Рассел Шон. Остров битвы

   Элиз замолчала.
   — А что случилось с Шианон? — тихо спросил Тэм.
   Элиз не подняла на него глаз и продолжала тем же мрачным тоном:
   — Шианон не жалела никого, посылая в сражения собственных детей, теряя их в боях с Каибром и его армиями. Двое — Каибр и его сестра — встретились наконец на острове посредине реки Уирр. Убив брата, Каибр осадил цитадель сестры, теряя армию за армией, пока не подчинил своей воле бурю и с ее помощью разрушил ворота крепости. Каибр в то время был силен, сильнее сестры, которая не могла противостоять ему без брата. Но она была хитра и искусна в своем мастерстве, устроив Каибру ловушку: если бы ему удалось погубить ее, это стоило бы ему жизни. Таким образом они оба исчезли в реке, и Каибр, и Шианон. Однако, несмотря ни на что, воды реки не унесли их к Вратам Смерти.
   Девушка с мрачной усталостью посмотрела на Тэма.
   — И теперь они среди вас — дети Уирра, которых не волнует никто, кроме них самих. И еще — кроме ненависти, пронесенной через могилу.

Глава 11

   Результаты погони Хаффида за Шианон оставляли желать лучшего. Чем дальше черные рыцари удалялись от Элиз, тем скромнее были успехи колдуна. Его поющий меч издавал лишь слабое гудение.
   Рыцари направлялись вдоль реки на север. После полудня Хаффид остановил войско, выехал на открытую местность, приказав воинам соблюдать тишину и оставить его одного. Майкл видел, как угрюмый рыцарь взял меч в обе руки, поднял его острием вверх и стал медленно поворачиваться вокруг себя с закрытыми глазами. Действо заняло около часа, после чего Хаффид решительным шагом направился назад к воинам, оседлал коня и приказал ехать на юг.
   Не прошло и часа, как войско Хаффида наткнулось на своих воинов, которые волокли двух пленников.
   Один из воинов шагнул навстречу Хаффиду.
   — Мы повстречали этих двоих на дороге, сэр Эремон. Заметив нас, они бросились в лес. Решив, что можно разузнать, кого негодяи видели на своем пути, мы устроили погоню. И упорно же они сопротивлялись! Если бы один из них не был ранен в правую руку, нас, возможно, уже не было бы в живых. Мы приняли неизвестных за грабителей, но у них речь образованных людей, и они утверждают, что сами стали жертвами воров.
   — Так ведь я видел этих людей на турнире! — воскликнул принц Майкл. — Это лорд Сэмюль и лорд Бэлд Ренне!
   Хаффид почти улыбнулся.
   — А вот и вы, мои лорды… Без лошадей, без свиты, скрываетесь в лесу. Что могло поставить благородных людей в столь жалкое положение? Сопроводить вас в Вестбрук к вашему знаменитому семейству? Или они и так вас разыскивают?
   Ни один из Ренне не ответил. Принц едва ли видел раньше, чтобы представители знати находились в таком унизительном положении.
   — Я передам вас в руки вашего кузена, лорда Торена, — продолжал Хаффид, — поскольку многие скорее всего винят Уиллсов или принца Иннесского в том, что на самом деле сделали вы — в убийстве лорда Ардена Ренне!
   Лорд Сэмюль посмотрел на всадников, щурясь от яркого солнца:
   — У нас есть более выгодное предложение.
   — Неужели?.. — протянул Хаффид.
 
   — Что ж, никогда не знаешь, куда приведет река, — шептал Сэмюль Бэлду.
   Кузены расположились на ночь отдельно от воинов Хаффида, но внутри караульного оцепления. Сэмюль никогда в жизни не встречал более мрачную и жуткую компанию — за исключением принца Нейта, который казался ангелом среди этих злобных воинов.
   — Я думаю, мы здесь скорее заключенные, чем союзники, — продолжал Сэмюль. — Они могут убить нас, пока мы спим.
