- Отец, родненький, я жизнь отдам за тебя!.. Я готова умереть за тебя!..
- Отдавай жизнь за своего батрака!..- выкрикнул Намаз-гулу.- Умирай за этого безродного проходимца!.. Отныне у меня нет дочери!.. Это говорю я, Намазгулу, сын Оруджгулу!.. Убирайся прочь из моего дома, не желаю видеть тебя, предательница!..
- Не гневайся, отец, ну, пожалуйста! - просила Новраста.- Пожалей моего Тарыверди!.. Что он, бедняга, должен делать?.. Ты же сам учил его, наставлял: будь деятельным, старайся, рвись вперед!.. Вот он, несчастный, и рвется!.. Пойми его, отец!.. Ему же надо отчитываться перед властью... У тебя много всякого добра, ты человек богатый, отдай ему на время своих бычков... Не сердись на Тарыверди, ведь он тебе родной человек... Прошу тебя, отец, помоги ему ради меня!.. Раньше ты часто говорил, что любишь меня больше, чем моего брата Оруджгулу...
Намазгулу заскрежетал зубами:
- Предательница!.. Предательница!.. Бесчестная!.. Да не пойдет тебе впрок материнское молоко!.. Твоя мать не хотела отдавать тебя за этого Тарыверди, я настоял! Я во всем виноват!.. Я!.. Я!.. Убирайся из моего дома!..- Он схватил дочь за руку, стащил вниз по лестнице во двор.- Пошла вон!..
Нурджахан, хранившая все это время молчание, подала голос с другого конца веранды:
- И муженька ее гони прочь!.. Этот голодранец Тарывер-дишка совсем потерял совесть!..
Тарыверди не смог сдержаться, выпалил раздраженно:
- Вы бы, дядя, пореже посылали своего сына Оруджгулу в лес!.. Люди-то все видят, все знают!..
Они стояли друг перед другом. Тарыверди бесстрашно, с вызовом смотрел в глаза тестя.
И опять воображению Намазгулу представился человек в военной форме, красной фуражке - Алеша Гиясэддинов. Сердце его учащенно забилось. Гнев и страх владели им одновременно. Взгляд его упал на суковатое полено, валявшееся на земле у лестницы веранды, и, когда Тарыверди повернулся и сделал несколько шагов к воротам, быстро нагнулся, схватил полено и двумя руками что было силы швырнул его в зятя. Полено угодило в затылок Тарыверди. Папаха слетела с его головы, он взмахнул руками и рухнул замертво навзничь.
- Что ты наделал, отец?! - закричала Новраста, бросаясь к распростертому на земле мужу. Сделала попытку поднять его голову, руки ее ощутили что-то теплое и липкое. Она поднесла ладони к своему лицу и увидела на них кровь.А-а-а! - дико завопила Новраста.- Ты убил его, отец!! Ты погубил и его, и меня, и себя!.. Что я теперь буду делать?! Во мне его ребенок!..
Намазгулу с минуту в оцепенении смотрел на поверженного зятя. Затем медленно повернулся и, шатаясь, словно пьяный, поплелся за дом, в конец двора, к сараю. Войдя в него, он разгреб в углу солому, достал из тайника завернутые в войлок винтовку и около двух десятков обойм с патронами. Рассовал обоймы по карманам, вышел из сарая. Направился было к дому, но, услышав доносящиеся оттуда причитания и плач дочери и жены, повернул назад, перелез у сарая через невысокую каменную ограду и зашагал по тропе к темнеющему вдали в сгущающихся сумерках лесу.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Зюльмат отнесся подозрительно к приходу в его отряд старика Намазгулу из деревни Эзгилли. Не верилось ему, что есть еще люди, которые нуждались бы в нем, уповали бы на его помощь. Сейчас ему самому крайне нужна была чья-либо помощь. Да и непонятно было, как этот Намазгулу разыскал его здесь, в глуши, можно сказать - на краю света?..
В район Красных скал банда Зюльмата добралась накануне днем. Решено было здесь переждать, отсидеться.
Красные скалы представляли собой естественную крепость. Посреди необъятного лесного массива каменным островом возвышались громады крутых скал, поросших красноватым мхом. Отсюда и пошло название - Красные скалы. Поблизости не было ни одной деревни.
"Тут мы в безопасности,- думал Зюльмат.- Поживем здесь с недельку, другую... Когда отряд Гиясэддинова устанет искать нас по всему району и вернется в город, я навещу нашего друга Гашема в его доме, заберу у него "желтенькие", затем махну за Аракс... Самое главное, чтобы Гиясэддинов не напал на наш след. Если татарин нас не найдет, он решит, что мы перебрались в Иран..."
Так Зюльмат рассуждал в тот вечер, когда он и его люди впервые расположились на ночлег на Красных скалах. А наутро в их отряд заявился Намазгулу из Эзгилли. Для Зюльмата это было полнейшей неожиданностью. Он встретил пришельца неприветливо, даже не поздоровался, спросил нетерпеливо:
- Как ты разыскал нас, Намазгулу? Кто тебе сказал, что мы здесь?.. Откуда узнал?..
Обиженный такой неласковой встречей, старик ответил холодно:
- Собаки мне сказали, где тебя искать...
Про себя подумал: "Дурак я был, что снабжал тебя хлебом!., Неблагодарный!.. Лучше бы ты сдох от голода в лесу!.."
- Что ты болтаешь? Какие собаки?! - рассердился атаман.- Говори толком, кто тебя послал сюда?.. Кто выдал тебе наше местопребывание?
- Говорю, собаки...- Помолчав, Намазгулу добавил: - Свора бежит как раз к тем кустам, где прячется медведь...
Зюльмат насторожился:
- А где она - свора-то?
Намазгулу рассказал:
- Предыдущую ночь я провел в Карыкышлаке у брата жены - Мир-Саадата. Его дядя Мардан-киши работает председателем сельсовета. Утром Мардан-киши вернулся из города и рассказал Мир-Саадату, что из города вышел большой отряд во главе с Гиясэддиновым, направляется к Красным скалам, хотят поймать Зюльмата. Отряд идет через Забух, Мир-Саадат передал все это мне. Я не стал терять время, пошел прямо сюда, к Красным скалам.
- И ты за сутки добрался к нам из Карыкышлака? - с недоверием спросил Зюльмат.- Уж не по воздуху ли ты летел, ай, Намазгулу?
- Считай, что по воздуху,- хмуро ответил Намазгулу, оскорбленный подозрительностью Зюльмата.- Во всяком случае, облака были внизу подо мной. Я пошел напрямик через горы Кечель-даг и Джанкуртаран, мимо озера Кара-гель, мимо армянской деревни Тех.
Зюльмат продолжал хмуриться:
- Зачем тебя понесло к нам, Намазгулу?.. Можно подумать, мы живем в раю,ты позавидовал нам и решил поселиться вместе с нами... Лучше бы ты сидел у себя дома, нам от этого было бы больше пользы... Вспомни, ведь когда мы были недалеко от твоей деревни, ты снабжал нас хлебом и передавал нам сведения... Словом, помогал нам как мог. Изредка в непогоду мы грели руки у твоего очага... А теперь твой очаг погас. Кто нас согреет?.. Кто нам поможет? От кого нам ждать помощи?.. Нет, Намазгулу, ты напрасно пришел к нам! Для нас в тысячу раз было бы выгоднее, если бы ты не уходил из Эзгилли!.. Я питал к тебе дружеские чувства, только в твоем гостеприимном доме горячая пища доставляла мне удовольствие. Теперь ты лишил меня всего этого. Что случилось?.. Или ты потерял голову на старости лет?.. Уж лучше бы ты сначала посоветовался со мной - как тебе быть: сейчас ли достать из сарая спрятанную винтовку или подождать до более черного дня? Ты пришел к нам, Намазгулу, но ты проиграл: счастье отвернулось от нас...
