Страница:
То, что делаю я, это не обращение. То, что делал Иисус, не было обращением, это было соблазнением. То, что делал Будда, не было обращением, это было соблазнением, чистым и простым. Просто быть с Иисусом означает влюбиться. Невозможно не влюбиться в такого прекрасного человека.
Было найдено письмо Понтия Пилата к римскому императору, где он говорит: «Этот человек так прекрасен, что я чувствую вину». На самом Т^еле Понтий Пилат влюбился в Иисуса. Он влюбился в тот момент, когда спросил: «Что есть истина?» и Иисус промолчал, не сказал ничего. Это молчание ошеломило его. В этом письме он пишет...
Это письмо хранится в Ватикане; они не распространяют его, они не публикуют его, потому что оно будет иметь огромное влияние на историю, которую они рассказывали людям.
Письмо говорит: «Я влюбился в этого человека. Этот человек так прекрасен, что я ещё ни разу не видел такой великолепной личности. Он не может причинить ни малейшего вреда, это невозможно. Я видел его говорящим с людьми, я близко наблюдал его. Я был в толпах, изменив внешность, чтобы видеть, что происходит с людьми. И я всегда возвращался ошеломлённым. Он волшебник. Просто в его присутствии что-то начинает происходить. Он не от мира сего».
Это слова Понтия Пилата.
Если вы в близком контакте с Иисусом, как вы можете остаться незатронутым, неподвижным? Это движение случается в вашей энергии. Тик что со стороны вам может показаться, что я всё время обращаю людей в оранжевых людей. Это неправда, или только очень поверхностная правда. Я не обратил никого. Я доступен. Если вы доступны, всё случится само собой.
Да, я говорю, не говорите, что вы нашли это, поскольку, если вы скажете так, то это будет просто означать, что вы не нашли ничего. На я понял вашу задачку. Поскольку я говорю, что нашёл это, то в вашем уме возникает проблема, действительно ли я нашёл это или нет? — ведь я говорю, что нашёл. Снова снаружи это одна вещь, а изнутри — другая.
Я не говорю, что я нашёл это, ЭТО говорит! И в этом большая разница. Когда вы говорите, что нашли это, вы не нашли этого. Когда ЭТО говорит, а вы просто беспомощны и не можете ничего поделать с этим, тогда ЭТО заявляет, — запомните, ЭТО, не вы, — когда говорит ваше просветление, не вы, когда ваш внутренний свет начинает заявлять о себе, что вы можете поделать? Где вы? Вас больше нет, поэтому вы не можете даже предотвратить этого. Слушайте внимательно: вы не можете объявить это, вы не можете предотвратить объявление этого. Когда я говорю вам не говорить об этом, я просто говорю подождать, когда ЭТО скажет. Если вы скажете, это будет ложным; тогда вы не найдёте этого. Но придёт день, когда вдруг вы найдёте, что ЭТО объявило себя внутри вас. И различие так ясно. Это приходит из такого внутреннего ядра, а ваш ум находится всего лишь на поверхности. Ваш ум становится слушателем — он просто слушает, как это объявляется, он не принимает участия в этом. Но это внутреннее явление. Если вы не испытывали его, вам будет невозможно его понять.
Но есть параллельные переживания, которые могут помочь. Вы говорите женщине: «Я люблю тебя», но вы не любите. Вы просто заинтересованы провести с ней ночь, просто хотите улечься с ней в постель. Вы говорите: «Я люблю тебя»; вы ничего не имеете в виду. Это просто способ, манера. Это будет по-джентльменски сказать так, это вежливый способ начать дело; необходимо небольшое вступление. Вы не можете сразу прыгнуть в постель без вступления... женщина может рассердиться. Она может начать звать полицию, или может собраться толпа и вас могут побить. Вы просто уговариваете её. Вы говорите: «Я люблю тебя», но вы знаете, что это идёт не от сердца. Это просто в голове, в мозгу.
Затем, однажды, вы на самом деле влюбляетесь в женщину, и различие ясно, огромно. Теперь всё сердце говорит: «Я влюблено». Вы не говорите этого, сердце говорит. Вас теперь совсем нет, вы как ум. Ум теперь является слушателем; сердце говорит: «Я влюблено». Но различие таково, что только вы можете знать, когда вы формальны и когда вы правдивы.
Если вы объявите, что нашли истину, то это будет неверно. Но если ЭТО объявляет, тогда проблемы нет. Что вы можете поделать? Даже если вы хотите предотвратить это, вы не можете этого сделать.
Это случилось с Мансуром, одним из величайших суфиев, аль-Халладж Мансуром. Однажды он тихо сидел перед своим Учителем — его Учителем был тоже великий мистик Джунайд, — и просто объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог! Я Истина!»
Учитель сказал: «Замолчи! Не говори этого. Держи это в себе. Тебе не полагается говорить этого. Ты очень хорошо знаешь, что мы находимся в мусульманской стране и мы мусульмане. Если люди услышат тебя, они убьют тебя».
Мансур держался несколько секунд и затем снова объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог!»
Учитель сказал: «Мансур, ты слышал меня или нет?»
Мансур сказал: «Я слышал вас, но ЭТО объявляет. Теперь смерть или не смерть, ЭТО объявляет. Я старался, Учитель. Я старался выполнить всё, что вы говорили, но ЭТО объявляет». И эти страстные глаза и эта иступленная энергия; Джунайд очень хорошо знал, что это не может быть предотвращено. Поэтому он сказал: «Тебе лучше отправиться в паломничество. Иди к Каабе. Но держи это в себе. Старайся, храни это! Не позволяй этому выйти. Это будет опасно». Он пошёл к Каабе.
