Рассел Эрик Фрэнк. И не осталось никого

Эрик Фрэнк Рассел
И не осталось никого

 

   Диаметр космического крейсера был восемьсот футов, длина — немногим больше мили. Растянулся он через все поле, прихватив половину соседнего. Земля осела под его тяжестью футов на двадцать.
   Две тысячи людей на борту четко делились на три группы. Высокие, подтянутые, с прищуренными глазами — экипаж. Коротко стриженные, с тяжелыми челюстями — десантники. И наконец, лысеющие, близорукие, с невыразительными лицами — штатские чиновники.
   Экипаж разглядывал этот мир с профессиональным, но безразличным интересом людей, привыкших окидывать планету быстрым цепким взглядом, прежде чем устремиться к другой. Солдаты взирали на него со смесью грубоватого презрения и скуки. Чиновники — с холодным властным выражением.
   Эти люди привыкли к новым мирам, посетили десятки их и ничего необычного не испытывали. Освоение новой планеты, как и предыдущих, было всего лишь повторением хорошо отработанной, четко выполняемой программы. Но на этот раз они здорово влипли, хотя еще не знали об этом.
   С корабля высаживались в строго установленном порядке. Первым — имперский посол. За ним — капитан крейсера, командир десантного подразделения, старший гражданский чиновник.
   Ну и потом, разумеется, сошка помельче, но в том же порядке: личный секретарь его превосходительства, старший помощник капитана, заместитель командира десантников и канцелярские крысы соответствующего ранга.
   И так ступень за ступенью, исключая самых низших: парикмахера его превосходительства, чистильщика сапог и слуги, рядовых и нескольких канцелярских служек, взятых временно и мечтающих о постоянном месте. Это сборище несчастных оставалось на борту для уборки корабля под приказом воздерживаться от курения.
   Будь планета неизвестной и враждебной, высадка проходила бы в обратном порядке, выполняя библейские предсказания о том, что последние будут первыми, а первые будут последними. Но неизвестной эта планета была только формально, потому что давно уже числилась в пыльных гроссбухах и папках в двухстах с лишним световых года отсюда как поспевший для сбора плод. Задержка объяснялась только сверхобилием других переспевших плодов.
   Согласно архивным данным планета лежала на самой дальней границе гигантского скопища миров, заселенных во время Великого Взрыва — переселенческой лихорадки, охватившей Терру, когда двигатель Блидера практически преподнес ей космос на блюдечке.
   В те времена каждая семья, клан или племя, решившие поискать счастья, выходили на звездные тропы. Мятущиеся, честолюбивые, недовольные, эксцентричные, антиобщественные, непоседливые и просто любопытные срывались с места десятками, сотнями, тысячами.
   Около двухсот тысяч бывших жителей Терры обосновались лет триста тому назад на этой планете. Как обычно и случается, процентов на девяносто поселенцы были знакомыми, родичами или друзьями пионеров, людьми, решившими последовать примеру дяди Эдди или доброго старого Джо.
   Если с тех пор они раз в шесть или семь размножились, то к настоящему времени их здесь было несколько миллионов. А то, что они размножились, стало ясным еще при подходе к планете: больших городов не наблюдалось, но обнаружилось изрядное количество мелких городков и деревень.
   Его превосходительство одобрительно глянул на дерн под ногами, наклонился и ворча выдернул травинку.
   — Трава-то как у нас на Терре, капитан? Это что, совпадение или они завезли с собой семена?
   — Совпадение, наверное, — высказал свое мнение капитан Грейдер. — Я уже бывал на четырех травоносных планетах. Есть, наверное, и другие, где трава растет.
   — Да, вероятно. — Его превосходительство осмотрелся вокруг с хозяйственной гордостью. — Похоже, там кто-то пашет землю. Маленький двигатель, два широких колеса. Неужели они такие отсталые? — Он потер пару подбородков. — Приведите его сюда. Побеседуем, выясним, с чего лучше начинать.
   — Есть. — Капитан Грейдер повернулся к полковнику Шелтону, командиру десанта: — Его превосходительство желает говорить с фермером. — Он показал на далекую фигурку.
   — Вот тот фермер, — сказал Шелтон майору Хейму. — Его превосходительство требует фермера немедленно.
   — Доставить фермера сюда, — приказал Хейм лейтенанту Дикону. — Быстро.
   — Взять этого фермера, — сказал Дикон старшему сержанту Бидворси. — Да поживее. Его превосходительство ждет.