- Не было у меня иного выхода, - тихо ответил Намазгулу.- Не мог я оставаться в деревне..
- Скажи лучше - поглупел на старости лет!
- Не мог, Зюльмат!.. Не захотелось встретиться со своей погибелью...
- А надо было остаться, Намазгулу! И тогда был бы у нас дом, где можно было бы согреть руки. А если бы нам пришлось погибнуть, то был бы человек, который тайком оплакивал нас, замаливал бы наши грехи и мстил бы за нас по возможности... А что теперь? Теперь и твой очаг погаснет, как погас мой... Что будет с твоим сыном? Нет, Намазгулу, ты просчитался, придя в этот недобрый час ко мне...- Зюльмат помолчал.- С другим я бы так не разговаривал, как с тобой... С другим у меня был бы разговор короткий!.. Но я помню, что ел твой хлеб, и не хочу быть неблагодарным... Повторяю, ты просчитался, старый хрыч!.. Послушайся меня, пока о твоих намерениях никто не знает, кроме меня, лучше уходи, вернись домой к семье!
Намазгулу понурил голову:
- Это невозможно, Зюльмат...
Он рассказал атаману, почему ему пришлось покинуть родную деревню.
Зюльмат был немало изумлен.
- Выходит, ты, старый шакал, убил своего зятя?
- Убил я его или только ранил - этого не знаю... Слышал лишь, что дочь и жена голосили по нем...
- Сдается мне, что ты его все-таки угробил, старик. Вышиб ему мозги тем поленом.
- Если сдох - это к лучшему! Сукин сын грозился донести на меня Гиясэддинову, будь они оба трижды прокляты!
- Очевидно, твой зять был ихним человеком! - Лицо Зюльмата перекосилось, он быстро обернулся, позвал негромко:- Хейбар, ты где?..
- Я здесь, отец! - откликнулся юноша, сидевший неподалеку на мшистом валуне.
В последнее время Зюльмат сделался болезненно подозрительным, ему повсюду мерещилась измена. Он доверял одному лишь сыну. Наказывал Хейбару охранять его тайком.
Зюльмат сделала шаг назад, прищурился, впился в Намазгулу злым, испытующим взглядом:
- А может, старик, ты тоже куплен Гиясэддиновым? Не он ли, татарский пес, подослал тебя к нам, а? Что, если ты предатель?..
- Пусть моя жена Нурджахан пойдет по рукам, если я предатель! - глухо выдавил из себя Намазгулу.- Не быть мне сыном своего отца Оруджгулу, если я лгу!..
Зюльмат по-прежнему находился во власти сомнений. Осклабился:
- Я это просто так сказал, старик... Мало ли что может быть... Подумал: что, если и тебя этот татарский ублюдок прижал ногтем?.. Если прижмет - никуда не денешься, будешь помогать им.- Он помолчал.- Конечно, я верю, что ты и в самом деле раскроил поленом голову своего зятя, потому и пришел к нам... Но кто поручится, что ты потом не продашь нас?.. - Зюльмат опять обозлился, заскрежетал зубами.- Ты знаешь, старик, что я сделаю с предателем?.. Я разорву этого сукиного сына, этого нечестивца на куски, как ягненка!.. Клянусь аллахом, который сейчас смотрит на нас с неба, я вырву вот этими руками сердце из груди предателя, не дам упасть на землю ни одной капле его крови - всю выпью сам!.. Гиясэддинов уже подсылал к нам своих людей. Был один такой Мидхат, красавчик, теперь он покойник... Грамотный был, умел читать-писать, по-русски хорошо болтал - "ишто-мишто", а оказался предателем... Тоже, как ты, клялся, божился, когда пришел к нам, что не подослан тем татарским псом, врал, хитрил!.. Вот я и думаю, почему я должен верить тебе? Где доказательства, что ты не из той же породы, не служишь этому нечестивцу? Намазгулу был задет за живое.
- Хорошо, Зюльмат, я ухожу... Прощай! Не думал, что ты так встретишь меня... Не ожидал...
Он хотел уже повернуться и уйти, но разбойник остановил его окриком:
- Ни с места!.. Клянусь аллахом, сейчас получишь пулю!..
- Выходит, устроим здесь перестрелку?! - вызывающе спросил Намазгулу.
Зюльмат презрительно скривился:
- Ах ты, старый хрыч!.. А стрелять-то ты умеешь?
- Умею, Зюльмат, не разучился... Не раз отбивал у кочевников отары. Сам это знаешь. Или думаешь, Намазгулу постарел, лишился сил?.. Нет, племянник, я не из пугливых. И ты не покрикивай на меня - не боюсь!
Похоже было, что разбойнику стало неловко.
- Не верю я никому, Намазгулу,- угрюмо произнес он.- Человек - что зверь, сырым молоком вскормлен... Правда, мы делили с тобой хлеб-соль...- Зюльмат не договорил.
- Но мне-то ты должен верить!.. Ведь я не какой-нибудь там мальчишка, я старик!.. И если я пришел к тебе, значит, иного выхода у меня не было. Не по мне колхозная жизнь!.. Не мог я смириться!.. Остался без семьи, без дома, но головы я перед ними не склоню!.. Лучше умру в этих горах, под вольным небом... Пусть мое тело сгниет здесь, когда я околею, но я не желаю, чтобы сердце мое гнило при жизни там, в ихнем колхозе... Потому я и подался к тебе. Думал: пусть дни наши сочтены, но мы встанем спиной к спине и будем защищать друг друга. Но раз ты, Зюльмат, не веришь мне, я ухожу!.. Даже не оглянусь!.. Можешь стрелять мне в спину!
Намазгулу повернулся и медленно заковылял меж валунов вниз по тропе. Услышал, как позади щелкнул затвор.
- Эй, остановись! - крикнул Зюльмат.- Стой, тебе говорят!..
Старик продолжал идти. Сзади опять послышалось:
- Стой!..
Намазгулу не повиновался.
- Ах, так?! Тогда получай!..- крикнул в ярости Зюльмат.
"Все! - подумал Намазгулу.- Конец!.. Сейчас Зюльмат выстрелит..." Тем не менее он продолжал идти.
Секунды бежали, однако выстрела не последовало. Снова раздался голос разбойника:
- Погоди, вернись!.. Эй, Намазгулу, вернись, я пошутил!..
Старик не остановился.
Зюльмат быстро пошел следом за ним, догнал его уже на лесной тропе, преградил дорогу:
- Не осуждай меня, Намазгулу... Чувствую я, настали наши последние деньки... Потому я и сделался такой... Сам себя не узнаю...
Намазгулу вздохнул сочувственно:
- Будь проклята такая жизнь!
- Да, будь она трижды проклята! - сказал тоскливо Зюльмат.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
На Красные скалы опускалась ночь.
Зюльмат роздал своим людям остатки черствого хлеба и, памятуя о том, что ему сказал Намазгулу об отряде Гиясэддинова, направляющемся в этот район, велел им быть крайне бдительными.
