— Анализируем! — громко произнес он — самому себе. — Что сие может значить?
Примитивный компьютер атмосферника молчал; Пилот сильно сомневался, что более современный ящик магнитодинамического штурмовика сумел бы ему помочь в такой ситуации, тем не менее вычислительными ресурсами пренебрегать не стоило, и он запустил программу самотестирования.
Пока ящик мигал огоньками на пульте и выводил на дисплей бодрые и абсолютно ненужные в данном случае сообщения, человек постепенно пришел в себя, с тоской взглянул на кислородный манометр, выругался, и огляделся.
Первое впечатление оказалось правильным — самолет висел в безвоздушном пространстве. Солнце описывало круги, звезды так же весело носились следом. Пилот вспомнил Галилея и пришел к выводу, что атмосферник вращается. Все приборы, хоть мало-мальски связанные с тяготением, магнитным полем или атмосферой, показывали полнейшую чушь, радиополукомпас растерянно тыкался то в одну сторону, то в другую. Пилот с досадой посмотрел на него, но выключать не стал — мало ли чего.
Большого голубого шара планеты рядом не наблюдалось. С одной стороны, это утешало — мало радости ворваться в атмосферу на космической скорости на неприспособленном для таких вещей атмосфернике, с другой — огорчало, поскольку стрелка манометра ощутимо подрагивала.
Координаты ящик выдавал правильные — по крайней мере, так он сам утверждал. “Следовательно… — Пилот усмехнулся. — Или исчезла планета, или это просто сбой в систе…”
Логичные в общем-то рассуждения человека были прерваны появлением странного — впрочем, а что не было странным в подобных обстоятельствах? — предмета. Смутно — весьма смутно, но что-то он Пилоту все-таки напоминал. Дело осложнялось тем, что подойти поближе или хотя бы остановить вращение атмосферник не мог, а таинственный предмет тоже явно не намеревался делать ничего подобного. Он летел так же тупо и неуправляемо, и так же бессмысленно вращался, то сверкая острой гранью в ослепительных солнечных лучах, то становясь темным и неразличимым. Пилот жадно припал к стеклу кабины, пытаясь рассмотреть незнакомца, тот, в свою очередь, приближался медленно и неторопливо, явно проходя мимо, и вдруг, когда фазы вращения атмосферника и неизвестного аппарата на мгновение совпали, Пилот выругался и чуть не пробил головой стекло.
Мимо медленно проплывал обломок носовой части штурмовика с разбитой кабиной. Тот, кто сидел в кресле пилота, никак не отреагировал на неожиданную встречу и даже не повернул головы, и все по одной простой причине — шея его оканчивалась куском розового ноздреватого вещества, напоминающего сахарную вату на палочке.
Присмотревшись, Пилот разглядел вдалеке еще несколько бесформенных обломков — в основном камней.
“Хочешь поприсутствовать при взрыве гигатонной бомбы в атмосфере… или лучше — в гидросфере? Зрелище — незабываемое, планета — в пыль!” — почему-то вспомнились слова Контактера.
Руки его дрожали. Пилот остановился, глубоко вдохнул, и только с третьей попытки набрал программу Перехода.
Эпизод 23
Эпизод 24
Эпизод 25
Примитивный компьютер атмосферника молчал; Пилот сильно сомневался, что более современный ящик магнитодинамического штурмовика сумел бы ему помочь в такой ситуации, тем не менее вычислительными ресурсами пренебрегать не стоило, и он запустил программу самотестирования.
Пока ящик мигал огоньками на пульте и выводил на дисплей бодрые и абсолютно ненужные в данном случае сообщения, человек постепенно пришел в себя, с тоской взглянул на кислородный манометр, выругался, и огляделся.
Первое впечатление оказалось правильным — самолет висел в безвоздушном пространстве. Солнце описывало круги, звезды так же весело носились следом. Пилот вспомнил Галилея и пришел к выводу, что атмосферник вращается. Все приборы, хоть мало-мальски связанные с тяготением, магнитным полем или атмосферой, показывали полнейшую чушь, радиополукомпас растерянно тыкался то в одну сторону, то в другую. Пилот с досадой посмотрел на него, но выключать не стал — мало ли чего.
Большого голубого шара планеты рядом не наблюдалось. С одной стороны, это утешало — мало радости ворваться в атмосферу на космической скорости на неприспособленном для таких вещей атмосфернике, с другой — огорчало, поскольку стрелка манометра ощутимо подрагивала.
Координаты ящик выдавал правильные — по крайней мере, так он сам утверждал. “Следовательно… — Пилот усмехнулся. — Или исчезла планета, или это просто сбой в систе…”
Логичные в общем-то рассуждения человека были прерваны появлением странного — впрочем, а что не было странным в подобных обстоятельствах? — предмета. Смутно — весьма смутно, но что-то он Пилоту все-таки напоминал. Дело осложнялось тем, что подойти поближе или хотя бы остановить вращение атмосферник не мог, а таинственный предмет тоже явно не намеревался делать ничего подобного. Он летел так же тупо и неуправляемо, и так же бессмысленно вращался, то сверкая острой гранью в ослепительных солнечных лучах, то становясь темным и неразличимым. Пилот жадно припал к стеклу кабины, пытаясь рассмотреть незнакомца, тот, в свою очередь, приближался медленно и неторопливо, явно проходя мимо, и вдруг, когда фазы вращения атмосферника и неизвестного аппарата на мгновение совпали, Пилот выругался и чуть не пробил головой стекло.
Мимо медленно проплывал обломок носовой части штурмовика с разбитой кабиной. Тот, кто сидел в кресле пилота, никак не отреагировал на неожиданную встречу и даже не повернул головы, и все по одной простой причине — шея его оканчивалась куском розового ноздреватого вещества, напоминающего сахарную вату на палочке.
Присмотревшись, Пилот разглядел вдалеке еще несколько бесформенных обломков — в основном камней.
“Хочешь поприсутствовать при взрыве гигатонной бомбы в атмосфере… или лучше — в гидросфере? Зрелище — незабываемое, планета — в пыль!” — почему-то вспомнились слова Контактера.
Руки его дрожали. Пилот остановился, глубоко вдохнул, и только с третьей попытки набрал программу Перехода.
