Джордж Хамнер сделал огромное усилие, пытаясь сдержать свой гнев.
   — Вы не получите его таким способом. Вы гоняли моих техников, как скот, заставляли их работать сверхурочно без дополнительной платы и поставили к ним своих проклятых солдат, когда они запротестовали. Одному человеку стоило жизни то, что ваши жандармы взбеленились на него.
   — Сопротивление полиции, — отмахнулся Брэдфорд. — Мы не можем этого допускать.
   — Вы не знаете, что значит «править»! — крикнул Хамнер. Его сдержанность исчезла, и он встал, возвышаясь над Брэдфордом. Коротышка отступил на шаг, и его улыбка примерзла к губам. — У вас хватило наглости назвать меня предателем после того, что вы сами сделали! Мне следовало бы свернуть вам шею!
   — Господа! — Будро встал со своего места во главе стола. — Прекратите!
   Со стадиона донесся рев. Дворец, казалось, завибрировал от криков конституционного съезда. В кабинете на миг воцарилось молчание. Будро устало продолжил.
   — Это ни к чему нас не приведет. Я предлагаю сделать перерыв на полчаса, чтобы дать остыть страстям.
   Все согласились.
   — И я хочу чтобы, когда мы соберемся снова, не было больше этих обвинений и угроз, — добавил президент Будро. — Понятно?
   Другие нехотя согласились. Будро ушел один. Затем Брэдфорд с кучкой самых близких сторонников позади. Остальные министры поспешили, показывая, что они уходят с ним, словно находиться, по их мнению, в оппозиции к первому министру было опасно.
   Джордж Хамнер остался в комнате один. Он пожал плечами и вышел. К Эрнесту Брэдфорду подошел человек в форме. Хамнер узнал в нем подполковника Кордову, командира четвертого батальона и фанатичного сторонника Брэдфорда. Хамнер вспомнил, что это он впервые предложил назначить на этот пост Кордову, и каким это казалось тогда неважным. Группа Брэдфорда направилась налево по коридору. Они, казалось, о чем -то перешептывались и подчеркнуто игнорировали второго вице-президента. Хамнер лишь пожал плечами.
   — Вам взять кофе? — раздался сзади голос, заставивший Джорджа вздрогнуть. Он повернулся и увидел Фалькенберга.
   — Разумеется. Не то, что от этого будет какая-то польза, но все же
   … Мы в беде, полковник.
   — Что-нибудь решили? — спросил Фалькенберг. — Ожидание было долгим.
   — И бесполезным, полковник. Им следовало бы приглашать вас на эти заседания Кабинета. Вы могли бы дать несколько хороших советов. Разумеется, нет никакой, к черту, причины, чтобы заставлять вас ждать в приемной, пока мы орем друг на друга. Я пытался изменить эту политику, но я сейчас не пользуюсь поддержкой.
   Со стадиона донесся еще один вопль.
   — Все правительство не слишком популярно, — заметил Фалькенберг. — А когда этот съезд закончится…
   — Еще одно, чему я пытался помешать на прошлой неделе, — сказал ему Джордж. — Но у Будро не хватило духу им противостоять. Так что теперь мы собрали пятьдесят тысяч бродяг, у которых нет лучшего занятия, чем заседать в качестве народного собрания.
   Фалькенберг пожал плечами. Может, он хотел что-то сказать, подумал Джордж, но если и так, то передумал. Они достигли административной столовой и заняли места возле стены. Группа Брэдфорда сидела за столиком напротив, и все его люди посмотрели на них с подозрением.
   — На вас повесят ярлык предателя за то, что вы сидите со мной, полковник, — засмеялся Хамнер, но голос его был серьезен. — Я, знаете, думаю, что и впрямь так будет. Брэдфорд винит меня в наших проблемах с техниками, и, между нами говоря, он настаивает, что вы недостаточно делаете для восстановления порядка в городе.
   Фалькенберг заказал себе кофе.
   — Нужно мне объяснять вам, почему мы это делаем?
   — Нет, — огромная ручища ДЖорджа Хамнера облапила стакан. — Видит бог, последнюю пару месяцев вам не оказывали почти никакой поддержки. Отдавали невыполнимые приказы и никогда не позволяли сделать ничего решительного. Я вижу, вы прекратили рейды на штабы мятежников?
   Фалькенберг кивнул.
   — Мы никого не захватывали. Слишком большая утечка информации во Дворце. И, по большей части, оказывалось, что четвертый батальон уже взбаламутил воду.Если бы нам дали делать наше дело вместо необходимости по правительственным каналам просить разрешения на каждую проводимую нами операцию, враг, может быть, не знал бы так много о том, что мы собираемся делать. Теперь я прекратил спрашивать.