- Разбейтесь на пары! - приказал атаман.- Один спит - другой караулит, затем меняйтесь!
Старика Намазгулу, которому он по-прежнему втайне не доверял, отправил в дозор к скале пониже того места, где находился сам вместе с Хейбаром. Решил: "Пусть старый шакал будет у меня на глазах!"
До полуночи Зюльмат бодрствовал, стерег сон сына, который спал под буркой на большом плоском, поросшем толстым мохом камне.
В последние дни Зюльмат не отпускал от себя Хейбара ни на шаг. Хейбар, он считал, охраняет его, он - Хейбара, свою "последнюю опору в жизни", единственного человека, которого он любил сам и который любил его.
Бежали часы...
Зюльмату очень хотелось спать, но он не будил сына, жалел.
Хейбар, уже приученный к невзгодам и особенностям их скитальческой жизни, сам вскоре проснулся, заворочался под буркой, затем сел. Взял в руки лежавшую рядом винтовку. Пригляделся к темному человеческому силуэту на соседнем камне, негромко позвал:
- Ага! - Так он обычно обращался к отцу.
- Да, сынок!..- отозвался тихо Зюльмат.- Ты почему не спишь?.. Ляг, подремли еще немного, сыночек.
Хейбар, подавляя зевоту, сказал:
- Я выспался, ага. Хорошо спал, крепко. Когда ты охраняешь мой сон, я сплю спокойно!
Зюльмат приблизился к камню, на котором сидел Хейбар.
- Так значит, не хочешь больше спать, сынок?
- Нет, ага, теперь твой черед. Ляг, отдохни, я постерегу...
Зюльмат шепнул сыну:
- Смотри, вон на той скале, что пониже нас, лежит тот старый кабан...
- Кто такой?
- Да этот... Намазгулу из Эзгилли. Ты же видел его днем, сынок. Так вот, не спускай с него глаз!.. Помнишь того гада Мидхата, предателя?.. Боюсь, что и этот окажется такой же...
Хейбар предложил:
- Хочешь, ага, я подползу незаметно и всажу ему пулю в бок...
- Нет, сейчас ни к чему поднимать стрельбу. Я лишь подозреваю его, но не уверен точно, что он изменник...
- Мне кажется, ты ошибаешься, ага...- Хейбар зевнул.- Я даже убежден в этом...- Снова зевота не дала ему докончить фразу.
Внезапно Зюльмат рассердился:
- Меньше зевай! Ведь ты не заяц, который только и делает, что спит!.. Не забывай поговорку: уснул - умер!.. Имей в виду: уснешь - можем оба проснуться со связанными руками. Не смерть страшна, страшен позор... Знай это!
Хейбар уступил отцу место на камне.
Зюльмат закутался в бурку, винтовку положил рядом. Он сразу же заснул.
Юноша, посидев с полчаса рядышком, отполз неслышно в сторону, где меж скал прикорнули несколько человек из банды. Начал прислушиваться к их негромкому разговору,
Бандиты говорили меж собой:
- Что же думает делать наш Зюльмат?
- Он считает, надо уходить за Аракс.
- А жить как будем там?
- Придется батрачить на беков.
- Уж лучше подохнуть, чем это!.. Да накажет аллах того, кто довел нас до такой жизни!
- Не теряй надежды на лучшие дни! Быстро же ты пал духом!..
Хейбар, послушав еще немного, пополз назад.
Отец спал неспокойно, стонал во сне, бредил.
Под утро, когда небо начало светлеть и сделалось довольно свежо, он заворочался, затем сел, прислонясь спиной к соседнему камню; достал кисет, начал сворачивать солидную самокрутку. Закурил, сказал угрюмо, сипло:
- Предчувствует мое сердце, плохи наши дела, сынок... В окружении мы. Кажется, правду сказал старик Намазгулу... Я вначале не поверил ему, думал: врет, выдумывает, хочет втереться в доверие. Подумал, его специально подослали...
Хейбар сел рядом с ним.
- Ничего, ага, прорвемся! - Однако в голосе юноши не было уверенности.
- Прорвемся, говоришь?..- Зюльмат несколько раз жадно затянулся.- Это будет трудно сделать, сынок... Сон мне нехороший приснился, будто нас окружили, мы начали отстреливаться, и у нас кончились патроны...- Помолчав немного, он спросил: - Сколько у тебя осталось патронов?
- Более двух десятков. Зюльмат вздохнул:
- Очень мало!
- Ведь мы не будем сидеть на одном месте, раз нас окружат. Будем прорываться!.. Для этого патронов вполне хватит... Зюльмат рассеянно отозвался:
- Да, сынок, сон я видел нехороший... Значит, окружили нас, патроны у нас кончились, вижу - ход потайной, ведет под землю... Мы спускаемся в дыру по одному, лезем, а проход все сужается... Вот уже и ползти невозможно, земля давит на нас со всех сторон, мы начинаем задыхаться... Да, проклятый сон! - Он опять тяжко вздохнул, промолвил с горечью: - Напрасно я потянул тебя, сынок, за собой в горы! Будь проклят тот день, когда я это сделал!
- Не переживай, ага! - твердо сказал юноша.- Я же - твой сын! Мой долг быть рядом с тобой!.. Ведь должен и я что-то сделать для тебя!..
- Мне не следовало пускать тебя в это пекло! - сокрушался Зюльмат.
Сделалось уже довольно светло. Зюльмат поднялся, встал во весь рост на камне. Он смотрел в ту сторону, где находился Намазгулу из Эзгилли.
Хейбар сказал:
- Я всю ночь следил за ним, ага.
- И сейчас не спускай с него глаз. Не верю я этому хищнику! Зубы у него уже выпали, но укусить он может больно. Следи за ним, сынок, следи!
Подозрительность отца была непонятна Хейбару, даже путала его. Что с отцом?.. Уж не заболел ли?.. Столько лет отец провел в этих горах и лесах, град пуль не раз осыпал его, и неизменно он выходил из огня невредимым, поражая окружающих своим бесстрашием... А тут вдруг боится этого старикашки!..
Зюльмат продолжал сокрушаться:
- Ах, напрасно я потащил тебя за собой, сынок!.. Зачем я сделал это?.. Зачем?!
- Лучше быть здесь с тобой, чем гнить за решеткой, ага!
- Тебя пожалели бы, сынок, не тронули бы, ведь ты еще совсем ребенок. Тебе не пришлось бы отвечать за меня...
- Не думай сейчас об этом, ага! Ни о чем не жалей!.. Уж так получилось...
- Не могу не думать, сынок Хейбар! Жалко мне тебя! Ведь я своими руками швырнул тебя в огонь. Я должен был уже давно сдаться властям, пойти на расстрел... Тогда беда миновала бы тебя!.. Но я думал о другом - о деньгах, о золоте! Мечтал вернуть себе прежнее богатство... Мысли о нем, как черные змеи, обвились вокруг моей шеи, сдавили ее. Я надеялся вернуть потерянные, стада овец, табуны лошадей... Зачем?.. И вот мои прежние слуги стали теперь моими господами!.. Всюду обман, обман, обман!.. Меня надули хозяева и на той стороне, и на этой!.. Они объявили, что советская власть должна скоро пасть... Они подстроили пришествие святого имама... Сукины сыны англичане организовали в Битдили спектакль: явился пророк и начал вещать!.. Но это был обман!.. Ясно тебе, сынок?..