Эпизод 23
После прошлого Перехода, после завораживающей бесконечной черной пустоты выход в стратосферу планеты казался просто праздником. Самолет стремительно провалился тысяч на десять метров, нащупал первые сгустки атмосферы, разогрелся, радостно взревел двигателями и еще более радостно даванул свои полные семь с половиной махов. Пилот вздохнул и все еще дрожащей рукой вытер лоб.
После всего пережитого даже четверка истребителей, идущая на перехват, казалась такой мелочью, о которой и думать не стоило. Все же — на всякий случай — он включил бортовые огни, проверил ответчик — “свои, свои, свои…” — орал в эфир компьютер на каком-то своем, малопонятном, да еще и шифрованном языке, — перешел в горизонтальный полет без всяких там форсажей и скольжений и демонстративно снизил скорость.
Истребители подошли ближе, разделились — Пилот с некоторым удивлением отметил, что два из них почти такие же атмосферники, как у него, усмехнулся — “что, уроки не проходят даром?”, и покачал крыльями. Все четыре аппарата незамедлительно ответили тем же, затем один атмосферник подошел вплотную и пристроился борт о борт.
— Покажи лицо! — прохрипели наушники мертвым механическим, явно прошедшим через скремблеры голосом.
Пилот повиновался незамедлительно — откинул забрало до упора назад, чуть ли не прижался носом к левому стеклу кабины и улыбнулся.
— Кто такой и откуда летишь? — поинтересовался мертвый голос в наушниках.
— Пилот. Завербован около трех недель назад. Был на Санатории, координаты…. черт, не помню, запросите Ящик. После возвращения обнаружил, что база разрушена, набрал координаты ЗКП[23]… то есть ваши — и прыгнул.
— О`кей, двигайся за мной! Но без фокусов! — все так же мертво прогудели наушники.
— Понял… — уже не так радостно пробурчал в микрофон Пилот и следующие полтора часа обиженно молчал.
Атмосферники вывели его на длинную серо-зеленую, словно выкрашенную специально (впрочем, скорее всего, так оно и было) полосу, до момента касания держались рядом, затем неожиданно резво взмыли вверх и чуть ли не вертикально ушли в облака. Магнитодинамички шли чуть сзади, снижая скорость синхронно с его пробегом, и только после окончательной остановки тоже ушли вверх.
Серый бетонный нарост чуть в стороне от ВПП раскрылся, выпуская такой же серый броневичок, и закрылся снова, как только тот проехал шлюз.
— Приветствую, — сказал встретивший Пилота “родственник”, вежливо открывая перед ним дверцу. — Я Гэбист.
— Кто? — не понял сразу Пилот.
— Гэбист. Госбезопасность — слышал о такой службе?
— Да уж… — протянул Пилот. — Приходилось. Только…
Он запнулся.
— Что, с трудом представляешь себя на такой службе? — усмехнулся встречающий. — Я тоже. Однако чего только не сделаешь за определенное вознаграждение, правда?
Пилот вежливо улыбнулся.
— Шучу, конечно, — тоже усмехнулся Гэбист. — А в общем-то, работа как работа. И здесь, как видишь, моя специальность тоже пригодилась.
— Это в каком смысле? — заподозрил неладное Пилот.
— А в простом, — вдруг перестал усмехаться Гэбист. — В течение ближайших… ну, в общем, за минимальное время нам с тобой предстоит разобраться во многих вопросах. А до этого тебе придется посидеть под замком.
— Докатились! — орал в потолок Пилот. — Чужих шпионов ловить не умеете, так давайте своих в кутузку сажать! Ламеры! Идиоты! Я, как дурак, спешу к ним с известием о гибели базы, а они меня — под замок!………………..!…………………..!…………………. вас в…………… через…… за………… под…………….. сквозь…………. на………………. об ……….., и всех ваших родственников по материнской линии тоже!
Тут он вовремя вспомнил, что родственники у них те же, что и у него самого, и заткнулся.
Если честно, орал и матерился Пилот больше от скуки, чем от реальной злости. В глубине души он прекрасно понимал, что после разгрома и гибели базы волна подозрений неизбежна и даже необходима, что в поимке шпионов, выведших врага на уязвимое место защищенной временной линии лучше перебдеть, чем недобдеть, и что Гэбист явно хочет для начала осмотреть атмосферник, опросить компьютер и только потом взяться за самого Пилота.
Но легче от этого не становилось.
Мало утешала и мысль, что очутившись на месте главы местной же службы безопасности, он, то есть Пилот, вел бы себя точно так же, а то и хуже, так что обижаться вообще не на что.
Поматерившись для порядку еще несколько минут, Пилот закрыл глаза и попытался уснуть. Сначала это даже удалось, но уже через несколько минут такого радостного беспамятства из глубин подсознания поползли воспоминания о Психологе, Контактере, Стратеге, Подводнике, любимой девушке, наконец… Пилот с криком вскочил и предпочел просто поваляться на койке, тупо уставившись в потолок.
Дверь открылась с легким шуршанием, Гэбист вошел и устало опустился на стул рядом.
— Что слышно хорошего? — равнодушно поинтересовался Пилот.
— Мне бы хотелось уточнить некоторые детали, — игнорировал его вопрос гость. — Расскажи, пожалуйста, подробнее о твоем отлете с Санатория.
— А что здесь рассказывать? Заправился, залез в атмосферник, закрыл кабину, взлетел, набрал высоту — да, атмосфера там потоньше, так что я набрал не тридцать тысяч, а где-то двадцать-двадцать одну, запустил Переход — и прыгнул.
— Сзади ничего подозрительного не заметил?
— “Сзади” — это где?
— На поверхности планеты.
— Ничего. А что?
— Высоту набирал по спирали или по прямой?
— По прямой. Не хотелось устраивать Переход над головами.
— Высоту точно не помнишь?
— Точно не помню. Тысяч двадцать — двадцать одна. Но вообще-то, ты можешь спокойно запросить параметры перехода у Ящика.
— Запросили уже… — поморщился Гэбист.
— И что?
— Дать бы тебе по голове за такие вопросы! — неожиданно вспылил собеседник. — Бля, не был бы ты мной самим — сейчас бы валялся на полу с закрученными за голову ногами и рассказывал бы, рассказывал, рассказывал! Тьфу!
— Как, однако, я круто пал! — присвистнул Пилот. — Неужели приятно было таким заниматься?
— Всяко было, — уже поспокойнее буркнул Гэбист. — Бывало и приятно. Ладно, кончай скандалить. Ящик мы уже опросили. Вообще-то ты чист. Почти.
