Страница:
всегда навеселе...
Учащиеся жили в большом здании, отделенные стенами от полного соблазнов
южного города. Суровый, аскетиче-ский дух служения Господу царил в
семинарии.
Раннее утро, когда так хочется спать, но надо идти на молитву.
Торопливое чаепитие, долгие классы, и опять молитва, затем скудный обед,
короткая прогулка по городу. И вот уже закрылись ворота семинарии. В десять
вечера, когда город только начинал жить, учащиеся уже отходили ко сну после
молитвы. Так началась юность Сосо.
"Мы чувствовали себя как арестанты, которые должны провести здесь без
вины молодые годы", - писал его соученик Иосиф Иремашвили.
Многие из этих пылких, рано созревших юношей были совсем не готовы к
такому служению. И они нашли иное учение. Оно позволило им наслаждаться
радостями жизни и одновременно удовлетворило ту жажду жертвенности, высокого
смысла, которую поселили в них чтение святых книг и благородные мечты
юности. Старшие мальчики рассказывали о неких запретных организациях. Как и
первые христиане, члены этих организаций провозгласили своей целью
жертвенное служение на благо человечества.
ОПАСНЫЕ ИДЕИ
Российская империя - крестьянская страна с вековыми традициями рабства:
только во второй половине XIX века было отменено крепостное право. Порой ее
сотрясали кровавые крестьянские бунты, но так же кроваво они усмирялись. И
опять в необозримой стране наступали покорность и сон разума.
"Нация рабов. Все рабы снизу доверху" - так сказал о своей стране один
из зачинателей революционного движения, Николай Чернышевский. Старинная
форма землевладения, господствующая в деревне, отчасти объясняла рабскую
покорность - это была община, давно уничтоженная в Западной Европе.
Отдельный крестьянин не имел права на землю, землей владели все. Община все
решала коллективно. Любая бунтарская личность растворялась в этой массе -
забитой и покорной.
Русские цари дорожили общиной, однако ее ценили и... первые
революционеры. Но если царь видел в общине сохранение великого прошлого, то
Герцен и Чернышевский - первые русские радикалы - увидели в ней великое
будущее. Коллективная собственность, коллективные решения - это и были те
социалистические инстинкты, которые позволят России миновать бессердечный
капитализм и сразу войти в социализм. Для этого надобно только
революционизировать неграмотного мужика. Нужны агитаторы, новые апостолы. "К
топору зовите Русь!"
И царь, и революционеры были правы. Без общинного сознания были
невозможны ни трехсотлетняя монархия Романовых, ни последующая победа
большевиков. Хотя первый опыт встречи революционеров с реальным народом
оказался печальным.
В 1874 году сотни молодых людей (как правило, из состоятельных семей)
приняли фиктивные имена, раздобыли фальшивые паспорта и отправились звать к
бунту русского мужика. Но "хождение в народ" встретило неприятие крестьян.
Большинство неудачливых "апостолов" были схвачены полицией или самими
мужиками.
Между тем развитие революционных идей бурно шло в среде интеллигенции.
Одним из главных "властителей дум" русского народничества стал публицист
Петр Ткачев. Уже в семнадцать лет, студентом юридического факультета
Петербургского университета, он вступил в революционное движение, был
арестован, посажен в Петропавловскую крепость... Впоследствии Ткачев сумел
скрыться за границу, где стал признанным вождем русских якобинцев. В
эмиграции издавал антиправительственный журнал "Набат", потом психически
заболел и окончил жизнь в приюте для душевнобольных. Ему был всего сорок
один год.
Ткачев провозглашает уже нечто новое. Оказывается, для успеха революции
совсем не нужно общенародное восстание. Революция - дело узкого круга, ее
успех может быть результатом удавшегося заговора революционеров-вождей. Они
должны захватить власть в стране и уже потом преобразовать привыкшее к
рабской покорности русское общество, на всех парах помчать русский народ в
социализм - в светлое будущее. Но во имя светлого будущего предполагалось
истребить большинство населения, которое по неразвитости будет мешать идти в
рай социализма. Когда Ткачева спросили: "Сколько людей из старого общества
придется уничтожить, чтобы создать счастливое будущее?", он ответил: "Нужно
думать о том, сколько их можно будет оставить".
Среди столпов революционного народничества был Михаил Бакунин - отец
русского анархизма. Его идеи легли в основу знаменитого "Катехизиса
революционера", написанного Сергеем Нечаевым - создателем тайного общества с
характерным названием "Народная расправа". "Катехизис" предписывал порвать с
законами цивилизованного мира: "Наше дело - страшное, повсеместное
разрушение... Быть беспощадным, но не ждать пощады к себе и быть готовым
умереть. Для дела разрушения строя проникать во все круги общества, включая
полицию... Эксплуатировать богатых и влиятельных людей, подчиняя их себе.
Усугублять всеми средствами беды и несчастья народа, чтобы исчерпать его
терпение и толкнуть на восстание... Соединиться с диким разбойничьим миром -
этим единственным революционером в России..."
У каждого "посвященного" революционера должно быть под рукой несколько
революционеров "второго и третьего разрядов", то есть не совсем посвященных.
На них он должен смотреть как на "часть общего капитала, отданную в его
полное распоряжение".
"Титан революции, один из пламенных революционеров", - так называл
Бакунина Ильич", - вспоминал Владимир Бонч-Бруевич слова молодого Ленина.
НОВЫЕ АПОСТОЛЫ
Многие русские революционеры, которым было запрещено жить в столице,
выбирали для жительства благодатный Тифлис. С ними часто встречались умные
семинарские мальчики. Знакомится со ссыльными и Сосо. От них он и получил
"Катехизис".
После отбоя, при свете огарка, читал он новые заповеди.
Без Ткачева, без "Катехизиса революционера" не понять ни нашего героя,
ни всю историю России XX века.
Но особенно привлекательными, вызывающими испуг и сладкую дрожь
семинаристов были идеи революционного террора.
Опасаясь капитализма в России, который разрушал общину - оплот будущего
социализма, - революционеры решили ускорить падение строя, свергнуть царизм
постоянными покушениями на его слуг - виднейших государственных деятелей - и
самого царя. Им удалось убить царя Александра II... Но вместо ожидаемого
народного взрыва начался мрачный период царствования Александра III.
