Страница:
– Келе, ну сделал бы что-нибудь полезное для общества, а? – донеслось до меня через пятнадцать минут мучений с раздолбанным казенным устройством.
– И что, по-твоему, я могу сделать в таком состоянии? – дрожащим голосом поинтересовался я.
Ненавижу себя таким трясущимся от ужаса истериком.
– Ну не знаю… Хотя бы защиту кладбища проверь, если больше ничего не сможешь.
– Не смогу, – подтвердил я.
– И зубами так сильно не щелкай, – добавил мне вслед Анджей. – Сбиваешь.
Угу. Остроумный вроде как. А то, что меня этот стук тоже сбивает, никого не интересует. В транс, что ли, войти? Может, чего умного в голову придет. Или не придет.
Второе зрение – вещь занятная и полезная. Временами. Можно увидеть нечто интересное, а можно узреть такое, что всю оставшуюся жизнь будешь слюни пускать, поэтому мало кто из наших решался на вхождение в транс без страховки и защитных ритуалов. Мне обычно везло.
Вдох. Выдох. Успокоиться. Закрыть глаза.
Энергетические линии манили яркостью и сиянием. Ну нет. Ни за что. Я хочу жить. А что у нас с оградкой кладбища?
Вот тут было весело, честное слово. Пустота. Там, где еще недавно имелись не самые сильные, но все же надежные чары, сейчас не обнаружилось ничего. Совершенно. Будто светлые провели свои ритуалы экзорцизма. Только светлых тут быть просто не могло.
А вот то, что здесь должно было быть, отсутствовало напрочь. Призраки. Ни одного. И ни одного мелкого стихийного духа.
Пусто и мертво.
Это не рай для некромантов. Это наш ад.
Никакой жизни, никакой смерти, неоткуда брать силы и спокойствие. Пустота. Вот отчего меня так трясет. Я почувствовал полное отсутствие источников нашей энергии. А энерголинии… Кажется, они тоже изменились, стали чем-то иным. Понятно, почему наставника так шандарахнуло. Ну-ка, поглядим поближе, что же у нас так посверкивает заманчиво. Определенно, это не свет. Свет нам неприятен, но мы на него так странно не реагируем. Что же это тогда?
Дотронуться или не стоит, вот в чем вопрос. Нет, не буду. А то еще вылечу в кому, с моей повышенной чувствительностью, и кто меня оттуда выцарапывать будет?
Раз. Два. Три. Я медленно вышел из транса. Ребята продолжали уговаривать имущество Академии работать. Имущество активно сопротивлялось, как вахтер, не желающий осчастливливать студиозусов ключами от пустующей аудитории. Раздолбанная ветошь.
– Ну и что ты наглядел, Келе? – спросил Анджей, оторвавшись на секунду от доставшегося нам агрегата.
– Да тут полностью стерильная территория, будто кладбища никогда и не было. Будто здесь вообще ничего не было.
– Ой-ё… – выдал ошарашенный приятель. – И почему мне все это так не нравится?
– Потому что это полная задница, – разъяснил Рем. – Хорошо хоть, здесь еще ничего не завелось, а то сам знаешь…
Знаю. На таких пустых местах такое порой появляется, что только за голову хватаешься и бежишь куда подальше.
– Пусто пока. Свежатинка. Еще ничего нет.
– И то радость. Пойдемте-ка, братцы, отсюда. Правда твоя, остроухий, здесь нам не место.
Убрались мы из обители мертвых на диво быстро. Магометр то ли не заработал, то ли магического фона не наблюдалось в принципе. Нет, теоретически второй вариант невозможен… А практически. Практически – я уже готов поверить во что угодно, вплоть до внеочередного конца света.
И главное, мы ничего не знаем о том, что произошло с одногруппниками. Единственное, что ясно, это то, что ничего не ясно… Потрясающе.
– Студиозусы! – раздалось у нас за спиной.
Мы подпрыгнули от неожиданности, а я еще и добавил пару непристойных слов. Вот умеет же достойный мэтр Райхэ подкрадываться сзади так, что, пока сам не заявит о своем присутствии, сроду не догадаешься, что он стоит и выжидательно наблюдает.
– М-мэтр? А как вы здесь оказались? – заикаясь, поинтересовался наш староста. – Это… Хм… Ночь ведь уже.
– Вот и я о том. Ночь уже. И что вы делаете за пределами Академии? – недовольно спросил наставник. – Или хотите лишить факультет еще трех студиозусов? Вы учтите, смертность среди представителей вашей профессии высокая, а с подобными выходками к моменту выпуска ваш курс будет в минусе.
Каким образом курс может выйти в минус, я не представлял.
– Мы… – начал было Рем.
– Вы. Отлично. Вы что, раздолбаи великовозрастные, думали, что способны сделать то, что не могут сделать дипломированные специалисты? Студиозусы, вы должны сидеть в своих комнатах, а не шляться по кладбищу, на котором бес знает что творится.
– Но, мэтр, – перебил его я. – Мы же…
Меня прожег негодующий взгляд.
– Эльдан, прекратите вести себя, как малое дитя. Днем вы подрались с представителями другого факультета, ночью – самовольно покинули территорию учебного заведения и отправились искать приключения на свою голову! Куда это годится, ваше высочество? Подумайте о душевном спокойствии вашей почтенной матушки!
Нечестно! Это удар ниже пояса!
– Можно подумать, она здесь чего похуже не устраивала… – пробурчал себе под нос я.
– Вы что-то сказали? – с угрозой в голосе осведомился наставник.
– Нет, мэтр, – с самой лучистой улыбкой отозвался я и покорно потопал в сторону Академии.
Спорить с мэтром Райхэ себе дороже: скрутит и отволочет за шкирку в комнату, наплевав на мою королевскую кровь. Проверено. Один раз уже отволакивал, а потом еще отписал бабушке о «недостойном поведении внука». Она мне потом такую головомойку устроила, даже вспоминать страшно, Тьмой клянусь. И магия его, изверга, не берет, будто заговоренный, и в глаз заехать может почище моего воспитателя-демона, а уж тот в этом деле собаку съел.
Друзья-товарищи, последовав моему примеру, опустили очи долу и двинулись за мной.
– Какой бес его принес? – тихо прошипел Анджей.
– Молодой человек, советую не забывать, что эльфийский слух на порядок острее человеческого.
А уж темные эльфы точно услышат любую гадость, даже если она произнесена за лигу от них.
– И-извините, – булькнул одногруппник.
Я только тяжело вздохнул. Порой мэтр Райхэ до боли напоминал драгоценную бабушку Гиру: он действительно заботился о моем благополучии, но вот спастись от этой заботы не было ни единого шанса.
– О Творец, какие же вы еще дети! – причитал сзади конвоирующий нас наставник. – Неужто ваши головы настолько пустопорожние, что вы не видите, насколько все это опасно? А вы, Эльдан, и вовсе должны сидеть у себя в комнате в обществе как минимум трех свидетелей, причем желательно светлых. А вы что творите? Хотите, чтобы на вас четырнадцать трупов повесили?