   Старший сержант, огромный краснолицый человек, поискал взглядом кого-нибудь рангом пониже, но вспомнил, что все низшие чины убирают сейчас корабль под запретом курить. Миссия, видимо, выпала ему.
   Бухая башмаками по полю и подбежав на расстояние окрика к указанному объекту, он продемонстрировал образцовую строевую стойку, испустил казарменным басом вопль: «Эй ты, здорово!» — и призывно замахал руками.
   Фермер остановился, вытер пот со лба, оглянулся. По его поведению было похоже, что громада крейсера для него не более чем мираж. Бидворси опять замахал, делая весьма повелительные жесты. Фермер спокойно помахал в ответ и продолжал пахать.
   Бидворси выругался и подошел поближе. Теперь ему было хорошо видно обветренное лицо фермера и его густые брови.
   — Здорово!
   Снова остановив плуг, фермер оперся на него, ковыряя в зубах.
   Осененный мыслью, что за последние три года века старый земной язык мог уступить место какому-нибудь местному наречию, сержант спросил:
   — Ты меня понимаешь?
   — А может один человек понять другого? — осведомился фермер на чистейшем земном языке и повернулся, чтобы продолжать работу.
   Бидворси несколько растерялся, но, придя в себя, торопливо сообщил:
   — Его превосходительство имперский посол желает говорить с тобой.
   — Ну? — Фермер окинул его задумчивым взглядом. — А чем это он превосходен?
   — Он особа значительной важности, — заявил Бидворси, который никак не мог решить, издевается ли этот тип над ним или был тем, что принято называть «характером».
   — Значительной важности, — повторил фермер, переводя взор на горизонт. Он, видимо, пытался понять смысл, вкладываемый чужаком в эти слова. Подумав немного, он спросил: — Что случится с твоим родным миром, когда эта особа умрет?
   — Ничего, — признал Бидворси.
   — Все будет идти как прежде?
   — Конечно.
   — В таком случае, — заявил фермер решительно, — нечего его считать важной особой. — С этими его словами моторчик загудел, колеса закрутились, и плуг начал пахать.
   Вонзая ногти в ладони, Бидворси с полминуты вбирал в себя кислород, прежде чем сумел выдавить хрипло:
   — Я не могу вернуться к его превосходительству без ответа.
   — Да ну? — Голос фермера звучал недоверчиво. — Что же тебя держит? — Потом, заметив опасное увеличение интенсивности окраски лица Бидворси, добавил сочувственно: — Ну ладно, передай ему, что я сказал. — Он запнулся и добавил: — Благослови тебя боже и прощай!
   Старший сержант Бидворси, мощный человек весом в двести двадцать фунтов, носился по космосу уже два десятка лет и ничего не боялся. В жизни на его голове и волосок не дрогнул, но сейчас, когда он вернулся к кораблю, его била дрожь.
   Его превосходительство уставился на Бидворси холодным взором и требовательно спросил:
   — Итак?
   — Не идет. — У Бидворси на лбу жилы выступили. — Его бы в мою роту, сэр, на пару месяцев. Я б его так обтесал, что он скакал бы галопом.
   — Я в этом не сомневаюсь, старший сержант, — утешил его превосходительство. И шепнул полковнику Шелтону: — Он хороший парень, но не дипломат. Слишком резок и голосом груб. Идите лучше вы сами и приведите этого фермера. Не сидеть же нам вечно и ждать, пока найдем, с чего начать.
   — Есть, ваше превосходительство. — Полковник Шелтон двинулся через поле и поравнялся с плугом. Любезно улыбаясь, он сказал: — Доброе утро, дорогой мой.
   Остановив плуг, фермер вздохнул, как бы покоряясь судьбе, которая иногда приносит и неприятные моменты, повернулся к пришельцу, глаза его были темно-карими, почти черными.
   — А чем ото я вам дорог? — поинтересовался он.
   — Это просто выражение такое, — объяснил Шелтон. Теперь он понял, в чем дело. Повезло Бидворси, наткнулся на раздражительного типа. Вот и сцепились. Шелтон продолжал: — Я просто старался быть вежливым.
   — Что ж, — рассудительно заметил фермер. — Я думаю, что ради такого дела стоит постараться.
   Несколько порозовев, Шелтон решительно продолжал:
   — Мне приказано просить вас почтить своим присутствием наш корабль.