Именно в это время из народничества выделяются марксисты. Их первые
вожди символичны: Георгий Плеханов, сын русского помещика, и нищий еврей
Павел Аксельрод. Они восприняли марксизм по-русски, как Библию, которая
предсказывает будущее. Согласно Великому учению, русские последователи
Маркса стали ждать плодов развития капитализма в России, поскольку, как учил
немецкий философ, капитализм порождает своего убийцу - пролетариат, который
неминуемо свершит социалистическую революцию. Смущало, правда, то, что ждать
было долго, ибо грозный убийца капитализма, как и сам капитализм, был в
России в младенческом состоянии. Но русские марксисты решили с пеленок вести
его к революции, создав для этого партию пролета-риата.
Марксизм быстро завоевывает Тифлисскую духовную семинарию. Семинаристам
легко усваивать марксистские идеи: жертвенное служение нищим и угнетенным,
презрение неправедному богатству, обещание царства справедливости с
воцарением нового мессии - Всемирного пролетариата - все это отчасти
совпадало с тем, что было посеяно религиозным воспитанием. Отменялся только
Бог. Но взамен они получали возможность жить в миру, наслаждаться его
утехами. Отменялось малопонятное их возрасту "добром отвечать на зло", а
вместо этого юным дикарям, сынам воинственного народа, даровалось право быть
беспощадными к врагам их нового мессии. Вопрос маленького Сосо: "Почему
Иисус не вынул саблю?" - был разрешен. И главное: униженное положение
большинства из них, находившихся внизу социальной лестницы, объявлялось
неправедным. Они получали право самим его изменить.
Теперь Сосо - постоянный слушатель всех марксистских диспутов. И все
заманчивее звучит для гордого, нищего мальчика великое обещание революции:
"Кто был ничем - тот станет всем".
"В революционное движение вступил с 15 лет", - напишет он впоследствии.
ПОЭТ
Его характер изменился, прошла веселость, любовь к играм. "Он стал
задумчив, казался мрачным и замкнутым, - пишет его сверстник, - он не
расстается с книгой". Точнее - с новыми книгами. В это время Сосо уже владел
тайной. Он сказал сверстнику: "Бога нет, они обманывают нас". И показал
испуганному мальчику книгу Дарвина. Именно тогда он научился таить. Он,
тайный неверующий, по-прежнему блестяще отвечает на уроках, где религия -
смысл и содержание. Двоедушие становится его повседневной жизнью.
Его расставание с прошлым, его одиночество находят выражение в стихах,
что обычно для юноши. Он посылает стихи в "Иверию". Журналом руководит
король грузинских поэтов - князь Илья Чавчавадзе.
"Иверия" печатает стихотворения Сосо - обычные юношеские грезы о луне,
цветах. Семь стихотворений в 1895-1896 годах опубликовал в журнале поэт
Сосо. Первое - бравурное, счастливое:
Цвети, родная Иверия!
Ликуй, родимый край...
Последнее - трагическое:
Там, где раздавалось бряцание его лиры,
Толпа ставила фиал, полный яда, перед гонимым
И кричала: "Пей, проклятый!
Таков твой жребий, твоя награда за песни.
Нам не нужна твоя правда и небесные звуки!"
Сосо готовится к жертвенному пути. Он помнит слова "Катехизиса":
"Революционер есть человек обреченный".
Согласно легенде, Чавчавадзе верил в будущее поэта. Даже напутствовал:
"Следуй этой дорогой, сын мой". Возможно, это не только легенда: в 1907 году
"Грузинская хрестоматия, или Сборник лучших образцов грузинской поэзии"
перепечатала раннее стихотворение Сосо.
Но в том году наш поэт уже слагал совсем иные стихи...
Стихи оказались его последним "прости" маленькому Сосо.
В это время родилось его новое имя. Как и положено поэту, он увлекся
литературным персонажем. Коба - имя героя любимого произведения его юности,
написанного писателем Казбеги. Коба - грузинский Робин Гуд, бесстрашно
грабивший богатых. Все то же нечаевское: "Соединиться с диким разбойничьим
миром - этим единственным революционером в России".
Интересно и название его любимого произведения - "Отцеубийца". Все
правильно: он восстал против Отца. И именно в это время он убил в себе Отца.
Бывший блестящий ученик Духовной семинарии Сосо - ныне революционер
Коба. Это имя на долгие годы станет его главной кличкой.
ДВА РЕВОЛЮЦИОНЕРА
В это время в сибирской ссылке жил революционер. Он был всего на восемь
лет старше Кобы. Ему суждено сыграть не-обычайную роль в его жизни. XX век
запомнит этого революционера под именем Ленин.
Как не похожи эти двое...
Сын действительного статского советника, потомственный дворянин, Ленин
рос в интеллигентнейшей русской семье. Его родители обожали своих детей.
Отец, отдавший всю жизнь делу просвещения, был попечителем учебных
заведений... И сын пьяного сапожника, не видевший от отца ничего, кроме
побоев, и от жизни ничего, кроме нищеты...
И при этом: как странно они похожи!
В детстве Ленин - резок, заносчив. Как Коба.
Ленин - нетерпелив, вспыльчив и при этом может быть удивительно
выдержан, скрытен и холоден. Как Коба.
Оба были поэтическими натурами. Юный Ленин бродит по аллеям дедовского
поместья, зачитываясь чувствительным романом о любви - "Дворянским гнездом"
Тургенева. Юный Коба пишет сентиментальные стихи. Оба при маленьком росте
фанатично, почти болезненно стремились быть первыми - уже в детских играх.
Оба рано теряют отцов, оба - кумиры своих матерей.
Оба не собирались быть революционерами. Ленин стал им после того, как
его старший брат был повешен за участие в попытке покушения на Александра
III. Ленин испытал огромное потрясение: его брата, честного, доброго юношу,
отправили на виселицу! Страдание матери, внезапное изменение положения в
обществе - и вот он уже возненавидел несправедливость жизни. Любимое
сочинение казненного брата - роман Чернышевского "Что делать?" - по
выражению Ленина, "перепахал" его. Так же, как "Отцеубийца" "перепахал"
Кобу.
Грубое романтическо-бульварное чтение Кобы и книга знаменитого
философа-революционера были похожи. Их главная мысль - устранение
несправедливости насилием.
И оба, вступая в революцию, твердо усвоили: настоящий революционер
должен быть беспощадным и не бояться крови. Оба имели преданных сторонников
и обладали секретом "харизмы" - гипнотического влияния на людей, господства
над ними.