— А что значит “почти”? И к чему эти допросы?
— А к тому, что через пару минут после твоего отлета Координатная Линия… ну, Санаторий, в общем, — перестала существовать.
— К-как это? — Пилот вскочил с койки. — Как перестала?
— Очень просто. Так же, как и база. Гигатонная бомба в океан — и в реакцию вступает дейтерий гидросферы. Планета — в пыль.
— А… а бомба откуда?
— А вот это и есть самое интересное. Знаешь ли ты, что магнитодинамички вызывают возмущения во временном потоке?
— Нет, первый раз слышу. Но причем тут магнитодинамички?
— А при том, что таких возмущений в районе Санатория не зафиксировано.
— А в районе базы?
— Возле базы сам черт ногу сломит, — смутился Гэбист. — Там же летало все, что могло от земли оторваться. Там линия еще лет двести в порядок приходить будет — да и то, только если прямо сейчас все взорвать.. Но речь не о том.
— О чем же? — уже не так бурно поинтересовался Пилот.
— О том, что гигатонную бомбу доставили на Санаторий на атмосфернике.
— На… моем?
На Пилота жалко было смотреть. Несколько секунд Гэбист с наслаждением разглядывал посеревшее лицо допрашиваемого, затем с явным сожалением ответил:
— Нет. Твой такую игрушку не поднимет. Но против тебя есть другие материалы.
— Какие же? — облегченно вздохнул Пилот.
— Контактера помнишь?
— Да, — он вдруг понял, что расслабился рано.
— Так вот, — Гэбист снова сделал вид, что наслаждается самой процедурой допроса. — По последним сведениям, работала она на амазонок, бомбу они наводили по ею установленным маякам, и один из таких маячков мы сняли с твоего атмосферника.
После всего пережитого даже четверка истребителей, идущая на перехват, казалась такой мелочью, о которой и думать не стоило. Все же — на всякий случай — он включил бортовые огни, проверил ответчик — “свои, свои, свои…” — орал в эфир компьютер на каком-то своем, малопонятном, да еще и шифрованном языке, — перешел в горизонтальный полет без всяких там форсажей и скольжений и демонстративно снизил скорость.
Истребители подошли ближе, разделились — Пилот с некоторым удивлением отметил, что два из них почти такие же атмосферники, как у него, усмехнулся — “что, уроки не проходят даром?”, и покачал крыльями. Все четыре аппарата незамедлительно ответили тем же, затем один атмосферник подошел вплотную и пристроился борт о борт.
— Покажи лицо! — прохрипели наушники мертвым механическим, явно прошедшим через скремблеры голосом.
Пилот повиновался незамедлительно — откинул забрало до упора назад, чуть ли не прижался носом к левому стеклу кабины и улыбнулся.
— Кто такой и откуда летишь? — поинтересовался мертвый голос в наушниках.
— Пилот. Завербован около трех недель назад. Был на Санатории, координаты…. черт, не помню, запросите Ящик. После возвращения обнаружил, что база разрушена, набрал координаты ЗКП[23]… то есть ваши — и прыгнул.
— О`кей, двигайся за мной! Но без фокусов! — все так же мертво прогудели наушники.
— Понял… — уже не так радостно пробурчал в микрофон Пилот и следующие полтора часа обиженно молчал.
Атмосферники вывели его на длинную серо-зеленую, словно выкрашенную специально (впрочем, скорее всего, так оно и было) полосу, до момента касания держались рядом, затем неожиданно резво взмыли вверх и чуть ли не вертикально ушли в облака. Магнитодинамички шли чуть сзади, снижая скорость синхронно с его пробегом, и только после окончательной остановки тоже ушли вверх.
Серый бетонный нарост чуть в стороне от ВПП раскрылся, выпуская такой же серый броневичок, и закрылся снова, как только тот проехал шлюз.
— Приветствую, — сказал встретивший Пилота “родственник”, вежливо открывая перед ним дверцу. — Я Гэбист.
— Кто? — не понял сразу Пилот.
— Гэбист. Госбезопасность — слышал о такой службе?
— Да уж… — протянул Пилот. — Приходилось. Только…
Он запнулся.
— Что, с трудом представляешь себя на такой службе? — усмехнулся встречающий. — Я тоже. Однако чего только не сделаешь за определенное вознаграждение, правда?
Пилот вежливо улыбнулся.
— Шучу, конечно, — тоже усмехнулся Гэбист. — А в общем-то, работа как работа. И здесь, как видишь, моя специальность тоже пригодилась.
— Это в каком смысле? — заподозрил неладное Пилот.
— А в простом, — вдруг перестал усмехаться Гэбист. — В течение ближайших… ну, в общем, за минимальное время нам с тобой предстоит разобраться во многих вопросах. А до этого тебе придется посидеть под замком.
— Докатились! — орал в потолок Пилот. — Чужих шпионов ловить не умеете, так давайте своих в кутузку сажать! Ламеры! Идиоты! Я, как дурак, спешу к ним с известием о гибели базы, а они меня — под замок!………………..!…………………..!…………………. вас в…………… через…… за………… под…………….. сквозь…………. на………………. об ……….., и всех ваших родственников по материнской линии тоже!
Тут он вовремя вспомнил, что родственники у них те же, что и у него самого, и заткнулся.
Если честно, орал и матерился Пилот больше от скуки, чем от реальной злости. В глубине души он прекрасно понимал, что после разгрома и гибели базы волна подозрений неизбежна и даже необходима, что в поимке шпионов, выведших врага на уязвимое место защищенной временной линии лучше перебдеть, чем недобдеть, и что Гэбист явно хочет для начала осмотреть атмосферник, опросить компьютер и только потом взяться за самого Пилота.
Но легче от этого не становилось.
Мало утешала и мысль, что очутившись на месте главы местной же службы безопасности, он, то есть Пилот, вел бы себя точно так же, а то и хуже, так что обижаться вообще не на что.
Поматерившись для порядку еще несколько минут, Пилот закрыл глаза и попытался уснуть. Сначала это даже удалось, но уже через несколько минут такого радостного беспамятства из глубин подсознания поползли воспоминания о Психологе, Контактере, Стратеге, Подводнике, любимой девушке, наконец… Пилот с криком вскочил и предпочел просто поваляться на койке, тупо уставившись в потолок.
Дверь открылась с легким шуршанием, Гэбист вошел и устало опустился на стул рядом.
— Что слышно хорошего? — равнодушно поинтересовался Пилот.
