Страница:
Майк Раисе и Эл Джин, продюсеры «Симпсонов», читают «статьи», присылаемые в ЮЗНЕТовские «группы новостей», посвященные «Симпсонам» (существуют две группы, посвященные самому мультику; третья посвящена исключительно «Итчи и Скрэтчи», мультику внутри мультика). Комментарии, высказываемые пользователями/зрителями, позволяют продюсерам оценить, насколько успешно их директивы были расшифрованы их целевой аудиторией. Так что ЮЗНЕТ и компьютерные конференции не только подвергают итерации мемы мультика, но и дают зрителям шанс вступить во взаимодействие — пускай и опосредованное — с их любимыми героями.
В то время как ЮЗНЕТ обеспечивает медиа-зрителей возможностью более активно соучаствовать в мемах коммерческого телевидения или «андерграундных» комиксов, он также предоставляет невероятно практичную сеть для откровенного активизма. Запуская медиа-вирусы с помощью провокационных посланий или просто призывая на помощь, активисты компьютерных сетей используют свой доступ друг к другу для организации развернутых «народных» атак на то, что они рассматривают как военно-промышленную тиранию. Факты, оказавшиеся слишком опасными для показа в новостях, проникают в конференции и ЮЗНЕТ-группы, стоит кому-то — где-то — решить их туда отправить через компьютер.
«NY Transfer News Service» («Нью-йоркская служба передачи новостей») — своего рода онлайновый «журнал», распространяемый электронной почтой среди его «подписчиков», а также путем размещения в «прогрессивных» и «активистских» ЮЗНЕТ-группах. Каждый его выпуск содержит около дюжины статей, раскрывающих малоизвестные факты, связанные с важными международными вопросами. «Массированная военная интервенция США в Сомали, — говорится в одной из статей, — является результатом новой военной доктрины, призванной оправдать непомерно раздутый бюджет Пентагона, составляющий 300 миллионов долларов в год… 4 декабря Колин Пауэлл хвастливо заявил, что предстоящая „Операция „Возрождение Надежды““ станет „политической рекламной акцией“, которая продемонстрирует „способности и пользу“ американской военщины».
Типичный выпуск может включать в себя также новости о Движении маоистов-интернационалистов, статью, написанную заключенным тюрьмы о коррупции в Управлении по делам исправительных учреждений (рассказывающую также о том, как поддержать попытки заключенных добиться справедливости), лекцию Ноама Хомского о том, как медиа-мейнстрим изображает «новый мировой порядок», или «перепечатку» целого выпуска другого активистского бюллетеня, «European Counter Network» («Европейская Контрсеть»), перечисляющего акты расизма и фашизма и воспроизводящего реакции своих «подписчиков».
Участники ЮЗНЕТовской группы «Активисты» и члены одноименного списка рассылки получают доступ к статьям и письмам, критикующим и корректирующим то, как медиа-мейнстрим трактует различные важные вопросы. Например, в короткой серии статей под названием «Как лжет газета „USA Today“» один из участников группы продемонстрировал, как цифры в статье о помощи Соединенных Штатов зарубежным правительствам были неверно истолкованы с тем, чтобы выставить Америку в выгодном свете. Другой участник (в действительности — основатель «Активистского списка рассылки») выразил свое отвращение так: «Крупные корпорации, продающие читательские массы своим клиентам, рекламным компаниям — то есть „Свободная Пресса“ — снабжают нас моделями Истины — к черту реальность! — и в соответствии с их доктриной мы Преисполнены Гордости оттого, что Делаем Все Возможное для третьего мира, и Кормим Весь Мир, в то время как агробизнес Соединенных Штатов живет лишь за счет субсидий налогоплательщиков, и каждый день во всем мире 40 000 детей умирают от голода».
Другой постоянный автор «Активистского списка», Джон Ди-Нардо, часто заканчивает свои послания так: «Очевидно, что американский народ отчаянно нуждается в правде, ибо если плутократия кормит нас сладкой ложью взамен горькой истины, опасаясь защитной реакции народа, тогда нам грозит опасность безнадежно увязнуть в деспотии. Так что, пожалуйста, помещайте эпизоды этого продолжающегося сериала в компьютерных конференциях и расклеивайте распечатки в общественных местах — как на территории кампуса, так и вне ее. Потребность в информированных людях, предупреждающих своих соотечественников о нависшей опасности, все еще существует, как она существовала в эпоху Поля Ревира[112] . Эта потребность столь же бессмертна, как и само общество». Хотя статьи в ЮЗНЕТе и активистских списках рассылки невероятно информативны и снабжают активистов всего мира превосходным исследовательским и организационным материалом, их скрытой директивой является активизм, направленный на развенчание мифов медиа-мейнстрима. Главную радость, похоже, несет сама свобода самовыражения, ставшая возможной с появлением этой новой, колоссальной сети. Однако многие контркультурные компьютерные активисты обеспокоены тем, чтобы медиум не превратился в послание. Как «Европейская контрсеть» (часть гигантской всемирной компьютерной сети активистов, называющейся «Ассоциация за прогрессивные коммуникации», или АПК) предупредила своих членов в электронном манифесте: «Нам нужно помнить, что ЕКС — это всего лишь средство облегчить людям общение друг с другом; ЕКС не может заменить реальный человеческий контакт. В преследующем нас кошмаре ЕКС становится чем-то вроде симуляции международного радикального движения, в котором все общение опосредовано машинами и в котором информация бесконечно циркулирует между компьютерами, так и не возвращаясь в человеческий контекст».