ГЛАВА 3
Конец Сосо
Кобе удается установить контакты с революционным подпо-льем.
Стихи прекратились. Навсегда. Теперь во время отлучек из семинарии он
руководит рабочими марксистскими кружками и вступает в
социал-демократическую организацию "Месаме-Даси".
В 1898 году его имя становится одним из главных в журнале проступков
учеников: "О чтении воспитанником И. Джугашвили запрещенных книг", "Об
издании И. Джугашвили нелегального рукописного журнала"... На укоризненные
слова учителей он научился отвечать презрительной улыбкой. Он презирает этих
обманщиков, служащих несуществующему Богу.
Он перестает хорошо учиться - не хочет тратить напрасно время.
Но самое интересное: он стал одним из главных действующих лиц
семинарской жизни. Вся семинария делится на его друзей и врагов. Но и враги
боятся его скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и
грубых вспышек его гнева. И мести его друзей. Самые сильные мальчики в
каком-то рабском подчинении у тщедушного семинариста с маленькими глазками,
которые в ярости загораются опасным желтым огнем.
В Грузии ценится мужская дружба. У него много друзей. Точнее, тех, кто
поверил, что они его друзья. На самом деле и тогда, и в будущем он одинок.
Просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в
борьбе с другими юношами, которых считает своими врагами. Иосиф Иремашвили,
который много будет писать о нем в своей книге воспоминаний, пылкий Миша
Давиташвили, бывший его верной тенью... сколько их было и будет, веривших в
его дружбу...
А записи проступков в журнале продолжались: "Читал недозволенные
книги", "Грубое объяснение с инспекцией", "Обыск у Иосифа Джугашвили, искали
недозволенные книги"...
Он будто провоцирует администрацию исключить его из семинарии.
Почему он не ушел сам? Страх перед матерью? В тот период он уже не
ездил домой на каникулы - видно, не хотел объяснений с ней.
В 1899 году свершилось: он исключен. "Вышиблен из семинарии за
пропаганду марксизма" - так он объяснит сам. Но...
На самом деле Коба предпочел избавиться от семинарии куда более
безопасным способом. Передо мной "Выписка из журнала общего собрания
правления Духовной семинарии об увольнении Иосифа Джугашвили из семинарии за
неявку на экзамен".
Как всегда, он действовал осторожно.
В конце умиравшего века он определил свой путь, чтобы стать одним из
главных действующих лиц века грядущего.
Мать узнает: он отказался от служения Богу. Жертвы были напрасны. Обет
нарушен. Религиозная Кэкэ переживает страшный удар. Она боится: Бог оставит
Сосо. И придет дьявол?
В Рождество Коба поступает на работу. Это первая и... по-следняя работа
в его жизни. Сохранилась "Выписка из отчета Тифлисской Главной физической
обсерватории о поступлении на службу Иосифа Джугашвили 26 декабря 1899
года".
После Рождества он приходит в обсерваторию. Его службу описал некий К.
Домбровский, работавший вместе с ним: "Иосиф работал
наблюдателем-вычислителем обсерватории. Там не было самопишущих приборов,
поэтому круглосуточная регистрация всех элементов погоды велась живыми
наблюдателями. Днем и ночью. Дневной дежурный работал до девяти вечера,
когда его сменял ночной дежурный".
Новый год ему пришлось встретить в обсерватории ночным дежурным.
Близился неизвестный XX век - и человек, которому суждено было определить
его течение, глядел в глубь Вселенной...
ОСНОВАНИЕ ЕГО ПАРТИИ
Работа в обсерватории была лишь прикрытием. Там в своей комнатке он
прятал нелегальную литературу и листовки Тифлисского комитета недавно
созданной Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП).
На исходе века русские марксисты-эмигранты перешли от слов к делу.
Плеханов и Аксельрод настаивали на создании марксистской рабочей партии. И
свершилось! В основании новой партии активно участвовал Всеобщий еврейский
рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд) - массовое движение,
объединявшее более двадцати тысяч евреев-антисионистов и марксистов. Они
верили: только социализм покончит с антисемитизмом.
В 1898 году в Минске собрался подпольный учредительный съезд, который
торжественно основал Российскую социал-демократическую рабочую партию. Съезд
избрал ЦК и провоз-гласил создание местных комитетов. Большинство членов ЦК
было арестовано сразу же после съезда, но местные комитеты множились. Один
из них, при участии Кобы, и появился в Тифлисе.
Ленин после ссылки выезжает за границу и там увлекает Плеханова,
Аксельрода и прочих марксистов-эмигрантов идеей необычной газеты. Она должна
была иметь своих агентов по всей России. Газета называлась "Искра". И
эпиграф к ней: "Из искры возгорится пламя" - был программой. Ленин и его
сподвижники решили сжечь старую Россию.
Им это удастся. Большинство агентов "Искры" увидят победу революции.
Чтобы погибнуть уже после революции - в сталинских лагерях.
В 1900 году в Тифлисе появляется агент "Искры" Виктор Курнатовский. Он
передал местной ячейке РСДРП главные мысли Ленина: новая партия должна
строиться на сверхкон-спирации. Никаких широких дискуссий, никакой свободы
мнений в партии быть не может. Это боевая организация, ставящая целью
революцию. Отсюда - беспрекословное подчинение приказам центра и жесткая
дисциплина. Марксизм - святая святых новой партии. Всякая попытка ревизии
любого положения Учения должна осуждаться как происки врагов рабочего
класса. Коба сразу оценил силу этого азиатского марксизма. Он сразу стал
ленинцем.
ПЕРВАЯ КРОВЬ
Силу новых идей проверили в деле - начали готовить демонстрацию рабочих
в Тифлисе, которая должна была закончиться кровью. И Коба, и Курнатовский
надеялись на эту кровь.
"Коба часто говорил: кровавая борьба должна привести к скорейшим
решениям", - вспоминал Иремашвили. Он не знал: Коба лишь повторял ленинские
лозунги, которые привез Курнатовский.
В это время к нему приезжает мать. Некоторое время она живет у сына в
обсерватории. Видимо, Кэкэ пыталась вернуть Сосо в семинарию. Она еще
надеялась... Она не знала: ее Сосо умер, и появился Коба. Под этим именем он
был известен теперь новым братьям-революционерам. И вскоре бедной женщине
пришлось понять свое бессилие. Бог ушел из сердца Сосо, с ней говорил
незнакомец - Коба. Мать возвращается в Гори.