Хейбар кивнул:
- Да, ага. Но что же теперь будет?
Зюльмат приблизил лицо к сыну, зашептал:
- Плохо нам придется, очень плохо, сынок... И ты должен знать: более всех меня обманул этот собачий сын, Гашем!.. Помолчали.
Юноша снова повторил вопрос:
- Так что же теперь будет с нами, отец?
Зюльмат будто не слышал Хейбара, думал о своем. Сказал наконец:
- Однако я не должен пугать своих людей! Понял, сынок?.. И ты не подавай виду!.. Держись так, словно у нас все хорошо... Эх, нет рядом со мной Кемюра-оглу!.. Отнял его у меня проклятый пес Гиясэддинов, отгрыз мою правую руку!.. А что делать?.. Что я должен делать?.. Сдаться Гиясэддинову?.. Нет!.. Оставаться в горах?.. Нет, это тоже невозможно... Теперь, сынок, я понял: мир и в самом деле переменился, по-другому стали жить люди... А колесо нашей судьбы катится вниз в бездонную пропасть, и уже никто не сможет остановить его. Именно поэтому, сынок, мы должны стоять до конца!.. Иного пути у нас нет!.. Мы должны биться до последнего вздоха! Одно только меня страшит - твоя судьба, сынок!.. Только бы ты остался жив!.. Только бы мне не видеть твоей гибели!.. О, это будет страшная пытка для меня!.. Ведь ты еще совсем ребенок!..
Зюльмата бил озноб. Хейбар со страхом смотрел в лицо отца, спросил:
- Может, ты заболел, ага?
Зюльмат поднес ладони к голове, стиснул виски:
- Мозг мой пылает, Хейбар!.. Голова раскалывается от мыслей, сынок!.. Пойми, ведь потух очаг в нашем доме! - Вдруг Зюльмат схватил винтовку, щелкнул затвором, крикнул, глядя туда, где находился Намазгулу: - Эй ты, старая гиена!
Старик откликнулся неохотно:
- Да чего тебе, Зюльмат?
- Иди сюда, предатель!
Намазгулу не спеша поднялся наверх, приблизился к камню, у которого стояли Зюльмат и Хейбар. Атаман сказал зло:
- Ну, старый хрыч, рассказывай, что тебе снилось?
- Что-то снилось, да я уже не помню,- ответил сумрачно Намазгулу.
Зюльмат спросил:
- Как думаешь, Намазгулу, если я убью тебя и явлюсь к властям с повинной, зачтут они мне это?..
- Могут и зачесть,- хладнокровно сказал старик.- Возможно, зачтут, Зюльмат! Убей!..
- Нет, не могу!..- прохрипел разбойник.- Рука не поднимается!.. Лучше уж я сам околею... Не хочу быть бесчестным перед своей кончиной!..
Хейбар тихо сказал старику:
- Отец стал очень подозрительный, дядя Намазгулу. Не сердитесь на него.
- Но почему он не верит мне? - Обида прозвучала в голосе старика.
Зюльмат забормотал:
- Никому я не верю, никому!.. Даже Хейбару!..- Он порывисто обнял сына, покрыл его лицо поцелуями, затем оттолкнул от себя. Обращаясь к Намазгулу, добавил: - Ребенок он еще совсем, ребенок!.. Ведь так, старик, а?!
Намазгулу вздохнул:
- У меня тоже такой... Оруджгулу...
- Это тот, что привозил нам хлеб?
- Он самый, мальчик, подросток...
- У тебя - иное дело, старик! Твой Оруджгулу еще разожжет очаг в твоем доме, потянется из трубы дымок...
- Какой там дымок!.. Кто даст?.. Никакого дымка не будет... Эх, все пошло прахом!.. Будь проклята такая жизнь!.. Рухнул мой дом!..
- Я же сказал тебе, старик,- напрасно ты пришел к нам! Жил бы себе спокойно в своем доме... За ту жизнь, которой ты жил и от которой отказался, я бы многое отдал сейчас!.. Эх, глупость ты сделал, Намазгулу!
Старик молча стоял перед ним.
Всеми троими владело уныние.
Было раннее утро - серое, холодное. С гор дул ледяной, пронизывающий ветер.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Коммунистический боевой отряд, возглавляемый Алешей Гиясэддиновым, прибыл в район Красных скал во второй половине дня.
Уже точно было известно, что бандиты укрылись именно здесь.
Накануне днем Гиясэддинов отправил Хосрова напрямик через горы к Красным скалам, дав ему задание - под покровом ночи разведать: там ли зюльматовцы? Утром Хосров вернулся в отряд и подтвердил: да, бандиты находятся на Красных скалах.
Тотчас по прибытии на место Гиясэддинов разбил весь отряд на четыре группы, которые были возглавлены: одна - Балаханом, вторая - Годжой-оглу, третья - Хосровом, четвертая - начальником милиции Теймуром Хангельдиевым.
Гиясэддииов вызвал к себе командиров групп и отдал приказ:
- Немедленно окружить Красные скалы плотным кольцом, так, чтобы зюльматовцы не смогли ускользнуть незаметно - как ночью, так и днем!.. Расположите бойцов за деревьями по кромке леса, который подступает к Красным скалам!.. Объявите людям о состоянии боевой готовности уже сейчас, ибо никто из нас не знает, что Зюльмат может предпринять в любую минуту!
В глубине леса разбили несколько палаток. В одной из них спустя час после прибытия собрался "военный совет".
- Жаль, мы не можем атаковать Зюльмата прямо сейчас!- сокрушался Гиясэддинов.
- А давай попробуем, Алеша?.. - предложил Хангельдиев.
Гиясэддинов развел руками:
- Увы Теймур, это исключено! Сам знаешь, вьючные лошади отстали, на них все наши боеприпасы. Их пригонят не раньше, чем через три часа, то есть к вечеру. А бой обещает быть горячим. Наличного запаса патронов, которыми располагают бойцы, может не хватить. Нам же надо действовать наверняка. Пусть пока люди отдохнут, освоятся. Необходимо организовать хороший обед. Гиясэддинов обернулся к Балахану: - Где Нейматуллаев? Ведь продовольственными делами занимается он...
- Он, он! - подтвердил Балахан. - Нейматуллаев уже позаботился об обеде. Я сам видел: в овражке зарезали пять баранов, шашлык уже жарится.
Гиясэддинов усмехнулся, покачал головой:
- Это неплохо! Я и сам проголодался так, что, кажется, быка съел бы!
- Во сколько завтра начнем наступление? - поинтересовался Хосров.
Гиясэддинов подумал.
- Я считаю, людей поднимем в атаку, когда полностью рассветет. Зюльматовцы в более выгодном положении, чем мы, они наверху, хорошо укрыты за скалами. Но их меньше, чем нас. Кроме того, они вынуждены будут занять круговую оборону. Это значит, плотность их огня будет не так уж велика. Надо каждую из наших четырех групп разбить на отделения, примерно по пять человек в каждом. Во главе каждого отделения поставьте старшего. На мой взгляд, тактика наступления должна быть такова: каждое отделение взаимодействует с другим. Мы атакуем... Что это значит?.. Допустим, отделение "а" ведет усиленный огонь по бандитам на своем участке, а отделение "б", прикрытое этим огнем, делает бросок вперед, занимает удобную позицию за камнями и начинает прикрывать в свою очередь отделение "а", которое подтягивается. И так далее... Ясно?