   Бэлд тихо рассмеялся.
   — С таким же успехом стражники могли убить нас средь бела дня, кузен, но для этого нет причин. Они посмотрят, сможем ли мы им как-нибудь пригодиться. И я думаю, сможем.
   — Это безумие, Бэлд. Мы рисковали всем, чтобы спасти семью от этих людей… а теперь ты собираешься примкнуть к врагу?
   — Никакого безумия, Сэмюль. С такими союзниками можно завершить начатое: мы сбросим Торена с краденого трона, встретимся с ним на поле битвы, кузен, и втопчем его в землю, как он того заслуживает.
   Сэмюль был готов взорваться.
   Торен сидит на краденом троне!
   Затем он почувствовал на себе пристальный взгляд Бэлда. Глаза кузена в сумраке ночи напоминали две далекие холодные звезды. Сэмюль не посмел возразить Бэлду и проглотил обиду.
   Онубьет меня, если я встану на его пути, — подумал он.
   Юноша догадывался, что участие Бэлда в заговоре целиком основывается на ненависти к Торену и совсем не связано с политикой умиротворения, проводимой кузеном. Теперь эта ненависть стала настолько сильной, что отодвигала все остальное на второй план. Бэлд объединится с Уиллсами, чтобы уничтожить Торена, и будет хладнокровно убивать членов своей семьи — ведь он не чувствовал ни малейших угрызений совести из-за смерти Ардена. Бэлд убьет и его. Возможно, даже замышляет это прямо сейчас.
   — Ты прав, Бэлд, — быстро сказал Сэмюль. — Разве у нас есть выбор? Наша семья охотится за нами, а Торен лишит жизни, если только найдет. Лучше встретиться на поле битвы, где остается шанс выжить.
   — Я знал, что твой здравый смысл победит, — произнес Бэлд. — Честь?.. Это ложная ценность, придуманная для того, чтобы не позволить военным самим принимать решение. Но нам это не помешает. Мы сделаем то, что должны — как всегда поступали Ренне. Кто знает, что за союз у нас с Уиллсами? Здесь могла быть замешана дочь-невеста, вероятное зарождение новой династии.
   Сэмюль кивнул в темноте, и оба замолчали.
   Теперь он говорит о династиях!..
   Сэмюль закрыл глаза и постарался дышать медленнее, делая вид, что уснул. Лучше не обсуждать подобное с Бэлдом. Можно выдать свои истинные чувства. Нужно сохранять бдительность находясь среди врагов.
   Лагерь охранял воин устрашающего вида, и Сэмюль решил, что ему не удастся бежать — даже в случае успеха его вскоре догонят. Нужно было бросить Бэлда. Торену не составило бы труда выследить его. А сейчас? Бэлд все испортил, убив Ардена а ведь Диз четко знал, что это не Торен. Бросил Диза. Вот дурак! Бэлд разрушил все четко продуманные планы…
   А теперь еще и это.
   Сэмюль попытался успокоиться. Как же уснуть? Либо Бэлд, либо сэр Эремон могут убить его ночью.
   Эремон… Прав ли Торен в том, что это Хаффид, каким-то образом вернувшийся, чтобы их преследовать и отомстить клану Ренне? Вот уж союзничек! Такого соратника мог найти только Бэлд.
   Несмотря на всю ярость и растущий страх, сон все-таки овладел Сэмюлем. И проснувшись, юноша на мгновение задумался, где он находится — в стране живых или в землях уже умерших.
   Неожиданно дважды прокричала птица — уист, уист, — и Сэмюль понял, что жив. Пока жив, без семьи и без цели. Как большинство животных, он жил, дожидаясь следующего дня.

Глава 12

   Два отряда вооруженных всадников встретились у брода на небольшом ручье, где дубы и боярышник росли далеко от дороги; встретились именно здесь, где земля раскрывалась навстречу небу.