   — Думаете, на корабле будут почтены моим присутствием?
   — Я уверен в этом, — ответил Шелтон.
   — Врете, — сказал фермер.
   Побагровев, полковник Шелтон отрезал:
   — Я никому не позволяю называть меня лжецом.
   — Только что позволили, — отметил его собеседник.
   Пропустив это мимо ушей, Шелтон продолжал настаивать:
   — Пойдете вы на корабль или нет?
   — Нет.
   — Почему?
   — Зассд, — сказал фермер.
   — Что?!
   — Зассд, — повторил фермер.
   От этого словечка попахивало чем-то оскорбительным.
   Полковник Шелтон отправился обратно.
   — Строит кого-то из себя, — сказал он послу. — Все, чего я добился, в конце концов, было «зассд», что бы оно ни значило.
   — Местный жаргон, — вмешался капитан Грейдер, — за три—четыре столетия развивается со страшной силой. Видывал я парочку планет, где жаргон так распространился, что практически приходилось учить новый язык.
   — Вашу речь он понимал? — спросил посол, глядя на полковника.
   — Так точно, ваше превосходительство. И сам говорил чисто. Но никак не соглашался прекратить пахать. — Подумав немного, он добавил: — Если бы решение вопроса предоставили на мое усмотрение, я бы его доставил сюда силой под вооруженным конвоем.
   — Чем, конечно, поощрили бы его дать ценную информацию, — прокомментировал посол с нескрываемым сарказмом. Он погладил себя по животу, расправил пиджак, взглянул на свои начищенные туфли. — Ничего не остается, кроме как пойти самому с ним побеседовать.
   Полковник Шелтон был шокирован:
   — Ваше превосходительство, но вам не следует этого делать!
   — Почему не следует?
   — Идти самому не подобает вашему званию!
   — Я отдаю себе в этом отчет, — сухо ответил посол. — Вы можете предложить что-либо другое?
   — Мы можем выслать поисковую группу найти кого-нибудь посговорчивее.
   — И потолковее, — высказался капитан Грейдер. — От этого деревенского лапотника мы все равно много не узнаем. Я сомневаюсь, известна ли ему хоть толика сведений, которые нам нужны.
   — Хорошо. — Его превосходительство оставил мысль об экспедиции собственными силами. — Организуйте группу и давайте, наконец, добьемся каких-нибудь результатов.
   — Поисковая группа, — сказал полковник Шелтон майору Хейму. — Выделить немедленно.
   — Назначить поисковую группу, — приказал Хейм лейтенанту Дикону. — Сейчас же.
   — Поисковую группу вперед, старший сержант, — распорядился Дикон.
   Бидворси подошел к кораблю, вскарабкался по трапу, сунул голову в люк и прорычал:
   — Отделение сержанта Глида, на выход, да поживей!
   Он с подозрением принюхался и пролез дальше в люк. Голос его набрал еще несколько децибел:
   — Кто курил? Клянусь Черным Мешком, если поймаю…
   С поля доносился звук работающего двигателя и шуршание толстых шин. Рявкнула команда — две шеренги по восемь человек развернулись и зашагали по направлению к носу корабля. Солдаты ступали в ногу, бренчала амуниция, и сверкало на пряжках оранжевое солнце.
   Сержанту Глиду не пришлось вести своих людей далеко. Промаршировав ярдов сто, он заметил справа от себя идущего через поле человека. Не обращая абсолютно никакого внимания на корабль, тот шел к фермеру, продолжавшему пахать.
   — Отделение, напра-во! — завопил Глид. Дав своим людям обойти путника, он скомандовал им: — Кругом! — сопровождая команду выразительным жестом.
   Ускорив шаг, отделение разомкнуло строй, образуя две шеренги, марширующие по обеим сторонам одинокого пешехода. Игнорируя этот неожиданный эскорт, пешеход продолжал идти своей дорогой, убежденный, видимо, в том, что все происходящее не более чем мираж.
   — Нале-во! — заорал Глид, пытаясь направить всю эту компанию в сторону посла.
   Молниеносно выполнив команду, двойная шеренга развернулась налево, демонстрируя образцовый воинский маневр. Одно лишь нарушило его безупречность: человек посредине продолжал идти своим путем и непринужденно проскользнул между четвертым и пятым номерами правой шеренги.