Сердце пропустило удар.
– Трупов? – ахнул Анджей, на миг замерев.
Инга.
И без слов ясно, о чем он в первую очередь подумал.
Но ведь их еще не нашли. Еще совершенно ничего не ясно!
– А почему четырнадцать? – спросил Рем.
– Наставник, с которым вы ходили на кладбище, несколько часов назад покончил с собой. Наверное, хотел вскрыть вены, но увлекся.
Я нервно сглотнул:
– Насколько увлекся?
– Отрезал себе кисть собственным ритуальным ножом, – глухо ответил эльф. – Спасти не успели.
Что? Я уже ничего не понимаю.
– Это неестественно, – не выдержал и возмутился я. – Самоубийцы только в исключительных случаях пытаются лишить себя жизни мучительным способом! К тому же он был человеком, а значит, должен был потерять сознание от болевого шока, а не целеустремленно перепиливать себе кость. Да и ритуальный нож для таких вещей не предусмотрен, стало быть, и возиться покойному долго пришлось…
– Все правильно, Эльдан, вот только он все-таки это сделал.
Меня от всего произошедшего слегка мутило. Исчезающие студиозусы, саморасчленяющиеся наставники. Все это отдавало каким-то жутковатым бредом. Нет, наша специальность изначально отличается и жутковатостью, и кровавостью, но у нас хотя бы все логично и делается с определенной целью. Если тело после совершения обрядов сохранилось, то с первого взгляда можно понять, что именно желал сделать маг. Так вот, руки мы точно не отрезаем. Точнее, если отрезаем, то не только кисть. На четвертом курсе нам должны читать лекции по защите на крови, так там один из приемов – отсечение у живой жертвы конечностей, лишение ее всех органов чувств, причем даже после всех манипуляций объект должен остаться жив. И вот это создание становится на несколько лет хранителем определенной территории, а выплеск энергии после его смерти еще и поддерживает защиту в течение нескольких месяцев. Если мне память не изменяет, то изобретателя данного обряда сожгли после того, как обнаружили его лабораторию и поняли в полной мере, чем он там занимается. В некотором роде я даже понимаю тех светлых (хоть и сочувствую, разумеется, собрату-некроманту): обнаружив в убежище мастера смерти несколько расчлененных трупов, они не могли подумать о нем ничего хорошего. А если учесть, что эксперименты проводились над жертвами, обладающими самыми разными свойствами…
Но чтобы одну только кисть… Это не наши работали. С другой стороны, сам мэтр не мог бы использовать такой экзотический способ самоубийства. К тому же с чего бы ему вдруг вздумалось уйти за Последние Врата? Что он там забыл? Да ни один некромант добровольно не попрощается с жизнью: слишком многие ждут его в царстве смерти, чтобы задать весьма каверзные вопросы. А накладывать на себя руки после того происшествия на кладбище – и вовсе было бы дикостью. Все уцелели, нежить не вырвалась. Конечно, заслуги наставника в этом не было никакой, но максимум, что ему грозило, – это выговор, увольнять его точно не стали бы, так как замену пришлось бы долго искать.
Значит, можно делать ставку на внушение, причем невероятно сильное, потому что перебить инстинкт самосохранения и болевой шок – задача чрезвычайно трудоемкая. И тогда мы все же имеем очень близко, вероятно прямо в стенах Академии, сильного и талантливого мага, который неплохо работает с ментальными заклинаниями. Но чтобы мертвецы так активно полезли из могил, необходим некромант. Двое их, что ли?.. Возможно. Или для восстания нежити имелась иная причина, несколько отличающаяся от обычно рассматриваемой?..
– Келе, медитация на ходу – это, конечно, невероятно талантливо, но вернись, пожалуйста, обратно, – прошипел мне в ухо Анджей, для убедительности хорошенько заехав промеж лопаток.
Я зашипел от боли, но реагировать на внешние раздражители все же начал.
– Мне это не нравится. Совершенно не нравится. Я не понимаю, что произошло, почему и зачем. Все происшествия привыкли сваливать на некромантов, и не без причин. Но происходящее не подпадает ни под одно из правил нашей науки… Я бы сказал, что все это… бессмысленно.
– У всего есть причины и смысл, – отозвался мэтр Райхэ, не оборачиваясь к нам. – Просто нужно уметь их обнаруживать.
Легко ему говорить. Порой кажется, будто темный эльф знает абсолютно все и даже больше, только не особо охотно делится информацией с окружающими. Так и подмывает найти какого-нибудь умелого телепата и покопаться в беловолосой голове мэтра.
До Академии мы дошли под конвоем: пусть наставник и шел впереди, однако ни у меня, ни у моих друзей не возникло и мысли, что мы сможем от него смыться. Довели нас прямо до дверей общежития.
– Мальчики, – обратился к нам на прощанье наставник, – я настоятельно прошу вас соблюдать осторожность. Вы и так сейчас под подозрением…
– Но, мэтр, мы ничего не сделали! – возмутился я. – Это же наши друзья.
– Я-то вам верю, а вот за остальных не поручусь, – сухо ответил наставник. – К тому же совет Академии решил, что для расследования необходимо вызвать Карающих.
Вздрогнул не я один. Не говоря больше ни слова, мы поднялись в комнату.
Карающие… Ничего более страшного для магов еще не придумали. Они не подчиняются никому, кроме собственных Старших, и любое преступление с использованием магии расследуется ими и только ими. Каким образом и в какие незапамятные времена они получили подобные полномочия, уже никто не сможет ответить, однако ныне они – самостоятельная и страшная сила. Каким-то способом они могут лишать самого дара к магии; кому-то из наказанных спустя определенное время дар возвращается, кто-то навсегда остается без него, а кого-то Карающие лишают еще и жизни. Данная организация стоит над властью мирской и духовной, и никто не помешает им исполнить вынесенный договор.
– Мне страшно, – произнес я, когда мы уже были в комнате. – Что, если они… нас…
– Не надо, Келе. Мы же ни в чем не виноваты, – неуверенно произнес Анджей.
– А кого это когда волновало? – не слишком-то оптимистично изрек Рем. – Мы некроманты, и так дело нечистое, а уж когда есть возможность подставить…
Я на секунду задумался.
– Бабушку подключу, если что.
– Принцесса, конечно, невероятно влиятельная особа, но вряд ли она сможет остановить Карающих, – заметил староста.
– При чем тут это? Бабушка и дядя Дима – проводники, если вы забыли, так что при самом паршивом раскладе нас вполне могут отвести в другой мир, где мы спокойно отсидимся. Можно даже к прабабке на постой попроситься, а то она вечно расстраивается, что так редко меня видит.