Это было одной из самых древних традиций суфиев, — когда кто-то собирался объявить об этом, его посылали к Каабе. Путешествие охлаждало его, его исступление становилось холоднее, и холоднее, и холоднее. И влияние Каабы... потому что этот камень — это не просто камень. На самом деле никакой камень не является просто камнем, и определённо тот камень в Каабе — это точно не просто камень! Это редчайший камень в мире, поскольку его целовали миллионы тех, кто познал Бога. Нет другого такого камня. Миллионы тех, кто познал Бога, целовали его. Этот камень имеет иную вибрацию, ни у какого другого камня нет такой пульсации. Так что древняя традиция суфиев заключается в том, что когда кто-нибудь объявляет о своём достижении, он должен пойти и поцеловать камень. При поцелуе этого камня случается что-то. Так много объявлений, весь камень плачет и кричит: «Я Бог», так что ваш собственный маленький голос теряется — это охлаждает. Тогда вы узнаете то, что столь многие познали: нечего объявлять. Миллионы познали: «Я не новый, я не первый здесь. Я не пионер».
Мансур был послан, но он не смог добраться, поскольку посреди пути он был схвачен. Он объявлял, он декларировал. Даже когда он шёл один, внезапно это случалось и он объявлял. Он был схвачен, приведён на суд и убит.
Но даже когда его убивали, он объявлял. Неправильно сказать, что он объявлял; ЭТО заявляло о себе через него.
Когда вы познали это, то если ЭТО объявляет, хорошо. Иногда это объявляет, иногда это не объявляет. В случае Джунайда это не объявляло, оно просто осталось там. Бывает по-разному. Джунайд был способен остаться молчащим. Но с Мансуром это было невозможно. Но нужно запомнить одну вещь: вам не следует объявлять это — это следует держать в уме, постоянно в уме. Если вы объявите, вы сделаете что-то ложное, вы совершите святотатство.
Я сумасшедший. Вы оставите меня одного. То, что я говорю вам делать, это не то, что я делаю. Вы должны будете ждать этого момента. Этот момент придёт, и когда он придёт, это такое освобождение. Но если вы начнёте притворяться до того, как это придёт, вы предотвратите это; тогда это никогда не придёт. Это никогда не приходит к притворщикам.
Прита... я могу понять. Когда вы наслаждаетесь чем-то, чем-то вроде санньясы, вы хотите, чтобы это разделялось и вашим возлюбленным. Кто не хотел бы этого? Но здесь есть опасность: не становитесь агрессивными, в противном случае вы будете делать как раз противоположное тому, что вы хотите делать. Никто не хочет, чтобы его тащили, манипулировали им. Никто не хочет, чтобы над ним доминировали, — определённо не мужчины. Ни один мужчина не хочет следовать за своей женщиной; его эго очень сильно.
Мужское эго очень агрессивно. Это один из величайший жизненных опытов, который должна знать женщина. Я знаю людей, пары...
Мужское эго... Вы против курения, и ваш муж будет курить. Вы против этого, и он будет это делать. Он должен защищать себя. Он так боится вас, — что, если он не будет защищаться, вы съедите его, вы поглотите его. Он боится, потому что знает, у вас есть способности поглотить его. Однажды он жил в утробе женщины, и он очень боится. Как-то он убежал из сжимающих объятий матери, которая говорила: «Делай это, не делай того. Будь как это, не будь как то». Как-то он убежал. И я говорю «как-то», потому что в действительности никто никогда не убегает от матери, очень редко. Когда вы убежали, вы становитесь просветлённым. Мать продолжает следовать за вами, и тогда вы находите жену, жена начинает играть роль матери для вас. И он начинает бояться, что теперь снова начнётся то же самое, жена начнёт «пилить»: «Не делай этого, делай то». Она начинает наставлять — по поводу малых вещей, по поводу больших вещей, по поводу всего — и делает она это из любви! Такая любовь вне подозрений, но любят также и свободу.
Желание — это хорошо, но держите его в себе. Не начинайте «пилить» его, в противном случае я потеряю одного санньясина! Вы просто позвольте ему быть. Вы санньясин, вы наслаждаетесь своей санньясой, вы стали более любящей, вы стали более тихой, вы стали более иступленной, но оставьте его одного. Ни разу не говорите ему: «Ты тоже становись санньясином». Пусть он думает сам. Позвольте ему чувствовать вас, чувствовать, что случилось с вами. Позвольте ему видеть вас; у него есть глаза. Если вы преобразились, став санньясином, он начнёт чувствовать, что теперь что-то надо делать. Если он может видеть, что в вас расцвели некоторые цветы, то их аромат преобразует его — не вы, а аромат. А когда преобразует аромат, нет сопротивления, потому что аромат приходит так невидимо, так тихо, так бесшумно. И никто не может сопротивляться, потому что никто не знает, когда он входит в ваше существование, запомните это.
Если вы хотите, чтобы ваш возлюбленный стал санньясином, вы просто позвольте ему видеть, что случилось с вами. Позвольте ему видеть ваш танец и празднование. Если это преобразует его, хорошо, но не становитесь христианским миссионером. Не начинайте бомбардировать его, не начинайте убеждать его. Не начинайте манипулировать, управлять им, иначе вы создадите сопротивление. А если создаётся сопротивление, то это становится всё более и более трудным. Если даже однажды он станет санньясином потому именно, что вы «пилили» его слишком сильно, и захочет освободиться от «пиления» и решит: «Хорошо, стану санньясином и закрою рот этой женщине», то тогда он будет лишь санньясином-посторонним. Он будет сопротивляться мне.
Так что, это следует запомнить не только Прите, но и всем остальным: мы любим, и естественно хотим разделять любовь, но любовь должна быть бдительной, осознанной. И эту осознанность нужно держать живой: никогда не вторгайтесь в чью-либо свободу, никогда не вторгайтесь в чьё-либо пространство. Любите, но держите дистанцию. Любите, но оставайтесь одни и позволяйте другому быть одному, тогда ваша любовь является осознанной. Если вы начинаете вторгаться в другого, если вы начинаете владеть другим, если вы начинаете манипулировать другим и доминировать над другим, если вы начинаете монополизировать другого, направлять другого, то вы разрушаете свою любовь. Ваша любовь бессознательна, а бессознательность — это всегда яд. Любовь умирает от бессознательности.
Вот почему так много людей любят, но всё ещё кажется, что любовь не случилась. Так много людей влюбляются и затем теряют любовь. Никто не остаётся в ней. Почему люди теряют любовь? Из-за бессознательности, из-за механических привычек. Избегайте этого. Если ваша любовь достаточно глубока и ваша радость от санньясы истинна, то этого достаточно, это преобразует и вашего возлюбленного.