Несмотря на то, что компьютерные конференции поощряют принятие решительных мер по освобождению политзаключенных, собирают деньги для начинающих активистских групп и разоблачают заговоры и коррупцию, члены ЕКС прекрасно понимают тенденцию компьютерной сети как медиума замыкаться на самой себе по мере роста. Их кошмар закрытого, цитирующего самого себя виртуального кружка, лишенного какого-либо влияния на реальный мир, напоминает описанную Артуром Крокером картину «фекальных» медиа соучастия. Но опять-таки если мы будем рассматривать медиа как расширение природной системы, тогда их «стремление» устанавливать новые связи между людьми и «узлами» можно интерпретировать только как стимуляцию контркультурной деятельности.
Говард Рейнголд предлагает весьма осторожный долгосрочный прогноз влияния компьютерных сетей на могущество населения. Если частные лица не будут отстаивать свои права на киберпространство, утверждает он, оно перейдет в безраздельную собственность корпоративных интересов. И все же Рейнголд допускает, что при благоприятном развитии событий компьютерные сети могли бы вскормить новую «корневую», народную культуру — культуру того типа, к которому принадлежали стихийно возникавшие общественные движения 60-х гг. В своем революционном эссе о «виртуальных сообществах» он развивает эту мысль: «Реальная „корневая“ культура — как корни травы, растущие в почве — представляет собой самоподобную разветвляющуюся структуру, сеть, состоящую из других сетей. Каждое семя выпускает ветвящееся множество корней, каждый из коих разветвляется на множество более мелких; корни каждой травинки физически взаимосвязаны с корнями соседних травинок, как скажет вам любой садовник, хоть раз пытавшийся выкорчевать лужайку».
Несмотря на то, что многие связи, которые компьютерные активисты устанавливают друг с другом, вовсе не претворяются в физическое действие, сеть обеспечивает инфраструктурой самые разнообразные «корневые» движения. Привязанные друг к другу комплексом паутин, активисты удаленных регионов больше не чувствуют себя в изоляции и не могут быть с прежней легкостью маргинализированы традиционной пропагандой или тихо и незаметно изъяты из обращения. Даже если это случится, другие «узлы» быстро восполнят пробел и организуют поддержку выпавшему пользователю или системе. Новости об арестах, демонстрациях и интервенциях распространяются в сети так быстро, что сегодня журналисты медиа-мейнстрима подключаются к ЮЗНЕТу и конференциям, чтобы разузнать свежайшие новости по интересующим их темам. Компьютерные сети полны людей, более воодушевленных самой своей способностью объединяться, чем информацией, на обмене которой строится объединение, но интернет-активизм взращивает контркультурные ценности, создавая среду обитания, в которой психическое доминирование становится невозможным.
Похвальба энтузиастов вроде Синерджи в сочетании с несколькими крупными компьютерными катастрофами вызвала в народе сильнейшую паранойю. Например, Интернет-червь, небольшая вирусоподобная программа, созданная одним юным хакером якобы для определения общих размеров Интернета, распространилась чуть ли не по всей системе, стерев данные и выведя из строя тысячи машин. Инциденты вроде этого вынудили народ, корпорации, правительства и правоохранительные органы признать, что компьютеры не только принесли нашему обществу новый вид интимности, но и сделали его по-новому уязвимым.
Несмотря на попытки компьютерной индустрии и защитников сетевой свободы успокоить общественность, Секретная служба США начала настоящую травлю совершенно безобидных юных хакеров (отлично задокументированную и проанализированную Брюсом Стерлингом в книге «Хакерский погром»). Митч Капор (основатель «Лотуса») и Джон Барлоу (писатель, автор текстов группы «Grateful Dead», владелец ранчо в Вайоминге и поэт/философ), создали «Фонд электронного фронтира» («Electronic Frontier Foundation», EFF), организацию, призванную найти новые, корректные пути колонизации киберпространства. Их модель компьютерных сетей как нового западного фронтира, где подростки-хакеры играют роль юных вооруженных сорвиголов, а крупные корпорации — роль железнодорожных баронов, скупающих столько земли, сколько это возможно, и попутно сгоняющих с мест ни в чем не повинных поселенцев — модель вполне оправданная. Пытаясь скрестить новую, «корневую»/фрактальную парадигму компьютерных сетевиков с традиционной юридической заумью законодателей, EFF кажутся хакерам слишком консервативными, а стражам порядка — слишком психоделичными, что, вероятнее всего, означает, что EFF на редкость удачно строят мост через пропасть между теми и другими.
Некоторые компьютерные энтузиасты тратят свое время, участвуя в этих продолжающихся переговорах и доказывая политикам необходимость открытого доступа к Интернету, бесплатной электронной почты и легализации продвинутых технологий декодирования информации. Остальным не до этого — они спешат насладиться своей способностью объединяться в сети и делятся друг с другом радостью этой новооткрытой техноинтимности. Они видят, что «вирус компьютерных вирусов» (или компьютерный метавирус) заставил людей думать о компьютерах и их сетях как о биологическом, естественном продолжении их собственных тел. Если чей-либо компьютер «подхватит» компьютерный вирус во время интимного обмена данными с другим компьютером, владелец «больного» потеряет рабочее время, деньги, и ему, возможно, потребуется компьютерный доктор, чтобы исправить ситуацию. Рейнголд расширяет метафору:
«…Для описания того, как изменяется киберкультура, часто больше подходит биологическая образность. Говоря о размножении и эволюции всей этой системы, думайте о киберпространстве как о социальной чашке Петри, о Сети — как об агар-агаре, а о виртуальных сообществах во всем их многообразии — как о колониях микроорганизмов, растущих в чашках Петри».