И в перерывах между встречами правнук умудряется вымахать из младенца во вполне себе взрослого юношу.
– К человеческой прабабке? – уточнил Анджей, отходя к окну.
– Ага.
– Так она же умереть должна была давным-давно. Сколько ее высочеству Гире, лет четыреста уже?
– В разных точках мироздания время течет по-разному, так что бабушка Галя жива, здорова и ждет не дождется любимого правнука. Правда, для соседей – я ее племянник.
– Наверное, для тебя, эльфа, странно иметь близких, которые смертны и хрупки? – тихо спросил Анджей.
– Да. Бабушка Гира и дядя Дима хоть и люди, но при этом проводники, время над ними не властно, так же как и над эльфами. А бабушка Галя все равно когда-нибудь умрет…
– Эльфы тоже могут умереть.
Я криво усмехнулся. Да. Эльфы могут умереть, это точно.
Анджей неожиданно выругался, причем с явным изумлением.
– Что стряслось? – подскочил к другу Рем. Я тоже подошел к друзьям. Ничего интересного в пределах видимости не обнаружилось.
– Я мэтра Райхэ видел, – ошарашенно пробормотал Анджей.
– И это повод так орать? – Рем отвесил подзатыльник виновнику беспокойства. – Мы его каждый день видим!
– Но не идущим практически одновременно в разные стороны! – повысив голос, возразил Анджей.
Я удивленно моргнул. Два мэтра Райхэ? Кто-то решил использовать на территории магического учебного заведения чары маскировки? Нет, не думаю, это слишком опасно. Зато сюда мог забрести морф – существо, способное без труда скопировать внешность другого, вплоть до жестов и манеры говорить… Вот только слабо верится, что морф оказался тут случайно. Их слишком мало в мире, и уж если они где-то появляются, значит, на то есть серьезные причины.
– Может быть, морф? – дрогнувшим голосом озвучил я свою версию.
– Может быть. Навряд ли мэтр Райхэ решил продолжить свой род делением, – с сарказмом согласился Рем. – Интересно, если это и правда морф, то не замешан ли и он в произошедшем?
Глава 4
– И что, по-твоему, я могу сделать в таком состоянии? – дрожащим голосом поинтересовался я.
Ненавижу себя таким трясущимся от ужаса истериком.
– Ну не знаю… Хотя бы защиту кладбища проверь, если больше ничего не сможешь.
– Не смогу, – подтвердил я.
– И зубами так сильно не щелкай, – добавил мне вслед Анджей. – Сбиваешь.
Угу. Остроумный вроде как. А то, что меня этот стук тоже сбивает, никого не интересует. В транс, что ли, войти? Может, чего умного в голову придет. Или не придет.
Второе зрение – вещь занятная и полезная. Временами. Можно увидеть нечто интересное, а можно узреть такое, что всю оставшуюся жизнь будешь слюни пускать, поэтому мало кто из наших решался на вхождение в транс без страховки и защитных ритуалов. Мне обычно везло.
Вдох. Выдох. Успокоиться. Закрыть глаза.
Энергетические линии манили яркостью и сиянием. Ну нет. Ни за что. Я хочу жить. А что у нас с оградкой кладбища?
Вот тут было весело, честное слово. Пустота. Там, где еще недавно имелись не самые сильные, но все же надежные чары, сейчас не обнаружилось ничего. Совершенно. Будто светлые провели свои ритуалы экзорцизма. Только светлых тут быть просто не могло.
А вот то, что здесь должно было быть, отсутствовало напрочь. Призраки. Ни одного. И ни одного мелкого стихийного духа.
Пусто и мертво.
Это не рай для некромантов. Это наш ад.
Никакой жизни, никакой смерти, неоткуда брать силы и спокойствие. Пустота. Вот отчего меня так трясет. Я почувствовал полное отсутствие источников нашей энергии. А энерголинии… Кажется, они тоже изменились, стали чем-то иным. Понятно, почему наставника так шандарахнуло. Ну-ка, поглядим поближе, что же у нас так посверкивает заманчиво. Определенно, это не свет. Свет нам неприятен, но мы на него так странно не реагируем. Что же это тогда?
Дотронуться или не стоит, вот в чем вопрос. Нет, не буду. А то еще вылечу в кому, с моей повышенной чувствительностью, и кто меня оттуда выцарапывать будет?
Раз. Два. Три. Я медленно вышел из транса. Ребята продолжали уговаривать имущество Академии работать. Имущество активно сопротивлялось, как вахтер, не желающий осчастливливать студиозусов ключами от пустующей аудитории. Раздолбанная ветошь.
– Ну и что ты наглядел, Келе? – спросил Анджей, оторвавшись на секунду от доставшегося нам агрегата.
– Да тут полностью стерильная территория, будто кладбища никогда и не было. Будто здесь вообще ничего не было.
– Ой-ё… – выдал ошарашенный приятель. – И почему мне все это так не нравится?
– Потому что это полная задница, – разъяснил Рем. – Хорошо хоть, здесь еще ничего не завелось, а то сам знаешь…
Знаю. На таких пустых местах такое порой появляется, что только за голову хватаешься и бежишь куда подальше.
– Пусто пока. Свежатинка. Еще ничего нет.
– И то радость. Пойдемте-ка, братцы, отсюда. Правда твоя, остроухий, здесь нам не место.
Убрались мы из обители мертвых на диво быстро. Магометр то ли не заработал, то ли магического фона не наблюдалось в принципе. Нет, теоретически второй вариант невозможен… А практически. Практически – я уже готов поверить во что угодно, вплоть до внеочередного конца света.
И главное, мы ничего не знаем о том, что произошло с одногруппниками. Единственное, что ясно, это то, что ничего не ясно… Потрясающе.
– Студиозусы! – раздалось у нас за спиной.
Мы подпрыгнули от неожиданности, а я еще и добавил пару непристойных слов. Вот умеет же достойный мэтр Райхэ подкрадываться сзади так, что, пока сам не заявит о своем присутствии, сроду не догадаешься, что он стоит и выжидательно наблюдает.
– М-мэтр? А как вы здесь оказались? – заикаясь, поинтересовался наш староста. – Это… Хм… Ночь ведь уже.
– Вот и я о том. Ночь уже. И что вы делаете за пределами Академии? – недовольно спросил наставник. – Или хотите лишить факультет еще трех студиозусов? Вы учтите, смертность среди представителей вашей профессии высокая, а с подобными выходками к моменту выпуска ваш курс будет в минусе.
Каким образом курс может выйти в минус, я не представлял.
– Мы… – начал было Рем.
– Вы. Отлично. Вы что, раздолбаи великовозрастные, думали, что способны сделать то, что не могут сделать дипломированные специалисты? Студиозусы, вы должны сидеть в своих комнатах, а не шляться по кладбищу, на котором бес знает что творится.
– Но, мэтр, – перебил его я. – Мы же…
Меня прожег негодующий взгляд.