Последний вопрос:
Каруна, вы становитесь ближе с каждым мгновением, и для этого нет «как». Если войдёт «как», вы начнёте удаляться далеко. Есть вещи, которые могут быть сделаны, и есть вещи, которые могут быть только позволены.
Подойти ближе ко мне — это не то, что вы можете сделать. С этим ничего не может быть сделано. Вы можете только позволить, вы можете позволить, чтобы это случилось. Это вей-ву-вей; это действие через недействие. Не спрашивайте как.
И я знаю, что естественно возникает вопрос, поскольку чем ближе вы подходите, тем ближе вы хотели бы быть. Но с этим вы ничего не можете сделать. Если выделаете что-нибудь, то вы становитесь твёрдыми, жёсткими. При делании эго становится замороженным. При недеянии вы расплавляетесь, и в расплавленном состоянии вы подходите близко ко мне. В тот момент, когда вы начинаете делать что-нибудь, вы снова отходите назад, эго отходит назад. И эго может увести вас только дальше прочь.
Это уже случается. Я наблюдал вас; вы подходите ближе с каждым мгновением.
На самом деле я их уже взял и даже не спросил вашего разрешения. Я никогда не спрашиваю, я краду. Вы удивитесь, узнав, что в Индии мы имеем тысячу имён Бога, и самое красивое из этой тысячи — это имя Харе. Харе означает вор.
Я не спрашиваю вашего разрешения. Я даже не стучу в вашу дверь. Я не говорю: «Можно ли войти, сэр?» или «Можно ли войти, мадам?» Я просто вхожу. Вы узнаете обо мне позже, когда ущерб уже причинён, когда нет смысла возвращать, когда вы уже пересекли границу, откуда убежать становится невозможно.
Древняя египетская традиция говорит, что Учитель выбирает ученика, не наоборот. И я говорю вам, что это правда, абсолютная правда. Когда вы выбираете меня, то это только вторичное явление. Я уже выбрал вас. Если я не выбрал вас, вы не выберете меня. Если я выбрал вас, только тогда вы выбираете меня. Ваш выбор, в действительности, не что иное, как осознание того, что вас выбрали.
Я уже взял руки Каруны, не дав ей знать об этом. Извините меня.
И вторая вещь тоже является правдой: теперь я беру её голову.
И третья вещь, которую Каруна ещё не осознаёт, — это то, что я должен взять её существование. «Голова» означает вашу мысль, «руки» — ваше действие. Но вы — за пределами этих двух. Вы — это существование. И когда ваше существование слилось с моим существованием, когда ваша пустота стала частью моей пустоты, когда моя пустота стала частью вашей пустоты, когда эти два нуля стали одним, тогда работа выполнена. Но это случается.
Это основная вещь, которая должны быть понята здесь: санньяса — это ваше объявление о том, что вы не будете защищаться, что вы будете держать дверь открытой, что, если я приду, вы не скажете нет, что, если я начну брать от вас вещи, вы не будете создавать никаких препятствий, что вы будете счастливы тем, что я выбрал что-то от вас, — ваши руки, вашу голову, ваше существование. Ученик должен исчезнуть в Учителе; только тогда Учитель исчезает в ученике. Наступает момент, когда ученика больше нет, как не было и Учителя. «Учитель» означает пустоту, и вы подходите ближе и ближе к пустоте. Нет способа, которым вы могли бы делать это, поскольку, если вы делаете что-нибудь, это делание не позволит вам стать пустыми. Делание будет наполнять вас. Неделание поможет вам стать пустыми.
Наслаждайтесь, танцуйте. Что бы ни случилось, чувствуйте благодарность к этому. Всё больше на пути, всё больше каждый день, всё больше каждое мгновение. Это нескончаемое путешествие а блаженство.
9. Я — огонь!
Первый вопрос:
Лида Краусова, я сам не нахожу никакой причины. Почему вы должны быть моим учеником и почему я должен быть вашим Учителем? Для этого нет «почему». Это иррационально, это абсурд — credo quia absurdum. Это самая абсурдная вещь в жизни. Не может быть дано никакой причины, поскольку ни одной не существует. Все причины — это просто утоление постоянного любопытства ума.
Быть с Учителем, быть учеником — это любовное дело. Это в точности так. Спрашивали ли вы когда-нибудь, почему надо влюбляться? Спрашивали ли вы когда-нибудь, почему закат солнца выглядит красиво, почему чайка в полёте выглядит так фантастично, почему вообще существует цветок розы?
Если вы начинаете спрашивать почему, то только бессмысленные вещи будут иметь смысл, а все вещи, имеющие смысл, начнут исчезать в бессмысленности. Тогда деньги будут иметь смысл, а любовь нет. Тогда будут иметь смысл машины, но не роса на траве в утреннем солнце. Тогда будет иметь смысл оружие, но не объятия человеческого существа.
Спросите почему, и вы начнёте разрушать всё, что красиво, поскольку красивое существует без всякой причины. Поэтому оно и красиво! Красота непостижима, потому что на вопрос почему нет ответа. Красота загадочна, потому что нет причины, способной измерить её, нет логики, способной постичь её, нет арифметики, способной вычислить её. Она остаётся на самом деле предельно таинственной, предельно непознаваемой.
Альбер Камю прав, когда говорит, что единственной значительной философской проблемой является самоубийство. Единственной значительной философской проблемой? Самоубийство? Я согласен с ним. Если вы спросите: «Почему?», то в конце концов вы останетесь с одним единственным предельным вопросом: «Зачем вообще жить? Для чего? В чём смысл быть живым? Зачем продолжать дышать?» Да, это предельный философский вопрос. Настоящий философ должен прекратить дышать, поскольку он не найдёт ответа на это «почему». Вы так абсурдны; вы продолжаете дышать? Сначала решите, почему, затем только делайте следующий вдох. Если вы не сможете прийти к заключению, прекратите дышать. Это так неразумно. Продолжать дышать и дышать, не зная почему? Прекратите любить, поскольку для этого нет ответа на «почему». Прекратите смеяться, поскольку для этого нет ответа на «почему».