За месяц до демонстрации начались аресты. Арестован Курнатовский, но
Коба сумел исчезнуть. Накануне демонстрации он подает прошение об увольнении
и в конце марта увольняется из обсерватории. Но комнатка остается пока за
ним - комнатка, превращенная в склад нелегальной литературы.
1901 год. В первый майский день в центре города появились люди в теплых
пальто и бараньих шапках. Это рабочие, приготовившиеся к встрече с нагайками
казаков. Демонстрантов было около двух тысяч. Крики "Долой самодержавие!",
полиция разгоняет буйную толпу.
И кровь пролилась: были раненые. Все это было внове для веселого,
легкомысленного южного города. "Можно считать, что началось открытое
революционное движение на Кавказе", - с удовлетворением писала "Искра".
В городе идут обыски и аресты. Обыск - в обсерватории, в комнате Кобы,
но его там давно уже нет. Еще не раз нас поразит его умение исчезать в
решающие и опасные дни.
"Коба, один из разыскивающихся вожаков, успел скрыться... он бежал в
Гори... тайно в ночные часы он посещал меня в моей квартире", - писал
Иремашвили.
Там, в Гори, видимо, продолжались объяснения с матерью. Но мать должна
помогать скрываться сыну, и она помогала. Только могла ли она любить Кобу, в
сердце которого - пламя ненависти? Она, боготворившая маленького Сосо,
мечтавшая увидеть его священником?
Кобе трудно жить в ее доме. При первой возможности он возвращается в
опасный Тифлис и растворяется в революционном подполье.
Коба: жизнь и смерть
ГЛАВА 4
Загадки Кобы
Начинается жизнь профессионального революционера, именуемая
"нелегальным положением". Фальшивые документы, бесконечные явочные квартиры,
подвалы, где прячут подпольные типографии... Тайное сообщество молодых
людей, именуемое "Тифлисский комитет РСДРП"...
"Это было время людей от 18 до 30 лет. Революционеры старше этого
возраста насчитывались единицами... Слова "комитет", "партия" были еще новы,
овеяны свежестью и звучали в молодых ушах заманчивой мелодией. Вступивший в
организацию знал, что через несколько месяцев его ждут тюрьмы и ссылка.
Честолюбие заключалось в том, чтобы продержаться как можно дольше до ареста,
твердо держаться перед жандармами" (Троцкий).
Но прошли эти несколько месяцев, а Коба все еще на свободе.
Иремашвили: "Я несколько раз посещал Кобу в его маленькой убогой
комнатке. Он носил черную русскую блузу с характерным для всех
социал-демократов красным галстуком. Его нельзя было видеть иначе, как в
этой грязной блузе и нечищенных ботинках. Все, напоминавшее буржуа, он
ненавидел..."
"Грязная блуза, нечищеная обувь были общим признаком революционеров,
особенно в провинции", - с сарказмом пишет Троцкий.
Да, наивный юный Коба старается походить на настоящего революционера.
Все как положено: носит грязную блузу и ходит в рабочие кружки объяснять
пролетариям учение Маркса. Здесь вырабатывается его убогий стиль, столь
понятный полуграмотным слушателям. Стиль, который потом принесет ему победу
над блистательным оратором Троцким.
Восток требует культа. И "азиат", как называл его большевик Красин,
нашел своего бога - Ленина.
"Он преклонялся перед Лениным, боготворил Ленина. Он жил его мыслями,
копировал его настолько, что мы в насмешку называли его "левой ногой
Ленина", - вспоминал революционер Р. Арсенидзе.
И бог Кобы не обманул его. Вышедшая в 1902 году работа Ленина "Что
делать?" была взрывом бомбы. До нее марксисты безнадежно повторяли: пока в
России по-настоящему не разовьется капитализм - ни один волос не падет с
головы самодержавия. Революция отодвигалась в темноту времени, революционеры
должны были работать для грядущих поколений. Своей книгой Ленин вернул им
надежду. Он заявил: мощная законспирированная организация профессиональных
революционеров при помощи насильственного переворота в силах осуществить
революцию. Ибо Россия - страна вековой покорности. В России нужно лишь
захватить власть - и общество покорится. Тайная организация героев сможет
опрокинуть самодержавие. Как все это по душе Кобе!
ПЕРВЫЙ АРЕСТ
Продолжать находиться в Тифлисе - значит увеличивать опасность
ареста... Между тем, согласно Троцкому, арест входил в "обязательную
программу" революционера, ибо "открывал возможность самого волнующего -
выступления на суде".
Истинные революционеры жаждали быть арестованными, чтобы превратить суд
в трибуну для пропаганды. Но этот путь закрыт для Кобы с его тихим голосом,
медленной речью, грузинским акцентом. Только на свободе, в конспиративной
тени, он чувствует себя уверенно.
Коба направляется Комитетом в Батум.
Батум - южный порт с узкими улочками, ветром с моря, прохладными
двориками, где стираное белье плещется на ветру, как паруса кораблей. Город,
где надо любить и веселиться. Здесь продолжается его тайная работа.
Сверстники влюбляются, женятся, делают первые шаги в карьере, а Коба
одержимо мечется по нелегальным квартирам. Готовится мощная демонстрация,
похожая на восстание. Будет много крови.
Он помнит завет: в великой крови рождаются великие революции.
Теперь у безвестного юноши появился дотошный летописец - полиция.
Семнадцать лет его жизни в новом веке опишут полицейские протоколы.
Останутся его точные словесные портреты, фотографии анфас и в профиль.
Я просматриваю дела Тифлисского жандармского управления. Донесения о
деятельности Тифлисской организации РСДРП, о рабочих сходках под
руководством Джугашвили...
"Он все более становится вождем маленькой кучки сторонников Ленина в
Грузии", - писал Иремашвили. Да, он сразу - Вождь. И деспот. В полицейском
донесении сообщалось: "Во главе Батумской организации находится
Джугашвили... Деспотизм Джугашвили многих возмутил, и в организации
произошел раскол".
Но зато каковы результаты его деспотизма!
Тихий Батум потрясает невиданная демонстрация рабочих. Столкновения с
полицией: полтора десятка убитых, множество раненых. Кровь и ярость! Опять
удача!
Аресты в городе... И снова он успевает исчезнуть - бежит в горы.