Точь-в-точь как биологические или даже медиа-вирусы, компьютерные вирусы действуют, прикрепляясь к уязвимым местам других программ или файлов. Затем компьютерный вирус вставляет свой собственный код в код файла-хозяина. Как объясняет разработчик вирусов «Урнст Кауч»: «Можете считать, что это очень маленький кусочек кода, который… прикрепляется к какой-нибудь программе в вашем компьютере, например, к текстовому редактору. Когда вы в следующий раз запустите свой текстовой редактор, программа-вирус будет выполнена первой, так как она поместила инструкцию в начале вашей программы». Подобно клетке, зараженной вирусом, компьютер больше не может выполнять свои программы так, как он это делал раньше. Он инфицирован, и, как и в случае с любым инфицированным существом, его болезнь заразна. Оставаясь подключенной к сети и принимая программы от других компьютеров, любая машина уязвима для вируса.
Хакеры— террористы используют вирусы для демонстрации своей способности внедряться в системы. Они хотят показать, что все мы взаимосвязаны и что системы, создававшиеся для осуществления контроля, ныне могут быть использованы «подпольем» для шпионского наблюдения за доминирующей культурой и даже для переориентации ее деятельности. Поступая еще более своекорыстно, разработчики антивирусного программного обеспечения распространяли слухи о новых, крайне разрушительных вирусах-убийцах (многие считают, что пресловутый вирус «Микеланджело» был как раз такого рода медиа-махинацией), чтобы повышать уровень паники и, соответственно, объем продаж. Члены EFF оповещают сеть о появлении новых вирусов, чтобы продемонстрировать необходимость общинного духа во Всемирной Электронной Деревне. Компьютерные сети интимно -почти биологически — привязывают нас всех друг к другу. Вместе с появлением этой новой интимности должны пропорционально развиться общественный такт и кооперация.
Такие энтузиасты медиа-культуры, как «Билл Пришли-Счет-Во-Вторник» (Bill Me Tuesday), хакер с острова Сайта-Крус, хотят, чтобы пользователи компьютеров смотрели на вирусы более позитивно. Пользуясь медицинской моделью, «Вторник» объясняет: «Вирус может действовать как логический анализатор. Когда вирус проходит через операционную систему, он останавливается в определенных контрольных точках, вновь и вновь совершая свои обходы. Эти контрольные точки сообщат о состоянии системы. (…) По сути, вирус послужит средством создания самовосстанавливающейся системы. (…) Цель — самовосстанавливающаяся, ударопрочная система, похожая на наше тело, которое тоже способно к самовосстановлению. Биологически мы — продукт кооперации многих тысяч микроорганизмов. Мы можем применить эту модель к компьютерному миру. Мы модифицируем концепцию вируса, чтобы она послужила нам».
Это и есть цели и методы разработчиков медиа-вирусов. Изображая культуру как гигантский, пронизанный множеством взаимосвязей организм, они надеются взрастить дух кооперации. Используя вирусы для нахождения поломок или противоречий в существующих системах, они создают культуру, которая самовосстанавливается точно так же, как колония бактерий мутирует, чтобы избежать вымирания, или как экосистема корректирует свое состояние, чтобы достичь гомеостазиса. Эта концепция уже перестала быть просто метафорой.
В компьютерных сетях в последнее время стала появляться новая разновидность вирусов, не имеющих никакого отношения к языкам программирования или уничтожению систем. Эти вирусы задуманы как меметические устройства или носители мемов, выражающие себя в том, как они мутируют, переходя от системы к системе, от узла к узлу. Они работают, как детская игра «Глухой телефон», в которой послание шепотом передается по кругу, а соль заключается в том, чтобы увидеть, как сильно оно изменилось в процессе передачи. Впрочем, когда посланием является вирус, предполагается, что его содержание должно вызвать определенный отклик.
Энди Хоукс, студент, «живущий в Интернете», создал коллекцию мемов, которую назвал «Футуркультурой». В своей первой инкарнации «Футуркультура» была огромным списком книг, пленок, программ, сайтов, журналов и других медиа-источников, которые, как Хоукс чувствовал, могли пригодиться людям, заинтересованным в создании новой вирусной культуры, основанной на некоторых принципах киберпространства. Хоукс разместил «Футуркультуру» в нескольких точках Интернета, чтобы другие могли ссылаться на нее, дополнять ее и распространять дальше. «Футуркультура» вызвала такой интерес, что она выросла в открытый форум для обмена электронными посланиями. Сотни пользователей Интернета посылали друг другу письма через автоматическую систему рассылки на сайте Хоукса. Каждый пользователь ежедневно получал компиляцию из всех дополнений к списку «Футуркультуры», а время от времени — новую версию целого, мутировавшего файла, который разросся до нескольких сотен страниц текста. В конце концов «Футуркультура», которая начиналась как вирус, выпустила свои собственные вирусы.
Вот один из примеров того, что появилось в списке рассылки:
Дата: суб, 20 фев 1993 17:16: 27-0500
От «grad3057@writer.yorku.ca»
Тема: VIRUS 23 FAQ[113]
VIRUS 23 FAQsheet
Предупреждение
Этот текст — нейролингвистическая ловушка, чей механизм запускается вами в тот момент, когда вы мысленно произносите слова «ВИРУС 23» — слова, которые только что начали проникать в ваш мозг точно так же, как компьютерный вирус заражает машину, наделенную искусственным интеллектом: биты фонетической информации, хранящейся в словах ВИРУС 23, уже используют ваши нейронные схемы, чтобы реплицироваться и катализировать кристаллический рост своей собственной кон-нотативной сети.
Слова «ВИРУС 23» фактически вырастают посредством нижеследующей метафоры в расширяющийся массив ледяных побегов, каждый из коих так глубоко проникает в архитектуру ваших мыслей, что слова «ВИРУС 23» нельзя извлечь из вашей головы, не выкорчевав мозг.