Быть учеником — это быть в любви с предельной тайной существования. Это абсурд! Так что я не могу дать вам никакой причины, почему вы должны быть учеником.
Но есть одна вещь, которую я хотел бы сказать вам, Краусова: желание быть учеником возникает в вас. В противном случае, откуда этот вопрос, откуда? Почему вообще этот вопрос? Желание возникло; теперь вы хотели бы сделать это желание объяснённым, отсюда и этот вопрос. Вы хотите удовлетворить ваш интеллект — вот и причина быть учеником:
«Я не дурак, я не сумасшедший. Я собираюсь в это ученичество, потому что есть причина для этого». Нет ни одной реальной причины, все они — это изобретённые причины.
Вы можете изобретать, вы можете изобретать миллионы причин. Ум так изобретателен — он может создавать множество вымыслов так легко и дёшево. Никто не препятствует вам. Вы удивитесь, узнав, что, когда вы говорите: «Я становлюсь учеником, потому что хочу познать Бога», то это всё дерьмо. Это всё равно, что пытаться найти причину для некоторого беспричинного действия. Ваш ум чувствует себя немного виноватым: «Что вы делаете?» Ум спрашивает: «Сначала дай мне ответ», и вы говорите: «Потому что я искатель Бога». А вы не знаете ничего о Боге — как вы можете быть искателем Бога? Вы никогда не встречали Его, вы никогда не видели Его. Вы никогда не переживали ничего божественного; как вы можете искать Его? Поиск может возникнуть только из определённых вкусовых ощущений, случившихся вам, но этого ещё не случилось. Тогда вы говорите: «Я в поиске истины». Что вы понимаете под истиной? Что есть истина? Ещё никто не был способен определить это. Да, тысячи и тысячи мыслителей пытались, но всё напрасно. Никто не был способен точно сказать, что такое истина. И всё, что бы ни было сказано, становится неистинным. Вы не можете сказать: «Я искатель истины». Это просто способы оставить ум в довольстве: «Я хочу познать себя, я хочу знать, что есть существование».
Но я говорю вам снова и снова: стать учеником не имеет ничего общего со всеми этими вещами. Стать учеником — это просто влюбиться. Это предельная глупость! Но только дураки смелы. Это идиотизм!
Помните историю, которую мы обсуждали как раз на днях? «Таким образом мудрого человека стали называть „идиот“. Если вы можете быть настолько смелыми, чтобы принять это абсурдное стремление стать учеником, то только вы можете стать. Я здесь не для того, чтобы убеждать вас. Я здесь не для того, чтобы дать какую-либо причину вашему уму, поскольку все причины ложны. Сердце имеет свои собственные причины, о которых ум ничего не знает, но эти причины неопределимы, неуловимы, невыразимы, необъяснимы. Объясните их, и они будут выглядеть очень глупо.
Кто-нибудь спросит вас: «Почему вы влюбились в эту женщину?», и вы ответите: «Потому что у неё такой красивый нос» — это выглядит так глупо! Так что вы влюбились в её длинный нос? Или вы говорите: «У неё такие красивые волосы?» Как это можно влюбиться в волосы? или в нос? или в цвет? или в форму? Это всё выглядит так по-детски, но ум страстно желает какой-нибудь причины. Ум хочет знать почему и не находит ничего — и начинает создавать свои собственные причины.
Реальность не в том, что вы влюбились в эту женщину, потому что она красива. Как раз наоборот: она выглядит красивой, потому что вы влюбились. Первой приходит любовь, красота — второй. Красота — это просто некоторое второстепенное переживание, потому что эта женщина не является красивой для других. Иногда другие смеются над вами: «Что ты нашёл в этой женщине? Я не вижу ничего вовсе». «Для меня она выглядит так ужасно, — скажет кто-нибудь, — ты сумасшедший».
Красота возникает, когда есть любовь. Красота — это опыт любовных отношений. Всякий раз, когда вы влюбляетесь, вы будете чувствовать, что случается что-то красивое. Влюбитесь в деревья, и они станут красивыми; вот так они выглядят красивыми у художника. Влюбитесь во что-нибудь, и оно будет выглядеть прекрасным. Влюбитесь в деньги, и деньги начнут вбирать красоту. Видели ли вы людей, касающихся своих банкнот и рупий с такой любовью и такой заботой, почти целующих, ласкающих их?
Я слышал...
Ещё одна история о том же Гольдштейне:
Если вы влюблены в деньги, то в деньгах внезапно появляется что-то, что никто не способен увидеть в них. Все смеются над вами, но вы способны увидеть это. Влюбитесь во что-нибудь, и вы начнёте видеть вещи, недоступные для других.
Было найдено письмо Понтия Пилата к римскому императору, где он говорит: «Этот человек так прекрасен, что я чувствую вину». На самом Т^еле Понтий Пилат влюбился в Иисуса. Он влюбился в тот момент, когда спросил: «Что есть истина?» и Иисус промолчал, не сказал ничего. Это молчание ошеломило его. В этом письме он пишет...
Это письмо хранится в Ватикане; они не распространяют его, они не публикуют его, потому что оно будет иметь огромное влияние на историю, которую они рассказывали людям.
Письмо говорит: «Я влюбился в этого человека. Этот человек так прекрасен, что я ещё ни разу не видел такой великолепной личности. Он не может причинить ни малейшего вреда, это невозможно. Я видел его говорящим с людьми, я близко наблюдал его. Я был в толпах, изменив внешность, чтобы видеть, что происходит с людьми. И я всегда возвращался ошеломлённым. Он волшебник. Просто в его присутствии что-то начинает происходить. Он не от мира сего».
Это слова Понтия Пилата.
Если вы в близком контакте с Иисусом, как вы можете остаться незатронутым, неподвижным? Это движение случается в вашей энергии. Тик что со стороны вам может показаться, что я всё время обращаю людей в оранжевых людей. Это неправда, или только очень поверхностная правда. Я не обратил никого. Я доступен. Если вы доступны, всё случится само собой.
«Вы говорите, что не следует обращать никого и говорить о том, что нашли».