   Оба берега полого спускались к чистой воде, и ровная гладь реки, стремительно несущейся по небитому камню, напоминала поверхность замерзшего пруда. На северном берегу над бойцами развевались знамена небесно-голубого цвета с двуглавым лебедем. У всадников на южном берегу не было ни знамен, ни гербов, ни каких-либо других отличительных знаков.
   Воины одной армии обнажили мечи и выставили копья, что привело к ответным действиям на противоположном берегу.
   — Я разыскиваю лорда Торена Ренне, — крикнул человек с одного берега. — Он среди вас?
   — Кто его спрашивает?
   — Я назову свое имя лорду Торену, если он с вами. Если нет, поеду искать дальше.
   На северном берегу происходило перемещение, поскольку прибыли новые силы. Затем послышались приглушенные голоса. Один из всадников выступил вперед.
   — Я — Торен Ренне. А ты кто?
   Человек в сером плаще спустился верхом на лошади к воде и с плеском вошел в ручей.
   — Гилберт Абгейл, — крикнул всадник.
   — Гилберт!.. — Торен пришпорил коня и тоже оказался в воде, чем вызвал беспокойство среди своего войска. — Я не узнал тебя в этой одежде! Ты не похож на торговца редким оружием.
   Абгейл усмехнулся, и шрам на его лице показался белым при ярком свете.
   — А ты, позволь заметить, не похож уже на того юношу, которого я часто навещал!
   Он остановил коня и внимательно посмотрел на Торена, словно пытаясь выяснить, что же изменилось.
   — У тебя мрачный вид.
   Торен пожал плечами.
   — Моя миссия не из радостных, Гилберт.
   — Похоже, так, — ответил Абгейл. Он показал в сторону своих людей. — Ты видел раньше это животное?
   Из задних рядов вперед на поводу вывели лошадь.
   — Это же конь Бэлда!.. Где вы его нашли?
   — Отняли у разбойника, зачастившего последнее время в наши края. Мы охотились за ним несколько недель, а вчера наконец заманили злодея в ловушку. Однако давайте пройдемся, лорд Торен. Мне есть что вам поведать.
   Двое всадников поднялись на берег, спешились и оставили лошадей одному из воинов Торена. Затем прошли на каменистую отмель, откуда открывался вид на сотню ярдов вверх и вниз по течению.
   — Чудесный день, — заметил Абгейл, задумчиво глядя на ручей. — Как обманчиво может быть это впечатление.
   Торен тоже смотрел на воду. Он не думал о том, какой сегодня день — его мысли витали далеко, — но Абгейл был прав.
   Вода искрилась в первых лучах утреннего солнца, и тень от листвы деревьев дрожала от теплого бриза. Разгар лета в Стране-меж-Гор. К чему слова…
   — Я не могу отказаться от мысли, что твои рыцари чересчур поспешно взяли на себя некоторые обязательства, Гилберт, — сказал Торен, отрывая взгляд от ручья. — Ты просил мою семью признать законность твоего братства, однако я не припомню, чтобы это произошло.
   Абгейл не отвел глаза, он посмотрел прямо на Торена.
   — И все-таки я уверен в успехе, поскольку дороги с каждым днем становятся опаснее. Трудно поддерживать боевой дух в людях, не имеющих цели. Мне показалось, напоминание об обязанностях, которые мы надеемся однажды исполнять снова, пойдет на пользу… да и этот грабитель обнаглел.
   — Уж наверное, раз он осмелился украсть лошадь Бэлда! Где может быть мой кузен сейчас?
   — На этот вопрос я с уверенностью ответить не могу, но у меня был долгий разговор с разбойником, который, кстати, раньше служил в войсках ваших союзников. О, язык у негодяя подвешен прекрасно! И ему было что рассказать. Самой интересной оказалась история ограбления твоего кузена, поскольку, видишь ли, бандит умудрился подслушать часть беседы Бэлда и его попутчика до того, как набрался наглости совершить свое злодеяние.
   Торен обернулся к Гилберту, чьи волосы в лучах солнца казались белыми как снег.