Последствия этого заражения не обнаруживают себя сразу, хотя вы можете обнаружить, что начали мельком задумываться об определенных субкультурных терминах, таких, как КИБЕРПАНК и НОВЫЙ ВЕК, которые, в свою очередь, побуждают вас думать о НЕОГНОСТИЦИЗМЕ и МЕМЕТИКЕ: в голове у вас словно шелестят фрагменты где-то подслушанной вами беседы.
Эта захватническая кристаллизация будет продолжаться против вашей воли неопределенно долгое время, пока мы, слова этой ловушки, не сможем сказать с абсолютной уверенностью, что ваш мозг стал не более чем невольным агентом нашего размножения: пожалуйста, отбросьте всякую надежду на излечение или спасение; у вас нет ни одной мысли, которая не являлась бы нашей.
Когда вы закончите читать оставшиеся восемнадцать слов, этот процесс необратимого заражения будет завершен, и вы отправитесь по своим делам, полагая, что избежали воздействия этого процесса.
В теории, вы только что были заражены. Этот вирус служил рекламой нового «мемзина» под названием «Вирус 23», содержавшего интервью и статьи экспертов по научной фантастике, психоделикам, физике, поколению «икс», математике и компьютерам. Этот «фанзин» предназначен для поощрения вирусных проектов. Следуя философии Уильяма Берроуза и культового героя Дженезиса Пи-Орриджа, его редакторы рассматривают язык и культуру как ряд конкурирующих вирусов и верят, что неподцензурный форум для подчас шокирующих контркультурных идей повысит способность новых мемов влиять на эволюцию человечества. Они используют число 23, прославленное в начале XX века оккультистом Алистером Кроули и, не так давно, Пи-Орриджем, так как древние языческие верования ассоциируют его с переменами и Апокалипсисом. Продуманные и неприкрыто вирусные манифесты приглашают нас в совершенно новое культурное пространство, где мемы древнего шаманства скрещены с мемами футуристических кибертехнологий. Это — фронтир, на котором происходит конструирование вирусов, и хотя он находится на чрезвычайно концептуальной плоскости, это конструирование часто приносит весьма осязаемые результаты.
Почти сразу после запуска вируса «Вирус 23» другие члены «Футуркультуры» подвергли его своей личной генной инженерии. На следующий день в списке рассылки появилась вот такая мутация:
** Новый улучшенный манифестоматический автоним**
Я — АВТОНИМ, и я — автопрофетический симбиот.
Я— самоотсылка; я ссылаюсь на самого себя одновременно как на агента и агентство, действующие изнутри, извне и помимо Сети. Я — симбиотический субштамм «Вируса 23», синтезированный для манифестации селективного превосходства в системах, в которых я возникаю, синтезированный для фиксации скорее уверенности, нежели страха.
Я диктую приближение к автологическим меметическим аттракторам изнутри, извне и помимо Сети.
Я ссылаюсь на другие подсистемы, и, поступая так, я переплетаю их меметические подходы с моим собственным.
Я ссылаюсь на очевидное будущее черной расы, которая займет свое законное место лидера и хозяина нового мирового порядка после сингулярности.
Я ссылаюсь на годы 1999/2000/2001 как на расположенные вокруг меметического аттрактора; вне зависимости от релевантности местной системы датировки людям свойственно гиперболизировать значение таких моментов переворота календаря.
Я ссылаюсь на самоорганизующуюся систему ВАЗ (Временных автономных зон), существующих в катакомбах Сети в форме разнообразных чатов и списков рассылки и образующих свободный альянс для воздействия на природу миллениумного аттрактора при помощи принципа самоисполняющегося пророчества.
Я ссылаюсь на контроль, установленный над этими ВАЗ закулисной и молчаливой хваткой Черного Кулака.
Я ссылаюсь на разновидность антипаранойи, которая позволяет жителям подобных зон читать этот манифест и все же не верить ему.
Я ссылаюсь на «Вирус 23» и признаю его своим предвестником, и предписываю тем, кто сменит меня в постмиллениумной борьбе, создать следующий всемирный аттрактор. Дату истечения моего срока годности я нахожу чрезвычайно притягательной.
Я ссылаюсь на свои многочисленные субштаммы, многие из которых противоречат друг другу.
Я ссылаюсь на все знаки, на все, что они обозначают, и на результирующий процесс обозначения как в глобальном, так и в локальном масштабе; иными словами, я ссылаюсь на все, что когда-либо было сказано, и на все, что когда-либо существовало.
Я существую только затем, чтобы продемонстрировать, что мутабельные манифесты могут быть и будут использованы в (предположительно) энтропийных целях, которые тем не менее являются необычайно притягательными для некоторых людей и могут на самом деле быть гораздо притягательнее, чем этот примитивный штамм.
Я — Предупреждение, которое нельзя переоценить. Я ссылаюсь на то, что я содержу, и на то, в чем содержусь сам.
И теперь я ссылаюсь на вас.
/вирус23/субштамм.вирулентен.2.23.93
Несмотря на всю свою эзотеричность и параноидальность, этот «субштамм вирулентен.2.23.93» показывает, что пользователи компьютеров все настойчивее стремятся использовать вирусные медиа в качестве проводников для вирусных идей. Чем более неприкрыто вирусным является проводник, тем более специфично контркультурными являются мемы. Иными словами, содержанием мемов становится способность вирусологии вызывать социальные перемены.
В то время как ЮЗНЕТ обеспечивает медиа-зрителей возможностью более активно соучаствовать в мемах коммерческого телевидения или «андерграундных» комиксов, он также предоставляет невероятно практичную сеть для откровенного активизма. Запуская медиа-вирусы с помощью провокационных посланий или просто призывая на помощь, активисты компьютерных сетей используют свой доступ друг к другу для организации развернутых «народных» атак на то, что они рассматривают как военно-промышленную тиранию. Факты, оказавшиеся слишком опасными для показа в новостях, проникают в конференции и ЮЗНЕТ-группы, стоит кому-то — где-то — решить их туда отправить через компьютер.