- Отдавай жизнь за своего батрака!..- выкрикнул Намаз-гулу.- Умирай за этого безродного проходимца!.. Отныне у меня нет дочери!.. Это говорю я, Намазгулу, сын Оруджгулу!.. Убирайся прочь из моего дома, не желаю видеть тебя, предательница!..
- Не гневайся, отец, ну, пожалуйста! - просила Новраста.- Пожалей моего Тарыверди!.. Что он, бедняга, должен делать?.. Ты же сам учил его, наставлял: будь деятельным, старайся, рвись вперед!.. Вот он, несчастный, и рвется!.. Пойми его, отец!.. Ему же надо отчитываться перед властью... У тебя много всякого добра, ты человек богатый, отдай ему на время своих бычков... Не сердись на Тарыверди, ведь он тебе родной человек... Прошу тебя, отец, помоги ему ради меня!.. Раньше ты часто говорил, что любишь меня больше, чем моего брата Оруджгулу...
Намазгулу заскрежетал зубами:
- Предательница!.. Предательница!.. Бесчестная!.. Да не пойдет тебе впрок материнское молоко!.. Твоя мать не хотела отдавать тебя за этого Тарыверди, я настоял! Я во всем виноват!.. Я!.. Я!.. Убирайся из моего дома!..- Он схватил дочь за руку, стащил вниз по лестнице во двор.- Пошла вон!..
Нурджахан, хранившая все это время молчание, подала голос с другого конца веранды:
- И муженька ее гони прочь!.. Этот голодранец Тарывер-дишка совсем потерял совесть!..
Тарыверди не смог сдержаться, выпалил раздраженно:
- Вы бы, дядя, пореже посылали своего сына Оруджгулу в лес!.. Люди-то все видят, все знают!..
Они стояли друг перед другом. Тарыверди бесстрашно, с вызовом смотрел в глаза тестя.
И опять воображению Намазгулу представился человек в военной форме, красной фуражке - Алеша Гиясэддинов. Сердце его учащенно забилось. Гнев и страх владели им одновременно. Взгляд его упал на суковатое полено, валявшееся на земле у лестницы веранды, и, когда Тарыверди повернулся и сделал несколько шагов к воротам, быстро нагнулся, схватил полено и двумя руками что было силы швырнул его в зятя. Полено угодило в затылок Тарыверди. Папаха слетела с его головы, он взмахнул руками и рухнул замертво навзничь.
- Что ты наделал, отец?! - закричала Новраста, бросаясь к распростертому на земле мужу. Сделала попытку поднять его голову, руки ее ощутили что-то теплое и липкое. Она поднесла ладони к своему лицу и увидела на них кровь.А-а-а! - дико завопила Новраста.- Ты убил его, отец!! Ты погубил и его, и меня, и себя!.. Что я теперь буду делать?! Во мне его ребенок!..
Намазгулу с минуту в оцепенении смотрел на поверженного зятя. Затем медленно повернулся и, шатаясь, словно пьяный, поплелся за дом, в конец двора, к сараю. Войдя в него, он разгреб в углу солому, достал из тайника завернутые в войлок винтовку и около двух десятков обойм с патронами. Рассовал обоймы по карманам, вышел из сарая. Направился было к дому, но, услышав доносящиеся оттуда причитания и плач дочери и жены, повернул назад, перелез у сарая через невысокую каменную ограду и зашагал по тропе к темнеющему вдали в сгущающихся сумерках лесу.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Зюльмат отнесся подозрительно к приходу в его отряд старика Намазгулу из деревни Эзгилли. Не верилось ему, что есть еще люди, которые нуждались бы в нем, уповали бы на его помощь. Сейчас ему самому крайне нужна была чья-либо помощь. Да и непонятно было, как этот Намазгулу разыскал его здесь, в глуши, можно сказать - на краю света?..
В район Красных скал банда Зюльмата добралась накануне днем. Решено было здесь переждать, отсидеться.
Красные скалы представляли собой естественную крепость. Посреди необъятного лесного массива каменным островом возвышались громады крутых скал, поросших красноватым мхом. Отсюда и пошло название - Красные скалы. Поблизости не было ни одной деревни.
"Тут мы в безопасности,- думал Зюльмат.- Поживем здесь с недельку, другую... Когда отряд Гиясэддинова устанет искать нас по всему району и вернется в город, я навещу нашего друга Гашема в его доме, заберу у него "желтенькие", затем махну за Аракс... Самое главное, чтобы Гиясэддинов не напал на наш след. Если татарин нас не найдет, он решит, что мы перебрались в Иран..."
Так Зюльмат рассуждал в тот вечер, когда он и его люди впервые расположились на ночлег на Красных скалах. А наутро в их отряд заявился Намазгулу из Эзгилли. Для Зюльмата это было полнейшей неожиданностью. Он встретил пришельца неприветливо, даже не поздоровался, спросил нетерпеливо:
- Как ты разыскал нас, Намазгулу? Кто тебе сказал, что мы здесь?.. Откуда узнал?..
Обиженный такой неласковой встречей, старик ответил холодно:
- Собаки мне сказали, где тебя искать...
Про себя подумал: "Дурак я был, что снабжал тебя хлебом!., Неблагодарный!.. Лучше бы ты сдох от голода в лесу!.."
- Что ты болтаешь? Какие собаки?! - рассердился атаман.- Говори толком, кто тебя послал сюда?.. Кто выдал тебе наше местопребывание?
- Говорю, собаки...- Помолчав, Намазгулу добавил: - Свора бежит как раз к тем кустам, где прячется медведь...
Зюльмат насторожился:
- А где она - свора-то?
Намазгулу рассказал:
- Предыдущую ночь я провел в Карыкышлаке у брата жены - Мир-Саадата. Его дядя Мардан-киши работает председателем сельсовета. Утром Мардан-киши вернулся из города и рассказал Мир-Саадату, что из города вышел большой отряд во главе с Гиясэддиновым, направляется к Красным скалам, хотят поймать Зюльмата. Отряд идет через Забух, Мир-Саадат передал все это мне. Я не стал терять время, пошел прямо сюда, к Красным скалам.
- И ты за сутки добрался к нам из Карыкышлака? - с недоверием спросил Зюльмат.- Уж не по воздуху ли ты летел, ай, Намазгулу?
- Считай, что по воздуху,- хмуро ответил Намазгулу, оскорбленный подозрительностью Зюльмата.- Во всяком случае, облака были внизу подо мной. Я пошел напрямик через горы Кечель-даг и Джанкуртаран, мимо озера Кара-гель, мимо армянской деревни Тех.
Зюльмат продолжал хмуриться:
- Зачем тебя понесло к нам, Намазгулу?.. Можно подумать, мы живем в раю,ты позавидовал нам и решил поселиться вместе с нами... Лучше бы ты сидел у себя дома, нам от этого было бы больше пользы... Вспомни, ведь когда мы были недалеко от твоей деревни, ты снабжал нас хлебом и передавал нам сведения... Словом, помогал нам как мог. Изредка в непогоду мы грели руки у твоего очага... А теперь твой очаг погас. Кто нас согреет?.. Кто нам поможет? От кого нам ждать помощи?.. Нет, Намазгулу, ты напрасно пришел к нам! Для нас в тысячу раз было бы выгоднее, если бы ты не уходил из Эзгилли!.. Я питал к тебе дружеские чувства, только в твоем гостеприимном доме горячая пища доставляла мне удовольствие. Теперь ты лишил меня всего этого. Что случилось?.. Или ты потерял голову на старости лет?.. Уж лучше бы ты сначала посоветовался со мной - как тебе быть: сейчас ли достать из сарая спрятанную винтовку или подождать до более черного дня? Ты пришел к нам, Намазгулу, но ты проиграл: счастье отвернулось от нас...