— Мне бы хотелось уточнить некоторые детали, — игнорировал его вопрос гость. — Расскажи, пожалуйста, подробнее о твоем отлете с Санатория.
— А что здесь рассказывать? Заправился, залез в атмосферник, закрыл кабину, взлетел, набрал высоту — да, атмосфера там потоньше, так что я набрал не тридцать тысяч, а где-то двадцать-двадцать одну, запустил Переход — и прыгнул.
— Сзади ничего подозрительного не заметил?
— “Сзади” — это где?
— На поверхности планеты.
— Ничего. А что?
— Высоту набирал по спирали или по прямой?
— По прямой. Не хотелось устраивать Переход над головами.
— Высоту точно не помнишь?
— Точно не помню. Тысяч двадцать — двадцать одна. Но вообще-то, ты можешь спокойно запросить параметры перехода у Ящика.
— Запросили уже… — поморщился Гэбист.
— И что?
— Дать бы тебе по голове за такие вопросы! — неожиданно вспылил собеседник. — Бля, не был бы ты мной самим — сейчас бы валялся на полу с закрученными за голову ногами и рассказывал бы, рассказывал, рассказывал! Тьфу!
— Как, однако, я круто пал! — присвистнул Пилот. — Неужели приятно было таким заниматься?
— Всяко было, — уже поспокойнее буркнул Гэбист. — Бывало и приятно. Ладно, кончай скандалить. Ящик мы уже опросили. Вообще-то ты чист. Почти.
— А что значит “почти”? И к чему эти допросы?
— А к тому, что через пару минут после твоего отлета Координатная Линия… ну, Санаторий, в общем, — перестала существовать.
— К-как это? — Пилот вскочил с койки. — Как перестала?
— Очень просто. Так же, как и база. Гигатонная бомба в океан — и в реакцию вступает дейтерий гидросферы. Планета — в пыль.
— А… а бомба откуда?
— А вот это и есть самое интересное. Знаешь ли ты, что магнитодинамички вызывают возмущения во временном потоке?
— Нет, первый раз слышу. Но причем тут магнитодинамички?
— А при том, что таких возмущений в районе Санатория не зафиксировано.
— А в районе базы?
— Возле базы сам черт ногу сломит, — смутился Гэбист. — Там же летало все, что могло от земли оторваться. Там линия еще лет двести в порядок приходить будет — да и то, только если прямо сейчас все взорвать.. Но речь не о том.
— О чем же? — уже не так бурно поинтересовался Пилот.
— О том, что гигатонную бомбу доставили на Санаторий на атмосфернике.
— На… моем?
На Пилота жалко было смотреть. Несколько секунд Гэбист с наслаждением разглядывал посеревшее лицо допрашиваемого, затем с явным сожалением ответил:
— Нет. Твой такую игрушку не поднимет. Но против тебя есть другие материалы.
— Какие же? — облегченно вздохнул Пилот.
— Контактера помнишь?
— Да, — он вдруг понял, что расслабился рано.
— Так вот, — Гэбист снова сделал вид, что наслаждается самой процедурой допроса. — По последним сведениям, работала она на амазонок, бомбу они наводили по ею установленным маякам, и один из таких маячков мы сняли с твоего атмосферника.
Эпизод 24
Полковник казался таким же одинаковым, как и все остальные “родственники” — но только с первого взгляда. За все время встречи будущих участников рейда он не проронил ни слова, и только когда речь зашла о конкретных деталях, глаза его перестали быть тусклыми, весь он как-то оживился, распрямился, и даже помолодел.
— В общих чертах суть операции состоит в том, чтобы благополучно доставить устройства на линию, содержащую базу амазонок, и сбросить его в первую попавшуюся приличную акваторию. Желательно при этом попасть не во внутреннее озеро, а во что-нибудь, сообщающееся с Мировым океаном — хотя особого значения не имеет, сгорит вся их планета за минуты или десятки минут.
Пойдут пять машин — два атмосферника, две магнитодинамички, и собственно, носитель с комбинированными двигателями. Магнитодинамички оборудованы ЭМИ-предохранителями, позволяющими благополучно пережить три ЭМИ-импульса. Комбинированный движок носителя имеет пять таких предохранителей, и, кроме того, способен около часа лететь на атмосферном приводе.
Тактика обычная — звено, предельно малая высота, Переход сразу же после отделения устройства от носителя. Вопросы есть?
Вопросов, разумеется, не было.
— Тогда прошу по машинам. Впрочем… Пилот, ты, кажется, любишь атмосферники?
— Нет, Полковник. Кстати, ты действительно полковник?
— Да.
— Так вот, после Перехода в открытый космос атмосферники мне почему-то перестали нравиться.
— Ну, дело хозяйское. Тогда ты идешь впереди-слева, Самурай — впереди-справа. Ведомыми пойдут Плотник, — худощавый парень, сидящий в углу, кивнул. — и Маньяк. С кем — решим на месте, смотря кого куда выбросит.
Последний участник рейда, так же слабо отличающийся от остальных, тоже кивнул.
— Гоняться за врагами не следует, — продолжал Полковник. — Ваша задача — только прикрывать носитель… то есть меня. Пошли!
Пилот хмыкнул, оглянулся на худого, словно сплетенного из сухожилий, Самурая — тот рассматривал его с таким же интересом, шагнул следом, затем внезапно обернулся:
— Тебя тоже Гэбист агитировал?
Самурай кивнул, Пилот усмехнулся — мол, “хитрое я все же создание… самого себя ухитрился на смерть отправить, да еще и добровольно!” — и двинулся к ангарам.
Переход получился удачным — всех выбросило практически в одном районе, на приличной высоте, и даже без особых пост-эффектов, вроде рвоты и кровавых соплей на забралах шлемов. Пилот облегченно вздохнул, окинул взглядом приборную доску, прислушался к ощущениям — ящик штурмовика имел паскудную привычку сигналы о неполадках направлять прямо в мозг, и время от времени у пилотов чесался хвост или болели плавники — если такая переадресация происходила неудачно.
Штурмовик вполне самостоятельно наклонил нос, выровнялся по горизонту и пошел вниз, уходя из-под потенциально возможных прицелов вражеских лазеров. Тем же, насколько догадывался Пилот, занимались и остальные. Справа мелькнула остроклювая серая тень, Ящик встревожился было, но тут же успокоился, и атмосферник, покачав крыльями, пристроился ведомым.