   — Вы весьма хорошо действовали с железной дорогой.
   — Да. Это, во всяком случае, единственный успех. В провинции, где мы предоставлены сами себе, стало очень тихо. Странно, не правда ли, что, чем мы ближе к опытному руководству, тем менее эффективными кажутся мои солдаты?
   — Но неужели вы не можете контролировать молодчиков Кордовы? Они заставляют перебегать от нас к мятежникам больше людей, чем вы можете подсчитать. Я не могу поверить, что неудержимая жестокость полезна.
   — Я тоже. Если у вооруженных сил нет цели, они не очень эффективный инструмент правительства. Но вы наверняка знаете, что я не имею никакого контроля над четвертым батальоном. Мистер Брэдфорд увеличил его с тех пор, как забрал под свое руководство, и теперь он такой же по численности, как остальной полк. И под полным его, а не моим контролем.
   — Брэдфорд обвинял в предательстве меня, — осторожно произнес Хамнер. — Имея собственную армию, он может что-то планировать…
   — Некогда вы думали это обо мне, — сказал Фалькенберг.
   — Это очень серьезно, — сказал Хамнер. — Эрни Брэдфорд создал армию, которую контролирует только он, и он предъявляет дикие обвинения.
   Фалькенберг мрачно улыбнулся.
   — Я бы не слишком беспокоился об этом.
   — Вот как? Да, вам нечего беспокоиться. Но я напуган, полковник. Я должен думать о своей семье, и я здорово напуган.
   «Ну, теперь, подумал Джордж, карты открыты. Могу я думать, что он не человек Эрни Брэдфорда?»
   — Вы считаете, что Брэдфорд планирует незаконный шаг? — спросил Фалькенберг.
   — Не знаю, — Джорджа вновь охватил страх. Он не видел никакого сочувствия в глазах собеседника.
   «А кому я могу доверять? Кому? Кому бы то ни было?»
   — Вы бы чувствовали себя спокойнее, если бы ваша семья была бы в наших полковых казармах? — спросил Фалькенберг. — Это можно будет устроить.
   — Сейчас самое время для нас кое-что открыть, — наконец, произнес Хамнер. — Да, я бы чувствовал себя в большей безопасности, коль моя жена и дети будет находиться под вашей защитой. Но я бы почувствовал себя еще в большей безопасности, если бы вы были честны со мной.
   — В чем? — выражение лица Фалькенберга не изменилось.
   — Для начала насчет этих ваших Десантников. Это не штрафбатовцы. Я наблюдал за ними, они слишком хорошо дисциплинированы. И носимые ими боевые знамена получены ими не за какую-то ерунду, на этой планете или еще где-нибудь. Кто именно эти солдаты, полковник?
   Джон Фалькенберг тонко улыбнулся.
   — Я все гадал, когда вы про это спросите. Почему вы не подняли этот вопрос у президента Будро?
   — Не знаю. Я думаю, потому, что доверяю вам больше, чем Брэдфорду. Наш президент — всего лишь спросил бы его… Кроме того, если президент удалит вас, не будет никакого способа противостоять Эрни. То есть, если вы станете противостоять ему, но вы, во всяком случае, можете это выдержать.
   — Что заставляет вас думать, что я стал бы? — спросил Фалькенберг. — Я подчиняюсь законным приказам гражданского правительства.
   — Да, разумеется. Хэдли столь стремительно катится вниз по склону, что одним заговором больше, одним меньше, все равно не будет никакой разницы… Вы не ответили на мой вопрос.
   — Боевые знамена из Сорок Второго полка Десантных Войск Кодоминиума, — медленно ответил Фалькенберг. — Он был распущен изза бюджетных сокращений.
   — Сорок Второй? — Хамнер на секунду подумал. Он порылся в памяти, отыскивая информацию о Фалькенберге. — Это был ваш полк?
   — Конечно.
   — Вы привели его с собой?
   — Один его батальон, — согласился Джон Фалькенберг. — Их женщины ждут, чтобы присоединиться к нам, когда мы устроимся. Когда Сорок Второй был распущен, солдаты решили остаться вместе, если смогут.
   — Так значит, вы привели с собой не только офицеров, но и солдат тоже.
   — Да, — в выражении лица Фалькенберга по-прежнему ничего не изменилось, хотя Хамнер вглядывался в лицо собеседника.