Да, я говорю, не говорите, что вы нашли это, поскольку, если вы скажете так, то это будет просто означать, что вы не нашли ничего. На я понял вашу задачку. Поскольку я говорю, что нашёл это, то в вашем уме возникает проблема, действительно ли я нашёл это или нет? — ведь я говорю, что нашёл. Снова снаружи это одна вещь, а изнутри — другая.
Я не говорю, что я нашёл это, ЭТО говорит! И в этом большая разница. Когда вы говорите, что нашли это, вы не нашли этого. Когда ЭТО говорит, а вы просто беспомощны и не можете ничего поделать с этим, тогда ЭТО заявляет, — запомните, ЭТО, не вы, — когда говорит ваше просветление, не вы, когда ваш внутренний свет начинает заявлять о себе, что вы можете поделать? Где вы? Вас больше нет, поэтому вы не можете даже предотвратить этого. Слушайте внимательно: вы не можете объявить это, вы не можете предотвратить объявление этого. Когда я говорю вам не говорить об этом, я просто говорю подождать, когда ЭТО скажет. Если вы скажете, это будет ложным; тогда вы не найдёте этого. Но придёт день, когда вдруг вы найдёте, что ЭТО объявило себя внутри вас. И различие так ясно. Это приходит из такого внутреннего ядра, а ваш ум находится всего лишь на поверхности. Ваш ум становится слушателем — он просто слушает, как это объявляется, он не принимает участия в этом. Но это внутреннее явление. Если вы не испытывали его, вам будет невозможно его понять.
Но есть параллельные переживания, которые могут помочь. Вы говорите женщине: «Я люблю тебя», но вы не любите. Вы просто заинтересованы провести с ней ночь, просто хотите улечься с ней в постель. Вы говорите: «Я люблю тебя»; вы ничего не имеете в виду. Это просто способ, манера. Это будет по-джентльменски сказать так, это вежливый способ начать дело; необходимо небольшое вступление. Вы не можете сразу прыгнуть в постель без вступления... женщина может рассердиться. Она может начать звать полицию, или может собраться толпа и вас могут побить. Вы просто уговариваете её. Вы говорите: «Я люблю тебя», но вы знаете, что это идёт не от сердца. Это просто в голове, в мозгу.
Затем, однажды, вы на самом деле влюбляетесь в женщину, и различие ясно, огромно. Теперь всё сердце говорит: «Я влюблено». Вы не говорите этого, сердце говорит. Вас теперь совсем нет, вы как ум. Ум теперь является слушателем; сердце говорит: «Я влюблено». Но различие таково, что только вы можете знать, когда вы формальны и когда вы правдивы.
Если вы объявите, что нашли истину, то это будет неверно. Но если ЭТО объявляет, тогда проблемы нет. Что вы можете поделать? Даже если вы хотите предотвратить это, вы не можете этого сделать.
Это случилось с Мансуром, одним из величайших суфиев, аль-Халладж Мансуром. Однажды он тихо сидел перед своим Учителем — его Учителем был тоже великий мистик Джунайд, — и просто объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог! Я Истина!»
Учитель сказал: «Замолчи! Не говори этого. Держи это в себе. Тебе не полагается говорить этого. Ты очень хорошо знаешь, что мы находимся в мусульманской стране и мы мусульмане. Если люди услышат тебя, они убьют тебя».
Мансур держался несколько секунд и затем снова объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог!»
Учитель сказал: «Мансур, ты слышал меня или нет?»
Мансур сказал: «Я слышал вас, но ЭТО объявляет. Теперь смерть или не смерть, ЭТО объявляет. Я старался, Учитель. Я старался выполнить всё, что вы говорили, но ЭТО объявляет». И эти страстные глаза и эта иступленная энергия; Джунайд очень хорошо знал, что это не может быть предотвращено. Поэтому он сказал: «Тебе лучше отправиться в паломничество. Иди к Каабе. Но держи это в себе. Старайся, храни это! Не позволяй этому выйти. Это будет опасно». Он пошёл к Каабе.
Это было одной из самых древних традиций суфиев, — когда кто-то собирался объявить об этом, его посылали к Каабе. Путешествие охлаждало его, его исступление становилось холоднее, и холоднее, и холоднее. И влияние Каабы... потому что этот камень — это не просто камень. На самом деле никакой камень не является просто камнем, и определённо тот камень в Каабе — это точно не просто камень! Это редчайший камень в мире, поскольку его целовали миллионы тех, кто познал Бога. Нет другого такого камня. Миллионы тех, кто познал Бога, целовали его. Этот камень имеет иную вибрацию, ни у какого другого камня нет такой пульсации. Так что древняя традиция суфиев заключается в том, что когда кто-нибудь объявляет о своём достижении, он должен пойти и поцеловать камень. При поцелуе этого камня случается что-то. Так много объявлений, весь камень плачет и кричит: «Я Бог», так что ваш собственный маленький голос теряется — это охлаждает. Тогда вы узнаете то, что столь многие познали: нечего объявлять. Миллионы познали: «Я не новый, я не первый здесь. Я не пионер».
Мансур был послан, но он не смог добраться, поскольку посреди пути он был схвачен. Он объявлял, он декларировал. Даже когда он шёл один, внезапно это случалось и он объявлял. Он был схвачен, приведён на суд и убит.
Но даже когда его убивали, он объявлял. Неправильно сказать, что он объявлял; ЭТО заявляло о себе через него.
Когда вы познали это, то если ЭТО объявляет, хорошо. Иногда это объявляет, иногда это не объявляет. В случае Джунайда это не объявляло, оно просто осталось там. Бывает по-разному. Джунайд был способен остаться молчащим. Но с Мансуром это было невозможно. Но нужно запомнить одну вещь: вам не следует объявлять это — это следует держать в уме, постоянно в уме. Если вы объявите, вы сделаете что-то ложное, вы совершите святотатство.
Вы спрашиваете меня: «Вы говорите, что не следует обращать никого и говорить о том, что нашли. А как же вы, Бхагаван?»
Я сумасшедший. Вы оставите меня одного. То, что я говорю вам делать, это не то, что я делаю. Вы должны будете ждать этого момента. Этот момент придёт, и когда он придёт, это такое освобождение. Но если вы начнёте притворяться до того, как это придёт, вы предотвратите это; тогда это никогда не придёт. Это никогда не приходит к притворщикам.