Через пять-десять секунд вдали показался из облаков толстый силуэт носителя — за неимением крыльев, Пилот качнул корпусом и сразу же ушел вперед.
Земля нарастала в лобовом стекле, он уменьшил наклон и осторожно — очень осторожно — толкнул вперед сектор газа.
Ничего не произошло.
Магнитодинамический двигатель мерно гудел, все приборы бодро рапортовали о нормальной работе, не чесался хвост, не ломило плавники — но штурмовик, управляемый только рудиментарными аэродинамическими рулями, уверенно терял скорость.
— Мать твою! — вдруг многоголосо взорвался эфир. — У меня не запускается движок! Падаю!… Двигатели! Па… Всем, кто… отсутствует магнитное поле… Что-то с атмосфе… Проща…
Руки сами по себе рванулись к петлям катапульты.
Земля оказалась близкой. Чересчур близкой — парашют едва успел раскрыться, и не смог до конца погасить скорость — почва ударила в подошвы так, что Пилот потерял ориентировку и позорно грохнулся на задницу. Ощутимо затрещали кости. Штурмовик мелькнул над головой и исчез за холмами. Через мгновение горизонт озарился ослепительной вспышкой, земля вздрогнула, и еще через несколько секунд волна горячего воздуха с шепотом пронеслась над головой.
Стало тихо.
Пилот быстро окинул взглядом окрестности, узрел почти рядом неглубокую промоину, броском метнулся в нее, прикрыл голову руками и замер. В голове его вертелось одно короткое слово.
“Носитель!”
И он дождался.
Если прошлая вспышка была ослепительной, то это — сжигающей. Сухая трава полыхнула мгновенно, мокрая задымилась — и вспыхнула тоже. Облака в небе закружились в бешеном танце, теряя влагу, исчезли, солнце то ли погасло, то ли упало на землю — по крайней мере, судя по страшному удару, именно так оно и произошло.
Собственно, самого удара Пилот уже не почувствовал.
Сознание возвращалось медленно и мучительно. Страшно хотелось пить. Обезвоженный, как после трех дней путешествия по Сахаре, организм требовал встать и отправится на поиски хоть колодца, хоть родника, хоть и выжившего суслика — лишь бы в нем содержалась хоть капля живительной влаги — пусть даже и насквозь радиоактивной.
Пилот осторожно поднял голову.
Пейзаж изменился. Холмы потеряли верхушки, исчезла трава, редкие деревца, и продольные полосы тянулись к эпицентру, словно пальцы мертвеца к горлу убийцы.
Воздух, насыщенный иссушенной пылью, драл горло и забивал нос, глаза мигом зачесались и заслезились; Пилот с кашлем выскреб из них с полкилограмма песка и только после этого додумался опустить забрало шлема. Стало чуть легче.
От опаленной и местами остекленевшей земли все еще исходил жар, и кое-где к небу поднимались тоненькие струйки дыма и мерцали огоньки — но на высоте двадцати-тридцати сантиметров исчезали, снесенные горячим ветром, дующим к эпицентру.
Пилот оглянулся. В той стороне даже сквозь густой пылевой туман тянулось к небу чудовище с головой дракона и ошейником молний вокруг тонкой шеи. Гриб завораживал и приковывал к себе взгляд, и только когда сердце чуть не выпрыгнуло из груди, Пилот вспомнил о необходимости дышать.
И закашлялся, снова вдохнув облака радиоактивной пыли.
Умом он понимал, что полученная доза такова, что предпринимать что-либо уже не просто бессмысленно, а прямо-таки вредно, но все же развернулся спиной к черному столбу, подпирающему черное же небо, вздохнул, приспособил обрывок парашюта вместо фильтра на дыхательном патрубке шлема и медленно побрел в сторону от эпицентра.
— Привет, коллега! — с некоторым удивлением услышал он через несколько часов. — Только не вздумай хвататься за пистолет!
Самурай стоял рядом с чудом уцелевшим лоскутком зелени, подняв руки вверх — во избежание недоразумений, и — Пилот не поверил своим глазам — улыбался. Лицо и кисти рук его приобрели странный красноватый оттенок, и Пилот с некоторым опозданием заметил, что лоскут травы имеет определенные очертания, сильно напоминающие силуэт упавшего человека.
Очевидно, рядом с Самураем спасительной промоины не оказалось.
— Ну, с магнитным полем все как раз понятно, — спокойно, как будто оба и близко не подошли к смертельной дозе, рассуждал Самурай. — Бывал я на таких планетах. Правда, их сочли неперспективными и… того… Ну, ты понял.
Руки он старательно держал на весу, и головой старался не вертеть, поскольку в противном случае из трещин его обугленной в некоторых местах кожи брызгала не только сукровица, но и кровь.
— Странно то, что заглохли оба атмосферника и комбинированный движок носителя, — продолжал Самурай. — Такое впечатление, что…
— Может, они своим ЭМИ-лазером сбили зажигание в движках? — озарило Пилота.
— Ламер! И матрица у тебя кривая! — беззлобно оскалился Самурай и тут же болезненно ойкнул. — Зажигание там работает только при запуске, а дальше горение самоподдерживается. Да, так вот. Можно допустить, что в местной атмосфере нет кислорода — таких планет еще больше. Однако же… — он демонстративно вдохнул и с шипением выдохнул, — …дышим. Что остается?
Пилот молча пожал плечами.
— Остается секретное оружие амазонок, которое неизвестным образом вывело из строя наши движки, и атмосфера, не поддерживающая реакцию горения… ну, ингибиторы[24] какие-нибудь — вот и все, — бодро закончил Самурай.
— Да, всего лишь, — с иронией сказал Пилот. — Всего-навсего.
— Эти действительно — “всего-навсего”! — немного обиженно протянул Самурай. — По сравнению с нашей империей амазонки — тьфу! Лихтенштейн против СССР! Даже меньше… — он осекся, явно припомнив что-то — возможно, наглое уничтожение двух его планет амазонками и столь неудачную попытку ответного удара.
— Это просто фигня, — продолжил он — но уже не так уверенно. — Мы организуем…
— Ложись! — прервал его Пилот, бросаясь на землю. Самурай, не раздумывая, хлопнулся рядом, застонал, зацепившись обожженными руками, и только после этого в самых непристойных выражениях поинтересовался причинами столь неожиданного мероприятия.
Ответить Пилот не успел, но через мгновение ответ пришел сам.