   Джордж испытывал и страх, и облегчение. Если это были солдаты Фалькенберга…
   — В чем ваша игра, полковник? Вы хотите большего, чем просто плата для ваших солдат. Хотел бы я знать, не следует ли бояться вас больше, чем Брэдфорда?
   Фалькенберг пожал плечами.
   — Решение должны принимать вы, мистер Хамнер. Я мог бы дать вам слово, что мы не собираемся причинять вам никакого вреда, но что бы это стоило? Я клянусь позаботиться о вашей семье, если вы захотите этого.
   Со стадиона донесся еще один крик, на этот раз громче. Брэдфорд и полковник Кордова покинули свое место, все еще говоря на пониженных тонах. Разговор был оживленный, с сильной жестикуляцией, словно Кордова пытался уговорить брэдфорда на чтото. Когда они выходили из столовой, Брэдфорд согласился.
   Джордж проследил,как они покинули помещение. Толпа закричала, принимая решение за него.
   — Я пришлю Лауру и ребят к вам в штаб в полдень.
   — Лучше сделайте это немедленно, — спокойно посоветовал Фалькенберг.
   Джордж нахмурился.
   — Вы имеете в виду, что осталось мало времени? Что бы вы ни планировали, оно должно быть скоро, но в этот полдень? — Джордж покачал головой.
   — Вам кажется, что у меня есть какой-то гениальный план, мистер вице-президент? Я предлагаю вам отправить вашу жену в наши казармы, пока мне не приказали не брать ее под защиту, вот и все. В остальном же я только солдат в острой политической ситуации.
   — С подающим вам советы доктором Уитлоком, — сказал Хамнер, пристально посмотрев на Фалькенберга. — Удивил я вас этим, не правда ли? — спросил Хамнер. — Я видел, как Уитлок ходит кругами, и задумался, почему он не зашел к президенту. У него, должно быть, прямо сейчас человек пятьдесят политических агентов на съезде.
   — А вы кажетесь наблюдательным, — заметил Фалькенберг.
   — Разумеется, — разозлился Хамнер, — только что хорошего мне это приносит, черт возьми!? Я не понимаю ничего, что происходит, и никому не доверяю. Я вижу куски головоломки, но не могу сложить их в целое. Иногда я думаю, что мне следует употребить все оставшееся у меня влияние, чтобы как угодно убрать из картинки ВАС.
   — Как вам угодно, — улыбка Фалькенберга была холодно-вежливая. — Кому вы предложите охранять вашу семью после этого? Шефу полиции? Послушайте.
   Стадион снова взревел гневным гулом, набравшим громкость.
   — Вы выиграли, — Хамнер покинул столик и медленно пошел обратно в комнату совещаний. Голова у него шла кругом. Четко выделялось только одно: Джон Кристиан Фалькенберг контролировал единственную военную силу на Хэдли, которая могла противостоять компании Брэдфорда… — и гангстерам из партии Свободы, которые и были в первую очередь главными врагами. Нельзя забывать о них просто потому, что мне становится страшен Эрни, подумал Джордж.
   Он повернул от совещательной комнаты и спустился по лестнице в назначенные ему аппартаменты. Чем раньше Лаура окажется в казармах Десантников, тем безопаснее он будет себя чувствовать.
   "Но не посылаю ли я ее к своим врагам? О, боже, могу ли я вообще кому-нибудь доверять? Борис говорит, что он человек чести. Всегда помни это. Честь. У Фалькенберга есть честь, а у Эрни Брэдфорда ее нет. А я? Что я получил за то, что я покинул партию Свободы и привел своих техников к прогрессистам? Ничего не значащий титул второго вице — президента? А…
   Толпа снова заорала:
   — ВЛАСТЬ НАРОДУ!
   Джордж пошел быстрее.
   Улыбка Брэдфорда вернулась. Это было первым, что заметил Джордж, когда он вошел в палату совещаний. Маленький человечек стоял за столом с веселой улыбкой. Она казалась совершенно искренней и больше, чем малость пугающей.
   — А вот и наш благородный министр Технологии и второй вицепрезидент, — осклабился Брэдфорд. — Как раз вовремя. Мистер президент, эта банда там угрожает городу. Я уверен, что вам будет приятно узнать, что я предпринял шаги для окончания этой ситуации.
   — Что вы сделали? — потребовал ответа Джордж.
   Улыбка Брэдфорда расширилась еще больше.
   — В данный момент полковник Кордова арестовывает лидеров оппозиции. Включая, мистер президент, лидеров Ассоциации Инженеров и Техников, которые присоединились к ним. С этим бунтом будет покончено в течение часа.
   Хамнер уставился на него.