Вспоминает революционер Като Бачидзе: "Через горное селение Кром проходил
Учащиеся жили в большом здании, отделенные стенами от полного соблазнов
южного города. Суровый, аскетиче-ский дух служения Господу царил в
семинарии.
Раннее утро, когда так хочется спать, но надо идти на молитву.
Торопливое чаепитие, долгие классы, и опять молитва, затем скудный обед,
короткая прогулка по городу. И вот уже закрылись ворота семинарии. В десять
вечера, когда город только начинал жить, учащиеся уже отходили ко сну после
молитвы. Так началась юность Сосо.
"Мы чувствовали себя как арестанты, которые должны провести здесь без
вины молодые годы", - писал его соученик Иосиф Иремашвили.
Многие из этих пылких, рано созревших юношей были совсем не готовы к
такому служению. И они нашли иное учение. Оно позволило им наслаждаться
радостями жизни и одновременно удовлетворило ту жажду жертвенности, высокого
смысла, которую поселили в них чтение святых книг и благородные мечты
юности. Старшие мальчики рассказывали о неких запретных организациях. Как и
первые христиане, члены этих организаций провозгласили своей целью
жертвенное служение на благо человечества.
ОПАСНЫЕ ИДЕИ
Российская империя - крестьянская страна с вековыми традициями рабства:
только во второй половине XIX века было отменено крепостное право. Порой ее
сотрясали кровавые крестьянские бунты, но так же кроваво они усмирялись. И
опять в необозримой стране наступали покорность и сон разума.
"Нация рабов. Все рабы снизу доверху" - так сказал о своей стране один
из зачинателей революционного движения, Николай Чернышевский. Старинная
форма землевладения, господствующая в деревне, отчасти объясняла рабскую
покорность - это была община, давно уничтоженная в Западной Европе.
Отдельный крестьянин не имел права на землю, землей владели все. Община все
решала коллективно. Любая бунтарская личность растворялась в этой массе -
забитой и покорной.
Русские цари дорожили общиной, однако ее ценили и... первые
революционеры. Но если царь видел в общине сохранение великого прошлого, то
Герцен и Чернышевский - первые русские радикалы - увидели в ней великое
будущее. Коллективная собственность, коллективные решения - это и были те
социалистические инстинкты, которые позволят России миновать бессердечный
капитализм и сразу войти в социализм. Для этого надобно только
революционизировать неграмотного мужика. Нужны агитаторы, новые апостолы. "К
топору зовите Русь!"
И царь, и революционеры были правы. Без общинного сознания были
невозможны ни трехсотлетняя монархия Романовых, ни последующая победа
большевиков. Хотя первый опыт встречи революционеров с реальным народом
оказался печальным.
В 1874 году сотни молодых людей (как правило, из состоятельных семей)
приняли фиктивные имена, раздобыли фальшивые паспорта и отправились звать к
бунту русского мужика. Но "хождение в народ" встретило неприятие крестьян.
Большинство неудачливых "апостолов" были схвачены полицией или самими
мужиками.
Между тем развитие революционных идей бурно шло в среде интеллигенции.
Одним из главных "властителей дум" русского народничества стал публицист
Петр Ткачев. Уже в семнадцать лет, студентом юридического факультета
Петербургского университета, он вступил в революционное движение, был
арестован, посажен в Петропавловскую крепость... Впоследствии Ткачев сумел
скрыться за границу, где стал признанным вождем русских якобинцев. В
эмиграции издавал антиправительственный журнал "Набат", потом психически
заболел и окончил жизнь в приюте для душевнобольных. Ему был всего сорок
один год.
Ткачев провозглашает уже нечто новое. Оказывается, для успеха революции
совсем не нужно общенародное восстание. Революция - дело узкого круга, ее
успех может быть результатом удавшегося заговора революционеров-вождей. Они
должны захватить власть в стране и уже потом преобразовать привыкшее к
рабской покорности русское общество, на всех парах помчать русский народ в
социализм - в светлое будущее. Но во имя светлого будущего предполагалось
истребить большинство населения, которое по неразвитости будет мешать идти в
рай социализма. Когда Ткачева спросили: "Сколько людей из старого общества
придется уничтожить, чтобы создать счастливое будущее?", он ответил: "Нужно
думать о том, сколько их можно будет оставить".
Среди столпов революционного народничества был Михаил Бакунин - отец
русского анархизма. Его идеи легли в основу знаменитого "Катехизиса
революционера", написанного Сергеем Нечаевым - создателем тайного общества с
характерным названием "Народная расправа". "Катехизис" предписывал порвать с
законами цивилизованного мира: "Наше дело - страшное, повсеместное
разрушение... Быть беспощадным, но не ждать пощады к себе и быть готовым
умереть. Для дела разрушения строя проникать во все круги общества, включая
полицию... Эксплуатировать богатых и влиятельных людей, подчиняя их себе.
Усугублять всеми средствами беды и несчастья народа, чтобы исчерпать его
терпение и толкнуть на восстание... Соединиться с диким разбойничьим миром -
этим единственным революционером в России..."
У каждого "посвященного" революционера должно быть под рукой несколько
революционеров "второго и третьего разрядов", то есть не совсем посвященных.
На них он должен смотреть как на "часть общего капитала, отданную в его
полное распоряжение".
"Титан революции, один из пламенных революционеров", - так называл
Бакунина Ильич", - вспоминал Владимир Бонч-Бруевич слова молодого Ленина.
НОВЫЕ АПОСТОЛЫ
Многие русские революционеры, которым было запрещено жить в столице,
выбирали для жительства благодатный Тифлис. С ними часто встречались умные
семинарские мальчики. Знакомится со ссыльными и Сосо. От них он и получил
"Катехизис".
После отбоя, при свете огарка, читал он новые заповеди.
Без Ткачева, без "Катехизиса революционера" не понять ни нашего героя,
ни всю историю России XX века.
Но особенно привлекательными, вызывающими испуг и сладкую дрожь
семинаристов были идеи революционного террора.
Опасаясь капитализма в России, который разрушал общину - оплот будущего
социализма, - революционеры решили ускорить падение строя, свергнуть царизм
постоянными покушениями на его слуг - виднейших государственных деятелей - и
самого царя. Им удалось убить царя Александра II... Но вместо ожидаемого
народного взрыва начался мрачный период царствования Александра III.