– Эльдан, прекратите вести себя, как малое дитя. Днем вы подрались с представителями другого факультета, ночью – самовольно покинули территорию учебного заведения и отправились искать приключения на свою голову! Куда это годится, ваше высочество? Подумайте о душевном спокойствии вашей почтенной матушки!
Нечестно! Это удар ниже пояса!
– Можно подумать, она здесь чего похуже не устраивала… – пробурчал себе под нос я.
– Вы что-то сказали? – с угрозой в голосе осведомился наставник.
– Нет, мэтр, – с самой лучистой улыбкой отозвался я и покорно потопал в сторону Академии.
Спорить с мэтром Райхэ себе дороже: скрутит и отволочет за шкирку в комнату, наплевав на мою королевскую кровь. Проверено. Один раз уже отволакивал, а потом еще отписал бабушке о «недостойном поведении внука». Она мне потом такую головомойку устроила, даже вспоминать страшно, Тьмой клянусь. И магия его, изверга, не берет, будто заговоренный, и в глаз заехать может почище моего воспитателя-демона, а уж тот в этом деле собаку съел.
Друзья-товарищи, последовав моему примеру, опустили очи долу и двинулись за мной.
– Какой бес его принес? – тихо прошипел Анджей.
– Молодой человек, советую не забывать, что эльфийский слух на порядок острее человеческого.
А уж темные эльфы точно услышат любую гадость, даже если она произнесена за лигу от них.
– И-извините, – булькнул одногруппник.
Я только тяжело вздохнул. Порой мэтр Райхэ до боли напоминал драгоценную бабушку Гиру: он действительно заботился о моем благополучии, но вот спастись от этой заботы не было ни единого шанса.
– О Творец, какие же вы еще дети! – причитал сзади конвоирующий нас наставник. – Неужто ваши головы настолько пустопорожние, что вы не видите, насколько все это опасно? А вы, Эльдан, и вовсе должны сидеть у себя в комнате в обществе как минимум трех свидетелей, причем желательно светлых. А вы что творите? Хотите, чтобы на вас четырнадцать трупов повесили?
Сердце пропустило удар.
– Трупов? – ахнул Анджей, на миг замерев.
Инга.
И без слов ясно, о чем он в первую очередь подумал.
Но ведь их еще не нашли. Еще совершенно ничего не ясно!
– А почему четырнадцать? – спросил Рем.
– Наставник, с которым вы ходили на кладбище, несколько часов назад покончил с собой. Наверное, хотел вскрыть вены, но увлекся.
Я нервно сглотнул:
– Насколько увлекся?
– Отрезал себе кисть собственным ритуальным ножом, – глухо ответил эльф. – Спасти не успели.
Что? Я уже ничего не понимаю.
– Это неестественно, – не выдержал и возмутился я. – Самоубийцы только в исключительных случаях пытаются лишить себя жизни мучительным способом! К тому же он был человеком, а значит, должен был потерять сознание от болевого шока, а не целеустремленно перепиливать себе кость. Да и ритуальный нож для таких вещей не предусмотрен, стало быть, и возиться покойному долго пришлось…
– Все правильно, Эльдан, вот только он все-таки это сделал.
Меня от всего произошедшего слегка мутило. Исчезающие студиозусы, саморасчленяющиеся наставники. Все это отдавало каким-то жутковатым бредом. Нет, наша специальность изначально отличается и жутковатостью, и кровавостью, но у нас хотя бы все логично и делается с определенной целью. Если тело после совершения обрядов сохранилось, то с первого взгляда можно понять, что именно желал сделать маг. Так вот, руки мы точно не отрезаем. Точнее, если отрезаем, то не только кисть. На четвертом курсе нам должны читать лекции по защите на крови, так там один из приемов – отсечение у живой жертвы конечностей, лишение ее всех органов чувств, причем даже после всех манипуляций объект должен остаться жив. И вот это создание становится на несколько лет хранителем определенной территории, а выплеск энергии после его смерти еще и поддерживает защиту в течение нескольких месяцев. Если мне память не изменяет, то изобретателя данного обряда сожгли после того, как обнаружили его лабораторию и поняли в полной мере, чем он там занимается. В некотором роде я даже понимаю тех светлых (хоть и сочувствую, разумеется, собрату-некроманту): обнаружив в убежище мастера смерти несколько расчлененных трупов, они не могли подумать о нем ничего хорошего. А если учесть, что эксперименты проводились над жертвами, обладающими самыми разными свойствами…
Но чтобы одну только кисть… Это не наши работали. С другой стороны, сам мэтр не мог бы использовать такой экзотический способ самоубийства. К тому же с чего бы ему вдруг вздумалось уйти за Последние Врата? Что он там забыл? Да ни один некромант добровольно не попрощается с жизнью: слишком многие ждут его в царстве смерти, чтобы задать весьма каверзные вопросы. А накладывать на себя руки после того происшествия на кладбище – и вовсе было бы дикостью. Все уцелели, нежить не вырвалась. Конечно, заслуги наставника в этом не было никакой, но максимум, что ему грозило, – это выговор, увольнять его точно не стали бы, так как замену пришлось бы долго искать.
Значит, можно делать ставку на внушение, причем невероятно сильное, потому что перебить инстинкт самосохранения и болевой шок – задача чрезвычайно трудоемкая. И тогда мы все же имеем очень близко, вероятно прямо в стенах Академии, сильного и талантливого мага, который неплохо работает с ментальными заклинаниями. Но чтобы мертвецы так активно полезли из могил, необходим некромант. Двое их, что ли?.. Возможно. Или для восстания нежити имелась иная причина, несколько отличающаяся от обычно рассматриваемой?..
– Келе, медитация на ходу – это, конечно, невероятно талантливо, но вернись, пожалуйста, обратно, – прошипел мне в ухо Анджей, для убедительности хорошенько заехав промеж лопаток.
Я зашипел от боли, но реагировать на внешние раздражители все же начал.
– Мне это не нравится. Совершенно не нравится. Я не понимаю, что произошло, почему и зачем. Все происшествия привыкли сваливать на некромантов, и не без причин. Но происходящее не подпадает ни под одно из правил нашей науки… Я бы сказал, что все это… бессмысленно.
– У всего есть причины и смысл, – отозвался мэтр Райхэ, не оборачиваясь к нам. – Просто нужно уметь их обнаруживать.
Легко ему говорить. Порой кажется, будто темный эльф знает абсолютно все и даже больше, только не особо охотно делится информацией с окружающими. Так и подмывает найти какого-нибудь умелого телепата и покопаться в беловолосой голове мэтра.
До Академии мы дошли под конвоем: пусть наставник и шел впереди, однако ни у меня, ни у моих друзей не возникло и мысли, что мы сможем от него смыться. Довели нас прямо до дверей общежития.