И вы спрашиваете: «Что вы скажете по поводу желания, чтобы мой возлюбленный стал санньясином?»
Прита... я могу понять. Когда вы наслаждаетесь чем-то, чем-то вроде санньясы, вы хотите, чтобы это разделялось и вашим возлюбленным. Кто не хотел бы этого? Но здесь есть опасность: не становитесь агрессивными, в противном случае вы будете делать как раз противоположное тому, что вы хотите делать. Никто не хочет, чтобы его тащили, манипулировали им. Никто не хочет, чтобы над ним доминировали, — определённо не мужчины. Ни один мужчина не хочет следовать за своей женщиной; его эго очень сильно.
Мужское эго очень агрессивно. Это один из величайший жизненных опытов, который должна знать женщина. Я знаю людей, пары...
Человек пил в течение тридцати лет, разрушал своё здоровье и знал это. Но он не мог прекратить всё это, потому что жена была против этого. Я сказал жене: «Прекрати бороться. Просто разреши ему; и не только разреши ему, делай всё, что он захочет. Помоги ему пить. Когда он придёт домой, спроси его: „Не хотел бы ты немного выпить?“
Она сказала: «Что вы говорите? Тридцать лет я старалась, а он не прекращал! Теперь мне нужно помогать ему пить?»
Я сказал: «Попытайся. Может быть это ты не давала ему бросить. Он мог бы остановиться, я знаю его. Он любит меня, он приходит ко мне, говорит со мной и плачет; он говорит: „Я знаю, что это неправильно. Я разрушаю себя, свою семью, всё“.
И жена сказала: «Я тоже знаю, что он любит вас, потому что, когда он напивается, то начинает говорить как вы. Но это уже слишком! Посреди ночи в два часа он начинает читать проповедь. И так в течение ровно девяноста минут! И он повторяет вас слово в слово».
Но жена послушалась меня и прекратила говорить этому человеку... Это было тяжело для неё, поскольку за тридцать лет у неё тоже выработалась привычка «пилить». Муж был озадачен. Он не мог поверить, что жена приносит ему алкоголь, обслуживает его. Он пришёл ко мне через неделю. Он сказал: «Что вы сделали с моей женой? Это странно, но внезапно я почувствовал, что пришло время бросить это дело».
Мужское эго... Вы против курения, и ваш муж будет курить. Вы против этого, и он будет это делать. Он должен защищать себя. Он так боится вас, — что, если он не будет защищаться, вы съедите его, вы поглотите его. Он боится, потому что знает, у вас есть способности поглотить его. Однажды он жил в утробе женщины, и он очень боится. Как-то он убежал из сжимающих объятий матери, которая говорила: «Делай это, не делай того. Будь как это, не будь как то». Как-то он убежал. И я говорю «как-то», потому что в действительности никто никогда не убегает от матери, очень редко. Когда вы убежали, вы становитесь просветлённым. Мать продолжает следовать за вами, и тогда вы находите жену, жена начинает играть роль матери для вас. И он начинает бояться, что теперь снова начнётся то же самое, жена начнёт «пилить»: «Не делай этого, делай то». Она начинает наставлять — по поводу малых вещей, по поводу больших вещей, по поводу всего — и делает она это из любви! Такая любовь вне подозрений, но любят также и свободу.
Вы спрашиваете меня: «Что вы скажете по поводу желания, чтобы мой возлюбленный стал санньясином?»
Желание — это хорошо, но держите его в себе. Не начинайте «пилить» его, в противном случае я потеряю одного санньясина! Вы просто позвольте ему быть. Вы санньясин, вы наслаждаетесь своей санньясой, вы стали более любящей, вы стали более тихой, вы стали более иступленной, но оставьте его одного. Ни разу не говорите ему: «Ты тоже становись санньясином». Пусть он думает сам. Позвольте ему чувствовать вас, чувствовать, что случилось с вами. Позвольте ему видеть вас; у него есть глаза. Если вы преобразились, став санньясином, он начнёт чувствовать, что теперь что-то надо делать. Если он может видеть, что в вас расцвели некоторые цветы, то их аромат преобразует его — не вы, а аромат. А когда преобразует аромат, нет сопротивления, потому что аромат приходит так невидимо, так тихо, так бесшумно. И никто не может сопротивляться, потому что никто не знает, когда он входит в ваше существование, запомните это.
Если вы хотите, чтобы ваш возлюбленный стал санньясином, вы просто позвольте ему видеть, что случилось с вами. Позвольте ему видеть ваш танец и празднование. Если это преобразует его, хорошо, но не становитесь христианским миссионером. Не начинайте бомбардировать его, не начинайте убеждать его. Не начинайте манипулировать, управлять им, иначе вы создадите сопротивление. А если создаётся сопротивление, то это становится всё более и более трудным. Если даже однажды он станет санньясином потому именно, что вы «пилили» его слишком сильно, и захочет освободиться от «пиления» и решит: «Хорошо, стану санньясином и закрою рот этой женщине», то тогда он будет лишь санньясином-посторонним. Он будет сопротивляться мне.
Так что, это следует запомнить не только Прите, но и всем остальным: мы любим, и естественно хотим разделять любовь, но любовь должна быть бдительной, осознанной. И эту осознанность нужно держать живой: никогда не вторгайтесь в чью-либо свободу, никогда не вторгайтесь в чьё-либо пространство. Любите, но держите дистанцию. Любите, но оставайтесь одни и позволяйте другому быть одному, тогда ваша любовь является осознанной. Если вы начинаете вторгаться в другого, если вы начинаете владеть другим, если вы начинаете манипулировать другим и доминировать над другим, если вы начинаете монополизировать другого, направлять другого, то вы разрушаете свою любовь. Ваша любовь бессознательна, а бессознательность — это всегда яд. Любовь умирает от бессознательности.
Вот почему так много людей любят, но всё ещё кажется, что любовь не случилась. Так много людей влюбляются и затем теряют любовь. Никто не остаётся в ней. Почему люди теряют любовь? Из-за бессознательности, из-за механических привычек. Избегайте этого. Если ваша любовь достаточно глубока и ваша радость от санньясы истинна, то этого достаточно, это преобразует и вашего возлюбленного.