Прямо над их головами воздух со свистом и шипением прорезали два довольно шустрых летательных аппарата. Судя по широким белым хвостам, остающимся сзади, пользовались они реактивными двигателями с азотистым или металлическим топливом, и на экологию им при этом было глубоко наплевать.
Самолеты промелькнули над головой, свечками взвились в небо и снова прошли над беглецами — но уже намного медленнее.
Оба летчика встали и переглянулись.
— В общих чертах суть операции состоит в том, чтобы благополучно доставить устройства на линию, содержащую базу амазонок, и сбросить его в первую попавшуюся приличную акваторию. Желательно при этом попасть не во внутреннее озеро, а во что-нибудь, сообщающееся с Мировым океаном — хотя особого значения не имеет, сгорит вся их планета за минуты или десятки минут.
Пойдут пять машин — два атмосферника, две магнитодинамички, и собственно, носитель с комбинированными двигателями. Магнитодинамички оборудованы ЭМИ-предохранителями, позволяющими благополучно пережить три ЭМИ-импульса. Комбинированный движок носителя имеет пять таких предохранителей, и, кроме того, способен около часа лететь на атмосферном приводе.
Тактика обычная — звено, предельно малая высота, Переход сразу же после отделения устройства от носителя. Вопросы есть?
Вопросов, разумеется, не было.
— Тогда прошу по машинам. Впрочем… Пилот, ты, кажется, любишь атмосферники?
— Нет, Полковник. Кстати, ты действительно полковник?
— Да.
— Так вот, после Перехода в открытый космос атмосферники мне почему-то перестали нравиться.
— Ну, дело хозяйское. Тогда ты идешь впереди-слева, Самурай — впереди-справа. Ведомыми пойдут Плотник, — худощавый парень, сидящий в углу, кивнул. — и Маньяк. С кем — решим на месте, смотря кого куда выбросит.
Последний участник рейда, так же слабо отличающийся от остальных, тоже кивнул.
— Гоняться за врагами не следует, — продолжал Полковник. — Ваша задача — только прикрывать носитель… то есть меня. Пошли!
Пилот хмыкнул, оглянулся на худого, словно сплетенного из сухожилий, Самурая — тот рассматривал его с таким же интересом, шагнул следом, затем внезапно обернулся:
— Тебя тоже Гэбист агитировал?
Самурай кивнул, Пилот усмехнулся — мол, “хитрое я все же создание… самого себя ухитрился на смерть отправить, да еще и добровольно!” — и двинулся к ангарам.
Переход получился удачным — всех выбросило практически в одном районе, на приличной высоте, и даже без особых пост-эффектов, вроде рвоты и кровавых соплей на забралах шлемов. Пилот облегченно вздохнул, окинул взглядом приборную доску, прислушался к ощущениям — ящик штурмовика имел паскудную привычку сигналы о неполадках направлять прямо в мозг, и время от времени у пилотов чесался хвост или болели плавники — если такая переадресация происходила неудачно.
Штурмовик вполне самостоятельно наклонил нос, выровнялся по горизонту и пошел вниз, уходя из-под потенциально возможных прицелов вражеских лазеров. Тем же, насколько догадывался Пилот, занимались и остальные. Справа мелькнула остроклювая серая тень, Ящик встревожился было, но тут же успокоился, и атмосферник, покачав крыльями, пристроился ведомым.
Через пять-десять секунд вдали показался из облаков толстый силуэт носителя — за неимением крыльев, Пилот качнул корпусом и сразу же ушел вперед.
Земля нарастала в лобовом стекле, он уменьшил наклон и осторожно — очень осторожно — толкнул вперед сектор газа.
Ничего не произошло.
Магнитодинамический двигатель мерно гудел, все приборы бодро рапортовали о нормальной работе, не чесался хвост, не ломило плавники — но штурмовик, управляемый только рудиментарными аэродинамическими рулями, уверенно терял скорость.
— Мать твою! — вдруг многоголосо взорвался эфир. — У меня не запускается движок! Падаю!… Двигатели! Па… Всем, кто… отсутствует магнитное поле… Что-то с атмосфе… Проща…
Руки сами по себе рванулись к петлям катапульты.
Земля оказалась близкой. Чересчур близкой — парашют едва успел раскрыться, и не смог до конца погасить скорость — почва ударила в подошвы так, что Пилот потерял ориентировку и позорно грохнулся на задницу. Ощутимо затрещали кости. Штурмовик мелькнул над головой и исчез за холмами. Через мгновение горизонт озарился ослепительной вспышкой, земля вздрогнула, и еще через несколько секунд волна горячего воздуха с шепотом пронеслась над головой.
Стало тихо.
Пилот быстро окинул взглядом окрестности, узрел почти рядом неглубокую промоину, броском метнулся в нее, прикрыл голову руками и замер. В голове его вертелось одно короткое слово.
“Носитель!”
И он дождался.
Если прошлая вспышка была ослепительной, то это — сжигающей. Сухая трава полыхнула мгновенно, мокрая задымилась — и вспыхнула тоже. Облака в небе закружились в бешеном танце, теряя влагу, исчезли, солнце то ли погасло, то ли упало на землю — по крайней мере, судя по страшному удару, именно так оно и произошло.
Собственно, самого удара Пилот уже не почувствовал.
Сознание возвращалось медленно и мучительно. Страшно хотелось пить. Обезвоженный, как после трех дней путешествия по Сахаре, организм требовал встать и отправится на поиски хоть колодца, хоть родника, хоть и выжившего суслика — лишь бы в нем содержалась хоть капля живительной влаги — пусть даже и насквозь радиоактивной.
Пилот осторожно поднял голову.
Пейзаж изменился. Холмы потеряли верхушки, исчезла трава, редкие деревца, и продольные полосы тянулись к эпицентру, словно пальцы мертвеца к горлу убийцы.
Воздух, насыщенный иссушенной пылью, драл горло и забивал нос, глаза мигом зачесались и заслезились; Пилот с кашлем выскреб из них с полкилограмма песка и только после этого додумался опустить забрало шлема. Стало чуть легче.
От опаленной и местами остекленевшей земли все еще исходил жар, и кое-где к небу поднимались тоненькие струйки дыма и мерцали огоньки — но на высоте двадцати-тридцати сантиметров исчезали, снесенные горячим ветром, дующим к эпицентру.