- Не было у меня иного выхода, - тихо ответил Намазгулу.- Не мог я оставаться в деревне..
- Скажи лучше - поглупел на старости лет!
- Не мог, Зюльмат!.. Не захотелось встретиться со своей погибелью...
- А надо было остаться, Намазгулу! И тогда был бы у нас дом, где можно было бы согреть руки. А если бы нам пришлось погибнуть, то был бы человек, который тайком оплакивал нас, замаливал бы наши грехи и мстил бы за нас по возможности... А что теперь? Теперь и твой очаг погаснет, как погас мой... Что будет с твоим сыном? Нет, Намазгулу, ты просчитался, придя в этот недобрый час ко мне...- Зюльмат помолчал.- С другим я бы так не разговаривал, как с тобой... С другим у меня был бы разговор короткий!.. Но я помню, что ел твой хлеб, и не хочу быть неблагодарным... Повторяю, ты просчитался, старый хрыч!.. Послушайся меня, пока о твоих намерениях никто не знает, кроме меня, лучше уходи, вернись домой к семье!
Намазгулу понурил голову:
- Это невозможно, Зюльмат...
Он рассказал атаману, почему ему пришлось покинуть родную деревню.
Зюльмат был немало изумлен.
- Выходит, ты, старый шакал, убил своего зятя?
- Убил я его или только ранил - этого не знаю... Слышал лишь, что дочь и жена голосили по нем...
- Сдается мне, что ты его все-таки угробил, старик. Вышиб ему мозги тем поленом.
- Если сдох - это к лучшему! Сукин сын грозился донести на меня Гиясэддинову, будь они оба трижды прокляты!
- Очевидно, твой зять был ихним человеком! - Лицо Зюльмата перекосилось, он быстро обернулся, позвал негромко:- Хейбар, ты где?..
- Я здесь, отец! - откликнулся юноша, сидевший неподалеку на мшистом валуне.
В последнее время Зюльмат сделался болезненно подозрительным, ему повсюду мерещилась измена. Он доверял одному лишь сыну. Наказывал Хейбару охранять его тайком.
Зюльмат сделала шаг назад, прищурился, впился в Намазгулу злым, испытующим взглядом:
- А может, старик, ты тоже куплен Гиясэддиновым? Не он ли, татарский пес, подослал тебя к нам, а? Что, если ты предатель?..
- Пусть моя жена Нурджахан пойдет по рукам, если я предатель! - глухо выдавил из себя Намазгулу.- Не быть мне сыном своего отца Оруджгулу, если я лгу!..
Зюльмат по-прежнему находился во власти сомнений. Осклабился:
- Я это просто так сказал, старик... Мало ли что может быть... Подумал: что, если и тебя этот татарский ублюдок прижал ногтем?.. Если прижмет - никуда не денешься, будешь помогать им.- Он помолчал.- Конечно, я верю, что ты и в самом деле раскроил поленом голову своего зятя, потому и пришел к нам... Но кто поручится, что ты потом не продашь нас?.. - Зюльмат опять обозлился, заскрежетал зубами.- Ты знаешь, старик, что я сделаю с предателем?.. Я разорву этого сукиного сына, этого нечестивца на куски, как ягненка!.. Клянусь аллахом, который сейчас смотрит на нас с неба, я вырву вот этими руками сердце из груди предателя, не дам упасть на землю ни одной капле его крови - всю выпью сам!.. Гиясэддинов уже подсылал к нам своих людей. Был один такой Мидхат, красавчик, теперь он покойник... Грамотный был, умел читать-писать, по-русски хорошо болтал - "ишто-мишто", а оказался предателем... Тоже, как ты, клялся, божился, когда пришел к нам, что не подослан тем татарским псом, врал, хитрил!.. Вот я и думаю, почему я должен верить тебе? Где доказательства, что ты не из той же породы, не служишь этому нечестивцу? Намазгулу был задет за живое.
- Хорошо, Зюльмат, я ухожу... Прощай! Не думал, что ты так встретишь меня... Не ожидал...
Он хотел уже повернуться и уйти, но разбойник остановил его окриком:
- Ни с места!.. Клянусь аллахом, сейчас получишь пулю!..
- Выходит, устроим здесь перестрелку?! - вызывающе спросил Намазгулу.
Зюльмат презрительно скривился:
- Ах ты, старый хрыч!.. А стрелять-то ты умеешь?
- Умею, Зюльмат, не разучился... Не раз отбивал у кочевников отары. Сам это знаешь. Или думаешь, Намазгулу постарел, лишился сил?.. Нет, племянник, я не из пугливых. И ты не покрикивай на меня - не боюсь!
Похоже было, что разбойнику стало неловко.
- Не верю я никому, Намазгулу,- угрюмо произнес он.- Человек - что зверь, сырым молоком вскормлен... Правда, мы делили с тобой хлеб-соль...- Зюльмат не договорил.
- Но мне-то ты должен верить!.. Ведь я не какой-нибудь там мальчишка, я старик!.. И если я пришел к тебе, значит, иного выхода у меня не было. Не по мне колхозная жизнь!.. Не мог я смириться!.. Остался без семьи, без дома, но головы я перед ними не склоню!.. Лучше умру в этих горах, под вольным небом... Пусть мое тело сгниет здесь, когда я околею, но я не желаю, чтобы сердце мое гнило при жизни там, в ихнем колхозе... Потому я и подался к тебе. Думал: пусть дни наши сочтены, но мы встанем спиной к спине и будем защищать друг друга. Но раз ты, Зюльмат, не веришь мне, я ухожу!.. Даже не оглянусь!.. Можешь стрелять мне в спину!
Намазгулу повернулся и медленно заковылял меж валунов вниз по тропе. Услышал, как позади щелкнул затвор.
- Эй, остановись! - крикнул Зюльмат.- Стой, тебе говорят!..
Старик продолжал идти. Сзади опять послышалось:
- Стой!..
Намазгулу не повиновался.
- Ах, так?! Тогда получай!..- крикнул в ярости Зюльмат.
"Все! - подумал Намазгулу.- Конец!.. Сейчас Зюльмат выстрелит..." Тем не менее он продолжал идти.
Секунды бежали, однако выстрела не последовало. Снова раздался голос разбойника:
- Погоди, вернись!.. Эй, Намазгулу, вернись, я пошутил!..
Старик не остановился.
Зюльмат быстро пошел следом за ним, догнал его уже на лесной тропе, преградил дорогу:
- Не осуждай меня, Намазгулу... Чувствую я, настали наши последние деньки... Потому я и сделался такой... Сам себя не узнаю...
Намазгулу вздохнул сочувственно:
- Будь проклята такая жизнь!
- Да, будь она трижды проклята! - сказал тоскливо Зюльмат.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
На Красные скалы опускалась ночь.
Зюльмат роздал своим людям остатки черствого хлеба и, памятуя о том, что ему сказал Намазгулу об отряде Гиясэддинова, направляющемся в этот район, велел им быть крайне бдительными.