– Мальчики, – обратился к нам на прощанье наставник, – я настоятельно прошу вас соблюдать осторожность. Вы и так сейчас под подозрением…
– Но, мэтр, мы ничего не сделали! – возмутился я. – Это же наши друзья.
– Я-то вам верю, а вот за остальных не поручусь, – сухо ответил наставник. – К тому же совет Академии решил, что для расследования необходимо вызвать Карающих.
Вздрогнул не я один. Не говоря больше ни слова, мы поднялись в комнату.
Карающие… Ничего более страшного для магов еще не придумали. Они не подчиняются никому, кроме собственных Старших, и любое преступление с использованием магии расследуется ими и только ими. Каким образом и в какие незапамятные времена они получили подобные полномочия, уже никто не сможет ответить, однако ныне они – самостоятельная и страшная сила. Каким-то способом они могут лишать самого дара к магии; кому-то из наказанных спустя определенное время дар возвращается, кто-то навсегда остается без него, а кого-то Карающие лишают еще и жизни. Данная организация стоит над властью мирской и духовной, и никто не помешает им исполнить вынесенный договор.
– Мне страшно, – произнес я, когда мы уже были в комнате. – Что, если они… нас…
– Не надо, Келе. Мы же ни в чем не виноваты, – неуверенно произнес Анджей.
– А кого это когда волновало? – не слишком-то оптимистично изрек Рем. – Мы некроманты, и так дело нечистое, а уж когда есть возможность подставить…
Я на секунду задумался.
– Бабушку подключу, если что.
– Принцесса, конечно, невероятно влиятельная особа, но вряд ли она сможет остановить Карающих, – заметил староста.
– При чем тут это? Бабушка и дядя Дима – проводники, если вы забыли, так что при самом паршивом раскладе нас вполне могут отвести в другой мир, где мы спокойно отсидимся. Можно даже к прабабке на постой попроситься, а то она вечно расстраивается, что так редко меня видит.
И в перерывах между встречами правнук умудряется вымахать из младенца во вполне себе взрослого юношу.
– К человеческой прабабке? – уточнил Анджей, отходя к окну.
– Ага.
– Так она же умереть должна была давным-давно. Сколько ее высочеству Гире, лет четыреста уже?
– В разных точках мироздания время течет по-разному, так что бабушка Галя жива, здорова и ждет не дождется любимого правнука. Правда, для соседей – я ее племянник.
– Наверное, для тебя, эльфа, странно иметь близких, которые смертны и хрупки? – тихо спросил Анджей.
– Да. Бабушка Гира и дядя Дима хоть и люди, но при этом проводники, время над ними не властно, так же как и над эльфами. А бабушка Галя все равно когда-нибудь умрет…
– Эльфы тоже могут умереть.
Я криво усмехнулся. Да. Эльфы могут умереть, это точно.
Анджей неожиданно выругался, причем с явным изумлением.
– Что стряслось? – подскочил к другу Рем. Я тоже подошел к друзьям. Ничего интересного в пределах видимости не обнаружилось.
– Я мэтра Райхэ видел, – ошарашенно пробормотал Анджей.
– И это повод так орать? – Рем отвесил подзатыльник виновнику беспокойства. – Мы его каждый день видим!
– Но не идущим практически одновременно в разные стороны! – повысив голос, возразил Анджей.
Я удивленно моргнул. Два мэтра Райхэ? Кто-то решил использовать на территории магического учебного заведения чары маскировки? Нет, не думаю, это слишком опасно. Зато сюда мог забрести морф – существо, способное без труда скопировать внешность другого, вплоть до жестов и манеры говорить… Вот только слабо верится, что морф оказался тут случайно. Их слишком мало в мире, и уж если они где-то появляются, значит, на то есть серьезные причины.
– Может быть, морф? – дрогнувшим голосом озвучил я свою версию.
– Может быть. Навряд ли мэтр Райхэ решил продолжить свой род делением, – с сарказмом согласился Рем. – Интересно, если это и правда морф, то не замешан ли и он в произошедшем?
Глава 4
Ночью мы спали неспокойно, каждый подскочил раз по десять, за компанию будя остальных. В итоге мы залились успокоительными зельями и проспали две первые пары.
Будить нас никто не стал – то ли пожалели, то ли за что-то мстили.
– Драко-он… – простонал Рем. – Нас отчислят. Нас всех просто отчислят к драконовой матери.
– Если уже не отчислили… Две пары!!! Ритуальное мучительство… Нам конец… На следующем занятии на нас уже практиковаться будут! – подпрыгнул на кровати я, судорожно одеваясь.
– Не дождетесь, – оборвал наши вопли мэтр Райхэ, появившийся в дверях комнаты как посланец Дракона, с ног до головы затянутый в черное. – Пропущенные занятия отработаете в особом порядке, а пока будете заниматься тем, чем и желали: искать своих одногруппников.
Не к добру. Точно не к добру. У нас практически не бывает отработок, и даже мертвые – мы все равно обязаны быть на занятиях (в крайнем случае однокурсники сами поднимут и приведут), а уж чтобы пропуски поощрялись деканатом… Да такого никогда не было!
Бес… А вдруг этот Райхэ – ненастоящий? Вдруг это на самом деле не наш наставник? Ребята вон тоже на мэтра смотрят с недоверием. Одна беда – не проверишь никак, способ вывести морфа на чистую воду еще не придуман.
– Что случилось? – только и сумел спросить я, загнав поглубже свои мысли о «настоящем» и «ненастоящем» мэтре Райхэ.
Что-то было в янтарных глазах темного эльфа такое, отчего у меня сердце зашлось.
– То кладбище… Его пришлось изолировать «барьером семи сил». Там… Дурно, в общем, там. Есть достоверные сведения, что на том месте помимо всего прочего возник разрыв ткани мира, так что поползло такое, чему еще и название не придумали.
– А кто будет восстанавливать целостность? – испуганно пробормотал Рем.
– Насчет этого не волнуйтесь. Поставить заплатку есть кому, это не ваша забота.
Хотелось бы мне посмотреть на мага, который способен сотворить такое. Я вот даже представить боюсь, какой потенциал нужно иметь, чтобы править ткань мира.
– А почему пропавшие однокурсники – наша забота? Буквально вчера вечером вы говорили совсем иное, – высказался я.
Мэтр Райхэ посмотрел на меня как-то странно, с задумчивым прищуром, будто он видел во мне что-то иное, недоступное пониманию остальных.
– Потому что есть вещи, которые никто, кроме вас, сделать не может.
Кроме нас? Или все-таки кроме меня?..
Я слышу то, чего другие не слышат, вижу то, чего другие не видят, некромант в третьем поколении… А если вспомнить, каким образом наши способности были получены Гирой, моей бабкой… Я знаю: в нас есть нечто особенное, нетипичное даже для некромантов. К тому же ни бабка, ни мать не боялись Госпожи, той, что дает силы своим слугам, хотя любой иной наш коллега боится смерти даже после долгих лет практики. В особенности боится, оказавшись за Последними Вратами, встретиться с теми, кого убил своими руками.