   — Мое имя упоминалось в разговоре?
   — Да, и в очень любопытном контексте, однако позволь мне начать рассказ с самого начала.
   Гилберт пнул камешек; тот покатился и упал в воду, образуя круги.
   Торен никак не мог привыкнуть видеть этого человека в одежде воина — в кольчуге и длинном плаще. Впрочем, по его мнению, Гилберт хорошо вошел в образ — суровый и благородный рыцарь былых времен.
   — Если верить словам разбойника, в лесу он наткнулся на двух воинов, похожих по описанию на твоих кузенов Бэлдора и Сэмюля Ренне. Они жарили зайца и обсуждали планы на будущее.
   Абгейл нагнулся, поднял несколько камешков и принялся разглядывать их на солнце.
   — Наш злодей не вникал в суть разговора, пока один из воинов не упомянул, что другой убил человека по имени Арден, — сказал он, швырнул камешек и подобрал еще один, вертя его в руках.
   — Итак, бандит прислушался внимательнее и узнал об убийстве лорда Ардена Ренне. Убийц, как он понял, еще не нашли, разбойник решил, что за поимку преступников можно получить приличное вознаграждение, однако из дальнейшей беседы стало ясно, что эти двое сами принадлежали к клану Ренне. Вознаграждения не предвиделось, и только собственная смерть могла бы помешать ему говорить.
   Абгейл поднял еще один камешек, абсолютно белый.
   — Лучше помалкивать, решил злодей. Но он также смекнул что эти двое не пойдут за помощью к местному лорду в случае грабежа. Последовало неизбежное. Впрочем, кузены, похоже, намеревались купить лодку и пересечь реку. Как они предполагали, ты подумаешь, что они направились на юг, вниз по реке, и не догадаешься их искать на востоке. И даже догадавшись, не станешь преследовать.
   Торен дотянулся до маленького камешка и поднял его, будто хотел посмотреть, что ищет Абгейл.
   — Где и когда произошло ограбление?
   — Вчера, неподалеку — в двух часах езды, к востоку от Флинта.
   — Интересно, удастся ли их догнать до того, как они достигнут реки?
   — Возможно. Я отправил всадников, которые сказали, что вчера вечером эти люди заходили в селение Апхилл, вероятно, направляясь в Уэйр. Хорошее место для покупки лодки. Но что они могут предложить в качестве оплаты после того, как разбойник забрал их кошельки — ума не приложу.
   Торен взглянул на Абгейла.
   — Он взял что-либо из их одежды?
   — Не думаю.
   — Значит, не стоит волноваться. Сэмюль всегда готов к неожиданностям. У него в подкладке наверняка найдутся золото и драгоценные камни. Старая уловка Ренне.
   Торен поднял камень величиной с кулак и попытался определить его примерный вес.
   — Я доберусь до Апхилла в течение часа, — добавил он, бросил камень в воду и посмотрел ему вслед.
   Абгейл кивнул.
   — У меня другое предложение. Мы можем поехать с тобой и помочь в этом нелегком деле.
   — Будь осторожен, Гилберт: помни, что произошло, когда твой орден вступил в союз с Ренне в прошлый раз.
   Ты преследуешь преступников. Какое еще задание так подходит для Рыцаря Обета? Мы совсем скоро станем вашими союзниками. Это единственный способ победить Хаффида.
   — Похоже, ты уверен, что будет война.
   Абгейл на мгновение замолчал.
   — Хаффиду нужна только война. Он живет лишь на поле битвы. Перерывы между сражениями для него невыносимы. Бездействие приводит колдуна в бешенство. Если мы не уничтожим Хаффида, будет война, ваша светлость. Ужасная война.
   — Теперь, когда я узнал тебя и твою семью ближе, можешь отбросить все церемонии и называть меня «лорд Торен».
   — Это была бы великая честь…
   Торен нагнулся и посмотрел на реку, наблюдая, как вода огибает отмели и скалы.