- Разбейтесь на пары! - приказал атаман.- Один спит - другой караулит, затем меняйтесь!
Старика Намазгулу, которому он по-прежнему втайне не доверял, отправил в дозор к скале пониже того места, где находился сам вместе с Хейбаром. Решил: "Пусть старый шакал будет у меня на глазах!"
До полуночи Зюльмат бодрствовал, стерег сон сына, который спал под буркой на большом плоском, поросшем толстым мохом камне.
В последние дни Зюльмат не отпускал от себя Хейбара ни на шаг. Хейбар, он считал, охраняет его, он - Хейбара, свою "последнюю опору в жизни", единственного человека, которого он любил сам и который любил его.
Бежали часы...
Зюльмату очень хотелось спать, но он не будил сына, жалел.
Хейбар, уже приученный к невзгодам и особенностям их скитальческой жизни, сам вскоре проснулся, заворочался под буркой, затем сел. Взял в руки лежавшую рядом винтовку. Пригляделся к темному человеческому силуэту на соседнем камне, негромко позвал:
- Ага! - Так он обычно обращался к отцу.
- Да, сынок!..- отозвался тихо Зюльмат.- Ты почему не спишь?.. Ляг, подремли еще немного, сыночек.
Хейбар, подавляя зевоту, сказал:
- Я выспался, ага. Хорошо спал, крепко. Когда ты охраняешь мой сон, я сплю спокойно!
Зюльмат приблизился к камню, на котором сидел Хейбар.
- Так значит, не хочешь больше спать, сынок?
- Нет, ага, теперь твой черед. Ляг, отдохни, я постерегу...
Зюльмат шепнул сыну:
- Смотри, вон на той скале, что пониже нас, лежит тот старый кабан...
- Кто такой?
- Да этот... Намазгулу из Эзгилли. Ты же видел его днем, сынок. Так вот, не спускай с него глаз!.. Помнишь того гада Мидхата, предателя?.. Боюсь, что и этот окажется такой же...
Хейбар предложил:
- Хочешь, ага, я подползу незаметно и всажу ему пулю в бок...
- Нет, сейчас ни к чему поднимать стрельбу. Я лишь подозреваю его, но не уверен точно, что он изменник...
- Мне кажется, ты ошибаешься, ага...- Хейбар зевнул.- Я даже убежден в этом...- Снова зевота не дала ему докончить фразу.
Внезапно Зюльмат рассердился:
- Меньше зевай! Ведь ты не заяц, который только и делает, что спит!.. Не забывай поговорку: уснул - умер!.. Имей в виду: уснешь - можем оба проснуться со связанными руками. Не смерть страшна, страшен позор... Знай это!
Хейбар уступил отцу место на камне.
Зюльмат закутался в бурку, винтовку положил рядом. Он сразу же заснул.
Юноша, посидев с полчаса рядышком, отполз неслышно в сторону, где меж скал прикорнули несколько человек из банды. Начал прислушиваться к их негромкому разговору,
Бандиты говорили меж собой:
- Что же думает делать наш Зюльмат?
- Он считает, надо уходить за Аракс.
- А жить как будем там?
- Придется батрачить на беков.
- Уж лучше подохнуть, чем это!.. Да накажет аллах того, кто довел нас до такой жизни!
- Не теряй надежды на лучшие дни! Быстро же ты пал духом!..
Хейбар, послушав еще немного, пополз назад.
Отец спал неспокойно, стонал во сне, бредил.
Под утро, когда небо начало светлеть и сделалось довольно свежо, он заворочался, затем сел, прислонясь спиной к соседнему камню; достал кисет, начал сворачивать солидную самокрутку. Закурил, сказал угрюмо, сипло:
- Предчувствует мое сердце, плохи наши дела, сынок... В окружении мы. Кажется, правду сказал старик Намазгулу... Я вначале не поверил ему, думал: врет, выдумывает, хочет втереться в доверие. Подумал, его специально подослали...
Хейбар сел рядом с ним.
- Ничего, ага, прорвемся! - Однако в голосе юноши не было уверенности.
- Прорвемся, говоришь?..- Зюльмат несколько раз жадно затянулся.- Это будет трудно сделать, сынок... Сон мне нехороший приснился, будто нас окружили, мы начали отстреливаться, и у нас кончились патроны...- Помолчав немного, он спросил: - Сколько у тебя осталось патронов?
- Более двух десятков. Зюльмат вздохнул:
- Очень мало!
- Ведь мы не будем сидеть на одном месте, раз нас окружат. Будем прорываться!.. Для этого патронов вполне хватит... Зюльмат рассеянно отозвался:
- Да, сынок, сон я видел нехороший... Значит, окружили нас, патроны у нас кончились, вижу - ход потайной, ведет под землю... Мы спускаемся в дыру по одному, лезем, а проход все сужается... Вот уже и ползти невозможно, земля давит на нас со всех сторон, мы начинаем задыхаться... Да, проклятый сон! - Он опять тяжко вздохнул, промолвил с горечью: - Напрасно я потянул тебя, сынок, за собой в горы! Будь проклят тот день, когда я это сделал!
- Не переживай, ага! - твердо сказал юноша.- Я же - твой сын! Мой долг быть рядом с тобой!.. Ведь должен и я что-то сделать для тебя!..
- Мне не следовало пускать тебя в это пекло! - сокрушался Зюльмат.
Сделалось уже довольно светло. Зюльмат поднялся, встал во весь рост на камне. Он смотрел в ту сторону, где находился Намазгулу из Эзгилли.
Хейбар сказал:
- Я всю ночь следил за ним, ага.
- И сейчас не спускай с него глаз. Не верю я этому хищнику! Зубы у него уже выпали, но укусить он может больно. Следи за ним, сынок, следи!
Подозрительность отца была непонятна Хейбару, даже путала его. Что с отцом?.. Уж не заболел ли?.. Столько лет отец провел в этих горах и лесах, град пуль не раз осыпал его, и неизменно он выходил из огня невредимым, поражая окружающих своим бесстрашием... А тут вдруг боится этого старикашки!..
Зюльмат продолжал сокрушаться:
- Ах, напрасно я потащил тебя за собой, сынок!.. Зачем я сделал это?.. Зачем?!
- Лучше быть здесь с тобой, чем гнить за решеткой, ага!
- Тебя пожалели бы, сынок, не тронули бы, ведь ты еще совсем ребенок. Тебе не пришлось бы отвечать за меня...
- Не думай сейчас об этом, ага! Ни о чем не жалей!.. Уж так получилось...
- Не могу не думать, сынок Хейбар! Жалко мне тебя! Ведь я своими руками швырнул тебя в огонь. Я должен был уже давно сдаться властям, пойти на расстрел... Тогда беда миновала бы тебя!.. Но я думал о другом - о деньгах, о золоте! Мечтал вернуть себе прежнее богатство... Мысли о нем, как черные змеи, обвились вокруг моей шеи, сдавили ее. Я надеялся вернуть потерянные, стада овец, табуны лошадей... Зачем?.. И вот мои прежние слуги стали теперь моими господами!.. Всюду обман, обман, обман!.. Меня надули хозяева и на той стороне, и на этой!.. Они объявили, что советская власть должна скоро пасть... Они подстроили пришествие святого имама... Сукины сыны англичане организовали в Битдили спектакль: явился пророк и начал вещать!.. Но это был обман!.. Ясно тебе, сынок?..