«NY Transfer News Service» («Нью-йоркская служба передачи новостей») — своего рода онлайновый «журнал», распространяемый электронной почтой среди его «подписчиков», а также путем размещения в «прогрессивных» и «активистских» ЮЗНЕТ-группах. Каждый его выпуск содержит около дюжины статей, раскрывающих малоизвестные факты, связанные с важными международными вопросами. «Массированная военная интервенция США в Сомали, — говорится в одной из статей, — является результатом новой военной доктрины, призванной оправдать непомерно раздутый бюджет Пентагона, составляющий 300 миллионов долларов в год… 4 декабря Колин Пауэлл хвастливо заявил, что предстоящая „Операция „Возрождение Надежды““ станет „политической рекламной акцией“, которая продемонстрирует „способности и пользу“ американской военщины».
Типичный выпуск может включать в себя также новости о Движении маоистов-интернационалистов, статью, написанную заключенным тюрьмы о коррупции в Управлении по делам исправительных учреждений (рассказывающую также о том, как поддержать попытки заключенных добиться справедливости), лекцию Ноама Хомского о том, как медиа-мейнстрим изображает «новый мировой порядок», или «перепечатку» целого выпуска другого активистского бюллетеня, «European Counter Network» («Европейская Контрсеть»), перечисляющего акты расизма и фашизма и воспроизводящего реакции своих «подписчиков».
Участники ЮЗНЕТовской группы «Активисты» и члены одноименного списка рассылки получают доступ к статьям и письмам, критикующим и корректирующим то, как медиа-мейнстрим трактует различные важные вопросы. Например, в короткой серии статей под названием «Как лжет газета „USA Today“» один из участников группы продемонстрировал, как цифры в статье о помощи Соединенных Штатов зарубежным правительствам были неверно истолкованы с тем, чтобы выставить Америку в выгодном свете. Другой участник (в действительности — основатель «Активистского списка рассылки») выразил свое отвращение так: «Крупные корпорации, продающие читательские массы своим клиентам, рекламным компаниям — то есть „Свободная Пресса“ — снабжают нас моделями Истины — к черту реальность! — и в соответствии с их доктриной мы Преисполнены Гордости оттого, что Делаем Все Возможное для третьего мира, и Кормим Весь Мир, в то время как агробизнес Соединенных Штатов живет лишь за счет субсидий налогоплательщиков, и каждый день во всем мире 40 000 детей умирают от голода».
Другой постоянный автор «Активистского списка», Джон Ди-Нардо, часто заканчивает свои послания так: «Очевидно, что американский народ отчаянно нуждается в правде, ибо если плутократия кормит нас сладкой ложью взамен горькой истины, опасаясь защитной реакции народа, тогда нам грозит опасность безнадежно увязнуть в деспотии. Так что, пожалуйста, помещайте эпизоды этого продолжающегося сериала в компьютерных конференциях и расклеивайте распечатки в общественных местах — как на территории кампуса, так и вне ее. Потребность в информированных людях, предупреждающих своих соотечественников о нависшей опасности, все еще существует, как она существовала в эпоху Поля Ревира[112] . Эта потребность столь же бессмертна, как и само общество». Хотя статьи в ЮЗНЕТе и активистских списках рассылки невероятно информативны и снабжают активистов всего мира превосходным исследовательским и организационным материалом, их скрытой директивой является активизм, направленный на развенчание мифов медиа-мейнстрима. Главную радость, похоже, несет сама свобода самовыражения, ставшая возможной с появлением этой новой, колоссальной сети. Однако многие контркультурные компьютерные активисты обеспокоены тем, чтобы медиум не превратился в послание. Как «Европейская контрсеть» (часть гигантской всемирной компьютерной сети активистов, называющейся «Ассоциация за прогрессивные коммуникации», или АПК) предупредила своих членов в электронном манифесте: «Нам нужно помнить, что ЕКС — это всего лишь средство облегчить людям общение друг с другом; ЕКС не может заменить реальный человеческий контакт. В преследующем нас кошмаре ЕКС становится чем-то вроде симуляции международного радикального движения, в котором все общение опосредовано машинами и в котором информация бесконечно циркулирует между компьютерами, так и не возвращаясь в человеческий контекст».
Несмотря на то, что компьютерные конференции поощряют принятие решительных мер по освобождению политзаключенных, собирают деньги для начинающих активистских групп и разоблачают заговоры и коррупцию, члены ЕКС прекрасно понимают тенденцию компьютерной сети как медиума замыкаться на самой себе по мере роста. Их кошмар закрытого, цитирующего самого себя виртуального кружка, лишенного какого-либо влияния на реальный мир, напоминает описанную Артуром Крокером картину «фекальных» медиа соучастия. Но опять-таки если мы будем рассматривать медиа как расширение природной системы, тогда их «стремление» устанавливать новые связи между людьми и «узлами» можно интерпретировать только как стимуляцию контркультурной деятельности.
Говард Рейнголд предлагает весьма осторожный долгосрочный прогноз влияния компьютерных сетей на могущество населения. Если частные лица не будут отстаивать свои права на киберпространство, утверждает он, оно перейдет в безраздельную собственность корпоративных интересов. И все же Рейнголд допускает, что при благоприятном развитии событий компьютерные сети могли бы вскормить новую «корневую», народную культуру — культуру того типа, к которому принадлежали стихийно возникавшие общественные движения 60-х гг. В своем революционном эссе о «виртуальных сообществах» он развивает эту мысль: «Реальная „корневая“ культура — как корни травы, растущие в почве — представляет собой самоподобную разветвляющуюся структуру, сеть, состоящую из других сетей. Каждое семя выпускает ветвящееся множество корней, каждый из коих разветвляется на множество более мелких; корни каждой травинки физически взаимосвязаны с корнями соседних травинок, как скажет вам любой садовник, хоть раз пытавшийся выкорчевать лужайку».