Пилот оглянулся. В той стороне даже сквозь густой пылевой туман тянулось к небу чудовище с головой дракона и ошейником молний вокруг тонкой шеи. Гриб завораживал и приковывал к себе взгляд, и только когда сердце чуть не выпрыгнуло из груди, Пилот вспомнил о необходимости дышать.
И закашлялся, снова вдохнув облака радиоактивной пыли.
Умом он понимал, что полученная доза такова, что предпринимать что-либо уже не просто бессмысленно, а прямо-таки вредно, но все же развернулся спиной к черному столбу, подпирающему черное же небо, вздохнул, приспособил обрывок парашюта вместо фильтра на дыхательном патрубке шлема и медленно побрел в сторону от эпицентра.
— Привет, коллега! — с некоторым удивлением услышал он через несколько часов. — Только не вздумай хвататься за пистолет!
Самурай стоял рядом с чудом уцелевшим лоскутком зелени, подняв руки вверх — во избежание недоразумений, и — Пилот не поверил своим глазам — улыбался. Лицо и кисти рук его приобрели странный красноватый оттенок, и Пилот с некоторым опозданием заметил, что лоскут травы имеет определенные очертания, сильно напоминающие силуэт упавшего человека.
Очевидно, рядом с Самураем спасительной промоины не оказалось.
— Ну, с магнитным полем все как раз понятно, — спокойно, как будто оба и близко не подошли к смертельной дозе, рассуждал Самурай. — Бывал я на таких планетах. Правда, их сочли неперспективными и… того… Ну, ты понял.
Руки он старательно держал на весу, и головой старался не вертеть, поскольку в противном случае из трещин его обугленной в некоторых местах кожи брызгала не только сукровица, но и кровь.
— Странно то, что заглохли оба атмосферника и комбинированный движок носителя, — продолжал Самурай. — Такое впечатление, что…
— Может, они своим ЭМИ-лазером сбили зажигание в движках? — озарило Пилота.
— Ламер! И матрица у тебя кривая! — беззлобно оскалился Самурай и тут же болезненно ойкнул. — Зажигание там работает только при запуске, а дальше горение самоподдерживается. Да, так вот. Можно допустить, что в местной атмосфере нет кислорода — таких планет еще больше. Однако же… — он демонстративно вдохнул и с шипением выдохнул, — …дышим. Что остается?
Пилот молча пожал плечами.
— Остается секретное оружие амазонок, которое неизвестным образом вывело из строя наши движки, и атмосфера, не поддерживающая реакцию горения… ну, ингибиторы[24] какие-нибудь — вот и все, — бодро закончил Самурай.
— Да, всего лишь, — с иронией сказал Пилот. — Всего-навсего.
— Эти действительно — “всего-навсего”! — немного обиженно протянул Самурай. — По сравнению с нашей империей амазонки — тьфу! Лихтенштейн против СССР! Даже меньше… — он осекся, явно припомнив что-то — возможно, наглое уничтожение двух его планет амазонками и столь неудачную попытку ответного удара.
— Это просто фигня, — продолжил он — но уже не так уверенно. — Мы организуем…
— Ложись! — прервал его Пилот, бросаясь на землю. Самурай, не раздумывая, хлопнулся рядом, застонал, зацепившись обожженными руками, и только после этого в самых непристойных выражениях поинтересовался причинами столь неожиданного мероприятия.
Ответить Пилот не успел, но через мгновение ответ пришел сам.
Прямо над их головами воздух со свистом и шипением прорезали два довольно шустрых летательных аппарата. Судя по широким белым хвостам, остающимся сзади, пользовались они реактивными двигателями с азотистым или металлическим топливом, и на экологию им при этом было глубоко наплевать.
Самолеты промелькнули над головой, свечками взвились в небо и снова прошли над беглецами — но уже намного медленнее.
Оба летчика встали и переглянулись.
Эпизод 25
Самолеты покружили еще немного, затем исчезли так же неожиданно, как и появились. Самурай и Пилот переглянулись снова, пожали плечами и неторопливо двинулись дальше.
Через полчаса на горизонте возникли два пылевых хвоста. Еще через несколько минут они превратились в транспортеры довольно непривычных очертаний, приблизились на расстояние десятка шагов и остановились, порыкивая моторами. Из выхлопных труб шел все тот же густой серый дым.
— Бедные бабы, — сплюнул Самурай. — Интересно, они и жрать готовят на нитратах?
Башенка на крыше одного из транспортеров дрогнула, повернулась и вдруг разродилась короткой пулеметной очередью. Земля у ног незадачливых налетчиков брызнула в разные стороны и задымилась все тем же ядовито-серым дымом.
— Кажется, нас просят поднять руки, — спокойно сказал Пилот.
— Кажется, я готов подчиниться, — в тон ему ответил Самурай. — Хотя, насколько я помню воспоминания Пленника… ну того, что Контактершу прихлопнул…
Пилот поморщился.
— … То в плен им лучше не сдаваться.
Оба так же спокойно и неторопливо подняли руки — транспорты заглушили, наконец, двигатели, и раскрыли, словно крокодильи пасти, боковые дверки, выплюнув по пять человек, затянутых в какое-то подобие изолирующих комбинезонов. Одна из серо-зеленых фигур, не обращая на пленников ни малейшего внимания, сразу же занялась каким-то прибором, остальные же, подняв куцестволые автоматы, двинулись вперед.
— Ну бабы, что с них взять, — снова сплюнул Самурай. — А если бы у меня пистолет был не на поясе, а в рукаве? Дуры!
— Сам дурак! — вдруг отозвалась ближайшая воительница. — Десяти стволов под нос тебе мало, чтобы утихомириться?
— Да вы ж, наверное, и стреляете, как летаете! — продолжил Самурай в том же духе.
— Хочешь проверить? — уже менее спокойно отозвалась собеседница.
— Ну да, с двух шагов даже вы не промахнетесь! — наглел дальше Самурай. — Хотя, если уж тобы в унитаз попасть, вам на него взгромоздиться надо… А прикладом и с такой дистанции промажешь!
Автомат в руках женщины дернулся, но не выстрелил.
— Что, страшно? — уже откровенно издевался Самурай. — А то можно было бы размяться немного…
— Ну, ты меня достал! — вдруг неожиданно спокойно заявила женщина. — Черт с ним, привезу только один трофей — но башку тебе снесу!