   — Если собираешься сопровождать меня, учти: судьбу кузенов буду решать я. Только я.
   — Так и должно быть.
   Торен обернулся и посмотрел на два отряда, что собрались по обоим берегам реки.
   — Скажи, Гилберт, — произнес он, поднимаясь на ноги. — Бэлд и Сэмюль упоминали других участников заговора?
   — Значит, это все-таки правда, — тихо сказал Абгейл. — Мне искренне жаль. Ваши кузены… Но нет, других имен они не называли. Хотя вы должны остерегаться, лорд Торен.
   Торен повернулся к другу.
   — Они обсуждали две возможности: предложить свои знания и воинские умения принцу Иннесскому… и снова попытаться убить вас.
   На секунду Торен прикрыл глаза.
   В неистовом порыве он развернулся и метнул камень. Тот подпрыгнул несколько раз и, крутясь, проскользил по поверхности воды, прежде чем исчезнуть в ней.

Глава 13

   Алаан ковылял вдоль острова. Сейчас он замерз, хотя час назад сбросил куртку и расстегнул рубашку, изнемогая от жары. К тому же потушил костер. Однажды уже проснувшись в руках рыцарей Хаффида, Алаан решил не раскрывать места своего пребывания посторонним. Особенно теперь, когда любое передвижение стало затруднительным, если не сказать — невозможным.
   Воздух был густой от тумана, как всегда на этом острове. Солнце, несомненно, светило над дымкой, покрывающей болото, но его лучи не могли сегодня пробиться сквозь белесую муть. Цапля на длинных ногах рыбачила у берега, с чрезмерной осторожностью подкрадываясь к добыче. Возможно, точно так за ним охотится Хаффид — упорный и замкнутый, не похожий на прежнего Каибра.
   — Но я тоже изменился, — прошептал Алаан. — Теперь я способен на жертву.
   Ворона прыгала с ветки на ветку, наблюдая за хромающей походкой Алаана. Юноша посмотрел на птицу. А где Жак? Он не видел своего уиста день или два — это не было удивительно, просто захотелось увидеть знакомое лицо. Даже непостоянного компаньона. Кроме того, Жак, когда был с Алааном, всегда любезно предупреждал о надвигающейся опасности.
   Алаан задумчиво смотрел на стоячую воду, окутанную густым туманом. Печальная картина соответствовала настроению. Ему не удалось заманить Хаффида туда, где его можно было навсегда остановить. Что же теперь делать?
   — Если дойдет до войны, — вслух размышлял Алаан, — Хаффид победит. Я не могу в одиночку противостоять ему.
   От боли он едва стоял на ногах. Хромая, добрался до своей стоянки. Скромные пожитки и остатки еды лежали так, чтобы все можно было достать, не вставая.
   — Костер, — произнес Алаан. — Мне нужен костер.
   В ту же минуту среди ветвей ближайшего дерева появилась птица. Вороны, громко протестуя, поднялись в воздух.
   — Жак, — позвал Алаан. — Ты распугал моих гостей. Что ж, поделом им. Пойдем я приготовлю что-нибудь на ужин.
   Алаан нашел и разложил на земле несколько орехов, и Жак с жадностью набросился на них.
   Вороны были крупнее и сильнее уиста, но Жак не был обыкновенным созданием. Он давно путешествовал с Алааном, и животные чувствовали это.
   Юноша разжег костер и вскипятил воды для чая из ивовой коры. Если воины Хаффида остались живы, они вряд ли найдут его, а если найдут — что ж, придется сражаться.
   Алаан снял повязку с ноги и осмотрел рану.
   — Посмотри-ка, Жак. Рана гноится все больше и больше. Что же это за место, если даже сын Уирра здесь болеет?
   Он обмыл рану, насколько это позволяла сделать боль, и снова забинтовал ее.
   — Такими темпами скоро вся одежда уйдет на повязки…
   Чай снял усталость и на некоторое время сбил лихорадку. Алаан заснул, а когда проснулся, уже стемнело.