Последний вопрос:
Любимый Бхагаван, я даю вам свои руки. Я ваши руки. Вы взяли мою голову. Как я могу стать более открытой для вас, более близкой? Вот и всё.
Каруна, вы становитесь ближе с каждым мгновением, и для этого нет «как». Если войдёт «как», вы начнёте удаляться далеко. Есть вещи, которые могут быть сделаны, и есть вещи, которые могут быть только позволены.
Подойти ближе ко мне — это не то, что вы можете сделать. С этим ничего не может быть сделано. Вы можете только позволить, вы можете позволить, чтобы это случилось. Это вей-ву-вей; это действие через недействие. Не спрашивайте как.
И я знаю, что естественно возникает вопрос, поскольку чем ближе вы подходите, тем ближе вы хотели бы быть. Но с этим вы ничего не можете сделать. Если выделаете что-нибудь, то вы становитесь твёрдыми, жёсткими. При делании эго становится замороженным. При недеянии вы расплавляетесь, и в расплавленном состоянии вы подходите близко ко мне. В тот момент, когда вы начинаете делать что-нибудь, вы снова отходите назад, эго отходит назад. И эго может увести вас только дальше прочь.
Это уже случается. Я наблюдал вас; вы подходите ближе с каждым мгновением.
Вы говорите: «Я даю вам свои руки».
На самом деле я их уже взял и даже не спросил вашего разрешения. Я никогда не спрашиваю, я краду. Вы удивитесь, узнав, что в Индии мы имеем тысячу имён Бога, и самое красивое из этой тысячи — это имя Харе. Харе означает вор.
Я не спрашиваю вашего разрешения. Я даже не стучу в вашу дверь. Я не говорю: «Можно ли войти, сэр?» или «Можно ли войти, мадам?» Я просто вхожу. Вы узнаете обо мне позже, когда ущерб уже причинён, когда нет смысла возвращать, когда вы уже пересекли границу, откуда убежать становится невозможно.
Древняя египетская традиция говорит, что Учитель выбирает ученика, не наоборот. И я говорю вам, что это правда, абсолютная правда. Когда вы выбираете меня, то это только вторичное явление. Я уже выбрал вас. Если я не выбрал вас, вы не выберете меня. Если я выбрал вас, только тогда вы выбираете меня. Ваш выбор, в действительности, не что иное, как осознание того, что вас выбрали.
Я уже взял руки Каруны, не дав ей знать об этом. Извините меня.
И вторая вещь тоже является правдой: теперь я беру её голову.
И третья вещь, которую Каруна ещё не осознаёт, — это то, что я должен взять её существование. «Голова» означает вашу мысль, «руки» — ваше действие. Но вы — за пределами этих двух. Вы — это существование. И когда ваше существование слилось с моим существованием, когда ваша пустота стала частью моей пустоты, когда моя пустота стала частью вашей пустоты, когда эти два нуля стали одним, тогда работа выполнена. Но это случается.
Это основная вещь, которая должны быть понята здесь: санньяса — это ваше объявление о том, что вы не будете защищаться, что вы будете держать дверь открытой, что, если я приду, вы не скажете нет, что, если я начну брать от вас вещи, вы не будете создавать никаких препятствий, что вы будете счастливы тем, что я выбрал что-то от вас, — ваши руки, вашу голову, ваше существование. Ученик должен исчезнуть в Учителе; только тогда Учитель исчезает в ученике. Наступает момент, когда ученика больше нет, как не было и Учителя. «Учитель» означает пустоту, и вы подходите ближе и ближе к пустоте. Нет способа, которым вы могли бы делать это, поскольку, если вы делаете что-нибудь, это делание не позволит вам стать пустыми. Делание будет наполнять вас. Неделание поможет вам стать пустыми.
Наслаждайтесь, танцуйте. Что бы ни случилось, чувствуйте благодарность к этому. Всё больше на пути, всё больше каждый день, всё больше каждое мгновение. Это нескончаемое путешествие а блаженство.
9. Я — огонь!
10 марта 1978 г.
Первый вопрос:
Мне нравятся ваши беседы. Вы нравитесь мне как личность, вы нравитесь мне как Учитель, но я не вижу никакой причины, почему вы или кто-нибудь ещё должен быть моим Учителем, а я его учеником. Пожалуйста, могли бы вы указать мне причину?
Лида Краусова, я сам не нахожу никакой причины. Почему вы должны быть моим учеником и почему я должен быть вашим Учителем? Для этого нет «почему». Это иррационально, это абсурд — credo quia absurdum. Это самая абсурдная вещь в жизни. Не может быть дано никакой причины, поскольку ни одной не существует. Все причины — это просто утоление постоянного любопытства ума.
Быть с Учителем, быть учеником — это любовное дело. Это в точности так. Спрашивали ли вы когда-нибудь, почему надо влюбляться? Спрашивали ли вы когда-нибудь, почему закат солнца выглядит красиво, почему чайка в полёте выглядит так фантастично, почему вообще существует цветок розы?
Если вы начинаете спрашивать почему, то только бессмысленные вещи будут иметь смысл, а все вещи, имеющие смысл, начнут исчезать в бессмысленности. Тогда деньги будут иметь смысл, а любовь нет. Тогда будут иметь смысл машины, но не роса на траве в утреннем солнце. Тогда будет иметь смысл оружие, но не объятия человеческого существа.
Спросите почему, и вы начнёте разрушать всё, что красиво, поскольку красивое существует без всякой причины. Поэтому оно и красиво! Красота непостижима, потому что на вопрос почему нет ответа. Красота загадочна, потому что нет причины, способной измерить её, нет логики, способной постичь её, нет арифметики, способной вычислить её. Она остаётся на самом деле предельно таинственной, предельно непознаваемой.