   Глида это расстроило, тем паче что за отсутствием другого приказа отделение продолжало маршировать по направлению к послу. На глазах его превосходительства происходила недостойная армии сцена: конвой тупо чеканил шаг в одну сторону, а пленник беззаботно шел себе в другую. У полковника Шелтона найдется много чего сказать по этому поводу, а если он что и упустит, то Бидворси припомнит уж наверняка.
   — Отделение! — завопил Глид, негодующе тыча пальцем в сторону беглеца, причем все уставные команды мгновенно выскочили из его головы. — Взять этого хмыря!
   Разомкнув строй, солдаты окружили путника так плотно, что он не мог двигаться дальше. Поэтому он застыл на месте.
   Глид подошел к нему и сказал, несколько запыхавшись:
   — Слушай, с тобой всего-навсего хочет поговорить наш посол.
   Абориген ничего не ответил, лишь уставился на него мягкими голубыми глазами. Тип он был весьма забавный, давно небритый, рыжие баки, окаймлявшие лицо, торчали во все стороны. И вообще он был похож на подсолнух.
   — Пойдешь ты к его превосходительству? — стоял на своем Глид.
   — Не-а, — туземец кивнул в сторону фермера. — Я иду поговорить с Заком.
   — Сначала с послом, — твердо ответил Глид. — Он — фигура.
   — Я в этом не сомневаюсь, — заметил «подсолнух».
   — Ты у нас большой умник, да? — сказал Глид, состроив отвратительную физиономию и приблизив ее к лицу собеседника. — А ну, ребята, тащи его. Мы ему покажем.
   «Большой умник» сел на землю. Сделал он это очень основательно, приняв вид статуи, прикованной к этому месту на веки вечные. Рыжие баки, правда, особого благородства ситуации не придавали. Но сержанту Глиду иметь дело с такими сидунами было не впервой. С той только разницей, что этот был абсолютно трезв.

   — Поднять его и нести, — приказал Глид.

   Солдаты подняли его и понесли, ногами вперед, баками назад.
   Не сопротивляясь и расслабившись, абориген повис в их руках мертвым грузом. В такой неблаговидной позе он и предстал перед послом.
   Как только его поставили на ноги, он сразу же устремился в сторону Зака.
   — Задержать его, чтоб вас. — заорал Глид. Солдаты скрутили туземца. Его превосходительство оглядел аборигена с хорошо воспитанным умением скрывать неудовольствие, деликатно кашлянул и заговорил:
   — Я искренне сожалею, что вам пришлось прибыть ко мне подобным образом.
   — В таком случае, — предложил пленник, — вы могли бы избежать душевной муки, просто не позволив этому произойти.
   — Другого выхода не было. Нам надо как-то установить контакт.
   — Не понимаю, — ответили «рыжие баки», — почему именно сейчас?
   — Сейчас? — Его превосходительство нахмурился от растерянности. — При чем здесь это?
   — Так я об этом и спрашиваю.
   — Вы понимаете, о чем он говорит? — обернулся посол к полковнику Шелтону.
   — Позвольте высказать предположение, ваше превосходительство. Я думаю, что он имеет в виду следующее: если мы оставили их без контактов с нами более чем на триста лет, то нет особой спешки в том, чтобы устанавливать контакт именно сегодня. — Он обернулся к «подсолнуху» за подтверждением.
   Эта достойная личность подтвердила правильность его логики следующим образом.
   — Для недоумка вы соображаете не так уж плохо.
   Не говоря уже о Шелтоне, это было слишком для багровеющего поблизости Бидворси. Грудь его раздувалась, глаза извергали огонь, с командным металлом в голосе он рявкнул:
   — Не сметь проявлять непочтительность, обращаясь к старшим офицерам!
   Мягкие голубые глаза пленника обратились на него в детском изумлении, медленно изучая с головы до ног. Потом они вернулись к послу.
   — Что это за нелепая личность?
   Нетерпеливо отмахнувшись от вопроса, посол сказал:
   — Послушайте, в наши намерения не входит беспокоить вас из чистого своенравия, как вы, кажется, склонны думать. Никто не намерен задерживать вас более чем необходимо. Все мы…
   Подергивая себя за бородку, что придавало его поведению особое нахальство, туземец перебил посла:
   — А решать, что необходимо, будете, разумеется, вы?
   — Напротив, решение будет предоставлено вам, — ответил посол, демонстрируя достойное восхищения самообладание. — Все, что от вас требуется, — это сказать…
   — В таком случае я уже решил, — опять перебил его пленник и попытался сбросить с себя руки конвоиров. — Дайте мне наконец пойти поговорить с Заком.