   — Вы дурак! Вы заставите всех техников в городе присоединиться к партии Свободы! А техники контролируют электростанции, наше последнее средство воздействия на толпу. Вы проклятый поганый дурак!
   — Я думал, Джордж, вы будете рады, — проговорил Брэдфорд с преувеличенной вежливостью, — видеть, что с бунтом так легко покончено. Естественно, что я послал людей обезопасить электростанции. А! Послушайте-ка!
   Толпа за стенами больше не скандировала. Возникло путаное бурление, затем глухой шум. Никаких разборчивых слов до них не доходило, только страшный, гневный рев. Потом раздалась частая стрельба.
   — Боже мой! — президент Будро уставился в замешательстве в пространство диким взглядом. — Что происходит? В кого они стреляют? Вы начали открытую войну?
   — Требуются строгие меры, мистер президент. Хэдли не могут управлять слабовольные люди. Наше будущее принадлежит тем, у кого есть сила воли ухватить его!
   Джордж Хамнер повернулся к двери. Прежде, чем он дошел до нее, Брэдфорд его окликнул.
   — Пожалуйста, Джордж, — его голос был полон заботы. — Боюсь, что вам пока еще нельзя уйти. Это было бы небезопасно и для вас. Я взял на себя смелость приказать людям полковника Кордовы э… охранять эту комнату, пока мои войска восстанавливают порядок.
   На стадионе воцарилась беспокойная тишина, и они ждали долго. Затем раздались вопли и новые выстрелы.
   Шум приблизился, словно он был за пределами стадиона так же, как и на нем. Брэдфорд нахмурился, но никто ничего не сказал. Они ждали, казалось, целую жизнь, когда стрельба продолжалась. Ружья, крики, выстрелы, сирена и тревога — все вперемежку.
   Дверь резко распахнулась. Вошел Кордова. Теперь на нем были знаки отличия полного полковника. Он огляделся по комнате в поисках Брэдфорда.
   — Сэр, не могли бы вы выйти на минутку?
   — Вы сделаете доклад Кабинету, — приказал президент Будро.
   Кордова взглянул на Брэдфорда.
   — Сейчас же, сэр.
   Кордова все еще глядел на Брэдфорда. Первый вице-президент слегка кивнул.
   — Отлично, сэр, — согласился молодой офицер. — По указанию вице-президента подразделения четвертого батальона прошли на стадион и арестовали около пятидесяти лидеров так называемого конституционного съезда. Наш план был быстро войти и отвести арестованных через президентскую ложу во дворец. Однако, когда мы попытались провести аресты, нам оказали сопротивление вооруженные люди, многие в форме частных охранников. Нам сказали, что на стадионе не будет никакого оружия, но это случилось по ошибке.
   Толпа одолела моих офицеров и освободила пленников. Когда мы вновь попытались захватить их, мы были атакованы толпой и были вынуждены пробиваться со стадиона.
   — Господи помилуй, — вздохнул Будро. — Сколько ранено?
   — Электростанции?! Вы обезопасили их? — крикнул Джордж.
   У Кордовы был несчастный вид.
   — Нет, сэр. Моих людей не впустили. Электростанции держит совет техников и инженеров. Они угрожают уничтожить их, если мы попытаемся войти силой. Мы попробовали отгородить их от внешней поддержки, но я не думаю, что мы сможем поддержать порядок с одним только моим батальоном. Нам понадобится вся полицейская армия, чтобы…
   — Идиот! — Хамнер стиснул левый кулак в правом и до боли сжал его. — Совет техников. Большинство из них я знаю. Мои друзья или были ими. Станет ли мне теперь кто-нибудь из них доверять? По крайней мере, Брэдфорд не контролирует плавильные заводы.
   — Каково текущее положение дел снаружи? — спросил президент Будро. Они все еще слышали стрельбу на улице.
   — Э… одна толпа забаррикадировалась на рынке, другая — в театре напротив дворца, сэр. Мои солдаты пытаются выбить их, — голос Кордовы был оправдывающимся.
   — Пытаются. Как я полагаю, они вряд ли преуспеют, — Будро поднялся и подошел к двери в приемную. — Полковник Фалькенберг?
   — Да, сэр, — Фалькенберг по знаку президента вошел в комнату.
   — Полковник, вы знакомы с ситуацией на улицах?
   — Да, мистер президент.
   — Черт вас подери, можете ли вы что-нибудь сделать?
   — А что мне предлагает сделать президент? — Фалькенберг посмотрел на членов Кабинета. — Три месяца мы пытались сохранить порядок в этом городе. Мы были не в состоянии это сделать даже при сотрудничестве с техниками.