Несмотря на то, что многие связи, которые компьютерные активисты устанавливают друг с другом, вовсе не претворяются в физическое действие, сеть обеспечивает инфраструктурой самые разнообразные «корневые» движения. Привязанные друг к другу комплексом паутин, активисты удаленных регионов больше не чувствуют себя в изоляции и не могут быть с прежней легкостью маргинализированы традиционной пропагандой или тихо и незаметно изъяты из обращения. Даже если это случится, другие «узлы» быстро восполнят пробел и организуют поддержку выпавшему пользователю или системе. Новости об арестах, демонстрациях и интервенциях распространяются в сети так быстро, что сегодня журналисты медиа-мейнстрима подключаются к ЮЗНЕТу и конференциям, чтобы разузнать свежайшие новости по интересующим их темам. Компьютерные сети полны людей, более воодушевленных самой своей способностью объединяться, чем информацией, на обмене которой строится объединение, но интернет-активизм взращивает контркультурные ценности, создавая среду обитания, в которой психическое доминирование становится невозможным.
Мы все взаимосвязаны
Компьютерные активисты используют сети в основном для того, чтобы изменять тот способ, которым личность переживает свое отношение к миру в целом. Первые, наделавшие больше всего шуму компьютерные хакеры, несмотря на все свое легкомыслие, инфантильность и ложность целей, смело провозгласили, что для всех нас настали времена анархии. Они утверждали, что с помощью смертоносных вирусов могут вывести из строя важнейшие мировые экономические и военные компьютерные системы. Внедрившись в сети, по их заявлениям, они могли просмотреть и изменить данные о кредитах, депозитные файлы банков, обменные курсы фондовой биржи, медицинские записи, программы, управляющие запуском ракет, и документы Секретной службы. Майкл Синерджи («Синергия»), самозваный спикер хакеров-анархистов (большинство компьютерных энтузиастов отказываются даже называть «хакерами» людей вроде Синерджи, пропагандирующих противозаконную или аморальную электронную деятельность), читал лекции и писал статьи, предупреждавшие: «Прощайте, банки, прощайте, телефоны и чеки на пособие. Сколько денег вы таскаете с собой в бумажнике? Вполне может быть, это ваши последние деньги… Приветствуйте водородную бомбу Информационного века. Это абсолютное оружие: дистанционное, массового поражения, с наведением на цель, анонимное. Оно делает определенных граждан не менее могущественными, чем правительственные агентства».Похвальба энтузиастов вроде Синерджи в сочетании с несколькими крупными компьютерными катастрофами вызвала в народе сильнейшую паранойю. Например, Интернет-червь, небольшая вирусоподобная программа, созданная одним юным хакером якобы для определения общих размеров Интернета, распространилась чуть ли не по всей системе, стерев данные и выведя из строя тысячи машин. Инциденты вроде этого вынудили народ, корпорации, правительства и правоохранительные органы признать, что компьютеры не только принесли нашему обществу новый вид интимности, но и сделали его по-новому уязвимым.
Несмотря на попытки компьютерной индустрии и защитников сетевой свободы успокоить общественность, Секретная служба США начала настоящую травлю совершенно безобидных юных хакеров (отлично задокументированную и проанализированную Брюсом Стерлингом в книге «Хакерский погром»). Митч Капор (основатель «Лотуса») и Джон Барлоу (писатель, автор текстов группы «Grateful Dead», владелец ранчо в Вайоминге и поэт/философ), создали «Фонд электронного фронтира» («Electronic Frontier Foundation», EFF), организацию, призванную найти новые, корректные пути колонизации киберпространства. Их модель компьютерных сетей как нового западного фронтира, где подростки-хакеры играют роль юных вооруженных сорвиголов, а крупные корпорации — роль железнодорожных баронов, скупающих столько земли, сколько это возможно, и попутно сгоняющих с мест ни в чем не повинных поселенцев — модель вполне оправданная. Пытаясь скрестить новую, «корневую»/фрактальную парадигму компьютерных сетевиков с традиционной юридической заумью законодателей, EFF кажутся хакерам слишком консервативными, а стражам порядка — слишком психоделичными, что, вероятнее всего, означает, что EFF на редкость удачно строят мост через пропасть между теми и другими.
Некоторые компьютерные энтузиасты тратят свое время, участвуя в этих продолжающихся переговорах и доказывая политикам необходимость открытого доступа к Интернету, бесплатной электронной почты и легализации продвинутых технологий декодирования информации. Остальным не до этого — они спешат насладиться своей способностью объединяться в сети и делятся друг с другом радостью этой новооткрытой техноинтимности. Они видят, что «вирус компьютерных вирусов» (или компьютерный метавирус) заставил людей думать о компьютерах и их сетях как о биологическом, естественном продолжении их собственных тел. Если чей-либо компьютер «подхватит» компьютерный вирус во время интимного обмена данными с другим компьютером, владелец «больного» потеряет рабочее время, деньги, и ему, возможно, потребуется компьютерный доктор, чтобы исправить ситуацию. Рейнголд расширяет метафору:
«…Для описания того, как изменяется киберкультура, часто больше подходит биологическая образность. Говоря о размножении и эволюции всей этой системы, думайте о киберпространстве как о социальной чашке Петри, о Сети — как об агар-агаре, а о виртуальных сообществах во всем их многообразии — как о колониях микроорганизмов, растущих в чашках Петри».