Именно в это время из народничества выделяются марксисты. Их первые
вожди символичны: Георгий Плеханов, сын русского помещика, и нищий еврей
Павел Аксельрод. Они восприняли марксизм по-русски, как Библию, которая
предсказывает будущее. Согласно Великому учению, русские последователи
Маркса стали ждать плодов развития капитализма в России, поскольку, как учил
немецкий философ, капитализм порождает своего убийцу - пролетариат, который
неминуемо свершит социалистическую революцию. Смущало, правда, то, что ждать
было долго, ибо грозный убийца капитализма, как и сам капитализм, был в
России в младенческом состоянии. Но русские марксисты решили с пеленок вести
его к революции, создав для этого партию пролета-риата.
Марксизм быстро завоевывает Тифлисскую духовную семинарию. Семинаристам
легко усваивать марксистские идеи: жертвенное служение нищим и угнетенным,
презрение неправедному богатству, обещание царства справедливости с
воцарением нового мессии - Всемирного пролетариата - все это отчасти
совпадало с тем, что было посеяно религиозным воспитанием. Отменялся только
Бог. Но взамен они получали возможность жить в миру, наслаждаться его
утехами. Отменялось малопонятное их возрасту "добром отвечать на зло", а
вместо этого юным дикарям, сынам воинственного народа, даровалось право быть
беспощадными к врагам их нового мессии. Вопрос маленького Сосо: "Почему
Иисус не вынул саблю?" - был разрешен. И главное: униженное положение
большинства из них, находившихся внизу социальной лестницы, объявлялось
неправедным. Они получали право самим его изменить.
Теперь Сосо - постоянный слушатель всех марксистских диспутов. И все
заманчивее звучит для гордого, нищего мальчика великое обещание революции:
"Кто был ничем - тот станет всем".
"В революционное движение вступил с 15 лет", - напишет он впоследствии.
ПОЭТ
Его характер изменился, прошла веселость, любовь к играм. "Он стал
задумчив, казался мрачным и замкнутым, - пишет его сверстник, - он не
расстается с книгой". Точнее - с новыми книгами. В это время Сосо уже владел
тайной. Он сказал сверстнику: "Бога нет, они обманывают нас". И показал
испуганному мальчику книгу Дарвина. Именно тогда он научился таить. Он,
тайный неверующий, по-прежнему блестяще отвечает на уроках, где религия -
смысл и содержание. Двоедушие становится его повседневной жизнью.
Его расставание с прошлым, его одиночество находят выражение в стихах,
что обычно для юноши. Он посылает стихи в "Иверию". Журналом руководит
король грузинских поэтов - князь Илья Чавчавадзе.
"Иверия" печатает стихотворения Сосо - обычные юношеские грезы о луне,
цветах. Семь стихотворений в 1895-1896 годах опубликовал в журнале поэт
Сосо. Первое - бравурное, счастливое:
Цвети, родная Иверия!
Ликуй, родимый край...
Последнее - трагическое:
Там, где раздавалось бряцание его лиры,
Толпа ставила фиал, полный яда, перед гонимым
И кричала: "Пей, проклятый!
Таков твой жребий, твоя награда за песни.
Нам не нужна твоя правда и небесные звуки!"
Сосо готовится к жертвенному пути. Он помнит слова "Катехизиса":
"Революционер есть человек обреченный".
Согласно легенде, Чавчавадзе верил в будущее поэта. Даже напутствовал:
"Следуй этой дорогой, сын мой". Возможно, это не только легенда: в 1907 году
"Грузинская хрестоматия, или Сборник лучших образцов грузинской поэзии"
перепечатала раннее стихотворение Сосо.
Но в том году наш поэт уже слагал совсем иные стихи...
Стихи оказались его последним "прости" маленькому Сосо.
В это время родилось его новое имя. Как и положено поэту, он увлекся
литературным персонажем. Коба - имя героя любимого произведения его юности,
написанного писателем Казбеги. Коба - грузинский Робин Гуд, бесстрашно
грабивший богатых. Все то же нечаевское: "Соединиться с диким разбойничьим
миром - этим единственным революционером в России".
Интересно и название его любимого произведения - "Отцеубийца". Все
правильно: он восстал против Отца. И именно в это время он убил в себе Отца.
Бывший блестящий ученик Духовной семинарии Сосо - ныне революционер
Коба. Это имя на долгие годы станет его главной кличкой.
ДВА РЕВОЛЮЦИОНЕРА
В это время в сибирской ссылке жил революционер. Он был всего на восемь
лет старше Кобы. Ему суждено сыграть не-обычайную роль в его жизни. XX век
запомнит этого революционера под именем Ленин.
Как не похожи эти двое...
Сын действительного статского советника, потомственный дворянин, Ленин
рос в интеллигентнейшей русской семье. Его родители обожали своих детей.
Отец, отдавший всю жизнь делу просвещения, был попечителем учебных
заведений... И сын пьяного сапожника, не видевший от отца ничего, кроме
побоев, и от жизни ничего, кроме нищеты...
И при этом: как странно они похожи!
В детстве Ленин - резок, заносчив. Как Коба.
Ленин - нетерпелив, вспыльчив и при этом может быть удивительно
выдержан, скрытен и холоден. Как Коба.
Оба были поэтическими натурами. Юный Ленин бродит по аллеям дедовского
поместья, зачитываясь чувствительным романом о любви - "Дворянским гнездом"
Тургенева. Юный Коба пишет сентиментальные стихи. Оба при маленьком росте
фанатично, почти болезненно стремились быть первыми - уже в детских играх.
Оба рано теряют отцов, оба - кумиры своих матерей.
Оба не собирались быть революционерами. Ленин стал им после того, как
его старший брат был повешен за участие в попытке покушения на Александра
III. Ленин испытал огромное потрясение: его брата, честного, доброго юношу,
отправили на виселицу! Страдание матери, внезапное изменение положения в
обществе - и вот он уже возненавидел несправедливость жизни. Любимое
сочинение казненного брата - роман Чернышевского "Что делать?" - по
выражению Ленина, "перепахал" его. Так же, как "Отцеубийца" "перепахал"
Кобу.
Грубое романтическо-бульварное чтение Кобы и книга знаменитого
философа-революционера были похожи. Их главная мысль - устранение
несправедливости насилием.
И оба, вступая в революцию, твердо усвоили: настоящий революционер
должен быть беспощадным и не бояться крови. Оба имели преданных сторонников
и обладали секретом "харизмы" - гипнотического влияния на людей, господства
над ними.
ГЛАВА 3
Конец Сосо
Кобе удается установить контакты с революционным подпо-льем.