Альбер Камю прав, когда говорит, что единственной значительной философской проблемой является самоубийство. Единственной значительной философской проблемой? Самоубийство? Я согласен с ним. Если вы спросите: «Почему?», то в конце концов вы останетесь с одним единственным предельным вопросом: «Зачем вообще жить? Для чего? В чём смысл быть живым? Зачем продолжать дышать?» Да, это предельный философский вопрос. Настоящий философ должен прекратить дышать, поскольку он не найдёт ответа на это «почему». Вы так абсурдны; вы продолжаете дышать? Сначала решите, почему, затем только делайте следующий вдох. Если вы не сможете прийти к заключению, прекратите дышать. Это так неразумно. Продолжать дышать и дышать, не зная почему? Прекратите любить, поскольку для этого нет ответа на «почему». Прекратите смеяться, поскольку для этого нет ответа на «почему».
Быть учеником — это быть в любви с предельной тайной существования. Это абсурд! Так что я не могу дать вам никакой причины, почему вы должны быть учеником.
Но есть одна вещь, которую я хотел бы сказать вам, Краусова: желание быть учеником возникает в вас. В противном случае, откуда этот вопрос, откуда? Почему вообще этот вопрос? Желание возникло; теперь вы хотели бы сделать это желание объяснённым, отсюда и этот вопрос. Вы хотите удовлетворить ваш интеллект — вот и причина быть учеником:
«Я не дурак, я не сумасшедший. Я собираюсь в это ученичество, потому что есть причина для этого». Нет ни одной реальной причины, все они — это изобретённые причины.
Вы можете изобретать, вы можете изобретать миллионы причин. Ум так изобретателен — он может создавать множество вымыслов так легко и дёшево. Никто не препятствует вам. Вы удивитесь, узнав, что, когда вы говорите: «Я становлюсь учеником, потому что хочу познать Бога», то это всё дерьмо. Это всё равно, что пытаться найти причину для некоторого беспричинного действия. Ваш ум чувствует себя немного виноватым: «Что вы делаете?» Ум спрашивает: «Сначала дай мне ответ», и вы говорите: «Потому что я искатель Бога». А вы не знаете ничего о Боге — как вы можете быть искателем Бога? Вы никогда не встречали Его, вы никогда не видели Его. Вы никогда не переживали ничего божественного; как вы можете искать Его? Поиск может возникнуть только из определённых вкусовых ощущений, случившихся вам, но этого ещё не случилось. Тогда вы говорите: «Я в поиске истины». Что вы понимаете под истиной? Что есть истина? Ещё никто не был способен определить это. Да, тысячи и тысячи мыслителей пытались, но всё напрасно. Никто не был способен точно сказать, что такое истина. И всё, что бы ни было сказано, становится неистинным. Вы не можете сказать: «Я искатель истины». Это просто способы оставить ум в довольстве: «Я хочу познать себя, я хочу знать, что есть существование».
Но я говорю вам снова и снова: стать учеником не имеет ничего общего со всеми этими вещами. Стать учеником — это просто влюбиться. Это предельная глупость! Но только дураки смелы. Это идиотизм!
Помните историю, которую мы обсуждали как раз на днях? «Таким образом мудрого человека стали называть „идиот“. Если вы можете быть настолько смелыми, чтобы принять это абсурдное стремление стать учеником, то только вы можете стать. Я здесь не для того, чтобы убеждать вас. Я здесь не для того, чтобы дать какую-либо причину вашему уму, поскольку все причины ложны. Сердце имеет свои собственные причины, о которых ум ничего не знает, но эти причины неопределимы, неуловимы, невыразимы, необъяснимы. Объясните их, и они будут выглядеть очень глупо.
Кто-нибудь спросит вас: «Почему вы влюбились в эту женщину?», и вы ответите: «Потому что у неё такой красивый нос» — это выглядит так глупо! Так что вы влюбились в её длинный нос? Или вы говорите: «У неё такие красивые волосы?» Как это можно влюбиться в волосы? или в нос? или в цвет? или в форму? Это всё выглядит так по-детски, но ум страстно желает какой-нибудь причины. Ум хочет знать почему и не находит ничего — и начинает создавать свои собственные причины.
Реальность не в том, что вы влюбились в эту женщину, потому что она красива. Как раз наоборот: она выглядит красивой, потому что вы влюбились. Первой приходит любовь, красота — второй. Красота — это просто некоторое второстепенное переживание, потому что эта женщина не является красивой для других. Иногда другие смеются над вами: «Что ты нашёл в этой женщине? Я не вижу ничего вовсе». «Для меня она выглядит так ужасно, — скажет кто-нибудь, — ты сумасшедший».
Красота возникает, когда есть любовь. Красота — это опыт любовных отношений. Всякий раз, когда вы влюбляетесь, вы будете чувствовать, что случается что-то красивое. Влюбитесь в деревья, и они станут красивыми; вот так они выглядят красивыми у художника. Влюбитесь во что-нибудь, и оно будет выглядеть прекрасным. Влюбитесь в деньги, и деньги начнут вбирать красоту. Видели ли вы людей, касающихся своих банкнот и рупий с такой любовью и такой заботой, почти целующих, ласкающих их?
Я слышал...
Однажды Гольдштейн шёл вдоль оживлённой автотрассы и наткнулся на место дорожного происшествия. Несколько раненых ещё лежали около дороги.
Еврей приблизился к одной из жертв и спросил: «Был ли здесь страховой агент?»
«Нет».
«Тогда хорошо, — сказал еврей, — я лягу здесь рядом с вами». Он не может видеть несчастья. Люди умирают... он может видеть только деньги.
Ещё одна история о том же Гольдштейне:
Он был в суде. Он застал свою жену с мужчиной в постели.
Судья спросил его: «Вы сказали, Гольдштейн, что неписанный закон оправдал бы вас за убийство г-на Коэна, и что вы наставили на него оружие, но не выстрелили. Почему?»
Г-н Гольдштейн: «Ну, господин судья, когда я наставил свой пистолет на него, он сказал: „Сколько ты хочешь за это оружие?“ Я спрашиваю вас, судья, мог ли я убить человека, когда он говорит о бизнесе?»
Если вы влюблены в деньги, то в деньгах внезапно появляется что-то, что никто не способен увидеть в них. Все смеются над вами, но вы способны увидеть это. Влюбитесь во что-нибудь, и вы начнёте видеть вещи, недоступные для других.