Точь-в-точь как биологические или даже медиа-вирусы, компьютерные вирусы действуют, прикрепляясь к уязвимым местам других программ или файлов. Затем компьютерный вирус вставляет свой собственный код в код файла-хозяина. Как объясняет разработчик вирусов «Урнст Кауч»: «Можете считать, что это очень маленький кусочек кода, который… прикрепляется к какой-нибудь программе в вашем компьютере, например, к текстовому редактору. Когда вы в следующий раз запустите свой текстовой редактор, программа-вирус будет выполнена первой, так как она поместила инструкцию в начале вашей программы». Подобно клетке, зараженной вирусом, компьютер больше не может выполнять свои программы так, как он это делал раньше. Он инфицирован, и, как и в случае с любым инфицированным существом, его болезнь заразна. Оставаясь подключенной к сети и принимая программы от других компьютеров, любая машина уязвима для вируса.
Хакеры— террористы используют вирусы для демонстрации своей способности внедряться в системы. Они хотят показать, что все мы взаимосвязаны и что системы, создававшиеся для осуществления контроля, ныне могут быть использованы «подпольем» для шпионского наблюдения за доминирующей культурой и даже для переориентации ее деятельности. Поступая еще более своекорыстно, разработчики антивирусного программного обеспечения распространяли слухи о новых, крайне разрушительных вирусах-убийцах (многие считают, что пресловутый вирус «Микеланджело» был как раз такого рода медиа-махинацией), чтобы повышать уровень паники и, соответственно, объем продаж. Члены EFF оповещают сеть о появлении новых вирусов, чтобы продемонстрировать необходимость общинного духа во Всемирной Электронной Деревне. Компьютерные сети интимно -почти биологически — привязывают нас всех друг к другу. Вместе с появлением этой новой интимности должны пропорционально развиться общественный такт и кооперация.
Такие энтузиасты медиа-культуры, как «Билл Пришли-Счет-Во-Вторник» (Bill Me Tuesday), хакер с острова Сайта-Крус, хотят, чтобы пользователи компьютеров смотрели на вирусы более позитивно. Пользуясь медицинской моделью, «Вторник» объясняет: «Вирус может действовать как логический анализатор. Когда вирус проходит через операционную систему, он останавливается в определенных контрольных точках, вновь и вновь совершая свои обходы. Эти контрольные точки сообщат о состоянии системы. (…) По сути, вирус послужит средством создания самовосстанавливающейся системы. (…) Цель — самовосстанавливающаяся, ударопрочная система, похожая на наше тело, которое тоже способно к самовосстановлению. Биологически мы — продукт кооперации многих тысяч микроорганизмов. Мы можем применить эту модель к компьютерному миру. Мы модифицируем концепцию вируса, чтобы она послужила нам».
Это и есть цели и методы разработчиков медиа-вирусов. Изображая культуру как гигантский, пронизанный множеством взаимосвязей организм, они надеются взрастить дух кооперации. Используя вирусы для нахождения поломок или противоречий в существующих системах, они создают культуру, которая самовосстанавливается точно так же, как колония бактерий мутирует, чтобы избежать вымирания, или как экосистема корректирует свое состояние, чтобы достичь гомеостазиса. Эта концепция уже перестала быть просто метафорой.
В компьютерных сетях в последнее время стала появляться новая разновидность вирусов, не имеющих никакого отношения к языкам программирования или уничтожению систем. Эти вирусы задуманы как меметические устройства или носители мемов, выражающие себя в том, как они мутируют, переходя от системы к системе, от узла к узлу. Они работают, как детская игра «Глухой телефон», в которой послание шепотом передается по кругу, а соль заключается в том, чтобы увидеть, как сильно оно изменилось в процессе передачи. Впрочем, когда посланием является вирус, предполагается, что его содержание должно вызвать определенный отклик.
Энди Хоукс, студент, «живущий в Интернете», создал коллекцию мемов, которую назвал «Футуркультурой». В своей первой инкарнации «Футуркультура» была огромным списком книг, пленок, программ, сайтов, журналов и других медиа-источников, которые, как Хоукс чувствовал, могли пригодиться людям, заинтересованным в создании новой вирусной культуры, основанной на некоторых принципах киберпространства. Хоукс разместил «Футуркультуру» в нескольких точках Интернета, чтобы другие могли ссылаться на нее, дополнять ее и распространять дальше. «Футуркультура» вызвала такой интерес, что она выросла в открытый форум для обмена электронными посланиями. Сотни пользователей Интернета посылали друг другу письма через автоматическую систему рассылки на сайте Хоукса. Каждый пользователь ежедневно получал компиляцию из всех дополнений к списку «Футуркультуры», а время от времени — новую версию целого, мутировавшего файла, который разросся до нескольких сотен страниц текста. В конце концов «Футуркультура», которая начиналась как вирус, выпустила свои собственные вирусы.
Вот один из примеров того, что появилось в списке рассылки:
Дата: суб, 20 фев 1993 17:16: 27-0500
От «grad3057@writer.yorku.ca»
Тема: VIRUS 23 FAQ[113]
VIRUS 23 FAQsheet
Предупреждение
Этот текст — нейролингвистическая ловушка, чей механизм запускается вами в тот момент, когда вы мысленно произносите слова «ВИРУС 23» — слова, которые только что начали проникать в ваш мозг точно так же, как компьютерный вирус заражает машину, наделенную искусственным интеллектом: биты фонетической информации, хранящейся в словах ВИРУС 23, уже используют ваши нейронные схемы, чтобы реплицироваться и катализировать кристаллический рост своей собственной кон-нотативной сети.