Она сделала шаг вперед, затем вдруг остановилась, рывком сдернула с плеча автомат, таким же резким движением отсоединила магазин, передернула затвор — крохотный, ярко блестящий цилиндрик улетел куда-то в траву — и бросила оружие прямо в лицо Самураю.
— На, защищайся!
Пока тот не очень ловко ловил автомат, ставший теперь бесполезным куском железа, сама воительница протянула руку назад — кто-то из сопровождающих немедленно произвел те же манипуляции со своим оружием и вложил его в ладонь предводительницы.
Выставив ствол вперед, она сделала осторожный шаг, другой — и в этот момент схватка завершилась, не успев и начаться.
Самурай замахнулся прикладом, женщина нагнулась, пропуская его выпад над головой — и получила сокрушительный удар ногой в горло. Что-то хрустнуло. На мгновение она застыла, только ярость в глазах ее медленно превращалась в обиду и удивление, затем послышался хрип, рот ее окрасился кровью, кровь брызнула под ноги, женщина рухнула на землю, корчась и извиваясь, прожила еще с полминуты и замерла неподвижно.
Сразу две амазонки бросились вперед, Самурай встретил одну имитацией штыкового удара — ствол даже без штыка превращался в умелых руках почти в копье; пропорол ей живот, зацепил высокой мушкой кишки и рывком выволок их наружу, ловко увернулся от удара второй нападающей и — и попался, попытавшись ударить магазином.
В нормальных условиях магазин раскрошил бы зубы нападающей, но отсоединенный от автомата, он этого сделать никак не мог. На одно короткое мгновение Самурай замер, на его лице застыли ужас и растерянность, а в следующий момент приклад третьей амазонки со свистом и хрустом опустился ему на затылок.
— Я сдаюсь! — поспешно крикнул Пилот, еще выше задирая руки. Стволы, напряженно глядящие прямо ему в глаза, дрогнули и слегка опустились. Кто-то бросил ему под ноги наручники — Пилот поморщился, но нехотя нацепил их.
— В машину! — рыкнула одна из так и не поднявших забрала шлемов воительниц. — Быстро!
Через полчаса на горизонте возникли два пылевых хвоста. Еще через несколько минут они превратились в транспортеры довольно непривычных очертаний, приблизились на расстояние десятка шагов и остановились, порыкивая моторами. Из выхлопных труб шел все тот же густой серый дым.
— Бедные бабы, — сплюнул Самурай. — Интересно, они и жрать готовят на нитратах?
Башенка на крыше одного из транспортеров дрогнула, повернулась и вдруг разродилась короткой пулеметной очередью. Земля у ног незадачливых налетчиков брызнула в разные стороны и задымилась все тем же ядовито-серым дымом.
— Кажется, нас просят поднять руки, — спокойно сказал Пилот.
— Кажется, я готов подчиниться, — в тон ему ответил Самурай. — Хотя, насколько я помню воспоминания Пленника… ну того, что Контактершу прихлопнул…
Пилот поморщился.
— … То в плен им лучше не сдаваться.
Оба так же спокойно и неторопливо подняли руки — транспорты заглушили, наконец, двигатели, и раскрыли, словно крокодильи пасти, боковые дверки, выплюнув по пять человек, затянутых в какое-то подобие изолирующих комбинезонов. Одна из серо-зеленых фигур, не обращая на пленников ни малейшего внимания, сразу же занялась каким-то прибором, остальные же, подняв куцестволые автоматы, двинулись вперед.
— Ну бабы, что с них взять, — снова сплюнул Самурай. — А если бы у меня пистолет был не на поясе, а в рукаве? Дуры!
— Сам дурак! — вдруг отозвалась ближайшая воительница. — Десяти стволов под нос тебе мало, чтобы утихомириться?
— Да вы ж, наверное, и стреляете, как летаете! — продолжил Самурай в том же духе.
— Хочешь проверить? — уже менее спокойно отозвалась собеседница.
— Ну да, с двух шагов даже вы не промахнетесь! — наглел дальше Самурай. — Хотя, если уж тобы в унитаз попасть, вам на него взгромоздиться надо… А прикладом и с такой дистанции промажешь!
Автомат в руках женщины дернулся, но не выстрелил.
— Что, страшно? — уже откровенно издевался Самурай. — А то можно было бы размяться немного…
— Ну, ты меня достал! — вдруг неожиданно спокойно заявила женщина. — Черт с ним, привезу только один трофей — но башку тебе снесу!
Она сделала шаг вперед, затем вдруг остановилась, рывком сдернула с плеча автомат, таким же резким движением отсоединила магазин, передернула затвор — крохотный, ярко блестящий цилиндрик улетел куда-то в траву — и бросила оружие прямо в лицо Самураю.
— На, защищайся!
Пока тот не очень ловко ловил автомат, ставший теперь бесполезным куском железа, сама воительница протянула руку назад — кто-то из сопровождающих немедленно произвел те же манипуляции со своим оружием и вложил его в ладонь предводительницы.
Выставив ствол вперед, она сделала осторожный шаг, другой — и в этот момент схватка завершилась, не успев и начаться.
Самурай замахнулся прикладом, женщина нагнулась, пропуская его выпад над головой — и получила сокрушительный удар ногой в горло. Что-то хрустнуло. На мгновение она застыла, только ярость в глазах ее медленно превращалась в обиду и удивление, затем послышался хрип, рот ее окрасился кровью, кровь брызнула под ноги, женщина рухнула на землю, корчась и извиваясь, прожила еще с полминуты и замерла неподвижно.
Сразу две амазонки бросились вперед, Самурай встретил одну имитацией штыкового удара — ствол даже без штыка превращался в умелых руках почти в копье; пропорол ей живот, зацепил высокой мушкой кишки и рывком выволок их наружу, ловко увернулся от удара второй нападающей и — и попался, попытавшись ударить магазином.
В нормальных условиях магазин раскрошил бы зубы нападающей, но отсоединенный от автомата, он этого сделать никак не мог. На одно короткое мгновение Самурай замер, на его лице застыли ужас и растерянность, а в следующий момент приклад третьей амазонки со свистом и хрустом опустился ему на затылок.
— Я сдаюсь! — поспешно крикнул Пилот, еще выше задирая руки. Стволы, напряженно глядящие прямо ему в глаза, дрогнули и слегка опустились. Кто-то бросил ему под ноги наручники — Пилот поморщился, но нехотя нацепил их.
— В машину! — рыкнула одна из так и не поднявших забрала шлемов воительниц. — Быстро!