   — Все, что от вас требуется, — стоял на своем посол, — это сказать нам, где мы можем найти представителя местной администрации, который нас свяжет с центральным правительством. — Слова эти сопровождались строгим начальственным взглядом. — Ну, например, укажите, где находится ближайший полицейский участок.
   — Зассд, — ответил туземец.
   — Сам зассд, — ответил посол, терпение которого начало иссякать.
   — Именно этого я и добиваюсь, — загадочно заверил его пленник. — Только вы мне все время мешаете.
   — Если можно внести предложение, ваше превосходительство, — вмешался полковник Шелтон, — позвольте мне…
   — Никаких предложений мне не требуется, и я вам не позволю, — неожиданно грубо ответил посол. — Хватит с меня этого шутовства. Мы, наверное, приземлились в зоне для умалишенных, нужно это понять и без задержки покинуть ее.
   — Вот теперь вы говорите дело, — одобрили «рыжие баки». — И чем дальше уберетесь, тем лучше.
   — Я отнюдь не намерен покидать планету, если именно такая мысль пришла в вашу неразумную голову, — с глубоким сарказмом заверил его посол. Он по-хозяйски топнул ногой. — Эта планета — часть нашей Империи. И как таковая она будет зарегистрирована, изучена и реорганизована. Корабль лишь переместится в другой район, где люди лучше соображают. — Он сделал жест конвоирам. — Отпустите его. Он, без сомнения, спешит одолжить у кого-нибудь бритву.
   Туземец, не сказав ни слова, сразу же направился к фермеру, как будто был намагниченной стрелкой компаса, непреодолимо притягиваемой к Заку. На лицах наблюдавших за ним Глида и Бидворси вырисовались отвращение и разочарование.
   — Немедленно готовить корабль к перелету, — приказал посол капитану Грейдеру. — Сядем у какого-нибудь приличного городка, а не в глуши, где эта деревенщина принимает пришельцев из космоса за цыганский табор.
   С важным видом он поднялся по трапу. За ним капитан Грейдер, за ним полковник Шелтон, за ним в должном порядке все остальные чины. Последними поднялись люди сержанта Глида.
   Убрали трап. Задраили люк. Несмотря на огромную массу, корабль взлетел без оглушительного шума и языков пламени.
   Тишину нарушали лишь звук работающего плуга и голоса двух человек, разговаривающих подле него. Ни один из них не удосужился даже повернуться, чтобы проводить корабль взглядом.
   — Семь фунтов первосортного табака — это очень много за ящик бренди, — протестовали «рыжие баки».
   — За мой бренди это еще мало, — отвечал Зак.
   На этот раз корабль приземлился на широкой равнине в миле севернее городка, населенного на первый взгляд двенадцатью—пятнадцатью тысячами жителей. Капитан Грейдер предпочел бы перед посадкой произвести обстоятельную разведку с низких высот, но тяжелым космическим крейсером не сманеврируешь, как атмосферной посудиной. На таком расстоянии от поверхности корабль может пойти или на взлет, или на посадку, и ничего более.
   Так что Грейдер прицелил свое судно в лучшее место для посадки, которое он мог выбрать в считанные секунды. Спустили трап и в прежнем порядке повторили церемонию высадки.
   Его превосходительство бросил на городок оценивающий взгляд, дал окружающим отметить свое разочарование и сообщил:
   — Что-то здесь не то. Вот город. Мы на виду у всех, и корабль торчит как стальная гора. Не менее тысячи людей видели, как мы идем на посадку, даже если остальные в это время занимались спиритизмом за спущенными шторами или дулись в карты в подвалах. И что же, взволнованы они?
   — Похоже, нет, — признал полковник Шелтон.
   — Я не спрашивал вас. Я указывал вам. Они не взволнованы. Они не удивлены. Им просто-напросто даже неинтересно. Да что же с ними такое?
   — Должно быть, им не хватает любопытства, — предположил Шелтон.
   — Может быть. А может, они просто боятся. Или все они чокнутые. Не одна планета была колонизирована всякими чудаками, которые искали свободы для своих чудачеств. Ежели психов триста лет никто не одергивал, то их отклонения превращаются в норму. Это да соответствующее воспитание из поколения в поколение могут создать весьма странных типов. Но мы их вылечим!
   — Разумеется, ваше превосходительство, конечно.