   Минуту он лежал, чувствуя на лице капли мелкого дождя. Огонь все еще горел, и юноша подумал, долго ли длился сон. Повернувшись на другой бок, он увидел фигуру, окутанную дымом от костра.
   — Рана глубока, — произнес человек.
   Ветер изменился, и дым стал разъедать Алаану глаза. Он лег на спину и закрыл их рукой.
   — Зачем ты убил рыцарей Хаффида? — спросил Алаан.
   — Имя «Хаффид» не говорит мне ничего, — ответил незнакомец.
   — Люди, схватившие меня. Ты их убил?
   — Да.
   — Зачем?
   — Они преследовали тебя, а ты освободил одного из них и даже вывел из лабиринта Тихой Заводи.
   Голос у человека был своеобразным — он совмещал в себе тембр молодого юноши и усталые старческие нотки.
   Алаан повернулся, чтобы рассмотреть незнакомца, но из-за пламени и дыма его было трудно разглядеть — темная борода и широкополая шляпа наполовину закрывала лицо. Мужчина сидел на бревне, опершись локтями о колени. Свет костра освещал большие руки. Казалось, неизвестный плел что-то из кожи. Впрочем, наверное, такое впечатление создавали лишь блики от костра.
   — Они считают тебя врагом, а ты относишься к ним с сочувствием. Почему?
   Алаан приподнялся.
   — Это моя слабость. Моя прескверная способность понимать, почему люди поступают именно так, а не иначе. И я способен сострадать. Человек, которого я освободил, всего лишь воин. У него не больше выбора, куда идти и что делать, чем у оседланной лошади.
   Алаан нащупал котелок и сделал глоток холодного отвара, на вкус напоминавшего не то разбавленный ил, не то еще чего похуже.
   — А ты кто такой? — спросил он.
   — Меня зовут Рабал Кроухарт. Или звали давным-давно, когда другие решали, нужно ли мне имя вообще.
   — Как ты попал сюда, Рабал Кроухарт? В эти места нелегко добраться, и здесь нелегко остаться в живых.
   — Попал по воле случая, а остался по другим причинам. Думаю, тебе лучше пойти со мной. Так безопаснее, и я помогу вылечиться, поскольку кое-что смыслю во врачевании.
   — Пожалуй, я все же останусь здесь. Но все равно спасибо.
   Было заметно, что незнакомец не ожидал подобного ответа.
   — Некоторые из твоих преследователей все еще живы и могут найти тебя.
   — По-видимому, у них есть приказ по возможности доставить меня живым, и разрешено убивать только в случае крайней необходимости. Без сомнения, они захотят доставить меня к хозяину. Им неизвестно, что из этого проклятого болота обратной дороги нет.
   — Многие годы я прихожу и ухожу отсюда, когда мне угодно, — возразил человек.
   Он взглянул на Алаана.
   — А ты… ты ведь вывел воина. Нашел дорогу.
   Алаан, прищурившись, посмотрел на собеседника сквозь едкий дым.
   — Что тебе нужно от меня, Рабал Кроухарт? И этот вопрос, и весь разговор — все напоминало ему о старике из сна.
   Незнакомец внимательно посмотрел на Алаана.
   — Я хочу показать тебе, что я нашел в центре Тихой Заводи.
   — А зачем мне на это смотреть?
   — Затем, что ты сын Уирра и обладаешь неиссякаемым любопытством.
 
   Рабал Кроухарт передвигался по болоту на выдолбленном бревне, которое оказалось настолько узким и неустойчивым, что Алаан думал, что дальше придется добираться вплавь, не преодолев и двухсот ярдов.
   Алаан взгромоздился на нос «судна» и выпрямил больную ногу; все его пожитки в беспорядке лежали перед ним.
   Жак снова исчез, и вороны наблюдали за продвижением путников по туманному болоту. Похоже, излишне любопытные птицы следовали за человеком, называвшим себя Кроухарт. И это обстоятельство привлекло внимание Алаана.