– И потому что так решил декан, – добавил наставник после паузы.
А этому старому хрычу что от нас понадобилось?!
– Это… это все же некромантия, мэтр? – спросил я у темного эльфа.
– Нет, но близко. Кто-то хочет заполучить то, что дается лишь при рождении, и не жалеет при этом ни чужих жизней, ни жизни всего нашего мира.
Дается при рождении… Некромантия… Вот и ответ. Кто-то хочет стать вровень с Прирожденными, магами, которых сама природа связала со смертью… А еще такой маг однажды может перестать быть существом, принадлежащим миру живых. И из Прирожденного станет Изменившимся… А вот Изменившийся, как выражается дядя Дима, это уже полный песец (не представляю, при чем тут северный зверек, да и как он может быть полным, но думаю, это очередная метафора из мира моей человеческой родни). Изменившийся – идеальный некромант, само воплощение смерти, его пища – чужая жизнь, его сила – чужая гибель, а его щит – чужая боль.
Меня передернуло.
– Он хочет… стать чем-то вроде Изменившегося? – дрожащим голосом спросил я. – Но зачем? Что может быть глупее?
Темный эльф, услышав мои слова, как-то странно улыбнулся.
– Изменившийся – создание невероятно сильное, а кто не хочет стать властелином мира?
Я раздраженно фыркнул:
– Вот ведь радость – стать «властелином ничего». Изменившийся сожрет любую жизненную энергию, которая найдется в сфере досягаемости! – справедливо возмутился я. – Пожелавший стать таким властелином как минимум ненормален.
– Значит, ты готов помочь остановить преступника? – зачем-то спросил эльф.
Но я ведь и так уже ответил!
Подделка или нет? Почему он так себя ведет?
– Конечно!
– Мы с тобой, – сказал мне Анджей.
Отлично. Как сказала моя матушка, втроем мы способны переделать мир по собственному проекту, если припрет. Может, насчет мира она и загнула, но натворить мы однозначно сумеем немало. А Айаллэ говорил, что в моих силах и с драконом справиться, если я посчитаю, что мне это нужно. Надеюсь, спасти друзей тоже получится, как и обезвредить того ненормального, который все это затеял. Прирожденный, вариант усовершенствованный, самодельный… Мерзость какая.
– И с чего собираетесь начать? – уточнил мэтр.
– Сперва хорошо бы почитать про Прирожденных, – заметил Рем, самый рассудительный среди нас, наш «здравый смысл». – Нам рассказывают про них очень мало.
Эльф удовлетворенно кивнул:
– Это верное решение. Если возникнут вопросы, обращайтесь ко мне. Надеюсь, смогу ответить на большинство из них.
О да, мэтр всегда отвечает, и отвечает только правду. Одна маленькая закавыка: нужно уметь задавать ему вопросы, причем точные и однозначные, а вот эту задачу он никогда не облегчает. И не понять, то ли от дурного нрава, то ли ради еще одного урока нам, бестолковым.
Вот только вопросы о Прирожденных надо задавать не наставнику, а моей матери или же сразу бабке – не верю, будто они не знают о подобных существах.
Декан факультета некромантии философски взирал на труп преподавателя. Культя была видна отлично. Кисть лежала рядом.
– Какая прелесть. Он мне никогда не нравился, – заметил Муарр, пожевав губу. – Самоуверенный и бестолковый мальчишка. Был.
– Вы правы, милорд, – кивнул замдекана по учебной работе, мэтр Ориэл, мужчина на вид чуть за сорок, поджарый, как волк. Верный помощник декана, привыкший повиноваться ему без раздумий и колебаний.
– Да… Никогда не нравился. И не выдержать возникшего в сознании диссонанса, вызванного обычным заклятием подвластия… Щенок. Смешно подумать, из какой ерунды он не смог выкрутиться. Что ж, туда ему и дорога. Все равно он тоже копал под меня. Отчет для ректора готов?
Заместитель прикрыл тело белой простыней. Пожалуй, морг был единственным местом в корпусе некромантов, где действительно всегда было чисто.
– Да, милорд.
– Надеюсь, мне не нужно проверять, что вы там написали? – ехидно осведомился Муарр.
– Что вы! Все как оговорено, – оскорбился словами начальника некромант.
– В прошлый раз вы тоже так говорили. А в результате к нам была спущена проверка, а потом еще и Карающие все перебаламутили.
– Ну так учли ошибки.
– Приставь кого-нибудь к Райхэ. Только пусть аккуратно действует. А то мерзавец больно навострился сбрасывать «хвост».
– А уцелевшая троица?
– Райхэ смотрит за цыплятами, мы смотрим за Райхэ.
В библиотеку наша троица направилась прямой наводкой, даже минуя столовую. Это было истинное святотатство: ведь в связи с пропуском занятий нам не грозила опасность увидеть все съеденное на дне нужника раньше положенного. Но как-то вот не вспомнилось про еду – может, из-за приобретенной привычки жить впроголодь, а может, из-за волнения. По идее, желудок должен был бы сам напомнить о своих потребностях, но, видимо, его робкие намеки так часто игнорировались, что он отчаялся и смолк навсегда. В итоге из обители знаний мы выползли только к ужину, причем из-за того, что Анджей с голодухи едва в обморок не грохнулся. Пока мы приводили друга в порядок, студиозусы все благополучно сожрали, и нам оставалось только мысленно высказывать им добрые пожелания подавиться.
– Кушать хочется, – мрачно произнес Анджей. Ему вторил его желудок.
– Очень хочется, – поддержал староста.
– Пошли в трактир, – махнул я рукой, понимая, что кормить друзей придется мне как самому обеспеченному. Принц все-таки.
Все студиозусы получали стипендию от Академии, и большинству она была ой как необходима: частенько семьи не одобряли выбора колдовской стези и напрочь лишали отпрысков денежного довольствия. Особенно часто это происходило с темными магами и некромантами. Меня чаша сия миновала, родня с отцовской стороны пусть бушевала, но посчитала непристойным заставлять нищенствовать принца крови, родня со стороны матери мое решение приняла как данность и пообещала прибить за заваленные экзамены. Так что у меня наличные не переводились. Вот только я не особо старался это показывать: не транжирил, за халтуру хватался так же, как все, если не больше. Незачем светить свое благополучие перед соучениками, неправильно это как-то да и чревато неприятностями. К тому же практический опыт никогда не будет лишним, верно? Но вот в таких случаях, как сегодня, свободные деньги ой как не помешают…
Трактир, куда мы направлялись, стоял в селе, располагавшемся в получасе пешего пути от места нашей учебы. Поселение было старое, основанное задолго до создания Академии, поэтому, наверное, оказалось таким живучим. Пару раз рядом с нашим местом учебы пробовали построить город – ничего не вышло. Люди как крысы сбегали, и не понять почему, а вот село назло всей современной магии стояло и исправно поставляло продовольствие на нашу кухню, за что его жителям огромное спасибо. Селяне были людьми разумными, практичными и чихать хотели на всю волшебствующую братию разом. Они привыкли к природным катаклизмам, разрушениям, странным тварям и беспокойным мертвецам и стоически переносили все бедствия, не забывая выбивать из гильдии магов компенсацию убытков. Да и к самим магам здесь относились куда лучше, чем во всем остальном мире, из них не пытались сделать ни посланцев Света, ни исчадий Тьмы.