Хейбар кивнул:
- Да, ага. Но что же теперь будет?
Зюльмат приблизил лицо к сыну, зашептал:
- Плохо нам придется, очень плохо, сынок... И ты должен знать: более всех меня обманул этот собачий сын, Гашем!.. Помолчали.
Юноша снова повторил вопрос:
- Так что же теперь будет с нами, отец?
Зюльмат будто не слышал Хейбара, думал о своем. Сказал наконец:
- Однако я не должен пугать своих людей! Понял, сынок?.. И ты не подавай виду!.. Держись так, словно у нас все хорошо... Эх, нет рядом со мной Кемюра-оглу!.. Отнял его у меня проклятый пес Гиясэддинов, отгрыз мою правую руку!.. А что делать?.. Что я должен делать?.. Сдаться Гиясэддинову?.. Нет!.. Оставаться в горах?.. Нет, это тоже невозможно... Теперь, сынок, я понял: мир и в самом деле переменился, по-другому стали жить люди... А колесо нашей судьбы катится вниз в бездонную пропасть, и уже никто не сможет остановить его. Именно поэтому, сынок, мы должны стоять до конца!.. Иного пути у нас нет!.. Мы должны биться до последнего вздоха! Одно только меня страшит - твоя судьба, сынок!.. Только бы ты остался жив!.. Только бы мне не видеть твоей гибели!.. О, это будет страшная пытка для меня!.. Ведь ты еще совсем ребенок!..
Зюльмата бил озноб. Хейбар со страхом смотрел в лицо отца, спросил:
- Может, ты заболел, ага?
Зюльмат поднес ладони к голове, стиснул виски:
- Мозг мой пылает, Хейбар!.. Голова раскалывается от мыслей, сынок!.. Пойми, ведь потух очаг в нашем доме! - Вдруг Зюльмат схватил винтовку, щелкнул затвором, крикнул, глядя туда, где находился Намазгулу: - Эй ты, старая гиена!
Старик откликнулся неохотно:
- Да чего тебе, Зюльмат?
- Иди сюда, предатель!
Намазгулу не спеша поднялся наверх, приблизился к камню, у которого стояли Зюльмат и Хейбар. Атаман сказал зло:
- Ну, старый хрыч, рассказывай, что тебе снилось?
- Что-то снилось, да я уже не помню,- ответил сумрачно Намазгулу.
Зюльмат спросил:
- Как думаешь, Намазгулу, если я убью тебя и явлюсь к властям с повинной, зачтут они мне это?..
- Могут и зачесть,- хладнокровно сказал старик.- Возможно, зачтут, Зюльмат! Убей!..
- Нет, не могу!..- прохрипел разбойник.- Рука не поднимается!.. Лучше уж я сам околею... Не хочу быть бесчестным перед своей кончиной!..
Хейбар тихо сказал старику:
- Отец стал очень подозрительный, дядя Намазгулу. Не сердитесь на него.
- Но почему он не верит мне? - Обида прозвучала в голосе старика.
Зюльмат забормотал:
- Никому я не верю, никому!.. Даже Хейбару!..- Он порывисто обнял сына, покрыл его лицо поцелуями, затем оттолкнул от себя. Обращаясь к Намазгулу, добавил: - Ребенок он еще совсем, ребенок!.. Ведь так, старик, а?!
Намазгулу вздохнул:
- У меня тоже такой... Оруджгулу...
- Это тот, что привозил нам хлеб?
- Он самый, мальчик, подросток...
- У тебя - иное дело, старик! Твой Оруджгулу еще разожжет очаг в твоем доме, потянется из трубы дымок...
- Какой там дымок!.. Кто даст?.. Никакого дымка не будет... Эх, все пошло прахом!.. Будь проклята такая жизнь!.. Рухнул мой дом!..
- Я же сказал тебе, старик,- напрасно ты пришел к нам! Жил бы себе спокойно в своем доме... За ту жизнь, которой ты жил и от которой отказался, я бы многое отдал сейчас!.. Эх, глупость ты сделал, Намазгулу!
Старик молча стоял перед ним.
Всеми троими владело уныние.
Было раннее утро - серое, холодное. С гор дул ледяной, пронизывающий ветер.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Коммунистический боевой отряд, возглавляемый Алешей Гиясэддиновым, прибыл в район Красных скал во второй половине дня.
Уже точно было известно, что бандиты укрылись именно здесь.
Накануне днем Гиясэддинов отправил Хосрова напрямик через горы к Красным скалам, дав ему задание - под покровом ночи разведать: там ли зюльматовцы? Утром Хосров вернулся в отряд и подтвердил: да, бандиты находятся на Красных скалах.
Тотчас по прибытии на место Гиясэддинов разбил весь отряд на четыре группы, которые были возглавлены: одна - Балаханом, вторая - Годжой-оглу, третья - Хосровом, четвертая - начальником милиции Теймуром Хангельдиевым.
Гиясэддииов вызвал к себе командиров групп и отдал приказ:
- Немедленно окружить Красные скалы плотным кольцом, так, чтобы зюльматовцы не смогли ускользнуть незаметно - как ночью, так и днем!.. Расположите бойцов за деревьями по кромке леса, который подступает к Красным скалам!.. Объявите людям о состоянии боевой готовности уже сейчас, ибо никто из нас не знает, что Зюльмат может предпринять в любую минуту!
В глубине леса разбили несколько палаток. В одной из них спустя час после прибытия собрался "военный совет".
- Жаль, мы не можем атаковать Зюльмата прямо сейчас!- сокрушался Гиясэддинов.
- А давай попробуем, Алеша?.. - предложил Хангельдиев.
Гиясэддинов развел руками:
- Увы Теймур, это исключено! Сам знаешь, вьючные лошади отстали, на них все наши боеприпасы. Их пригонят не раньше, чем через три часа, то есть к вечеру. А бой обещает быть горячим. Наличного запаса патронов, которыми располагают бойцы, может не хватить. Нам же надо действовать наверняка. Пусть пока люди отдохнут, освоятся. Необходимо организовать хороший обед. Гиясэддинов обернулся к Балахану: - Где Нейматуллаев? Ведь продовольственными делами занимается он...
- Он, он! - подтвердил Балахан. - Нейматуллаев уже позаботился об обеде. Я сам видел: в овражке зарезали пять баранов, шашлык уже жарится.
Гиясэддинов усмехнулся, покачал головой:
- Это неплохо! Я и сам проголодался так, что, кажется, быка съел бы!
- Во сколько завтра начнем наступление? - поинтересовался Хосров.
Гиясэддинов подумал.
- Я считаю, людей поднимем в атаку, когда полностью рассветет. Зюльматовцы в более выгодном положении, чем мы, они наверху, хорошо укрыты за скалами. Но их меньше, чем нас. Кроме того, они вынуждены будут занять круговую оборону. Это значит, плотность их огня будет не так уж велика. Надо каждую из наших четырех групп разбить на отделения, примерно по пять человек в каждом. Во главе каждого отделения поставьте старшего. На мой взгляд, тактика наступления должна быть такова: каждое отделение взаимодействует с другим. Мы атакуем... Что это значит?.. Допустим, отделение "а" ведет усиленный огонь по бандитам на своем участке, а отделение "б", прикрытое этим огнем, делает бросок вперед, занимает удобную позицию за камнями и начинает прикрывать в свою очередь отделение "а", которое подтягивается. И так далее... Ясно?