   В то же время Рабал Кроухарт уходил от любых вопросов, обещая, что объяснит все, как только они доберутся до пункта назначения.
   Из тумана возникло поросшее мхом дерево. Затем еще одно. Папоротники поднимались над водой, как фонтаны. Алаану стало казаться, что они плывут по затопленному лесу и совсем скоро увидят землю.
   — Где мы? — спросил он.
   — Пока что в Тихой Заводи, но в другой части. Болото сменилось затопленным лесом. В других местах все тоже по-другому.
   — Так это разве не наводнение?
   — Нет, лес такой постоянно. Деревья и все, что растет здесь, не будет расти где-либо еще. Воду можно без опасения пить. Да и змеи не встречаются: слишком открытая местность.
   Алаан был вдвойне рад слышать такое. Те несколько фляг с водой, которые были припасены на острове, почти опустели.
   Внезапно вдалеке в дымке что-то пошевелилось.
   — Что это? — поинтересовался Алаан.
   — Привидения, — спокойно ответил Кроухарт. — Ночью лес кишит ими. Как правило, я не отхожу от своего костра после захода солнца, однако сделал исключение, чтобы привести тебя.
   — Но ведь привидения не причиняют вреда живым.
   — Неужели? — отвечал Кроухарт, медленно отталкиваясь от дна шестом. — Не вред, что ли, напугать человека до остановки сердца? Хотя, возможно, ты храбрее меня. Смелее многих, кто навсегда исчезал в Тихой Заводи ночью.
   — Я не настолько смел, — ответил Алаан, пытаясь приподняться, чтобы уменьшить боль в ноге. — Но мне доводилось встречать призраков.
   Внезапно ногу Алаана начала дергать жуткая боль, словно кто-то взял кузнечный молот и стал бить по ране — снова и снова. Разговаривать стало невозможно. Юноша смог лишь обхватить себя руками на узком носу крошечной лодки и молча переносить страдания.
   Открыв глаза, Алаан увидел окутанных маревом бледных людей. Печальные и отчаявшиеся, они провожали взглядом лодку. Создания, навсегда затерявшиеся в этом месте.
   Призраки, — решил Алаан.
   Он снова закрыл глаза. Существуя в собственном мире агонии и полубреда, юноша потерял счет времени, и единственной точкой отсчета была пульсирующая боль, похожая на стук метронома.
   Когда лодка коснулась берега, Алаана пришлось выносить. Он лежал на влажной земле — не в силах подняться, не в силах вздохнуть, не зная, как долго это продолжалось. Час? Минуту?..
   Кроухарт помог ему встать. Алаан, хромая, передвигался с посохом в руках. Без посторонней помощи он не прошел бы и ярда, даже не прополз бы на животе.
   Они прошли сквозь отверстие в каменной стене, изъеденной туманами и временем. Посреди жухлой травы и щебня камня виднелись остатки других сооружений. Между двумя невысокими стенами, едва ли выше Алаана, была надстроена деревянная крыша. Моросящий дождик не проникал сюда, и в глубине навеса был восстановлен очаг.
   Наспех переделанный дымоход поднимался выше уровня крыши и исчезал в тумане. В этом месте Кроухарт развел костер и стал варить разные загадочные травы в отдельных горшках. Под крышей начали распространяться запахи, прогоняя сырость.
   — Что ты делаешь? — превозмогая боль, спросил Алаан.
   — Семена кровавой лилии значительно облегчат боль. Ты уже принял отвар ивовой коры от лихорадки, но позволь мне также приготовить припарки из горькой лантерны, поскольку они дезинфицируют рану и способствуют заживлению.
   Алаану было все равно, что принимать, лишь бы избавиться от боли. Он полулежал на неожиданно чистом постельном белье, прислонившись к стене. Вороны то и дело влетали под крышу однако сразу садились на одну балку, а если они отваживались сменить место, Рабал словом или жестом отсылал их обратно на насест.