Перед «выходом в свет» мы заскочили в комнату, где я привычно щелкнул пальцами, вызывая из общего на троих платяного шкафа то, что друзья называли «фамилиаром». Скелет. Обычный, чистенький, идеально целый человеческий скелет. И это был предмет моей невероятной гордости. Любой дурак может поднять труп. Ну хорошо, не любой, а только в некоторой степени обученный. А ты попробуй заставь побегать скелет! Для скелета в его естественном состоянии это невозможно: связки, мышцы, хрящи – все уже утрачено. Так что приходится восполнять потерянное с помощью магии. Та еще работенка, пока все сделал – упарился и трижды проклял свое неумное честолюбие, но теперь это полный выпендреж, как выражается дядя Дима. Увидев мою «куклу», наставники «автоматом» поставили мне зачет. К тому же в общественное место со скелетом выходить куда приятнее: не воняет, не разваливается, молчит, доводит до инфаркта любых встречных бандитов, заодно давая понять, что я не жертва, а очень даже наоборот. Просто идеальный спутник! Вот только по мостовой так громко плюснами цокает, что стража нервно оборачивается, сплевывает через плечо и идет запивать встречу с «гадским некромансером». Защитники отечества у нас лояльные, к магам относятся с пониманием, и даже некроманты у них неприязни не вызывают, но вот нежить, которая периодически сопровождает студиозусов и преподавателей нашего факультета, все же не одобряют.
Будить нас никто не стал – то ли пожалели, то ли за что-то мстили.
– Драко-он… – простонал Рем. – Нас отчислят. Нас всех просто отчислят к драконовой матери.
– Если уже не отчислили… Две пары!!! Ритуальное мучительство… Нам конец… На следующем занятии на нас уже практиковаться будут! – подпрыгнул на кровати я, судорожно одеваясь.
– Не дождетесь, – оборвал наши вопли мэтр Райхэ, появившийся в дверях комнаты как посланец Дракона, с ног до головы затянутый в черное. – Пропущенные занятия отработаете в особом порядке, а пока будете заниматься тем, чем и желали: искать своих одногруппников.
Не к добру. Точно не к добру. У нас практически не бывает отработок, и даже мертвые – мы все равно обязаны быть на занятиях (в крайнем случае однокурсники сами поднимут и приведут), а уж чтобы пропуски поощрялись деканатом… Да такого никогда не было!
Бес… А вдруг этот Райхэ – ненастоящий? Вдруг это на самом деле не наш наставник? Ребята вон тоже на мэтра смотрят с недоверием. Одна беда – не проверишь никак, способ вывести морфа на чистую воду еще не придуман.
– Что случилось? – только и сумел спросить я, загнав поглубже свои мысли о «настоящем» и «ненастоящем» мэтре Райхэ.
Что-то было в янтарных глазах темного эльфа такое, отчего у меня сердце зашлось.
– То кладбище… Его пришлось изолировать «барьером семи сил». Там… Дурно, в общем, там. Есть достоверные сведения, что на том месте помимо всего прочего возник разрыв ткани мира, так что поползло такое, чему еще и название не придумали.
– А кто будет восстанавливать целостность? – испуганно пробормотал Рем.
– Насчет этого не волнуйтесь. Поставить заплатку есть кому, это не ваша забота.
Хотелось бы мне посмотреть на мага, который способен сотворить такое. Я вот даже представить боюсь, какой потенциал нужно иметь, чтобы править ткань мира.
– А почему пропавшие однокурсники – наша забота? Буквально вчера вечером вы говорили совсем иное, – высказался я.
Мэтр Райхэ посмотрел на меня как-то странно, с задумчивым прищуром, будто он видел во мне что-то иное, недоступное пониманию остальных.
– Потому что есть вещи, которые никто, кроме вас, сделать не может.
Кроме нас? Или все-таки кроме меня?..
Я слышу то, чего другие не слышат, вижу то, чего другие не видят, некромант в третьем поколении… А если вспомнить, каким образом наши способности были получены Гирой, моей бабкой… Я знаю: в нас есть нечто особенное, нетипичное даже для некромантов. К тому же ни бабка, ни мать не боялись Госпожи, той, что дает силы своим слугам, хотя любой иной наш коллега боится смерти даже после долгих лет практики. В особенности боится, оказавшись за Последними Вратами, встретиться с теми, кого убил своими руками.
– И потому что так решил декан, – добавил наставник после паузы.
А этому старому хрычу что от нас понадобилось?!
– Это… это все же некромантия, мэтр? – спросил я у темного эльфа.
– Нет, но близко. Кто-то хочет заполучить то, что дается лишь при рождении, и не жалеет при этом ни чужих жизней, ни жизни всего нашего мира.
Дается при рождении… Некромантия… Вот и ответ. Кто-то хочет стать вровень с Прирожденными, магами, которых сама природа связала со смертью… А еще такой маг однажды может перестать быть существом, принадлежащим миру живых. И из Прирожденного станет Изменившимся… А вот Изменившийся, как выражается дядя Дима, это уже полный песец (не представляю, при чем тут северный зверек, да и как он может быть полным, но думаю, это очередная метафора из мира моей человеческой родни). Изменившийся – идеальный некромант, само воплощение смерти, его пища – чужая жизнь, его сила – чужая гибель, а его щит – чужая боль.
Меня передернуло.
– Он хочет… стать чем-то вроде Изменившегося? – дрожащим голосом спросил я. – Но зачем? Что может быть глупее?
Темный эльф, услышав мои слова, как-то странно улыбнулся.
– Изменившийся – создание невероятно сильное, а кто не хочет стать властелином мира?
Я раздраженно фыркнул:
– Вот ведь радость – стать «властелином ничего». Изменившийся сожрет любую жизненную энергию, которая найдется в сфере досягаемости! – справедливо возмутился я. – Пожелавший стать таким властелином как минимум ненормален.
– Значит, ты готов помочь остановить преступника? – зачем-то спросил эльф.
Но я ведь и так уже ответил!
Подделка или нет? Почему он так себя ведет?
– Конечно!
– Мы с тобой, – сказал мне Анджей.