Стихи прекратились. Навсегда. Теперь во время отлучек из семинарии он
руководит рабочими марксистскими кружками и вступает в
социал-демократическую организацию "Месаме-Даси".
В 1898 году его имя становится одним из главных в журнале проступков
учеников: "О чтении воспитанником И. Джугашвили запрещенных книг", "Об
издании И. Джугашвили нелегального рукописного журнала"... На укоризненные
слова учителей он научился отвечать презрительной улыбкой. Он презирает этих
обманщиков, служащих несуществующему Богу.
Он перестает хорошо учиться - не хочет тратить напрасно время.
Но самое интересное: он стал одним из главных действующих лиц
семинарской жизни. Вся семинария делится на его друзей и врагов. Но и враги
боятся его скрытного, мстительного характера, его утонченных издевательств и
грубых вспышек его гнева. И мести его друзей. Самые сильные мальчики в
каком-то рабском подчинении у тщедушного семинариста с маленькими глазками,
которые в ярости загораются опасным желтым огнем.
В Грузии ценится мужская дружба. У него много друзей. Точнее, тех, кто
поверил, что они его друзья. На самом деле и тогда, и в будущем он одинок.
Просто есть юноши, которых он убеждает в своей дружбе и использует их в
борьбе с другими юношами, которых считает своими врагами. Иосиф Иремашвили,
который много будет писать о нем в своей книге воспоминаний, пылкий Миша
Давиташвили, бывший его верной тенью... сколько их было и будет, веривших в
его дружбу...
А записи проступков в журнале продолжались: "Читал недозволенные
книги", "Грубое объяснение с инспекцией", "Обыск у Иосифа Джугашвили, искали
недозволенные книги"...
Он будто провоцирует администрацию исключить его из семинарии.
Почему он не ушел сам? Страх перед матерью? В тот период он уже не
ездил домой на каникулы - видно, не хотел объяснений с ней.
В 1899 году свершилось: он исключен. "Вышиблен из семинарии за
пропаганду марксизма" - так он объяснит сам. Но...
На самом деле Коба предпочел избавиться от семинарии куда более
безопасным способом. Передо мной "Выписка из журнала общего собрания
правления Духовной семинарии об увольнении Иосифа Джугашвили из семинарии за
неявку на экзамен".
Как всегда, он действовал осторожно.
В конце умиравшего века он определил свой путь, чтобы стать одним из
главных действующих лиц века грядущего.
Мать узнает: он отказался от служения Богу. Жертвы были напрасны. Обет
нарушен. Религиозная Кэкэ переживает страшный удар. Она боится: Бог оставит
Сосо. И придет дьявол?
В Рождество Коба поступает на работу. Это первая и... по-следняя работа
в его жизни. Сохранилась "Выписка из отчета Тифлисской Главной физической
обсерватории о поступлении на службу Иосифа Джугашвили 26 декабря 1899
года".
После Рождества он приходит в обсерваторию. Его службу описал некий К.
Домбровский, работавший вместе с ним: "Иосиф работал
наблюдателем-вычислителем обсерватории. Там не было самопишущих приборов,
поэтому круглосуточная регистрация всех элементов погоды велась живыми
наблюдателями. Днем и ночью. Дневной дежурный работал до девяти вечера,
когда его сменял ночной дежурный".
Новый год ему пришлось встретить в обсерватории ночным дежурным.
Близился неизвестный XX век - и человек, которому суждено было определить
его течение, глядел в глубь Вселенной...
ОСНОВАНИЕ ЕГО ПАРТИИ
Работа в обсерватории была лишь прикрытием. Там в своей комнатке он
прятал нелегальную литературу и листовки Тифлисского комитета недавно
созданной Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП).
На исходе века русские марксисты-эмигранты перешли от слов к делу.
Плеханов и Аксельрод настаивали на создании марксистской рабочей партии. И
свершилось! В основании новой партии активно участвовал Всеобщий еврейский
рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд) - массовое движение,
объединявшее более двадцати тысяч евреев-антисионистов и марксистов. Они
верили: только социализм покончит с антисемитизмом.
В 1898 году в Минске собрался подпольный учредительный съезд, который
торжественно основал Российскую социал-демократическую рабочую партию. Съезд
избрал ЦК и провоз-гласил создание местных комитетов. Большинство членов ЦК
было арестовано сразу же после съезда, но местные комитеты множились. Один
из них, при участии Кобы, и появился в Тифлисе.
Ленин после ссылки выезжает за границу и там увлекает Плеханова,
Аксельрода и прочих марксистов-эмигрантов идеей необычной газеты. Она должна
была иметь своих агентов по всей России. Газета называлась "Искра". И
эпиграф к ней: "Из искры возгорится пламя" - был программой. Ленин и его
сподвижники решили сжечь старую Россию.
Им это удастся. Большинство агентов "Искры" увидят победу революции.
Чтобы погибнуть уже после революции - в сталинских лагерях.
В 1900 году в Тифлисе появляется агент "Искры" Виктор Курнатовский. Он
передал местной ячейке РСДРП главные мысли Ленина: новая партия должна
строиться на сверхкон-спирации. Никаких широких дискуссий, никакой свободы
мнений в партии быть не может. Это боевая организация, ставящая целью
революцию. Отсюда - беспрекословное подчинение приказам центра и жесткая
дисциплина. Марксизм - святая святых новой партии. Всякая попытка ревизии
любого положения Учения должна осуждаться как происки врагов рабочего
класса. Коба сразу оценил силу этого азиатского марксизма. Он сразу стал
ленинцем.
ПЕРВАЯ КРОВЬ
Силу новых идей проверили в деле - начали готовить демонстрацию рабочих
в Тифлисе, которая должна была закончиться кровью. И Коба, и Курнатовский
надеялись на эту кровь.
"Коба часто говорил: кровавая борьба должна привести к скорейшим
решениям", - вспоминал Иремашвили. Он не знал: Коба лишь повторял ленинские
лозунги, которые привез Курнатовский.
В это время к нему приезжает мать. Некоторое время она живет у сына в
обсерватории. Видимо, Кэкэ пыталась вернуть Сосо в семинарию. Она еще
надеялась... Она не знала: ее Сосо умер, и появился Коба. Под этим именем он
был известен теперь новым братьям-революционерам. И вскоре бедной женщине
пришлось понять свое бессилие. Бог ушел из сердца Сосо, с ней говорил
незнакомец - Коба. Мать возвращается в Гори.