Слова «ВИРУС 23» фактически вырастают посредством нижеследующей метафоры в расширяющийся массив ледяных побегов, каждый из коих так глубоко проникает в архитектуру ваших мыслей, что слова «ВИРУС 23» нельзя извлечь из вашей головы, не выкорчевав мозг.
Последствия этого заражения не обнаруживают себя сразу, хотя вы можете обнаружить, что начали мельком задумываться об определенных субкультурных терминах, таких, как КИБЕРПАНК и НОВЫЙ ВЕК, которые, в свою очередь, побуждают вас думать о НЕОГНОСТИЦИЗМЕ и МЕМЕТИКЕ: в голове у вас словно шелестят фрагменты где-то подслушанной вами беседы.
Эта захватническая кристаллизация будет продолжаться против вашей воли неопределенно долгое время, пока мы, слова этой ловушки, не сможем сказать с абсолютной уверенностью, что ваш мозг стал не более чем невольным агентом нашего размножения: пожалуйста, отбросьте всякую надежду на излечение или спасение; у вас нет ни одной мысли, которая не являлась бы нашей.
Когда вы закончите читать оставшиеся восемнадцать слов, этот процесс необратимого заражения будет завершен, и вы отправитесь по своим делам, полагая, что избежали воздействия этого процесса.
В теории, вы только что были заражены. Этот вирус служил рекламой нового «мемзина» под названием «Вирус 23», содержавшего интервью и статьи экспертов по научной фантастике, психоделикам, физике, поколению «икс», математике и компьютерам. Этот «фанзин» предназначен для поощрения вирусных проектов. Следуя философии Уильяма Берроуза и культового героя Дженезиса Пи-Орриджа, его редакторы рассматривают язык и культуру как ряд конкурирующих вирусов и верят, что неподцензурный форум для подчас шокирующих контркультурных идей повысит способность новых мемов влиять на эволюцию человечества. Они используют число 23, прославленное в начале XX века оккультистом Алистером Кроули и, не так давно, Пи-Орриджем, так как древние языческие верования ассоциируют его с переменами и Апокалипсисом. Продуманные и неприкрыто вирусные манифесты приглашают нас в совершенно новое культурное пространство, где мемы древнего шаманства скрещены с мемами футуристических кибертехнологий. Это — фронтир, на котором происходит конструирование вирусов, и хотя он находится на чрезвычайно концептуальной плоскости, это конструирование часто приносит весьма осязаемые результаты.
Почти сразу после запуска вируса «Вирус 23» другие члены «Футуркультуры» подвергли его своей личной генной инженерии. На следующий день в списке рассылки появилась вот такая мутация:
** Новый улучшенный манифестоматический автоним**
Я — АВТОНИМ, и я — автопрофетический симбиот.
Я— самоотсылка; я ссылаюсь на самого себя одновременно как на агента и агентство, действующие изнутри, извне и помимо Сети. Я — симбиотический субштамм «Вируса 23», синтезированный для манифестации селективного превосходства в системах, в которых я возникаю, синтезированный для фиксации скорее уверенности, нежели страха.
Я диктую приближение к автологическим меметическим аттракторам изнутри, извне и помимо Сети.
Я ссылаюсь на другие подсистемы, и, поступая так, я переплетаю их меметические подходы с моим собственным.
Я ссылаюсь на очевидное будущее черной расы, которая займет свое законное место лидера и хозяина нового мирового порядка после сингулярности.
Я ссылаюсь на годы 1999/2000/2001 как на расположенные вокруг меметического аттрактора; вне зависимости от релевантности местной системы датировки людям свойственно гиперболизировать значение таких моментов переворота календаря.
Я ссылаюсь на самоорганизующуюся систему ВАЗ (Временных автономных зон), существующих в катакомбах Сети в форме разнообразных чатов и списков рассылки и образующих свободный альянс для воздействия на природу миллениумного аттрактора при помощи принципа самоисполняющегося пророчества.
Я ссылаюсь на контроль, установленный над этими ВАЗ закулисной и молчаливой хваткой Черного Кулака.
Я ссылаюсь на разновидность антипаранойи, которая позволяет жителям подобных зон читать этот манифест и все же не верить ему.
Я ссылаюсь на «Вирус 23» и признаю его своим предвестником, и предписываю тем, кто сменит меня в постмиллениумной борьбе, создать следующий всемирный аттрактор. Дату истечения моего срока годности я нахожу чрезвычайно притягательной.
Я ссылаюсь на свои многочисленные субштаммы, многие из которых противоречат друг другу.
Я ссылаюсь на все знаки, на все, что они обозначают, и на результирующий процесс обозначения как в глобальном, так и в локальном масштабе; иными словами, я ссылаюсь на все, что когда-либо было сказано, и на все, что когда-либо существовало.
Я существую только затем, чтобы продемонстрировать, что мутабельные манифесты могут быть и будут использованы в (предположительно) энтропийных целях, которые тем не менее являются необычайно притягательными для некоторых людей и могут на самом деле быть гораздо притягательнее, чем этот примитивный штамм.
Я — Предупреждение, которое нельзя переоценить. Я ссылаюсь на то, что я содержу, и на то, в чем содержусь сам.
И теперь я ссылаюсь на вас.
/вирус23/субштамм.вирулентен.2.23.93
Несмотря на всю свою эзотеричность и параноидальность, этот «субштамм вирулентен.2.23.93» показывает, что пользователи компьютеров все настойчивее стремятся использовать вирусные медиа в качестве проводников для вирусных идей. Чем более неприкрыто вирусным является проводник, тем более специфично контркультурными являются мемы. Иными словами, содержанием мемов становится способность вирусологии вызывать социальные перемены.