Отлично. Как сказала моя матушка, втроем мы способны переделать мир по собственному проекту, если припрет. Может, насчет мира она и загнула, но натворить мы однозначно сумеем немало. А Айаллэ говорил, что в моих силах и с драконом справиться, если я посчитаю, что мне это нужно. Надеюсь, спасти друзей тоже получится, как и обезвредить того ненормального, который все это затеял. Прирожденный, вариант усовершенствованный, самодельный… Мерзость какая.
– И с чего собираетесь начать? – уточнил мэтр.
– Сперва хорошо бы почитать про Прирожденных, – заметил Рем, самый рассудительный среди нас, наш «здравый смысл». – Нам рассказывают про них очень мало.
Эльф удовлетворенно кивнул:
– Это верное решение. Если возникнут вопросы, обращайтесь ко мне. Надеюсь, смогу ответить на большинство из них.
О да, мэтр всегда отвечает, и отвечает только правду. Одна маленькая закавыка: нужно уметь задавать ему вопросы, причем точные и однозначные, а вот эту задачу он никогда не облегчает. И не понять, то ли от дурного нрава, то ли ради еще одного урока нам, бестолковым.
Вот только вопросы о Прирожденных надо задавать не наставнику, а моей матери или же сразу бабке – не верю, будто они не знают о подобных существах.
Декан факультета некромантии философски взирал на труп преподавателя. Культя была видна отлично. Кисть лежала рядом.
– Какая прелесть. Он мне никогда не нравился, – заметил Муарр, пожевав губу. – Самоуверенный и бестолковый мальчишка. Был.
– Вы правы, милорд, – кивнул замдекана по учебной работе, мэтр Ориэл, мужчина на вид чуть за сорок, поджарый, как волк. Верный помощник декана, привыкший повиноваться ему без раздумий и колебаний.
– Да… Никогда не нравился. И не выдержать возникшего в сознании диссонанса, вызванного обычным заклятием подвластия… Щенок. Смешно подумать, из какой ерунды он не смог выкрутиться. Что ж, туда ему и дорога. Все равно он тоже копал под меня. Отчет для ректора готов?
Заместитель прикрыл тело белой простыней. Пожалуй, морг был единственным местом в корпусе некромантов, где действительно всегда было чисто.
– Да, милорд.
– Надеюсь, мне не нужно проверять, что вы там написали? – ехидно осведомился Муарр.
– Что вы! Все как оговорено, – оскорбился словами начальника некромант.
– В прошлый раз вы тоже так говорили. А в результате к нам была спущена проверка, а потом еще и Карающие все перебаламутили.
– Ну так учли ошибки.
– Приставь кого-нибудь к Райхэ. Только пусть аккуратно действует. А то мерзавец больно навострился сбрасывать «хвост».
– А уцелевшая троица?
– Райхэ смотрит за цыплятами, мы смотрим за Райхэ.
В библиотеку наша троица направилась прямой наводкой, даже минуя столовую. Это было истинное святотатство: ведь в связи с пропуском занятий нам не грозила опасность увидеть все съеденное на дне нужника раньше положенного. Но как-то вот не вспомнилось про еду – может, из-за приобретенной привычки жить впроголодь, а может, из-за волнения. По идее, желудок должен был бы сам напомнить о своих потребностях, но, видимо, его робкие намеки так часто игнорировались, что он отчаялся и смолк навсегда. В итоге из обители знаний мы выползли только к ужину, причем из-за того, что Анджей с голодухи едва в обморок не грохнулся. Пока мы приводили друга в порядок, студиозусы все благополучно сожрали, и нам оставалось только мысленно высказывать им добрые пожелания подавиться.
– Кушать хочется, – мрачно произнес Анджей. Ему вторил его желудок.
– Очень хочется, – поддержал староста.
– Пошли в трактир, – махнул я рукой, понимая, что кормить друзей придется мне как самому обеспеченному. Принц все-таки.
Все студиозусы получали стипендию от Академии, и большинству она была ой как необходима: частенько семьи не одобряли выбора колдовской стези и напрочь лишали отпрысков денежного довольствия. Особенно часто это происходило с темными магами и некромантами. Меня чаша сия миновала, родня с отцовской стороны пусть бушевала, но посчитала непристойным заставлять нищенствовать принца крови, родня со стороны матери мое решение приняла как данность и пообещала прибить за заваленные экзамены. Так что у меня наличные не переводились. Вот только я не особо старался это показывать: не транжирил, за халтуру хватался так же, как все, если не больше. Незачем светить свое благополучие перед соучениками, неправильно это как-то да и чревато неприятностями. К тому же практический опыт никогда не будет лишним, верно? Но вот в таких случаях, как сегодня, свободные деньги ой как не помешают…
Трактир, куда мы направлялись, стоял в селе, располагавшемся в получасе пешего пути от места нашей учебы. Поселение было старое, основанное задолго до создания Академии, поэтому, наверное, оказалось таким живучим. Пару раз рядом с нашим местом учебы пробовали построить город – ничего не вышло. Люди как крысы сбегали, и не понять почему, а вот село назло всей современной магии стояло и исправно поставляло продовольствие на нашу кухню, за что его жителям огромное спасибо. Селяне были людьми разумными, практичными и чихать хотели на всю волшебствующую братию разом. Они привыкли к природным катаклизмам, разрушениям, странным тварям и беспокойным мертвецам и стоически переносили все бедствия, не забывая выбивать из гильдии магов компенсацию убытков. Да и к самим магам здесь относились куда лучше, чем во всем остальном мире, из них не пытались сделать ни посланцев Света, ни исчадий Тьмы.
Перед «выходом в свет» мы заскочили в комнату, где я привычно щелкнул пальцами, вызывая из общего на троих платяного шкафа то, что друзья называли «фамилиаром». Скелет. Обычный, чистенький, идеально целый человеческий скелет. И это был предмет моей невероятной гордости. Любой дурак может поднять труп. Ну хорошо, не любой, а только в некоторой степени обученный. А ты попробуй заставь побегать скелет! Для скелета в его естественном состоянии это невозможно: связки, мышцы, хрящи – все уже утрачено. Так что приходится восполнять потерянное с помощью магии. Та еще работенка, пока все сделал – упарился и трижды проклял свое неумное честолюбие, но теперь это полный выпендреж, как выражается дядя Дима. Увидев мою «куклу», наставники «автоматом» поставили мне зачет. К тому же в общественное место со скелетом выходить куда приятнее: не воняет, не разваливается, молчит, доводит до инфаркта любых встречных бандитов, заодно давая понять, что я не жертва, а очень даже наоборот. Просто идеальный спутник! Вот только по мостовой так громко плюснами цокает, что стража нервно оборачивается, сплевывает через плечо и идет запивать встречу с «гадским некромансером». Защитники отечества у нас лояльные, к магам относятся с пониманием, и даже некроманты у них неприязни не вызывают, но вот нежить, которая периодически сопровождает студиозусов и преподавателей нашего факультета, все же не одобряют.