За месяц до демонстрации начались аресты. Арестован Курнатовский, но
Коба сумел исчезнуть. Накануне демонстрации он подает прошение об увольнении
и в конце марта увольняется из обсерватории. Но комнатка остается пока за
ним - комнатка, превращенная в склад нелегальной литературы.
1901 год. В первый майский день в центре города появились люди в теплых
пальто и бараньих шапках. Это рабочие, приготовившиеся к встрече с нагайками
казаков. Демонстрантов было около двух тысяч. Крики "Долой самодержавие!",
полиция разгоняет буйную толпу.
И кровь пролилась: были раненые. Все это было внове для веселого,
легкомысленного южного города. "Можно считать, что началось открытое
революционное движение на Кавказе", - с удовлетворением писала "Искра".
В городе идут обыски и аресты. Обыск - в обсерватории, в комнате Кобы,
но его там давно уже нет. Еще не раз нас поразит его умение исчезать в
решающие и опасные дни.
"Коба, один из разыскивающихся вожаков, успел скрыться... он бежал в
Гори... тайно в ночные часы он посещал меня в моей квартире", - писал
Иремашвили.
Там, в Гори, видимо, продолжались объяснения с матерью. Но мать должна
помогать скрываться сыну, и она помогала. Только могла ли она любить Кобу, в
сердце которого - пламя ненависти? Она, боготворившая маленького Сосо,
мечтавшая увидеть его священником?
Кобе трудно жить в ее доме. При первой возможности он возвращается в
опасный Тифлис и растворяется в революционном подполье.
Коба: жизнь и смерть
ГЛАВА 4
Загадки Кобы
Начинается жизнь профессионального революционера, именуемая
"нелегальным положением". Фальшивые документы, бесконечные явочные квартиры,
подвалы, где прячут подпольные типографии... Тайное сообщество молодых
людей, именуемое "Тифлисский комитет РСДРП"...
"Это было время людей от 18 до 30 лет. Революционеры старше этого
возраста насчитывались единицами... Слова "комитет", "партия" были еще новы,
овеяны свежестью и звучали в молодых ушах заманчивой мелодией. Вступивший в
организацию знал, что через несколько месяцев его ждут тюрьмы и ссылка.
Честолюбие заключалось в том, чтобы продержаться как можно дольше до ареста,
твердо держаться перед жандармами" (Троцкий).
Но прошли эти несколько месяцев, а Коба все еще на свободе.
Иремашвили: "Я несколько раз посещал Кобу в его маленькой убогой
комнатке. Он носил черную русскую блузу с характерным для всех
социал-демократов красным галстуком. Его нельзя было видеть иначе, как в
этой грязной блузе и нечищенных ботинках. Все, напоминавшее буржуа, он
ненавидел..."
"Грязная блуза, нечищеная обувь были общим признаком революционеров,
особенно в провинции", - с сарказмом пишет Троцкий.
Да, наивный юный Коба старается походить на настоящего революционера.
Все как положено: носит грязную блузу и ходит в рабочие кружки объяснять
пролетариям учение Маркса. Здесь вырабатывается его убогий стиль, столь
понятный полуграмотным слушателям. Стиль, который потом принесет ему победу
над блистательным оратором Троцким.
Восток требует культа. И "азиат", как называл его большевик Красин,
нашел своего бога - Ленина.
"Он преклонялся перед Лениным, боготворил Ленина. Он жил его мыслями,
копировал его настолько, что мы в насмешку называли его "левой ногой
Ленина", - вспоминал революционер Р. Арсенидзе.
И бог Кобы не обманул его. Вышедшая в 1902 году работа Ленина "Что
делать?" была взрывом бомбы. До нее марксисты безнадежно повторяли: пока в
России по-настоящему не разовьется капитализм - ни один волос не падет с
головы самодержавия. Революция отодвигалась в темноту времени, революционеры
должны были работать для грядущих поколений. Своей книгой Ленин вернул им
надежду. Он заявил: мощная законспирированная организация профессиональных
революционеров при помощи насильственного переворота в силах осуществить
революцию. Ибо Россия - страна вековой покорности. В России нужно лишь
захватить власть - и общество покорится. Тайная организация героев сможет
опрокинуть самодержавие. Как все это по душе Кобе!
ПЕРВЫЙ АРЕСТ
Продолжать находиться в Тифлисе - значит увеличивать опасность
ареста... Между тем, согласно Троцкому, арест входил в "обязательную
программу" революционера, ибо "открывал возможность самого волнующего -
выступления на суде".
Истинные революционеры жаждали быть арестованными, чтобы превратить суд
в трибуну для пропаганды. Но этот путь закрыт для Кобы с его тихим голосом,
медленной речью, грузинским акцентом. Только на свободе, в конспиративной
тени, он чувствует себя уверенно.
Коба направляется Комитетом в Батум.
Батум - южный порт с узкими улочками, ветром с моря, прохладными
двориками, где стираное белье плещется на ветру, как паруса кораблей. Город,
где надо любить и веселиться. Здесь продолжается его тайная работа.
Сверстники влюбляются, женятся, делают первые шаги в карьере, а Коба
одержимо мечется по нелегальным квартирам. Готовится мощная демонстрация,
похожая на восстание. Будет много крови.
Он помнит завет: в великой крови рождаются великие революции.
Теперь у безвестного юноши появился дотошный летописец - полиция.
Семнадцать лет его жизни в новом веке опишут полицейские протоколы.
Останутся его точные словесные портреты, фотографии анфас и в профиль.
Я просматриваю дела Тифлисского жандармского управления. Донесения о
деятельности Тифлисской организации РСДРП, о рабочих сходках под
руководством Джугашвили...
"Он все более становится вождем маленькой кучки сторонников Ленина в
Грузии", - писал Иремашвили. Да, он сразу - Вождь. И деспот. В полицейском
донесении сообщалось: "Во главе Батумской организации находится
Джугашвили... Деспотизм Джугашвили многих возмутил, и в организации
произошел раскол".
Но зато каковы результаты его деспотизма!
Тихий Батум потрясает невиданная демонстрация рабочих. Столкновения с
полицией: полтора десятка убитых, множество раненых. Кровь и ярость! Опять
удача!
Аресты в городе... И снова он успевает исчезнуть - бежит в горы.
Вспоминает революционер Като Бачидзе: "Через горное селение Кром проходил