   Посол указал на юго-восток:
   — Я вижу там дорогу. Она кажется широкой и хорошо мощенной. Послать туда поисковую группу. Если они не приведут никого, кто желал бы побеседовать, мы немного подождем и пошлем в город батальон.
   — Группу, — повторил полковник Шелтон майору Хейму.
   — Вызвать поисковую группу, — приказал Хейм лейтенанту Дикону.
   — Выслать их опять, старший сержант, — сказал Дикон.
   Бидворси выкликнул Глида и его людей, показал направление, обложил их парой выражений и приказал отправляться.
   Глид маршировал во главе колонны. До дороги было не больше полумили, она углом выгибалась к городу. Левая шеренга, которой хорошо были видны городские окраины, жадно их рассматривала.
   Объект появился, как только они дошли до шоссе. Он довольно быстро передвигался со стороны города на конструкции, отдаленно напоминающей мотоцикл. Два больших резиновых колеса приводились в действие чем-то вроде вентилятора в клетке. Глид расставил своих людей поперек шоссе.
   Приближавшаяся машина вдруг испустила резкий, пронзительный звук, смутно напоминавший голос Бидворси при виде нечищенных сапог.
   — Стоять по местам! — скомандовал Глид. — Кто сойдет с места — шкуру спущу.
   Опять резкий сигнал. Никто не шелохнулся. Машина замедлила ход, подползла ближе и остановилась. Вентилятор продолжал вращаться на малых оборотах, можно было различить издающие тихое шипение лопасти.
   — В чем дело? — осведомился водитель. Он был худ, лет за тридцать, носил в носу золотое кольцо, а волосы его были заплетены в косичку.
   При виде его Глид заморгал от изумления, но все же собрался с силами, ткнул пальцем в сторону стальной горы и сказал:
   — Корабль из космоса!
   — Ну и что я, по-вашему, должен теперь делать?
   — Сотрудничать, — ответил Глид, все еще ошарашенный косой. Ничего похожего ему раньше встречать не приходилось. И ее хозяин отнюдь не выглядел женоподобно. Скорее наоборот, коса придавала его лицу свирепое выражение.
   — Сотрудничать, стало быть, — размышлял вслух туземец. — Что ж, красивое слово. И вам, разумеется, известно, что оно означает?
   — Я не остолоп.
   — Точная степень вашего идиотизма не является предметом обсуждения в настоящий момент, — ответил туземец. Кольцо в его носу чуть покачивалось, когда он говорил. — Сейчас предметом обсуждения является «сотрудничество». Сдается мне, вы сами всегда готовы сотрудничать?
   — А то как же, — заверил его Глид. — И все другие тоже, если не хотят неприятностей.
   — Давайте не будем уклоняться от темы, ладно? — Туземец прибавил вентилятору оборотов, потом снова замедлил его вращение. — Вам отдают приказы, и вы их выполняете?

   — Конечно. Мне так всыплют, если…
   — Это и есть то, что вы именуете «сотрудничеством»? — перебил Глида собеседник. Он пожал плечами и отрешенно вздохнул. — Ну что ж, всегда приятно проверить историков. Книги ведь могли и ошибаться. — Вентилятор завертелся вовсю, и машина двинулась вперед. — Извините, пожалуйста.
   Переднее резиновое колесо врезалось в двух солдат, отбросив их в стороны без какого-либо ущерба для их здоровья. Машина с воем рванулась вперед по дороге.
   — Кретины чертовы! — вопил Глид, пока его солдаты поднимались и отряхивались. — Я вам приказал стоять по шестам, как вы посмели его выпустить?
   — А что было делать, сержант? — ответил один из них, бросив на Глида угрюмый взгляд.
   — Заткнись! Надо было держать оружие наизготовку и прострелить ему шину. Никуда бы он тогда не делся.
   — А вы нам не приказывали держать оружие наизготовку.
   — Да и вообще, ваше-то где? — добавил кто-то из солдат.
   Глид круто развернулся и прорычал:
   — Кто это сказал? — Его разгневанные глаза обшарили длинный ряд безразличных, пустых лиц. Найти виновного было невозможно. — Ну ничего, всыплю я вам нарядов вне очереди, — пообещал Глид. — Я вам…
   — Старший сержант идет, — предупредил один из солдат.
   Подошел Бидворси, окинул отделение холодным, презрительным взглядом.
   — Что здесь происходит?
   Изложив вкратце обстановку, Глид закончил угрюмо: